Литературные опыты Екатерины II

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

Высшего профессионального образования

Тюменский государственный университет

Институт истории и политических наук

Кафедра отечественной истории

Контрольная работа

по истории

Литературные опыты Екатерины II

Содержание

Введение

1. Екатерина II и французские просветители

2. Литературные произведения Екатерины II

Список использованной литературы

Введение

Литературная деятельность Екатерины II продолжалась около четверти века и привнесла в жизнь читающего сообщества, как русского, так и иностранного, много положительных моментов.

Императрица Екатерина отличалась от многих современников-мыслителей одним, весьма важным качеством Ї свои произведения она излагала на языке своего народа. Архивы сохранили большое количество ее произведений Ї от официальных документов и деловых бумаг и частных писем, до весьма несвойственных статусу главе державы детских сказок. Она и сама не без хвастливого кокетства говорила о свойственной ей графомании. Из-под ее пера вышло огромное количество тщательно проработанных законов, целые тома законодательных установлений, самостоятельно она писала рескрипты вельможам, генералам, духовным лицам, своей рукой писала огромное количество писем своим сотрудникам, друзьям, приятельницам, любовникам и многим, многим другим. Большинство из них на русском языке. Своим знакомым и корреспондентам за границей она писала по-французски, реже Ї по-немецки. Из всех этих языков она, конечно, свободнее всего владела немецким. За довольно долгую жизнь в России Ї более 50 лет, она так и не научилась правильно изъясняться по-русски, несмотря на свою регулярную писательскую деятельность. Часто, из-под ее пера выходили довольно комичные ошибки («исчо» вместо «еще», «заут» вместо «зовут» и прочее), но и никак не могла усвоить русское склонение имен, не умела правильно применять согласование, путалась в родах имен существительных и т.д. Это нисколько не мешало ей вступать в полемику о русском языке с известными писателями. Однако современники уважали ее мнение по тем или иным вопросам. В этом ей помогали ее превосходные литературные навыки, отменный вкус и общее живое чувство языка. Она хорошо знала стихию живой разговорной русской речи, помнила и умела применять множество русских пословиц, поговорок, идиоматических выражений, характерных бытовых словечек и оборотов. Поэтому ее русский язык являет собой странную смесь, с одной стороны, затрудненных и неправильных конструкций и форм, с другой Ї живых, не лишенных сочности и разговорной характерности красок. Естественно, все труды Екатерины II не могли выходить в свет, без предварительной редактуры. В разное время эту роль выполняли такие деятели, как: И.П. Елагин и Г.В. Козицкий, потом А.В. Храповицкий, все три Ї заметные русские литераторы. Французские же тексты Екатерины выправлял ее приближенный граф А.П. Шувалов, французские стихи которого ценились даже в Париже. Подобное сотрудничество имело исключительно технический характер; правились только грамматические и пунктуационные ошибки, при этом помощники никогда не влияли на смысловой посыл автора.

Диапазон литературных пристрастий Екатерины был весьма многообразным по характеру, по жанрам, но идейная, резко выраженная политическая направленность сохранялась всегда. Под ее руководством выходили журнальные статьи и фельетоны для органов печати; она выступала и в «чужих» журналах; так, она поместила статью и письмо в редакцию во враждебном ей «Живописце» Н.И. Новикова. Она написала обширнейший труд по истории России, писала детские сказки и сочинения по педагогике, предназначенные для воспитания ее внуков Александра и Константина, но имевшие, разумеется, и более широкое назначение, обращенные к читателю вообще. Она писала в большом количестве драматические произведения, комедии, исторические драмы, комические оперы. В ее литературном наследии драматургия занимает центральное место и количественно и по вниманию, которое ей уделяла сама Екатерина. Всего до нас дошло 25 законченных (или почти законченных) ее театральных пьес и отдельные отрывки из 7 пьес; при этом установлено, что еще несколько пьес не сохранилось. Совсем не писала и не могла, не умела писать Екатерина стихов, но к прозе она питала прямо-таки страсть.

1. Екатерина II и французские просветители

Немало произведений написано Екатериной на французском языке. Особняком писательского творчества стоит переписка правительницы с известными французскими просветителями. Среди них наибольшей известностью пользовались и в Западной Европе и в России ее письма к философам-просветителям, прежде всего и главным образом к Вольтеру, затем к Дидро, Гримму и другим. Эти письма имели довольно разнообразную жанровость. Интерес самодержавной правительницы России к французскому Просвещению и его виднейшим представителям был вызван, во-первых, не только личными, но и государственными соображениями: поддерживая дружбу с тогдашними властителями дум, используя лесть и подкуп, Екатерина II очень рассчитывала на их поддержку в осуществлении собственных политических идей. Вольтер, д'Аламбер, Дидро и Гримм разделяли ее интересы, и оправдывали ее в глазах общественного мнения Европы. Во-вторых, безусловная принадлежность Екатерины II к французской, в частности и политической, культуре никоим образом не сказывалась на ее резко негативном отношении к политике Франции в Европе. Не жаловала она и самого Христианнейшего короля Людовика XV. Константин Грюнвальд, русский историк, живший во Франции, был убежден, что императрица «не любила ни Франции, ни ее политики», несмотря на увлечение идеями французских просветителей. Французский историк Альфред Рамбо, напротив, полагал, что Екатерина была убежденным франкофилом.

Направленность взглядов императрицы всея Руси, именно на французское просвещение не случайно - в ту эпоху вся Европа жила по нравственно-интеллектуальным стандартам, определявшимся на берегах Сены. Крошечное германское княжество Ангальт-Цербст, подарившее России Екатерину Великую, не было исключением. София-Фредерика-Августа, принцесса Ангальт-Цербстская, которую при участии Фридриха II выдадут замуж за наследника русского престола, будущего Петра III, воспитывалась исключительно на французский манер стараниями мадемуазель Кардель, ее гувернантки, а также учителей-французов - Перо и Лорана. Впоследствии Екатерина особенно часто вспоминала м-ль Кардель, которая, по словам польского историка К. Валишевского, «не только выправляла ее ум и заставляла ее опускать подбородок; она давала ей читать Расина, Корнеля и Мольера».

Засев в 1765 г. за составление ставшего знаменитым «Наказа» для Уложенной комиссии, императрица писала знаменитому философу-просветителю Ж. Л. д'Аламберу: «Вы увидите, как в нем для пользы моего государства я ограбила президента Монтескье, не называя его; но, надеюсь, что если он с того света увидит мою работу, то простит мне этот плагиат во имя блага двадцати миллионов людей, которое должно от этого произойти. Он слишком любил человечество, чтобы обидеться на меня. Его книга для меня молитвенник». Речь в письме шла о «Духе законов» Монтескье, которым зачитывалась в то время вся образованная Европа. Впрочем, под влиянием ближайшего окружения, оказавшегося куда более консервативным, чем сама императрица, Екатерина вынуждена была отказаться от реализации либерально - конституционных идей Монтескье в России.

Следующим серьезным увлечением Екатерины стал Вольтер. Могучая правительница называла его своим «учителем», а себя «ученицей». Связь этих людей была очень крепка, поэтому, когда в мае 1778 года Вольтер скончался, Екатерина писала своему постоянному корреспонденту Мельхиору Гримму следующие строки: «Дайте мне сто полных экземпляров произведений моего учителя, чтобы я могла их разместить повсюду. Хочу, чтобы они служили образцом, чтобы их изучали, чтобы выучивали наизусть, чтобы души питались ими; это образует граждан, гениев, героев и авторов; это разовьет сто тысяч талантов, которые без того потеряются во мраке невежества». «Именно он, вернее его труды, сформировали мой разум и мои убеждения. Я вам уже говорила не раз, что, будучи моложе, я желала ему нравиться» - это уже строки от 1 октября 1778 г. в письме все тому же Гримму. Благодарную память о наставнике Екатерина сохранила до конца своих дней. «Она видела в нем учителя, верховного руководителя ее совести и мысли, - заметил один из биографов императрицы. - Он учит ее, не запугивая ее, согласуя мысли, которые он ей внушает, с ее страстями... Монтескье - великий ученый, опирающийся на общие тезисы. Если его слушать, надо бы начать все с начала и все изменить. Вольтер - гениальный эмпирик. Он перебирает поочередно все раны на человеческом теле и берется их излечить. Тут смазать бальзамом, тут прижечь - и больной совершенно здоров. И какая ясность языка, мысли, сколько ума! Екатерина восхищена, как и большинство ее современников».

В лице Вольтера, Екатерина приобрела самого ревностного приверженца, который защищал ее против всех, против турок и поляков, готовый указывать ей самые блестящие цели: едва ли Вольтер не первый стал толковать о том, что Екатерина должна взять Константинополь, освободить его и воссоздать отечество Софокла и Алквивиада, так что Екатерина должна была сдерживать его слишком разыгравшуюся фантазию.

Но кроме желания приобрести таких сильных союзников, кроме желания приобрести высокое место покровительницы европейского просвещения, кроме этих собственно политических целей у Екатерины были и другие побуждения, заставлявшие ее сближаться с самыми видными из философов. Она была дочь своего века; чуткая в сильной степени к высшим интересам человека, она страстно следила за умственным движением столетия и, не сочувствуя здесь всему, преклонялась, однако, вообще пред движением, и, ставши самовластной государыней, хотела применить его результаты к устройству народной жизни.

Многие решения Екатерины II в области внутренней политики и администрации были подсказаны ей в той или иной степени французскими просветителями, и здесь русская императрица не была исключением; ведь на дворе стоял век Просвещения, и политическую моду определяли философы. Дружить с ними было почетно даже для коронованных особ. «Престиж Екатерины в Европе, - отмечал биограф императрицы, - был почти всецело основан на восхищении, которое она внушала Вольтеру; а этого восхищения она сумела добиться, и поддерживала его с необыкновенным искусством; при необходимости она даже платила Вольтеру за него. Но этот престиж ей не только помогал во внешней политике; он и внутри ее государства окружил ее имя таким блеском и обаянием, что дал ей возможность потребовать от своих подданных той гигантской работы, которая и создала истинное величие и славу ее царствования».

С самого начала своего правления Екатерина II обнаружила желание поддерживать постоянную переписку с французскими знаменитостями, которых она поочередно приглашала к себе в Россию. Французский поверенный в делах при русском дворе Беранже сообщал 13 августа 1762 г. шифрованной депешей в Версаль: «Я должен предупредить, что императрица приказала написать г-ну д'Аламберу приглашение обосноваться в России. Она готова выплачивать ему 10 тыс. рублей пенсиона, что соответствует 50 тыс. ливров, дать ему возможность продолжать составление Энциклопедии и опубликовать ее в Петербурге. Взамен она просит лишь обучать математике великого князя (Павла Петровича.)». «Один из моих русских друзей, - продолжал Беранже, - уверяет меня, что г-н д'Аламбер ответил отказом и что аналогичное предложение сделано было г-ну Дидро».

Тесные контакты завязала Екатерина и с Дидро. Желая поддержать издателя Энциклопедии и одновременно произвести впечатление, императрица купила у Дидро его библиотеку за очень высокую цену - 15 тыс. ливров, после чего оставила ее у него в пожизненное пользование и назначила философу еще 1 тыс. франков жалования как хранителю своих книг. Вольтер в очередной раз пришел в восторг от щедрости и благородства «Семирамиды»: «Кто бы мог вообразить 50 лет тому назад, что придет время, когда скифы будут так благородно вознаграждать в Париже добродетель, знание, философию, с которыми так недостойно поступают у нас». Кстати, после смерти патриарха философов в 1778 г. Екатерина II приобрела и его библиотеку, которая с тех пор находится в Санкт-Петербурге.

На французском языке были написаны и изданы и полемические произведения Екатерины: ее большой труд «Антидот» (Противоядие) и «Тайна противунелепого общества». Первая из этих книг Ї развернутое полемическое разоблачение книги французского астронома аббата Шаппа Д'Отрош «Путешествие в Сибирь» (1768), содержавшей резкие и несправедливые нападки на Россию, русское общество и народ, а также и справедливые нападки на крепостнический и деспотический уклад русского государства. Опровергая Шаппа, Екатерина защищала и русский народ и себя лично. В ее книге объединены содержательные и обильные фактами очерки русской жизни, быта, географии, экономики, культуры с довольно бесцеремонной ложью при доказательстве блаженства России под скипетром ее монархов, наличия в России всяческих свобод и т.п. «Антидот» был издан анонимно в 1770 г. (второй раз 1771Ї1772 г.).

«Тайна противунелепого общества, открытая непричастным оному» Ї сатирическая брошюрка, направленная против масонства, масонских организаций и содержащая пародию на обряды, эмблемы и учения масонов. Она была издана не только на французском, но и на немецком, и на русском языках в 1780г. Русский перевод с французского подлинника, сделанный А. В. Храповицким, был издан с ложной пометой Ї 1759г. Наконец, по-французски Екатерина писала свои неоконченные мемуары и довольно многочисленные мемуарные отрывки. Воспоминания Екатерины, доведенные до вступления ее на престол, написаны живо и не без наблюдательности и составляют, пожалуй, самую интересную часть из всего написанного ею. Они не были рассчитаны на опубликование, во всяком случае, ни при ее жизни, ни вскоре после ее смерти; поэтому Екатерина в них более проста, естественна и правдива, чем в других своих произведениях.

Французские сочинения Екатерины II не относятся, собственно, к истории русской литературы. Пожалуй, и русские ее произведения не заняли бы в ней сколько-нибудь заметного места, не будь их автором императрица. Страсть Екатерины к сочинительству нимало не соответствовала ее литературному дарованию, о степени которого не может быть двух мнений. Екатерина не имела писательского таланта, не имела даже серьезных способностей. Большой литературный опыт помогал ей, в конце концов, написать терпимую пьеску, но не более того. Ее пьесы и другие-произведения редко достигают даже среднего уровня рядовой литературной продукции того времени. Тем не менее, творчество Екатерины не лишено своеобразного интереса, как для истории литературы, так и для истории русского общества вообще. Во-первых, оно интересно именно потому, что это Ї творчество императрицы, что это Ї реальная и официальная литературная политика правительства, что это сумма произведений, заключающих, так сказать, царские директивы как общеидеологические, так и специально литературного характера. Это обстоятельство придавало произведениям Екатерины особую значительность и актуальность для их современности, объясняющую большой интерес к ним со стороны и читателей, и зрителей, и литераторов 1760Ї1790-х годов. Люди, поддерживавшие власть и благоговевшие перед ней, ловили каждое слово императрицы как указание и наставление; передовые элементы общества, настроенные оппозиционно по отношению к правительству, внимательно присматривались к творчеству царицы, как бы изучая неприятеля, оттачивая оружие нападения на него; но всем было интересно всё, что напишет и опубликует царица. Следует указать, что, несмотря на анонимность всех выступлений Екатерины II в печати и на сцене, современники очень хорошо знали, кто является автором этих произведений. Вообще говоря, в XVIII в. весьма распространенная анонимность литературных публикаций нимало не мешала осведомленности читающей публики в вопросах авторства анонимных произведений. Екатерина, кроме единичных случаев, нисколько не стремилась скрыть свое авторство и, напротив, несколько щеголяла им, что могло только способствовать интересу к ее произведениям в публике. Что же касается пьес императрицы, то интерес к ним и даже успех их увеличивался великолепием их театральных постановок, прекрасной музыкой в операх и исторических драмах, превосходной игрой актеров, делавших, разумеется, всё, чтобы насытить бледный текст художественными образами. Все это приводило к тому, что сама Екатерина была убеждена, будто ее произведения имеют колоссальный, успех. Впрочем, ей немного надо было для того, чтобы самообольщаться. Ее на каждом шагу окружала такая бесстыдная лесть, что она вообще твердо уверовала в свою гениальность во всех областях. С полным спокойствием и, не стесняясь хвастовством, она писала своим корреспондентам о всеобщих восторгах по поводу ее сочинений, сама хвалила их изо всех сил, с легкостью сравнивала себя с Мольером и т.п.

Чем же было писательское творчество в глазах Екатерины II? Сама она стремилась постоянно делать вид, что не придает серьезного значения своим литературным занятиям. Так, в письме к И. Г. Циммерману от 29 января 1789 года читаем: «Люблю художества по одной склонности. Собственные мои сочинения почитаю безделками. Я писала, в разных родах, и все написанное мною кажется мне посредственным, почему и не придавала им никакой важности; ибо они служили для меня только забавою».

Несмотря на относительное постоянство, с каким Екатерина II отдавалась сочинительству, интенсивность ее личного участия в литературном процессе эпохи колеблется. Можно выделить несколько периодов, когда особая заинтересованность императрицы в литературе проявилась в акциях, оказавших серьезное влияние на расстановку сил в среде деятелей культуры и на ее развитие. Это, прежде всего эпизод инициирования ею издания журнала «Всякая всячина» в 1769-1770 годах с последовавшим в результате этого всплеском активности сатирической журналистики, качественно изменившим в итоге общественный статус литературы. Это, во-вторых, выступление Екатерины II в роли драматурга в 1772 году, как автора цикла комедий, внесших свежую струю в развитие национальной комедиографии. Вне этой инициативы Екатерины нельзя по существу оценить истоки новаторства Д. И. Фонвизина в его бессмертной комедии «Недоросль». И наконец, глубокие последствия, до сих пор, кстати, по заслугам неоцененные, имело обращение Екатерины II к исторической драматургии в 1786 году, когда она попыталась на материале национальной русской истории создать первые образцы драматических хроник в духе Шекспира.

2. Литературные произведения Екатерины II

екатерина литературный просвещенный русь

Наиболее известное произведение Екатерины II Ї это ее «Записки». «Записки» Ї автопортрет императрицы. Помимо пристального самоанализа, оценки собственных способностей и возможностей, Екатерина дает в «Записках» (которые были доведены от ее юности до воцарения на троне) выпуклую и подробную картину жизни русского двора и общества, нравов и обычаев дворянства. Это целый исторический срез почти за два десятилетия. Выдающийся историко-литературный и психологический интерес этого памятника давно признала иностранная и русская критика.

«Записки» дают нам возможность увидеть жизнь елизаветинского двора «изнутри», почувствовать обстановку интриг, противоречий, причудливого смешения осколков петровского царствования и старорусской, допетровской стихии.

Уже «Записки» убеждают, что создавала их талантливая рука. Художественные произведения Екатерины отмечены не только широтой привлекаемого материала и жанровым разнообразием, но и стремлением к русскому началу, к фольклорным и летописным источникам, а также к живому, разговорному просторечью.

Известный критик и библиограф Арсений Введенский справедливо заметил, характеризуя литературное творчество Екатерины: «За границей, а по примеру иностранцев и у нас, подвергали нередко сомнению самостоятельность литературной деятельности Екатерины. Говорилось, что императрица сама не могла писать по-русски и присваивала себе произведения, писанные не ею, а разве только ею внушенные. Позднейшие исторические изыскания совершенно опровергли этот взгляд… Екатерине, при ее слабости в правописании, остался, однако, не чужд внутренний дух русской речи; и это будет понятно, когда мы узнаем, что она старалась освоиться не только с русским языком, а и со славянским, читала летописи, а от книжной литературы перешла к словесности народной, изучая дух и нравы русского народа в его пословицах, песнях и сказках. Словом, несмотря на свои «грешные падежи», императрица, урожденная немецкая принцесса, несравненно более была подготовлена к деятельности на почве русской литературы, чем многие образованные русские, уже тогда воспитывавшиеся на иностранных языках и нередко в понятиях пренебрежения к русской народности и к русскому языку: а высокий ум и мощный характер Екатерины, так поражавшие современников, придали ее деятельности литературной свой отличительный характер».

В ряде своих произведений Екатерина разрабатывала просветительные идеи XVIII века. Таковы мысли о воспитании, заимствованные у Монтеня и Локка и изложенные сперва кратко в одной из глав «Наказа», а затем развернутые в аллегорических сказках «О царевиче Хлоре» (1781), что подвигло Державина на написание знаменитой оды Фелице, и «О царевиче Февее» (1782). Сказки эти, а также «Записки касательно российской истории» были предназначены внукам Александру и Константину, воспитанием которых до семи лет царица занималась лично и составила для них целую учебную библиотеку.

В числе многочисленных трудов русской императрицы ее чисто художественные произведения составляют лишь малую часть. Но, конечно, они для нас наиболее интересны.

Тут и исторические пьесы «Из жизни Рюрика», и «Начальное управление Олега», и упоминавшиеся уже аллегорические сказки, и либретто комических опер «Новогородский богатырь Боеслаевич», и «Горе-богатырь Косометович», и журнальные сатирические и полемические статьи, в том числе ставшие знаменитыми «Были и небылицы», печатавшиеся в журнале «Собеседник любителей российского слова». Знакомство с Шекспиром подвигло ее на переделку «Виндзорских кумушек»; исторические пьесы Ї «представления» также несут на себе отпечаток этого чтения. Однако главное достоинство ее беллетристических сочинений проявляется там, где Екатерина не считается с канонами и образцами для подражания. «Создавая свои серьезные по цели произведения, Ї отмечает Введенский, Ї императрица отступала от современных ей общепринятых литературных приемов. Своим глубоко практическим умом она постигала всю непригодность разных «высоких» и «средних» слогов, старалась писать как можно ближе к простой разговорной речи, и в этом отношении она, вместе с немногими другими, как Лукин, решительно превосходила многих современников, более ее литературно талантливых; свои воззрения на это она выразила в «Былях и небылицах», в «Завещании», где советует писателю «думать по-русски», «красноречия не употреблять, разве само собою на конце пера явится», «слова класть ясные и буде можно самотеки» и т. п., а главным образом даются предостережения против «скуки». В этом отношении наиболее удачны ее комедии, где наиболее ярко проявились достоинства Екатерины-писательницы.

К жанру комедии царица обращается в период 1769-1783 годов, стремясь, по собственным словам (из письма Гримму), «поднять национальный театр». Одна за другой появляются ее «комедии нравов» Ї «О, время!», «Именины г-жи Ворчалкиной», «Передняя знатного боярина», «Госпожа Вестникова с семьею», «Невеста-невидимка», «Вот каково иметь корзину и белье», «Расстроенная семья осторожками и подозрениями». «Написаны они в духе и по образцу французских современных ей комедий, в которых слуги являются более развитыми и умными, чем их господа. Но, вместе с тем, в комедиях Екатерины выводятся на осмеяние чисто русские общественные пороки и являются русские типы. Ханжество, суеверие, дурное воспитание, погоня за модою, слепое подражание французам Ї вот темы, которые разрабатывались Екатериной в ее комедиях». Среди них самой заметной была первая по написанию Ї «О, время!».

Скупая, бессердечная Ханжахина (фамилия, которой, в согласии с литературными нормами той поры, образована от слова «ханжа») и суеверная сплетница Вестникова несли с собой приметы времени и стали нарицательными в обществе. Здесь поучение подано в излюбленном Екатериной «улыбательном духе», с легкостью, остроумием, в борьбе со «скукой». Собственно говоря, «О, время!» и еще одна комедия Ї «Именины г-жи Ворчалкиной» Ї являют нам оригинальные ситуации; в остальных «комедиях нравов» мы встречаем уже знакомые вариации.

Особняком в творчестве Екатерины стоят ее три комедии, высмеивающие масонов. Чуждая мистики, обладая умом ясным и рациональным, императрица с самого начала отвергает масонство, которое широко распространилось в России. По ее словам, она ознакомилась с огромной масонской литературой и нашла в ней одно «сумасбродство». Появление в столице в 1780 году «мага» и «волшебника» графа Калиостро, с его замаскированным шарлатанством, еще более восстановило Екатерину против масонов. Она пишет комедию «Обманщик», где выводит Калиостро под именем Калифалк-жерстона. В следующей комедии Ї «Обольщенный» Ї высмеиваются московские масоны, а в «Шамане сибирском» императрица ставит масонские обряды в один ряд с шаманскими фокусами. Однако вскоре Екатерина приходит к выводу, что перед ней не просто «сумасбродство», с которым можно справиться одним литературным оружием.

Усилившуюся деятельность масонов, особенно в Москве, Екатерина связывала с распространением «возмутительного» революционного духа. Просветительство Новикова, выпускавшего книги в арендуемой им университетской типографии, появление берлинских масонов Шредера и Шварца, учредивших в Москве орден Злато-Розового креста, наконец, явные попытки вовлечь через архитектора Баженова в союз вольных каменщиков наследника Павла Петровича Ї все это представлялось царице звеньями одной цепи. И хотя в самом существенном она ошибалась Ї у революционных и просветительных идей, пожалуй, в ту пору не было более злобного врага, чем прусские фанатики-масоны, Ї ее предположение о том, что Берлин через ложи стремится влиять на политику России, было истиной. В 1792 году масонство было подвергнуто решительной чистке; критика словом уступила место критике «делом». Сумерки екатерининского царствования хоть и оттеняют в нем черты сугубого деспотизма, но никак не могут перечеркнуть главного. И в истории политической, и в истории нашей словесности фигура Екатерины II неординарна, роль ее велика, и всесторонняя, объективная оценка, очевидно, принадлежит будущему.

Список используемой литературы

1. Каменский. А.Б. «Под сению Екатерины...»: Вторая половина XVIII века. СПб., 1992.

2. Ключевский. В.О. Императрица Екатерина II (1729-1796)// Ключевский В.О. Указ. соч. С. 292.

3. Омельченко. О. А. «Законная монархия» Екатерины Второй. М., 1993 г.

4. Каменский. А. Б. Жизнь и судьба императрицы Екатерины Великой. М., 1997.

5. Ивинский. А.Д. Журнал «Собеседник любителей российского слова» 2012 г.

Размещено на Allbest.ru