История дворянства

Размещено на http://www.allbest.ru/

История дворянства

Дворянство в первой четверти XVIII в. образовалось из высших разрядов служилых людей московского периода, которые находились на придворной, военной и гражданской службе и имели звание «служилых людей по отечеству)», т. е. были, во-первых, наследственно-служилыми людьми, занесенными в Разрядные книги XVII в. и Бархатную книгу 1687 г., и, во-вторых, землевладельцами. Дворянство превратилось в сословие постепенно. дворянство сословный чин страта

Важнейшими вехами этой трансформации являлись 1714, 1719, 1762, 1766, 1775 и 1785 гг. В 1714 г. царским указом дворянские поместья -- условные владения были обращены в собственность дворян -- в вотчины. В 1719 г. персонально за каждым дворянином были навечно закреплены все крестьяне, жившие в его поместье, а его права над крестьянами были существенно увеличены: они приблизились к тем правам, которые до той поры имел господин в отношении своего холопа, что поставило крестьянина на грань помещичьей собственности. Право собственности на землю и права на крестьян были по-прежнему обусловлены службой, но теперь в том смысле, что распоряжаться поместьем как своей собственностью и владеть жившими в нем крестьянами дворяне могли только в том случае, если они находились на государственной службе или в законной отставке. В случае уклонения от службы без надлежащей причины поместье и крестьяне отбирались в пользу государства. Манифестом 1762 г. дворяне были освобождены от обязательной государственной службы (только в случае войны все дворяне могли быть призваны на военную службу) и обязательности обучения с сохранением за ними на правах собственности поместья и крестьян. В 1766 г. дворяне приобрели право иметь корпоративную организацию на уездном уровне. В 1775 г. уездная дворянская корпорация получила более правильную организацию, право иметь сословный дворянский суд и комплектовать из своей среды путем выборов коронную уездную администрацию. В 1785 г. Жалованная грамота на права, вольности и преимущества благородному российскому дворянству систематизировала и подтвердила все полученные прежде дворянством права и добавила новые, в частности, были образованы самоуправляющееся губернское дворянское общество и губернское дворянское собрание, которое получило права юридического лица.

Грамота освободила дворянство от всех налогов, повинностей и телесных наказаний, установила внешние признаки дворянской принадлежности -- мундир, шпага, экипаж, место в церкви и т. д. Важное отличие Жалованной грамоты от манифеста 1762 г. состояло в том, что она не осуждала уклонение от службы и не превозносила служащего дворянина, оставляя решение вопроса служить или не служить полностью на усмотрение самого человека. Таким образом, с 1785 г. всему дворянству, и только ему, были дарованы титул благородства (до Петра I принадлежавший лишь лицам царской фамилии), право иметь герб, владеть землей и крепостными, занимать средние и высшие должности в коронной администрации и армии; дворянство было освобождено от всех налогов, повинностей, обязательной службы (только в случае чрезвычайных обстоятельств дворяне могли быть призваны на службу) и объединялось в губернские дворянские общества с правами самоуправления и юридического лица. В результате дворяне превратились в привилегированное сословие и стали взаимно равны.

Два важных обстоятельства сопутствовали получению дворянами сословных прав. Первое -- они долго и упорно добивались этих прав. Особое значение имели петиции Анне Иоанновне в 1730 г. и наказы дворянским депутатам в Комиссии для составления нового Уложения при Елизавете Петровне и Екатерине II.

Второе -- юридическому оформлению прав до некоторой степени предшествовало фактическое обладание этими правами. Так, дворянство и до указов 1714 и 1719 гг. совершало сделки с поместьями и крестьянами, что стирало прежде четкую границу между поместьем и вотчиной, и коронная администрация смотрела на это снисходительно. Указу 1762 г. предшествовало сокращение в 1736 г. сроков обязательной службы до 25 лет, освобождение от службы одного из сыновей или братьев служащего дворянина для управления имением и возможность получения длительного отпуска с обязательством явиться на службу по первому требованию. Уездная организация дворянства существовала задолго до 1775 г. -- в XVI-- XVII вв. Дворяне, жившие в одном уезде, объединялись в корпорацию под названием «служилый город», в рамках этой организации жили и делали карьеру. Хотя корпорация была предназначена правительством для контроля за несением дворянской службы, на практике она выполняла и другие социальные функции: использовалась дворянством для отстаивания своих интересов, для давления на правительство. От имени служилых городов дворянство обращалось с прошениями к царю и посылало своих представителей на земские соборы.

При Петре I уездное дворянство стало участвовать в местном управлении. Оно выбирало дворянские советы в помощь коронному уездному воеводе для управления уездом, земских комиссаров с разнообразными полицейскими обязанностями в помощь губернатору. Так дворянство постепенно приобретало влияние в местном управлении и некоторые черты самоуправления.

До 1762 г. важнейшими источниками дворянства являлись служба и рождение, с 1762 г. на первое место вышло рождение. В 1785 г. добавились новые способы приобретения дворянства -- орден и пожалование государем, в 1806 г. -- ученая степень доктора (она давала право на чин VIII класса и на потомственное дворянство, если человек находился на государственной службе). Принадлежность к дворянству подтверждалась специальным актом -- до 1785 г. внесением в Бархатную книгу, заведенную в 1687 г., а с 1785 г. -- внесением в губернские дворянские книги. Специальное герольдмейстерское учреждение разбирало все вопросы, связанные с принадлежностью к дворянству в общероссийском масштабе.

В дворянстве постепенно развивалось чувство дворянской чести и принадлежности к благородному сословию, которое во всем отличается от других классов населения. Даже русские просветители и писатели XVIII в. считали необходимым противопоставлять дворян народу, полагая, как например А.П. Сумароков, что дворянская мораль должна отличаться от крестьянской морали, или как Д.И. Фонвизин, что дворянин во всех отношениях должен стоять выше простолюдина. И действительно, в течение XVIII в. дворянство шаг за шагом отрывалось от народа, чему в большой степени способствовало и правительство. Дворяне стали отличаться именем и фамилией, языком и образованием, манерами и одеждой (Жалованная грамота и последующие правительственные узаконения установили дворянскую униформу не только для мужчин, но и для женщин), западноевропейской ориентацией и менталитетом.

Даже монастыри стали разделяться по сословному признаку -- одни предназначались для дворян, другие -- для народа. Например, в 1780-е гг., по свидетельству Фонвизина, в Киеве во Флоровский монастырь постригались благородные монахини, а в Богословский -- простолюдинки.26 Указ 1766 г. постановил изменять фамилии принятых на военную службу солдат с дворянскими фамилиями. Если, например, поступал в рекруты Семен Петрович Боборыкин, а фамилия Боборыкиных считалась дворянской, то рекрут становился Семеном Петровым, лишаясь отчества и родовой фамилии.

Командир гусарского полка при Павле I генерал-майор Чорбай так ревностно изменял фамилии своих солдат, что почти все они стали носить три фамилии -- Иванов, Петров, Семенов, отчего возникли трудности при учете солдат в Военной коллегии.

Дворянство стало предпочитать французский язык русскому и к началу XIX в. так в этом преуспело, что многие дворяне, особенно из богатых и аристократических семей, плохо говорили по-русски. Как остроумно выразился известный исследователь истории дворянства, «изучением французского языка дворянство приготовлялось служить в русской гвардии».

Александр I был вынужден издать указ, запрещающий членам Государственного совета подавать свои мнения на французском языке.

Образование дворянства также приобрело сословный характер, и дворяне стремились дать образование своим детям в закрытых учебных заведениях, предназначенных специально для благородного сословия. Уже первые учебные заведения, открытые при Петре I, были сословно специализированы: подготовку офицеров из дворянства обеспечивали кадетские корпуса, чиновников из числа приказных людей -- подьяческие училища, священников из представителей духовенства -- духовные училища и семинарии. Профессионально-сословный характер образования сохранялся в основном и впоследствии, что оказало большое влияние на развитие сословного строя.

Большую роль в превращении дворянства в сословие играла гвардия, особенно в эпоху дворцовых переворотов 1725--1762 гг. В гвардии служил цвет дворянства, поэтому она отражала и выражала интересы и требования всей корпорации. Именно в силу этого в гвардии выкристаллизовалось дворянское самосознание, которое из гвардейских полков распространилось на все российское дворянство. Участие гвардии в дворцовых переворотах повысило ее престиж и усилило влияние на государственные дела, что одновременно подняло на небывалую прежде высоту и значение всего дворянства. Оно стало чувствовать себя причастным к принятию важнейших государственных решений, от которых зависела судьба страны. Наказы депутатам в Комиссию для составления нового Уложения 1767 г. ясно показали, что дворяне в целом проникнуты сознанием общности своих интересов, составляют единое целое и четко отделяют себя от всех остальных сословий.

Превращению дворянства в сословие способствовало знакомство с западноевропейскими порядками и привлечение на русскую службу иностранцев, через которых в русскую среду проникали представления западного дворянства. И то и другое началось во второй половине XVII в., но особенно прогрессировало в первой половине XVIII в.

Таким образом, в 1785 г. дворянство в общих чертах приобрело почти все признаки сословия: 1) сословные права были закреплены в законе; 2) права являлись наследственными и безусловными; 3) дворянство имело сословную организацию в виде уездных и губернских дворянских собраний; 4) оно обладало сословным самосознанием и менталитетом; 5) дворянство имело право на самоуправление и участие в местном управлении; 6) оно имело внешние признаки дворянской принадлежности. По причине отсутствия в стране представительного учреждения у дворянства не было сословного представительства при верховной власти (в большинстве европейских стран такие учреждения в XVIII в. тоже отсутствовали или не действовали). Взамен этого дворянство имело сословный и независимый от коронной администрации суд, избирало из своего состава лиц на коронную службу в местных учреждениях и имело право петиций о своих нуждах высшей коронной администрации и самому государю посредством адресов и через специально избранных депутатов.

Стратификация дворянства. Итак, к 1785 г. дворянство консолидировалось в единое сословие. Но отдельные его представители дифференцировались по источникам получения дворянства и по своему имуществу. По источникам происхождения дворянство разделялось на следующие группы:

1) титулованное дворянство, т. е. дворянство, приобретенное на основании титула (граф, барон, князь и т. п.);

2) древнее, или находившееся в составе дворянства в момент издания Жалованной грамоты, в 1785 г., не менее 100 лет и записанное в первую Бархатную книгу;

3) пожалованное государем;

4) приобретенное военной службой;

5) приобретенное гражданской службой;

6) приобретенное по индегенату иностранных дворян, перешедших в русское подданство.

Каждая группа записывалась в специальную часть губернской дворянской книги. Эта практика сохранилась до 1917 г.

Особую группу среди дворянства составляли личные дворяне. Эта социальная группа появилась в 1722 г. и включала лиц, находившихся на государственной службе, но не выслуживших чина, который давал статус потомственного дворянина. С 1785 г. личные дворяне были освобождены от телесных наказаний, налогов, рекрутской повинности, но не имели права владеть крепостными, записывались в особую часть городских обывательских книг, а не губернских дворянских книг и были слабо связаны с губернскими дворянскими обществами, хотя по закону считались ее членами. До 1860-х гг. они были связаны с ними тем, что могли занимать некоторые должности по выборам в органы дворянского самоуправления и уездную администрацию. С 1860-х гг. это право было утрачено, и личные дворяне потеряли реальную связь с губернскими дворянскими обществами.

Это дало основание некоторым исследователям считать, что личные дворяне являлись разрядом не дворянства, а потомственного почетного гражданства.

С этим мнением трудно согласиться. Личное дворянство приобреталось только государственной службой, в то время как почетное гражданство -- успехами в предпринимательстве или на каком-либо профессиональном поприще. По своей культуре, бытовым привычкам и поведению личные дворяне принадлежали к дворянскому сословию и именно с ним идентифицировали себя. Население объединяло личных и потомственных дворян в одно дворянское сословие. Лишь некоторая часть родовитого и богатого потомственного дворянства дистанцировала себя от личных дворян. Зато правительство всегда считало их дворянами и объединяло их с потомственными дворянами в единую корпорацию. Когда некоторые члены Особого совещания по делам дворянства (1897--1901) предложили, уступая требованиям ряда губернских дворянских собраний, выделить личных дворян в особое сословие, правительство решительно отклонило эту идею.

С точки зрения доходов, образования, престижа дворянство разделялось на три страты -- низшую, среднюю и высшую. Низшая страта, как правило, состояла из беспоместных и мелкопоместных дворян, средняя -- из среднепоместных, высшая -- из крупнопоместных дворян. Трехчленная стратификация, как будет показано далее, была свойственна всем другим сословиям, только критерии стратификации были иными. До отмены крепостного права в 1861 г. основным показателем материальной состоятельности дворянства являлись не размеры земельной собственности, а число крепостных крестьян. При залоге имения в банк величина ссуды зависела не от количества земли в имении, а от числа крепостных. Поэтому современники проводили стратификацию дворянства на основании числа крепостных крестьян. Образование, престиж, влияние дворянина зависели от дохода, который давали крепостные. Беспоместные и мелкопоместные дворяне с числом крепостных мужского пола менее 20 относились к низшей страте и считались бедными дворянами, среднепоместные дворяне с числом крепостных от 21 до 100 относились к средней страте и считались достаточными дворянами, крупнопоместные дворяне с числом крепостных более 100 относились к высшей страте и считались богатыми дворянами. Только средняя и высшая страты могли вести образ жизни, достойный дворянина. Личные дворяне не имели права владеть крепостными, основной доход им приносили жалованье или пенсия за службу. Вследствие того что они имели невысокие чины, их жалованье и пенсии были небольшими. По уровню жизни и другим признакам они приближались к мелкопоместному неслужащему дворянству и образовывали низшую часть низшей страты дворянства.

Критерий, который использовали современники для разделения дворянства на три страты, можно признать удовлетворительным. Например, в первой половине XIX в. считалось, что типичная семья, живущая в провинции, чтобы вести приличный дворянству образ жизни, должна иметь годовой доход в 300--400 р. серебром, а в Петербурге и Москве -- в 1.5--2 раза выше.37 Примерно такой оклад, который включал кроме жалованья так называемые добавочные деньги -- наградные, столовые, квартирные и т. п., получали чиновники V--VIII классов и младшие офицеры в армии. Оклады зависели от местности проживания и в столицах были существенно выше.38 Не случайно только чин VIII класса на гражданской службе и первый офицерский чин на военной службе до 1845 г. давали потомственное дворянство.

Средний годовой оброк крепостных во второй трети XIX в. составлял в разных вотчинах от 8 до 16 р. серебром с души мужского пола.

Среднее число крепостных у среднепоместных дворян равнялось 46--50 (табл. II.4), отсюда следует, что типичное имение среднепоместного дворянина давало годовой доход от 400 до 800 р. серебром.

Таким образом, жалованье чиновников средних рангов и типичное имение среднепоместного дворянина позволяло им жить по-дворянски. Чиновники IX--XIV классов, которые по своему чину являлись личными дворянами, получали жалованье в 2--2.5 раза ниже, чем чиновники V--VIII классов, поэтому по своим доходам они попадали в низшую страту дворянства, как и мелкопоместные дворяне. Если низшие чиновники жили только на жалованье, а мелкие помещики -- на доходы от имения, то они не могли вести соответствующий званию дворянина образ жизни. Поэтому многие чиновники оставались безбрачными, поздно вступали в брак и были малодетными. Например, в Калужской губернии в 1850-е гг. 47% чиновников были холостыми; в Иркутской губернии 16% классных чиновников были холостыми, а на одну семью чиновника в среднем приходилось менее одного ребенка.40 Дворяне, принадлежавшие к разным стратам, отличались не только доходами, но и образованием, так как дети получали образование в зависимости от состоятельности семьи.

Образование давало преимущество при продвижении по службе и позволяло образованным чиновникам и офицерам достигать более высоких чинов. Разумеется, образ жизни дворянина в решающей степени определялся его доходами.

Весьма существенно, что и корпоративные права дворян также находились в зависимости от их состоятельности и чина. Согласно Жалованной грамоте дворянству, членом губернского дворянского собрания мог быть потомственный дворянин, записанный в дворянскую книгу данной губернии. Все такие дворяне имели право лишь присутствовать на заседаниях дворянского собрания. Но право принимать решения и занимать какую- либо общественную должность в дворянском самоуправлении или коронном управлении предоставлялось только дворянам с годовым доходом не менее 100 р. Это означало, что дворянин должен был иметь по крайней мере 20 душ крепостных, так как в 1780-е гг. средний оброк составлял около 5 р. серебром с души мужского пола.

В 1831 г. цензы для участия в дворянском самоуправлении были пересмотрены. Членами губернского дворянского собрания по-прежнему считались все потомственные дворяне, живущие в данной губернии; все они могли только присутствовать на дворянском собрании. Те из них, которые имели по крайней мере первый классный чин и владели недвижимой собственностью в пределах губернии, участвовали в принятии решений дворянского собрания, но не могли избирать должностных лиц. Непосредственное право выбирать должностных лиц в дворянское самоуправление или коронное местное управление предоставлялось только дворянам, владевшим не менее чем 100 крепостными мужского пола или не менее чем 3270 га (3000 десятин) незаселенной земли. Дворяне, владевшие 5--99 крепостными или землей площадью от 164 до 3270 га, объединялись в участки, чтобы в совокупности располагать 100 крепостными или 3270 га земли. Каждый такой участок имел право посылать уполномоченного с полным избирательным правом. Право занимать любую должность по выборам предоставлялось всем потомственным дворянам, некоторые низшие должности дозволялось занимать личным дворянам. Таким образом, по корпоративным правам дворяне существенно различались: одни могли только присутствовать на дворянском собрании и служить, если их выберут; вторые имели право участвовать в принятии решений; третьи могли также избирать на выборные должности. Права находились в зависимости от состоятельности, граница между различными группами дворянства как раз и проходила между владельцами 20 и 100 крепостными.

Первые более или менее полные и точные сведения о российском дворянстве мы имеем на 1858 г. Согласно им, личных и потомственных мелкопоместных дворян, составлявших низшую страту дворянства, насчитывалось 614.3 тыс., или 69.1% всего дворянства; среднепоместных дворян, принадлежавших второй страте, -- 164.5 тыс., или 18.5%; крупнопоместных дворян, составлявших высшую страту, -- 110 тыс., или 12.4%. Низшей страте принадлежало 3.2% всех крепостных, средней--15.8, высшей --81% всех крепостных крестьян. Средняя страта дворянства была малочисленной; высшая -- еще малочисленнее, но в ее руках сосредоточивалась львиная доля всех земельных богатств и крепостных. Среди бедного дворянства наблюдалось довольно значительное число деклассированных элементов, которые нигде не служили, не получили никакого образования, не имели крепостных, потеряли дворянское достоинство и по своему положению приблизились к крестьянству.43 По приблизительному подсчету Министерства внутренних дел, таких лиц насчитывалось в 1846--1847 гг. до 109 тыс. мужского пола.44 Деклассирование дворянства представляло проблему для правительства всегда. К началу XVIII в. «многие княжеские роды, происходившие от Рюрика, обеднели до того, что, например, князья Белосельские были послужильцами у Травиных (состояли на частной службе. -- Б. М.), а князья Вяземские были деревенскими дьячками, занимая эти места наследственно. Другие знатные дворянские фамилии дошли также до совершенного обнищания, и между ними представители боярского рода Ласкиревых, происходивших в прямом мужском колене от византийских императоров, из дома Ласкарисов, затерялись между однодворцами».45 Петр I безуспешно пытался остановить обеднение дворянства посредством введения майората.

В какой мере полученные результаты можно распространить на XVIII -- первую половину XIX в.? Согласно имеющимся весьма приблизительным до 1858 г. сведениям, число дворян мужского пола (счет идет на мужчин вследствие того, что демографическая статистика XVII--первой половины XIX в. женщин, как правило, не учитывала) с 1678 по 1719 г. возросло с 70 до 140 тыс. и к 1858 г. достигло 443 тыс. человек.46 Численность личного и потомственного дворянства на протяжении всего изучаемого периода возрастала примерно в одинаковой степени, поскольку их соотношение на протяжении первой половины XIX в. почти не изменилось: в Европейской России без белорусских и украинских правобережных губерний на долю личных дворян приходилось 44--45%, потомственных -- 55--56%, а на территории всей Европейской России -- соответственно 31 и 69%.47 Поскольку правила производства в дворянство в течение 1722--1845 гг. не изменялись, можно предположить, что и в XVIII в. начиная с 1720-х гг. и до раздела Польши в 1790-е гг. доля личного дворянства составляла около 45%, а потомственного -- 55%. Присоединение литовских, украинских и белорусских земель после разделов Польши увеличило численность потомственного дворянства страны сразу в 3 раза и нарушило соотношение между личным и потомственным дворянством, так как института личного дворянства в Польше не существовало.48

Сведения о помещичьем душевладении обладают одним недостатком: имения, принадлежавшие одному лицу, но находившиеся в разных губерниях, принимались по условиям учета за владения разных помещиков. Это приводило к искусственному преувеличению общей численности помещиков и уменьшению числа крупных помещиков, хотя, по авторитетному мнению директора Центрального статистического комитета А. Тройницкого, эта неточность не могла быть значительной, так как число крупнопоместных помещиков, которые имели имения в разных губерниях, было невелико.

Доля мелких помещиков и доля принадлежавших им крепостных начиная с 1727 г. уменьшалась, напротив, доля крупных помещиков и принадлежавших им крестьян возрастала. Доля средних помещиков и принадлежавших им крепостных в XVIII в. уменьшалась, а в первой половине XIX в. возрастала. Проведенная группировка помещиков относится к территории, которая в течение XVIII в. изменялась за счет включения украинских и белорусских земель. Это существенно повлияло на результаты стратификации и затемнило влияние социальных факторов, таких как естественный прирост дворян и крепостных, перераспределение крепостных внутри потомственного дворянства за счет сделок и браков, пожалование государственных земель и крестьян помещикам, увеличение числа дворян за счет социальной мобильности. Группировка помещиков, проживавших только на территории в границах 1-й ревизии населения 1719 г., устраняет влияние географического фактора и позволяет углубить наше понимание социальных факторов стратификации. Из данных табл. II.3 следует, что общее число помещиков в петровское царствование существенно увеличилось -- более чем в 3 раза. Главная причина -- щедрые пожалования из государственного фонда земель и крестьян, которые в последующие годы сокращались и в начале XIX в., при Александре I, вовсе прекратились. Медленное возрастание числа помещиков в 1727--1833 гг. решающим образом определялось естественным приростом сословия и в меньшей степени социальной мобильностью. В последние два десятилетия существования крепостного права ряды помещиков сократились почти до численности 1727 г.

Число помещиков, принадлежавших к трем стратам, изменялось по разному. С конца XVII в. до 1727 г. число помещиков возросло во всех стратах, но более всего в низшей, затем в средней, меньше всего -- в высшей страте. В последующие годы стратификация помещиков мало-помалу приобретала вид, который она имела в конце XVII в., в результате того что численность самой многочисленной низшей страты дворянства и в абсолютном, и в относительном значении уменьшалась, а средней и особенно высшей страт увеличивалась. Поскольку крепостных могли покупать только потомственные дворяне, на основании приведенных данных можно предположить, что мелкопоместное дворянство продавало свои имения средним и в особенности крупным помещикам, а само, теряя землю и крепостных, как бы деклассировалось, по крайней мере как помещики. Другими словами, из среды помещиков вытеснялись мелкопоместные дворяне, а средние и крупные консолидировались.

В среде дворянства существовал значительный естественный прирост, лишь немногим меньший, чем в среде крестьян и городских сословий. Несмотря на это, в 1727--1858 гг. число помещиков, принадлежавших к низшей страте, уменьшилось, число помещиков, входивших в среднюю страту, увеличилось весьма незначительно, и лишь численность верхней страты помещиков существенно возросла: за 1727--1858 гг. среднегодовой прирост числа мелких помещиков составил - 0.31% (был отрицательным), средних -- +0.14, крупных -- +0.77, всех помещиков -- +0.01%, а среднегодовой прирост всего населения России в границах начала XVIII в. (+0.81%) был в 81 раз выше, чем помещиков. Если бы численность мелких и средних помещиков возрастала такими же темпами, как и численность крупных помещиков, или в соответствии с естественным приростом, характерным для дворянства, то общее число дворян к 1858 г. составило бы 177 тыс. человек вместо 65 тыс., т. е. в 2.7 раза больше, чем было в действительности. Отсюда следует, что тысячи дворян-помещиков перемещались в другие профессиональные группы, главным образом в среду профессиональной интеллигенции, либо деклассировались. Как могло уменьшиться число дворян-помещиков, если единонаследие среди помещиков до 1845 г. не действовало и поместья в соответствии с законом после их смерти делились на доли по числу наследников мужского пола? Только самые родовитые и богатые помещики по высочайшему разрешению могли вводить в своем роде единонаследие. Таких семей в России насчитывались единицы. Анализ доходов помещиков помогает объяснить этот интересный феномен. С этой целью рассмотрим распределение крестьянства между разными стратами дворянства.

Общее количество крепостных, принадлежавшее мелкопоместному дворянству в 1727--1833 гг. и среднепоместному дворянству в 1727--1858 гг., изменялось очень мало. А стабильность среднего числа принадлежавших им крепостных просто поразительна: на протяжении 180 лет, с 1678 по 1858 г., мелкопоместное дворянство владело в среднем 8--9 крепостными, среднепоместное -- 41--52 крепостными. Общее количество крепостных, принадлежавших высшей страте помещиков, с 1678 по 1833 г. медленно, но постоянно увеличивалось и лишь в 1833--1858 гг. немного сократилось. С 1727 по 1858 г. доля принадлежавших им крепостных возросла с 59 до 80%. В то же время среднее число крепостных на одного крупного, так же как на среднего и мелкого, помещика увеличилось незначительно -- с 309 до 333. Таким образом, хотя число помещиков в отдельных стратах изменялось довольно существенно, среднее количество крепостных, приходившееся на одного помещика в каждой страте, было стабильным, отражая тот факт, что между численностью помещиков каждой страты и количеством принадлежавших им крепостных существовало более или менее твердое соотношение. В 1727--1858 гг. число мелкопоместных дворян и их крепостных сокращалось в среднем в год на 0.3%; наоборот, число среднепоместных дворян и их крепостных увеличивалось на 0.15%, а число крупнопоместных дворян -- на 0.77%, а их крепостных -- на 0.83% в год. Отсюда следует, что число крупных помещиков и их крепостных увеличивалось в полном соответствии с естественным приростом тех и других, число мелких помещиков и принадлежавших им крепостных уменьшалось вопреки существовавшему естественному приросту, а увеличение числа средних помещиков и их крепостных отставало от их естественного прироста примерно в 5 раз. В целом для всего исследуемого периода крупные помещики обеспечивали расширенное воспроизводство как самих себя, так и своих крестьян, средние -- простое (или приближавшееся к нему) воспроизводство, а мелкие помещики не обеспечивали даже воспроизводства себя и своих крестьян. В чем причины столь различного демографического поведения помещиков разного достатка и их крепостных? Дело, по- видимому, заключалось в том, что мелкие помещики не имели земли для расширения хозяйства и поэтому вынуждены были продавать избыток крепостных в рекруты и крупным помещикам или отпускать на волю, а сами покидать ряды землевладельцев. Средние помещики, хотя и лучше обеспеченные землей, также не имели больших возможностей для расширения хозяйства и поэтому тоже были вынуждены тем или иным способом избавляться от избытка крепостных. И только крупные помещики, имевшие в достатке земли или могущие ее купить, в состоянии были расширять хозяйство, что позволяло им поглотить весь естественный прирост крепостного населения и обеспечить увеличение своей численности.

Приведенные данные позволяют предположить, что поместное дворянство настойчиво поддерживало свой имущественный статус и старалось не опускаться ниже стандартов, существовавших для различных страт помещиков. При существовании довольно высокого естественного прироста населения в его среде (дворянские семьи были многодетными) и правил наследования, благоприятствующих разделам собственности (имущество, включая поместье, после смерти владельца делилось между всеми сыновьями поровну с выделом определенной по закону части в приданое дочерям), мелким и средним помещикам приходилось переходить в другие профессиональные группы и сословия. При этом они были вынуждены продавать своих крепостных без земли, что и объясняет упорное и длительное противодействие помещиков принятию закона, запрещавшего продажу крестьян без земли, а когда этот закон был принят в 1771 г., -- его частое нарушение. Вскоре после отмены обязательной службы и прекращения раздачи государственных земель проникнуть в ряды помещиков стало весьма затруднительно, а выйти -- легко. Твердое соотношение между численностью помещиков каждой страты и количеством принадлежавших им крепостных могло поддерживаться частично за счет естественного прироста крепостных, частично за счет высокой мобильности среди помещиков и дворянства в целом.

Большой интерес представляет оценка уровня неравенства среди дворянства. Для этой цели воспользуемся коэффициентом неравенства Джини, который принимает значения от 0 при полном равенстве до 1 при максимальном неравенстве членов данной совокупности.50 Для дворян-помещиков коэффициент Джини по данным о числе крепостных, принадлежавших каждой страте, составил в 1678 г. -- 0.74, в 1727 г. -- 0.67, в 1777 г. -- 0.72 , в 1833 г. -- 0.75 и в 1858 г. -- 0.71. Отсюда следует, что уровень неравенства среди помещиков был высоким уже в конце XVII в., затем в первой четверти XVIII в., во время петровского царствования, он немного понизился, а к 1777 г. вернулся к уровню 1678 г. и сохранил его вплоть до эмансипации 1861 г. У дворян, находившихся на гражданской службе, т. е. прежде всего личных дворян, уровень неравенства по получаемому ими жалованью был намного ниже. Например, в 1857 г. 118.1 тыс. чиновников можно разделить по их классу на 4 группы: канцеляристы (27.2% всех чиновников), чиновники IX--XIV классов (59.6%), III--V классов (12.5%), I--IV классов (0.7%). По получаемому ими жалованью без наградных, столовых и квартирных они соотносились как 100:300:700:4300.51.

И, несмотря, на серьезное различие в жалованье, уровень неравенства, измеренный коэффициентом Джини, оказался умеренным -- 0.35. То же наблюдалось среди дворянства, находившегося на военной службе. Причина этого состояла в том, что чиновников и офицеров высших рангов, получавших действительно огромное жалованье, насчитывалось несколько сотен. Следовательно, личные дворяне, а также и потомственные, которые не имели поместий и жили на жалованье, различались в материальном отношении намного меньше, чем дворяне-помещики. Государство старалось удерживать неравенство между ними на более или менее умеренном уровне, чтобы был стимул делать карьеру и чтобы в то же время сохранялось единство служилого дворянства. Таким образом, личные и потомственные дворяне различались и по статусу, и по материальному достатку. Малочисленная дворянская элита, состоявшая из богатых дворян- помещиков, по своим доходам резко отрывалась от всего остального дворянства. В массе российское дворянство отнюдь не было богатым, как справедливо сказал Е.П. Карнович: «Все рассказы иностранцев о богатстве старой России представляют более вымысла, нежели правды. Россия была одной из беднейших стран Европы, и заезжих к нам иностранцев могло поражать богатство только царского двора и некоторых, весьма немногих вельмож».

В пореформенное время дворянство стало постепенно утрачивать свои сословные привилегии, сближаясь в правовом положении с другими сословиями.

В 1861 г. оно утратило монопольное право на владение крепостными (монополия на земельную собственность была утрачена еще в 1801 г., когда было разрешено недворянам покупать и продавать незаселенные земли); в результате реформы полиции в 1862 г. дворяне утратили право формировать уездную полицию, а после введения земств в 1864 г. потеряли монополию на формирование органов местного коронного управления; в 1863 г. телесные наказания были отмены для всех, кроме крестьян; в результате судебной реформы в 1864 г. дворяне попали под юрисдикцию общесословных судов, с 1874 г. стали на общих основаниях привлекаться к отбыванию воинской повинности. Особо следует остановиться на утрате дворянством налоговых привилегий. До середины XIX в. оно обладало фактически налоговым иммунитетом: не платило прямых налогов. Попытки распространить налоги на дворян оказывались безрезультатными. В 1797 г. Павел I возложил на дворян добровольную обязанность содержать судебно-административные учреждения в губерниях за счет сборов с дворянских имений. Общая сумма издержек на местное управление была разверстана между помещиками пропорционально числу принадлежавших им крепостных, и они подчинились. Но в 1806 г. Александр I отменил сбор и переложил его на крестьян. В 1812 г. в связи с войной был введен процентный сбор с доходов с недвижимости, под который попало и дворянство. Помещики платили прогрессивный подоходный налог от 1 до 10% с добровольно объявленного дохода. В декабре 1819 г. сбор был отменен. До XVIII в. дворяне имевшие недвижимость в городах, а также и помещики в деревнях, по решению местного начальства вносили деньги наряду со всеми другими сословиями на покрытие расходов на общественные, или земские, потребности: содержание дорог, почт и др. Это был фактически налог, хотя эти сборы собирались без всяких твердых правил. Однако в XVIII в. дворяне были освобождены от всяких сборов и повинностей. В 1805 г. земские сборы под названием земских повинностей были поставлены на более или менее правильные, определенные в законе основания, но помещики, за исключением проживавших в новороссийских губерниях, по- прежнему от них освобождались.

В 1851 г. земские повинности были разделены на местные, или губернские, предназначенные на покрытие расходов в губерниях, и общие, или государственные, предназначенные на общегосударственные цели. В 1853 г. правительство обязало дворян платить лишь губернские земские сборы (на долю помещиков приходилось 34.3% всех местных сборов в 1853--1856 гг. и 44.4% в 1860--1862 гг.). В результате на долю дворян приходилось менее 10% от общей суммы земских, местных и государственных, сборов. После эмансипации ситуация изменилась: введение любых новых налогов в стране стало распространяться на дворян в равной степени с другими сословиями. С 1863 г. дворяне стали платить новый государственный налог с городской недвижимости, с 1872 г. -- государственные земские повинности (дворяне вносили около 35% от их общей суммы), с 1875 г. -- государственный поземельный налог в сельской местности и т. п. С начала 1860-х гг. российская налоговая система стала радикально изменяться: она переходила с подушного принципа на подоходный, тяжесть налогового бремени перемещалась с бедных на зажиточные слои населения.

Соответственно налоговое бремя дворянства стало возрастать, что хорошо видно из следующего расчета. В 1859 г., по расчетам чиновников Министерства финансов, «высшие классы», дворянство и купечество, обеспечивали поступление в казну 17% доходов (главным образом за счет косвенных налогов), а низшие -- 76% (7% государственных доходов приносили монетная, горная и другие регалии и государственное имущество), а в 1887 г., по расчету известного финансиста Н. П. Яснопольского, соответственно -- 37.9%, 55.1 и 7% (для сравнения в Великобритании это соотношение составляло 52:40:8, во Франции -- 49:30:21, в Пруссии -- 30:29:41). Следовательно, из общей суммы собственно налогов на высшие классы в 1859 г. приходилось 18%, на низшие -- 82%, а в 1887 г. соответственно -- 41% и 59%. Другими словами, для первых сравнительно со вторыми тяжесть налогов увеличилась почти в 2.3 раза, и тенденция эта в дальнейшем усиливалась. Привилегии по уплате налогов дворянство потеряло.

Таким образом, к 1917 г. дворяне утратили юридически почти все свои сословные права, их престиж уже не имел юридического базиса, а основывался главным образом на традиции и на покровительстве монарха и его правительства. По выражению М. Яблочкова, дворянство превратилось в «почетный класс», в «памятник старины».

Общая численность дворянства в пореформенное время продолжала расти: в Европейской России за 1858-- 1897 гг. она возросла с 886.8 тыс. до 1372.7 тыс. человек обоего пола, в том числе потомственных дворян -- с 612.0 до 885.7 тыс., личных дворян -- с 276.8 до 487.0 тыс. обоего пола. Доля потомственных дворян сократилась с 69 до 65%, соответственно доля личных дворян увеличилась с 31 до 35%.54 К 1905 г. общая численность сословия достигла 1.6 млн человек обоего пола. Число дворян-помещиков продолжало уменьшаться, хотя и непрямолинейно: в 1861 г. в 50 губерниях их насчитывалось около 128.5 тыс., в 1877 г. -- 117.6, в 1895 г. -- 120.7, в 1905 г. -- 107.5 тыс. (без членов семей). В результате доля поместного дворянства среди потомственного дворянства быстро и неуклонно снижалась: в 1858 г. она составляла 80--85%, в 1877 г. -- 56, в 1895 г. -- 40, в 1905 г. -- 30,55 а в общей численности сословия она упала с 63% в 1858 г. до 29% в 1897 г. и примерно до 22% в 1905 г. Таким образом, состав дворянства в пореформенную эпоху качественно изменился: увеличилась доля личного дворянства и уменьшилась доля поместного дворянства. Само поместное дворянство также претерпело изменения. Потеряв крепостных в результате реформы 1861 г., оно было вынуждено перестраивать свое хозяйство на основе использования наемной рабочей силы. Основным показателем состоятельности дворян-помещиков стала величина земельной собственности.

В специальной статистической литературе второй половины XIX--начала XX в. и в исторической литературе приняты новые основания для разделения дворян-землевладельцев на три страты -- мелкопоместные, среднепоместные и крупнопоместные. К низшей страте относились собственники 1--109 га земли (здесь и далее десятины переведены в гектары по соотношению 1 десятина равна 1.09 га), к средней -- собственники 109--545 га, к высшей страте -- собственники более чем 545 га. Соответственно новым обстоятельствам был изменен и ценз для получения права участвовать в дворянском собрании: он был переведен на землю и составил в 1870 г. 218--327 га в столичных и основных земледельческих губерниях и 327--545 га в промышленных, степных и лесных губерниях. В 1890 г. последовало понижение ценза -- соответственно до 154--218 и 327--545 га. Как видим, критерии для разделения дворян-помещиков на страты, как и в дореформенное время, находились в зависимости от их собственности и корпоративных прав.

Стратификация дворян-помещиков в 44 губерниях Европейской России (без Прибалтики и Западных губерний). Число дворян-помещиков в течение 35 лет, с 1861 по 1895 г., возросло на 15%, в следующие 10 лет почти на столько же сократилось и в дальнейшем продолжало уменьшаться. При этом число мелких помещиков постоянно возрастало, а средних и крупных -- уменьшалось. В 1861-- 1895 гг. увеличение числа помещиков отставало от естественного прироста, а после 1905 г. обнаружилось уменьшение их численности, что свидетельствует о перемещении дворян-землевладельцев в другие социальные и профессиональные группы. Особенно болезненно этот процесс происходил в низшей страте: большое число дворян превращалось в простых хлебопашцев или пауперизировалось.

На протяжении всего пореформенного периода для всех групп помещиков было характерно сокращение земельных площадей, однако в большей мере сокращение затронуло среднюю и высшую страты. Всего дворянский земельный фонд за 1861--1905 гг. сократился на 58%. К 1917 г. обезземеливание дворянства зашло еще дальше: в 1906--1916 гг. дворянство потеряло в Европейской России еще около 29% земли,56 следовательно, дворянский фонд к 1917 г. в 44 сопоставимых губерниях составил около 34 млн га и по сравнению с 1861 г. сократился более чем вдвое. При этом средняя величина имения у мелких помещиков неуклонно сокращалась, а у средних (за исключением 1861--1877 гг.) и у крупных помещиков была устойчива. До 1861 г. земля и крепостные оставались в руках потомственного дворянства, переходя только от мелких помещиков к средним и особенно крупным, так как потомственное дворянство до 1861 г. имело монополию на крепостных, а до начала XIX в. -- и на землю. После эмансипации положение принципиально изменилось: крестьян помещики лишились сразу, а земля стала постепенно переходить от дворянства в руки других сословий. Если иметь в виду всех дворян-помещиков в целом, то можно сказать, что до 1861 г. их положение было устойчивым, а после 1861 г. началось их явное оскудение, происходившее несмотря на поддержку государства, которое только в течение 1857--1887 гг. пожаловало дворянам около 1 млн га земли и продало по невероятно низким ценам еще столько же.57

Анализ процесса обеднения дворянства в относительных цифрах дает интересную дополнительную информацию. В противоположность тому, что мы наблюдали в дореформенный период, с 1861 по 1905 г. среди дворян- помещиков процент мелких помещиков возрос с 41 до 59, а средних и крупных уменьшился соответственно с 35 до 25 и с 24 до 16. По-видимому, крупные помещики превращались в средних, а средние -- в мелких. После революции 1905--1906 гг. обнаружилось бегство богатых землевладельцев из деревни, в результате чего в 1916 г. доля средних помещиков упала до 18%, богатых -- до 3%, соответственно доля бедных возросла до 79%. Последние до крайней возможности держались за землю. В 1861 --1905 гг., как и до 1861 г., доля земли, принадлежавшая мелким помещикам, сократилась с 3 до 2.8%, а доля земли крупных помещиков возросла с 80 до 83%. Новое явление состояло в том, что доля средних помещиков в дворянском фонде земли сократилась с 17 до 14%. Крупные и средние помещики проявляли бульшую устойчивость, но и они разорялись или шли к упадку. В результате большей устойчивости крупных землевладельцев уровень неравенства между дворянами-помещиками в пореформенное время продолжал возрастать: коэффициент Джини по землевладению в 1861 г. равнялся 0.62, в 1877 г.-- 0.79, в 1905 г. --0.82.

Следует принять во внимание, что коэффициенты Джини для периодов до и после 1861 г. не вполне сопоставимы: уровень неравенства помещиков в дореформенное время оценивался по числу крепостных, а в пореформенное -- по количеству земли, в то время как величина коэффициента зависит от основания группировки и от числа групп, на которые разделяется дворянство по душевладению и землевладению.

В XVIII--первой половине XIX в. в среде дворянства существовала довольно интенсивная внутрисословная мобильность.

Поскольку потомственное дворянство приобреталось путем получения первого офицерского чина в армии и сравнительно невысокого чина VIII класса на гражданской службе, а также путем награждения любым орденом, то государственная служба открывала широкие возможности для возведения классных чиновников XIV--IX рангов, имевших статус личного дворянства, в потомственное дворянство, которое приобреталось почти автоматически после 20--30 лет усердной службы. Для чиновников-дворян в средних чинах и для офицеров- дворян имелась реальная возможность заслужить высшие чины или ордена высших степеней и переместиться в высшую страту дворянства. Огромное жалованье, получаемое чиновниками и офицерами высших рангов, давало им благоприятную возможность поправить свои материальные дела путем покупки земли и крепостных. Положение мало изменилось после повышения «служебного» и «орденского» цензов. В 1845 г. класс, дававший потомственное дворянство в гражданской службе, был повышен с VIII до V; VI--IX классы стали давать личное дворянство, а X--XIV -- личное почетное гражданство; в военной службе потомственное дворянство стал давать VIII класс, а низшие --только личное. С 1856 г. право на потомственное дворянство в гражданской службе давал IV класс, в военной -- VI класс.

Порядок службы оставался прежним, и вместе с продвижением по служебной лестнице поднимались статус чиновника и его жалованье. До 1887 г. после 20 лет военной и 30 лет гражданской службы (в 1892 г. ценз был повышен соответственно до 25 и 35 лет) офицер или чиновник, если он имел чин не ниже VII класса, награждался орденом Владимира 4-й степени, что приносило его обладателю потомственное дворянство. До начала XX в. получить потомственное дворянство было легче по ордену, чем по чину. Например, в 1882-- 1896 гг. 72% лиц, имевших личное дворянство, были утверждены в правах потомственного дворянства по ордену и всего 28% -- по чину.58

Что касается неслуживших поместных дворян, а таких в конце 1840-х гг. насчитывалось около 48% (из 253 068), то вследствие господствовавших правил наследования, дававших всем детям равные права и приводивших к постоянному дроблению имений, в их среде преобладали процессы социальной деградации: из высшей страты помещики перемещались в среднюю, из средней -- в низшую, из низшей -- в беспоместные и до полного деклассирования. Многие дворяне-землевладельцы сливались с крестьянством. В 1846 г. в некоторых губерниях до 13% дворян лично занимались хлебопашеством.59 Процесс деградации с отменой крепостного права усилился.60 На рубеже XIX--XX вв. в Европейской России, по данным Особого совещания по делам дворянского сословия, имелись «сотни семей безграмотных, превратившихся в простых хлебопашцев дворян. <...> Экономически многие из них беднее крестьян, но тем не менее и земства, и администрация отказывают им в помощи, обращая их к дворянским сословным органам. Дворянские общества помочь им не могут».61 Обедневшие дворяне приезжали в города и поступали на государственную или частную службу, занимались предпринимательством, некоторые служили в качестве наемной прислуги, иногда случалось, что женщины-дворянки становились проститутками, а мужчины -- люмпенами. Процесс обеднения большей части дворянства сопровождался успешной адаптацией к новым условиям меньшей их части, которой удалось в конце XIX--начале XX в. войти в предпринимательскую элиту России.62Дворянство

Дворянство в первой четверти XVIII в. образовалось из высших разрядов служилых людей московского периода, которые находились на придворной, военной и гражданской службе и имели звание «служилых людей по отечеству)», т. е. были, во-первых, наследственно-служилыми людьми, занесенными в Разрядные книги XVII в. и Бархатную книгу 1687 г., и, во-вторых, землевладельцами.20 Дворянство превратилось в сословие постепенно.21 Важнейшими вехами этой трансформации являлись 1714, 1719, 1762, 1766, 1775 и 1785 гг. В 1714 г. царским указом дворянские поместья -- условные владения были обращены в собственность дворян -- в вотчины. В 1719 г. персонально за каждым дворянином были навечно закреплены все крестьяне, жившие в его поместье, а его права над крестьянами были существенно увеличены: они приблизились к тем правам, которые до той поры имел господин в отношении своего холопа, что поставило крестьянина на грань помещичьей собственности. Право собственности на землю и права на крестьян были по-прежнему обусловлены службой, но теперь в том смысле, что распоряжаться поместьем как своей собственностью и владеть жившими в нем крестьянами дворяне могли только в том случае, если они находились на государственной службе или в законной отставке. В случае уклонения от службы без надлежащей причины поместье и крестьяне отбирались в пользу государства. Манифестом 1762 г. дворяне были освобождены от обязательной государственной службы (только в случае войны все дворяне могли быть призваны на военную службу) и обязательности обучения с сохранением за ними на правах собственности поместья и крестьян. В 1766 г. дворяне приобрели право иметь корпоративную организацию на уездном уровне. В 1775 г. уездная дворянская корпорация получила более правильную организацию, право иметь сословный дворянский суд и комплектовать из своей среды путем выборов коронную уездную администрацию.