Ввод советских войск в Прибалтику в оценках современников и свидетельствах очевидцев

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ввод советских войск в Прибалтику в оценках современников и свидетельствах очевидцев

Козлов Н.Д., Левашко В.О.

Одной из острейших проблем не только в исторической науке, но и, как это ни прискорбно, в межгосударственных отношениях между Российской Федерацией и прибалтийскими государствами является вопрос о вводе советских войск на территорию Эстонии, Латвии и Литвы осенью 1939 г. Сегодня в самих прибалтийских странах, в Западной Европе и Северной Америке оценки этих событий носят откровенно негативный характер. Действия СССР однозначно оцениваются как неприкрытая агрессия, от Российской Федерации как правопреемницы СССР требуют бесконечных покаяний и извинений за этот шаг, в последнее время всё чаще звучат заявления о необходимости возмещения материального ущерба, причинённого якобы агрессией Советского Союза.

Таким образом, наша страна ставится, с одной стороны, на одну доску с державами-агрессорами во Второй Мировой войне, а с другой - де-факто объявляется проигравшей стороной, обязанной в рамках мирового военного права компенсировать материальные потери стороне победившей. Едва ли можно согласиться с подобным мнением. В небольшой статье будет предпринята попытка дать, по возможности, объективную оценку событиям 1939-1940 гг. на основании свидетельств современников этих событий с советской, прибалтийской стороны и со стороны третьих стран.

Итак, осенью 1939 г. Советское правительство предложило правительствам Эстонии, Латвии и Литвы заключить пакты о взаимопомощи. Данные предложения тогда советской стороной преподносились как мера, направленная на укрепление безопасности своих северо-западных границ и на ограждение Прибалтийских государств от угрозы фашисткой агрессии. В результате проходивших в Москве двухсторонних переговоров Эстония стала первой, заключившей с СССР договор о взаимной помощи 28 сентября 1939 г., за ней 5 октября последовала Латвия. Договор с Литвой был подписан только 10 октября, когда в Москве стало окончательно ясно, что республика переходила в сферу интересов СССР.

В советско-эстонском договоре, в частности, отмечалось: «Обе Договаривающиеся Стороны обязуются оказывать друг другу всяческую помощь, в том числе и военную, в случае возникновения прямого нападения или угрозы нападения со стороны любой великой европейской державы по отношению морских границ Договаривающихся Сторон в Балтийском море или сухопутных их границ через территорию Латвийской Республики, а равно и баз. СССР обязывался оказывать Эстонской армии помощь на льготных условиях вооружением и прочими военными материалами».

Согласно условиям договоров Советский Союз получал право содержать на территориях Эстонии, Латвии и Литвы ограниченное количество войск и в определенных пунктах создавать военноморские базы (Эстония и Латвия) и аэродромы. советский союз прибалтика эстония

Например, на основе пакта о взаимопомощи между СССР и Латвийской республикой Советскому Союзу предоставлялось право иметь военно-морские базы и аэродромы в Либаве (Лиепая) и Виндаве (Вентспилс). В целях охраны Ирбенского пролива разрешалось создание береговой батареи на латвийском побережье между Виндавой и Питраге.

11 октября 1939 г. были окончательно оформлены и подписаны советско-эстонские военные договорённости, предполагавшие ввод на территорию страны 25-тысячного советского военного контингента и создание военно-морских и военно-воздушных баз на островах Эзель и Даго - семь рейдов и одна база морской авиации, временной стоянки в Рохукюла и базы в портах Таллинн и Палдиски [7, с. 14].

После обмена ратификационными грамотами 4 октября 1939 г. договор вступил в силу. Одновременно было подписано Соглашение о торговом обороте между СССР и Эстонией на период с 1 октября 1939 г. до 31 декабря 1940 г.

Ввод частей Красной армии начался с утра 18 октября и осуществлялся в соответствии с заранее разработанным и согласованным с представителями Эстонии графиком и процедурами. 19 октября 1939 г. в 10.50 операция была завершена [1, с.184, 188].

Какие же оценки дали современники этим договоренностям. Сталин на церемонии подписания договоров добродушно «поздравил» министра иностранных дел Эстонии Сельтера: «Могу вам сказать, что правительство Эстонии действовало мудро и на пользу эстонскому народу, заключив соглашение с Советским Союзом. С вами могло бы получиться, как с Польшей» [1, с.189].

Что касается оценок непосредственно руководства Эстонии, то Президент Эстонской Республики К. Пятс выступил 29 сентября по радио с речью, которая была также опубликована в газетах. Касаясь пакта о взаимопомощи между СССР и Эстонией, Пятс заявил: «Пакт о взаимопомощи не задевает наших суверенных прав. Наше государство остается самостоятельным, таким, каким оно было и до сих пор. Заключение пакта означает, что Советский Союз проявляет по отношению к нам свою доброжелательность и оказывает нам свою поддержку как в экономическом, так и в военном деле. Я думаю, что подобное разрешение при нынешнем военном положении в Европе дает лучшие доказательства того, чтобы договаривающиеся государства сумели решить напряженные вопросы так, чтобы не пролить ни капли крови.

В требованиях СССР не было ничего необычного. Учитывая историю нашего государства и наше географическое и политическое положение, становится ясным, что мы должны были вступить в соглашение с СССР». [3].

6 октября в здании советского полпредства в Таллинне советская военная делегация дала обед в честь членов советско-эстонской военной комиссии. На обеде присутствовали Селтер, главнокомандующий эстонской армией генерал Лайдонер, начальник штаба эстонской армии генерал-лейтенант Реек.

В своей речи Селтер заявил: «Дружественные отношения между обеими странами получили дальнейшее развитие. Эстонское правительство обеспечит правильную реализацию пакта о взаимопомощи. Советская армия, авиация и морской флот могущественны, а эта армия - наша союзница. Я поднимаю тост за советскую армию».

Генерал Лайдонер заявил: «Мы знаем, что невозможно великой советской державе находиться в углу Финского залива. СССР должен иметь выход в Балтийское море. Мы решаем историческую задачу. Говорят, что великая и маленькая страна не могут дружить. Но мы видим, что эта дружба между нами и Советским Союзом осуществляется. Из истории известно, что такие вопросы решаются годами. А мы в течение трех дней решили в основном все вопросы. Я поднимаю тост за Сталина» [14].

Вполне естественно, что достигнутые договорённости стали предметом детального анализа не только в Прибалтике и СССР, но и в других заинтересованных государствах. Тогдашние американские дипломаты однозначно трактовали соглашение с республиками Балтии как соглашение о взаимной обороне на случай германской агрессии [5, с. 44].

Интерес представляет высказывание Посланника США в Эстонии и Латвии Дж. К. Уайли, который 3 октября 1939 г. заявил: «Советский торговый договор, согласно сообщениям в эстонской печати, предусматривает увеличение товарообмена между Советским Союзом и Эстонией в 4,5 раза. Кроме всего прочего, Советский Союз предоставляет Эстонии возможность провоза товаров по железным дорогам и морским путям через порты Мурманск, Сорока (на берегу Белого моря) и порты Черного моря» [6, с. 75]. Забегая вперёд, следует отметить, что по подсчётам некоторых экономистов в результате заключения советско-эстонских договоренностей ВВП страны в первой половине 1940 г. вырос на 4,5 %. Представляется, что это заявление само по себе является ответом тем, кто требует от Российской Федерации материальных компенсаций.

Оценку, в чём-то схожую с оценками сегодняшних наших западных коллег, высказал Начальник канцелярии министерства иностранных дел Италии Ф. Анфузо. В своем письме послу Италии в СССР А. Россо «Каковы возможные цели советского империализма?» он подчеркивал, что видит советский экспансионизм главным образом не в «территориальных завоеваниях», но скорее в «политическом проникновении» и приобретении «зон влияния».

Весьма интересна и актуальна правовая оценка действий СССР, предложенная итальянцем: «Оккупация Украины и Западной Белоруссии и территориальные уступки, достигнутые в трех Балтийских государствах, не могут в строгом смысле расцениваться как истинные проявления настоящей экспансионистской политики, так как это по существу восстановление ранее существовавшего российского единства. Следует также признать, что требования о морских базах в Латвии, Эстонии и Финляндии частично оправданы реальными требованиями военной безопасности и географическими соображениями» [2, с. 66].

И в дальнейшем позиция прибалтийской стороны, как видно из высказываний ее представителей, не претерпела серьёзных изменений. Государственные деятели этих государств неоднократно отмечали выполнение сторонами достигнутых соглашений. Новый эстонский министр иностранных дел страны А. Пийпа писал 7 февраля 1940 г.: «Живем под знаком обсуждения бюджета, иногда даже забывая о чрезвычайном положении, в котором находимся. До сих пор наши мнения учитывались. Стараемся предотвратить обострение конфликтов, как с населением, так и с властями, демонстрируя невозмутимость. Особо теплых отношений между войсками и населением не желает ни одна из сторон. Не заметно также вмешательства в наши внутренние дела» [8, с. 104].

«Войска Советского Союза никак не вмешиваются в наши внутренние дела, - говорил в январе 1940 г. министр иностранных дел Литвы Ю. Урбшис, - мы распоряжаемся в нашей стране так, как мы распоряжались до договора от 10 октября. Правдой является также и то, что со стороны Советского Союза мы до сих пор не испытали никакого расхождения с положениями договора и гостеприимства» [16, с. 49].

Такая позиция прибалтийского руководства в значительной мере подкреплялась демонстративными действиями советской стороны. Так, 23 октября 1939 г. нарком иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов устроил форменный разнос полпреду СССР в Эстонии К.Н. Никитину. Молотов писал по поводу предполагаемого торжеств в Эстонии в связи с праздником 7 ноября: «Нашей политики в Эстонии в связи с советско-эстонским Пактом взаимопомощи Вы не поняли. Вас ветром понесло по линии настроений "советизации" Эстонии, что в корне противоречит нашей политике». Полпреду ставилась конкретная задача: «Вы должны заботиться только о том, чтобы наши люди, и в том числе наши военные в Эстонии, в точности и добросовестно выполняли Пакт взаимопомощи и принцип невмешательства в дела Эстонии, и обеспечить такое же отношение к пакту со стороны Эстонии. Главное, о чем Вы должны помнить, - это не допускать никакого вмешательства в дела Эстонии» [8, с. 104].

Уже упомянутый нами К. Уайли, комментируя эти действия советского руководства, осенью 1939 г. отмечал: «Какой-то странной до смешного выглядит новая советская позиция в отношении левого крыла в этих государствах. На местах, где она проявлялась, советские представители отреагировали на это нерасположением. Правительствами прибалтийских стран, по крайней мере, косвенно, поощрялись твёрдые, репрессивные меры против любых блокирующих акций со стороны левых. Ожидавшие худшего, самого худшего местные власти начинают испытывать чувство изумлённого облегчения. Г-н Сталин, кажется, сконцентрировал всё внимание на создании своих военно-морских и военно-воздушных баз и береговой обороны..» [5, с. 47].

С каким настроением входили на территорию прибалтийских государств «оккупационные», как сейчас утверждают наши оппоненты, и «деморализованные» советские войска? Документы политических органов однозначно свидетельствуют, что личный состав частей, которым была поставлена задача по перебазированию, с огромным подъёмом и воодушевлением встретил эти сообщения. Проводились различные мероприятия и беседы об экономическом, политическом положении Эстонии и о состоянии её вооружённых сил. Политотдел ВВС балтийского флота свидетельствовал, что подтянулись даже закоренелые лентяи, они упрашивали послать их на выполнение государственного задания [10. Л. 574].

Естественно, как в советском обществе в целом, так и Вооружённых силах в частности мы можем проследить отельные негативные моменты, связанные с вводом войск. Некоторые из них, что вполне естественно, носили достаточно резкий характер. Так, преподаватель Военно-медицинского училища батальонный комиссар Г.М. Иконников, излагал эти события следующим образом: «на Эстонию с нашей стороны был оказан военный нажим с предоставлением на несколько часов ультиматума, что если не примет предложение Советского правительства, то по истечении установленного срока наша Красная армия оккупирует эстонскую территорию. После такого ультиматума министр иностранных дел Эстонии Сельтер прилетел на самолете в Москву для подписания пакта. Ввод наших частей Красной армии в Прибалтийские государства аналогичен такому примеру, как пустить приятеля в свою квартиру, который, сначала заняв одну комнату, затем захватит всю квартиру и выживет из нее самого хозяина». За эту позицию Иконников был 24 марта 1939 г. исключен из членов ВКП(б), а его делом занялся Особый отдел ГУГБ НКВД [13, с. 156-165].

Следует отметить, что подобных высказываний было немного, а по документам КБФ они вообще не фиксируются. Остальной негатив носил личностный характер, и его можно разделить на три группы. Больше всего выражали недовольство те, кому отказали в доверии. Например, в политдонесениях по 9 АБ ВВС КБФ фиксируются шесть подобных высказываний. Об их характере свидетельствует следующий пример.

Домнин, командир авиаотряда 43 АЭ, выразил недовольство тем, что его не берут, заявив, что арест двух его братьев, причины которого он не знает, не мешает ему выполнить задание Родины.

Вторая группа негативных высказываний связана, наоборот, с нежеланием ехать, таких высказываний в 9 АБ было зафиксировано три, при этом все они имели личный, а не политический мотив.

В третью группу можно включить высказывания тех, кто тяготился службой, и поэтому всё воспринимал негативно. В политдонесениях по ВВС КБФ, например, зафиксировано шесть таких случаев. Так, краснофлотец Голубев заявил: «лучше в тюрьме сидеть, чем служить, дома бы много зарабатывал»; краснофлотец Прокопенко, считал, что чем ехать, лучше уволиться и жить дома, выпить будет можно, а лейтенант Коростылёв, начальник радиостанции 43 авиаэскадрильи, в беседе высказал желание поухаживать за эстонками, правда тут же оговорился, что сморозил глупость [11, с. 91]. По каждому случаю негативных высказываний политсоставом, вплоть до комиссара ВВС КБФ, проводились беседы с недовольными.

Следует отметить, что советские политические, государственные и военные органы прилагали поистине титанические усилия, чтобы с одной стороны, продемонстрировать высокую дисциплину и порядок в советских войсках, а с другой - не дать эстонской стороне повода для каких-либо обвинений в «оккупационном» поведении. Так, ещё перед вступлением советских войск на Эстонскую территорию на флоте была распространена директива № 3208 от 14 октября 1939 г., которая предписывала, что советским морякам не следует «представлять себя в роли победителя и завоевателя и тем самым задевать самолюбие граждан иностранных республик». Особое внимание нарком ВМФ обращал на нравственную сторону поведения наших моряков: «...Ни под какими предлогами не дать вовлечь себя в участие во всякого рода аморальных поступках (пьянство, хулиганство, драки, дебоши, проституция). Всякий случай недостойного поведения командира или бойца должен считаться тягчайшим преступлением перед Родиной». Подобная линия советского руководства выдерживалась и в дальнейшем. Кроме того, советские воинские контингенты, расположенные в Прибалтийских странах, имели строгие предписания исключать контакты с местным населением [4, с.240].

Стоит ли удивляться, что поведение советских войск на территории прибалтийских государств никак не напоминало оккупационные войска. Приведём один пример: «18-го ноября возник пожар в г. Палдиски. По получении сигнала первыми на тушение пожара прибежала дежурная часть БУРа. При тушении пожара:

а) спасли имущество всех соседей по горевшей постройке,

б) протянули шланг до % километра длиной и потушили пожар. Кстати, в ходе пожара приехала Таллиннская пожарная команда и, прежде чем тушить, ее руководитель заявил: «Деньги на бочку, тогда будем тушить». Хозяин, убедившись в «чистой работе» советских краснофлотцев, отказался от услуг Таллиннской пожарной команды. Утром все газеты поместили большие статьи, восхваляющие русских моряков, «спасших Палдиски от уничтожения огнем» [12, с 4].

Американская журналистка Анна Луиза Стронг, длительное время работавшая в СССР и высланная по указанию Сталина в 1949 г. «как американская шпионка», а по прибытии в США обвинённая в шпионаже против СССР, летом 1940 г. находилась в Литве. В своих статьях и брошюре «Новый путь Литвы» она дала картину отношения народа к Красной армии. «В первые недели Красную армию не считали своей, "нашей армией", но её называли нашим "великим союзником", который пришёл в прибалтийские государства, чтобы укрепить их оборону и защитить от войны в Европе, - свидетельствует журналистка. - Однако этого было достаточно, чтобы Красную армию приняли, так как народы Прибалтики, как и все народы, боятся войны, которая теперь бушует в Европе и грозит захватить весь мир. Но Красная армия завоевала популярность своим поведением. Литовские солдаты завидовали отличному снаряжению красноармейцев, а те относились к ним как к равным союзникам. Красноармейцы удивили крестьян своим бережливым отношением к собственности, даже в мелочах. Интеллигенты были поражены культурой бойцов Красной армии, их осведомлённостью в вопросах международной политики. Что касается фабричных рабочих, то они были на стороне красноармейцев с самого начала. От литовских женщин я часто слышала о красноармейцах: «Они замечательные» - дань той вежливости, с которой те обращаются с женщинами» [15, с.24].

В то же время свидетельница подчёркивала, что «было бы неправильно думать, что всё литовское население радушно встретило Красную армию. Некоторые приветствовали её, но большинство удивлялось и выжидало» [15, с. 25]. Вместе с тем были и те, кто однозначно не принимал ни СССР, ни Красную Армию, ненавидя всё, что связано с этой страной.

Как же встретила Прибалтика советские войска? Представление о положении наших военных гарнизонов на местах в свете их взаимоотношений с органами власти дает доклад советского военного атташе в Латвии полковника М. Васильева К.Е. Ворошилову в конце ноября 1939 г. В докладе отмечалось, что «со стороны армейского командования и правительства создаются всевозможные условия, затрудняющие организацию нормальной жизни, учебы и быта в корпусе наших войск и базе флота. При эвакуации частей 1-й пехотной дивизии латвийской армии из Либавы был отдан приказ забрать все и ничего не оставлять для советских войск и флота. Этот приказ офицерство выполнило точно и даже больше, они во всех домах и казармах срезали электропроводку под самый потолок, так что восстановление представляет исключительную трудность. Сняли кухонные котлы, очаги частично разрушили. Ванные в квартирах начсостава сняли, а те, которые оставили, разрушили. Оборудование хлебопекарни, бани и прачечной сняли, оставив одни голые стены. В одном казарменном корпусе сняты трубы парового отопления и увезены. Таким образом, наши войска из казарменных зданий приняли одни голые стены, причем некоторые из них не отапливаются вследствие разрушения». [8, с.170-172]. Можно привести ещё несколько подобных примеров.

По мере роста военных успехов Германии и особенно неудач Красной армии в советско-финляндской войне всё более активизировалась антисоветская деятельность, нарушались достигнутые договорённости. В феврале 1940 г. президент Литвы Сметона направил в Берлин директора департамента госбезопасности Новилайтиса для ведения секретных переговоров об установлении над Литвой германского протектората. В начале 1940 г. состоялась встреча министра иностранных дел Эстонии Сельтера с Герингом. Весной 1940 г. заметно усилилось германское влияние в Прибалтике, активизировалось военное сотрудничество. В это же самое время резко возросло количество различных провокаций и инцидентов, связанных с советскими военнослужащими [9, с 36-38].

В сложной обстановке лета 1940 г. Москва обратилась к руководству Литвы, Латвии и Эстонии с требованием согласиться на введение дополнительных контингентов Красной Армии на территорию этих государств. Одновременно подчёркивалось, что совершенно необходимо и неотложно сформировать в них такие правительства, которые могли бы обеспечить «честное проведение в жизнь договоров». Тон и аргументация этих документов были жёсткими и носили ультимативный характер.

Вступление дополнительных контингентов войск Красной Армии в республиках было встречено основной частью населения с пониманием, в ряде случаев - приветственными возгласами и цветами, хотя не обошлось и без эксцессов.

В те дни в странах Прибалтики проходили массовые митинги и демонстрации, а в середине июля состоялись выборы, в которых приняли участие от 94,8 до 97,8 % избирателей. В результате выборов в Литве и Латвии были избраны сеймы, а в Эстонии - государственная дума, принявшие решения просить Верховный Совет СССР принять республики в состав Союза.

У. Черчилль, человек сложный, убеждённый антикоммунист, ставивший своей главной целью уничтожение большевизма, анализируя запутанную предвоенную обстановку, в своих мемуарах, написанных в разгар «холодной войны», вынужден был признать «всю глубину провала английской и французской политики за несколько лет». «В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на Запад исходные позиции германских армий, с тем, чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи, - писал бывший премьер-министр Великобритании. - В умах русских калёным железом запечатлелись катастрофы в 1914 году, когда они бросились в наступление на немцев, ещё не закончив мобилизации. А теперь их границы были значительно восточнее, чем во время Первой войны. Им нужно было оккупировать прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно-расчётливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной» [17, с. 184].

Свидетельства и высказывания современников подтверждают факт, что ни советская, ни эстонская сторона, ни третьи державы не высказывали мыслей об оккупации и насильственных действиях СССР в отношении Прибалтийских государств. Не имели подобных настроений и советские войска, входившие в Прибалтику. Но позиция политической и военной элиты, части населения прибалтийских стран по отношению к Советскому Союзу оставалась достаточно негативной.

Список литературы

1. «От пакта Молотова-Риббентропа до договора о базах». Документы и материалы. - Таллинн, 1990.

2. M. Toscano. «Designs in Diplomacy» («Модели дипломатии»), Baltimore and London, The Johns Hopkins Press, 1970. P. 129-130 / пер. с англ. // На чаше весов. - Таллинн, 1999.

3. Известия. 1939. 2 окт.

4. Курмышов В.М. Строительство Балтийского флота в межвоенный период 1921-1941: дис. д-ра истор. наук. - СПб., 2006.

5. Мальков В.Л. Прибалтика глазами американских дипломатов. 19391940 гг. (Из архивов США) // Новая и новейшая история. - 1990. - № 5.

6. На чаше весов: Эстония и Советский Союз. 1940 год и его последствия. - Таллинн, 1999. - С. 75.

7. Петров П.В. Освоение Прибалтики: КБФ в Эстонии и Латвии (октябрь 1939 - февраль 1940 гг.) // Военно-технический альманах «Тайфун». - 2000. - № 3.

8. Полпреды сообщают... Сборник документов об отношениях СССР с Латвией, Литвой и Эстонией август 1939 - август 1940 гг. - М., 1990.

9. Российский государственный архив Военно-морского флота (РГА ВМФ). Ф. р. - 107. Оп. 7 с. Д. 58.

10. РГА ВМФ. Ф. р. 62. Оп. 5. Д. 6.

11. РГА ВМФ. Ф. р. 62. Оп 5. Д. 3.

12. РГА ВМФ. Ф. р-34. Оп. 6. Д. 832.

13. Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 9. Оп. 29. Д. 544.

14. Советская Балтика. - 1939. - 8 окт.

15. Стронг А.Л. Новый путь Литвы. - М., 1990.

16. Орлов А.С. СССР и Прибалтика. 1939-1940 // История СССР. - 1990. - № 4.

17. Черчилль У. Вторая мировая война. - Т. 1-2 / пер. с англ. - М., 2011.

Размещено на Allbest.ru