Женщины Южного Урала в период Великой Отечественной войны: частная жизнь и социальная активность

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

ЖЕНЩИНЫ ЮЖНОГО УРАЛА В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ: ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ И СОЦИАЛЬНАЯ АКТИВНОСТЬ

Великая Отечественная война стала для советского народа жестоким испытанием на стойкость и выносливость. Патриотизм и мужество людей, познавших ужас тех лет, всегда будут вызывать уважение у потомков. В Российской Федерации в настоящее время внедряются специальные программы, направленные на популяризацию и воспитание этих качеств среди всех социальных слоев и возрастных групп¹. Одним из направлений социальной политики России XXI в. является реализация прав и свобод женщин, которые были определены в законодательном порядке в 90-е гг. XX в. Советская юридическая практика также обращалась к проблеме равноправия полов². Особое значение этот вопрос приобрел в условиях войны 1941-1945 гг. Экстремальная обстановка, в которой ежедневно находилось женское население, заставила учиться нести ответственность не только за себя, но и своих родных, самостоятельно принимать жизненно важные решения, не дожидаясь авторитетного мнения мужчин. За четыре военных года женщинами был накоплен богатый опыт в вопросах преодоления материально-бытовых трудностей, проявления себя на трудовом и общественном поприще. Опираясь на эти знания, современная женщина уверенно выполняет те социальные роли, которые для ее предшественниц были новыми.

В связи с вышеизложенным представляется актуальным изучение исторического опыта работы российского государства с «женским вопросом» и, в частности, анализ возможности реального перехода женщин из частной в публичную сферу общественных отношений, связанного с выполнением новых социальных функций.

Положение женщин и рассмотрение их социокультурных (а не физиологических) особенностей взволновало заграничное общество в период первой волны феминистского движения. Борьба за равноправие полов была продолжена в 60-х гг. XX в. В это же время в рамках «женских исследований» (women's studies) появляется понятие `гендер'. В своей статье «Гендер: полезная категория исторического анализа»³ Джоан Скотт определяет его как «социальную организацию полового развития». Кроме того, автор показывает течение современной истории от «бесполой всеобщей», игнорирующей женщин, до «диалогической». Это позволяет ей выделить четыре составляющих гендерных отношений в обществе (культурные символы, нормы, основанные на символических представлениях, социальные институты, гендерная субъективная идентичность), которые до сих пор являются фундаментом гендерного анализа у ученых. В России проникновение гендера в «науку о прошлом» начинается с конца 80-х начала 90-х гг. XIХв. Н. Л. Пушкарева⁴, О. А. Воронина⁵, Л. П. Репина⁶, П. П. Щербинин⁷, рассматривая положение женщин как в западноевропейской, так и российской культуре, заложили основы изучения методологических азов гендерной истории. Особый вклад в понимание гендерной структуры советского общества, государственной политики по отношению к «женскому вопросу», изменению статуса женщины, трансформации ее гендерного контракта на протяжении семи десятилетий власти большевиков внесли Е. А. Здравомыслова, А. А. Тёмкина, А. Роткирх⁸. Вопросы самосознания женщин, формирования гендерного уклада в 20-30-х гг. XX столетия отражены вработах С. В. Коваленко⁹, С. Ю. Малышевой¹⁰, Е. А. Шабатура¹¹, М. И. Мирошниченко¹², И. В. Нарского¹³ и др. Учитывая накопленный опыт по изучению гендерной истории, в предложенном исследовании акцент будет сделан на одном из его направлений истории женщин военного времени, которая, несмотря на актуальность и важность, недостаточно изучалась исторической наукой как на общесоюзном / общероссийском, так и на региональном уровне.

Первая монографическая работа, посвященная роли и вкладу советских женщин в достижение Победы, была опубликована в 1974 г.¹⁴ В последующие годы исследователи, анализируя положение женщин в тылу, рассматривали такие стороны их деятельности, как трудовая, общественно-политическая, педагогическая, руководящая¹⁵. При этом проблемы совмещения частной жизни и социальной нагрузки не освещались. Целью предлагаемого исследования является рассмотрение положения женщин Южного Урала и трансформации их статуса в годы Великой Отечественной войны.

Великая Отечественная война коренным образом изменила уклад жизни советских людей. В связи с мобилизацией мужчин в ряды РККА и эвакуацией увеличилось количество женского населения Южного Урала. Согласно статистическим данным, приведенным в работе Г. Е. Корнилова, на январь 1939 г. в сельских местностях Южного Урала в среднем находилось 53,1 % женщин, а к началу 1943 г. их численность возросла до 61,5 %¹⁶. К январю 1943 г. в Челябинской области проживало 361,1 тыс. эвакуированных, половозрастной состав которых имел следующую структуру: взрослых женщин 44,4 %, взрослых мужчин 17,5 %, детей 38,1 %¹⁷. По данным 1944 г., почти 73 % от всего количества прибывших были женщины в трудоспособном возрасте (от 16 до 45 лет)¹⁸. Однако их численность в течение войны снижалась. Согласно статистическим отчетам колхозов Челябинской области, количество женщин в возрасте от до 55 лет на 1 января 1943 г. было равно 71127 (мужчин 18232), на 1 января 1944 г. 66607 (18570) человек¹⁹.

В условиях войны частная жизнь женского населения Южного Урала была подвержена значительным изменениям. Предвоенная политика Советского Союза, направленная на вовлечение женщин в общественную и трудовую деятельность, гарантировала равенство с мужчиной. Однако это равноправие носило иллюзорный характер. Женщину предпочитали видеть помощником мужчины в строительстве «новой жизни», а не равнозначным партнером.

Публикации в журналах «Работница» и «Крестьянка», наряду с пропагандой трудовых достижений женщин и приобретенных ими прав, из номера в номер рисовали картину бытовой деятельности, направленной на благоустройство дома и воспитание детей. Формирование образа «работающей матери» являлось одной из задач государства в отношении советских женщин. В годы войны освоение этой роли стало необходимым фактором выживания семьи. Для увеличения роста трудящихся женщин партией и правительством предпринимались меры по увеличению числа детских учреждений и мест в них, предоставлению льгот и пособий многодетным и одиноким матерям, медико-санитарному обслуживанию женщин и детей и т. д. Так, в 1940 г. доля женского труда среди рабочих и служащих в масштабе всей страны составляла 38,4 %, к 1943-1944 гг. эта цифра увеличилась до 57,4 %²⁰.

Война внесла коррективы в семейнобрачные отношения, наблюдалось уменьшение числа зарегистрированных браков. В связи с вынужденным бесплодием женщин, обусловленным уходом мужчин на фронт, с невозможностью выносить ребенка из-за острого дефицита продуктов питания, врачебной помощи, а также с физиологическими процессами, снижалась рождаемость. Так, за 1941 г. в Челябинской области было зафиксировано рождение 34696 младенцев, за 1942 г. 22473, а в 1944 г. 20487. Наиболее высокий уровень рождаемости был характерен для группы женщин от 24 до 33 лет, наименьший приходился на возраст до 17 и после 50 лет²¹.

События военных лет заставили женщин освоить новую социальную роль главы семейства. У них появилось множество «мужских» обязанностей. Ежедневно женщина сталкивалась с трудностями материальнобытового характера, которые требовали немедленного решения. Насущной являлась жилищная проблема. По данным на март 1942 г., в среднем по г. Челябинску фактический размер жилплощади на одного человека составлял 3 кв. м., однако в ряде предприятий из-за сильного уплотнения заселенности он снижался до 1,5-2 кв. м.²²

Женщинам приходилось выживать в условиях отсутствия топлива, постельных принадлежностей, спать на полу, обходиться без средств личной гигиены и др. Лишь изредка в докладных записках или справках можно встретить описание относительно благополучного быта: «В доме “Г” девушки во все комнаты изготовили искусственные цветы. Из лоскутков в ряде комнат сделаны настенные коврики (к кроватям). Все общежития завода № 259 г. Златоуста полностью обеспечены мягким инвентарем с трехразовой сменой постельного белья»²³.

Важной проблемой для женщины, которая зачастую становилась единственной кормилицей в семье, было обеспечение своих подопечных. Постоянный рост базарных цен и дефицит продуктов в системе государственной торговли являлись причинами полуголодного существования людей. Доходы тружениц были строго расписаны и подлежали учету со стороны статуправлений. Например, бюджет женщины трудоспособного возраста, работавшей токарем в механическом цехе на ММК, в октябре 1944 г. состоял из заработной платы (423 р.), премии от предприятия (57 р.). Расход на продукты питания составил 245 р. 40 коп., из которых по карточкам приобретено товаров на сумму 7 р. 40 коп., в магазинах госторговли 5 р. 25 коп. и 140 р. было потрачено на колхозном рынке. Помимо затрат на продовольственные нужды, 117 р. было отдано за пользование детсадом. Остальная часть была распределена на уплату военного налога и приобретение облигаций госзайма²⁴.

Отсутствие одежды и обуви и невозможность их приобретения становились распространенными причинами прогулов, дезертирства, хронических заболеваний. Формальное, бездушное отношение со стороны партийных и хозяйственных организаций к нуждам трудящихся женщин зачастую приводило к смерти. Например, политорганизатор Кировского завода Челябинска Подлужная в докладной секретарю обкома ВЛКСМ требовала разбирательства смертельного случая в бараке № 68. Эвакуированная Л., работавшая в чугунно-литейном цехе, не могла добиться от начальника отделения С. ни одежды, ни обуви. Продолжая ходить на работу в октябре 1941 г., она заболела гриппом и вскоре умерла²⁵.

На фоне бедственного материально-бытового положения еще более героическим видится ежедневный трудовой подвиг женщин. Массовый выход женского населения на работу стал одной из самых ярких форм проявления их социальной активности. Молодые девушки и взрослые женщины, вдохновленные патриотическими призывами соотечественниц или по собственному желанию, обращались с просьбой быть принятыми на работу. Так, 26 июня 1941 г. в отдел кадров труболитейного завода г. Челябинска пришла домохозяйка И. Муравьева и заявила: «Мой муж пойдет защищать родину, и я хочу заменить его. Прошу оформить мое поступление на завод»²⁶.

Женщины с готовностью и в короткие сроки осваивали «мужские профессии», самоотверженно переносили тяжелейшие условия труда. Воспоминания участниц тех событий показывают, каким образом давался каждый вспаханный гектар поля или необходимая для вооружения Красной Армии деталь. Например, Е. Ф. Пашнина, трактористка Миасской МТС в годы войны, так вспоминает об этих днях: «Работать было очень трудно. Мы не знали, что такое отпуск. Машины наши были без кабин и даже с металлическими сиденьями, какие встречаются на старых конных граблях. А мы, трактористы, сидели на них сутками, ничем не защищенные ни от ветров, ни от палящего солнца. А в осенние дожди, случалось, что мы вымокали до нитки. И все-таки продолжали работать.»²⁷.

О работе «под землей» рассказывает А. Д. Сафронова, которая в годы войны была горным мастером шахты № 12-16 треста «Челябуголь»: «Это была шахта сравнительно небольшая, плохо оборудованная <.> Уставшая, промокшая до костей, черная, как смоль, от угольной пыли, бегаешь, бывало, от одной бригады к другой, боишься, как бы простоя какого бы не случилось. После смены наверх надо подниматься по лестницам вертикального ходка. Тяжеленько. Идешь домой в зимнюю стужу в спецовке, мокрая до последней нитки. Одежда замерзнет, как панцирем охватит. Придешь домой, а раздеться не можешь, закована, как в латы стальные. Отогреешь немножко одежду у печки, тогда лишь и разденешься»²⁸.

Количество работающих женщин на протяжении четырех лет войны оставалось стабильно высоким. Согласно данным сектора труда облстатуправления, в сентябре 1942 г. в Челябинской области из 367872 трудящихся в различных отраслях народного хозяйства 203434 были женщины, в октябре 1944 г. из 424582 человек насчитывалось 214445 женского населения²⁹.

Женщины не только добивались высокой производительности, но и наравне с мужчинами обучали пришедших на предприятие новичков, а также становились бригадирами, мастерами, начальниками цехов, тем самым осваивая новую роль руководителя. Известны случаи, когда по инициативе самих женщин создавались женские бригады. Так, в копейской шахте 4\6 комсомолка Е. И. Подорванова организовала первую женскую комсомольско-молодежную бригаду (КМБ) осенью 1943 г. «С первых же дней конфликты со сменщиками. Не из-за пустяков конфликтовали, не из-за мужского самолюбия или пренебрежения к новому женскому коллективу. Серьезней было дело. Каждому ясно, что от надежного сменщика и твои успехи зависят. А бабы что за смена? Поставят плохо крепления (топором-то владеют не очень) при отпайке стойки вылетают. Но потом все наладилось»³⁰.

В связи с острой необходимостью замены мобилизованных на фронт мужчин на руководящие должности в советских, хозяйственных и общественных организациях выдвигали «передовых женщин и девушек». Однако, чем выше был ранг или ответственнее работа, тем чаще встречались мужские имена. Например, по данным на 1 ноября 1943 г., из 881 председателя колхозов Челябинской области только 26 (3 %) были женщины, на 1 июля 1944 г. из 869 15 (2 %) женщин занимали эту должность³¹.

Сами женщины стремились попасть на ту работу, которая обеспечивала им возможность прокормить семью или получить помощь от государства. Например, воспоминания бригадира комсомольско-молодежной бригады Челябинского тракторного завода Александры Федоровны Садиковой (Фроловой) свидетельствуют о том, что разногласий между трудящимися мужчинами и женщинами не было. «Уже в пятнадцать лет меня поставили бригадиром и я руководила 14 юношами и девушками. Мужчины к женщине-руководителю относились спокойно, потому что работать надо было для достижения победы. Противоборство существовало только на уровне социалистического соревнования между бригадами, которое давало мощный толчок для перевыполнения плана»³². В 1943 г., по признанию Александры Федоровны, ей, как лучшей стахановке, выделили отдельную квартиру в Челябинске.

Помимо истинных героев труда, в тылу были и те, кто отказывался принимать участие в трудовой деятельности. Нельзя точно определить, к какой социальной категории принадлежали такие женщины. Это могли быть и жены начсостава (ввиду того, что получали достаточное для жизни пособие по аттестатам мужей), и домохозяйки и др. Иногда они выступали с антисоветскими заявлениями, распространяли различные слухи, подрывающие патриотический настрой населения³³.

Трудовые подвиги, совершаемые во имя своей родины и ради спасения жизней своих близких, были тесно связаны с общественной деятельностью. Женщина-активистка выполняла важную роль в организации работы в помощь нуждающимся. Под ее началом проходил сбор теплой одежды, подарков, денежных средств в Фонд Обороны. Всего за годы войны южноуральцами только на фронт было направлено 613 вагонов с подарками³⁴. Общественницы изыскивали возможности для материальной поддержки семей военнослужащих, детей-сирот, инвалидов войны. Устраивая в госпиталях концерты художественной самодеятельности, облагораживая палаты за счет уборки, стирки постельного белья или собранного букета цветов, женщины поднимали моральный дух больных и раненых бойцов.

Широкий размах приобрело донорское движение. Начальник областной станции переливания крови г. Чкалова писал: «Дают свою кровь рабочие, служащие, домохозяйки. Они бесплатно отдают свою кровь для бойцов. На стеклянных банках, наполненных могучим лечебным средством консервированной кровью, имеется паспорт: на нем были обозначены фамилия донора, группа, количество крови. Но, кроме этого, строго официального, лаконичного бланка ко многим банкам прикреплялось еще маленькое письмо, написанное рукой патриота донора. “Дорогой боец! Отдавая свою кровь, я желаю от всей души, чтобы она помогла вам. Сообщите мне. Чкалов, прокуратура, Соколовой Любе”. Или другое письмо: “Дорогой боец! Я вступаю в ряды доноров и отдаю свою кровь для спасения вашей жизни. Лосева Дуся”»³⁵.

Будни женщин той поры не были разнообразны. После тяжелого трудового дня многие женщины собирались вместе, чтобы очистить, отремонтировать или изготовить воинское обмундирование. От гнетущего состояния в период таких встреч спасала песня. Так, рассказывая о жизни села Огнёвского Каслинского района Челябинской области в годы войны, его жительница, член партии Е. И. Чусовитина приводит характерный пример: «Кода в долгие зимние вечера женщины собирались в здании сельсовета для изготовления теплых вещей бойцам, то нередко слышался плач, разговоры о своей тяжелой жизни. И вот кто-то из женщин предложил: “Дорогие бабоньки, давайте будем работать не под плач, а лучше петь”. И запевалась старинная русская песня, которая как бы поднимала дух, бодрила и придавала силы. Так вскоре сложился хор стариков, который после войны неоднократно был победителем на областных и районных смотрах художественной самодеятельности»³⁶.

Женщины были не только общественной, но и политической фигурой. Коммунистическая партия придавала особое значение усилению политического воспитания женщин. Так, в июне 1942 г. пленум Башкирского обкома ВКП (б) призвал горкомы и райкомы партии улучшить партийно-политическую работу с беспартийным активом и прием передовиков, в т. ч. женщин, в партию. Решая эту задачу, партийные органы использовали такие формы, как индивидуальные беседы, открытые партийные собрания с участием беспартийных женщин и т. д. При партийных комитетах создавались секторы по работе среди женщин. На предприятиях и в учреждениях деятельность в данном направлении вели инструкторы и женорганизаторы. На селе эта работа проводилась через политотделы МТС и совхозов. В результате принятых мер наблюдалось увеличение притока в ряды партии. Так, число женщин-коммунисток в Башкирской АССР выросло с 1 января 1941 г. по 1 января 1945 г. с 5524 (14,3 %) до 12417 чел. (33,3 %)³⁷. Общественно-политическая активность, которая требовала от женщин сосредоточения духовных и физических сил, способствовала проявлению гражданской позиции и подтверждала их публичный статус.

Таким образом, деятельность женщин Южного Урала в годы Великой Отечественной войны стала важной предпосылкой в достижении победы над фашизмом. Несмотря на тяжелейшие материально-бытовые условия, они с одной только мыслью «все для фронта, все для победы» выполняли все поставленные государством задачи. Политика внедрения женщин в публичную жизнь, которую всецело контролировало советское государство в мирное время, была продолжена и в годы войны. Социальные роли труженицы и общественницы стали осваиваться в массовом порядке. Профессии, считавшиеся мужскими, в том числе и руководящего характера, также постигались женщинами. Война стала катализатором ломки устоявшихся стереотипов о месте мужчин и женщин в обществе. Однако после окончания военных действий возможность реального влияния на мужчин была исключена. Тем не менее, необходимость освоения новых социальных ролей и при этом выполнение уже имевшихся обязанностей заставили женщин совмещать частную и публичную жизни, что позволило им стать той необходимой трудовой и моральной силой, которая наравне с мужчинами обеспечивала бесперебойность работы тыла.

Литература (ссылки)

1. Постановление Правительства Российской Федерации от 16 февраля 2001 г. № 122. Государственная программа «Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2001-2005 годы». URL : http://www.rg.ru/ official/dok/postan_rf/122_1.shtm; Постановление Правительства Российской Федерации от июля 2005 г. № 422. URL : http://www.llr. ru/razdel3.php; Постановление Правительства российской Федерации от 5 октября 2010 г. № 795. URL : http://archives.ru/programs/ patriot_2015. shtml.

2. Конституция СССР от 05 декабря 1936 г. Гл. 10, ст. 122. URL : http://lawrussia.ru/texts/ legal_861/doc861a657x825.htm.

3. Скотт, Дж. Гендер : полезная категория исторического анализа // Гендерные исследования. Харьков, 2000. № 5. С. 142-170.

4. Пушкарева, Н. Л. : 1) Зачем он нужен, этот «гендер»? Новые концепции и новые подходы к анализу прошлого // Социальная история : ежегодник, 1998/99. М., 1999; 2) Предмет и перспективы гендерного подхода в исторических науках // Пол и гендер в науках о человеке и обществе. Тверь, 2005 и др.

5. Воронина, О. А. Формирование гендерного подхода в социальных науках // Гендерный калейдоскоп. М., 2002 и др.

6. Репина, Л. П. : 1) Гендерная история : проблема и методы исследования // Новая и новейшая история. 1997. № 6; 2) История женщин и гендерные исследования : от социальной к социокультурной истории // «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998 и др.

7. Щербинин, П. П. Военный фактор в повседневной жизни русской женщины в XVIII начале XX в. Тамбов, 2004.

8. Темкина, А. Советские гендерные контракты и их трансформация в современной России / А. Темкина, А. Роткирх. URL : http://www. isras.ru/files/File/Socis/2002-11/Tyomkina_Rotkirx.pdf; Здравомыслова, Е. А. Государственное конструирование гендера в советском обществе / Е. А. Здравомыслова, А. А. Темкина. URL : http://www.jsps.ru/archives/ element.php?IBLOCK_ID=64&SECTION_ ID=&ELEMENT.

9. Коваленко, С. В. Об историческом опыте российского женского общественного лидерства в контексте гендерных стереотипов (2030-е годы XX века) // Вестн. Челяб. гос. ун-та.

10. № 4 (142). История. Вып. 29. С. 63-70.

11. Малышева, С. Ю. Гендерные репрезентации в раннесоветской праздничной культуре // Гендер и общество в истории. СПб., 2007. С. 658-676.

12. Шабатура, Е. А. Образ советской женщины 1920-х годов в журналах «Коммунистка» и «Красная сибирячка» // Там же. С. 677-691.

13. Мирошниченко, М. И. : 1) Гендерные дискурсы : формирование или деформация демократических стереотипов политического сознания? // Дискурсология : (Методология, теория, практика). Екатеринбург ; Челябинск, С. 119-132; 2) Женщина мать или работница : изменчивость современного общества и устойчивость гендерных стереотип мифов // Современное общество : (Вопросы теории, методологии, методы социальных исследований). Т. II. Пермь, 2008. С. 73-75 и др.

14. Нарский, И. В. «Комплекс мачо», продажная любовь и вкус человечины : гендерные составляющие выживания русской революции // Женская повседневность в России в XVIII-ХХ вв. Тамбов, 2003. URL : http:// library.gender-ehu.org/hm s/attach.php/t ar- ticles.files/id 198/Narskij.pdf

15. Мурманцева, В. С. Советские женщины в Великой Отечественной войне. М., 1974.

16. Ануфриенко, Г. П. Коммунистическая партия организатор трудовой и политической активности женщин в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. (на материале партийных организаций промышленных предприятий Урала) : автореф. дис.... канд. ист. наук. М., 1971;

17. Зинич, М. С. Трудовой подвиг рабочего класса в 1941-1945 гг. М., 1984;

18. Мерзлякова, Г. В. Не будет подвигу конца. О вкладе женщин Удмуртии в Победу в Великой Отечественной войне. Ижевск, 1989; Вдовина, А. А. Патриотизм и общественнополитическая деятельность женщин Урала в годы Великой Отечественной войны : автореф. дис.... канд. ист. наук. М., 2005;

19. Романович, С. В. Забота о педагогических кадрах в годы Великой Отечественной войны // Южный Урал Великой Победе. Оренбург, 2005. С. 150-155;

20. Слинючева, О. В. Трудовой вклад женщин сел Оренбургской области в годы Великой Отечественной войны и в послевоенное десятилетие 1954-1965 гг. //

21. Там же. С. 122-126; Волкова, Е. Ю. Женщины тыловых регионов России в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. : автореф. дис.... д-ра ист. наук. СПб., 2008;

22. Алмаев, Р. З. Подготовка педагогических кадров для школ Южного Урала в годы Великой Отечественной войны // Великая Отечественная и Вторая Мировая войны в контексте XX-веков. Челябинск, 2010. Ч. II. С. 211-223 и др. Подсчитано по: Корнилов, Г. Е. Уральское село и война. Проблемы демографического развития. Екатеринбург, 1993. С. 30.

23. Потемкина, М. Н. Эвакуированные в Челябинской области : вклад в дело Победы // Южный Урал в судьбе России. Челябинск, 2002 С. 216.

24. ОГАЧО. Ф. Р-485. Оп. 17. Д. 77. Л. 12.

25. Там же. Оп. 23. Д. 92. Л. 10; Д. 99. Л. 1.

26. Мурманцева, В. С. Указ. соч.

27. Корнилов, Г. Е. Указ. соч. С. 44, 51; ОГАЧО. Ф. Р-485. Оп. 17. Д. 37. Л. 38. Л. 125.

28. ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 6. Д. 112. Л. 75-76.

29. Там же. Оп. 8. Д. 212. Л. 28-29.

30. ОГАЧО. Ф. Р-485. Оп. 15. Д. 82. Л. 335.

31. Там же. Оп. 1. Д. 843. Л. 77.

32. Челяб. рабочий. 1941. 27 июня.

33. ОГАЧО. Ф. П-288к. Оп. 3. Д. 46. Л. 5.

34. Там же. Д. 49. Л. 39-41.

35. ОГАЧО. Ф. Р-485. Оп. 16. Д. 16. Л. 83; Д. 41. Л. 2.

36. Дочери Южного Урала. Челябинск, 1967. С. 13.

37. Челяб. рабочий. 1942. 8 марта; ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 7. Д. 219. Л. 35; Оп. 8. Д. 238. Л. 1.

38. Лич. беседа. 2011. 17 февр.

39. ОГАЧО. Ф. П-288. Оп. 4. Д. 124. Л. 84; Д. 142. Л. 90-90 об; Д. 180. Л. 51; Оп. 6. Д. 112. Л. 21.

40. Агарышев, П. Г. Челябинская область в годы Великой отечественной войны / П. Г. Агарышев, Н. П. Палецких // Южный Урал в судьбе России. Челябинск, 2003. С. 210.

41. Федорова, А. В. Оренбург в годы Великой Отечественной войны. Оренбург, 1995. С. 100.

42. ОГАЧО. ф. П-288к. Оп. 2. Д. 252. Л. 39-40.

43. Мурманцева, В. С. Указ. соч.; Федько, Р. А. Деятельность Башкирской областной партийной организации по повышению политической и трудовой активности женщин в годы Великой Отечественной войны : автореф. дис.. канд. ист. наук. Уфа, 1986. С. 13.

Размещено на Allbest.ru