Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Изучение политики памяти в современной России заслуживает особого внимания в связи с особенностями политического режима. По мнению многих исследователей, современному режиму в России присущи авторитарные черты. Многие политологи, в частности Г. Голосов и В. Гельман, определяют российский режим как электоральный авторитаризм. Этот термин был введен А. Шедлером в работе «Электоральный авторитаризм: динамика несвободной конкуренции» .

Режимам с авторитарными наклонностями всегда было свойственно использование различных способов легитимации для того, чтобы правящая элита могла сохранить контроль над властью. Самыми явными способами легитимации в России представляются проведение выборов, целью которых является достижение высоких результатов партией власти, (используя различные нелегальные механизмы), и контроль над СМИ. Менее явным примером легитимации власти может служить политика памяти. На первый взгляд, может показаться, что политика памяти не играет роли в легитимации правящего режима, но при подробном исследовании можно найти ее немаловажную роль. конструктивизм коммеморация легитимность президент

В данной работе политика памяти рассматривается как технология манипулирования общественным сознанием.

В качестве примера усиления внимания российской власти к политике памяти можно привести инициативу, предложенную президентом России В.В. Путиным в 2013 году по созданию единого учебника истории. Также в 2014 году министерством образования было принято решения о создании единого историко-культурного стандарта. Данные инициативы вызвали неодобрение, в первую очередь среди академического сообщества. Существует большая вероятность того, что данный учебник и историко-культурные стандарты будут обладать явной идеологической направленностью и использоваться в целях легитимации режима.

К еще одной явной части проводимой политики памяти в России можно отнести создание «Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России». Деятельность такой комиссии и цели ее основания рассматривалась многими исследователями как попытка создания монополии на интерпретацию исторических событий.

Научная новизна данной работы заключается в том, что результаты исследования выявляют механизмы легитимации власти через обращение к политике памяти применительно к российскому контексту на основе эмпирических данных.

Под термином «политика памяти» в данной работе мы понимаем «целенаправленную деятельность по репрезентации определенного образа прошлого, востребованного в современном политическом контексте, посредством различных вербальных (речи политиков, учебники истории) и визуальных (памятники, государственная символика) практик».

Исследовательский вопрос звучит так: Каким образом политика памяти используется в целях легитимации режима? Под легитимацией режима в данной работе понимается «признание или подтверждение законности государственной власти, какого-либо социального института, статуса, полномочий, опирающиеся на принятые в данном обществе ценности».

Исходя из этого цель ВКР - установить механизмы использования политики памяти в целях легитимации режима в современной России.

Для достижения цели ВКР необходимо решить следующие задачи:

1. На основании имеющихся научных исследований выделить основные механизмы легитимации режима и обозначить в этом контексте место и роль политики памяти

2. Проанализировать инициативу, предложенную президентом В.В. Путиным, по созданию единого учебника истории, по созданию единого историко-культурного стандарта для школьных учебников, а также контекст принятия решения данных инициатив

3. Проанализировать деятельность «Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России»

4. Проанализировать выступления президентов РФ с 2000 по 2014 год, основной тематикой которых являются события исторического прошлого

5. Проанализировать коммеморативные практики президентов РФ в 2000-2014 гг.

6. Провести анкетирование у учителей истории в российских школах с целью выявления основных способов проведения политики памяти в сфере образования

7. На основании проведенного анализа выявить механизмы использования политики памяти в целях легитимации политического режима

Объектом моего исследования является государственная политика памяти в России, проводимая с 2000-х годов, а предметом - использование политики памяти в качестве инструмента легитимации режима.

Данное исследование проводится в теоретической рамке социального конструктивизма. Теория получила свое развитие с выходом книги «Социальное конструирование реальности» П. Бергера и Т. Лукмана в 1966 году . Теория социального конструктивизма основана на том, что общество само создает воспринимаемую им реальность. Через постижение социальной реальности в сознании индивида происходит активный процесс создания образов и интерпретаций. Применение такого подхода позволяет выявить процесс конструирования образов и интерпретаций, а именно каким образом современная российская власть воздействует на граждан для создания определенного образа прошлого. Опираясь на данную теорию, можно рассмотреть пути создания российскими властями интерпретаций исторических событий в целях легитимации режима.

Одним из важных концептов для данного исследования является понятие символической политики и, следовательно, теоретические подходы к изучению символической политики также входят в теоретический контекст рассмотрения проблемы.

Изучение политики памяти в рамках теории символической политики фокусируется на том, как с помощью символов, используемых российскими властями, интерпретируется социальная реальность в целях легитимации режима.

В данной работе применяется методология «кейс-стади», так как мы рассматриваем российскую политику памяти через анализ конкретных случаев.

Для исследования политики памяти в России были выбраны следующие случаи для анализа:

- инициатива В.В. Путина по созданию единого учебника, а впоследствии инициатива министерства образования по созданию историко-культурных стандартов

- выступления президентов РФ (начиная с 2000-х годов)

- деятельность комиссии «по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России», существовавшей в 2009-2012 годах.

- коммеморативные практики президентов РФ

В данной работе были использованы следующие методы для анализа:

1) Дискурс-анализ. Данный метод используется для анализа риторики президентов. Применение такого метода позволяет выявить основные тенденции в политике памяти, а также рассмотреть, каким образом дискурс о прошлом влияет на индивидуальное восприятие реальности.

В данной работе были исследованы речи президентов В.В. Путина Д.А. Медведева с 2000 по 2014 год. Выбор такого периода обусловлен тем, что многие исследователи отмечают усиление внимания российского государства к политике памяти с приходом к власти президента В. Путина в 2000 году. Но наиболее ключевые изменения начинают происходить в более поздний период - начиная с 2008 года. Об этом могут свидетельствовать различные инициативы и решения со стороны правительства в области политики памяти.

В данной работе были рассмотрены основные официальные речи президентов: послания Федеральному Собранию, речи на совещаниях и заседаниях, на пресс-конференциях и интервью с главой государства. Анализ речей производился с целью выявить особенности риторики глав государств об исторических событиях и личностях. Для анализа речей президентов был применен метод дискурс-анализа.

2) Анализ документов. Данный метод включает в себя рассмотрение концепции единого историко-культурного стандарта и указа о создании комиссии по противодействию фальсификациям истории.

3) Анкетирование. Респондентами анкетирования являются школьные учителя истории. Стоит отметить, что обработка данных результатов опроса происходила с помощью компьютерной программы «SPSS Statistics».



Глава 1. Теоретический контекст проблемы и операционализация основных понятий

1.1 Теория социального конструктивизма

Для изучения теории социального конструктивизма необходимо обратиться к труду П. Бергера и Т. Лукмана «Социальное конструирование реальности» (1966 г.), в котором излагаются основные идеи данной концепции.

Основной тезис авторов состоит в том, что «реальность социально конструируется». По мнению П. Бергера и Т. Лукмана такой области социологии, как социология знания было незаслуженно уделено мало внимания различными исследователями. Авторы предлагают пересмотреть взгляд на предмет науки социологии знания: центральными предметами социологии знания, по мнению исследователей, должны являться «реальность» и «знания», а именно каким образом «знания» превращаются в реальность в сознании индивидов. Изучение социологии знания помогает разобраться в факторах, в первую очередь социальных, которые влияют на создание определенного мышления индивида, а также в процессе конструирования данного мышления.

Для того чтобы объяснить процесс конструирования реальности, П. Бергер и Т. Лукман рассматривают биологические особенности человеческого индивида. В отличие от животных, человек имеет особое взаимодействие с окружающей средой. Окружающую среду необходимо рассматривать неразрывно от социального аспекта, так как она является «социально детерминированной». Развитие человека происходит в социальной окружающей среде, которая, по мнению исследователей, формируется самими же индивидами. То есть, существует взаимозависимость индивида и окружающей среды - человек ее создает, и она создает человека. Человек не может развиваться без существования социального в окружающей среде. Показывая то, что человек развивается на основе социальной составляющей окружающей среды, а не «биологической данности», социологи делают вывод о том, что социальная окружающая среда создается посредством человеческой деятельности, то есть является социально сконструированной.

П. Бергер и Т. Лукман вводят понятие «знание», являющимся частью «институциональной деятельности». Огромное значение для поддержания существования того или иного «знания» оказывает символический аспект, который может выражаться в ритуалах и символических объектах. Институты, которые исследователи понимают как «типизацию опривыченных действий», играю важную роль в конструировании реальности, так как оказывают влияние на сознание индивидов, посредством, например, символических актов.

Для изучения процессов конструирования реальности П. Бергер и Т. Лукман исследуют в первую очередь повседневную реальность. Повседневную реальность авторы концепции определяют как «интерсубъективный мир», характеристикой которого является то, что в представлениях индивидов их восприятие мира соответствует восприятию других людей. Предметом исследования данной реальности является субъективное восприятие, которое создается в сознании индивидов. Т.М. Зуева и соавторы определяют социальный конструкт как «субъектная личностно-деятельностная интерпретация социальных явлений и отношений, их оценка».

А.М. Улановский выделяет три основные характеристики конструктивизма: «познание - это выстраивание», «истина множественна» и «критерий хорошего знания - пригодность». Согласно первой характеристике процесс конструирования реальности определяется специфическими чертами мышления индивида. Следует отметить, что конструирование реальности является динамическим и постоянно изменяющимся процессом. Вторая характеристика основывается на том, что реальность в сознании индивидов необъективна, поэтому абсолютных истин не существует. Под пригодностью понимается соответствие целям «познающего субъекта».

Теория социального конструктивизма имеет широкое применение в политологии. Большой интерес для данного исследования представляет статья , рассматривающая применение данной теории к анализу образа власти. Процесс создания представлений индивидов о власти обусловлен рядом причин, в том числе манипулятивными технологиями, намеренно применяемыми властными элитами. Конструирование представления индивидов о власти во многом предопределяется языком (дискурсом, коммуникацией между индивидами и др.), который выражается в политических суждениях. Данные политические суждения могут создаваться либо намеренно, либо непроизвольно. Намеренно формируемые суждения обычно являются продуктом действий со стороны власти с целью повлиять на ее оценку - применения манипулятивных технологий. Непроизвольно формируемые суждения возникают «неупорядоченно» и «бессистемно». Данные суждения во многом зависят от социальных чувств, связанных, например, с экономической ситуацией в стране.

Таким образом, применение теории социального конструктивизма позволяет рассмотреть, как с помощью проведения политики памяти власть пытается воздействовать на социальную реальность, а именно на процесс формирования индивидами мнения о легитимности действующей власти.

1.2 Концепция социальной памяти

Для изучения политики памяти необходимо разобраться с основными концепциями памяти. В данной работе будут рассмотрены одни из самых значимых теорий социальной памяти французского социолога М. Хальбвакса и немецкого историка Я. Ассмана.

М. Хальбвакс разделяет два типа памяти: индивидуальный и коллективный (социальный). Под индивидуальной памятью подразумеваются личные воспоминания индивидов, на формирование которых в меньшей степени воздействует внешняя среда. Личная память сильно ограничена временным периодом, так как создается только на протяжении жизни отдельного индивида, то есть зависит от продолжительности жизни. В отличие от индивидуальной коллективная память формируется в большей степени обществом, а не сознанием индивида и может охватывать большие временные периоды. Существуют различные способы формирования коллективной памяти, в частности символы и знаки. Как отмечает социолог, коллективная и индивидуальная память взаимосвязанные элементы, так как имеют способность влиять друг на друга.

Понятия «историческая память» и «коллективная память» часто употребляются как близкие по значению. Рассуждая о понятии «историческая память», М. Хальбвакс указывает на его некоторую неточность в описании феномена коллективной памяти. Социолог обращает внимание на отдаленность понятий «история» и «коллективная память». Потребность в истории возникает только тогда, когда коллективная память о каком-либо событии начинает исчезать. Характерной чертой коллективной памяти выступает непрерывность и неискусственный характер формирования, что противоречит процессу возникновения истории, так как создание истории является целенаправленной деятельностью.

Я. Ассман, во многом опиравшейся на концепцию коллективной памяти М. Хальбвакса, внес свой вклад в развитие теории памяти. Я. Ассман выделяет два типа социальной памяти: коммуникативная и культурная. Под коммуникативной памятью понимается память, формирующаяся посредством общения индивидов друг с другом. Отличительной чертой данного типа памяти выступает формирование памяти о недавних событиях прошлого.

Культурная память связана со значимыми событиями общества, каналом распространения которой являются ритуалы, памятники, тексты, публичные чтения. Культурная память во многом опирается на использовании символов.

Я. Ассман выделяет 5 характеристик культурной памяти. К ним относятся:

1) Формирование отношения к определенным группам. Данная характеристика заключается в том, что на основе полученных знаний, которые были созданы культурной памятью, индивид становится способным формировать положительное или отрицательное отношение к социальным группам.

2) Культурная память формируется с помощью общества, которое имеет «способность реконструировать» образы прошлого, так как сама по себе память «не имеет возможности сохранять прошлое». Культурная память реконструируется путем соотнесения с настоящим, вписыванием в современный контекст.

3) Культурная память конструируется посредством множества каналов - письменных, устных, ритуальных практик.

4) Культурной памяти необходимо обладать «институциональной поддержкой». «Институциональная поддержка» может выражаться в проведение различных церемоний. Также культурная память основывается на «поддержке носителей» (например, носителями могут выступать жрецы).

5) Одной из характеристик культурной памяти является рефлексивность, - «через свое культурное наследие общество осознает себя и становится осознанным для других».

Теодор Адорно, известный немецкий социолог, является одним из первых исследователей, кто рассматривал феномен коллективной памяти применительно к политике, относящейся к прошлому. В своей статье «Что значит проработка прошлого?» он исследует один из первых этапов становления политики памяти в послевоенной Германии. По его мнению, специфической чертой коллективной памяти того периода являлось «умалчивание» и «забывание» о преступлениях гитлеровского режима. Т. Адорно считает, что причиной послужил «комплекс вины», связанный с нежеланием признавать преступления прошлого. Такое поведение немецкий историк Х. Вельцер связывает с психологическим понятием «травма», которое заключается в наличии сильных переживаний, являющихся реакцией на определенные события. Исследуя случай Германии Х. Вельцер под травмой понимает Холокост. По его мнению, именно травмирующие обстоятельства стали причиной принятия модели поведения, характерной чертой которой стало «умалчивание» о преступлениях нацизма. Согласно мнению Т. Адорно в Германии усилились настроения, в какой-то степени одобряющие поступки Гитлера, что являлось настораживающим для исследователя. Такое поведение граждан послевоенной Германии было вызвано сильной неприязнью к идеологии большевизма советского режима. Исследования в области социальной памяти Т. Адорно стали причиной усиления внимания научного сообщества к изучению политики памяти.

1.3 Символическая политика

Рассмотрение концепции символической политики необходимо для данной работы, так как символическая политика неразрывно связана с политикой памяти.

С.П. Поцелуев, известный российский политолог, внесший огромный вклад в развитие концепции символической политики, указывает, что исследования М. Эдельмана заложили основу для становления данной концепции.

М. Эдельман уделяет особое внимание рассмотрению символической стороны политики. В своей книге «Символические использования политики» американский политолог ставит целью рассмотреть символический аспект, оказывающий влияние на поведение масс и властной элиты.

Рассматривая символический аспект в политике, М. Эдельман указывает на то, что существуют непосредственные участники политических действий и наблюдатели, которых большинство. Такие наблюдатели получают информацию о политической сфере в основном посредством различных каналов СМИ, важной составляющей которых являются символические значения. Важно отметить, что символам не присущи значения изначально, значения конструируются обществом, которые впоследствии вызывают эмоции. Одной из целей символической политики государства является именно создание определенных значений символов.

М. Эдельман выделяет две формы символической политики: ритуалы и мифы. Ритуал американский политолог определяет как «двигательная активность, которая включает в себя ее участников, вовлеченных символически в коллективное действие, привлекая внимание к их сплоченности и общности интересов». Основные функции ритуала заключаются в создании чувства конформности, успокоения и удовлетворенности одновременно. Ритуал может относиться, как и к древним формам активности - коллективные танцы, связанные со сменой времени года, так и к современности. Такие политические институты как выборы, судопроизводство, законодательство и др. подразумевают под собой соблюдение определенных ритуалов - пример автора - принятие участия в выборах. Современные политические ритуалы играют важную роль для властных элит, так как выступают одним из механизмов удержания власти. Часто ритуальные практики и церемонии, в которых участвуют народные массы, сопровождаются поднятием чувства патриотизма и гордости за свою нацию. Миф М. Эдельман рассматривает как форму символической политики и политического убеждения. Миф выполняет функцию политической поддержки и сохранения власти. Исследователь указывает на отрицательную сторону такой формы символической политики, - власть, уделяя значительное внимание созданию и поддержанию мифов, часто игнорирует реальные проблемы, существующие в государстве.

Российский политолог С.П. Поцелуев определяет символическую политику как «особый род политической коммуникации, нацеленной не на рациональное осмысление, а на внушение устойчивых смыслов посредством инсценирования визуальных эффектов». Исследователь отмечает, что символическая политика является одним из способов легитимации власти, которая основывается на символах, ритуалах и мифах.

Иное определение символической политики предлагает российский исследователь О.Ю. Малинова, уделявшая значительное внимание рассмотрению концепции символической политики в своих исследованиях: «деятельность политических акторов, направленную на производство и продвижение/навязывание определенных способов интерпретации социальной реальности в качестве доминирующих».

С.П. Поцелуев описывает два вида символической политики: политика, проводимая «сверху» и «снизу». В рамках данной работы больший интерес представляет символическая политика, которая осуществляется «сверху», то есть властью. К такой политике относятся:

- «Символические эрзац-акции», которые означают « видимость политических действий»

- «Символическое законодательство», которое можно определить как законодательство, не имеющее реального воздействия и не выполняющего своих прямых функций, а служащее манипулятивным механизмом

- «Символическая персонализация», которая относится к созданию определенного имиджа политического деятеля

- «Символическая идеологизация», основанная на «инсценировании фундаментальных идеологических противоположностей»

О.Ю. Малинова в рамках исследования символической политики уделяет значительное внимание политике идентичности. По ее мнению, формирование национальной идентичности является одним из важных элементов политики современных государств и основой их функционирования. Такая идентичность во многом основывается на определенных интерпретациях исторических фактов.

Рассматривая символическую политику, проводимую государством, политолог выделяет основные механизмы ее осуществления: регулирование распределения ресурсов, «правовая категоризация», «придание символам особого статуса», дискурс власти. Основным отличием проведения символической политики в недемократическом государстве от демократического является создание властью определенных рамок для интерпретации социальной реальности, которые неукоснительно должны соблюдаться всеми властными структурами. Характерными признаками авторитарного государства является: последовательность и отсутствие конкуренции интерпретаций в символической политике. Согласно точке зрения американского политолога М. Эдельмана в тоталитарных государствах активно используется символическая политика. Использование символики служило средством отвлечения народных масс от неправомерных действий власти.

Рассмотрение в контексте политики памяти символических значений, которые правительство создает, опираясь на события прошлого, является одной из центральных задач данного исследования.

1.4 Коммеморация

Понятие «коммеморациия» тесно соотносится с политикой памяти и является одним из механизмов ее проведения.

Н.А. Антипин определяет коммеморативные практики как «набор способов, с помощью которых в обществе закрепляется, сохраняется и передается память о прошлом». Более детальное определение предлагает Д.А. Аникин: «повторяющаяся совокупность действий, имеющих социально значимый характер, или устойчивый характер интерпретаций исторических фактов, проявляющийся в конструировании непротиворечивой картины прошлого». Таким образом, опираясь на определение Д.А. Аникина, мы можем выделить особенности данного феномена: регулярный характер, связь с прошлым, функция конструирования представлений о прошлом.

Исследуя военные коммеморативные практики в Великобритании, Т. Смирнова подразделяет их на три уровня: национальный, локальный и личностный. Коммеморативные практики на национальном уровне являются следствием властных решений. К данному уровню исследователь относит следующие практики: «монументальные места памяти» (памятники, могилы), память о которых закрепляется с помощью «изобретенных традиций и ритуалов» (дни памяти, возложение венков). Коммеморативные практики на локальном уровне создаются группой людей, имеющих желание сохранить память в обществе о каком-либо военном событии. Под личностным уровнем подразумевается публичное обращение к различным источникам памяти, которые создаются свидетелями военных событий.

Схожую классификацию уровней коммеморативных практик разработал Н.А, Антипин, рассматривающий пример особенностей образа русско-японской войны в СССР. Н.А. Антипин выделяет индивидуальный и государственный уровни, характеристики которых совпадают с описанием личностного и национального уровня Т. Смирновой. На примере коммеморативных практик русско-японской войны исследователь выделяет несколько способов коммеморации. Одним из способов является празднование годовщин и юбилеев, которые могут создаваться как на индивидуальном, так и на государственным уровне. Также к способам относится: награждение ветеранов войны, проведение торжественных приемов с участниками военных событий, создание выставок и экспозиций, посвященных военному времени, а также «места памяти», концепция которых была разработана французским историком П. Нора.

По мнению П. Нора, создание «мест памяти» является необходимым условием для сохранения коллективной памяти о событиях прошлого, так как память не может создаваться самостоятельно. Места памяти, по мнению П. Нора, обладают тремя обязательными характеристиками: материальной, символической и функциональной. То есть место памяти существует в пространстве, имеет символическое значение и исполняет определенную функцию в обществе. Значимой частью национальной памяти являются «места памяти» (памятники, годовщины), которые исполняют роль легитимации и объединения нации.

Голландский исследователь Ф.Р. Анкерсмит отмечает, что функцией коммеморации является напоминание, которая активирует память.

По мнению канадского профессора Брайана Осборна, коммеморативные практики играют значимую роль в формировании национальной идентичности. В своем исследовании ученый устанавливает связь между идентичностью и местами, сохраняющими память о прошлом. По его мнению, построение национальной идентичности во многом осуществляется через коммеморативные практики. Определенные места, которые обладают символическими значениями, служат формой идентификации граждан. «Национальная сплоченность основывается на осмыслении общего исторического опыта», осознание которого может происходить с помощью символов, мифов и памятников.

Рассматривая случай Палестины, Вим Маас отмечает связь между историей, памятью и идентичностью. Создание представлений о прошлом играет важную роль в построении национальной идентичности.

На основе рассмотрения феномена коммеморации можно заключить, что способность осуществления коммеморативных практики принадлежит различным акторам, среди которых значимым является государство. Выявленные исследователями политические цели осуществления практик коммеморации на основе исторических примеров, позволяют нам рассматривать данные практики как средство легитимации власти.



1.5 Легитимность

Для того чтобы исследовать политику памяти как механизм легитимации режима необходимо изучить основные модели легитимации политических режимов через обращение к исследовательской литературе.

Одно из известных определений легитимности принадлежит американскому политологу С.М. Липсету: «способность системы породить и поддерживать убеждение, что существующие институты являются наиболее приемлемыми для общества».

Классическая концепция легитимности была разработана немецким социологом Максом Вебером, где он выделяет три типа легитимности: «традиционный», «харизматическое господство» и «легальный». Первый тип легитимности основывается на традициях и обычаях. Второй тип основывается на личном качестве правителя - харизме, используя которую управитель может убеждать и прививать преданность. «Легальный» тип основан на рациональности действий власти и компетентности государственных служащих.

По мнению французского социолога Матея Догана классическая концепция М. Вебера устарела, так как ее применение невозможно для большинства современных стран. Разбирая 3 типа легитимности детально, социолог приходит к выводу о том, что данные виды легитимности относятся к ранее существовавшим режимам, но не современным. Традиционный тип легитимности, по мнению, социолога, практически перестал существовать в современном мире. Оставшиеся режимы с монархической формой правления являются лишь формальными монархиями, где монарх практически не принимает участия в принятии политических решений.

Рассматривая харизматический тип легитимности типологии Вебера, М. Доган отмечает, что в науке ошибочно трактуется данный тип легитимности. По мнению социолога, харизматический тип легитимности является редким явлением в истории, так как харизма по мнению Вебера имеет сильную взаимосвязь с религиозностью. М. Доган считает, что важно различать харизму и культ личности в тираниях. Подчинение во многих режимах основывается не на личных качествах правителя, а на принуждении, которое обеспечивается в тоталитарных режимах.

Третий тип легитимности, который можно обозначить как легальный, рациональный или бюрократический является единственным применимым в типологии Вебера к современным режимам. Слабая сторона данного типа заключается в его расплывчатости и недостаточной конкретизации.

Важным аспектом исследования М. Догана для данной работы является рассмотрение взаимосвязи типологии Вебера с политическими режимами. Социолог утверждает, что первый и второй типы концепции Вебера относятся к недемократическим режимам, а третий тип в большей степени к демократическим, а в меньшей - к авторитарным. По мнению М. Догана, классическая концепция легитимности не учитывает разновидности политических режимов. Основная критика М. Догана, заключавшаяся в ограниченных возможностях применения концепции Вебера для анализа современных ситуаций, служит одним из оснований для обращения к иным концепциям легитимности в данном исследовании.

Американский политолог Дэвид Истон, изучавший типологию Вебера, разработал модель легитимности, которая описывает 3 основания легитимности власти политических режимов: структурный, персональный и идеологический. Структурный тип означает «убежденность в обоснованности структуры и норм». Под персональным типом подразумевается «вера в правильность действий властных элит, которая основывается на их личных качествах». Идеологический тип в концепции Д. Истона определяется как «моральная убежденность в правильность режима».

Идеологический тип в данной работе рассматривается наиболее подробно, так как функции политики памяти связаны с манипулятивными механизмами, которые основываются именно на «моральной убежденности». Детальное рассмотрение идеологического типа легитимности помогает исследовать политику памяти, проводимую в России, как инструмент легитимации режима.

Рассматривая идеологию как систему убеждений, Д. Истон отмечает, что в сознании индивидов создаются особые представления о том, как власть должна функционировать. Для того чтобы создать представления, которые увеличивают уровень доверия к режиму, власть использует различные механизмы внедрения идеологии в общество, которые «помогают интерпретировать прошлое, объяснять настоящее и предлагать определенное видение будущего». Важно заметить, что Д. Истон выделяет интерпретации событий прошлого, которые непосредственно относятся к политике памяти, как одну из составляющих идеологического типа легитимности.

По мнению, Д. Истона политические режимы используют идеологию для различных политических целей, поэтому только некоторые внедряемые идеологии обладают легитимирующей функцией. Политолог вводит термин «легитимирующей идеологии», которая состоит из принципов, создающих представление о правильности и обоснованности действий существующей власти, таким образом, создавая ее поддержку. Легитимность режима основывается на соотношении ожиданий индивидов с действиями правительства.

При рассмотрении идеологического типа, Д. Истон указывает на роль символических элементов в легитимации режима. Использование различных ритуалов, патриотических символов, проведения национальных праздников способно прививать доверие к государственным политическим институтам. Концепция легитимности Д. Истона, позволяет дать более широкое представление о политике памяти как инструменте легитимации режима, так как включает рассмотрение символического компонента легитимации, который, в свою очередь, является одним из способов репрезентации прошлого.

Французский политолог Жан-Люк Шабо также разработал собственную модель легитимности. Он выделял 2 типа легитимности: «легитимность, связанная с политическими акторами» и «легитимность, связанная с рамками политического действия». Первый тип легитимности подразделяется на демократическую (означает возможности участия граждан в принятии решений) и технократическую (грамотное управление государством специалистами) легитимность. Второй тип легитимности, который заслуживает особо внимания для данного исследования, связан с тем, что представления индивидов о реальности необъективны. Такую особенность восприятия действительности власть может использовать в своих личных целях, а именно для легитимации режима. В свою очередь данный тип легитимности подразделяется на идеологическую и онтологическую легитимность. Идеологическая легитимность означает то, что власть с помощью использования определенных механизмов может создать «представление о социальной действительности». Власть становится более легитимной, если действия правительства соотносятся с созданными представлениями граждан об идеальном государстве. То есть государство показывает, что имеет возможности для создания желаемой индивидами действительности. Таким образом, мы также можем видеть, что обращение власти к прошлому, может выступать механизмом создания желаемой индивидами действительности. Согласно онтологической легитимности люди изначально имеют некоторые установки и ценности, несоблюдение которых приводит к снижению уровня легитимности. В качестве идеологической легитимности автор приводит пример СССР, имеющий идеологию марксизма-ленинизма. По мнению автора, идеологическая легитимность в большей степени характерна для государств с тоталитарными установками, где пресекается существование оппозиционных политических сил.

Таким образом, мы можем видеть определенное сходство между типологиями Ж.-Л. Шабо и Д. Истона. Выделяемая ими идеологическая легитимность, описывается как манипулятивный механизм, способный влиять на сознание индивидов в целях государства. Таким манипулятивным механизмом может выступать политика памяти, поэтому модели Д. Истона и Ж.-Л. Шабо применяются для анализа политики памяти как инструмента легитимации режима.

Р. Л. Иванов в своей статье дополняет модель Ж.-Л. Шабо тем, то, что рассматривает идеологические механизмы легитимации:

1. механизм, позволяющий сплотить население и повысить рейтинг государства - национальная идея или образ внешнего врага

2. использование патриотических символов для сплочения населения

3. «сакрализация государственной власти»

4. международное признание государственной власти

5. использование манипуляторных механизмов для одобрения идеологии государства, а также подавление иных идей и взглядов

Вышеописанные идеологические модели легитимации имеют широкие возможности для исследования легитимности в самых различных сферах. Для рассмотрения применимости моделей именно для исследования использования репрезентаций прошлого в целях легитимации режима, мы изучили опыт в следующих странах: Китай, Италия, Германия, Франция, Эстония и Польша. На основе вышеприведенной концепции легитимности и выявленных примерах политики памяти в различных странах, мы можем построить модель политики памяти как механизма легитимации власти. К основным элементам модели относятся:

1) создание положительных образов исторических личностей, взгляды которых соответствуют идеологии власти

Власти Китая «умалчивали» о негативных аспектах деятельности Мао Цзедуна и позитивно оценивали данного деятеля, так как последствием неодобрения Мао Цзедуна может являться процесс делигитимации современного китайского правительства. Это объясняется тем, что Мао Цзедун имел сильные коммунистические убеждения, а также внес существенный вклад в развитие идеологии коммунизма. Идеология власти современного Китая является также коммунистической, поэтому неодобрение данного деятеля может подвергнуть сомнению идеологические основы власти. Также проведение политики памяти, одобряющей деятельность известного политика Дэна Сяопина, имеющего коммунистические взгляды, способствовало демонстрации преемственности современной партии и, соответственно, ее легитимации.

2) создание негативных образов исторических личностей, взгляды которых противоречат идеологии власти

Китайское правительство путем искажения исторических фактов подчеркивало негативные черты бывшей оппозиционной партии «Гоминьдан». Например, китайские власти пропагандировали исторический факт, который заключался в том, что члены партии «Гоминьдан» не предпринимали активных действия в войне с Японией в 1937-1945 годах.

Правительство Италии создавала негативный образ СССР и русских коммунистов, изображая их как «бандитов», по причине того, что коммунизм представлял угрозу для итальянского правительства в послевоенное время.

3) объединение нации через события прошлого

В послевоенной Италии правительство активно привлекало внимание граждан к важному историческому событию - национально-освободительному движению «Рисорджименто». Целенаправленная политика правительства «напоминания» о данном историческом событии способствовала усилению патриотизма среди итальянских граждан.

4) создание образа внешнего врага

Рассуждая о политике памяти как об инструменте достижения определенных целей правительства, А. Миллер указывает на пример Польши. По мнению историка, составной частью политики памяти является использование образа врага. Как известно из истории, во время Второй Мировой войны Польша подверглась нападению фашистской Германии, где в ходе войны Польша понесла огромные людские потери. А. Миллер считает, что широко используемым элементом политики памяти Польши является «экспорт вины», для которого характерно изображение нации как жертвы действий со стороны иностранных государств (в данном случае Германии). Примером использования «экспорта вины» можно считать заявление польского президента о требовании увеличения ЕС квот, которых он предложил добиться путем уменьшения квот Германии. Свою позицию глава государства обосновал, ссылаясь на события прошлого - «численность польского населения была бы больше, если бы не потери во Второй мировой войне».

5) «Умалчивание» о событиях, противоречащих идеологии государства

Китайское правительство намеренно поддерживало такие интерпретации исторических событий, которые скрывали или преуменьшали жестокие преступление китайской власти.

Для восточной Германии была характерна идеология «антифашисткого государства», которая основывалась на непризнании вины за преступления, совершенные во время Второй Мировой войны. Партизанское движение «Сопротивление» стало главным элементом политики памяти ГДР, так как являлось примером борьбы германского народа с фашизмом. Характерной чертой ГДР было сильное преувеличение сопротивления граждан и «замалчивание» ими совершенных преступлений.

6) Борьба с иными взглядами на исторические события

В статье китайского журналиста Ю. Вэйши были подвержены сомнению интерпретации исторических событий, которые соответствовали позиции правительства Китая. После опубликования такой статьи последовала незамедлительная реакция государства, которая полностью пресекла попытку противоречия официальной идеологии: давление на редакцию и увольнение ответственных сотрудников.

А.И. Миллер выделяет каналы влияния правительства, через которые оно может регулировать политику памяти. К ним относятся:

· Создание музеев и исторических памятников

· Государственные праздники

· «Акцентирование внимания на одних сюжетах истории и замалчивании или маргинализация других»

· «Определение стандартов исторического образования»

· «Регулирование доступа к архивам»

· «Приоритетное финансирование исследований и изданий» на определенную историческую тематику



Глава 2. Школьное историческое образование

2.1 Единый учебник истории и историко-культурный стандарт

Инициатива о едином учебнике истории и историко-культурном стандарте указывают на активное проведение политики памяти в области образования. Внимание правительства в большей степени уделяется именно школьному образованию. Это можно объяснить тем, что школьная возрастная группа, наверное, более подвержена влиянию получаемой информации извне. Учебник истории является важной формой передачи информации, поэтому его идеологизация, может служить способом формирования определенных взглядов и убеждений подрастающего поколения.

Инициатива о создании единого учебника истории была предложена президентом В.В. Путиным в 2013 году. В 2014 вместо введения единого учебника истории правительством было предложено создать единый историко-культурный стандарт, который практически отражает те же самые цели и задачи. Главное отличие принятого стандарта от инициативы единого учебника заключается в том, что российским школам будет представлена возможность выбирать из нескольких вариантов учебников по истории, которые соответствуют требованиям историко-культурного стандарта. В пояснительной записке к концепции стандарта указано, что стандарт предусматривает создание не только линейки учебников истории, а также целого учебно-методического комплекса, разработанного на основе положений данной концепции.

Президент России В.В. Путин неоднократно подчеркивал важность и значимость разработанного стандарта для преподавания и развития всей страны в целом. Инициатива единого учебника и стандарта наиболее детально обсуждалась на заседании Совета по межнациональным отношениям и на встрече с разработчиками учебных пособий на основе нововведенного стандарта.

Особое значение в концепции единого стандарта президент уделяет требованиям к описанию событий Великой Отечественной войны. Об этом свидетельствует неоднократное упоминание главой государства о данном событии в контексте обсуждения концепции историко-культурного стандарта («…некоторые оценки в некоторых учебных материалах того, что происходило во время Второй мировой войны, - это просто безобразие, по?другому и назвать никак нельзя»).

Также на основе высказываний президента, мы можем сделать некоторые выводы о целях и задачах, которые ставит перед собой российской государство, предлагая нововведения в сфере исторического образования.

Нововведения во многом связаны с желанием власти прививать патриотические чувства через обращение к прошлому: «…истории, без знания которой любить своё Отечество невозможно».

«…главная стержневая линия…должна проходить через весь курс преподавания истории, - объективность и непредвзятость, уважение к собственному прошлому и любовь к своей Родине».

Российский президент В.В. Путин в своей риторике подчеркивает особую значимость исторических учебников для усиления сплоченности нации: «…а отечественная история - основа нашей национальной идентичности», «нужно показывать, что судьба России созидалась единением разных народов», чтобы люди…осознавали себя гражданами единой страны». Представление президента о целях проведения изменений совпадает с целями принятой концепции. В пояснительной записке указывается, что особое внимание при составлении учебников по новому стандарту следует уделить «обретению национальной идентичности».

Таким образом, мы можем увидеть, что интерпретация исторических событий в новых учебниках истории, будет во многом основываться на некоторых целях современной государственной политики: патриотического воспитания и создания национального единства.

2.2 Результаты исследования в учебных заведениях

Для того чтобы более подробно изучить политику памяти в сфере школьного исторического образования, в данной работе применялся метод анкетирования. Следует отметить, что исследование в школах проводилось в рамках диссертационного пилотажного исследования , которое является частью проекта Социологического института Российской академии наук «Социальная память в российском обществе: поколенческие различия».

Основной формой проведения политики памяти в области школьного исторического образования являются учебники истории, а основными агентами - учителя истории. Учителя истории играют важную роль в проведении политики памяти в сфере школьного образования, так как они выступают проводниками школьного исторического образования.

Респондентами опроса являются учителя, преподающие историю в школах Санкт-Петербурга. Несмотря на то, что сбор информации происходил только в одном из городов России, мы считаем, что о результатах данного исследования можно говорить в более широком масштабе, так как механизмы проведения политики памяти являются универсальными во всей России.

Проведение опроса в школах помогает рассмотреть реальное воздействие правительства на историческое образование. Несмотря на то, что концепция единого стандарта уже разработана, введение линейки учебников истории в соответствии со стандартом запланировано только на начало 2015 учебного года, поэтому в содержании анкет отсутствовали вопросы, связанные с влиянием историко-культурного стандарта на образовательный процесс. Основной целью использования результатов опроса для данного исследования было определить является ли школьное историческое образование одним из инструментов легитимации режима.

В Санкт-Петербурге находится 569 государственных учреждений, которые предоставляют возможность получения среднего образования. Среди которых: 75 гимназий, 133 средних общеобразовательных школ с углубленным изучением предмета, 312 средних общеобразовательных школ и 49 лицеев.

569 государственных учреждений являются основой для генеральной совокупности.

Выборочная совокупность составляет 56 объектов, которая включает все типы общеобразовательных учреждений: гимназия, СОШ, СОШ с углубленным изучением предмета и лицей.

Анкета состоит из 30 закрытых и полузакрытых вопросов (См. Приложение 1). Приведем и прокомментируем ответы на некоторые из них.

Вопрос: Каким образом определяется выбор учебника по истории в Вашей школе?

А. Миллер считает, что составной частью политики памяти является «внедрение» определенных учебников в школы, содержание которых устраивает государство. «Внедрение» осуществляется с помощью давления на администрацию школ с помощью различных неформальных административных и финансовых механизмов. Правительство намеренно финансирует выпуск учебников истории с огромным тиражом у определенного издательства. По мнению историка, у современных российских школ фактически отсутствует право самостоятельно выбирать учебники.

Согласно российскому законодательству выбор школьных учебников ограничивается только федеральным перечнем учебников, который утверждается Министерством образования. По данным на 2013-2014 год Министерством образования было утверждено достаточно большое количество учебников по истории - 82 учебника.

Целью данного вопроса было выяснить, имеют ли школы самостоятельность в выборе учебника истории.

По данным опроса можно увидеть, что ни один респондент не указал на то, что выбор учебника по истории определяется мнением родителей или мнением учителей. 92,6% учителей указало на вариант, согласно которому выбор определенного учебника по истории принадлежит руководству школы и Министерству образования. Так как вопрос анкеты также предлагал собственный вариант ответа, мы получили 4 следующих ответа: «вышестоящими инстанциями», «не знаю», «утвержденный перечень» и «учитель и вышестоящие структуры». Ответ «не знаю» может косвенно нам указывать на то, что учитель не имеет возможность выбора учебника, так как респондентом является именно учитель. Ответы «вышестоящими инстанциями», «учитель и вышестоящие структуры» также указывают на то, что выбор учебника определяется правительственными органами.

Таким образом, на основе результатов ответов на данный вопрос, мы можем видеть, что, действительно, несмотря на большое количество предлагаемых учебников, в реальности выбор принадлежит государственным структурам.

Следующий вопрос анкеты связан, с содержанием учебников по истории, на основе которых ведется преподавание в российских школах. Достаточно маленькое количество респондентов - 11% считает, что используемые ими учебники освещают исторические события разносторонне. Остальная часть респондентов считает, что используемые учебники интерпретируют «спорные» исторические события однобоко.

Мы считаем, что на основании этого вопроса, мы можем сделать выводы относительно содержательного аспекта учебников. Учителя истории, как правило, обладают большим объемом информации по своему предмету, являются некими экспертами в своей области, что позволяет им делать выводы о содержании учебника близкие к объективности, в том числе различать одностороннюю или разностороннюю позицию авторов.

На основе результатов ответов на предыдущий вопрос, который заключается в том, что выбор учебника в большей степени определяется мнением вышестоящих государственных органов, мы можем увидеть некую взаимосвязь с вышеприведенным вопросом. Таким образом, внедряемые учебники «сверху» преимущественно предлагают определенную версию исторических событий.

Достаточно значительное число (около 30%) респондентов полностью отказываются от плюрализма в выборе учебников истории. Остальная часть респондентов выступают за какую-то вариативность в выборе учебников, но все же их отталкивает идея вариативности в интерпретации исторических событий. Настораживающим результатом ответов на данный вопрос является то, что ни один учитель истории, принявший участие в исследовании, не предпочитает преподносить исторический материал с различных точек зрения. В целом, можно сказать, что все опрашиваемые респонденты выступают за единую трактовку событий, тем самым приветствуя безальтернативный подход к истории.