Историческая судьба Австро-Венгрии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Историческая судьба Австро-Венгрии

А.Г. Айрапетов

Свидетельством возросшего в 1980-е - 1990-е годы интереса российских и зарубежных историков к проблемам экономического развития, социальных и национальных отношений, внутренней и внешней политики дуалистической империи Габсбургов, идеологическим и духовно-культурным процессам стали международные научные конференции, состоявшиеся в США и России в 1990, 1993 и 1996 годах. В опубликованных материалах этих конференций рассмотрены противоречивые процессы экономической, национально-государственной и социокультурной модернизации полиэтнического общества в 1867 - 1918 годах 1.

Динамичный процесс индустриализации, протекавший во всех экономических регионах империи Габсбургов в последней трети XIX - начале XX в., не привел, однако, к однородности ее промышленного ландшафта. Исследования венгерских историков и экономистов И.Т. Беренда и Д. Ранки показывают, что австрийская и чешская индустрии по своей структуре приближались к западноевропейской модели, в то время как промышленная структура Венгрии занимала промежуточное положение между юго-западноевропейским, восточноевропейским и балканским типами. Австро-венгерские экономические связи рубежа двух веков нельзя расценивать, резюмируют свои наблюдения И.Т. Беренд и Д. Ранки, как успешный опыт интеграции 2.

Без таможенной унии с Австрией венгерская экономика была бы еще более отсталой, уточняет выводы коллег американский историк венгерского происхождения Дж. Комлош, признавая вместе с тем, что австрийская экономика вполне обошлась бы без венгерского партнера 3. В целом Австро-Венгрия в экономическом отношении отставала от Германии, Франции, Бельгии и некоторых других европейских стран. Однако этот факт, признаваемый всеми ведущими специалистами как неоспоримый, нуждается, считают американские историки Р. Рудольф и Д. Гуд, в более точной интерпретации. По их мнению, вопрос заключается в том, увеличивалась ли относительная экономическая отсталость Австро-Венгрии или же, наоборот, разрыв между Габсбургской монархией и высокоразвитым Западом сокращался 4. На вопрос, поставленный американскими учеными, историография пока не дала убедительного и однозначного ответа.

Своеобразие модернизационных процессов в Австро-Венгрии заключалось в том, что все сколько-нибудь значимые изменения во внутриимперской жизни, равно как и во внешней политике Габсбургской монархии находили свое преломление в сфере межнациональных отношений. Уже вскоре после образования дуалистического государства, в 1871 г. австрийским правительством К. Гогенварта была предпринята попытка заключения соглашения с чехами. Уже тогда было ясно, что дело не может ограничиться лишь урегулированием австро-венгерских отношений. Однако инициатива Гогенварта потерпела фиаско. Австрийский историк Т. Клетечка показал, что опасность утраты гегемонии австрийских немцев в Цислейтании (австрийской части Габсбургской монархии) и венгров в Транслейтании (венгерской половине империи) предопределила крах усилий, направленных на решение национальной проблемы путем создания австро- венгерско-чешской государственной федерации 5. Помимо внутренних причин неудача Гогенварта была обусловлена различиями в отношении национальных элит к внешней политике Австро-Венгрии. Так, поворот в дипломатии, осуществленный в 1866 - 1871 гг. рейхсканцлером Ф. Бойстом в сторону союза Австро-Венгрии с Германией, вызывал негативную реакцию антигермански настроенных чехов. Совсем иной, нежели Ф. Бойст, смысл в австро-венгерское сотрудничество вкладывал премьер- министр Венгрии Д. Андраши, который искал антирусского союза с Германией 6.

В 80 - 90-е годы XIX в. подчинение национально-автономных интересов принципу державности блокировало проведение последовательной долгосрочной политики Вены в сфере межнациональных отношений. Принятый еще в 1868 г. либеральный по духу закон о культурно-языковом равноправии народов, населявших дунайскую монархию, а также институты местного самоуправления оказались механизмом, недостаточным для ускорения интеграционных процессов. Об этом свидетельствует своеобразный опыт национально-культурной автономии в отдельных регионах Австро-Венгрии. С конца 1860-х годов польское и украинское население Галиции обладало практически полной культурной автономией, весьма широким местным самоуправлением. По наблюдениям А.И. Миллера, условия для культурного развития обоих населяющих Галицию народов были неизмеримо лучше, чем у тех поляков и украинцев, которые жили за пределами Габсбургской монархии. Национальная ситуация в Галиции, тем не менее, была далека от идиллии. Даже наиболее лояльные по отношению к Габсбургам польские политики в Галиции никогда не переставали мыслить общепольскими категориями. Взаимоотношения поляков и русинов, отмеченные ростом напряженности, удавалось держать в мирных рамках только посредством центральной венской власти 7.

Аура межнациональных контактов в регионах совместного проживания нескольких этносов не вытесняла из их общественного сознания стремления к национальному самоопределению и консолидации. С.М. Фалькович приводит обширный материал, указывающий на формирование общей духовной и политической культуры поляков в трех частях разделенной Польши. Немаловажное значение имел и факт складывания определенной, характерной для представителя польской нации ментальности. В стереотипных представлениях других народов поляки из разных частей Польши не различались между собой, воспринимались как одно целое, да и сами они видели себя в едином собирательном образе, а создать такой образ в огромной мере помогли литература и искусство 8.

Последняя треть XIX в. отмечена в жизни чешской нации значительными успехами в развитии культуры и языка. Нет основания в этой связи говорить о политике подавления австрийскими властями национальной культуры в Чешских землях. Шагом в движении к культурно-национальной автономии можно рассматривать "языковые распоряжения" 1897г. премьер-министра К. Бадени, по которым в судебных и административных органах Чешских земель закреплялось равенство чешского языка с немецким. Однако ни эти языковые распоряжения, ни последовавшие за ними новые компромиссные решения не сняли остроты национально-политических отношений между чехами и немцами 9. В целом "национальный опыт" Галиции и Чешских земель свидетельствует о том, что пробивавшимся росткам межнациональной толерантности было сложно противостоять национальному "эгоизму" и инерции гегемонизма со стороны австро-немцев. В условиях индустриально- технической модернизации конца XIX в., явившейся второй стадией промышленной революции, будущее наций, населявших среднеевропейский регион, моделировалось политиками и идеологами по схеме западноевропейского национально- государственного строительства первых двух третей XIX века. Вместе с тем полиэтничный состав населения австро-венгерской монархии, складывавшийся, пусть и противоречивым образом, единый рынок, служили объективной основой появления федералистских программ.

Процесс национальной идентификации народов Австро-Венгрии испытывал воздействие разнородных факторов. Так, решающим в украинизации галицийских русинов стал внешний геополитический фактор - соперничество империй Романовых и Габсбургов, а также соседство поляков, сохранявших память о своем державном прошлом. Национальную ситуацию в югославянских регионах Австро-Венгрии невозможно осмыслить вне контекста идеологии югославизма. Неоднородная по содержанию, имевшая как антиавстрийскую, так и проавстрийскую направленность, она объективно стала фактором объединения сербов, хорватов, словенцев, боснийских славян и создания на основе этнической близости этих народов новой государственности на Балканах. Однако осознание необходимости политико-государственного единства южных славян в обстановке усиливавшейся опасности австронемецкого и итальянского экспансионизма не сделало всех их сторонниками идеи единой югославянской нации. Это особенно относилось к словенцам, которые, как отмечает словенский исследователь А. Рупник, по менталитету были ближе к австронемцам (тирольцам), нежели к сербам. К тому же словенский язык весьма заметно отличается от сербско-хорватского 10.

Историографическим явлением последнего времени стал заметно возросший интерес к так называемому буковинскому регионализму 11. На Буковине, наиболее удаленной на восток и одной из самых многонациональных коронных земель Австро-Венгрии регионализм как выражение межнациональной общности формировался в условиях, когда ни одна из проживавших здесь наций не занимала доминирующего положения. Как показывают исследования украинских и других зарубежных историков, соперничество многочисленных национально-политических группировок обусловливало создание межнациональных коалиций и поиск компромиссных решений, удовлетворявших национальные потребности местных этносов. Уникальным явлением в политической жизни Австро-Венгрии стало так называемое буковинское согласие. По новому избирательному закону 1910г. украинцы, румыны, австронемцы, поляки получили право избирать депутатов буковинского сейма в национальных куриях, которые в свою очередь были частью социальных курий. Представительство в социальных куриях отдельных народов определялось численностью населения каждой нации в соответствующей социальной группе. Благодаря "буковинскому согласию" край избежал в предвоенный период крупных столкновений на этнической почве. Для буковинской интеллигенции, горожан, во многих случаях и крестьян характерным было владение несколькими языками. Из трех краевых языков (немецкого, украинского, румынского) обязательным для чиновников государственных учреждений было знание как минимум двух. Повседневное пребывание людей в многонациональной среде способствовало выработке определенных устойчивых норм межнационального общения- терпимости, взаимопонимания, уважения разноликих местных традиций, культур.

Однако "буковинизм" как разновидность межнационального самосознания остался узко локальным и кратковременным явлением. Резко изменившаяся с началом первой мировой войны международная политическая ситуация, кризис общественно- политической системы Австро-Венгрии послужили катализатором национальных движений на Буковине.

В межвоенный период 1918 - 1939гг. "буковинизму" не суждено было возродиться в новых государственных границах под натиском румынского гегемонизма.

В контексте современных межэтнических отношений особую актуальность приобретает изучение проблем национализма, особенно его агрессивных форм. Новейшие исследования национальных процессов в дуалистической монархии отмечены тенденцией к нюансированной оценке феномена национализма. Венгерский историк П. Ханак, прослеживая эволюцию венгерского национализма в XIX - начале XX в., указывает, что вследствие незавершенного процесса обуржуазивания общественных отношений "промодернистский" (рыночно-капиталистический) национализм венгерского дворянства в последней четверти XIX в. иссяк, а в начале XX в. "дал задний ход". На авансцену вышли антидемократический (аграрный) неоконсерватизм и новый тип консервативного национализма. Его натиск испытали национальные меньшинства в Венгрии, особенно их политические и культурные организации. Однако и в этих условиях ассимиляция не была сплошь насильственной. "Все источники указывают, - пишет Ханак, - что мадьяризация немцев и евреев была в подавляющем большинстве случаев добровольной. Постепенная мадьяризация словаков также носила по преимуществу добровольный характер" 12. С этим утверждением можно согласиться, имея в виду представителей буржуазии названных национальных групп. Более существенно, однако, что принцип национального равноправия нарушался, - и это признает венгерский историк - в культурно-образовательной сфере. Насильственная сторона мадьяризации отчетливо проявлялась также в социальном давлении на "средний класс".

Национальный эгоизм свойствен не только господствующим этносам. В этой связи Ханак аргументированно оспаривает стереотипное представление историков о том, что национальная борьба меньшинств во всех случаях велась во имя равенства наций и за демократию. По его наблюдениям, основные черты большинства политических движений национальных меньшинств в Венгрии начала XX в. указывают на их консервативный и антимодернистский характер.

В ряде исследований по истории Австро-Венгрии сложная проблема стабильности многонационального дунайского государства увязывается с вопросом о возможностях самореформирования дуалистической системы 13. Вокруг указанной проблемы на московской конференции 1993г. состоялся обмен мнениями между американским и российским историками С. Вэнком и Т. М. Исламовым. Вэнк, редактор "Ежегодника по австрийской истории" (США), соглашаясь с тем, что прежние резко негативные оценки монархии Габсбургов как "тюрьмы народов" были явным преувеличением, одновременно оспаривает тезис американских и британских историков И. Деака, Б. Елавич, Ф. Р. Бриджа, А. Скеда о некоем наследии позитивного опыта Австро- Венгрии. Он полагает, что влияние успехов в культуре, образовании и экономического роста Австро-Венгрии на "жизнестойкость" полиэтнического общества блокировалось архаичной имперской политической системой. Вывод американского историка основывается на западных политологических теориях империи как особой формы политической структуры, в которую заложен механизм распада.

Австро-венгерское Соглашение 1867г. интерпретируется Вэнком как иллюзия стабильности, за которую была заплачена непомерно высокая цена: отчуждение большинства славян и нейтрализация всех последующих усилий по реформированию структур монархии. Наднациональная государственная идеология Габсбургов оценивается Вэнком как коренящаяся "больше в феодальных и династических концепциях, чем в современных идеях интернациональной организации государства"14. Нам представляется, что Вэнк в своих рассуждениях невольно привносит в научно-исторический анализ реалий конца XIX - начала XX в. опыт последних десятилетий XX века.

Концепцию Вэнка, содержащую ряд дискуссионных положений, рассмотрел Исламов. Ее уязвимое место он усматривает в недооценке значимости экономического роста Австро-Венгрии как важнейшего критерия государственной стабильности. Касаясь тезиса Вэнка о роли национального фактора в дезинтеграции Габсбургской монархии, Исламов отмечает, что ее сохранение при наличии двух сильных соседей на западных и восточных границах, Германской и Российской империй, было для подавляющего большинства населявших ее народов вопросом жизни и смерти. Сепаратистские тенденции перед первой мировой войной достаточно отчетливо прослеживались лишь в национально-освободительном движении югославян. Вместе с тем Исламов признает, что лояльное отношение к монархии, свидетельством которого было "общеимперское сознание", не снимало с повестки дня вопроса о реорганизации дуалистической монархии на федеративных началах как единственно возможного пути ее сохранения в качестве "общего дома" 15.

Исследование проблем реформирования дуалистической монархии в контексте современных историографических сдвигов требует учета не только экономических, геополитических, идеологических, но и ментально-психологических и социокультурных факторов модернизации дуализма. Анализ политических программ, идеологических концепций, духовно-культурных явлений должен быть дополнен исследованием их соотнесенности со складывавшимися в обществе умонастроениями и социально- психологическими стереотипами. Частичное решение этой задачи возможно посредством осмысления реалий венгерского общества конца XIX - начала XX века.

Прежде всего следует отметить, что разрабатываемые в Австро- Венгрии проекты переустройства дуалистической империи на федеративных началах наталкивались на весьма ощутимые препятствия. Если престарелый монарх Франц Иосиф с его врожденной неприязнью к демократии не желал ничего слышать о национально-государственных реформах, то наследник престола Франц Фердинанд лишь за два месяца до начала первой мировой войны и своей трагической гибели положительно отозвался о проекте реформирования дуалистической Австро-Венгрии в Соединенные Штаты Великоавстрии. В первое десятилетие XX в. в общественных и политических кругах империи широко обсуждался план лидера Национальной партии румын в Венгрии Аурела Поповичи, ратовавшего за образование конфедеративного государства Соединенных Штатов Великоавстрии 16. Однако принципиальное положение этого проекта - штат как национально-административная единица - не разделялось влиятельными кругами австрийских немцев, поляков, венгров, чехов, твердо выступавших за неделимость своих территорий. Венгерские правящие круги в особенности рьяно отстаивали незыблемость дуалистической модели государственного устройства, не желая поступаться ни на йоту своими правами в интересах национальных меньшинств в восточной половине империи 17.

Модель поэтапной модернизации национально-государственных отношений, начиная с Венгрии и завершая всей Европой, была предложена известным идеологом венгерского радикализма начала XX в. Оскаром Яси. Реализация требований "хорошая школа, хорошая администрация, хорошее судопроизводство на родном языке народа", должна была сохранить, по мысли Яси, единство многонациональной Венгрии. Однако средние ее слои - социальная опора радикалов - в своем большинстве не были готовы преодолеть инерцию консервативных традиций и воспринять демократические принципы политического устройства общества 18.

За печальной судьбой названных и ряда других проектов 19 резонно усматривать исторически обусловленные пределы реформирования многонационального государства, в котором соседствовали несхожие экономические структуры, разноликий социальный ландшафт, неоднотипная политическая культура населения, трудно совместимые ментально-психологические установки проживавших в нем народов. Исследования, проведенные в начале XX в., обнаруживали разительные культурные контрасты. Так, общекультурный уровень венгерского города 1910г. был сопоставим с культурным "стандартом" австрийского города 1880 года 20. В повседневной жизни большинства населения империи, особенно ее восточных, преимущественно аграрных, регионов устойчивой оставалась ориентация на минимум жизненных благ. Невысокий уровень материально-бытовой и общей культуры основной массы населения подпитывал партикуляристские настроения, сужая пространство интеграционного мировидения.

Венгерский менталитет в начале XX в. по-прежнему зиждился на таких началах, как обычай и историческое право. Запаздывавший процесс формирования венгерской буржуазной нации консервировал, а в кризисные периоды гальванизировал феодально-патриархальные компоненты общественного сознания. Важнейшей составляющей "государственного сознания" венгров выступало положение, что граждане страны - это патриоты Венгрии, но не короны и империи. Соответственно взаимоотношения Венгрии с Австрией мыслились как строящиеся на договорной основе. В сознании массы рядовых граждан Венгрии сохранялся пиетет перед императорской фамилией, чей престиж означал, однако, нечто иное, нежели авторитет власти или военной силы. Длительное господство авторитарно-монархического строя сделало широкие слои населения апатичными и равнодушно- циничными к конституционно-правовым нормам. Таким образом, интегративная идея государственного федерализма оказывалась в значительной мере аморфной и размытой в венгерском национальном сознании. Известно, что проводником централизаторского курса династии Габсбургов выступала католическая церковь, охватывавшая своим влиянием в начале XX в. примерно половину верующих венгров. С другой стороны, кальвинистская церковь Венгрии, имевшая своих приверженцев среди 21,4% населения (особенно в кругах среднепоместного дворянства - "джентри", крестьянства и интеллигенции), находилась в оппозиции к венскому двору, проповедуя "венгерскую веру", отражавшую суверенизаторские устремления венгерской нации 21.

Вариант "догоняющего капитализма" был сопряжен с запаздывающим процессом складывания либералистского самосознания буржуазии и средних слоев венгерского общества. Новейшая генерация финансово-промышленной буржуазии Венгрии была слабо представлена лицами венгерской национальности. Существенной была доля буржуа еврейского происхождения, которые, однако, добровольно мадьяризируясь, стремились перенять образ мыслей родовитых венгерских аграриев с их партикуляристскими настроениями. Ставшие в хозяйственной жизни заметной фигурой способные и энергичные специалисты- управленцы, отдавая предпочтение не государственным структурам, а лучше оплачивающим их работу частным фирмам, были заинтересованы в установлении таможенных тарифов между Венгрией и Австрией 22.

Определенная часть промышленных рабочих невенгерской национальности (доля последних в составе индустриального пролетариата Венгрии составляла в начале XX в. 43%) искала "защиту" от идеологического и морально-психологического прессинга мадьяризации в национально-автономистских лозунгах "своей" буржуазии, позиции которой на рубеже двух веков усилились. С другой стороны, в среде венгерских рабочих находила своих сторонников национальная идеология буржуазной Партии независимости 23. Особого внимания заслуживает позиция рабочих Венгрии, вовлеченных в социал-демократическое движение, которое в первое десятилетие XX в. превратилось во влиятельную политическую силу страны. Лидеры Социал- демократической партии Венгрии постоянно высказывали свою приверженность идее единой и неделимой Венгрии. Установки руководства СДПВ в вопросе о венгерско-австрийских отношениях носили противоречивый характер и имели как государственно- сепаратистскую, так и федеративно-интеграционную направленность. Конечно, они оказывали воздействие на формирование массового политического сознания рабочих Венгрии.

Столпом централизаторского курса Габсбургов традиционно выступала общая австро-венгерская армия. Однако к началу XX в. центробежные тенденции проникали и в армейскую среду. В частности, в сознании молодых венгерских офицеров и солдатской массы приоритетной оказывались в условиях обострения австро-венгерских экономических и политических отношений не общеимперская, династическо- государственная идея, а интересы своей нации, своей малой родины. Сам призыв в немецкоязычную армию и служба в ней воспринимались венграми как проявление иноземного господства и угнетения. Такое отношение к имперской армии запечатлено в венгерских народных песнях, передававшихся из поколения в поколение 24.

Эрозии подверглась и другая опора Габсбургов - чиновничья бюрократия. Ее представители неавстронемецкой национальности испытывали давление со стороны Вены, которая, сдерживая их служебное продвижение, пыталась сделать из них послушных адептов габсбургского патриотизма. В Венгрии негативное отношение к центральной венской администрации усугублялось укоренившимся в национальном сознании венгров недоверием к австрийцам. К примеру, их отношение к общей с Австрией таможне испытывало значительное воздействие эмоционально- психологического фактора вопреки рациональным экономическим доводам. "Принесенная на австрийских штыках" в результате поражения венгров в национально-освободительной войне 1848 - 1849гг. таможня бередила незаживающие раны оскорбленного национального самолюбия. Отражением своего рода психологической "несовместимости" венгров и австрийцев были различия в культурно-образовательной политике правящих кругов Вены и Будапешта. Оскар Яси нашел удачное сравнение, назвав преподавание истории и граждановедения в Австрии династической героической поэмой, а в Венгрии - феодальным эпосом 25.

Взаимодействие рассмотренных выше экономических, политических, идеологических, социокультурных и ментально- психологических факторов не имело однозначно предопределенных последствий. Нельзя исключить, что, не будь военно-политического поражения 1918 г., для многонациональной империи, продемонстрировавшей в мирный период зримые свидетельства модернизационной мобильности, сохранялся шанс реформаторского обновления. Но историческое время имеет свою ритмику и внутреннюю логику. Казавшаяся достоянием XIX в. и внешне парадоксальная для Европы начала XX в., но в действительности отнюдь не исчерпанная энергия национального самовыражения, активизация по-разному проявлявшихся национальных движений совпали по времени с остродраматической военно-дипломатической и социально-политической историей 1914 - 1918 гг., наложив отпечаток на ее ход и решив судьбу многонационального дунайского государства.

индустриализация габсбург австрийский чешский

Примечания

1. Nationalism and Empire. The Habsburg Empire and Soviet Union. University of Minnesota. 1992; Австро-Венгрия: опыт многонационального государства. М. 1995; Австро-Венгрия: интеграционные процессы и национальная специфика. М. 1997.

2. BEREND I. Т., RANKI GY. Gazdasag es tarsadalom. Budapest. 1974, 13 - 19.o.; ejusd. The Economic Development in East- Central Europe in the 19th and 20th Centuries. N. Y. - Lnd. 1974.

3. KOMLOS J. Az Osztrak-Magyar-Monarchia mint kozos piac. Budapest. 1990, 217.o.

4. RUDOLF R. Austrian Industrialisation. A Case Stady in Leisurely Economik Growth. - Sozialismus. Geschichte und Wirtschaft. In: Festschrift fur E. Marz. Wien. 1973, S. 261 - 262; GOOD D. Der wirtschaftliche Aufstieg des Habsburgerreiches 1750 - 1914. Wien- Koln-Graz. 1986, S. 208.

5. КЛЕТЕЧКА Т. Попытка соглашения правительства Гогенварта с чехами в 1871 году. - В кн.: Австро-Венгрия: опыт.

6. Там же, с. 74; БАРАХОВА И. Переориентация внешнеполитического курса монархии Габсбургов (1866 - 1871). Там же, с. 125; МЕДЯКОВ А. С. Внешняя политика Австро- Венгрии 1867 - 1871 гг. Автореф. канд. дисс. М. 1996.

7. См. РАУШЕР В. Внешняя политика и национальный вопрос в эру Кальноки. - Австро-Венгрия: опыт.; МИЛЛЕР А. Галиция в системе австро-венгерского дуализма. Там же, с. 64 - 65, 70.

8. ФАЛЬКОВИЧ С. М. Политическая и культурная общность поляков в трех частях разделенной Польши (конец XIX - начало XX в.). В кн. Австро-Венгрия: интеграционные процессы, с. 174; см. также: МИРОНОВА Н. М. Поиски национальных корней в искусстве Галиции рубежа XIX - XX вв. Так же. К сходным выводам об историческом содержании румынского культурно- просветительного движения в Австро-Венгрии приходит М. В. Фридман. Он расценивает это движение как одну из предпосылок последующего политического объединения румын, живших по обе стороны Карпат. - ФРИДМАН М. В. Культурные объединения румын в пределах австро-венгерской монархии как важный фактор духовного развития румын. Там же, с. 195.

9. ПОПОВА И. В. Культурная политика австрийских властей в чешских землях. Последняя треть XIX в.. - В кн. Австро- Венгрия: интеграционные процессы, с. 50 - 51; см. также: НЕНАШЕВА З. С. Историко-культурная ситуация в чешских землях в конце XIX - начале XX в. Там же.

10. МИЛЛЕР А. И. Внешний фактор в формировании национальной идентичности галицийских русинов. - В кн. Австро- Венгрия: интеграционные процессы; РОМАНЕНКО С. А. От государства-региона к региону национальных государств. - Австро- Венгрия и Средняя Европа. Там же; РУПНИК А. Специфические черты исторического развития словенцев в рамках Габсбургской империи. Там же, с. 86 - 87; ФРЕЙДЗОН В. И. Исторические корни и сущность югославизма. XIX в. - Новая и новейшая история, 1997, N 3.

11. ДОБРЖАНСКИЙ А. В. "Буковинизм" как разновидность регионального самосознания в Австро-Венгрии конца XIX - начала XX в. - В кн. Австро-Венгрия: интеграционные процессы; Bukowina: Blaski i cienie "Europy w miniaturze"". Warszawa. 1995; Die Bukowina: Vergangenheit und Gegenwart. Wien. 1995; TURCZYNSKI E. Oeschichte der Bukowina in der Neuzeit. Wiesbaden. 1993.

12. XAHAK П. Национальная компенсация за отсталость. - В кн. Австро-Венгрия: опыт, с. 54.

13. См. ИСЛАМОВ Т. М. Политическая борьба в Венгрии накануне первой мировой войны. 1906 - 1914. М. 1972; JELAVICH В. Modern Austria: Empire and Republic 1800 - 1986. N. Y. 1987; SKED A. The Decline and Fall of the Habsburg Empire, 1815 - 1918. Lnd. 1989; BRIDGE F. R. The Habsburg Monarchy among the Great Powers, 1815 - 1918. N. Y. 1990; DEAR I. Beyond Nationalism: A Social and Political History of the Habsburg Officer Corps, 1848 - 1918. N. Y. 1990.

14. ВЭНК С. Династическая империя или многонациональное государство: размышления о наследии империи Габсбургов в национальном вопросе. - В кн. Австро- Венгрия: опыт, с. 16, 17.

15. ИСЛАМОВ Т. М. Конец среднеевропейской империи. Размышления относительно места и роли империи Габсбургов в европейской истории. - В кн. Австро-Венгрия: опыт.

16. POPOVICI A. Die Vereinigten Staaten von Gross- Osterreich. Leipzig. 1906.

17. BIBL V. Der Zerfall Osterreichs. Bd. 2. Wien. 1924, S. 396, 413; SZASZ Z. Die Ziele und Moglichkeiten der ungarischen Regierungen in der Nationalitatenpolitik. - Gesellschaft, Politik und Verwaltung in der Habsburger-Monarchie. Budapest. 1987, S. 341.

18. JASZI O. A nemzeti kerdes es Magyarorszag jovpje. Budapest. 1911, 12.o.; ejusd. A nemzeti allamok kialakulasa es nemzetisegi kerdes. Budapest. 1912, 502, 529, 533.O.; HANAK P. A keletkozep-europai nyomorusag okairol. - JASZI O. A Habsburgmonarchia felbomlasa. Budapest. 1983, 49 - 50.о.

19. В книге профессора Венского университета Виктора Библа содержится перечень 12 книг и брошюр разных авторов, опубликованных в 1900 - 1910гг. по проблемам национально- государственного реформирования Австро-Венгрии. - BIBL V. Op. cit., S. 411.

20. BRAUN R. Parhuzam az osztrak es magyar belpolitika kozt, kulonos tekintettel a nemzeti kerdesre. - Huszadik Szazad, 1917, II. kot., 177 - 187.о.

21. KLEINWACHTER F. Der Untergang der osterreichish- ungarischen Monarchic. Leipzig. 1920, S. 80; JASZI O. A Habsburg- monarchia, 181, 218, 238 - 242, 445.о.

22. LENGYEL GY. Vallalkozok, bankarok, kereskedoR: a magyar gazdasagi elit a XIX. szazadban es a XX. szazad elso feleben. Budapest. 1989.

23. KATUS L. Uber die wirtschaftlichen und gesellschaftlichen Grundlagen der Nationalitatenfrage in Ungarn vor dem ersten Weltkrieg. Budapest. 1966, S. 170 - 175; KALMAR GY. Szocialdemokracia, nemzeti es nemzetisegi kerdes Magyarorszagon 1900 - 1914. Budapest. 1976, 36 - 37.o.

24. JASZI O. A Habsburg-monarchia, 219 - 224.o.; Антология венгерской поэзии. М. 1952, с. 511 - 543.

25. BIBL V. Op. cit., S. 396; BEREND I. Т., RANKI Gy. Gazdasag. 102.o.; JASZI O. A. Habsburg-monarchia, 544.o.

Размещено на Allbest.ru