Форсированная индустриализация и коллективизация

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Форсированная индустриализация и коллективизация.

Содержание

Введение

1. Стратегия форсированной индустриализации

2. Система управления экономикой в условиях индустриализации

3. Ход индустриализации

4. Коллективизация

5. Поиск компромисса с крестьянством

Заключение

Список литературы

Введение

В 30-е гг. перед советской экономикой встали принципиально иные задачи, чем в предшествующее десятилетие. Чтобы восстановить экономику (императив 20-х гг.), было в принципе достаточно задействовать имевшееся промышленное оборудование и вновь ввести в хозяйственный оборот довоенные посевные площади. Народное хозяйство как бы вернулось к уровню развития, на котором оно находилось в предреволюционный период (точнее, к уровню середины 1916 г. - «пику» развития дореволюционной российской экономики; позже кривая экономического роста вплоть до начала 20-х гг. пошла резко вниз). Перед страной встала задача, решение которой оказалось «отсроченным» полутора десятилетиями войн, революций, восстановления, -- задача завершения индустриализации, создания индустриальной структуры экономики. Ее выполнение требовало развертывания технологически сложных отраслей тяжелой промышленности (энергетики, металлургии, машиностроения, химической промышленности и т.д.) с длительным сроком оборота капитала (срок окупаемости объектов тяжелой индустрии насчитывал несколько лет), т.е. подразумевало огромные инвестиции в народное хозяйство страны.

Если одним странам решить проблему инвестиций помогала перекачка ресурсов из колоний, другим -- массированный приток иностранного капитала, а зачастую и то и другое вместе взятые, то у СССР колоний не было, иностранный капитал вниманием его не баловал. Для сравнения: накануне первой мировой войны в руках иностранного капитала находилось около 70% выплавки чугуна и готовых изделий на Юге России, около 60% всей добычи российской нефти, около 90% капиталов электрических и электротехнических предприятий и т.д.; иностранные капиталовложения составляли свыше трети всех капиталовложений в ценные бумаги. Теперь же этот источник финансирования индустриального развития практически «выпал». Страна Советов оказалась в беспрецедентной в мировой истории ситуации. Ведь не секрет, что одной из решающих предпосылок «экономических чудес» на индустриальной стадии модернизации является массированное привлечение иностранных инвестиций и займов: Германия после первой и второй мировых войн, «бразильское чудо», пиночетовская Чили, азиатские «драконы» и т.д. Обратимся еще раз и к отечественному опыту: во второй половине XIX -- начале XX в. первое и второе места по темпам промышленного развития делили США и Россия, они же усиленно импортировали капитал.

Но была и другая (помимо отсутствия инвестиций) причина острой нехватки капиталов: низкая эффективность нэповской экономики. По подсчетам Г.И. Ханина, в промышленности в 1928 г. создавалось прибыли на 20% меньше, чем до войны, на железнодорожном транспорте -- в 4 раза меньше, в обеих отраслях вместе -- в 2 раза меньше. Проблему накопления капиталов обостряло также следующее обстоятельство: законодательно блокировался перелив внутренних частнокапиталистических средств в крупную и среднюю промышленность (частный капитал сюда просто не пускали).

Таким образом, нэп не обеспечивал необходимых накоплений для дальнейшего индустриального развития. Кроме того, и достигнутые на его основе успехи при ближайшем рассмотрении оказываются не столь значительными, как это может показаться на первый взгляд: на нэповских рельсах не удавалось уменьшить степень отсталости советской экономикн по отношению к передовым западным странам.

Как уже говорилось, к концу 20-х гг. советская экономика фактически достигла предреволюционного уровня. Однако это утверждение справедливо, если абстрагироваться от общемировых процессов, рассматривать Россию изолированно. В сопоставлении же с передовыми западными странами предреволюционный уровень далеко не был достигнут. «Россия вроде и восстановила после войны экономику, вроде и размахнулась, но... до уровня 1913 г., -- отметил американский исследователь М.Л Левин, -- а к 1928 г. пришла с устарелым оборудованием. Россия бежала от отсталости, но отсталость неумолимо гналась за ней».

1. Стратегия форсированной индустриализации

В период борьбы с так называемым правым уклоном стратегия форсированной индустриализации принимает достаточно четкие очертания. Суть ее была сформулирована И.В. Сталиным в речи на пленуме ЦК ВКП(б) 19 ноября 1928 г.

1. Быстрый темп индустриализации диктуется внешними и внутренними условиями нашего развития. Мы значительно отстали в техническом отношении от передовых капиталистических стран, поэтому «нужно... догнать и перегнать эти страны... в технико-экономическом отношении. Либо мы этого добьемся, либо нас затрут».

«Быстрый темп развития индустрии вообще, производства средств производства в особенности, представляет основное начало и ключ индустриализации страны... Это значит -- побольше капитальных вложений в промышленность. А это ведет к напряженности всех наших планов.

В чем причина этой напряженности? «Реконструкция промышленности означает передвижку средств из области производства средств потребления в область производства средств производства. Без этого не бывает и не может быть серьезной реконструкции промышленности, особенно в наших, советских условия. Но что это значит? Это значит, что вкладываются деньги в строительство новых предприятий, растет количество городов и новых потребителей, тогда как новые предприятия могут дать новую массу товаров лишь через 3 - 4 года».

4. Необходимость ускоренной индустриализации диктовалась и отсталостью аграрного сектора. Чтобы ее ликвидировать, нужно было обеспечить аграрный сектор орудиями и средствами производства, что подразумевало «быстрый темп развития нашей индустрии». В области сельского хозяйства предлагалось обратить особое внимание на колхозы и совхозы.

В последующие годы стратегия индустриализации конкретизировалась, дополнялась; в окончательном виде ее основные черты обобщил Р.А. Белоусов:

1) сконцентрировать огромные материальные, финансовые и людские ресурсы на нескольких ключевых участках, которые должны были служить на последующих этапах опорной площадкой для технической реконструкции сельского хозяйства, легкой и пищевой промышленности, транспорта и других отраслей;

2) широко использовать достижения мировой науки и техники, чтобы выиграть время, т.е. максимально сократить, а по возможности и миновать уже пройденные мировой (но не отечественной) экономикой стадии технологического развития. При этом импорт машин и оборудования служил в первую очередь для развертывания на мировом уровне собственной машиностроительной базы, с тем чтобы в последующем осуществить техническую реконструкцию других отраслей преимущественно за счет отечественного производства средств производства;

3) быстро распространять передовой опыт, а также лучшие достижения в области технологии и организации труда при помощи директивного планирования.

Таким образом, в конкретно-исторических условиях конца 20-х -- в 30-е гг. в советском варианте индустриализации акцент делался не на постепенном замещении импорта все более сложных промышленных изделий (как, например, в латиноамериканской модели, в дореволюционной России и др.), а на развитии самых передовых в ту эпоху отраслей: энергетики, металлургии, химической промышленности, машиностроения и др., являвшихся материальной основой военно-промышленного комплекса и одновременно «индустриализующей промышленностью» -- передаточным механизмом индустриальной технологии в другие секторы производственной деятельности.

Данный вариант индустриализации не был чем-то экстраординарным: похожей модели после второй мировой войны следовала Япония, правда, сделавшая акцент не только на развитие собственной тяжелой промышленности, но и на приобретение (часто «пиратским» путем) и адаптации зарубежных технологий.

2. Система управления экономикой в условиях индустриализации

В условиях форсированной индустриализации, когда капитальные вложения и материальные ресурсы буквально «рвали на части», пришлось вводить своеобразную «разверстку» во всех отраслях материального производства: в промышленности, сельском хозяйстве, строительстве, на транспорте. В результате была создана крайне централизованная система управления экономикой, характеризовавшаяся следующими основными чертами.

Во-первых, в распоряжение центральных органов управления направлялась почти вся товарная продукция этих отраслей и основная часть чистого дохода. Производителям оставляли лишь минимум средств, обеспечивающих их простое воспроизводство. Мобилизованные таким образом достаточно крупные материальные и финансовые ресурсы концентрировались на ключевых направлениях хозяйственного строительства.

Во-вторых, главными стимулами развития общественного производства стали директивные адресные задания, выполнение которых обеспечивалось высоким уровнем партийной, государственной и плановой дисциплины, а также личной ответственностью руководителей за положение дел на управляемых объектах.

В-третьих, революционная идеология и моральное стимулирование превратилось в мощные движущие силы».

В-четвертых, значительно возросла роль карательно-репрессивных органов в обеспечении исполнительской дисциплины. Наряду с революционным сознанием руководителей и исполнителей они были призваны восполнить стимулирующие и контрольные функции крайне ограниченных рыночных механизмов.

Управление экономикой осуществлялось по отраслевому принципу. В условиях роста масштабов индустриализации ВСНХ, объединявший все отрасли промышленности, перестает справляться со своими задачами. На рубеже 1931/32 г. I ВСНХ СССР был преобразован в общесоюзный Наркомат) тяжелой промышленности, а также были созданы общесоюзные наркоматы легкой и лесной промышленности на базе вышедших из ВСНХ отраслей. Республиканские, областные и краевые Советы народного хозяйства были преобразованы) в наркоматы (или управления) легкой промышленности. В связи с возникновением новых отраслей, с ростом объема их производства от имеющихся наркоматов отпочковываются новые. К концу 30-х гг. функционировал уже 21 индустриальный наркомат.

Промышленность оказалась «поделенной» между отраслевыми сверхмонополиями. Их производственные программы «состыковывались» методами директивного планирования.

Предлагались различные формы реализации долгосрочной стратегии развития: двухлетки, четырехлетки, семилетки. В конечном итоге остановились на пятилетнем цикле. Как разрабатывались пятилетки? Первые пятилетние планы базировались на проектировке развития отдельных ключевых отраслей тяжелой промышленности -- металлургии, энергетики, машиностроения и т.д. Госплан начинал с планов по производству и распределению отдельных видов продукции, а затем разрабатывались планы по развитию отдельных отраслей и регионов и, наконец, по комплексному развитию наиболее тесно взаимосвязанных отраслей и всего народного хозяйства в целом. Этот метод тогда называли методом выбора главного звена, точнее, нескольких главных звеньев (позднее его назовут программно-целевым). Он в наибольшей степени отвечал стратегии форсированной индустриализации (так, в первой пятилетке ключевыми были отрасли топливно-энергетического комплекса, металлургия и машиностроение). За ключевыми отраслями промышленности следовали плановые разработки по сельскому хозяйству, а затем -- по транспорту, строительству. Следующий этап -- планирование сферы обращения и финансов: торговли, кредита и бюджета. И, наконец, проблемы воспроизводства рабочей силы.

Пятилетние планы оказали сильное стимулирующее воздействие на индустриальное развитие, на оптимальное размещение и взаимоувязку вводимых в строй новых производительных сил.

Важнейший из направлений первого пятилетнего плана -- создание на Востоке второго основного угольно-металлургического центра СССР путем использования богатейших угольных и рудных месторождений Урала и Сибири. Вместо первоначально запроектированных 16 металлургических заводов средних размеров на XVI съезде ВКП(б) (1930) было решено построить несколько крупных комбинатов: мощность Магнитогорского комбината увеличить с 656 тыс. т. годовой выплавки чугуна до 2,5 млн. т, а затем до 4 млн. т; мощность Кузнецкого комбината должна была превысить намеченную ранее почти в 4 раза и т.д. Созданная в 30-е гг. вторая угольно-металлургическая база сыграла выдающуюся роль в годы Великой Отечественной войны. Именно сюда перемещались из оккупированных Германией западных и южных областей заводы, квалифицированная рабочая сила. Опираясь на созданную в 30-е гг. индустриальную инфраструктуру, на Урале и в Сибири было налажено массовое производство военной техники, компенсировавшее утрату традиционных центров военного производства.

Однако жесткое директивное планирование имело и свои издержки. Несмотря на многократные взаимоувязки частей плана, при его составлении все же приходилось абстрагироваться от большого числа процессов и явлений субъективного и объективного характера. Между тем они постоянно воздействовали на реальный ход выполнения плана. Так, перебои в снабжении смежников наблюдались на протяжении всех предвоенных пятилеток. Поэтому пропорциональность, заложенная в планах, на практике никогда полностью не соблюдалась.

3. Ход индустриализации

В последних работах британского ученого Р.У. Дэвиса и отечественного историка О.В. Хлевнюка на основании новых архивных материалов глубоко исследована довоенная экономическая история. По их наблюдениям, первая пятилетка началась успешно. В 1928/29 г. валовая продукция крупной промышленности возросла на 23,7% против 21,4% по плану, причем тяжелая индустрия дала прирост в 29,8% вместо 25,6%. На предприятиях развертывалось массовое социалистическое соревнование и ударничество. Под влиянием первых успехов с мая 1929 г. начинается пересмотр пятилетних заданий. В июле -- августе 1929 г. ЦК принял несколько постановлений об увеличении программы по цветным металлам, стали, машиностроению, химической промышленности и хлопку, В ноябре 1929 г. очередной пленум ЦК ВКП(б) утвердил контрольные цифры второго года пятилетки, предусматривавшие дальнейшее ускорение темпов индустриализации страны. Состоявшийся в июне -- июле 1930 г. XVI съезд ВКП(б) принял решение об осуществлении пятилетки в четыре года.

Принятие явно завышенных показателей продолжалось до середины 1932 г. «Плановый утопизм» отрицательно сказался на экономическом развитии. Правда, намного возросли капиталовложения в промышленность: в 1929/30 хозяйственном году они в реальном выражении вдвое превысили показатели 1926/27 г., когда был превзойден уровень 1913 г. Однако этот рост не был подкреплен материальными ресурсами. Старый инженер А.С. Точисский в беседе с наркомом тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе летом 1931 г. отмечал маниловщину в «заданиях, в планах, которые даются заводам. Они не реальны, потому что не созданы материальные условия для их выполнения... Планы даются заводам не на основании учета конкретных условий, а исходя из того, какими эти условия должны быть. И такую линию проводят не первый год. К концу года выясняется, что план не выполнен. Кого-то отругают, кому-то дадут выговор, кого-то снимут... И на следующий год принимают такие же... нереальные планы».

В результате уже в июле -- августе 1930 г. экономика вступила в «мини-кризис». Уменьшилось валовое производство тяжелой промышленности, упала производительность труда, сократилось число занятых в строительстве. В последующие три года (1931 --1933) экономический кризис продолжался-, достигнув наивысшей точки весной -- осенью 1933 г. Не выполнялись в срок крупные промышленные проекты, снижались темпы производства. В первые пять месяцев 1931 г., по официальным данным, промышленное производство было только на 7--8% выше показателей соответствующего периода 1930 г. По данным на 1 июня 1931 г., было прекращено ассигнование 613 из 1659 основных строившихся объектов тяжелой индустрии, с тем чтобы обеспечить всем необходимым оставшиеся. Тем самым было признано, что количество запланированных объектов не соответствовало реальным возможностям экономики. Все сильнее становилось давление инфляции, что нашло отражение в резком росте цен на свободном рынке. В первые месяцы 1931 г. эмиссия денег была незначительной, но уже в июне она резко возросла и держалась на высоком уровне до начала 1933 г. В 1931 --1932 гг., даже по официальным данным, резко возросла себестоимость промышленного производства и строительства. Летом 1931 г., столкнувшись с трудностями по обеспечению новостроек рабочей силой, ВСНХ впервые в широком масштабе применил принудительный труд. По официальным данным, к сентябрю 1931 г. в промышленности было занято 245 тыс. семей раскулаченных.

В первые месяцы 1932 г. кризис в экономике еще более обострился. Для выполнения нереальных программ промышленного строительства была мобилизована огромная армия строительных рабочих, вследствие чего производительность труда упала, выросли издержки. Лишь немногие новые предприятия приступили к работе в первой половине 1932 г. Л снабжение же старых было дезорганизовано из-за распыления средств. Валовой продукт тяжелой промышленности в каждом из первых трех кварталов 1932 г. был ниже, чем в последнем квартале 1931 г. Усилилась инфляция: согласно официальному индексу, за первые пять месяцев 1932 г. цены на продовольствие на свободном рынке выросли на 55%.

Ситуацию в экономике обострили продовольственный! кризис и кризис торговли с зарубежными странами. Стратегия индустриализации подразумевала увеличение импорта оборудования. Но в годы мирового экономического кризиса 1929--1933 гг. цены на сельскохозяйственную продукцию на мировом рынке падали быстрее, чем цены на промышленные изделия, поэтому, хотя экспорт зерна в 1930--1931 гг. вырос, он не мог покрыть стоимость импорта. За 1931 г. внешняя задолженность почти удвоилась. Внешний долг почти полностью составляли краткосрочные кредиты, к тому же 1931 г. был годом международного кредитного кризиса, поэтому возобновить или расширить кредиты за границей было крайне трудно. В конце 1931 г. советское правительство приняло решение: начиная с 1932 г, резко сократить импорт, что затрудняло выполнение программы капиталовложений. Импорт был уменьшен даже для таких первоочередных строек, как Челябинский тракторный завод.

Стремительный рост бюджетного дефицита, падение темпов промышленного роста, длительные задержки в выплате заработной платы, жесточайший кризис в сельском хозяйстве в конечном итоге привели к отрезвлению высшего napтийно-хозяйственного руководства. В последние десять дней июля 1932 г. начались существенные перемены в экономической политике.

Сталин и Орджоникидзе в это время находились в отпуске, а партийными и экономическими делами в Москве руководили Л.М. Каганович и В.В. Куйбышев (хотя Сталин поддерживал постоянные тесные контакты с ними). 3 июля Политбюро образовало под председательством Куйбышева комиссию для рассмотрения вопроса о снижении себестоимости строительства. Заручившись согласием Сталина, Куйбышев на заседании комиссии 26 июля выдвинул проект постановления о сокращении финансирования капитального строительства в III квартале 1932 г. на 700 млн. руб. Сокращение касалось всех отраслей, но более всего -- тяжелой промышленности (на 405 млн. руб.) и Наркомата земледелия (на 150 млн.). Члены комиссии, представлявшие ведомства, пытались сопротивляться. Однако Куйбышев был непреклонен. В записке, посланной в Политбюро, он доложил о недовольстве ведомств, но потребовал утвердить постановление о сокращении капиталовложений в намеченном объеме. 1 августа Политбюро приняло соответствующее решение, 3 августа оно было оформлено как постановление СНК. Это было весьма существенное сокращение -- на 10% уменьшалось все инвестирование капитального строительства на III квартал и более чем на 13% вложения по НКТП. Сокращения инвестиций продолжались и позже.

С начала 1933 г. до середины 1935 г. текущее и долгосрочное планирование осуществлялось на более реалистических основаниях. В 1933 г. благодаря введению всеобщего финансового контроля, включающего жесткий контроль за заработной платой, был стабилизирован рубль В результате хозрасчет стал одним из главных факторов государственного сектора экономики. В 1934 - 1936 гг. новые заводы и шахты, построенные в 1929 - 1933 гг., быстро наращивали производство. В 1935 - 1936 гг. спрос и предложение на розничном рынке были в наиболее сбалансированном за все предшествующие десять лет состоянии. В 1935 г. впервые за многие годы промышленное производство росло более быстрыми темпами, чем было запланировано, -- по фактическим данным на 22,3% по сравнению с 16% по плану.

Этот успех вновь породил у советского политического руководства излишний оптимизм. В июле 1935 г. на заседании ЦК ВКП(б) Сталин поддержал предложение представителей ведомств об увеличении инвестиций в 1936 г. до 22 млрд. руб. (Госплан предлагал программу капиталовложений в размере вначале 17,7 млрд. руб., затем 19 млрд. руб.) В конце 1935 г. под влиянием стахановского движения был поставлен вопрос о новом увеличении контрольных цифр на 1936 г. На заседаниях 4 и 9 декабря Политбюро рассмотрело и одобрило директивы плана на 1936 г. Они предусматривали прирост промышленной продукции на 23% и завышенные задания по капиталовложениям -- 31,6 млрд. руб. (в сравнении с 28,3 млрд. руб., предлагавшихся Госпланом). В дальнейшем контрольные цифры на 1936 г. еще несколько раз увеличивались. К октябрю 1936 г. планы капитальных работ были доведены до 36,1 млрд. руб., что превышало фактически выполненный в 1935 г. объем работ на 50%, а цифры, предложенные Госпланом в июле 1935 г., -- на 83%. На практике эти высокие планы инвестиции не были обеспечены. Реальные капиталовложения в 1936 г. в текущих ценах насчитывали только 31,8 млрд. руб.

Плановый утопизм породил обычные в таком случае противоречия и проблемы: рост незавершенного производства, падение качества, диспропорции между различными отраслями, дестабилизацию бюджета и др. Все это заставило в очередной раз предпринять отступление, одним из инициаторов которого при формировании плана на 1937 г. вновь выступил Госплан. В июле 1936 г. его сотрудники подготовили проект директив к составлению народнохозяйственного плана на 1937 г. и направили их в ЦК и СНК на имя Сталина и Молотова. Прирост продукции тяжелой промышленности предлагалось сократить до 20,1% по сравнению с 34,4% в 1936 г.; капиталовложения уменьшить до 28,6 млрд. руб. по сравнению с 35,5 млрд. в 1936 г. 19 июля 1936 г. Совнарком и ЦК ВКП(б) фактически приняли директивы плана на 1937 г., предложенные Госпланом.

Отрезвление после кризиса на рубеже первой и второй пятилеток сопровождалось нарастанием относительного «разномыслия» в различных структурах партийно-государственного аппарата. Не имея больше возможности беспрекословно подчиняться принципам форсированного развития и вынужденные считаться с социально-экономическими реальностями, различные инстанции, не исключая и высшее политическое руководство, все чаще предлагали решения, противоречившие политике «большого скачка». Все откровеннее проявляли себя прагматичные ведомственные интересы, ранее абсолютно подавленные «единой волей». Корректировка же «генеральной линии», придание ей большей гибкости происходили в результате сложного взаимоучета интересов и позиций различных государственных инстанций: хозяйственных наркоматов, Госплана, Наркомфина, руководства правительства. Политбюро и Сталин чаще всего выступали в роли арбитра, который хоть и обладал решающим голосом, но должен был считаться с претензиями нередко конфликтующих сторон. В советской партийно-государственной системе весомость этих претензий напрямую зависела как от степени приоритетности задач, которые решало то или иное ведомство, так и от влияния его руководителя. Некоторую роль в разработке экономической политики мог играть, например, такой внеэкономический фактор, как членство Куйбышева или Орджоникидзе в Политбюро.

В СССР, как и в других государствах, основанных на жесткой централизации, сохранялась тем не менее некоторая независимость отдельных структур. Теперь можно утверждать, например, что руководство Госплана на протяжении второй пятилетки последовательно отстаивало сравнительно сбалансированную экономическую политику, выступало за ограничение капиталовложений. Причем происходило это даже в тех случаях, когда высшее политическое руководстве страны, очевидно, придерживалось курса на ускорение экономического развития и наращивание инвестиций.

В аналогичном направлении -- от убежденности во всесилии директивного планирования к осознанию необходимости учета (в рамках стратегии форсированного развития) объективных возможностей и реальных экономических интересов хозяйствующих субъектов -- развивалась государственная экономическая политика в 30-е гг. и в аграрном секторе.

4. Коллективизация

Форсирование индустриализации привело к раздвижению «ножниц» между темпами урбанизации (следствия индустриализации) и развития аграрного сектора.

Итак, рост производства сельскохозяйственной продукции сперва остановился, а затем даже наметилась тенденция к его сокращению. Особое беспокойство вызывало производство товарного зерна. До революции половина зерна производилась в помещичьих и кулацких хозяйствах, причем кулаки и помещики давали 71% товарного, в том числе и экспортного, зерна. «Осереднячивание» деревни, происшедшее в результате революции, привело к тому, что вместо 16 млн. довоенных крестьянских хозяйств в 1928 г. их стало 25--26 млн. Прежде крестьяне производили 50% всего зерна (без кулаков и помещиков), а потребляли 60%; теперь (без кулаков) они производили 85%, но потребляли 80%. В 1927--1928 гг. государственные закупки составили 630 млн. пудов против довоенных 1300,6 млн. Причем если количества зерна в распоряжении государства было теперь меньше вдвое, то экспорт его сократился в 20 раз. Все это оборачивалось настоящим бедствием для экономики страны. Съедая большую часть своего урожая... крестьяне, сами того не понимая, затягивали петлю на шее режима, и затягивали все туже, так как ситуация развивалась от плохой к еще худшей. С 1928 г. вводится и постепенно расширяется сфера карточного снабжения в городах. Чтобы обеспечить продуктами растущие индустриальные центры, в условиях зернового кризиса 1927/28 г. правительство прибегло к внеэкономическим методам изъятия зерна, что подорвало рыночные стимулы к расширенному воспроизводству в деревне. Осенью - зимой 1928/29 г. зерновой кризис и насильственное изъятие хлеба повторяются. Преимущественно внеэкономическое («бесплатное») изъятие продуктов у крестьян позволило резко (в 1929 г. по сравнению с 1928 г. более чем в 2 раза) увеличить объем капитальных вложений в крупную промышленность.

Область рыночных рычагов в деревне все больше сокращалась. Другие же, административные, рычаги действовали пока только в сфере изъятия продуктов из деревни, а не из производства (этим, между прочим, и объясняется тот факт, что в 1929 г. валовой сбор зерна уменьшился на 2,4%, а централизованная заготовка зерновых выросла на 49%). Анализ подсказывал, что ситуация на рынке ухудшается, и если в 1930 г. не добиться заметных сдвигов в аграрном производстве, то к 1931 г. индустриальное развитие будет остановлено. Сталин и Политбюро ведут отчаянный поиск решения, как защитить индустриализацию от опасности, которую таит слабость аграрного сектора. В этот период, с июня по октябрь 1929 г., начинают поступать сведения о значительных успехах в деле коллективизации. Решения ноябрьского Пленума ЦК зафиксировали, что надежды руководства устремились в этом направлении.

Каждая заготовительная кампания последних лет вызывала головную боль у правительства. Летом 1929 г. оно про водило большую оргработу с целью ослабить свою зависимость от крестьянства и усилить свой контроль над ним. 21 июня состоялось решение ЦК о реорганизации кооперации и усилении административных органов руководства колхоза ми. Создавались административные структуры для контроль за производством продукции в индивидуальном секторе. Существенно менялась роль контрактации (выдачи крестьянам семенной и денежной ссуды при условии сдачи ими государству продукции по фиксированным ценам), которая фактически превращалась в средство принуждения крестьян сдавать государству все товарное зерно. Было ясно, что большого воодушевления крестьяне при этом не испытывают, и надо усилить систему давления. В результате набирает силу политика «твердых заданий» по сдаче хлеба для кулака и огромных штрафных санкций за их невыполнение. В жернова этой политики нередко попадали и средние крестьяне. В прессе разворачивается агиткампания за колхозы. Членам сельских партячеек предлагается вступать в колхозы или выходить из партии.

7 декабря А.И. Микоян победно рапортовал, что план по заготовкам выполнен и что против кулаков и спекулянтов действовали решительно и согласованно. Этот успех укрепи уверенность Политбюро в правильности своей политики и тем самым предопределил дальнейший ход событий. Заготовки были сделаны в минимальные сроки, и при почти завершенной к началу декабря кампании в распоряжении сельских властей оставалась мощная машина, созданная для этой кампании, которую можно было использовать и для других целей. Опыт заготовок и полученные в ходе их тактические уроки подталкивали режим к решению, что эта мощь должна быть брошена на коллективизацию. Заготовки фактически подготовили для нее почву.

В ноябре 1929 г. публикуется статья Сталина «Год великого перелома», в которой утверждалось, что уже удалось организовать «коренной перелом в недрах самого крестьянства» в пользу колхозов. В конце декабря того же года на Всесоюзной конференции аграрников-марксистов он объявил, что в политике партии и государства совершился «один из решающих поворотов»: «...от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества мы перешли к политике ликвидации кулачества как класса»; необходимо «сломить кулачество», «ударить по кулачеству... так, чтобы оно не могло больше подняться на ноги...»

15 января 1930 г. была создана специальная комиссия Политбюро под председательством В.М. Молотова. 30 января Политбюро утвердило подготовленный комиссией текст постановления ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». В этих районах предлагалось отменить аренду земли и запретить применение наемного труда, конфисковывать у кулаков средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке сельхозпродукции и семенные запасы.

Конфискация кулацкого имущества должна была производиться уполномоченными райисполкомов с обязательным участием сельсоветов, представителей колхозов, батрацко-бедняцких групп и батрачкомов. Надлежало производить точную опись и оценку имущества с возложением на сельсоветы ответственности за его сохранность. Средства производства и имущество передавались в неделимые фонды колхозов в качестве взноса за бедняков и батраков, за исключением той части, которая шла в погашение долгов кулацких хозяйств государствуй кооперации. Конфискованные жилые постройки передавались на общественные нужды сельсоветов и колхозов. Паи и вклады кулаков в кооперации поступали в фонд коллективизации бедноты и батрачества, а их владельцы исключались из кооперации. При этом «контрреволюционный актив» кулачества -- организаторы террористических актов и антисоветской деятельности -- должен был арестовываться и репрессироваться как политические преступники, а их семьи высылаться в северные и отдаленные районы страны (первая категория). Туда же высылались вместе с семьями крупные кулаки и бывшие полупомещики, активно выступавшие против коллективизации (вторая категория). Остальную, самую многочисленную, часть бывших кулаков предлагалось расселять (после раскулачивания) в пределах района на специально отводимые для них за пределами колхозных массивов земли (третья категория).

Количество хозяйств, ликвидируемых по каждой категории должно было «строго дифференцироваться по районам в зависимости от фактического числа кулацких хозяйств» и не превышать в среднем 3--5% всех крестьянских дворов, хотя на самом деле к осени кулацкие дворы составляли не более 2,5--3%. Были установлены конкретные цифры, «ограничительные контингенты» подлежащих выселению кулацких хозяйств по районам сплошной коллективизации. Основное содержание постановления ЦК и практические меры по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации были оформлены в законодательном порядке в постановлении ЦИК и СНК СССР от 1 февраля и инструкции от 4 февраля 1930 г.

В условиях безудержной гонки коллективизации зимой 1930 г. широко практиковались администрирование и принуждение при организации колхозов. Раскулачивание пре вращалось в средство коллективизации, становилось основным методом ускорения ее темпов. Центральная и местная печать призывала к решительным действиям против кулачества, партийные и советские органы давали местным работникам и организациям указания «всемерно поднимать и разжигать классовую ненависть масс по отношению к кулачеству и другим контрреволюционным элементам, в числе которых оказывались не желающие вступать в колхозы середняки и даже бедняки. Во многих районах число раскулаченных хозяйств достигало 10--15%. В 1930--1931 гг. в ходе кампании по раскулачиванию только в отдаленные рай оны страны было отправлено на спецпоселение 391 026 семей общей численностью 1 803 392 человека. Позднее специальные кампании по раскулачиванию не проводились, но высылка осуществлялась, хотя и в меньших масштабах. Всего по состоянию на 1 января 1950 г. оказались выселенными почти три с половиной миллиона крестьян. Около 50% всех выселенных крестьян переселялись в пределах тех же областей, где они проживали ранее.

Насильственная коллективизация встречала растущее сопротивление широких масс крестьянства. За январь -- март г. состоялось не менее 2200 (почти 800 тыс. человек) крестьянских выступлений, т.е. в 1,7 раза больше, за весь 1929 г. Особенно широкий размах получили антиколхозные выступления на Северном Кавказе, на Средней и Нижней Волге, в Центральной Черноземной области, области, республиках Средней Азии и других

Серьезной проблемой стал также массовый убой скота: уничтожая и продавая скот, кулаки стремились превратиться середняков». Значительная часть середняков также распродавала скот и инвентарь перед вступлением в колхозы, не желая передавать их в общее пользование с теми, кто ничего не имел. Чтобы прекратить убой скота, его стремятся быстрее обобществить. «Против «растранжиривания» кулацкого имущества есть только одно средство -- усилить работу по коллективизации в районах без сплошной коллективизации», -- отмечал Сталин. Но из-за нехватки приспособленных помещений, отсутствия опыта ведения коллективного животноводства падеж скота только усиливается (с 1928 по 1933/34 гг. поголовье крупного рогатого скота уменьшилось почти вдвое: с 60 до 33 млн. голов). Чтобы прекратить общее падение сельскохозяйственного производства, деревню стремятся быстрее поставить под жесткий административный контроль. А для этого еще настойчивее форсируют процесс обобществления: десятками тысяч колхозов командовать легче, чем миллионами индивидуальных крестьянских хозяйств.

Однако молниеносное создание десятков тысяч коллективных хозяйств при отсутствии опыта их ведения, при нехватке подготовленных кадров сельских руководителей, специалистов, техники только усилило дезорганизацию в деревне. А город требовал все больше хлеба, мяса, масла... В хаосе «организационного периода» на селе, когда во многих коллективных хозяйствах процветала уравниловка, когда урожай, минуя амбар того, кто его вырастил, свозили на заготовительный пункт, когда частично изымался семенной хлеб (особенно это характерно для 1930 -- 1932 гг.), крестьянин оказался лишенным материального стимула к труду. В 1931 -- 1932 гг. заготовительные организации платили за 1 ц ржи 4,5--6 руб., за 1 ц пшеницы -- 7,1--8,4 руб., что было в 4--5 раз меньше себестоимости; в государственных же коммерческих магазинах 1 кг ржаного хлеба стоил 2--2,5 руб., пшеничного -- 3,5--4 руб., на рынке -- несколько больше.

Нарастало пассивное сопротивление (невыход на работу, труд «спустя рукава» и т.д.) теперь уже колхозного крестьянства, отказывавшегося работать задаром. В этой ситуации Сталин решил любой ценой сломить сопротивление крестьянства, выполнить план хлебозаготовок. В ряде районов амбары выметают подчистую: забирают семенное зерно, страховые запасы. Зимой 1932/33 г. этот клубок проблем и конфликтов разрешается страшной трагедией -- голодом, охватившим районы Северного Кавказа, Нижней и Средней Волги, Украины, Казахстана и унесшим огромное число еще не подсчитанных жизней. Серьезные исследователи обычно называют цифру в 3--5 млн. человек.

5. Поиск компромисса с крестьянством

Однако сводить только к «разверстке» реальные экономические отношения в колхозной деревне 30-х гг. было бы неверным. После попыток тотального обобществления земли, скота и птицы (1930--1931), имевших разрушительные последствия для аграрного сектора, государство вынуждено было приступить к поиску компромисса с крестьянами.

Эти поиски прошли три этапа. 26 марта 1932 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «О принудительном обобществлении скота», в котором разъяснялось, что «практика принудительного отбора у колхозников коровы и мелкого скота не имеет ничего общего с политикой партии», что «задача партии состоит в том, чтобы у каждого колхозника были своя корова, мелкий скот, птица». Однако осуществлялось это решение медленно и непоследовательно. На местах не спешили возвращать отобранный скот (часто потому, что он уже был сдан на мясозаготовки), многие руководители и специалисты считали это постановление ошибочным. 6 и 10 мая 1932 г. принимаются совместные постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О плане хлебозаготовок из урожая 1932 г. и развертывании колхозной торговли хлебом» и «О плане скотозаготовок и о мясной торговле колхозников и единоличных трудящихся крестьян». В соответствии с ними после выполнения государственного плана хлебозаготовок и образования семенного и других фондов, а также выполнения централизованного плана мясозаготовок разрешалась торговля оставшейся продукцией по складывающимся на рынке ценам. План хлебозаготовок был сокращен в 1932 г. до 1103 млн. пудов против 1367 млн. в 1931 г.; мясозаготовки были уменьшены в 2 раза против ранее намеченного плана (716 тыс. т вместо 1414 тыс.). Отменялись все республиканские и местные налоги и сборы с торговли колхозов и крестьян-единоличников. Доходы колхозов и колхозников от продажи на рынке продукции собственного производства не облагались сельскохозяйственным налогом, а с единоличников взималось не более 30% их доходов от торговли.

Однако даже уменьшенные хлебозаготовительные планы в условиях недорода в ряде важнейших житниц страны оказались невыполненными. В июле 1932 г., в первый месяц нового урожая, заготовки были на 55% ниже уменьшенного плана, утвержденного весной, когда положение с продовольствием было настолько тяжелым, что рабочие покидали строительные объекты. Попытки сочетать реформу с завышенным планом закончились провалом. В этой обстановке Политбюро резко изменило курс, придя к выводу, что единственным способом выхода из кризиса является усиление режима и репрессии.

7 августа 1932 г. был принят написанный Сталиным драконовский закон об охране социалистической собственности, предусматривавший высшую меру наказания -- расстрел за хищение колхозного и кооперативного имущества с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на 10 лет. По данным на февраль 1933 г., в целом по стране по этому закону было осуждено 103 тыс. человек, из них приговорено к высшей мере наказания 6,2%, к 10 годам лишения свободы -- 33%.

В этих условиях государство приступило ко второму этапу реформ. В январе 1933 г. на Пленуме ЦК, посвященному итогам первой пятилетки, Сталин признал необходимым дополнить производственную смычку между городом и деревней товарной через торговлю, «чтобы связь между городом и деревней стала прочной и неразрывной». 19 января 1933 г. принимается новый закон СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об обязательных поставках зерна государству колхозами и единоличными хозяйствами», вскоре дополненный аналогичными законами о поставках подсолнечника, картофеля и продукции животноводства, а через год -- законом «О закупках хлеба потребительской кооперацией» (19 января 1934 г.)1 Согласно данным постановлениям, каждому колхознику единоличному хозяйству не позднее 15 марта вручалось обязательство, в котором точно указывалось, сколько они должны были сдать государству зерна с каждого гектара посевной площади и в какие сроки. Причем обязательная поставка не должна превышать трети валового сбора каждого хозяйства при среднем урожае. Все оставшееся зерно после выполнения обязательной поставки (а для колхозов -- и натуроплаты МТС) отдавалось в полное распоряжение производителей. В то же время подчеркивалось, что «никакое уклонение от обязательств по сдаче зерна в срок не должно быть допущено ни под каким видом». В случае нарушения этих обязательств применялись различного рода санкции, вплоть до взыскания поставок с колхозов «в бесспорном порядке» и привлечения единоличников к уголовной ответственности. Однако эти законы предоставляли известные гарантии земледельцам после выполнения «первой заповеди». Особое значение для крестьян в этой связи имел пункт 17 закона от 19 января 1933 г., гласивший: «Безусловно воспрещается местным органам власти и заготовительным органам допускать встречные планы или налагать на колхозы и единоличные хозяйства обязательства по сдаче зерна, превышающие нормы, установленные настоящим законом. Все излишки хлеба, после выполнения обязательств сдачи государству зерна, остаются в полном распоряжении самих колхозов, колхозников и единоличников».

Ноябрьский 1934 г. Пленум ЦК ВКП(б) принял решение об отмене с января 1935 г. карточной системы по хлебу и некоторым другим продуктам. Однако «заадминистрировав» хлебозакупки, государство должно было найти для крестьянина иной стимул расширения производства. Таким стимулом стало увеличение размеров приусадебных участков колхозников -- третий этап на пути поиска государством компромисса с крестьянством.

Ноябрьский 1934 г. Пленум ЦК ВКП(6) пришел к выводу о необходимости созыва II съезда колхозников-ударников для обсуждения и принятия нового Колхозного устава, в котором предполагалось учесть изменения, происшедшие в деревне за годы коллективизации. Делегаты -- колхозники-ударники передовых колхозов, приехавшие на собравшийся в феврале 1935 г. съезд, -- внесли немало поправок и дополнений в проект нового Примерного устава сельскохозяйственной артели, разработанный комиссией во главе с заведующим Сельхозотделом ЦК ВКП(б) Я.А. Яковлевым. Они были направлены на то, чтобы закрепить в уставе право колхозника на личное подсобное хозяйство (ЛПХ), четко и справедливо определить его размеры (площадь участка, количество скота, наличие построек и т.п.). И это было сделано. В зависимости от региона колхознику разрешено было иметь от 0,25 до 0,5 га, а в отдельных районах -- до 1 га приусадебной земли и от одной до 2--3 коров, неограниченное количество птицы, кроликов и т.д.; в районах кочевого животноводства -- до 20 коров, 100--150 овец, до 10 лошадей, до 8 верблюдов и т.д. Новый Примерный устав закрепил «остаточный принцип» распределения колхозной продукции по трудодням -- после выполнения колхозом обязательных поставок, засыпки семенных, фуражных и страховых фондов, создания фонда государственных закупок и т.д. И тем не менее колхозники получили известную юридическую гарантию от государства (устав, принятый II съездом колхозников, был 17 февраля 1935 г. утвержден СНК СССР и ЦК ВКП(б) на ведение личного подсобного хозяйства, размеры которого четко определялись и закреплялись в уставе.

В валовом производстве животноводческой продукции и овощей ЛПХ колхозников стали играть все большую роль. К концу 1934 г. почти 2/3 колхозных семей страны имели в личном подсобном хозяйстве коров, а в Белоруссии, Западной и Московской областях -- 3/4. В ЛПХ колхозниками было произведено 20,6% валовой продукции животноводства страны. В 1937 г. в общем объеме валовой продукции колхозного сектора удельный вес приусадебных хозяйств составлял: по картофелю и овощам -- 52,1%, по плодовым культурам -- 56,6%, по молоку -- 71,4%, по мясу -- 70,9%, по производству кож -- 70,4%, т.е. к концу второй пятилетки ЛПХ значительно опережали общественное хозяйство колхозов в производстве животноводческой продукции и давали более половины картофеля, овощей и плодов, что шло в основном на личное потребление, но частично и продавалось на рынке (примерно четверть животноводческой продукции, до половины картофеля и овощей). За годы второй пятилетки обороты рыночной колхозной торговли увеличились с 7,5 млрд. руб. до 17,8 млрд., или в 2,4 раза. К 1938 г. по сравнению с 1933 г. рыночные цены снизились на 63,9%, в том числе по хлебной группе -- на 82,8%, по картофелю -- на 79,9%, по овощам на 39,2%, по мясу -- на 29,4%, по молоку -- на 43,1%. Они либо соответствовали ценам государственно-кооперативной торговли, либо были ниже.

Искомый компромисс с крестьянством был на какое-то время найден.

Заключение

индустриализация коллективизация промышленность советский

Каковы результаты форсированного развития 30-х гг.? За первую, вторую и три с половиной года третьей пятилетки было построено и введено в действие 9 тыс. государственных промышленных предприятий: в первую -- 1500, во вторую -- 4500, в третью -- 3000.

По абсолютным объемам промышленного производства СССР в конце 30-х гг. вышел на второе место в мире после США (в 1913 г. -- пятое место). Сократилось отставание от развитых стран по производству промышленной продукции на душу населения: если в 20-е гг. разрыв был в 5--10 раз, то в конце 30-х гг. -- в 1,5--4 раза. Причем, рост тяжелой промышленности осуществлялся невиданными доселе в истории темпами. Так, за 6 лет -- с 1929 по 1935 г. -- СССР сумел поднять выплавку чугуна с 4,3 до 12,5 млн. т. Америке понадобилось для этого 18 лет: с 1881 по 1899 г., довоенной Германии -- 19 лет: с 1888 по 1907 г.

И важнейший результат: было преодолено качественное, стадиальное отставание советской промышленности. В 30-е гг. СССР стал одной из трех-четырех стран, способных производить любой вид промышленной продукции, доступной в данное время человечеству. Беспощадный экзамен устроила советской промышленности Великая Отечественная война. И она его выдержала. Если в первую мировую войну России противостояли от 1 /3 до 1 /2 войск центральных держав, но она не смогла добиться решительного успеха, то во вторую мировую войну против СССР было брошено 2/3--3/4 вооруженных сил Германии и ее сателлитов, однако фашизм был разбит.

Ускоренный рост тяжелой промышленности был достигнут прежде всего за счет аграрного сектора экономики, сопровождался разрушением производительных сил деревни. В период сплошной коллективизации 1929--1932 гг. поголовье крупного рогатого скота сократилось на треть -- на 20 млн. голов, лошадей -- на треть (на 11 млн. голов), свиней -- в 2 раза, овец и коз -- в 2,5 раза. В сталинской стратегии форсированной индустриализации все отрасли народного хозяйства и все сферы общественной жизни подчинялись нуждам промышленного роста... в соответствии с принятым курсом на создание индустриальной экономики вовсе не нужен общий рост сельскохозяйственного производства.

Реализацию этих задач и обеспечила коллективизация. В середине 30-х гг. положение в аграрном секторе стабилизировалось. Главные издержки форсированного развития лежали не в экономической, а в социальной сфере.

Список литературы

1. Барсенков А.С., Вдовин А.И., Карицкий В.А. Русский народ: Историческая судьба в XX в. М., 1993.

2. Боффа Дж. История Советского Союза. Т.2. М., 1994.

3. Бурлацкий М.Ф. Вожди и советники. М., 1990.

4. Верт Н. История Советского Союза. М., 1995.

5. Грациози А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917 - 1933. М., 2001.

6. Ивницкий И.А. Коллективизация и раскулачивание. М., 1996.

7. История России. XX век. М., 2000.

8. Новейшая история Отечества. Т.2. М., 1999.

9. Рогалина Н.Л. Коллективизация: уроки пройденного пути. М., 1989.

10. Российское государство и общество. XX век. М., 1999.

11. Россия, которую мы не знали. 1939 - 1993. Челябинск, 1995.

12. Судьбы российского крестьянства. М., 1995.

Размещено на Allbest.ru