Болгария в условиях "военной тревоги" начала 1950-х гг. на Балканах

Размещено на http://www.allbest.ru/

Болгария в условиях "военной тревоги" начала 1950-х гг. на Балканах

А.В. Збоев

1949 год был знаковым годом в хронологии холодной войны. В этом году геополитические позиции США в мире были подорваны успехами СССР в создании ядерного оружия и победой коммунистов в Китае. Запад, в свою очередь, ответил на рост советской угрозы образованием НАТО и развёртыванием военных баз по всему миру. Противостояние великих держав подходило к критической точке. Широко известны американские "планы" на случай войны с СССР, предполагавшие нанесение массированных авиационных ударов, в том числе с применением ядерного оружия. Американские стратеги предрекали начало нового глобального конфликта в ближайшие годы. Так, разработанный в сентябре 1948г. план "Флитвуд" прогнозировал развёртывание войны до 1 апреля 1949 г., план "Тройал" на 1 января 1950 г. [1] В номере журнала "Лайф" за 27 февраля 1950 г. была опубликована статья под заголовком "Война может начаться; будем ли бы готовы?", посвящённая анализу военных потенциалов СССР и США, а также планов возможной советской экспансии [2]. Среди обозначенных в статье главных направлений советских ударов один проходил через Балканы со стороны Болгарии на Турцию и далее к Персидскому заливу и Суэцкому каналу [3].

Вероятность превращения Балкан в театр военных действий новой войны была довольно высокой. Полуостров был давним источником международной напряжённости. Вскоре после войны здесь возникли первые конфликты между великими державами. Отсюда начала распространение на европейские страны "доктрина Трумэна", основанная на стратегии сдерживания коммунизма, здесь в 1948 г. впервые произошёл раскол советского блока. Политики не исключали, что множество накопившихся противоречий одна из сторон попытается разрешить силовым путём.

В таких условиях Болгария становилась опорной точкой социалистического лагеря на Балканах. Болгария имела протяжённую общую границу с враждебными Грецией, Турцией и Югославией и не имела при этом общей сухопутной границы с СССР. В глазах кремлёвских политиков это делало её наиболее вероятной потенциальной жертвой Запада, в то время как западные политики видели в Болгарии угрозу своим балканским союзникам.

Тема советско-американской конфронтации и блоковой консолидации в послевоенные годы всегда была популярной у исследователей. В советской и болгарской историографии акцент делался на агрессивной роли империалистических государств на Балканах, их стремлении к вмешательству в дела независимых стран; в то же время подчёркивалась совместная борьба СССР и НРБ за мир и прогресс. Такая концепция присутствовала в трудах А. Накова, Т. Добриянова, Ж. Григоровой, И. Боева [4]. В меньшей степени в литературе отражена тема советской военной помощи в укреплении болгарской армии [5]. В современной российской историографии по-прежнему сохраняется интерес к исследованию проблем военно-политического сотрудничества Москвы и Софии. Стала разрабатываться тема политических чисток и "сталинизации" болгарских силовых структур под руководством и при содействии Кремля [6]. Также болгарский вопрос нашёл освещение в трудах Н.В. Васильевой и

В.Л. Гаврилова, Н.Е. Быстровой [7]. Западная историография представлена именами Дж. Кэмпбелла, Б. Коврига, Дж. Митровича, Б. Хьюсер [8].

Для Вашингтона Болгария не была ценным партнёром и воспринималась преимущественно как верный сателлит СССР и вероятный агрессор на Балканах. Соответственно этому США стремились всеми возможными мерами оказывать давление на существующий коммунистический режим и способствовать его свержению [9]. Исходя из общего курса советско-американских отношений и принципов американской политики, курс США в отношении стран народной демократии был конфронтационным. В директиве СНБ-58/2 провозглашалось намерение США способствовать расколу советского блока, в том числе через поощрение "коммунистических ересей" наподобие титоизма [10]. Болгария и Албания в этом смысле подавали некоторые надежды: генерал Дж. ван Флит в донесении от 7 ноября 1948 г. выражал мысль, что непрочное положение правительств этих двух стран может привести к народной революции и их альянсу с Западом [11].

Разработанный в 1950 г. документ "Задачи и программы безопасности Соединённых Штатов", известный также как директива СНБ-68, отличался более решительным тоном и предполагал массированное увеличение военных расходов и поддержки союзников за пределами США, что должно было удержать СССР от агрессии [12]. Беспрецедентное увеличение военного бюджета, предусмотренное директивой СНБ-68, имело противоречивое значение: удерживая Сталина от агрессии в Европе, меры Вашингтона в то же время усиливали недоверие между двумя сторонами и провоцировали дальнейшее вооружение [13].

Болгарское руководство стремилось подчёркивать, что в противовес агрессивным действиям Запада всегда проводило миролюбивую политику. Г. Димитров на пятом съезде БКП (декабрь 1948 г.) декларировал, что "республика нуждается в длительном мире, насколько это возможно" [14]. Кроме того, в ближайшем окружении Димитрова были и люди, считавшие, что болгарская армия не будет решающей силой в случае войны либо что войны вовсе не предвидится, из чего делали вывод о тщетности проведения оборонительных мероприятий [15].

В официальных выступлениях и декларациях болгарского руководства ответственность за разжигание конфликта на Балканах возлагалась исключительно на политику Запада [16]. 10 февраля 1950 г., незадолго до разрыва болгарско-американских дипломатических отношений, Народное Собрание НРБ приняло Декларацию в защиту мира, провозглашавшую борьбу всего болгарского народа против превращения империалистами Балкан в "пороховой погреб" [17]. 29 декабря 1950 г. болгарским правительством был принят Закон о защите мира, направленный против любого подстрекательства к войне и военной пропаганды [18]. Болгария вместе с СССР поддержала т. н. Стокгольмское воззвание [19]. Однако Вашингтон сильно сомневался относительно искренности этих мирных инициатив. Госсекретарь Д. Ачесон в одном из выступлений выражал надежду, что американский народ "не даст себя одурачить" этой "уловкой советской пропаганды в ожесточённом “мирном наступлении”" СССР и его сателлитов [20].

К лету 1950 г. военное напряжение между СССР и США достигало максимального уровня, что было связано с развёртыванием боевых действий в Корее. Существовали опасения, что корейский конфликт является лишь прологом глобальной войны, которая развернётся по всему периметру границ советского блока [21]. Ввиду этой опасности Г. Трумэн велел разведке особенно пристально следить за действиями СССР и Болгарии в отношении Югославии [22].

В Вашингтоне существовали серьёзные опасения насчёт своих союзников на Балканах. И Греция, и Турция, и Югославия, по мнению американцев, были привлекательными мишенями для СССР и его сателлитов, прежде всего Болгарии.

Выход Югославии из-под контроля Москвы в 1948 г. превратил это государство в союзника США. Югославский пример имел большое значение с политической и идеологической точке зрения. Усилиями Тито "железный занавес" был отодвинут на восток, Запад получил дополнительную точку сдерживания коммунистической экспансии на Балканах, не исключалась возможность "титоизации" и других восточноевропейских государств. В таких условиях логично было предположить, что Сталин будет стремиться в ближайшие сроки ликвидировать режим Тито и вернуть Югославию под свой контроль. Ожидалось, что действовать в таком случае Сталин будет руками своих союзников, в том числе Болгарии, где уже размещались тренировочные лагеря, готовившие людей для диверсий на югославской территории [23]. С 1948 г. значительно участились пограничные столкновения на югославских границах, с 1949 по 1952 гг. их было зафиксировано до 5000 [24].

Греция также рассматривалась Западом как один из наиболее вероятных объектов агрессии. Захват контроля над этой страной мог дать Кремлю ряд стратегических преимуществ: получение ключевого пункта на Балканах, выход к морям, турецким проливам и Суэцкому каналу, создание угрозы американским военным базам и коммуникациям в регионе. Поступавшие сведения о неутешительном состоянии греческой армии подчёркивали неспособность Греции противостоять возможному вторжению с севера [25].

В 1949 г. гражданская война в Греции завершилась поражением коммунистов, однако нескольким тысячам партизан удалось найти убежище на территории Албании и Болгарии, где они представляли потенциальную угрозу для афинского правительства, особенно в случае войны [26]. Существовала на севере Греции и другая проблема. В приграничной Эгейской Македонии активно работала болгарская пропаганда, распространявшая идеи создания независимого македонского государства. Просоветская ориентация македонских коммунистов в таком случае грозила появлением нового союзника Кремля на Балканах и угрожала территориальной целостности Греции, чего не могли допустить ни Афины, ни Вашингтон [27].

Важное место в американской стратегии на Балканах играла Турция, защищающая черноморские проливы. Турецкая армия была достаточно крупной и сильной, однако в отличие от Греции и Югославии она имела общую границу с СССР и Болгарией, что делало её уязвимой для войны на два фронта.

Несмотря на то, что работающие на Балканах американские дипломаты регулярно писали о болгарской и советской угрозе в регионе, уязвимости американских союзников, войска Греции, Турции и Югославии представляли собой значительную силу. Так, численность югославской армии, по данным ЦК ВКП(б), в конце 1949 г. достигала 500 тыс. чел. и была наиболее крупной и мощной армией на Балканах [28]. Греческая армия (по американским сведениям) в ноябре 1949 г. составляла 196 тыс. чел., правда, в январе 1950 г. была сокращена до 150 тыс., а в будущем планировалось сокращение до 80 тыс. [29] Турецкая армия в августе 1950 г. составляла порядка 235 тыс. чел. (при мобилизационном ресурсе в 1 млн. чел.) и наряду с югославской была одной из наиболее мощных в регионе, хотя имела проблемы с вооружением [30].

В условиях жёсткой конфронтации, участившихся пограничных инцидентов и военных мероприятий соседних государств укрепление обороноспособности Болгарии было важнейшей текущей задачей советского и болгарского руководства. Сравнительно небольшое по численности (около 7 млн чел. в сер. ХХ в.) государство, со слаборазвитой промышленностью и не готовой к современной войне армией, Болгария во многом зависела от СССР, и это способствовало усилению советско-болгарского военно-политического сотрудничества.

В конце 1940-х начале 50-х гг. развернулся процесс модернизации и укрепления болгарских вооружённых сил. СССР поставил в НРБ несколько сотен единиц бронетехники (т-34/85, СУ-76, СУ-100) и несколько десятков новейших реактивных самолётов (МиГ-15, Як-23) [31].

Кремль направлял в страны Восточной Европы своих советников, причём из военных советников почти половина (29 из 61 на 1949 г.) была направлена в Болгарию [32]. Помимо этого множество болгарских офицеров проходили обучение в СССР, а в болгарской армии находились на службе до 3000 советских офицеров [33]. Признаком строительства единой подвластной Кремлю армии американские авторы считали внедрение бывших советских офицеров на руководящие посты в административном и военном аппарате Болгарии и других восточноевропейских государств (правда, при этом американцы не всегда учитывали происхождение этих офицеров) [34].

В отношении своих союзников на Балканах и СССР, и США руководствовались стремлением не допустить решающего перевеса сил в сторону противника [35]. Обращаясь к лидерам стран народной демократии на конференции в январе 1948 г., Сталин призывал их "работать без устали, чтобы заставить империалистов уважать вас и держаться от вас подальше" [36]. Исключительно конфронтационный курс способствовал расширению гонки вооружений, укреплял взаимное недоверие сторон и их уверенность в неизбежности войны.

На повестке дня январской конференции стоял вопрос о численности вооружённых сил для стран Восточной Европы. Постановлено было, что в мирное время советские союзники должны были держать армию в 1 млн. 140 тыс. чел. и до 3 млн. в военное. Доля Болгарии в этом общем числе была установлена соответственно в 140 и 400 тыс. чел. [37] Другим решением январского совещания 1951 г. было создание координационного совета для военной кооперации стран Восточной Европы [38].

В начале 1950-х гг. закономерно росли военные расходы стран народной демократии, и этот аспект подмечался американскими авторами. Приводились, в частности, сведения и по Болгарии: с 1948 по 1950 г. её военный бюджет вырос с 10 до 14 млрд. левов, в 1951 г. превысил 20 млрд. [39].

Росла также численность болгарской армии, несмотря на существующие ограничения, наложенные на неё условиями мирного договора 1946 г., Болгарии разрешалось иметь в составе своих вооружённых сил 65,5 тыс. чел. (для сравнения: венгерская армия ограничивалась 70 тыс. чел., а румынская 138 тыс.) [40]. Однако в реальности эти ограничения не соблюдались, и в конце 1948 г. число солдат болгарской армии уже достигло 81 тыс. чел. [41] и продолжало расти.

Прогнозы войны на Балканах всё чаще стали поступать в Вашингтон от американских представителей в Греции, Югославии и Турции, находивших обильную почву для своих умозаключений. 9 июня 1950 г. поверенный США в Греции Г. Майнор докладывал о напряжённой обстановке в регионе. По сведениям разведки, греческие партизаны, вытесненные на территорию соседних с Грецией стран, концентрируются в Болгарии, чтобы в конце июля возобновить военные действия [42].

22 июля 1950 г. помощник госсекретаря по делам Ближнего Востока, Южной Азии и Африки Дж. Макги в сообщении на имя помощника заместителя госсекретаря Х.Ф. Мэтьюза также высказывал опасения насчёт грядущего конфликта. Он предполагал, что после успеха в Корее СССР будет и на Балканах провоцировать военный конфликт, действуя через своих сателлитов. Наиболее вероятными жертвами первого удара Кремля считались Греция и/или Югославия, наиболее вероятным агрессором Болгария. В подтверждение своих опасений Макги приводил ряд фактов: размещение партизанских баз на болгарской территории вблизи греческих и югославских границ; продолжающиеся уже несколько месяцев советские поставки для болгарской армии, превышающие потребности той; увеличение болгарской армии до 90-100 тыс. чел. (при резерве в 600 000); воинственная риторика последних сообщений Коминформа. Макги не исключал, однако, что Кремль намеренно раздувал в СМИ тему агрессии Запада, чтобы обусловить ввод в Болгарию советских войск, которые могли бы быть применены как для устрашения болгарских соседей, так и для запугивания собственно болгарского народа, в большинстве своём не симпатизирующего коммунистам [43].

В новом меморандуме от 14 августа Макги рассматривал вероятность нападения Болгарии на Турцию и высказывал предположение о возможности нападения болгарской армии на уязвимую турецкую Фракию. В случае войны болгарские войска (до 85-150 000 солдат и около 400 танков) довольно легко смогли бы оккупировать европейскую часть Турции, однако без советской поддержки Малая Азия по-прежнему оставалась бы для них недоступной [44].

Вопрос о возможности советско-болгарской агрессии на Балканах обсуждался на британско-американских переговорах в сентябре 1950 г. Рассматривались различные варианты нападения Болгарии на Югославию или Грецию, а также возможности этих стран к сопротивлению. В ходе переговоров была, в частности, высказана идея в случае войны действовать по корейскому сценарию добившись в ООН признания Болгарии агрессором, направить на Балканы воинский контингент США под флагом миротворческих войск ООН [45].

Военная угроза стимулировала увеличение военных расходов США и расширение военных поставок их балканским союзникам. При содействии американских и британских дипломатов руководство и генералитет Греции, Турции и Югославии консультировалось по поводу выработки общей стратегии и объединения оборонительного потенциала. На одном из раундов таких переговоров в конце 1950 г. стороны пришли к выводу, что, несмотря на то что в ближайшие 3-4 месяца военных действий не предвидится, СССР рано или поздно попытается реализовать свои планы в регионе, действуя через своих сателлитов; греко-турецкий пакт в такой ситуации смог бы удержать Болгарию от агрессии или, по крайней мере, заставил бы её воевать на два фронта [46].

В меморандуме от 20 января 1951 г. начальник восточноевропейского отдела Госдепартамента Ч. Йост отмечал, что позиции Кремля не были достаточно крепкими, поскольку советская система ПВО была ещё достаточно слабой, а атомная промышленность неразвитой. Но проявления "слабости" политик расценивал как очередной повод для советской агрессии: русские со своими союзниками могли попытаться устроить "блицкриг" против стран Европы, пока ещё не окрепли силы НАТО, которые могли бы оказать европейцам оперативную поддержку [47].

Весна 1951 г., как отмечают некоторые исследователи, была самым опасным для Югославии временем [48]. В марте 1951 г. Службой национальной разведки США был выработан документ "Вероятность нападения на Югославию в 1951 г.", где высказывалось предположение, что СССР со своими союзниками готовит нападение с целью свержения Тито и реинтеграции Югославии в советский блок [49]. Б. Хьюсер приводит показания венгерского генерала-перебежчика Б. Кирая о планировании вторжения сил СССР, Венгрии, Румынии и Болгарии в Югославию в конце 1950-го или весной 1951 г. [50]

В конце мая 1951 г. широкой рабочей группой из представителей важнейших ведомств и структур США, в том числе Госдепартамента, министерства обороны, ЦРУ, ФБР, был выработан очередной документ. В нём говорилось, что СССР и его союзники будут готовы к развязыванию войны, по крайней мере, лишь через 10 месяцев. Свидетельством идущих военных приготовлений были ускоренное разворачивание системы ПВО в Польше и Чехословакии, усиление авиации сателлитов, передвижения советских войск в Болгарии и Румынии. В Болгарии, помимо прочего, в наибольшем во всей Восточной Европе количестве закладывались аэродромы с длинными взлётно-посадочными полосами, предназначенными для бомбардировщиков [51].

К зиме 1951/1952 гг. наблюдалось значительное превышение вооружённых сил восточноевропейских стран. Б. Хьюсер приводит следующие цифры: венгерская армия достигла 117 тыс. чел. (вместо допустимых 70 тыс.), румынская 263 тыс. чел. (вместо 138 тыс.). Болгарскую армию исследовательница называет на тот момент самой многочисленной на Балканах 266 тыс. чел. (к тому же болгарские полицейские силы также были крупнейшими 120 тыс. чел. к марту 1951 г.) [52]. Болгарская армия также признавалась рядом наблюдателей лучшей на Балканах по выучке и вооружению [53], ЦРУ называло её "наиболее лояльной и стабильной" среди советских союзников [54]. Однако советские военные советники фиксировали большое количество недочётов, делающих армию БНР неготовой к современной войне [55]. Эту же оценку дал британский представитель в Софии Карвелл в 1952 г. [56]

В 1952 г. международная обстановка по-прежнему оставалась крайне напряжённой. Предвыборная президентская кампания этого года в США, вопреки традиционным для этого времени мирным заверениям, отличалась довольно воинственной риторикой. В мае 1952 г. Дж. Даллес в одной из своих речей призвал народы Восточной Европы к борьбе против советского ига, пророча им освобождение уже через 2, 4, 10 лет [57].

Увеличение американского присутствия на Балканах, вооружение американским оружием всё новых дивизий балканских стран в оборонительных целях казались советскому руководству угрожающими фактами готовящейся агрессии афинско-белградско-анкарской "оси" против стран народной демократии. Сообщения, полученные от греческих коммунистов, говорили об агрессивных намерениях греческого и американского правительств в отношении Болгарии и Албании. Рассматривался широкий спектр возможных действий, от организации экономической войны до подготовки "решающего удара" по России и её союзникам [58]. Регулярные визиты на Балканы таких высокопоставленных лиц, как Б. Монтгомери, Т. Финлетера, М. Риджуэя [59], для переговоров с "греческими монархо-фашистами", "реакционными кругами Турции" и "преступной кликой Тито" в болгарской прессе комментировались как сигналы о готовящемся скором нападении на Болгарию с нескольких сторон [60]. болгария социализм балканы война

Важнейшим событием 1952 г. на Балканах можно назвать принятие Турции и Греции в состав НАТО, вследствие чего позиции Запада в регионе укрепились в ещё большей степени [61]. Теперь нападение на одну из этих стран гарантировало ответный удар со стороны объединённых вооружённых сил Западной Европы и США. Югославия в силу своего политического устройства не могла войти в состав НАТО, а потому привлечение её к военному сотрудничеству с Западом осуществлялось в рамках отдельного военно-политического блока. В феврале 1953 г. в Анкаре был подписан договор о сотрудничестве Греции, Турции и Югославии, положивший начало существованию т. н. Балканского пакта [62]. Помимо этого ещё оставался в силе заключённый в 1939 г. на 15 лет англо-франко-турецкий договор о взаимной помощи, хотя и нарушенный Турцией ещё в годы Второй мировой, но представлявший интерес для Вашингтона как дополнительная гарантия безопасности на Балканах [63].

Таким образом, к 1953 г. американским дипломатам удалось проделать большую работу по укреплению балканского фланга западного блока и фактически ликвидировать угрозу нападения на своих союзников, и это в конечном итоге стабилизировало обстановку, хотя не привело к спаду напряжённости в международных отношениях. После смерти Сталина в 1953 г. болгарское руководство предприняло меры по нормализации отношений с соседями. Но в то же время США воспользовались сменой руководства в СССР для дальнейшего укрепления своих позиций на Балканах путём размещения военных баз на территории Греции и организацией блока СЕНТО в 1955 г., включившего в свой состав Турцию.

Период 1949-1943 гг. оказался насыщен событиями, повлиявшими на развитие советско-американских отношений и на стратегическое положение на Балканах. Все эти годы балканские государства находились на грани войны. Однако то, насколько реальной была эта угроза, какие цели преследовали великие державы и их союзники, какие имели для этого возможности, всегда было спорным вопросом. Так, Б. Хьюсер считала вероятность войны на Балканах высокой и не реализовавшейся только благодаря массированному увеличению военного бюджета США и предпринятию ряда военно-политических мер [64]. Авторы труда "Балканский тупик", напротив, делают вывод о полной неготовности балканских союзников СССР к войне с балканскими союзниками США, поскольку даже военные действия против одной Югославии были бы с их стороны настоящей "авантюрой" [65].

Большую роль в балканских событиях играл корейский фактор. Некоторые западные политики в своё время считали войну в Корее только репетицией войны на Балканах, и первоначальный успех в корейской войне должен был вдохновлять Москву на развёртывание нового конфликта. Однако среди аналитиков были и такие, которые считали, что текущий конфликт поглощал слишком много внимания Кремля, чтобы развязывать войну на два фронта [66]. Более того, отечественные авторы высказывают предположение, что демонстрация силы Болгарией, Венгрией и Румынией так же, как и Берлинский кризис, могли быть направлены на то, чтобы отвлекать внимание Запада от событий на Дальнем Востоке [67].

Нагнетание атмосферы болгарской угрозы было также выгодным для правящих кругов Греции, Турции и Югославии, которые таким образом старались привлечь военный, экономический и политический потенциал Запада для укрепления собственных режимов и привлечения финансовых потоков в экономику своих государств. В свою очередь, Вашингтону "болгарская угроза" позволяла оправдывать значительное повышение военных расходов на содержание военных контингентов за границей и поддержку дружественных режимов.

Литература

1. Nakov A. Political Relations between Bulgaria and USSR (1944 1958) // Problems of The Transition from capitalism to Socialism in Bulgaria. Sofia, 1975

2. Григорова Ж. Балканската политика на социалистически България, 1944-1970. София, 1985

3. Боев И. Балканите в глобальната политика на САЩ. 1945-1973. София, 1986

4. Добриянов Т. Външната политика на HP България (1949-1956) // Международни отношения и външна политика на България след Втората световна война. Сб. София, 1982.

5. Черневский Е.В. Военно-политическое сотрудничество Советского Союза и Народной Республики Болгария, 1948-1955: автореф. ... канд. ист. наук. М., 1979; История на военната авиация на България. София, 1988.

6. Зафиров Д. Проникновение советского влияния в болгарских военных силах // България в сферата на съветските интереси = Кръгли маси "Съветският фактор в развитието на България след 9 септември 1944 година", "Коминтернът, Коминформбюро и България", София, 21-23 април 1997 г. София, 1998

7. Носкова А.В. Возникновение системы советских советников // България в сферата на съветските интереси. 1998

8. Волокитина, Т.В. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа (1949-1953): очерки истории / Т.В. Волокитина, Г.П. Мурашко, А.Ф. Носкова, Т.А. Покивайлова. М., 2002

9. Круглов В.А. Кадровая политика БКП в армии в 40-50-е гг. XX в. // Известия АлтГУ. 2007, № 4(3). С. 244-247.

10. Васильева Н.В. Балканский тупик? Историческая судьба Югославии. М., 2000; Быстрова Н.Е. СССР и формирование военно-блокового противостояния в Европе (1945-1955 гг.). М., 2007.

11. Campbell J. C. American Policy toward Communist Eastern Europe; the choices ahead. Minneapolis, 1965

12. Kovrig B. The myth of liberation; East-Central Europe in U.S. diplomacy and politics since 1941. Baltimore, Toronto, 1973

13. Mitrovich G. Undermining the Kremlin: America's strategy to subvert the Soviet Bloc, 1947-1956. Ithaca, [N. Y.], 2000

14. Heuser B. NSC 68 and the Soviet Threat: A New Perspective on Western Threat Perception and Policy Making // Review of International Studies, Vol. 17, № 1 (Jan., 1991). P. 17-40.

15. Foreign Relations of the United States (Далее FRUS). 1949. Vol. V. Eastern Europe; the Soviet Union. Wash., 1976. P. 11, 332.

16. Macy C., Kaplan S. Documents: A Shocking collection of memoranda, letters, and telexes from the secret files of the American intelligence community. N. Y., 1981. Р. 19-22.

17. Bozinov V. Bulgarian Foreign Policy (1944-1968) // Etudes Historiques... Sofia, 1973. Р. 349.

18. Советский фактор в Восточной Европе. 1944-1950 гг.: документы Т. 2. 1949-1953 гг. / отв. ред. Т.В. Волокитина. М., 2002. С. 21-22, 39-41. АВП РФ. Ф. 74. Оп. 31. Пап. 29. Д. 29. Л. 3.

19. Външна политика на Народна Република България (Далее ВП НРБ): сб. от документа и материали: в 2 т. Т. 1. 1944-1962. София, 1970. С. 152-154; Российский государственный архив социально-политической истории (Далее РГАСПИ). Ф. 575. Оп. 1. Д. 134. Л. 75-77. ВП НРБ. С. 168.

20. Campbell J. C. Tito's Separate Road; America and Yugoslavia in World Politics. N. Y., 1967. Р. 25.

21. Около 3000 партизан в Болгарии и 8000 в Албании к октябрю 1949 г. (См.: Kalijarvi T. V., Wilcox F. O. Recent American foreign policy : basic documents, 1941-1951. N. Y., 1952; В 1950 г. британцы насчитывали уже 5000 партизан в Болгарии и 2500 в Албании: FRUS. 1950. Vol. III. Р. 1143.

22. Черневский Е.В. Указ. соч. С. 16; История на военната авиация на България. София, 1988. С. 206.

23. Восточная Европа в документах российских архивов. Т. 2. С. 250-251.

24. Stowe L. Satellites in Arms. Soviet Russia has been secretly mobilizing the Iron Curtain nations and with one order can send a million extra soldiers to war // Life. 17/12/1951. Р. 100.

25. M. P. The Satellite Armed Forces // The World Today, Vol. 7, № 6 (Jun., 1951). Р. 236-237.

26. Cristescu C. Ianuarie 1951: Stalin decide inarmarea Romanei // Magazin Istoric. 1995.

27. Егорова Н.И. Военно-политическая интеграция стран Запада и реакция СССР (1947-1953 гг.) // Холодная война 1945-1963 гг.: историческая ретроспектива: сб. ст. М., 2003. С. 202.

28. Баева И. Отношенията България САЩ в годините на студената война // Международни отношения. 2003. № 4. С. 87.

29. Крыстев С. Что кроется за афинскими и анкарскими встречами // Новая Болгария. 1952. № 1.

30. Лачев С. Базы американских империалистов на Балканах // Новая Болгария. 1952. № 6. С. 14-15; Он же. Военные переговоры титовцев в Афинах и Анкаре // Новая Болгария. 1952. № 7. С. 14.

Размещено на Allbest.ru