О некоторых проблемах российской истории

Размещено на http://www.allbest.ru/

О некоторых проблемах российской истории

И.Р. Тагиров

В новейшей историографии накопилось немало проблем, требующих пересмотра, а также вопросов, освещавшихся прежде с узкопартийных позиций. Ранее считалось, что большевистская партийность, как отвечающая интересам самого передового в мире класса -- пролетариата, есть высшее выражение научной объективности. Однако в настоящее время нет ни самого пролетариата, нет и партии, претендующей якобы от его имени на абсолютную истину. Поэтому требуется переоценка концептуальных положений марксизма. Предстоит его критически осмыслить, не отбросив его целиком и предав его создателей анафеме, а оставив в нем все ценное, унаследованное от предшествовавших ему учений и получивших в нем своеобразное развитие; не отказываясь при этом от нашей истории, не стыдясь ее, а оставаясь в ее освещении и преподавании правдивыми и справедливыми. Так, как относился к истине П.Я. Чаадаев. Так, как отстаивал правду истории выдающийся общественный деятель и мыслитель Ризатдин Фахретдинов. Он писал, что у состоявшейся истории нет ни врагов, ни друзей, и что она на всех смотрит одинаковыми глазами. И мы должны изучать и преподавать историю такой, какой она состоялась, независимо от того, нравится она нам или нет.

В советской историографии, в том числе и в учебниках по истории, соотношение классов и их взаимоотношения освещались в соответствии с марксистско-ленинским учением. Основное внимание в работах историков уделялось рабочему классу как гегемону, как наиболее сознательной части общества, призванного вести за собой все остальные социальные слои. Крестьянство фигурировало на страницах учебников в качестве мелкобуржуазной массы, колеблющегося и ненадежного союзника рабочего класса. Оно изображалось как класс, не способный на самостоятельные действия. Даже поражения крестьянских восстаний под предводительством Степана Разина и Емельяна Пугачева объяснялись тем, что тогда не было пролетариата, который один был в состоянии возглавить свержение эксплуататорского режима, естественно, под руководством своей партии.

Проблемы изучения истории российских революций также нуждаются в существенной корректировке. Сегодня многие политики, а за ними и историки пытаютсяизбегать упоминания о них. Однако бояться следует не свершившихся революций, а тех, которые могут нагрянуть. Революции сегодня нужно изучать с тем, чтобы не допускать их распространения в будущем. При такой постановке вопроса необходимо уделять больше внимания несостоявшимся вариантам исторического развития, упущенным шансам и возможностям, ибо именно в них может заключаться главный урок истории.

Так, до сих пор в историографии нет научно обоснованного ответа на вопрос: могла ли Россия ограничиться лишь революцией 1905--1907 гг., не дав разгореться революционному пожару в 1917 году? Ленин говорил, что она стала генеральной репетицией революции 1917 года. Может быть, она и стала таковой для революционеров. Однако возникает вопрос: почему она не стала такой же репетицией и для верховной власти -- с тем, чтобы не допустить каких-либо потрясений в будущем? Имелся ли в распоряжении власти потенциал для недопущения к власти Ленина и большевиков? Можно ли говорить о каких-либо упущенных шансах? Или же поражение самодержавия, а затем и Февральской революции было фатально неизбежным? Это только вопросы. Однако аргументированных ответов на них пока что нет.

Одним из важнейших частей марксизма-ленинизма является учение о классах и классовой борьбе. В нем главное внимание уделялось пролетариату. В России, в отличие от Европы, где был сформировавшийся класс пролетариев, как выражался Г.В. Плеханов, не было чистого пролетария, вываренного в фабричном котле. Но ведь крестьянство ни в коей мере не являлось реакционной силой. Оно выступало лишь против несправедливостей, за свободу и политическое равноправие с другими слоями населения. Более того, увлекало за собой другие слои населения, в том числе и пролетарские массы. Ленин как человек, умеющий читать знамения времени, понял, что к крестьянству нужен иной подход и что, опираясь на него, можно обеспечить развитие страны. С этим было связано введение им новой экономической политики. Однако, как только сам вождь ушел из жизни, новая экономическая политика оказалась свернутой.

Сталинское руководство категорически отвергло идею новой экономической политики. С корнем выкорчевало все, что было связано с ней. Между тем нынешний Китай, реализуя в новых условиях принципы этой политики, развивается семимильными темпами. Вьетнам также постепенно становится на этот путь и также добивается немалых успехов. А для нас это была упущенная возможность. В последовавшие после смерти Ленина годы крестьянство подверглось непомерным грабежам, а затем раскулачиванию. В результате насильственной коллективизации оно оказалось почти в крепостном состоянии и подверглось невыносимому налоговому бремени. Оно ущемлялось в правах, подвергалось дискриминации и всевозможным унижениям.

Документы и материалы, свидетельствующие о непрерывном сопротивлении крестьянства политике Советского государства, известны лишь частично. К тому же в историографии отмечалось, что крестьянские восстания были характерны в основном для европейских районов страны. Сибирское же крестьянство как более зажиточное в меньшей степени было склонно к восстаниям. Читинский историк Г.А. Жеребцов недавно опубликовал книгу «Крестьянские восстания в Забайкалье» [1], материалы которой коренным образом меняют наши старые представления об этом. Автор книги раскрывает трагические страницы истории сибирского крестьянства в период с 1918 по 1932 годы. Он анализирует причины десятков крупных крестьянских выступлений, участники которых требовали устранения коммунистической власти и учреждения демократической республики. Видимо, в годы коллективизации не отдельные районы, а страна в целом была охвачена цепью крестьянских восстаний. Историки обязаны вводить в научный оборот документы и материалы, свидетельствующие об этом, сделать их достоянием общественности, что, в свою очередь, должно расширить источниковую базу для создания научных исследований по трагической истории крестьянства периода коллективизации.

В этом отношении надо поддержать инициативу издательства РОССПЭН -- издательства политической энциклопедии, которое уже выпустило несколько сборников по крестьянскому движению первых годов Советской власти. Особенно широкий резонанс получил сборник по Тамбовскому восстанию, которое в советской историографии освещалось как выступление темных слоев сельского населения, возглавленное кулаками и другими врагами Советской власти. Нужно поддержать инициативу этого издательства по созданию общероссийского проекта издания нескольких томов документов и материалов, которые показали бы истинные причины крестьянских восстаний в годы Советской власти. Необходимо также полномасштабное издание документов по осуществлению коллективизации и раскулачиванию деревни. Издававшиеся до сих пор документы и материалы по понятным причинам были выборочными и потому односторонними. Остаются вовсе не изученными настроения сельского населения в последующие годы, в том числе и в период Великой Отечественной войны. Не освещен в достаточной мере вклад крестьянства в экономическое развитие страны и в победу над фашистской Германией.

Одновременно с публикацией источников по истории крестьянства нужно создавать труды, раскрывающие подлинную роль крестьянства в истории страны, в том числе и в войнах, и революциях. И самое главное: крестьянство подлежит общественной реабилитации. Я подчеркиваю: не государственной, а общественной реабилитации. Государство само совершило преступления перед крестьянством. Поэтому задача состоит не в том, чтобы обелить его перед государством, а в том, чтобы через наши публикации и исследования общественность страны смогла бы воспринять светлый, благородный и в то же время непокорный дух крестьянства.

Одним из вопросов, выдвинутых на обсуждение российской общественности, является вопрос о становлении гражданского общества и его связи с судьбой российской демократии. И это не случайно. Ибо в советский период истории считалось, что существовавший тогда в стане режим есть не что иное, как высшая форма демократии. Между тем известно, что без гражданского общества не может быть демократии. А демократия, в свою очередь, может развиваться только при наличии гражданского общества. В СССР же такого общества, независимого от властей и контролирующего действия самих властей, не было. Наоборот, власть контролировала общество и довлела над ним. Ситуация начала меняться после утраты Коммунистической партией руководящей роли в обществе и распада СССР. Привело ли это к созданию гражданского общества в стране, и в каком состоянии находится российская демократия?

В начале двадцатого века Россия существенным образом продвинулась в сторону демократии, когда появились зачатки гражданского общества. Возникли политические партии, различные общественные организации, стали издаваться независимые от власти газеты и журналы. В 1905--1907 гг. власть была вынуждена сделать существенные шаги навстречу нарождающейся демократии. Была учреждена Государственная Дума. Все это было свидетельством появления зачатков политических свобод, открывших путь к становлению гражданского общества. А после Февральской революции Россия превратилась в одну из самых демократических стран. Однако этот процесс был прерван Октябрьской революцией. В результате ее были стерты с лица земли все политические партии, кроме большевистской, закрыты все небольшевистские газеты, начались гонения на инакомыслящих. Нормой жизни стали беспрерывные репрессии.

Казалось, что, когда пал советский режим, Россия, как и в 1917 году, превращается в одну из самых демократических стран планеты. Появление всевозможных политических партий и объединений, независимых от властей средств массовой информации и многое другое создавали определенные надежды на то, что процесс демократизации необратим. Однако с начала нового века стала создаваться угроза исчезновения зачатков демократии, элементов гражданского общества.

Вот почему, прежде чем говорить о суверенности российской демократии, необходимо создать гарантии ее сохранения и укрепления. Задачей историков при этом является инвентаризация демократических начал во всей нашей многовековой истории, ибо историческая память, память крови во все времена накладывали свой отпечаток на ход истории. Свободолюбие, стремление к переустройству жизни общества на справедливых началах находило отражение во всевозможных выступлениях против существовавших режимов и, особенно, в крестьянских восстаниях. Это являлось результатом пробуждения наиболее архаических черт национального характера, погруженных в дрему рабской жизни и потому находившихся как бы в спящем состоянии.

Архаические черты национального характера представляют собой его первичные и наиболее глубинные основы. В этих архаических чертах присутствуют и Запад, и Восток, словом вся история взаимоотношений между Западом и Востоком. Прав был Н.А. Бердяев, писавший, что Московская Россия имела очень высокую пластическую культуру, что это была культура восточная, «культура христианизированного татарского царства», и что она вырабатывалась в постоянном противлении латинскому Западу и иноземным обычаям» [2, с. 7--8].

Разумеется, процессы складывания переплетенной «пластической культуры» происходили непросто. Запад и Восток в пределах современной России не только мирно сожительствовали, но и воевали. При этом нельзя забывать, что Россия сформировалась на территории Золотой Орды. Не случайно некоторые российские авторы этот процесс называют простым переносом столицы государства из Сарая в Москву. А германский историк Андреас Каппелер процесс становления российской государственности называет собиранием земель Золотой Орды. Разумеется, все это происходило не так уж просто. В историографии прочно утвердилась традиция, по которой самодержавная власть на Руси также возникла по образу и подобию ханской власти. Однако ханская власть не была самодержавной. Тот же Каппелер писал, что она «на самом деле существенно ограничивалась» татарской аристократией [3, с. 26]. Ханов выбирали представители этой аристократии. Они же меняли их и даже убивали.

Между тем на Руси сложилась иная ситуация. Хотя там и не было степной демократии, знать в Новгороде и Пскове также решала вопрос о том, кого призвать на княжение. В Москве до Ивана IV существовала боярская Дума, существенно ограничивавшая власть монарха. И только с Ивана IV начинается эпоха самодержавия. Именно эта эпоха, продолжавшаяся до начала XX века, успешно прививала в национальный менталитет черты рабства и покорности. Разумеется, в этом прослеживается влияние традиционного общества, в том числе и степных империй.

В российском национальном характере причудливо сочетаются бунтарские склонности, свободолюбие и психология раба. В свое время Н.Г. Чернышевский с горечью писал о России как об обществе рабов, где сверху донизу все рабы, А.П. Чехов призывал выдавливать из себя рабские черты. Такая постановка вопроса актуальна и сегодня, ибо без человека-гражданина, свободного, не подверженного коррозии рабской покорности, не может состояться и гражданское общество.

Одной из составных частей демократического обустройства России является межнациональная жизнь. СССР распался в немалой мере в силу неспособности его руководства обустроить эту жизнь. Между тем реальный шанс для сохранения СССР был. Но он оказался упущенным в силу того, что люди, отвечающие за судьбы страны, оказались не в состоянии оценить сложившуюся ситуацию и проявить необходимую политическую волю. Нельзя было не видеть, что в СССР нет подлинного федерализма, что республики теряли свою самостоятельность, исчезали национальная культура, национальные языки. «Если бы республиканские законодательные органы имели те же полномочия, что и законодательные органы штатов, -- говорил эстонский профессор Ю. Боярс накануне распада СССР, -- наши федеративные отношения были бы в лучшем положении» [4, с. 74--75]. Недалек был от истины американский профессор Винсент Остром, когда писал, что, «несмотря на употребление таких слов как “союз”, “Совет”, “республика”, Советский Союз не являлся ни союзом, ни республикой» [5, с. 24]. А ведь друзья СССР, такие как лидер итальянских коммунистов Луиджа Лонге, предупреждали, что с каждым шагом исторического развития национальный фактор будет возрастать. Между тем на Старой площади в Москве, где располагался ЦК КПСС, не привыкли к тому, чтобы кто-то их поучал. Наоборот, считалось, что все указания должны исходить от советского партийного руководства.

Можем ли мы сегодня говорить, что республики обладают реальными государственными полномочиями? Отличаются ли республики от других административно-территориальных единиц? На оба эти вопроса можно дать лишь отрицательный ответ. У нас очень часто ссылаются на ст. 5 Конституции, где написано, что «во взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти все субъекты Российской Федерации равноправны». Однако ведь, кроме взаимоотношений с федеральными органами власти, есть и другие области жизни. Например, вопросы национальной культуры и образования, внешних связей и т.д. Поскольку большинство административных единиц мононациональны, им не нужны какие-либо права в этой области. А республикам для их реализации нужны дополнительные полномочия. Этот перечень можно было бы продолжить. В этой связи уместно напомнить, что до принятия Конституции 1936 года шесть наркоматов, обеспечивающие внутреннюю жизнь республик, были автономны и не подчинялись соответствующих наркоматам Федерации. Часть этого апробированного опыта можно было бы использовать и сегодня, и особенно в ходе возобновления договора между Центром и республикой.

Однако я хочу остановиться на принципиальной постановке вопроса. Могут ли во всем остальном быть равноправными республики и административные единицы? Видимо, да. С учетом лишь того, что в Конституции написано, что республики -- это государства. Республика же, как государство, функционирует на собственной правовой базе. Поскольку договорный принцип составляет основу федеративного государства, она на основе договора с Федеральным центром может передать часть своих государственных полномочий федеральной власти. Области же и края функционируют на основе переданных им полномочий федеральной властью. В реальной жизни права республик и областей мало чем отличаются друг от друга. Разница лишь в том, что у республик нельзя изъять их права, а края и области по тем или иным причинам могут быть лишены их. Нельзя не согласиться с Сурковым в том, что россияне являются государствообразующим народом. В том числе и татары, и якуты, и чуваши и др. И это, как мне представляется, должны символизировать их республики.

Национальный вопрос в многонациональной России требует особого внимания и деликатного подхода. К сожалению, мы видим, как обостряются межнациональные отношения в ряде регионов, а местные власти бездействуют. Чувствуется, что в этом отношении нет должного порядка. Нам нужна по-настоящему научная концепция национальной политики; необходима кропотливая работа, чтобы появился закон, работающий во благо всех народов страны и способствующий укреплению демократических основ Российской Федерации.

Разумеется, что всем этим не ограничивается круг проблем, представляющих актуальность. Их немало, и не только в отечественной историографии, но и в исторической науке в целом. В данном изложении автор намеренно ограничил их круг, надеясь на то, что такая работа будет поддержана коллегами-историками.

Библиографический список

марксизм история революция крестьянство советский

1. Жеребцов Г.А. Крестьянские восстания в Забайкалье (Конец двадцатых -- начало тридцатых годов двадцатого столетия). Чита: Ред.-издат. комплекс пресс-центра Судеб. деп. в Читин. обл., 2005. 306 с.

2. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. Репринтное издание. М.: Наука, 1990. 224 с.

3. Каппелер А. Россия -- многонациональная империя: Возникновение, история, распад / пер. с нем. С. Червонной. М.: Прогресс, 1996. 344 с.

4. Коммунист. 1989. № 6.

5. Остром В. Смысл американского федерализма. Что такое самоуправляющееся общество / пер. с англ. А.В. Облонского. М.: Арена, 1993. 320 с.

Размещено на Allbest.ru