Европейские дипломатические отношения при Наполеоне (1799-1814 гг.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Доклад

тема: Европейские дипломатические отношения при Наполеоне(1799 - 1814 гг.)

наполеон переговоры дипломатический тильзит

Человека, который получил после 18 брюмера диктаторскую власть над Францией и удерживал эти полномочия в своих руках в течение 15 лет, многие современники считали столь же великим дипломатом, как и полководцем. Уже в первых походах, в Италии в 1796 -- 1797 гг., при переговорах с австрийцами в Леобене и Кампо-Формио и в войне с мамелюками, а затем с турецкими регулярными войсками в Египте и Сирии в 1798 -- 1799 гг., Наполеон, не будучи никем уполномочен, брал на себя функции дипломата, который вступает в соглашения и подписывает трактаты от имени Франции. Когда Бонапарт вел переговоры с султаном Майсора в Индии о борьбе с общим врагом -- Англией, то и этот ответственный дипломатический шаг он предпринял исключительно по собственному почину. Так он поступал, будучи только генералом; когда же в ноябре 1799 г. он получил формальное право вести дипломатические переговоры от имени Франции в качестве ее верховного главы, то он больше ни с кем не делился своими полномочиями.

После 18 брюмера Наполеон назначил своим министром иностранных дел князя Талейрана-Перигора, который пробыл в этом звании до осени 1807 г. Преемниками Талейрана были сначала Шампаньи (герцог де Кадор), а затем герцог Бассано. Из этих трех министров один лишь Талейран обладал настоящим дипломатическим талантом. Остальные два -- де Кадор и Бассано -- были только исполнительными чиновничьими посредственностями, аккуратными и трудолюбивыми начальниками канцелярии министерства иностранных дел. Но Наполеон даже Талейрана обратил в простого исполнителя своей воли, хотя и высоко его ценил. «Талейран самый умный из министров, каких я имел», -- говорил к концу жизни Наполеон. Конечно, Талейран писал бумаги, ноты, меморандумы гораздо умнее и тоньше, чем другие; но содержание дипломатических документов, которые он составлял, всегда диктовалось самим императором. Советы Талейрана принимались только тогда, когда они совпадали с намерениями самого императора; в противном случае они отвергались.

Сам Талейран считал Наполеона, особенно в начале его царствования, мастером дипломатического искусства. Уже в старости, будучи французским послом в Лондоне, он гордо и презрительно напоминал министрам Луи-Филиппа, что сотрудничал с самим великим императором, который научил его работать. Талейран полагал, что переломным моментом в деятельности Наполеона был Тильзитский мир, после которого политика императора привела к крушению великой империи. Но, анализируя общий характер дипломатической деятельности Наполеона, можно установить, что переломный момент наступил раньше, а именно с изданием знаменитого декрета о блокаде Британских островов от 21 ноября 1806 г.

Бонапарт получил в наследство от Директории дипломатические дела в состоянии хаоса. В то время, как он воевал в Египте и Сирии, Суворов вытеснил французов из Италии; Австрия готовилась к новому походу как на Рейне, так и на альпийской границе; Англия, руководимая Уильямом Питтом, была в полной боевой готовности и обнаруживала самую решительную непримиримость; Пруссия колебалась, и каждый день можно было ждать, что она нарушит свой сомнительный нейтралитет; Вандея волновалась, и Питт уже рассматривал ее как возможный плацдарм для эмигрантского десанта, который будет оперировать при деятельной поддержке британского флота.

Первый консул выражал с самого начала убеждение, что прежде всего нужна победа над великой державой, непосредственно грозящей Франции вторжением, т. е. над Австрией. Он умышленно откладывал всякие переговоры с остальными континентальными державами, пока Франция еще не одержала этой победы. Его политика направлялась к одной цели: выдерживать как можно более примирительный и успокаивающий тон при разговорах с иностранными представителями, пока не сведены счеты с Австрией и не уничтожены последствия суворовских побед в Италии. После победы при Маренго Австрия еще не признавала своего поражения окончательным; однако другие государства уже не верили, что Австрия сможет поправить свои дела. Прусский король уже не думал о выступлении; испанские Бурбоны обнаруживали покорность; западногерманские державы наперерыв стремились выказать свои дружественные чувства. Тогда Бонапарт приступил к выполнению плана, который составлял главную цель его внешней политики в течение 1800 -- 1812 гг.: с одной стороны, победить Англию, с другой -- заключить военный наступательный и оборонительный союз с Россией. Без союза с Россией влияние, а потом и владычество Наполеона на континенте Европы всегда было непрочным, а без прочности этого владычества нельзя было и думать о сокрушительном ударе против Британских островов. Во исполнение этого плана первый консул велел возвратить в Россию русских пленных, взятых в боях в 1798 -- 1799 гг., и вернуть им полковые знамена, даже не потребовав в обмен возвращения французских пленных. Талейрану приказано было довести об этом до сведения царя, подчеркнув, что не англичане и не австрийцы, а только русские одерживали над французами победы в Италии. Чтобы окончательно рассорить Павла с англичанами, Наполеон предложил царю стать великим магистром Ордена мальтийских рыцарей и «подарил» ему остров Мальту, который был отнят у французов после двухлетней блокады английским десантом в октябре 1800 г. К этому времени австрийская армия подверглась новому разгрому при Гогенлиндене (2 и 3 декабря 1800 г.); это привело к заключению Люневильского мира, который отдал в руки Франции Северную Италию и прирейнские владения Австрии. После этого первый консул стал усиленно проводить начатую заблаговременно политику сближения с Павлом. Уже с конца 1800 г. царь не скрывал своего восхищения деяниями Бонапарта. Наполеон достиг этого, как и рассчитывал, тонкой лестью, любезными поступками, а главное, постоянными уверениями, передаваемыми царю через третьих лиц, что война нужна только Англии, что первый консул жестоко наказал вероломную Австрию, которая так низко обманула благороднейшего царя в 1799 г., и т. д. В конце концов Павел послал в Париж Спренгпортена, а затем, уже в начале марта, -- Колычева, уполномоченного вести переговоры о мире, и, смотря по обстоятельствам, также о союзе. Павел относился сочувственно к такому союзу, так как лелеял план нашествия франко-русской соединенной армии на Индию. Он уже распорядился о выступлении казачьих частей численностью в 24 тысячи человек в Среднюю Азию для разведки путей в Индию. В дипломатических кругах Европы с большим беспокойством следили за сближением обеих сильнейших держав континента. Император австрийский не только устно, но и письменно заявлял, что возлагает все упования на возможную «недолговечность» Павла и Бонапарта. Еще больше тревожились руководители английской политики. Первым из английских дипломатов, который стал задумываться над способами устранения русского царя средствами британского дипломатического ведомства, был английский посол в Петербурге Уитворт. С этой целью он через светскую даму Ольгу Александровну Жеребцову завел тайные сношения с ее братом графом Платоном Зубовым, Никитой Паниным и некоторыми другими руководителями назревавшего заговора, который и закончился убийством Павла.

На русский престол вступил Александр I, 24-летний молодой человек. У Александра был гибкий и изворотливый ум; он любил прикидываться идеалистом, который будто бы склонен забывать о своих непосредственных выгодах: он сам поддерживал свою репутацию увлекающегося фантазера, удобную при дипломатических переговорах. На эту удочку не раз попадались послы, министры и государи.

Уже с 1801 г. Александр начинает говорить о захватах Бонапарта и о «всеобщем мире», который должен, наконец, покончить с бедствиями, переживаемыми человечеством. При этом царь дает понять, что такой мир может быть достигнут только путем образования против Франции коалиции, возглавляемой им, императором Александром.

В это время Наполеон вел переговоры о мире с Англией. Мирные переговоры происходили в Амьене, тянулись немногим меньше полугода, но уже с 1 октября 1801 г. все враждебные действия между Францией и Англией прекратились после подписания в Лондоне «предварительного мира». В Амьене Наполеону и Талейрану удалось добиться выгодных условий мира. Правда, Наполеон согласился на эвакуацию французских войск из Египта и на возвращение Египта Турции. Зато Англия отказалась почти от всех своих колониальных завоеваний (кроме Цейлона и острова Тринидад на Атлантическом океане). Но, что важнее всего, Англия взяла на себя обязательство не вмешиваться в дела Голландии, Германии, Италии (Апеннинского полуострова), Швейцарии («Гельветической республики»). Она обязалась даже эвакуировать со временем и Мальту. Однако мир с Англией, подписанный в Амьене в 1802 г., оказался лишь непродолжительной передышкой.

Слишком рано ликовали английские купцы и промышленники, полагая, что перед ними открыты отныне все европейские рынки, начиная с французского. Очень скоро обнаружилось, что Наполеон и не думает отказаться от той экономической войны, которую он никогда не переставал против них вести, и принимает все меры к недопущению английских товаров в зависимые от него страны. Уже в марте 1803 г. руководители английской политики поняли, что в Амьене совершена была ошибка, и что быть в мире с Бонапартом значит дать ему полную возможность разгромить Европу и захватить над ней власть. Наполеон знал, разумеется, что дело скоро кончится разрывом с Англией; но этого он ничуть не боялся. В ожидании войны он стал готовить транспортный флот и армию для десанта. Последние свидания с английским послом были уже, можно сказать, демонстрациями для публики. Наполеон прикинулся разгневанным тем, что англичане не освобождают Мальты, которую обязались эвакуировать по Амьенскому договору. «Мальта или война!» -- вскричал он в конце тягостной последней аудиенции, данной английскому послу. 12 мая 1803 г. посол покинул Париж.

Ожесточенная война между Францией и Англией стала в центре всех дипломатических комбинаций и интриг ближайшего периода.

В мае 1804 г. в Англии к власти был снова призван Питт. Фактически он руководил общим направлением внешней политики уже с 1803 г. Питт с величайшей энергией работал над созданием новой коалиции европейских великих держав против Наполеона. Только образование такой коалиции и могло, по его убеждению, предотвратить высадку французских войск в Англии, уже подготовляемую Наполеоном в Булони.

План Питта встретил полное сочувствие у Александра I. Тщеславная мысль стать во главе «освобождения Европы от тирании» Бонапарта окончательно овладела царем. Уже в 1804 г. он решился принять участие в замышляемой Питтом коалиции, хотя все захваты Наполеона касались пока только германских стран, Голландии, Италии, Швейцарии и нисколько не затрагивали интересов России. Перелом в отношениях Александра и Наполеона наступил весной 1804 г.

21 марта 1804 г. во рву Венсеннского замка был расстрелян схваченный по приказу Наполеона на чужой (баденской) территории герцог Энгиенский, член французской королевской династии Бурбонов. К нему без всяких оснований и без малейших улик было предъявлено обвинение в соучастии в заговоре роялиста Кадудаля, направленном против Наполеона. Поступок Наполеона возбудил смятение и негодование при всех европейских монархических дворах. Однако никто не осмеливался выступить с каким-либо протестом. Только Александр, уже решивший воевать и вместе с тем убежденный в будущей победе формируемой коалиции над Бонапартом, послал Наполеону ноту протеста. Наполеон через Талейрана ответил, что если бы император Александр, узнав, что на чужой территории находятся убийцы императора Павла, пожелал этих убийц арестовать, то Наполеон не протестовал бы. Оскорбление было ужасающее и притом публичное. Наполеон вслух высказал то, о чем до сих пор только шептались при европейских дворах: что Александр не только знал о заговоре против Павла, но и принимал в нем прямое участие.

Личное оскорбление еще более укрепило царя в его решимости воевать с Наполеоном. Субсидия, которую предлагал царю Питт, была принята; Россия стала готовиться к войне. Питу не стоило труда склонить на свою сторону и Австрию, которая стремилась избавиться от тяжких условий Люневильского мира.

Англия, Россия и Австрия оказывали давление на прусского короля, убеждая его примкнуть к коалиции. Но эти попытки встретили с его стороны решительное сопротивление. Фридрих-Вильгельм III знал, что Пруссия первая пострадает от нашествия Наполеона и что свои полчища, собранные в Булонском лагере, император двинет, конечно, прежде всего против Пруссии. На русскую и австрийскую помощь Фридрих-Вильгельм III не рассчитывал, а англичанам и вовсе не верил. Александр I, видя, что месяц за месяцем проходит, не принося желаемого результата, решил пустить в ход прямые угрозы с целью заставить прусского короля примкнуть к коалиции. Русская армия уже стояла на прусской границе. Король объявил, что скорее будет воевать с тем, кто нарушит его нейтралитет, чем подчинится насильственному способу заставить Пруссию воевать, когда она этого не хочет. Александр решил усилить угрозы. Он послал в Берлин своего тогдашнего любимца, молодого генерал-адъютанта князя Петра Долгорукова, который вместе с постоянным русским представителем в Берлине, Алопеусом, явился к королю с прямым предупреждением, что если король попрежнему откажется вступить в коалицию, то русские войска вторгнутся в Пруссию. Король решительно заявил, что будет защищать свою страну от насилия вооруженной рукой. При этом он вручил князю Долгорукову соответствующее письменное заявление для передачи Александру. Но внезапно вся дипломатическая ситуация круто изменилась. Сейчас же после аудиенции Долгорукова король призвал к себе министра Гарденберга и сказал: «Все обстоятельства переменились. Ступайте сейчас к князю Долгорукову. Я ему дам письмо, в котором уведомлю императора Александра, что открываю ему границы моего королевства». Оказалось, что король получил эстафету с известием, что Наполеон нарушил нейтралитет Пруссии, направив свои войска в Баварию через прусскую территорию. Король, гонимый страхом, обратился к Александру и к Австрии. Обрадованный внезапным поворотом прусской политики, Александр помчался в Берлин. Но там атмосфера опять стала меняться. Фридрих-Вильгельм III получил известие, что 20 октября 1805 г. лучшая австрийская армия, запертая и окруженная Наполеоном в Ульме, прекратила свое существование. Генерал Мак пошел на капитуляцию, сдав крепость и армию в 32 тысячи человек. Фридрих-Вильгельм понял, что половина кампании проиграна. Если он боялся выступить против Наполеона еще до Ульмской катастрофы, то подавно не решился на это теперь. Целых восемь дней царь уговаривал Фридриха-Вильгельма: из этого не вышло ничего. Но для того чтобы не порвать с царем, прусский король предложил Александру дать обет взаимной дружбы на гробнице Фридриха II. Александр согласился на это, для того чтобы его пребывание в Берлине имело хотя бы видимость какого-то дипломатического успеха в глазах Европы.

Из Берлина Александр выехал в Австрию. Там его ждали события при Аустерлице.

Все же прусский король решил послать ультиматум Наполеону. Отвезти этот ультиматум было поручено Гаугвицу. Гаугвиц прибыл к месту назначения 2 декабря 1805 г., когда разразилась битва при Аустерлице. Полная победа Наполеона и появление австрийского императора в ставке Наполеона со смиренной просьбой о мире -- все это обрушилось на Гаугвица как раз перед его свиданием с французским завоевателем. Гаугвиц поспешил запрятать подальше свой «ультиматум» и, сияя от восхищения, явился радостно приветствовать Наполеона с победой. Наполеон ответил согнувшемуся и отвешивающему поясные поклоны Гаугвицу, что «поздравление попало не по тому адресу, по которому его послали». Вообще император был не только холоден, но и груб. Наполеон знал, что после Аустерлица Пруссия ничем не могла ему угрожать.

Талейран советовал не отталкивать Пруссии, а принудить ее вступить немедленно в «союз» с Францией. Наполеон согласился и заставил Гаугвица подписать от имени Пруссии «союзный» договор с Французской империей. Наполеон пообещал Пруссии Ганновер. Пруссия должна была отказаться от ряда своих территорий (княжества Невшательского, Ансбаха, Клеве). Но Ганновер был плохим приобретением для Пруссии: он был наследственным курфюршеством, принадлежавшим английскому королю, почему он и был оккупирован французами. Принятие этого подарка должно было поссорить Пруссию с Англией.

Этот «союз», навязанный Наполеоном Пруссии, очень облегчил Наполеону то дело, которое с каждым месяцем занимало его все более и более, -- дипломатическую подготовку войны с той же Пруссией.

Наполеон образовал «Рейнский союз», т. е. конфедерацию из 16 германских государств. Этих трепетавших перед ним вассалов он заставил провозгласить его, императора французов и короля Италии, своим покровителем -- «протектором». «Протекторат» заключался в беспрекословном выполнении воли самодержавного повелителя. Брата своего, Жозефа, он назначил королем Неаполитанским, другого брата, Людовика, -- королем Голландии. Все это изолировало Пруссию, которая не могла, конечно, рассчитывать на помощь только что разбитой Австрии. Император Франц отказался от существовавшего более тысячи лет титула «императора Священной Римской империи» и стал называться отныне (с 1806 г.) императором австрийским Францем I. Это было сделано по желанию Наполеона, который рассматривал себя как наследника великой империи, созданной древним Римом.

Наполеон вел сложную игру. Уже в феврале 1806 г. новое английское министерство, которое образовалось после смерти Питта, обнаружило желание вести мирные переговоры с Наполеоном. 20 февраля, несмотря на отсутствие дипломатических сношений между Англией и Францией, Фокс, новый английский министр иностранных дел, известил Наполеона письмом, адресованным Талейрану, что существует новый заговор с целью убить французского императора, и что следует принять меры для охраны его жизни.

Такая перемена дипломатического фронта со стороны Англии привела Фридриха-Вильгельма III в состояние полной растерянности. Он бросился за помощью к Александру. Царь тотчас же обещал ее в случае войны Пруссии с Наполеоном.

Со всех пунктов границы и из всех государств Рейнского союза Фридрих-Вильгельм III получал тревожные сведения о начавшихся передвижениях французских войск. Видя, что от нападения все равно не уйти, он собрался с духом и послал Наполеону нечто вроде ультимативного требования отодвинуть войска от границы. Ответом на это требование было вторжение Наполеона в Саксонию и затем в Пруссию.

8 октября началась война. Она закончилась полнейшим разгромом Пруссии после битв при Иене и Ауэрштедте. 27 (14) октября 1806 г. Наполеон вошел в Берлин. Пруссия была повержена в прах.

Одним из первых дел Наполеона в Берлине, когда он уже чувствовал себя владыкой Европы, было издание знаменитого декрета, который в значительной мере сделался отныне основой его внешней политики. 21 ноября 1806 г. в Берлине был опубликован декрет, воспрещавший всем странам, подвластным Наполеону, не только торговлю, но и всякие вообще сношения с Британскими островами и английскими колониями. Все английские подданные в подвластной Наполеону Европе должны были быть немедленно арестованы, все английские товары -- конфискованы. Талейран получил приказ срочно разослать декрет по всем европейским дворам и ко всём правителям. «Нейтральным» государствам было дано понять, что Наполеон отныне будет измерять степень их дружелюбия к нему тем усердием, с которым они будут препятствовать торговле с англичанами. Жребий был брошен. Не имея флота для нападения на Англию путем высадки войск, не будучи в состоянии организовать поход на Индию, о чем он мечтал еще в Египте в 1798 -- 1799 гг. и в 1801 г. перед убийством Павла, Наполеон решил покончить с сопротивлением Англии экономической войной, закрыв для английских товаров все заграничные рынки. Европа была тогда главным потребителем английских товаров -- как фабрикатов, так и колониальных продуктов.

С этих пор начинается новый период наполеоновской дипломатии. Последовательное, беспощадное соблюдение правил «континентальной блокады» становится в центре всей его дипломатической и военной деятельности. Прежде всех еще уцелевших самостоятельных государств испытала это на себе Россия.

Кровопролитная кампания, проведенная русской армией с декабря 1806 г. по июнь 1807 г., не спасла Пруссии. Несмотря на геройское поведение русских войск, конечная победа Наполеона при Фридланде 14 июня 1807 г. решила ее судьбу. Александр сейчас же после Фридланда решился на крутую перемену политики. Страшный враг, дважды с 1805 г. победивший русскую армию в двух тяжелых войнах, стоял на Немане. Прусский союзник как военная сила уже не существовал. Что касается Англии, то царь был возмущен той бессовестностью, с которой английское правительство, наобещав золотые горы России за ее выступление против Наполеона, ровно ничего не сделало, чтобы помочь России в ее отчаянной борьбе с Наполеоном. «Бывают такие положения, когда нужно думать о том, чтобы сохранить себя», -- так высказался Александр после Фридланда, посылая к Наполеону князя Лобанова-Ростовского с предложением мира

Вот почему при первой же встрече Александра с Наполеоном на плоту, на реке Немане у Тильзита, на слова Наполеона: «Из-за чего мы воюем с вами, государь?» Александр поспешил ответить: «Я ненавижу англичан так же, как и вы, и я буду помощником вашего величества во всем, что вы против них предпримете». «Если так, то мир заключен», -- сказал Наполеон. Начались мирные тильзитские переговоры. Все было в общих чертах переговорено с глазу на глаз между обоими императорами. Никто не был допущен к этим долгим беседам. «Я буду вашим секретарем, а вы будете моим», -- сказал по этому поводу Наполеон. Конечно, главной целью Наполеона был не только мир, но и союз с Александром. Союз и был заключен.

Наполеон получил, конечно, больше, чем Александр. Но он был победителем, и это неравенство было вполне естественным. Александр обязался: 1) распространить наполеоновский декрет о континентальной блокаде на Российскую империю; 2) объявить войну Англии; 3) признать все изменения, которые произвел или еще произведет в будущем Наполеон в Западной Европе.

Взамен этих основных обязательств Александр I получил от Наполеона «обещание» со временем эвакуировать французские войска из той, крайне урезанной, территории, которая отныне называлась Пруссией, и дать царю львиную долю в случае раздела Турции. Желая раз навсегда рассорить и разъединить Пруссию и Россию, Наполеон предложил Александру присоединить к Российской империи прусские владения до самой Вислы. Александр от этого отказался, но все же согласился отобрать у Пруссии, хотя она и считалась до Тильзита его «союзницей», предложенный ему Наполеоном город Белосток со всем Белостокским округом. Договор был подписан 8 июля 1807 г. В тот же день был подписан и мир с Пруссией. Пруссия уменьшилась по населению ровно вдвое (было 10 миллионов, осталось немногим более 5), по территории тоже почти вдвое. Конечно, Пруссия обязалась соблюдать правила континентальной блокады.

С этих пор методы дипломатии Наполеона, поставившей себе целью сокрушить Англию блокадой, необычайно упрощаются: «Я все могу», --сказал Наполеон брату своему Люсьену после Тильзита. Владычествуя, прямо или косвенно, самолично или через своих братьев, посаженных на престолы зависимых стран, через маршалов и генералов, превратив в вассалов и императора австрийского и короля прусского, Наполеон уже не вел отныне переговоров ни с кем, кроме Александра I. Остальным он приказывал и, если замечал неповиновение, то шел на непокорного войной. С царем же после первых нескольких месяцев начались трения. Правда, Наполеон предоставил Александру свободу рук в деле отнятия у Швеции всей Финляндии до реки Торнео. Но приобретение Финляндии казалось малой компенсацией за тяжелые последствия, которые переживали русские финансы и русская экспортная торговля от прекращения коммерческих связей с Англией. Дворянство и крупное русское купечество считали, что континентальная блокада губит Россию, и ненавидели союз с Францией. Особенно беспокоила Россию та постоянная угроза, которая была создана в 1807 г. образованием на самых ее границах так называемого герцогства Варшавского.

Конечно, занятие Константинополя и проливов или хотя бы прочное приобретение Молдавии и Валахии загладило бы тяжелое воспоминание о Тильзитском мире, нанесшем рану русскому национальному самолюбию. Но именно в отношении Турции Наполеон решительно уклонялся от выполнения своих тильзитских обещаний. Александр уже с 1806 г. вел войну с Турцией. В этой длительной русско-турецкой войне кое-какую помощь, тайно и окольными путями, турки получали именно из Парижа. Когда до Талейрана дошли жалобы русских дипломатов, что в Тильзите, при разговорах царя с Наполеоном о Турции, царь слышал от Наполеона совсем иные мотивы, то Талейран ответил, что, ведь, в дипломатии то же, что и в музыке: если мотив не положен на ноты, то никакой цены он не имеет. Другими словами, Александру дали понять, что Наполеон его одурачил, ограничившись обещаниями, не закрепленными в договоре.

Весной 1808 г. Наполеон арестовал испанскую королевскую семью, коварно приглашенную им в город Байонну, и начал завоевание Испании. Португалию он занял еще раньше. Началась продолжительная народная война в Испании. В первые же месяцы стало ясно, что справиться с ней крайне трудно. Обнаружилось также, что Австрия хочет воспользоваться испанскими затруднениями Наполеона и собирается сделать попытку восстать против своего победителя.

Французский император лучше других понимал, что момент выбран австрийским кабинетом очень удачно. Меттерних, австрийский посол в Париже, усиленно скрывал австрийские вооружения, но это ему плохо удавалось. Наполеон знал, что и в Пруссии с затаенным дыханием ждут выступления Австрии. Поэтому он грубо потребовал от короля прусского изгнания его министра Штейна, который убеждал Фридриха-Вильгельма III также выступить против Наполеона, если поднимется Австрия.

Но не Пруссии боялся Наполеон. Он был неспокоен насчет России. Что Россия не выступит на помощь Австрии, он не сомневался. Но ему хотелось другого: возможности пригрозить Австрии, что ей придется иметь дело одновременно с нападением с двух сторон -- со стороны Франции и со стороны России.

Летом 1808 г. Наполеон пригласил Александра на личное свидание. Царь, зная, зачем его зовут, не очень торопился. Свидание состоялось 27 сентября 1808 г. в городе Эрфурте и продолжалось около двух недель. Наполеон перед отъездом в Эрфурт сделал один роковой для себя шаг, последствия которого, однако, сказались не скоро. С собой в Эрфурт он довольно неожиданно пригласил князя Талейрана, который после Тильзита уже числился официально в отставке. Между тем Талейран пришел с некоторых пор к заключению, что континентальная блокада неминуемо поведет к войне с Россией и к конечному восстанию всей Европы. В Эрфурте Талейран впервые изменил Наполеону, вступив в тайные сношения с Александром. «Вы должны спасти Европу», -- повторял он Александру во время секретных бесед. Следуя советам Талейрана, Александр не подписал договора, который гарантировал бы участие России на стороне Наполеона в предстоящей войне Франции с Австрией. Внешние демонстрации горячей дружбы, будто бы существующей между обоими императорами, не обманули Наполеона: мрачным уехал он из Эрфурта после пышных торжеств, парадов, публичных объятий и поцелуев с русским царем. Лишь спустя несколько месяцев (в конце января 1809 г.) он стал подозревать Талейрана в изменнических действиях и совсем отстранил его от своей особы, хотя и не покарал: не было никаких улик.

Война Наполеона с Австрией в 1809 г. опять дала Наполеону полную победу. Австрия, вновь жестоко урезанная в своей территории по миру в Шенбрунне 14 октября 1809 г., должна была надолго смириться.

Александр вовсе не участвовал в войне, если не считать русского «наблюдательного корпуса», выставленного на австрийской границе. В отместку за это Наполеон отдал оторванную от Австрии Галицию (Западную Украину) не России, как он предполагал перед войной 1809 г., а герцогству Варшавскому. Тем самым он обнаружил свою затаенную мечту -- со временем восстановить Польшу. Тем не менее Наполеон предложил Александру отобрать себе из австрийских владений Тарнополь и Тарнопольскую область. Впоследствии, сначала 15 августа 1811 г., в разговоре с князем Куракиным, русским послом в Париже, а потом, в июне 1812 г., в разговоре с генералом Балашовым в Вильно Наполеон открыто пояснил смысл двух подарков, которые он сделал Александру, отдав ему в 1807 г. Белосток, отобранный у Пруссии, а в 1809 г. -- Тарнополь, отнятый у Австрии. Наполеон хотел этим надолго поссорить с Россией и Пруссию и Австрию.

Отношения с Россией были еще более испорчены в конце 1809 г. и в начале 1810 г. неудачным сватовством Наполеона к сестре Александра, Анне Павловне. Ввиду неудачи этого дела Наполеон предложил руку дочери австрийского императора, эрцгерцогине Марии-Луизе и немедленно с ней обвенчался. Дипломатическое значение этого брака оказалось очень серьезным.

Уже с лета 1810 г. началась пока еще медленная, но постепенно все ускорявшаяся подготовка обеих империй к войне. Французский посол в Петербурге Коленкур, русский канцлер граф Румянцев, как и некоторые другие дипломаты Франции и России, старались поддержать франко-русский союз. Однако усилия их оказались тщетными. В России и аристократия, и среднее дворянство, и купечество страдали от континентальной блокады. Дворянство беспокоилось также и за целость крепостного права. Оно опасалось, что дружба с французским императором пошатнет крепостнические отношения в России, как это после Тильзита случилось в Пруссии и в значительной части Германии. Со стороны Наполеона, который после брака с Марией-Луизой считал себя в тесном союзе с Австрией, тоже все яснее сказывалось раздражение по поводу некорректного, по его мнению, отношения России к правилам континентальной блокады. Когда в декабре 1810 г. Александр подписал законоположение о новом тарифе для ввоза иностранных товаров, то Наполеон увидел в этом акте уже прямой вызов, ибо тариф сильно повышал ставки на предметы роскоши и на вина, т. е. на товары, шедшие из Франции.

15 августа 1811 г. на торжественном приеме дипломатического корпуса Наполеон, подойдя к князю Куракину, стал осыпать его упреками по адресу России. Он помянул и о герцогстве Ольденбургском, которое присоединил к своим владениям, несмотря на протесты Александра, и о герцогстве Варшавском, и о том, что напрасно Россия рассчитывает на союзников: у Австрии она отняла Тарнополь, у Пруссии -- Белосток, и эти державы за Россией не пойдут! Не пойдет и Швеция, потому что Россия отняла у нее Финляндию! «Континент против вас! Не знаю, разобью ли я вас, но мы будем драться!» -- заключил он.

После этого уже не было ни малейших сомнений в близкой войне. Наполеон, конечно, напрасно думал, что «континент против России». Напротив, континент все надежды на освобождение от наполеоновского ига возлагал именно на Россию. Но веры в близость этого освобождения еще не было. Наполеон заставил Австрию и Пруссию подписать с ним военные договоры, по которым обе страны обязывались выставить контингенты войск в помощь французской армии. При этом Австрия и Пруссия рассчитывали на территориальные приобретения за счет России: Австрия непрочь была получить Волынь, а прусский король Фридрих-Вильгельм--весь Прибалтийский край. «А как же клятва над гробом Фридриха?» -- вспомнил с насмешкой Наполеон, когда ему доложили, о чем ходатайствует друг Александра I, прусский король, клявшийся царю в вечной любви и верности.

Наполеон рассчитывал также на поддержку со стороны Турции, воевавшей с Россией, и со стороны Швеции, которой управлял в качестве наследного принца бывший наполеоновский маршал Карл Бернадотт.

С Турцией Кутузов, оказавшийся не только замечательным стратегом, но и блестящим дипломатом, успел заключить как раз накануне войны -- в мае 1812 г. -- очень выгодный для России мир, искусно доведя до паники великого визиря. Узнав об этом внезапном замирении России с Турцией, Наполеон воскликнул в бешенстве, что не знал доселе, какие болваны управляют Турцией.

Что касается Швеции, то Бернадотту было сделано два предложения. Наполеон предлагал Швеции Финляндию в случае, если Швеция выступит против России, а Александр -- Норвегию, если Швеция выступит против Наполеона. Бернадотт, взвесив выгоды того и другого предложения, склонился на сторону Александра не только потому, что Норвегия богаче Финляндии, но и потому, что от Наполеона Швецию ограждало море, а от России -- ничто. Наполеон впоследствии говорил, что ему следовало отказаться от войны с Россией уже в тот момент, когда он узнал, что ни Турция, ни Швеция воевать с Россией не будут.

Тотчас после начала войны Англия заключила с Александром союз.

При такой расстановке сил началась и окончилась война 1812 г. Дипломаты всей Европы с напряженнейшим вниманием следили за той закулисной борьбой, которая шла, особенно в самом конце войны, между Александром и фельдмаршалом Кутузовым. Это была, по сути дела, борьба двух исключающих друг друга дипломатических установок, причем Кутузов проводил свои взгляды в ряде стратегических действий, а царь восторжествовал над Кутузовым только в Вильно, в декабре 1812 и январе 1813 г.

Точка зрения Кутузова, высказанная им перед английским агентом генералом Вильсоном, и перед генералом Коновницыным, и другими лицами его штаба, заключалась в том, что война началась на Немане, и там же должна и кончиться. Как только на русской земле не останется вооруженного врага, следует прекратить борьбу и остановиться. Незачем .дальше проливать кровь для спасения Европы, -- пусть она спасает себя собственными средствами. Незачем в частности стремиться совсем сокрушить Наполеона -- это принесет больше всего пользы не России, а Англии. Если бы этот «проклятый остров» (так называл Кутузов Англию) и вовсе провалился сквозь землю, это было бы самое лучшее. Так полагал Кутузов. Александр, напротив, считал, что дело расплаты с Наполеоном только начинается. Англия изо всех сил стремилась поддержать царя в его стремлениях. После поражения Наполеона в России русская армия перешла через Неман, затем через Вислу. Все недовольные элементы, накопившиеся за долгие годы наполеоновского самовластия в Германии и Италии, начали восставать против Наполеона.

Началась жесточайшая борьба всей Европы против Наполеона. На первый план выступили уже не дипломаты, а генералы. Но дело сокрушения наполеоновского владычества сильно затягивалось. Наполеон оправился и собрал новую большую армию, которая начала весной и летом жестоко бить пруссаков и русских. Александр ни за что не хотел, даже после поражений при Лютцене, Бауцене и Дрездене, мириться с Наполеоном, но король прусский трусил жестоко. «Вот я уже скоро буду опять на Висле», -- с отчаянием повторял он летом 1813 г. После поражения при Бауцене, в мае 1813 г., Александр и Фридрих-Вильгельм III уже не в первый, а по крайней мере в четвертый раз воззвали к императору Францу. Но тот, по настоянию Меттерниха, не торопился примкнуть к союзникам. Во-первых, Меттерних боялся преобладания России не меньше, а больше, чем владычества Наполеона; уже в 1813 г. он страшился, что победа слишком усилит Александра. Во-вторых, он сам говорил, что всегда считал Наполеона «плотиной против анархии», охраной всей Европы от революции: низвержение Наполеона могло, по его мнению, разнуздать силы революции во всей Европе. В-третьих, Франц I не забывал, что наследником великой империи, созданной Наполеоном, является его, Франца I, внук, сын Наполеона и Марии-Луизы, маленький Римский король (титул, данный Наполеоном своему сыну). Но, вместе с тем, за спиной Наполеона Меттерних вел деятельные переговоры и с союзниками. Во всяком случае, он рассчитывал, что Наполеон, теснимый всеевропейской войной, пойдет на жертвы и вернет Австрии за ее помощь или даже за нейтралитет хотя бы часть земель, захваченных у нее Наполеоном в прежние годы.

Меттерних решил взять на себя роль «посредника». В июне 1813 г. представители Австрии согласились с представителем России Нессельроде и представителем Пруссии Гарденбергом предъявить Наполеону следующие условия мира: 1) Наполеон отказывается от герцогства Варшавского; 2) возвращает Пруссии Данциг; 3) отдает Австрии Иллирию, которую отнял у нее в 1809 г.; 4) очищает от своих войск города Гамбург и Любек. Гарденберг хотел, чтобы Наполеону были еще поставлены требования отказаться от протектората над Рейнским союзом и возвратить Пруссии хотя бы часть земель, отнятых по Тильзитскому миру. Но Меттерних, желавший поскорее заключить мир, не согласился. Условия были настолько легкими для Наполеона, при котором в сущности оставалась почти вся его колоссальная империя, что Александр был разочарован: «Что же будет, если он примет эти условия?» -- раздраженно спрашивал Александр Меттерниха. Решено было, что принятие этих пунктов будет лишь основой для начала переговоров, а во время переговоров от Наполеона потребуют и дальнейших уступок.

26 июня Меттерних явился в качестве посредника к Наполеону, проживавшему в Дрездене. Разговор, от которого зависела участь Европы, длился несколько часов и кончился полным провалом миссии Меттерниха. Наполеон не желал и слышать об уступках. Он кричал на Меттерниха, ядовито спрашивал его, как велика та денежная взятка, которую Меттерних получил от Англии, чтобы сметь предлагать такие условия ему, императору Наполеону, и грозил вскоре быть с армией в Вене. Меттерних говорил, что, если Наполеон не согласится на переговоры, Австрия, сейчас же по окончании перемирия между Наполеоном и союзниками, вступит в войну против Франции. Все было напрасно. Наполеон не шел на уступки. Император, желавший сделать весь континент рынком сбыта и колонией Франции, не видел смысла в своем царствовании, если его завоевания будут урезаны и борьба его с Англией кончится ее победой. Все или ничего! Таков был его девиз. «Ваш повелитель положительно сошел с ума», -- сказал Меттерних маршалу Бертье, выйдя, потрясенный, из дворца после этой беседы с Наполеоном. «Вы мне не объявите войны», -- сказал на прощанье Наполеон, делая вид, что не верит угрозе Меттерниха. Из начавшихся предварительных переговоров в Праге, конечно, ничего не вышло. 10 августа 1813 г. Австрия официально вступила в войну против Наполеона.

Война возобновилась. После страшного трехдневного побоища под Лейпцигом 16 -- 19 октября 1813 г. Наполеон отступил во Францию. Но здесь ряд его блестящих побед над вторгнувшимися во Францию врагами побудил их снова предложить Наполеону мир, -- но уже, конечно, на худших для него условиях. В феврале 1814 г. в городе Шатильоне начались мирные переговоры союзников с уполномоченным от Наполеона Коленкуром, герцогом Виченцским. Наполеону предлагали империю в границах 1792 г., т. е. отказ от завоеваний. Наполеон с гневом отказался даже рассматривать эти условия. Он спрашивал Коленкура, как он смел сообщить ему, императору, о таких оскорбительных предложениях. Ряд новых военных успехов французских войск в эти дни усилил непримиримость Наполеона.

Английские шпионы проведали, что Меттерних, смущенный успехами Наполеона, начал уже за спиной своих союзников сношения с Коленкуром и о чем-то с ним сговаривается.

Тогда лорд Кэстльри стал требовать, чтобы союзники заключили между собой договор обязывающий их действовать вместе вплоть до окончательной победы. Каждый союзник выставляет по 150 тысяч человек; Англия берет на себя субсидирование войны. Союзники обязуются вернуть, по возможности, Европу к донаполеоновским временам; после победы над Наполеоном союз четырех держав должен был бдительно наблюдать за тем, чтобы Франция не пыталась нарушить условия мира, который будет ей продиктован после победы. Этот Шомонский трактат был подписан представителями Англии, России, Австрии и Пруссии 1 марта 1814 г. Он стал надолго основой дипломатической деятельности европейских держав и в том или ином виде просуществовал вплоть до 1822 г., когда создавшая его Англия свела этот трактат фактически к нулю.

30 марта 1814 г. союзники вошли в Париж. Через несколько дней Наполеон отрекся от престола и отправился на остров Эльбу в качестве «императора» этого острова. На французский престол вернулась низвергнутая революцией династия Бурбонов в лице Людовика XVIII, брата казненного короля Людовика XVI.

Период почти непрерывных кровопролитных войн окончился. Деспотизм военного диктатора, вышедшего из недр революции, а потом ее удушившего, заменил тот режим, о котором А. С. Пушкин в 1823 г. выразился, что замыслы Александра I «миру тихую неволю в дар несли». Эта «тихая неволя» поддерживалась большей частью уже не оружием, но конгрессами, дипломатическими переговорами и соглашениями.

Восстановление, по возможности, старого абсолютистски-дворянского, -- в одних местах крепостнического, в других полукрепостнического режима, -- такова была социальная первооснова политики держав, объединенных после окончания войны Шомонским трактатом. Эта утопическая цель уже сама по себе сообщала непрочность достижениям держав, победивших Францию в 1814 г. Полное восстановление дореволюционного режима и в экономике и в политике после сокрушительных ударов, которые нанесли ему французская революция и Наполеон, оказалось делом не только трудным, но и безнадежным. В этом Маркс и Энгельс усматривали прогрессивную роль наполеоновского владычества. Такую историческую роль, вовсе к тому не стремясь лично, а лишь думая о завоеваниях, о могуществе Франции, об экономическом господстве буржуазии, сыграл французский император Наполеон.

Размещено на Allbest.ru