Царствование Лжедмитрия I

Размещено на http://www.allbest.ru/

Лжедмитрий I

Содержание

Введение

1. Причины, характер, особенности, хронологические рамки Смутного времени

2. Появление Лжедмитрия I на исторической сцене

3. Царствование Лжедмитрия I

4. Крушение самозванца

Заключение

Список литературы

Введение

Смутное время было тяжелейшим периодом в истории России, тяжкие удары сыпались на нее со всех сторон: боярские распри и интриги, польская интервенция, неблагоприятные климатические условия едва не положили конец истории Русского государства. До сих пор не существует однозначной оценки персонажей того времени и их действий. Множество художников, поэтов, музыкантов создавали шедевры на тему смутного времени.

Самозванство - одно из ярчайших явлений Смутного времени, столь хорошо известное нам по отечественной истории, - болезнь вовсе не национальная. Появлялись самозванцы еще в античные времена. С этим явлением знакома история не только Запада, но и Востока. Однако нигде самозванство не достигало такого огромного размаха, как в России. На протяжении XVII-XIX веков разного рода лжецари, обрушивались на страну, как из рога изобилия. Самозванцы не исчезли и в наше время.

В череде самозванцев фигура Лжедмитрия I вызывает особый интерес. Во-первых, до сих пор нет четкого мнения о том, кем же он бы на самом деле. Григорием Отрепьевым? Настоящим царевичем Дмитрием? Каким то третьим лицом? Во-вторых, что более важно, интерес представляет само краткое царствование Лжедмитрия, т.к. в нем в сжатом и даже утрированном виде можно увидеть те проблемы с которыми столкнутся будущие преобразователи России - начиная с самого Петра I. В-третьих, история Лжедмитрия достаточно подробно и в деталях описана в источниках, что позволяет в деталях рассмотреть феномен самозванчества.

1. Причины, характер, особенности, хронологические рамки Смутного времени

На рубеже XVI и XVII вв. Московское государство переживало тяжелый и сложный морально-политический и социально-экономический кризис, который привел к крушению русской государственности, гражданской войне, иностранной интервенции. Россия сумела его преодолеть, но последствия этого кризиса еще долго определяли развитие страны.

Во 2-ой половине XVI в. особые обстоятельства, внешние и внутренние, способствовали усилению кризиса и росту недовольства. Тяжелая Ливонская война, продолжавшаяся 25 лет и кончившаяся полной неудачей, потребовала от населения огромных жертв людьми и материальными средствами. Татарское нашествие и разгром Москвы в 1571г. значительно увеличили жертвы и потери. Опричнина царя Ивана Грозного, потрясшая и расшатавшая старый уклад жизни и привычные отношения, усиливала общий разлад и деморализацию; в царствование Грозного водворилась страшная привычка не уважать жизни, чести, имущества ближнего».

С открытием для русской колонизации обширных юго-восточных пространств среднего и нижнего Поволжья сюда устремился из центральных областей государства широкий поток крестьянского населения, стремившегося уйти от государева и помещичьего «тягла», и эта утечка рабочей силы повела к недостатку рабочих рук в центре. Чем больше уходило людей из центра, тем тяжелее давило государственное помещичье тягло на оставшихся. Рост поместного землевладения отдавал все большее количество крестьян под власть помещиков, а недостаток рабочих рук вынуждал помещиков увеличивать крестьянские подати и повинности и стремиться всеми способами закрепить за собой наличное крестьянское население своих имений. Положение холопов «полных» и «кабальных» всегда было достаточно тяжелым, а в конце 16 в. число кабальных холопов было увеличено указом, который предписывал обращать в кабальные холопы всех тех прежде вольных слуг и работников, которые прослужили у своих господ более полугода. Таким образом, стала закладываться основа для будущих массовых выступлений эпохи Смуты Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII в. Г. Отрепьев. Новосибирск, 1990. С. 21..

Есть еще один ключевой момент в развертывании кризиса - смерть династии Рюриковичей, правившей русским народом с IX в., а потому считавшейся коренной и «богоизбранной». Иван IV умирая оставил двух сыновей: Федора и Дмитрия. Однако первый оказался не способен продолжить династию, второй же погиб при невыясненных обстоятельствах. До сих пор истинная картина тех дней не восстановлена полностью. Был ли убит Дмитрий, был ли это несчастный случай, убили ли самого Дмитрия или кем-то его подменили, а самого его «спрятали» - однозначного ответа не было и нет и поныне. Шахмагонов Ф. Смутные времена. М. 1992. С. 48-52. Кн. Василий Шуйский, руководитель комиссии по расследованию событий, клялся, что это был несчастный случай, но действительно с царевичем Дмитрием. Правда, много позже, он же клялся и в другом - царевич Дмитрий был чудесным образом спасен. И опять позже, В. Шуйский говорил, что заговор против девятилетнего царевича устроил Б. Годунов и это ему удалось. Отсюда, соответственно, появилась почва для всяческих самозванцев, возжелавших московского трона.

По смерти бездетного царя Федора Иоановича (в январе 1598 г.) Москва присягнула на верность его жене, царице Ирине, но Ирина отказалась от престола и постриглась в монашество. Когда Москва вдруг осталась без царя, взоры всех обратились на правителя Бориса Годунова. Его кандидатуру на престол усиленно и настойчиво проводил патриарх Иов, но Борис долго отказывался, уверяя, что ему никогда и на ум не приходило вступить на высочайший престол Российского государства. Был созван Земской собор из представителей всяких чинов всех городов Московского государства, и собор единодушно избрал на царство Бориса Федоровича. Но родовитые бояре и князья, потомки Рюрика и Гедемина, затаили в душе злобу и зависть к новому царю «выскочке», потомку татарского мурзы на русском престоле.

Борис Годунов фактически управлял страной уже в течение царствования Федора Ивановича и показал себя выдающимся руководителем. Первые два года его собственного царствования были спокойными и благополучными. Борис старался поддерживать порядок и правосудие. Он нанимал к себе на службу иностранцев, а русских молодых людей посылал учиться за границу. При нем успешно продолжалась русская колонизация Сибири и построение русских городов (Туринск, Томск).

Но в 1601-1603 гг. страну поразили стихийные бедствия. Такого еще не бывало на Руси. В течение этих лет были неурожаи: то шли нескончаемые дожди, то ударили ранние морозы. Новый посев не взошел, и голод стал всеобщим. «Был же голод три года»,-- горевал летописец. Десятками тысяч гибли люди от недоедания. В одной Москве было подобрано до 127 тыс. трупов. Преображенский А.А. , Рыбаков Б.А. История Отечества. Учебник М. 1996. С. 132. Царь распорядился открыть государственные житницы и бесплатно выдавать хлеб. В Москву хлынули толпы голодных, хлеба все равно не хва-тало. На рынке продовольствие стало так дорого, что оказалось недоступным.

Царь хотел помочь раздачей хлеба из казны, новыми каменными постройками в Московском Кремле, в частности тогда была построена знаменитая кремлевская колокольня Ивана Великого, однако этих мер было недостаточно. Многие из богатых людей в это время отпускают на волю свою челядь, чтобы не кормить ее, и это увеличивает толпы бездомных и голодных. Из отпущенных или беглых образовывались шайки разбойников. Главным очагом брожения и беспорядков стала западная окраина государства - Северская украйна, куда правительство ссылало из центра преступные или неблагонадежные элементы, которые были полны недовольства и озлобления и ждали только случая подняться против московского правительства.

Бедствия народа достигли высшей точки. Люди разбегались кто куда мог; в это время был восстановлен Юрьев день, и за беглыми уже не гонялись.

В стране начались разбои. «Под Москвой разыгралось настоящее сражение между воеводой Иоанном Басмановым и атаманом «бродяг» Хлопкой». Пашков Б.Г. Русь-Россия-Российская империя. Хроника правлений и событий 862 - 1917 гг. М. 1977. С. 245. Восставших с большим трудом разбило правительственное войско. Многие тогда уходили на окраины государства, поступали в казачьи общины. В такой обстановке запустели многие города и села, были заброшены пашни и луга.

В этих условиях как экономические, так и моральные основы власти московского царя оказались подорваны. Пока на Московском престоле были государи старой привычной династии, прямые потомки Рюрика и Владимира Святого, население в огромном большинстве своем безропотно и бесприкословно подчинялось своим «природным государям». Но когда династии прекратились и государство оказалось «ничьим», земля растерялась и пришла в брожение. Высший слой московского населения, боярство, экономически ослабленное и морально приниженное политикой Грозного, начало смуту борьбой за власть в стране, ставшей «безгосударственной».

Наконец, в 1604 г. пошел «страшный слух». Года три уже в Москве шептали про неведомого человека, называвшего себя царевичем Дмитрием. Теперь разнеслась громкая весть, что царевич жив и идет из Литвы добывать прародительский престол. «Замутились при этих слухах умы русских людей, и пошла Смута» В.О. Ключевский Русская история. Полный курс лекций, М., 2003 г., стр. 191.

В развитии московской Смуты ясно различаются три периода. Первый может быть назван династическим, второй - социальным и третий - национальным. Первый обнимает собою время борьбы за московский престол между различными претендентами до царя Василия Шуйского включительно. Это 1598 - 1606 гг. Второй период, с 1606 по 1611 гг., характеризуется междоусобной борьбою общественных классов и вмешательством в эту борьбу иноземных правительств, на долю которых и достается успех в борьбе. Наконец, третий период Смуты, 1611-1613 гг., - время борьбы московских людей с иноземным господством до создания национального правительства с М. Ф. Романовым во главе.

Борьба за власть и за царский престол, начатая московским боярством, привела впоследствии к полному крушению государственного порядка, к междоусобной «борьбе всех против» и к страшной деморализации, которая нашла особенно яркое выражение в тушинских «перелетах» и в тех диких и бессмысленных зверствах и насилиях над мирным населением, которые совершали шайки «воровских людей».

Нет сомнения, что в середине Смутного времени (начиная с 1606года), мы наблюдаем элементы «классовой борьбы», или восстания бедных против богатых, но в большей мере это было всеобщее междоусобие, которое одна из ярославских грамот второго земского ополчения характеризует в следующих словах: «собравшиеся воры изо всяких чинов учинили в Московском государстве междоусобное кровопролитие и восстал сын на отца, и отец на сына, и брат на брата, и всяк ближний извлечет меч, и многое кровопролитие христианское учинилося» В.О. Ключевский Русская история. Полный курс лекций. М., 2003., стр.190.

В период так называемого междуцарствия (1610-1613 гг.) положение Московского государства казалось совершенно безвыходным. Поляки занимали Москву и Смоленск, шведы - Великий Новгород; шайки иноземных авантюристов и своих «воров» разоряли несчастную страну, убивали и грабили мирное население. Когда земля стала «безгосударной», политические связи между отдельными областями порвались, но все же общество не распалось: его спасли связи национальные и религиозные. Городские общества центральных и северных областей, возглавляемые своими выборными властями, становятся носителями и проповедниками национального сознания и общественной солидарности.

Смутное время было не столько революцией, сколько тяжелым потрясением жизни Московского государства. Первым, непосредственным и наиболее тяжелым его следствием, было страшное разорение и запустение страны; в описях сельских местностей при царе Михаиле упоминается множество пустых деревень, из которых крестьяне «сбежали» или «сошли безызвестно куда», или же были побиты «литовскими людьми» и «воровскими людьми». В социальном составе общества Смута произвела дальнейшее ослабление силы и влияния старого родовитого боярства, которое в бурях Смутного времени частью погибло или было разорено, а частью морально деградировало и дискредитировало себя своими интригами, «шалостью» и своим союзом с врагами государства.

В отношении политическом смутное время - когда Земля, собравшись с силами, сама восстановила разрушенное государство, показало воочию, что государство Московское не было созданием и «вотчиною» своего «хозяина» - государя, но было общим делом и общим созданием «всех городов и всяких чинов людей всего великого Российского Царствия» История России с древнейших времен до конца XVII в. Под ред. А.Н. Сахарова. М., 1999. С. 236..

2. Появление Лжедмитрия I на исторической сцене

Первое появление личности, игравшей такую важную роль под именем царя Дмитрия и оставшейся в нашей истории с именем первого Самозванца, остается до сих пор темным. Есть много разноречивых сведений в источниках того времени, но нельзя остановиться ни на одном из них с полною уверенностью. Необходимо иметь в виду то обстоятельство, что перед тем в польской Украине казаки вместе с польскими удальцами помогали уже нескольким самозванцам, стремившимся овладеть молдавским престолом. Так, в 1561 году некто грек Василид с острова Крита, выдававший себя за племянника самосского герцога Гераклида, с помощью украинской вольницы изгнал из Молдавии тирана Александра, овладел молдавским престолом, два года был признаваем за того, за кого себя выдавал, и погиб от возмущения, вспыхнувшего впоследствии за то, что он хотел вводить в Молдавии европейские обычаи и жениться на дочери одного польского пана, ревностного протестанта, что для молдаван казалось оскорблением религии. В 1574 году казаки помогали другому самозванцу, Ивонии, который назвался сыном молдавского господаря Стефана VII, а в 1577 году те же казаки выставили третьего самозванца, Подкову, называвшегося братом Ивонии Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1993. С. 365.. Оба эти самозванца имели успех, но только на короткое время. В 1591 году у казаков явился четвертый самозванец, которого они, однако, сами выдали полякам. В самом конце XVI века казаки стекались под знамена одного сербского искателя приключений, Михаила, овладевшего Молдавией. Украинские удальцы постоянно искали личности, около которой могли собраться; давать приют самозванцам и вообще помогать смелым искателям приключений у казаков сделалось как бы обычаем. Король Сигизмунд III для обуздания казацких своевольств наложил на казаков обязательство не принимать к себе разных «господарчиков». Когда в Московской земле стал ходить слух, что царевич Дмитрий жив, и этот слух дошел в Украину, ничего не могло быть естественнее, как явиться такому Дмитрию. Представился удобный случай перенести в Московскую землю украинское своевольство под тем знаменем, под которым оно привыкло разгуливать по Молдавской земле.

Современные известия рассказывают, что молодой человек, назвавшийся впоследствии Дмитрием, явился сначала в Киеве в монашеской одежде, а потом жил и учился в Гоще, на Волыни. Отсюда в 1603 и 1604 годах этот молодой человек поступил в «оршак» (придворная челядь) князя Адама Вишневецкого, объявил о себе, что он царевич Дмитрий, приехал потом к брату Адама князю Константину Вишневецкому, который привез его к тестю своему Юрию Мнишку, воеводе сендомирскому, где молодой человек страстно влюбился в одну из дочерей его, Марину Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1993. С. 366..

Способ, каким этот человек назвал себя Дмитрием, рассказывается различно. По одному известию, он притворился больным или в самом деле заболел, призвал духовника и просил похоронить его по смерти, как хоронят царских детей, а для объяснения этого дал прочитать бумагу, которая была у него под постелью. Бумагу эту тотчас достали и из нее узнали, что он Дмитрий. Князь Адам Вишневецкий тотчас окружил его царскими почестями. Так рассказывают наши летописи. По другому известию, в современной хронике Буссова рассказывается, что князь Адам Вишневецкий взял его с собою в баню в качестве слуги и, рассердившись за что-то, обругал его и ударил. Слуга горько заплакал и сказал: «Если бы ты знал, кто я таков, то не ругал бы и не бил меня: я московский царевич Дмитрий» и в доказательство истины своих слов показал ему крест, осыпанный драгоценными камнями, будто бы данный ему при крещении. По третьему известию, сохраненному итальянцем Бизачьони, претендент открылся не у Адама, а у Константина Вишневецкого, куда он приехал со своим паном Адамом в качестве слуги. Там он увидел сестру княгини Вишневецкой панну Марину Мнишек, страстно влюбился в нее и положил ей на окно записку, в которой объяснял, что он по рождению совсем не тот, чем принужден быть по несчастным обстоятельствам, и подписался: царевич Дмитрий. Вишневецкие узнали об этом и поверили ему.

Сигизмунд III - король Польши - находился под сильным влиянием иезуитов, а иезуиты увидали в явлении московского царевича самый удобный случай проложить путь к осуществлению заветных целей римского престола -- подчинению русской церкви папскому владычеству. Сигизмунд приглашал Вишневецкого и Мнишка привезти царевича в Краков. В конце марта 1604 года названного Дмитрия привезли в польскую столицу и окружили иезуитами, которые старались убедить его в истинах римско-католической веры. Названный царевич понял, что в этом состоит его сила, представлялся, что поддается их увещаниям, и, как рассказывают иезуиты, принял св. причастие из рук папского нунция Рангони, был помазан от него мирром и обещал ввести римско-католическую веру в Московском государстве, когда получит престол. Король Сигизмунд допустил его к себе, объявил, что верит ему, назначил на его нужды 40 000 золотых в год и позволил ему пользоваться помощью и советом поляков. Тогда с Дмитрия взяли условие, что по восшествии на престол он должен возвратить Польской Короне Смоленск и Северскую землю, дозволить сооружать в своем государстве костелы, ввести иезуитов, помогать Сигизмунду в приобретении шведской короны и содействовать на будущее время соединению Московского государства с Польшею. Сам Мнишек взял с него условие по восшествии на престол непременно жениться на Марине, заплатить долги Мнишка, дать ему пособие на поездку в Москву, записать своей жене Новгород и Псков с правом раздавать там своим служилым людям поместья и строить костелы, наконец, самому Мнишку дать в удельное владение Смоленск и Северскую землю; Дмитрий обещал разом эти земли и Польской Короне, и Мнишку в надежде, как оказалось впоследствии, не дать их ни тому, ни другому Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1993. С. 366-367..

Сигизмунду и его друзьям-иезуитам хотелось гласно объявить себя за Дмитрия, но многие польские паны тогда же воспротивились этому. Ян Замойский, враг иезуитских козней, резко называл опасным и бесчест-ным делом всякое содействие претенденту и открыто именовал названного Дмитрия обманщиком. Король должен был ограничиться только тем, что тайно побуждал своих подданных помогать Дмитрию и сложил временно с Мнишка платеж денег, следовавших с самборских королевских имений, для того чтобы Мнишек мог обратить эту сумму на помощь московскому царевичу.

Таким образом, если католики могли толковать его слова в свою пользу, то Дмитрий оставлял себе возможность толковать их в смысле терпимости римско-католического исповедания зауряд с другими исповеданиями в своем государстве. Тогда он написал грамоты московскому народу и казакам. Все, что было в Южной Руси буйного, удалого, отозвалось дружелюбно на воззвания названного московского царевича. Когда у него набралось до 3000 охочего войска и до 2000 запорожцев, он двинулся к московским пределам; а между тем силы его увеличивались с каждым днем. В октябре сдались ему Моравск и Чернигов. Везде жители берегов Десны и ее притоков выходили к нему с хлебом-солью, и способные к оружию приставали к нему, как к законному государю. 11 ноября 1604 года Дмитрий подступил к Новгороду-Северску, но воевода Басманов, расторопный и храбрый, умел держать в повиновении подчиненных, заранее сжег посад, чтобы не дать неприятелю утвердиться в нем в ненастное время, и несколько раз так отразил все нападения Дмитрия, что поляки, бывшие с ним, начали уходить от него Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. М., 1995. С. 48.. Зато русские прибывали к нему с разных сторон. Таким образом, у Дмитрия набралось до 15 000 человек. Посланное Борисом войско под начальством Мстиславского потерпело поражение. Но поляки все-таки были недовольны Дмитрием, потому что нечего было грабить, и расходились от него. Дмитрий оставил осаду Новгород-Северска и перешел к Севску, где народонаселение заявляло ему свою преданность, но здесь 21 января присланное Борисом войско нанесло ему поражение; он убежал в Путивль.

Названному царевичу помогало то обстоятельство, что, когда в Москве его проклинали под именем Гришки Отрепьева, Дмитрий всенародно показывал лицо, называвшее себя Григорием Отрепьевым. Это обстоятельство еще более уверило народ, что Дмитрий настоящий царевич. Наконец в мае войско, которое стояло под Кромами и осаждало донских казаков, запершихся в этом городе, присягнуло Дмитрию в верности, и воеводы явились к нему с повинною. Тогда Дмитрий 24 мая прибыл к Кромам и, предводительствуя сдавшимся войском, двинулся к Орлу, где встретили его выборные от всей Рязанской земли с поклоном. Из Орла Дмитрий отправился в Тулу. В каждом селении его встречали с хлебом-солью Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. М., 1995. С. 50..

Наконец, объявляя, что идет в свою столицу, Дмитрий послал в Москву князя Василия Васильевича Голицына и князя Рубца-Масальского с приказанием устранить из Москвы всех его опасных врагов, а вслед за ними выступил сам и медленно прибыл в Серпухов. Он беспрестанно останавливался, говорил с народом, расспрашивал об его житье-бытье и обещал льготы. В Серпухове, на берегу Оки, на лугу ожидал его привезенный из Москвы огромный шатер, богато разукрашенный, в котором можно было поместить несколько сот человек. Одновременно с шатром прибыла из Москвы царская кухня и множество прислуги. В этом шатре Дмитрий давал первый пир и угощал бояр, окольничих и думных дьяков. Когда его известили, что Годуновы отравили себя ядом, Дмитрий изъявлял сожаление, а относительно сосланных из Москвы приверженцев Годуновых говорил, что готов помиловать их.

3. Царствование Лжедмитрия I

Наконец 20 июня 1605 года молодой царь торжественно въехал в столицу при радостных восклицаниях бесчисленного народа, столпившегося в Москву с разных сторон. Он был статно сложен, но лицо его не было красиво, нос широкий, рыжеватые волосы; зато у него был прекрасный лоб и умные, выразительные глаза. Он ехал верхом, в золотом платье, с богатым ожерельем, на превосходном коне, убранном драгоценной сбруей, посреди бояр и думных людей, которые старались перещеголять один другого своими нарядами. На кремлевской площади ожидало его духовенство с образами и хоругвями; но здесь русским показалось кое-что не совсем ладным: польские музыканты во время церковного пения играли на трубах и били в литавры, а монахи заметили, что молодой царь прикладывался к образам не совсем так, как бы это делал природный русский человек. Народ на этот раз извинил своего новообретенного царя.

Первым делом нового царя было послать за матерью, инокинею Марфою: выбран был князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, которого Дмитрий наименовал мечником. Царь отложил свое царское венчание до приезда матери.

Едва только прошло несколько дней после приезда Дмитрия в столицу, как Басманов, вошедший в милость нового царя, поймал купца Федора Конева и несколько торговых людей, которые показали, что князь Василий Шуйский давал им наставление вооружить против царя народ, указать на то, что царь дозволяет некрещенным иноземцам входить в церковь, что он подослан Сигизмундом и польскими панами, что царь не Дмитрий, а Гришка Отрепьев, что он хочет разорить церкви, искоренить веру. Такие возбуждения приходились тогда отчасти кстати, потому что поляки, пришедшие с Дмитрием, вели себя нагло, особенно в обращении с женщинами Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1993. С. 368..

Царь отдал Шуйского с братьями суду, составленному из лиц всех сословий. Ход этого суда нам неизвестен, но суд приговорил Василия Шуйского к смерти, а братьев его к ссылке. Когда осужденного привели к плахе на Красную площадь, прискакавший из Кремля вестовой остановил казнь и объявил, что государь, не желая проливать крови даже важных преступников, заменяет смертную казнь Василия Шуйского ссылкою в Вятку. Народ был в восторге от такого великодушия. Современники рассказывают, что Дмитрий показывал народу в Москве настоящего Гришку Отрепьева, о котором впоследствии объясняли, что это был не настоящий, а подставной Отрепьев.

18 июля прибыла царица, инокиня Марфа. Царь встретил ее в селе Тайнинском. Бесчисленное множество народа побежало смотреть на такое зрелище. Когда карета, где сидела царица, остановилась, царь быстро соскочил с лошади. Марфа отдернула занавес, покрывавший окно кареты. Дмитрий бросился к ней в объятия. Оба рыдали. Так прошло несколько минут в виду всего народа.

Потом царь до самой Москвы шел пешком подле кареты. Марфа въезжала при звоне колоколов и при ликовании народа: тогда уже никто в толпе не сомневался в том, что на московском престоле истинный царевич; такое свидание могло быть только свиданием сына с матерью. Царица Марфа была помещена в Вознесенском монастыре. Дмитрий ежедневно посещал ее и при начале каждого важного дела испрашивал ее благословения Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII в. Г. Отрепьев. Новосибирск, 1990. С. 45..

30 июля Дмитрий венчался царским венцом от нового патриарха, Игнатия. Посыпались милости. Возвращены все опальные прежнего царствования, Филарет Романов сделан митрополитом ростовским. Дмитрий возвратил из ссылки Шуйских к прежним почестям. Все Годуновы, их свойственники и приверженцы, сосланные при начале царствования, получили прощение.

Всем служилым удвоено было содержание; помещикам удвоили их земельные наделы, все судопроизводство объявлено бесплатным; всем должностным лицам удвоено содержание и строго запрещено брать посулы и поминки. Для того чтобы при сборе податей не было злоупотреблений, обществам предоставлено самим доставлять свои подати в казну. Дмитрий воспретил давать потомственные кабалы: холоп мог быть холопом тому, кому отдавался, и тем самым подходил к наемнику, служившему господину по взаимному соглашению. Помещики теряли свое право на крестьян, если не кормили их во время голода; постановлено было не давать суда на беглых крестьян далее пяти лет. Всем предоставлено было свободно заниматься промыслами и торговлей; всякие стеснения к выезду из государства, к въезду в государство, к переездам внутри государства уничтожены. «Я не хочу никого стеснять,-- говорил Дмитрий,-- пусть мои владения будут во всем свободны. Я обогащу свободною торговлею свое государство. Пусть везде разнесется добрая слава о моем царствовании и моем государстве». Англичане того времени замечают, что это был первый государь в Европе, который сделал свое государство в такой степени свободным. Дмитрий преобразовал Боярскую думу и назвал ее сенатом. Каждый день он присутствовал в сенате, сам разбирал дела, иногда самые мелочные, и удивлял думных людей быстротою своего соображения. Два раза в неделю, в среду и в субботу, царь лично принимал челобитные, и всем предоставлялась возможность объясниться с ним по своим делам. Вопреки обычаям прежних царей, которые после сытных обедов укладывались спать, Дмитрий, пообедавши, ходил пешком по городу, заходил в разные мастерские, толковал с мастерами, говорил со встречными на улицах. Прежние цари, когда садились на лошадь, то им подставляли скамьи, подсаживали под руки, а Дмитрию подведут ретивого коня, он быстро схватит одною рукою за повод, другою за седло, вмиг вскочит на него и заставит идти по своей воле Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII в. Г. Отрепьев. Новосибирск, 1990. С. 46-47..

Дмитрий, напротив, лично ходил на медведей и удивлял подданных своею ловкостью. Он более всего любил беседовать со своими боярами о том, что нужно дать народу образование, убеждал их путешествовать по Европе, посылать детей для образования за границу, заохочивал их к чтению и приобретению сведений. Сам Дмитрий хорошо знал св. Писание и любил приводить из него места, но не терпел исключительности. «У нас,-- говорил он духовным и мирянам,-- только одни обряды, а смысл их укрыт. Вы поставляете благочестие только в том, что сохраняете посты, поклоняетесь мощам, почитаете иконы, а никакого понятия не имеете о существе веры: вы называете себя новым Израилем, считаете себя самым праведным народом в мире, а живете совсем не по-христиански, мало любите друг друга, мало расположены делать добро. Зачем вы презираете иноверцев? Что же такое латинская, лютерская вера? Все такие же христианские, как и греческая. И они в Христа веруют».

Дмитрий не любил монахов, называл их тунеядцами и лицемерами, приказал сделать опись всем монастырским имениям и заранее заявлял, что хочет оставить им необходимое на содержание, а все прочее отберет в казну. По этому поводу он говорил: пусть богатства их пойдут на защиту св. веры и православных христиан. Наслушавшись в Польше толков о всеобщем христианском ополчении против турок, о котором во всей Европе говорили, не приступая к делу, Дмитрий хотел привести эту мысль в исполнение, тем более что русских она касалась ближе, чем других народов. С самого прибытия в Москву намерение воевать с турками и татарами не сходило с языка у Дмитрия. На Пушечном дворе делали новые пушки, мортиры, ружья. Дмитрий часто ездил туда, сам пробовал оружие и устраивал военные маневры, которые вместе были и потехою, и упражнением в военном деле. Царь, забывая свой сан, работал вместе с другими, не сердился, когда его в давке толкали или сбивали с ног. Дмитрий надеялся на союз с немецким императором, с Венецией, с французским королем Генрихом IV, к которому Дмитрий чувствовал особое расположение. Война с Турцией побуждала его вести дружеские сношения с папою, но он не поддавался папским уловкам по вопросу о соединении церквей и на все заявления со стороны папы в своих ответах искусно обходил этот вопрос Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. М., 1995. С. 52..

Таким образом, в дошедших до нас письмах Дмитрия к папе нет даже намека, похожего на обещание вводить католичество в Русской земле. Московский государь толковал с папою только о союзе против турок, и вскоре иезуиты совершенно разочаровались на счет своих блестящих надежд, а папа писал ему выговор за то, что он окружает себя еретиками и не слушается благочестивых мужей. В самом деле, предоставляя католикам свободу совести в своем государстве, Дмитрий равным образом предоставлял ее протестантам всех толков. Домашний секретарь его Бучинский был протестант. Относясь к папе дружелюбно, Дмитрий посылал денежную помощь и ласковую грамоту русскому львовскому братству, которого задачею было охранять в польско-русских областях русскую веру от покушений папизма. Ясно было, что Дмитрий не думал исполнять тех обещаний иезуитам, которые он поневоле давал, будучи в Польше.

Так же мало расположен был он исполнять свои вынужденные обещания отдавать Польше Смоленск и Северскую область. Приехал к нему посол от Сигизмунда Корвин-Гонсевский Дмитрий напрямик объявил ему, что отдача русских земель решительно невозможна, но обещал, что вместо этих земель он по дружбе в случае нужды готов помочь Сигизмунду денежною суммою. И это обещание давалось, вероятно, только потому, что невеста царя находилась пока в Польше и он не хотел раздражать Сигизмунда. Объявляя, что он предоставляет всем иноверцам одинаковую свободу совести в своем государстве, Дмитрий отказал польскому королю в требовании заводить костелы и вводить римско-католическое духовенство, особенно иезуитов, во вред православной вере. Увидевши, что Сигизмунд хочет обращаться с ним как с вассалом, он принял гордый тон и требовал, чтобы его называли цезарем; ни за что не хотел он, в угоду Сигизмунду, удалить Густава, сына Эрика, короля шведского Костомаров Н.И. Смутное время Московского государства в начале XVII столетия. М., 1997. С. 49..

С деятельностью Дмитрий соединял любовь к веселой жизни и забавам. Ему не по душе был старый дворец царей с его мрачными воспоминаниями. Он приказал построить для себя и для будущей жены два дворца деревянные. Его собственный дворец был невелик, хотя высок, и заключал всего четыре комнаты с огромными сенями, уставленными шкафами с серебряною посудою; комнаты были обиты персидскими тканями, окна занавешены золототкаными занавесами, изразцовые печки с серебряными решетками, потолки кидались в глаза превосходной резною работою, а пол был устлан богатыми восточными коврами. Близ этого дворца Дмитрий приказал поставить медное изваяние Цербера, устроенное так, что челюсти его, раздвигаясь и закрываясь, издавали звук.

Свобода торговли и обращения в какие-нибудь полгода произвела то, что в Москве все подешевело и небогатым людям стали доступны такие предметы житейских удобств, какими прежде пользовались только богатые люди и бояре. Но современники рассказывают, что благодушный царь был слишком падок до женщин и дозволял себе в этом отношении грязные и отвратительные удовольствия. В особенности бросает на него тень его отношение к несчастной Ксении: и русские, и иноземные источники говорят об этом Костомаров Н.И. Смутное время Московского государства в начале XVII столетия. М., 1997. С. 50..

4. Крушение самозванца

Между тем в Москве враги уже вели подкоп под своего царя. Во главе их был прощенный им Василий Шуйский. Беда научила его: теперь он повел заговор осторожно. Шуйский понял, что нельзя уже произвести переворота одними уверениями, что царь не настоящий Дмитрий. На это всегда был готовый ответ: «Как же не настоящий, когда родная мать признала его!» Шуйский возбуждал ропот тем, что царь любит иноземцев, ест, пьет с ними, не наблюдает постов, ходит в иноземном платье, завел музыку, хочет от монастырей отобрать достояние, тратит без толку казну, затевает войну с турками, раздражает шведов в угоду Сигизмунду и намерен жениться на поганой польке. К Шуйскому пристали: князь Василий Васильевич Голицын, князь Куракин, Михаиле Татищев и кое-кто из духовных сановников -- особенно ненавидели царя казанский митрополит Гермоген и епископ коломенский Иосиф, строгие противники всякого общения с иноверцами. Сообщники Шуйского распространили неудовольствие между стрельцами, и в январе 1606 года составился умысел убить царя: убийцею вызвался быть тот самый Шеферединов, который вместе с Молчановым извел Федора Борисовича с матерью. 8 января они проникли было во дворец, но сделался шум... Шеферединов бежал и пропал без вести. Семерых схватили, и они повинились. Басманов по царскому приказанию вывел семерых сознавшихся, и Дмитрий сказал: «Вот, они повинились и говорят, что все вы на меня зло мыслите». С этими словами он ушел во дворец, а стрельцы разорвали в клочки преступников.

С тех пор страшно было заикнуться против царя. Народ любил Дмитрия и строже всякой верховной власти готов был наказывать его врагов; в особенности донские казаки, бывшие тогда в Москве, свирепо наказывали за оскорбление царского имени. «Тогда,-- говорит современник,-- назови кто-нибудь царя ненастоящим, тот и пропал: будь он монах или мирянин -- сейчас убьют или утопят». Сам царь никого не казнил, никого не преследовал, а суд народный и без него уничтожал его врагов. Но к его несчастию, погибали менее опасные, а те враги, от которых все исходило, находились близ него и пользовались его расположением. Услыхавши, что Сигизмунд не любит Дмитрия, бояре поручили гонцу Безобразову передать втайне польским панам, что они недовольны своим царем, думают его свергнуть и желают, чтобы в Московском государстве государем был сын Сигизмунда королевич Владислав. Тогда же через какого-то шведа было сообщено польским панам, будто мать Димитрия велела передать королю, что на московском престоле царствует не сын ее, а обманщик. Сигизмунд, узнавши об этом, приказал дать ответ, что он не загораживает московским боярам дороги и они могут промышлять о себе; что же касается до королевича Владислава, то король не такой человек, чтобы увлекаться честолюбием Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1993. С. 371.. лжедмитрий смутное время самозванец

Царь всю зиму ждал своей невесты, а Мнишек медлил и беспрестанно требовал с нареченного зятя денег. Уже Димитрий передал ему 300 000 злотых, подарил его сыну 50 000 злотых. Мнишек все еще водил царя, и царь переслал ему еще около 19 000 рублей. Этого мало: Мнишек без церемонии забирал у московских купцов товары, занимал у них деньги, и все на счет царя. Когда Мнишек написал, что он приедет только спустя несколько дней после Пасхи, Дмитрий потерял терпение и написал ему, что если он так опоздает, то не застанет его в Москве, потому что царь намерен тотчас после Пасхи выступить в поход. Это заставило Мнишка поторопиться.

В ожидании прибытия невесты царь стягивал войско, назначая сбор под Ельцом, чтобы тотчас после свадьбы ударить на Крым. Он постоянно приглашал к себе иноземцев и составил около себя стражу из французов и немцев.

Приближенные русские все более и более оскорблялись предпочтением, которое царь оказывал иностранцам. Дмитрий резко говорил о превосходстве западных европейцев перед русскими, насмехался над русскими предрассудками, наряжался в иноземное платье, даже умышленно старался показывать, что презирает русские обычаи.

24 апреля прибыл в столицу Мнишек с дочерью. Всех гостей было более 2000 человек. Кроме того, в Москву приехали от Сигизмунда паны Олесницкий и Гонсевскии со своими свитами. Начались роскошные обеды, балы, празднества. Дмитрий сохраняя свое достоинство, чуть было не поссорился с польскими послами, требуя, чтобы Сигизмунд называл его не иначе как цезарем, да еще непобедимым. 8 мая Марина была предварительно коронована царицею а потом совершилось бракосочетание. С тех пор пиры следовали за пирами. Царь в упоении любви все забыл, предавался удовольствиям, танцевал, не уступая полякам в ловкости и раздражая чопорность русских; а между тем шляхтичи и челядь, расставленные по домам московских жителей, вели себя до крайности нагло и высокомерно Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. М., 2003. С. 197..

Следует заметить, что большая часть этих пришельцев только считались поляками, а были русские, даже православные, потому что в то время в южных провинциях. Но московские люди с трудом могли признать в приезжих гостях единоверцев и русских по разности обычаев, входивших по московским понятиям в область религии. Благочестивых москвичей, привык-ших жить со звоном колоколов, замкнутой, однообразной жизнью, видеть нравственное достоинство в одном монашестве, соблазняло то, что в Кремле, между соборами, по целым дням играли 68 музыкантов, а пришельцы скакали по улицам на лошадях, стреляли из ружей на воздух, пели песни, танцевали и безмерно хвастались своим превосходством над москвичами.

Погибель Димитрия была устроена путем заговора. В ночь со вторника на среду, с 13 на 14 мая, Василий Шуйский собрал к себе заговорщиков, между которыми были и служилые, и торговые люди, раздраженные поступками поляков; положили сначала отметить дома, в которых стоят поляки, а утром рано в субботу ударить в набат и закричать народу, будто поляки хотят убить царя и перебить думных людей: народ бросится бить поляков, а заговорщики покончат с царем.

Между тем Шуйский именем царя приказал из сотни немецких алебардщиков, державших по обыкновению караул у дворца, удалиться семидесяти человекам и оставил только тридцать. По окончании бала Димитрий удалился к жене в ее новопостроенный и еще не оконченный дворец, соединенный с царским дворцом переходами, а в сенях царского дворца расположилось несколько человек прислуги и музыкантов Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. М., 1995. С. 58..

На рассвете Шуйский приказал отворить тюрьмы, выпустить преступников и раздать им топоры и мечи. Как только начало всходить солнце, ударили в набат на Ильинке, а потом во всех других московских церквах стали также звонить, не зная, в чем дело. Главные руководители заговора -- Шуйские, Голицын, Татищев выехали на Красную площадь верхом с толпою около двухсот человек. Народ, услышавши набат, сбегался со всех сторон, а Шуйский кричал ему: «Литва собирается убить царя и перебить бояр, идите бить Литву!» Народ с яростными криками бросился бить поляков, многие с мыслью, что в самом деле защищают царя; другие -- из ненависти к полякам за своевольство; иные -- просто из страсти к грабежу. Василий Шуйский, освободившись такою хитростью от народной толпы, въехал в Кремль.

Набатный звон разбудил царя. Он бежал в свой дворец и встретил там Дмитрия Шуйского, который сказал ему, что в городе пожар. Дмитрий отправился к жене, чтобы успокоить ее, а потом ехать на пожар, как вдруг неистовые крики раздались у самого дворца. Он снова поспешил в свой дворец; там был Басманов. Отворивши окно, Басманов спросил: «Что вам надобно, что за тревога?» Ему отвечали: «Отдай нам своего вора, тогда поговоришь с нами». «Ахти, государь,-- сказал Басманов царю,-- не верил ты своим верным слугам! Спасайся, а я умру за тебя!»

Тридцать человек немецких алебардщиков стали было у входа, но по ним дали несколько выстрелов. Они увидали, что ничего не могут сделать, и пропустили толпу. Царь искал своего меча, но меча не было. Царь схватил у одного алебардщика алебарду, подступил к дверям и крикнул: «Прочь, я вам не Борис». Басманов выступил вперед царя, сошел вниз и стал уговаривать бояр, но Татищев ударил его ножом в сердце. Димитрий запер дверь. Заговорщики стали ломать ее. Тогда Димитрий бросил алебарду, бежал по переходам в каменный дворец, но выхода не было: все двери были заперты; он глянул в окно, увидел вдали стрельцов и решился выскочить в окно, чтобы спуститься по лесам, приготовленным для иллюминации, и отдаться под защиту народа. Бывший в то время в Москве голландец замечает, что если бы Димитрию удалось спуститься благополучно вниз, то он был бы спасен. Народ любил его и непременно бы растерзал заговорщиков. Но Димитрий споткнулся и упал на землю с высоты 30 футов. Он разбил себе грудь, вывихнул ногу, зашиб голову и на время лишился чувств Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII в. Г. Отрепьев. Новосибирск, 1990. С. 181..

Стрельцы, державшие караул, подбежали к нему, облили водой и положили на каменный фундамент сломанного Борисова дома. Пришедши в чувство, Дмитрий упрашивал их отнести его к миру на площадь перед Кремлем, обещал отдать стрельцам все имущество мятежных бояр и даже семьи их в холопство. Стрельцы стали было защищать его, но заговорщики закричали, что они пойдут в Стрелецкую слободу и перебьют стрелецких жен и детей. Стрельцы оставили Дмитрия.

Над Дмитрием стали ругаться, приговаривая: латинских попов привел, нечестивую польку в жены взял, казну московскую в Польшу вывозил. Сорвали с него кафтан, надели какие-то лохмотья и говорили: «Каково царь всея Руси, самодержец! Вот так самодержец!» Кто тыкал пальцем в глаза, кто щелкал по носу, кто дергал за ухо... Один ударил его в щеку и сказал: «Говори, такой-сякой, кто твой отец? Как тебя зовут? Откуда ты?»…

«Вот я благословлю этого польского свистуна»,-- сказал Григорий Валуев и застрелил Димитрия из короткого ружья, бывшего у него под армяком.

Тело обвязали веревками и потащили по земле из Кремля через Фроловские (Спасские) ворота. У Вознесенского монастыря вызвали царицу Марфу и кричали: «Говори, твой ли это сын?»

«Не мой»,-- отвечала Марфа. Тело умерщвленного царя положили на Красной площади на маленьком столике. К ногам его приволокли тело Басманова. На грудь мертвому Димитрию положили маску, а в рот воткнули дудку. В продолжение двух дней москвичи ругались над его телом, кололи и пачкали всякою дрянью, а в понедельник свезли в «убогий дом» (кладбище для бедных и безродных) и бросили в яму, куда складывали замерзших и опившихся. Но вдруг по Москве стал ходить слух, что мертвый ходит; тогда снова вырыли тело, вывезли за Серпуховские ворота, сожгли, пепел всыпали в пушку и выстрелили в ту сторону, откуда названный Димитрий пришел в Москву Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII в. Г. Отрепьев. Новосибирск, 1990. С. 183..

Заключение

Вопрос о том, кто был этот загадочный человек, много занимал умы и до сих пор остался неразрешенным. Его поведение было таково, что скорее всего его можно было признать за истинного Димитрия, но против этого существуют весомые доводы. Некоторые ученые, обращая внимание на искренний и открытый характер царствовавшего под именем Димитрия, приходили к такому заключению, что подобного характера человек не способен на гнусный обман, и хотя не признавали его настоящим Димитрием, сыном Грозного, но думали, что сам он был внутренне убежден в том, что он сын царя Ивана Васильевича, и был настроен в этой мысли боярами. Мнение это представляет также вероятным. Однако по сути можно прийти к выводу о том, что происхождение Лжедмитрия не имело существенного значения в ходе развития Смутного времени.

Лжедмитрий сослужил свою службу, к которой предназначался своими творцами, уже в момент своего воцарения, когда умер последний Годунов -- Федор Борисович. Напрашивается вывод о том, что он был необходим для того чтобы сломить самодержавие Годуновых, причем не столько самих Годуновых, сколько само самодержавие, опостылевшее ряду социальных групп Московского государства - боярству, казачеству, маргинальным слоям. Лжедмитрий таким образом стал удобным поводом. Историки отмечают, что заговор Шуйского против Годуновых, один раз провалившийся, уже не имел шансов на повторение и тем более успех. С воцарением же Лжедмитрия социальные противники самодержавия уже не нуждались в нем. Он стал как бы орудием, отслужившим свою службу и никому более не нужным, даже лишней обузой, устранить которую было бы желательно, ибо, если ее устранить, путь к престолу будет свободен достойнейшим в царстве. И устранить это препятствие бояре стараются с первых же дней его царствования. Лжедмитрий был одинок, он лишился поддержки всех своих бывших союзников, а при той неопределённости положения в которой он находился, это было равносильно политической и физической смерти.

Список литературы

Алексеев Н. Лжецаревич. М., 1995.

В.О. Ключевский Русская история. Полный курс лекций. М., 2003.

История России с древнейших времен до конца XVII в. Под ред. А.Н. Сахарова. М., 1999.

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1993.

Костомаров Н.И. Смутное время Московского государства в начале XVII столетия. М., 1997.

Пашков Б.Г. Русь-Россия-Российская империя. Хроника правлений и событий 862 - 1917 гг. М. 1977.

Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. М., 1995.

Преображенский А.А., Рыбаков Б.А. История Отечества. Учебник М. 1996.

Скрынников Р.Г. Борис Годунов. М., 1983.

Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII в. Г. Отрепьев. Новосибирск, 1990.

Шахмагонов Ф. Смутные времена. М. 1992.

Шокарев С. Самозванцы. М., 2001.

1. Размещено на www.allbest.ru