Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

• Введение
• 1. Начальная история кубанского казачества (1692-1708 гг.)
• 2. Внутренняя жизнь кубанского казачества в конце XVII - начале XVIII века
• Список использованной литературы


Введение

Исследований по истории «первоначального» кубанского казачества («окреан», «раскольщиков», «некрасовцев») чуть больше десятка, при этом ни одно из них не может претендовать на статус обобщающей работы [10]. Анализ их содержания показывает, что львиная доля известных нам сведений относится к периоду после августа 1708 г., когда на Кубани осели мятежные донцы под предводительством И. Некрасова. Что же касается «донекрасовского» периода жизни кубанских казаков, то известия о нём скудны и отрывочны, к тому же не уточнялись и не пополнялись уже целый век - с тех пор, как была издана работа П.П. Короленко.

Цель данной работы - обобщить уже известные факты и сообщить новые сведения о жизни кубанских казаков до конца 1708 г., извлечённые из архивных материалов, а также из опубликованных источников, оставшихся вне поле зрения исследователей, занимающихся данной темой.

1. Начальная история кубанского казачества (1692-1708 гг.)

Казачье сообщество появилось на Кубани примерно в 1692 г. Его образовали два отряда бывших донцов-«староверов»: первый, под предводительством Петра Мурзенко и Льва Маноцкого (Манацкого), численностью около 200 чел., пришёл с р. Аграхань, одного из притоков р. Сулак (Северный Кавказ), а второй (численность его неизвестна) - прямо с Дона [1].

Первоначальное место пребывания кубанских казаков точно не известно. Мы знаем только, что к лету 1702 г. их резиденцией был татарский городок Ени-Копыл (современный Славянск-на-Кубани). В это время численность Кубанского войска составляла 120 человек (имеются в виду полноправные казаки-мужчины) [5].

В 1703 или 1704 г. кубанские казаки были вынуждены переселиться из-под Ени-Копыла на Таманский полуостров, а именно в местность Хан-Тепе («Ханский холм»), расположенную в 4-х часах езды от крепости Темрюк. Там был основан ими городок, получивший название Хан-Тюбе [7]. Причиной переселения могло быть распространившееся в Крыму в 1702 г. «моровое поветрие», которое, возможно, затронуло и соседние земли [6].

Существует мнение, что ещё до осени 1708 г. русские обитатели Кубани основали ещё и городок Савельев или Савельевцы (татарские варианты - Себеней, Себелей) - по имени Савелия Пахомова, тогдашнего атамана Кубанского казачьего войска, и что затем там поселились казаки из отряда И. Некрасова [7].

Это мнение выглядит спорным, ибо можно полагать, что возникновение городка с таким названием было реакцией «старых» кубанских казаков на появление «новых», наглядным отражением их стремления обособиться от «некрасовцев». Ведь логично предположить, что сразу не произошло слияние столь разнородных - и по социальному составу, и по вероисповеданию - казачьих партий.

В отряде И. Некрасова далеко не все были казаками в полном смысле этого слова - там было много «бурлаков» и «голытьбы», а также недавних крестьян и горожан. Вряд ли можно говорить и о том, что в отряде преобладали «раскольники» [4]. Кроме того, вполне вероятно, что поначалу «старые» кубанские казаки опасались пришельцев, на стороне которых был значительный перевес: Некрасов привёл с собой около 2000 воинов с семьями, а вскоре его отряд пополнили ещё примерно 1000 семей, покинувших Дон [4].

Из начального момента истории Первого Кубанского казачьего войска следует, что уже в июле 1692 г. оно заявило о себе участием в «басурманском» набеге на Дон.

В 1693 г. имел место новый поход: «собиралось де нагайских татар и черкес и азовцов и расколщиков донских казаков... тысячи с три и болши и пошли под Пензу и под Рамзай и под Мокшанск (и хотели де те городы имат для того, что те расколщики), а хотели сказыватца расколщики донскими станишными казаками и имат вышеписанные городы обманом (а пошли те воровские люди июня в 10 день)» [10].

В 1694 г. 400 кубанских казаков, а также ногайцы и калмыки попытались разорить гг. Рыбный, Усерд и соседние поселения, но были разбиты, причём 32 «окреанина» попали в плен к донцам [6].

Концентрация российских войск под Азовом, связанная с попытками Петра I захватить эту крепость, не могла не препятствовать походам кубанских обитателей на Дон и «украинные» города. Видимо, поэтому кубанские казаки обратили свои взоры на Нижнее Поволжье. Но поскольку тамошние города были хорошо укреплены, «раскольщики» перешли к тактике мелких набегов.

В 1695 г. из Астрахани к Чёрному Яру был отправлен отряд стрельцов в погоню «за кубанскими татары и за воровскими казаками». По всей видимости, отряд был небольшой, из чего можно заключить, что и «воровских людей» было не очень много. Очевидно, стрельцы были разбиты, поскольку 13 из них попали в плен [8]. В 1696 г. кубанские «раскольщики» в союзе с крымцами и ногайцами совершали грабежи на Волге и Каспии [6].

После перехода Азова под власть России именно волжско-каспийское направление, по всей видимости, стало главным для кубанских казаков, частью жизни которых были «походы за зипунами».

Например, в 1699 г. они отправились к берегам Каспия близ р. Аграхань, где поживились грабежом купеческих кораблей. Слух об этом вызвал зависть у части донских казаков, уже начавших забывать о том, что такое «поход за зипунами» [6].

В 1707 г. кубанские казаки, вслед за их соседями - татарами, поддержали «салтана» Мурата, сына каракалпакского хана Кучука, и весной 1708 г. совершили вместе с ним попытку овладеть российским форпостом на Северном Кавказе - городом Терки (на правом берегу р. Терека, в устье р. Сунжи); в случае удачи планировался поход на Астрахань и в мятежную Башкирию.

Однако, существовавшие в 1692-1708 гг. отношения между Кубанским казачьим войском и Российским государством, в том числе Великим войском Донским, нельзя сводить лишь к вражде и военным конфликтам.

Во-первых, на Кубань время от времени убегали донские жители - и казаки, и те, кто не обладал всей полнотой прав на Дону, числясь в «бурлаках» или «голытьбе». При этом побеги совершались не только по идейным (религиозным) мотивам, но и корыстным, а иногда - по тем и другим одновременно.

К примеру, в отписке войскового атамана Фрола Минаева белгородскому воеводе Б. П. Шереметеву, полученной 28 сентября 1692 г., сообщалось, что «бежали от них всего Войска Донского воры и изменники и поругатели православные христианские веры донские их казаки - Федка, харьковской житель, да Митка, донской казак, - воровством, одинаки, оба в 25 лет, без бороды; да таких же изменников пошло с Дону в украинные и гетманского регименту в полтавские городы, и, не доходя до Полтавы, в ближних местех из тех воров 2 человека, отогнав у них лошедей, пришли к ним, Войску Донскому, по-прежнему, а сказали, что шли они из Азова для пожогу городов и сёл; а явились в тех гетманских городех их, врагов, с ним, Федкою, русских 6 человек, да с ними ж 2 черкешенина горские» [8].

Хотя в данном источнике не упоминается, что беглецы оказались на Кубани, можно полагать, что так оно и произошло, поскольку другого пути у них не было: земли по рр. Кума и Аграхань перестали быть надёжным убежищем для «изменников царю и вере». Именно поэтому «окреане», жившие там в 1688-1691 гг., и перешли на Кубань [10]. Об этом переходе, разумеется, знали их временные соседи - «горские черкесы», представители которых упомянуты и в процитированном источнике.

То, что уход на Кубань мог быть вообще не связан с религиозными мотивами, доказывает следующий пример. В апреле 1700 г. в Черкасске расследовалось дело местного казака А. Чеботаря, который публично высказывал желание уйти к «раскольщикам». Причиной этого намерения было безденежье и необходимость поправить материальное положение. Чеботарь говорил, что донцов «на добычю не пускают, ...на Москве станица задержана, а на Аракане де беглые казаки бусу (торговый корабль) разбили» [8].

Следует отметить, что побеги совершались не только с Дона на Кубань, но и в обратном направлении.

Например, осенью 1699 г. за пределы Войска Донского бежали в лодке 3 «старожилых» казака из Рыковской станицы Черкасска - Семён Иванов, Никита Сидоров Хохлач и Дмитрий Осипов Строинской. Все они были бессемейны и бездетны. Мотивы первых двух неизвестны, а вот Строинской объяснил свой побег на Кубань тем, что «одолжал и обеднял, а тех де долгов тем заимщиком платить стало нечим». Однако весной 1702 г. все трое отправились вместе с остальными кубанскими казаками ловить рыбу на Чёрное море и оттуда на лодке сбежали в Азов, прихватив двух русских невольников.

Наверное, жизнь среди «окреан» оказалась не такой уж сладкой, как вышеозначенная троица её некогда представляла. Кроме того, одной из причин возвращения на родину могло быть нежелание принять «старую веру»: по словам С. Иванова, местные казаки «чинили ему обиды и разоренье, что по их обыкновению веру не держал» [10].

Во-вторых, говоря о Кубанском казачьем войске, надо отметить, что на Дону по-прежнему жили родственники, свойственники и друзья некоторых кубанских казаков, и, судя по всему, между теми и другими поддерживались связи.

Благодаря поддержанию родственных и дружеских связей с донцами обитатели Кубани могли получать информацию о том, что происходит по ту сторону российской границы, а жители Дона, в свою очередь, - информацию о планах «басурман» (кочевников-мусульман). Родство с «окреанами» могло оказаться полезным и для донцов, попавших в плен к татарам.

В-третьих, можно полагать, что кубанские казаки, хотя бы иногда, выполняли роль посредников при освобождении за выкуп русских людей, взятых в плен кочевниками на Волге или близ «украинных» городов, или же при обмене этих пленников на «басурман», живущих в неволе на Дону или в «государевых» крепостях.

В-четвёртых, кубанские казаки тайно вывозили с Дона нужных им людей, прежде всего «расколоучителей». Так, в начале августа 1702 г. «городка Капыла атаман Савелей Похомов и все казаки с общего совету послали от себя через Крым на Северской Донец восм человек казаков к росколщику Авилу для взятья ево к себе в городок, и о пропуске ис Крыму взяли у хана проезжей лист» [10].

Выводы: о казаках-некрасовцах можно судить, в основном, исходя из архивных сведений и научных работ историков-краеведов Кубанщины.

2. Внутренняя жизнь кубанского казачества в конце XVII - начале XVIII века

некрасовец поселенец Кубань

Нормы управления и общежития, по всей видимости, были те же, что и на Дону. Все казаки жили отдельными куренями. Такой порядок проживания, видимо, был обязательным для полноправных членов Кубанского войска, поскольку пришельцам, принятым в казаки, приходилось покупать себе отдельный курень [2].

Возглавлял Кубанское войско атаман. В 1702-1708 гг., как уже упоминалось, им был С. Пахомов. Однако остаётся лишь предполагать, когда именно он стал предводителем «окреан». Это могло произойти как в 1692 г. (если он возглавлял партию «раскольщиков», ушедшую на Кубань прямо с Дона), так и в 1695 г., когда погиб Л. Маноцкий - главарь бывших насельников Аграхани [1].

Главным занятием кубанских казаков было рыболовство, и прежде всего - на Чёрном и Азовском морях.

Пока «раскольщики» жили в Копыле, они ездили рыбачить на Чёрное море. Ежегодно весной и осенью туда отправлялись «ватаги», причём приехавшие осенью могли остаться у моря на зимовку и вернуться в Копыл только весной. Большая часть улова, скорее всего, распродавалась - либо тут же, на берегу, приехавшим специально для этого турецким и татарским купцам, либо в близлежащих турецких городах (Темрюке, Тамани, Ачуеве). Членами «ватаги» были полноправные граждане («казаки»), но в качестве помощников могли привлекаться и русские невольники [2].

Судя по всему, рабовладение у кубанских казаков было нормой. Для продажи «ясыря» к ним ехали отовсюду - и кубанские татары, и ногайские и кумыцкие. «Окреане» покупали у них русских пленных как для получения за них выкупа, так и для использования их труда.

Но «окреане» и продавали рабов - тем же кочевникам (например, ногайцам), армянским купцам, а может быть, и туркам. Возможно также, что одним из способов получения дохода наиболее уважаемыми и зажиточными казаками было то самое посредничество в получении «окупа» за русских невольников, о котором уже говорилось, - ведь посредник мог требовать с родственников пленника сумму, несколько большую той, что желал получить рабовладелец [1].

Анализ политического статуса Кубанского казачьего войска в конце XVII - начале XVIII вв. показывает, что оно изначально не было автономным, «вольным», каковым, например, являлось до Петра I Войско Донское. В своих внутренних делах Кубанское войско, скорее всего, имело автономию, однако официально подчинялось турецкому султану в лице его вассала - крымского хана.

Прямая зависимость кубанских казаков от правителя Крыма проявлялась в том, что они обязаны были брать у него «проезжие листы» для проезда по землям южнее границы Войска Донского [1].

Непосредственными же начальниками над Кубанским казачьим войском были турецкий паша в крепости Ачуев и мурза кочующих на Кубани татар.

В наибольшей степени Кубанское казачье войско зависело, конечно, от местного татарского мурзы. Во-первых, казаки должны были ходить на войну под его началом. Во-вторых, именно он давал разрешение жить в Копыле тем, кто желал стать членом Кубанского войска. Правда, прошение об этом подавалось не ему лично, а его представителям, обитающим в городке рядом с казаками.

Выводы: статус «первоначального» Кубанского казачьего войска определил уникальность его истории, являющей нам пример мирной жизни бок о бок вооружённых представителей вроде бы «враждебных» вероисповеданий.

Список использованной литературы

1. Ведута В.Н. История Кубани. Краткий очерк. / В.Н. Ведута. _ Изд. 3-е доп. - Краснодар, 2003.

2. Волкова Н.Г. Казаки-некрасовцы: основные этапы этнического развития / Н.Г. Волкова, Л.Б. Заседателева // Вестник Моск. ун-та: Сер. 8: История. _ 1986. _ № 4.

3. Горлова И. Культура кубанских станиц. 1794-1917. / И. Горлова - Краснодар, 1993.

4. Подъяпольская Е.П. Восстание Булавина. / Е.П.Подъяпольская _ М., 1962.

5. Сень Д.В. К вопросу о хронологии и географии городков казаков-некрасовцев на территории Крымского ханства в XVIII в. / Д.В. Сень // Историческое регионоведение Северного Кавказа - вузу и школе: Мат-лы шестой Межд. науч.-практ. конф., посв. 35-летию науч.-педагог. школы В. Б. Виноградова. _ Славянск-на-Кубани, 1999. _ Ч. 2.

6. Сень Д.В. Социальная и военно-политическая история некрасовских казаков (1708 г. - конец 1920-х гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. / Д.В. Сень _ Краснодар, 1999.

7. Сень Д.В. Топонимия городков кубанских казаков на территории Крымского ханства в конце XVII в. - 1770-х гг. / Д.В. Сень // Вопросы лексикологии и лексикографии языков народов Северного Кавказа, русского и западноевропейских языков (тезисы общероссийской конференции). _ Пятигорск, 1999.

8. Смирнов И.В. Некрасовцы / И.В. Смирнов // Вопросы истории. - 1986. - №8.

9. Усенко О.Г. О начальной (донекрасовской) истории кубанских казаков / О.Г. Усенко // Творческое наследие Ф. А. Щербины и современность. _ Краснодар, 1999. _ С. 67-70.

10. Щербина Ф.А. История кубанского казачьего войска в 2 т. (репринтное издание). / Ф.А. Щербина - Краснодар, 1993.

Размещено на Allbest.ru