Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Теория пассионарности

Формы этнических контактов

Пассионарность

Уровни пассионарности

Пассионарные толчки

Этногенез

Комплиментарность

Взаимодействие этносов

Споры. За и против

Взгляды Л.Н. Гумилева на кочевой мир и «Евразийство», за и против

Работа над племенем хуннов. За и против

Место пассионарности в историческом синтезе

Список литературы

Словарь

Введение

Споры о том, что движет перетурбациями в человеческих обществах (восстаниями и войнами, захватами и переселениями) стары как мир. С тех пор как мыслители стали стесняться объяснять всё волей божьей, на роль главных "движителей" истории стали предлагаться экономические интересы или социальные факторы, изменения климата или половой инстинкт, и во многих случаях такие объяснения (или их комбинации) работали. Но были и события, когда никакие рациональные объяснения не годились, когда большие дела выглядели результатом лишь воли бузотёров-правителей, или беспричинно взыгравшей энергии "народных масс". (Обычно приводимые примеры - завоевания Александра Македонского, походы викингов или монголов).

Именно природой таких, с виду необъяснимых всплесков активности заинтересовался Гумилёв и дал явлению название - пассионарность и изложил свое понимание исторических процессов в «Пассионамрной теомрии этногенемза» Была опубликована в виде статей в рецензируемых журналах, представлена в виде диссертации на соискание степени доктора географических наук (защищена, но не утверждена), и депонирована в виде рукописи «Этногенез и биосфера Земли». Позднее, издана в виде монографии в издательстве ЛГУ в 1989 году. «Этногенез» - это слово приходится брать в кавычки, как не имеющее ничего общего с принятым в науке омонимом. Поскольку Гумилев подразумевал под ним почему-то не начальный период зарождения и становления этноса - именно как того требует этимология, а весь процесс существования «этносов» (это слово он тоже понимал столь своеобразно, что приходится прибегать к кавычкам) от рождения до смерти. Или, если использовать его терминологию, от «пассионарного толчка» до «фазы обскурации».

Книга Л. Н. Гумилёва «Этногенез и биосфера Земли» (защищенная автором как вторая докторская диссертация и депонированная в ВИНИТИ), в которой он дает систематическое изложение своих представлений об этносе как связующем звене между природой и человеком, уже много лет привлекает к себе пристальное внимание самого широкого читателя. Причина тому -- необычайная постановка проблемы, широта обобщения огромного фактического материала всемирной истории и географии, необычайная эрудиция автора, соединение исторического, географического и биологического взглядов на предмет исследования на базе системного подхода. Многие специалисты по истории культуры, объединяющей филологию, искусствоведение и историю, приветствуют такое расширение научного видения в сторону естествознания, и в частности, в сторону географии. Л. Н. Гумилёву удалось ответить на фундаментальный вопрос: почему возникают и исчезают народы (этносы). Ответом на него явилось учение о пассионарных толчках и процессах этногенеза, вызываемых этими толчками и протекающих в биосфере Земли.

Книга «Этногенез и биосфера Земли» читается захватывающе, как роман с детективным сюжетом, поэтому «ни один (ни один!) серьезный специалист ее не приемлет, но все же она имеет свою (хотя и очень специфическую) публику», ( « Горькие мысли «привередливого рецензента» об учении Л.Н.Гумилёва» Лев Клейн)

Первый выпуск (Звено между природной средой и обществом) -- это интригующая завязка, из которой мы узнаем, что этнос -- это на самом деле не совсем то, что мы о нем думали до сих пор. Это не язык, и не раса, и не общество... Более того, оказывается, что ни одна из известных его характеристик не может быть абсолютной отличительной его чертой. Здесь же мы узнаем, почему не состоятельны взгляды на всемирную историю Арнольда Тойнби и академика Н. И. Конрада. Обезоружив, таким образом читателя, автор во втором выпуске (Пассионарность) предлагает пока в качестве гипотезы идею о пассионарности как таинственном факторе Х -- причине этногенеза, а затем в третьем выпуске с криминалистической точностью проводит доказательство того, что у этносов как и у всего живого на Земле есть возрасты

Финал работы -- драматическая развязка, из которой читатель узнает об этнических антисистемах и об обновляющей этносферу силе -- пассионарных толчках. Книга Л. Н. Гумилёва «Этногенез и биосфера Земли» прошла уже достаточное испытание временем, с ней успели познакомиться многие специалисты из различных отраслей знания и их отзывы в целом положительные. Однако возможности ВИНИТИ оказались явно недостаточными для ознакомления с работой всех заинтересованных исследователей. Наступил тот период в судьбе научного открытия, когда необходимо широкое всестороннее обсуждение идей, выдвигаемых Л. Н. Гумилёвым.

Теория Гумилёва не является общепризнанной, и ряд авторов подвергает её жёсткой критике. Одной из основных претензий к ней является её несоответствие критериям научности эмпирической теории. Некоторые авторы причисляют теорию Гумилева к т. н. «флок-хистори». Как пишет Яков Лурье, проверка историографического построения Гумилева «на материале источников по истории древней Руси обнаруживает, что перед нами -- не попытка обобщить реальный эмпирический материал, а плод предвзятых идей и авторской фантазии» Некоторые аналитики полагают, что Лев Гумилёв несёт ответственность за придание доктрине ореола научности. А Шнирельман Виктор Александрович и Яснов Александр Львович обвиниле в антисиметизме - читаем: «Представим себе, что в трамвай входят русский, немец, татарин и грузин, все принадлежащие к европейской расе, одинаково одетые, пообедавшие в одной столовой и с одной и той же газетой под мышкой. Для всех очевидно, что они не идентичны, даже за вычетом индивидуальных особенностей... По нашему мнению, любое изменение ситуации вызовет у этих людей разную реакцию... Допустим, в трамвае появляется молодой человек, который начинает некорректно вести себя по отношению к даме... Грузин, скорее всего, схватит обидчика за грудки и попытается выбросить из трамвая. Немец брезгливо сморщится и начнет звать милицию. Русский скажет несколько сакраментальных слов, а татарин предпочтет уклониться от участия в конфликте» (Этногенез и биосфера Земли» с. 86 )

«И действительно, произведения Л.Н. Гумилева претендуют на то, чтобы стать знаменем для политических группировок шовинистического толка, вроде «Памяти» - Лев Клейн

Теория пассионарности

Этнические системы

Этнические системы являются одновременно:

· биологически обусловленными сообществами (подобно львиным), но «Ни в коем случае нельзя ставить знак равенства между этносом и популяцией, которая (среди животных) может рассматриваться как аналог этноса», (Гумилев Л.Н. «Этногенез и биосфера Земли»);

· формой приспособления людей к ланлшафту;

· взаимно комплементарными группами людей, осознающих своё единство и противопоставляющих себя другим этническим системам;

· группами людей со сходным стереотипом поведения;

· группами людей, имеющих общее происхождение и синхроннуюисторию;

· устойчивыми к эволюциям системы;

· иерархичными структурами.

Этнические системы, в общем случае, не являются следующими единствами:

· язык,

· религия,

· культура,

· право,

хотя и могут ими быть.

Различаются следующие виды этнических систем, в порядке снижения уровня этнической иерархии:суперэтнос, субэтнос, конвиксия и консорция. Этническая система является результатом эволюции этнической единицы более низкого порядка или деградацией системы более высокого; она содержится в системе более высокого уровня и включает в себя системы более низкого.

Суперэтнос:

Самая крупная этническая система. Состоит из этноса. Общий для всего суперэтноса стереотип поведения является мироощущением его членов и определяет их отношения к фундаментальным вопросам жизни. Примеры: российский, европейский, римский, мусульманский суперэтносы.

Субэтнос

Этническая система более низкого порядка, обычно в обиходе называемая «народ». Члены этноса объединены общим стереотипом поведения, имеющим определённую связь с ландшафтом (месторазвитие этноса), и, как правило, включающим религию, язык, политическое и экономическое устройство. Этот стереотип поведения обычно называется менталитет. Пример: русские - субэтнос.

Конвиксия и консорции

Части этносов, обычно жёстко привязанные к определённому ландшафту и связанные общим бытои или судьбой. Примеры: поморы, старообрядцы, казаки. « Рождению любой этнической традиции и сопряженного с ней социального института предшествует зародыш - объединение некоторого числа людей, симпатичных друг другу. Начав действовать, они вступают в исторический процесс, сцементированные избранной ими целью и исторической судьбой. Во что бы ни вылилась их судьба, она - "условие, без которого нельзя". Такая группа может стать пиратской бандой флибустьеров, религиозной сектой мормонов, орденом тамплиеров, буддийской общиной монахов, школой импрессионистов и т.п., но то общее, что здесь можно вынести за скобки, - это подсознательное взаимовлечение, пусть даже для того, чтобы вести споры друг с другом. Поэтому такие "зародышевые" объединения выше мы назвали консорциями. Не каждая из них выживает; большинство при жизни основателей рассыпается, но те, которым удается уцелеть, входят в историю общества и немедленно обрастают социальными формами, часто создавая традицию. Те немногие, чья судьба не обрывается ударами извне, доживают до естественной утраты повышенной активности, но сохраняют инерцию тяги друг к другу, выражающуюся в общих привычках, мироощущении, вкусах и т.п. Эту фазу комплиментарного объединения мы назвали конвиксией. Она уже не имеет силы воздействия на окружение и подлежит компетенции не социологии, а этнографии. поскольку эту группу объединяет быт. В благоприятных условиях конвиксии устойчивы, но сопротивляемость среде у них стремится к нулю, и они рассыпаются среди окружающих консорций.» (Гумилев Л. Н. «Энтогенез и биосферва земли»)

Этнические системы более высокого порядка обычно существуют дольше, чем системы более низкого. В частности, консорция может не пережить своих основателей, но «комплиментарноссть на уровне суперэтноса может быть только умозрительной. Обычно она выражается в высокомерии, когда всех чужих и не похожих на себя людей называют "дикарями"». ( Гумилев Л. Н. «Этногенез и биосфера Земли»)

Формы этнических контактов

Химера

этническая форма и продукт контакта несовместимых (имеющих отрицательную комплиментарность) этносов, принадлежащих к различным суперэтническим системам. В её среде расцветают антисистемные идеологии. Например: Хазарский кагонат, Булгарское царство.

Ксения

сочетание, при котором один этнос -- «гость», вкрапление в теле другого, -- живёт изолированно, не нарушая этнической системы «хозяина». Например, в Российской империи -- колонии поволжских немцев, присутствие ксений безвредно для вмещающего этноса

Симбиоз

сочетание этносов, при котором каждый занимает свою экологическую нишу, свой ландшафт, полностью сохраняя свое национальное своеобразие. При симбиозе этносы взаимодействуют и обогащают друг друга. Он -- оптимальная форма контакта, повышающая жизненные возможности каждого из народов

Антисистема

системная целостность людей с негативным мироощущением, которое представляет собой специфическое отношение к материальному миру, выражающееся в стремлении к упрощению систем, то есть к уменьшению плотности системных связей.

Пассионарность

Пассионарность -- избыток биохимической энергии живого вещества, порождающий жертвенность, часто ради иллюзорных целей. Пассионарность -- это непреодолимое внутреннее стремление к деятельности, направленное на осуществление каких-либо целей. Цель эта представляется пассионарной особе ценнее даже собственной жизни, а тем более жизни, счастья современников и соплеменников. Она не имеет отношения к этике, одинаково легко порождает подвиги и преступления, творчество и разрушение, благо и зло, исключая только равнодушие; она не делает человека героем, ведущим толпу, ибо большинство пассионариев находятся в составе толпы, определяя её потентность в ту или иную эпоху развития этноса.

Понимание пассионарности у Л. Н. Гумилёва несколько различается в разных работах. «Условиться о значении любого термина легко, но это мало дает, разве лишь исходную позицию для исследования» (Л.Н. Гумиле «Этнос и биосфера Земли» с. 25, сн. 1). По сути, это социально-историческое явление, характеризующееся появлением в ограниченном ареале большого числа людей со специфической активностью (пассионариев). Мера пассионарности -- удельный вес этих пассионариев в социуме. Часто под пассионамрностью понимают наследственную характеристику, определяющую способность индивида (и группы индивидов) к сверхусилиям, сверхнапряжению. Сам основоположник пассионарной теории этногенеза приводил примеры, но о природе и сущности пассионарности не говорил. Гумилёв лишь указал, что пассионарность индивида по сути является психологической переменной и зависит, вероятно, от мутаций, вызываемых космическим излучением «Каков характер этого излучения? Здесь мы можем строить только гипотезы. Их две. Первая - о возможной связи пассионарных толчков с многолетней вариацией солнечной активности, обнаруженной Д. Эдди. Вторая гипотеза - о возможной связи со вспышками сверхновых» (Л. Н. Гумилёв «Конец и вновь начало»). В современных исследованиях личностные проявления пассионарного поведения получили название вигоросность.

Пассионарность обладает важным свойством: она заразительна. Это значит, что гармоничные и импульсивные люди, оказавшись в непосредственной близости от пассионариев, начинают вести себя так, как если бы они были пассионарны. Но как только достаточное расстояние отделяет их от пассионариев, они вновь обретают свое традиционное природное поведение. Это обстоятельство применяется чаще всего военными, так как два-три пассионария могут поднять боевой дух целой роты. Нередко те же военные формируют из пассионариев элитные ударные части. Здесь суть не в том, что пассионарий руководит воинской частью, а в том, что благодаря наличию среди солдат нескольких пассионарных, но более ничем не примечательных особей сама часть приобретает порыв, что подчас выручает даже бездарного полководца. Такое явление было названо пассионарной индукцией.

Главное в явлении пассионарной индукции состоит в следующем. Любой процесс этногенеза начинается героическими, а иногда и жертвенными поступками небольших групп людей (которые названы консорциями), к которым присоединяются окружающие их массы, причем вполне искренне. Конечно, тот или иной человек может быть настроен скептически или просто эгоистичен, но после того, как он вошел в возникающую на его глазах систему, его настроенность большого значения

Уровни пассионарности

Базовая классификация:

Пассионарность выше нормы («пассионарность» в узком смысле) проявляется в поведении как предприимчивость, готовность нести жертвы ради идеалов, желание и способность изменять землю, в частности, свой ландшафт. Высокая пассионарность есть рецессивный генный признак.

Пассионарность на уровне нормы (гармоничность) означает, что её носитель будет пребывать в равновесии с окружающей средой.

Пассионарность ниже нормы (субпассионарность) означает склонность к лени, пассивности паразитизму и предательству.

Подробная классификация:

Л. Н. Гумилёвым была предложена и более тонкая классификация по признакупассионарности, включающую девять её уровней.

Высший -- шестой, жертвенный, человек без колебаний готов жертвовать собственной жизнью. Примерами таких личностей являются Ян Гус, Жанна ДАрк, Протопоп Аввакум, Александр Македонский, Аятолла Хомейни, Сусанин.

Несколько ниже лежит пятый уровень -- стремление к идеалу победы -- человек вполне готов рискнуть жизнью ради достижения полного превосходства, но идти на верную смерть неспособен. ЭтоПатриарх Никон, Иосиф Сталин и др.

То же самое, но в меньшем масштабе, проявляется на четвёртом уровне -- стремление к идеалу успеха. Примеры -- Леонардо да Винчи, А. С. Грибоедов, Витте Сергей Юльевич. Это уровни перегрева, акматической фазы (четвёртый уровень -- переходный).

Ниже идут уровни, наиболее характерные для фазы надлома -- стремление к идеалу знания и красоты, и ниже (то, что Л. Н. Гумилёв называл «пассионарность слабая, но действенная»). Тут за примерами далеко ходить не надо -- это все крупные учёные, художники, писатели, музыканты, и т. д.

Для выхода из фазы надлома характерен второй уровень -- поиск удачи с риском для жизни. Это искатель счастья, ловец фортуны, колониальный солдат, отчаянный путешественник, ещё способный рискнуть жизнью.Со снижением пассионарности на смену им приходят другие -- пассионарии, стремящиеся к благоустройству без риска для жизни.

Ещё ниже стоит обыватель -- тихий человек, полностью приспособленный к окружающему ландшафту. Это нулевой уровень. Количественно он преобладает почти во всех фазах этногенеза (кроме обскурации), но лишь в инерцию и гомеостаз является определяющим в поведении этноса.

При дальнейшем снижении пассионарности приходят люди с отрицательными её значениями -- субпассионарии. Они бывают двух уровней: ?1-го и ?2-го. Если первые ещё способны на какие-то действия, приспособление к ландшафту, то вторые не могут даже этого. Постепенно с их взаимоистреблением и давлением внешних причин либо происходит гибель этноса, либо берут своё гармоничники.

Л. Н. Гумилёв неоднократно обращал внимание на то, что пассионарность никак не корреляционирует со способностями личности, силой воли и т. д. Может быть умный обыватель и довольно глупый «учёный», волевой субпассионарий и безвольный «жертвенник», равно, как и наоборот; это всё не исключает и не предполагает друг друга. Также пассионарность не определяет такой важной части психотипа, как темперамента: она лишь, по-видимому, создаёт норму реакции для этого признака, а конкретное проявление определяется внешними условиями.

Пассионарные толчки

Время от времени происходят массовые мутации, повышающие уровень пассионарности (пассионарные толчки). Они продолжаются не дольше нескольких лет, затрагивают узкую (до 200 км) территорию, расположенную вдоль геодезической линии и тянущуюся несколько тысяч километров. Особенности их протекания указывают на их обусловленность космическими процессами. Мутационная природа пассионарного толчка явственно следует из того, что пассионарные популяции появляются на поверхности Земли не произвольно, а одновременно в отдаленных друг от друга местах, которые располагаются в каждом таком эксцессе на территории, имеющей контуры протяженной узкой полоски и геометрию геодезической линии, или натянутой нитки на глобусе, лежащей в плоскости, проходящей через центр Земли. Это говорит, в свою очередь, о том, что центрально-симметричные поля Земли определяют геометрию пассионарного толчка. Таким полем, скорее всего, может быть электромагнитное поле, а, следовательно, причиной мутации должен быть внешний энергетический источник, с излучением которого это поле взаимодействует.

Этногенез

График, изображающий зависимость пассионарности этнической системы от времени её существования. По оси абсцисс отложено время в годах, где исходная точка кривой соответствует моменту пассионарного толчка, послужившего причиной появления этноса. По оси ординат отложено пассионарное напряжение этнической системы в трех шкалах: 1) в качественных характеристиках от уровня P2 (неспособность удовлетворить вожделения) до уровня Р6 (жертвенность); 2) в шкале "количество субэтносов (подсистем этноса) индексы n+1, n+3 и т. д., где n -- число субэтносов в этносе, не затронутом толчком и находящемся в гомеостазе; 3) в шкале «частота событий этнической истории» Данная кривая является обобщением 40 индивидуальных кривых этногенеза, построенных для различных суперэтносов, возникших вследствие различных толчков.

Начальные условия

Началом этногенеза является формирование на определённой территории устойчивой и способной к расширениюпопуляции с отличным от окружающих стереотипом поведения. Для такого события необходимо совпадение следующих условий:

· нахождение территории на линии пассионарного толчка или мощный генетический дрейф пассионарности в место начала этногенеза,

· сочетание двух или более ландшафтов на территории,

· присутствие двух или более этносов на территории.

«можно констатировать, что судьба всех этносов - постепенный переход к этноландшафтному равновесию. Под последним понимается ситуация, при которой этнический коллектив, например племя, входит в биоценоз того или иного региона и прирост населения, ограниченный возможностями биохора, прекращается. В указанном аспекте этносы находят свое место в геобиохимии: стабильное состояние этноса - это тот случай, когда вся энергия, получаемая из природной среды, целиком расходуется на поддержание процессов внутри системы, и выход ее близок к нулю» (Гумилев Л. Н. «Этногенез и биосфера Земли», часть XX. Когда бессмертие ужаснее гибели)

Комплиментарность

Однако может ли быть допущена идея, согласно которой этнос является величиной биологической? Нет, это тоже не решение, так как этнические процессы протекают в условиях мономорфности вида.

И все-таки некоторые биологические особенности человека, видимо, играют определенную роль. Допустим, что этногенез как глобальное явление - всего лишь частный случай общей эволюции, но эта "частность" крайне важна, ибо, ставя проблему первичного возникновения этнической целостности из особей (людей) смешанного происхождения, разного уровня культуры и различных особенностей, мы вправе спросить себя: а что их влечет друг к другу? Очевидно, что принцип сознательного расчета и стремления к выгоде отсутствует, так как первое поколение сталкивается с огромными трудностями - необходимостью сломить устоявшиеся взаимоотношения, чтобы на месте их установить новые, отвечающие их запросам. Это дело всегда рискованное, и зачинателям редко удается воспользоваться плодами победы. Также не подходит принцип социальной близости, так как новый этнос уничтожает институты старого. Следовательно, человеку, чтобы войти в новый этнос в момент становления, нужно полностью отречься от привычного старого. Именно так зарождались: на семи холмах волчье племя квиритов, ставших римлянами; конфессиональные общины ранних христиан и мусульман; дружины викингов, оседавшие в Шотландии, Исландии, Нормандии и Англии, а также отбивавшие их феодалы; монголы в XIII в., да и все, кого мы знаем. Уместнее применить другой принцип - комплиментарность, связанный с подсознательной взаимной симпатией особей. На этом принципе заключаются браки по любви, но нельзя ограничивать комплиментарность сферой секса, которая является лишь вариантом проявления этого принципа. В становлении первичного коллектива, зародыша этноса, главную роль играет неосознанная тяга людей определенного склада друг к другу. Такая тяга есть всегда, но когда она усиливается, то для возникновения этнической традиции создается необходимая предпосылка. А вслед за тем возникают социальные институты.

Взаимодействие этносов

Способы, которыми взаимодействуют этносы, определяются их уровнем пассионарности, комплиментамрностью (отношению друг к другу на уровне эмоций) и размерами. Эти способы включают симбиоз, ксению и химеру.

«Распространение единого типа культуры, например религиозной системы, иногда ведет к слиянию этносов, а иногда ничуть не влияет на самостоятельность этнического развития новообращенных. Равным образом сходство материальной культуры либо сближает народы, либо толкает их к соперничеству, либо не имеет касательства к их взаимоотношениям. То же самое надо сказать о разделении культурных типов. При появлении новой секты или учения его адепты иногда выделяются в особый этнос, а иногда остаются в старом, сохраняя свои убеждения. Нетерпимость характерна не для всех эпох и народов. (Гумилев Л. Н. «Этногенез и биосфера Земли», часть XVIII. Этнос и популяция).

Споры. За и против

У обшепринятой истории и теории этногенеза Гумилева есть расхождения: говоря о взаимодействии человека с природной средой, любой наблюдатель остается верен принципу упрощения. Очевидным кажется, что там, где имеются благоприятные условия, способствующие быстрому росту производительности труда и росту населения, прогресс человеческого общества шел быстрее, а там, ще этого не было, - медленнее. А какие условия считать благоприятными? Климат в Андалусии мягче, чем в Англии и Кастилии, однако Гранада была завоевана кастильцами в 1492 г., а Англия была царицей морей в течение 500 лет. Условия Норвегии за 2 тыс. лет не менялись, но викинги бороздили волны океана только с IX по XII в. до IX в. Норвегия находилась в состоянии застоя, а после, со времен Кальмарской унии, пала жертвой датской оккупации. Почему? Ведь в школе на уроке истории учат, что определяющим признаком оседлости в той или иной местности является «ГП» (географическое положение: климат, наличие воды, пищи, строительного материала).

Гумилев же в своей работе по этногенезу пишет: «Сам по себе ландшафт не порождает новых этносов, потому что они, бывает, не возникают на том или ином, пусть очень удобном, месте целые тысячелетия. Регионы этногенеза все время меняются. Вспышки этногенеза связаны не с культурой и бытом народов, находящихся в развитии или застое, не с их расовым составом, не с уровнем экономики и техники, не с колебаниями климата, меняющими экологию этноса, а с определенными условиями пространства и времени.» «Анализ взаимодействия этноса как самостоятельного явления с ландшафтом показал, что они взаимосвязаны, но ни этнос не является постоянно действующим ландшафтообразующим фактором, ни ландшафт без постороннего воздействия не может быть причиной этногенеза. Соотношение же этнических и социальных закономерностей исключает даже обратную связь, потому что этносфера Земли для социального развития является только фоном, а не фактором».

Только ленивый не подкалывал Гумилева его Х-фактором, природу которого он так и не пояснил: «То тут, то там начинается интересующий нас процесс - значит, его вызывают не те наземные силы, которые уже были учтены нами, а нечто иное, что нам надлежит найти» (Гумилев Л. Н. «этногенез и биосферв Земли»). Но гумелев был не единственным и даже не первым, кто ставил икс фактор во главу угла. Тут прежде всего надо вспомнить работу историка религии и религиозной философии С. С. Хоружего "Иссихазм и история". В ней Хоружий в сущности разработал что-то вроде собственной теории пассионарности на теологической базе. По Хоружему, главной движущей силой исторического процесса является некая "тяга" - иррациональное тяготение человеческих душ к далекой цели, в конечном счете центр притяжения - Бог, историю движет тяготение душ к Богу. Также вспомним самый впечатляющий и грандиозный образец новейшей религиозной философии - "Розу Мира" Даниила Андреева. И Даниил Андреев полагает, что грозные события истории - войны и революции - происходят вследствие того, что люди попадают под действия излучения, исходящего от "уицраоров" - "демонов великодержавной государственности". "Уицраоры излучают в гигантских количествах своеобразную психическую энергию, проникающую в Энроф. Воспринимаемая сферой бессознательного в человеческой психике, она проявляется среди человеческих обществ в виде комплекса национально-государственных чувств. Благоговение перед своим государством (не перед народом или страной, а именно перед государством и его мощью), переживание самого себя как участника грандиозной деятельности великодержавия, культ кесарей или вождей, жгучая ненависть к их врагам, гордость за материальное преуспевание и внешние победы своего государства, национальное самодовольство, кровожадность, завоевательный энтузиазм - все эти чувства, выявляющиеся уже в пределах человеческого сознания, могут расти, распухать, гипертрофироваться лишь благодаря этой уицраоральной энергии" излучаемой невесть откуда [Андреев Д.Л. Роза Мира. М., 1999, стр. 186]. Гегель в качестве важного двигателя истории акцентировал именно "жажду признания", - то, что Гумилёв назвал пассионарностью, просто он ударился в тонкости, и этим "подставился". Досадно читать полемику - вызывается ли пассионарность космическими излучениями: эти догадки без достаточных данных оборачивались против него. По сути, невыясненность природы пассионарности использовалась его оппонентами как доказательство её отсутствия. (это примерно как объявить всемирное тяготение "ненаучной спекуляцией" на том основании, что природа гравитационного поля пока неясна.) Иными словами, за "деревьями" невыясненности деталей исчезал "лес" - само существование необъяснимых иным образом взлётов и падений активности народов.)

Льва Николаевича не однократно упрекали в то, что он сам не определился историк он или геграф (вопрос комиссии при соискани докторской степени по истории), он же себя называл «философом истории», а Крюков М. В. В работе: «Ещё об исторических этапах этнических общностей // Советская этнография. 1986 №3.» писал: «объект его исследования - этносы и рассматривать его надо только как этнолога», что пытались сделать: Козлов В. И, «Пути околоэтнической пассионарности». // Совесткая этнография 1990 №4). Однако представляется более правильным анализировать Гумилёва не как этнолога, а как философа, причём философа космиста. пассионарность гумилев этнический исторический

Были в его работе и нестыковки, например о евреях: «это несносное племя самим своим существованием опровергает гумилевскую концепцию о неразрывной связи этноса с территорией. Оторванный от своей исконной территории и расточенный по миру этот народ давно должен был погибнуть, а он существует везде и достиг известных успехов. Соединенные на прежней родине евреи должны были, если следовать учению Л.Н. Гумилева, наконец-то воспрянуть, добиться наибольших высот и создать истинный очаг, притягательный для всех евреев. Но не туда тянет еврейскую эмиграцию, а высшими достижениями еврейской культуры остаются те, что достигнуты в Одессе и Париже, в Нью-Йорке и Будапеште. Впрочем, народ США тоже никак не укладывается в концепцию Л.Н. Гумилева.», « мы вместе работали в экспедиции проф. М.И. Артамонова на раскопках хазарской крепости Саркел, взятой князем Святославом и превратившейся в славянскую Белую Вежу на Дону. Потом мы оба преподавали в Ленинградском университете, он -- на географическом факультете, я -- на историческом. Могу засвидетельствовать, что в личном общении Лев Николаевич -- очень воспитанный и доброжелательный человек, безусловно не антисемит. Но как читатель я должен признать, что в книгах Л.Н. Гумилева, к сожалению, есть основания для тех критических претензий, которые предъявлены читателем А. Тюриным и поддержаны авторитетнейшим ученым И.М. Дьяконовым. И действительно, произведения Л.Н. Гумилева претендуют на то, чтобы стать знаменем для политических группировок шовинистического толка, вроде «Памяти», так пишет в своей статье для печати « Горькие мысли «привередливого рецензента» об учении Л.Н.Гумилёва» Лев Клейн

Действительно, Л. Н. Гумилёв указывал на «непассионарную» роль евреев, приводя примеры: «Однако характер тюрко-хазарских и иудео-хазарских взаимоотношений был диаметрально противоположен. Тюрки награждали хазарок детьми, которые вырастали хазарами, с повышенной пассионарностью. Евреи же, наоборот, извлекли из хазарского этноса детей … чем обедняли хазарскую этническую систему, а тем самым вели её к упрощению», что и вызвало неоднозначную реакцию его научных оппонентов.

Янов также считает, что Гумилёву не чужды антисемисткие взгляды, поскольку о евреях Гумилёв говорит следующее: «Проникая в чуждую им этническую среду, {они} начинают её деформировать. Не имея возможности вести полноценную жизнь в непривычном для них ландшафте, пришельцы начинают относиться к нему потребительски. Проще говоря -- жить за его счет. Устанавливая свою систему взаимоотношений, они принудительно навязывают её аборигенам и практически превращают их в угнетаемое большинство». Он также утверждает, что «учение Гумилева может стать идеальным фундаментом российской „коричневой“ идеологии».

Откуда у столь милого человека нашлись такие обидные и хлесткие оценки для целого народа? Конечно, это могло бы быть просто отражением объективной истины, то есть того факта, что евреи-де и в самом деле всегда были лживыми, кровавыми и жестокими угнетателями других народов и что это вытекало из их природной зловредности и из их особо эгоистических традиций. Так и судят о них очень пристрастные и не очень образованные идеологи «Памяти». Л.Н. Гумилев не повторяет их аргументы. Он изыскивает другие, которые выглядят более историческими. Но указанные в комментариях авторитетнейшим ученым И. М. Дьяконова непреложные факты элементарно опровергают эти построения. Коль скоро так, то, очевидно, что выводы Л.Н. Гумилева не основаны на фактах, а наложены на них и призваны подладить, подстроить их под некую схему, что они вытекают не из фактов, а из теоретической концепции.

Эта концепция изложена наиболее полно в книге Л.Н. Гумилева «Этнос и биосфера Земли»

В этой книге Л.Н. Гумилеву не хочется тратить силы на работу с источником: «восстановление его истинного смысла -- дело трудное и не всегда выполнимое... Короче, для нашей постановки проблемы источниковедение -- это лучший способ отвлечься настолько, чтобы никогда не вернуться к поставленной задаче -- осмыслению исторического процесса» (с. 159-160). Критики источников в книге и впрямь нет, как нет и тщательно выверенных описаний, полных перечней, историографических обзоров и многого другого. Но ведь без предварительной критики источников и прочих атрибутов научной обработки фактов «осмысление» как раз и превращается в «спекулятивную философию» и «мифотворчество»!

Л.Н. Гумилев дает философское обоснование своему отказу от критики источников. Он ведь чувствует себя естествоиспытателем. Так вот «вместо философского постулата естественники применяют «эмпирическое обобщение», имеющее, согласно В.И. Вернадскому, достоверность, равную наблюдаемому факту» (с. 30). Оставим это уравнение эпохе Вернадского (современная наука не столь уверена в чистоте «эмпирических обобщений»). Но ведь в том-то и отличие истории от естествознания, что факты истории (в частности, и этнической истории) непосредственно не наблюдаемы!

А ведь если подходить строго к теории, то оказывается либо факт не достоверен, либо принцип не годится, также очень много исключений и пояснений после правил, что «млжет быть и наоборот», «ы-то знаем...», «интуиция подсказывает...».Так зачем тогда обобщать факты, строить доказательства, искать истину? Спрашивают ученые и рецензенты. У Л.Н. Гумилева есть какое-то априорное знание, о котором он не оповестил заранее читателя и которое вытаскивает всякий раз, когда оно продиктует ему очередной временный отказ от провозглашенного только что принципа. Но и в привычной истории есть нестыковки, которые и направляют Гумилева на искания истины: «Историческая наука... не в состоянии ответить на вопрос: почему афинянину был ближе его враг -- спартанец, чем мирно торгующий с ним финикиец Она отмечает лишь, что афинянин и спартанец были эллины, то есть единый, хотя и политически раздробленный этнос. А что такое этнос чем связаны его члены? -- история на этот вопрос не отвечает. Значит надо обращаться к природе! («Этногенез и биосфера Земли» с. 288).

Стоит отдать должное Гумилёву и за то, что он один из первых (и немногих) в современной науке высказал идею о разном биологическом "качестве" человеческих обществ. И хотя по своим научным интересам он занимался прежде всего "энергетической" стороной людского поведения ("пассионарностью"), даже в одном этом аспекте просматриваются не-политкорректные выводы о народах "энергичных" и народах "вялых". Но, пожалуй, наиболее зримым подтверждением взглядов Гумилёва являются исследования немецкого социолога Гуннара Хайнсона, на примере нынешних событий и исторических фактов показавшего связь между увеличенным процентом молодых мужчин и агрессивностью общества. Любопытно, что его тоже обвиняют в "зоологичности", и оппоненты у него те же: европейские "левые", духовные братья травивших Гумилёва советских "борцов за счастье человечества".

Копящиеся сведения о биологической предопределённости ("зоологичности") многого в людском поведении - общее, "фоновое" подтверждение правоты гумилёвской интуиции, но появились и конкретные данные. Выделен ген "monoamine oxidase-A", названный "геном риска", или "геном воинственности", и установлены популяции - в частности, новозеландские маори - где процент индивидов с таким геном повышен.

Взгляды Л.Н. Гумилева на кочевой мир и «Евразийство», за и против

Еще одна работа, которая показывает исторические взгляды Гумилева Л. Н. и в которой он применил свою теорию этногенеза - это работа по кочевникам и славянам. На титульном листе «Древних тюрок» стояли следующие слова: «Посвящаю эту книгу нашим братьям - тюркским народам Советского Союза». Гумилев первым возвысил свой голос в защиту самобытности татаро-монгольской истории и культуры, которым ранее неизменно отказывалось в праве на равноценность с историей европейской или китайской. Гумилев первым выступил против европоцентристской «черной легенды» о татаро-монгольском иге, об извечной вражде кочевников Степи с земледельцами Леса.

Именно Льву Николаевичу принадлежит честь переосмысления на основе строгой научной фактологии той роли, которую играли тюркские и монгольские народы в истории России. Он в своих работах доказывает, что не было ненависти, а была система динамичных, крайне сложных отношений при неизменном чувстве симпатии и уважении этнического своеобразия друг друга.

Гумилев считал, что не было у народов Великой Степи патологической жестокости и склонности к разрушению достижений культуры. Он указывает среди положительных качеств кочевников то, что представители Великой степи всегда исповедовали убеждение, что «за удаль в бою не судят, а предателей не прощают».

Л. Н. Гумилев сформировал доказательную концепцию естественного братства русского народа с народами тюркским и монгольским. Все это по настоящее время остается во многом неизвестным и непонятным для европейского сознания. Очевидно, этим и определяется малый и зачастую неверный объем информации не только о кочевых народах - хуннах, тюрках, монголах, но даже и о более известных оседлых народах Азии - Китая, Индии и т.д. До XV-XVI вв. европейцы знали кочевников лишь по их периодическим нашествиям на саму Европу. Поэтому они и воспринимали кочевые народы не иначе как своих врагов. Первым против подобного евроцентристского восприятия истории кочевых народов выступил в своих работах Л. Н. Гумилев. В свое время и академик Н. И. Конрад в своих статьях «Средние века в исторической науке», «О смысле истории», а также в письмах к Дж. Тойнби дал достаточно обоснованный с методологических позиций ответ евроцентризму. Подобные мнения встречаются и среди западных исследователей. Возьмем высказывания американского исследователя Руди Пол Линднера. В своем объемном исследовании «Чем являлось кочевое племя?» он пишет: «Историки недолюбливают кочевников… . Первичные исторические источники подчеркивают эту неприязнь своим всеобщим унизительным отношением: их авторы, являясь оседлыми людьми, также видели кочевников как хищников и описывали их с безопасной дистанции. Почему же мы должны выдвигать эти свидетельства при отсутствии альтернативных источников, охватывающих кочевническую перспективу». И далее: «Почему же конные лучники должны были сохранять архивы? Бумага являлась всегда тяжелой, предотвращала бы мобильность, дальнобойность и быстроту лошадей. Вкратце, странствующая легкость давала военное преимущество кочевникам, но она также вручала их историю в руки их оседлых жертв».

Современная творческая общественность по-разному воспринимает научное наследие этого великого ученого. В представлении некоторых он не был в полном смысле тюркологом-востоковедом. Не владея в достаточной мере средневековыми восточными источниками в оригинале, излагая материал в более произвольной форме, чем это было принято в классической историко-востоковедческой науке, он нередко слышал критику своих коллег - кочевниковедов и востоковедов. В своих работах Л. Н. Гумилев отказался от уже привычного строгого следования данным источников, от скрупулезной текстологической работы над средневековыми рукописями и текстами. Задачу историка он видел в другом: «История требует специальных способностей, охвата явлений, особого видения и интуиции, к чему знание языков не имеет прямого отношения. Работа историка, устанавливающего связь между событиями, начинается там, где кончается работа филолога-востоковеда, задача которого установить наличие самих событий».

В научном наследии Л. Н. Гумилева одно из главных мест занимают исследования по истории тюркского и монгольского миров, по истории в целом кочевничества. Рассматривая проблемы тюркологии, поднятые в работах известных востоковедов Л. Коэна, Н. А. Аристова, Г. Е. Грумм-Гржимайло, В. В. Радлова, В. В. Бартольда, А. Н. Бернштама, А. Н. Кононова, О. Прицака, Л. Н. Гумилев разрабатывал важные методологические подходы в целом к истории кочевничества. В любой работе Гумилева «Хунну», «Хунны в Китае», «Древние тюрки», «Поиски вымышленного царства», «Открытие Хазарии», «Тысячелетие вокруг Каспия» раскрываются «тайны» кочевой государственности. К примеру, если Л. Коэн и Н. А. Аристов видели тюркское общество как «общество личностей и родов», недостаточно оценивая его военную и политическую организацию, В. В. Радлов ведущую роль в образовании кочевого государства отводил «влиянию вождей», а О. Прицак обрисовал общую картину «создания кочевых империй», то в работах Гумилева мы видим аргументированное отрицание предложенных трактовок и новое видение проблемы кочевой государственности. Он был не согласен с ограниченным пониманием образования кочевой империи, выдвинутым в работе Прицака «Как возникла степная империя?». По его мнению, во-первых, степные объединения (т.е. государства) возникали не одним способом, а несколькими, во-вторых, выборность хана встречается реже, чем наследование власти. Далее. Уничтожение знатных родов было проведено только Чингиз-ханом, но оно не характерно для тюрков, уйгуров и хуннов.

Большинство современных евразийцев так или иначе сформировались под влиянием Льва Николаевича Гумилева. Например, М. Д. Каратеев в своей статье «Русь и татары» в целом придерживается положений, выдвинутых Львом Николаевичем, и развивает их. По его мнению, это «… вполне понятно и психологически вполне объяснимо: привыкший к победе, великий русский народ, попав под тяжелую пяту завоевателей, разумеется, не мог испытывать к ним ничего, кроме ненависти, и в те годы кощунством показалась бы всякая попытка дать беспристрастную оценку национального характера татар и особенностей их правления».

Татарин мог быть только «поганым» - диким, коварным, бесчеловечным грабителем и насильником. И подобный образ его, далекий, по мнению М. Д. Каратеева, от истины, сделался традиционным в нашей литературе и в представлениях русских людей.

Что касается татаро-монгольского ига, то он признает его тяжесть, но указывает, что оно привело r единству, вызванному необходимостью общими силами свергнуть это иго.

В последнее время концепция Гумилева и его последователей в том или ином виде проникает даже на страницы учебных пособий. А поскольку большинство учебников представляют собой изложение официальных научных теорий, то можно сделать вывод о распространении в современной России евразийских взглядов на этническую историю кочевников.

Так, это, к примеру, «Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье». Его авторы - Раевский Дмитрий Сергеевич, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института востоковедения РАН; специализируется в области археологии, истории и культуры скифской эпохи, семантики изобразительного искусства Европы в древности, и Петрухин Владимир Яковлевич, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН; специалист в области археологии и этнокультуры истории Востока и Северной Европы в раннее средневековье.

Это учебное пособие - опыт последовательного изложения этнической истории - истории народов (этносов) России в древности и в средневековье. Авторы сосредотачиваются на определяющих для этнической истории Европы событиях: формировании и дифференциации крупных этноязыковых общностей, прежде всего этноевропейских в другие этносы, скифов и других народов древности, тюрков и славян в эпоху раннего средневековья.

Наиболее интересна глава X: «Славяне и кочевники в раннее средневековье: проблема этнокультурного синтеза». Как мы видим, уже само название говорит не о противостоянии, а о взаимодействии славянского и кочевого мира.. Это обусловило сложение общих черт в систем культурных ценностей и даже, как ссылаются авторы Н. С. Трубецкой, писавшего в 1925 году, в «подсознательной философской системе» (что ныне принято называть словом «ментальность»).

Русь оказалась наследницей того социального и этнокультурного механизма, который был «запущен» в период хазарского господства. Опыт взаимодействия с кочевниками позволил восточным славянам пережить монголо-татарское нашествие и ордынское иго. Таким образом, взаимодействие этносов, сформировавшихся в средневековую эпоху, не сводилось к однонаправленному процессу господства и подчинения, конфликта и ассимиляции: спектр этого взаимодействия был шире, и наиболее ценным историческим уроком можно считать взаимный обмен достижениями различных культур.

В последние годы об идее «евразийского союза» пишут и говорят много. Это российские авторы Н. Трубецкой, Н. Дугин, А. Н. Подберезкин, К. Затулин, казахстанский философ А. Нысанбаев, кыргызский писатель Ч. Айтматов, много других. Авторы, в спешке проповедующие идеи «ЕврАзЭС», эффективно используют ошибки и промахи, допущенные либералами на начальной стадии независимости, особенно в экономической и социальной политике, вызывая ностальгию по былому имперскому величию, а также используя настроения антиглобализма, имеющие место в массовом сознании. Другие считают, что «перспективы для интеграции есть, но не созрели условия», поскольку независимые государства далеко не освободились не только от экономической зависимости, но и от множества «родимых пятен» прежней имперской привычки.

Всем известно, что на постсоветском евразийском пространстве только Россия является мощной политической силой способной объединить вокруг себя великую евразийскую степь. Если судить по высказываниям отдельных российских авторов «идеология евразийства» трактуется ими как «идеология державности», как одна из форм воссоединения страны путем создания различных национальных институтов. Это не только настораживает многих, но и приводит к выводу о невозможности в ближайшем будущем создания равноправного многостороннего цивилизованного союза между Россией и ее вчерашними сателлитами (satelle), ныне основными покупателями ее экспортных товаров, энергозависимыми от нее. Таким образом, «евразийство или «ЕврАзЭС» в научном плане совершенно не отработанная тема. Конкретного ответа на этот вопрос мы не находим ни у Николая Трубецкого, Петра Савицкого, Вернадского, ни Льва Гумилева. Только Чингиз-хан подчинил себе все племена евразийских степей и превратил данную степную империю в одно государство с прочной военно-политической организацией. Этот опыт был повторен, но уже в другом качестве при создании СССР. Третьего такого примера история пока еще не знает. В этом мы видим аморфность и неопределенность данного явления с исторической точки зрения.

Работа над племенем хуннов. За и против

Несомненно, что составление подробной и обстоятельной истории Внутренней Азии и Дальнего Востока является актуальной задачей для современной исторической науки. Такая история нужна как для того, чтобы уяснить и уточнить общие закономерности исторического развития, так и для того, чтобы ориентироваться должным образом в современном состоянии стран и народов Азии. А между тем, не только нет самой "истории", но и подготовительных работ к ней явно недостаточно. С этой точки зрения обращает на себя внимание книга Л.Н. Гумилева "Хунну", и дальнейшая дисскуссия рецензентов, опубликованная в "Вестнике древней истории", 1962, No 3. С. 202-210.

Этой дискуссии предшествовали три рецензии, принадлежащие перу трех китаистов: К. Васильев - Л.Н. Гумилев. Хунну (Вестник древней истории, 1961, No 2, с. 120-124); Л.И. Думан, М.В. Воробьев - Хунну. Срединная Азия в древние времена (Народы Азии и Африки, No 3, 1962, с. 196-201).

Упомянутые рецензии, дополняя одна другую, существенно отличаются как по содержанию, так и в своих выводах. К. Васильев отмечал в самом начале своей рецензии, что Л.Н. Гумилев в своем труде использовал не оригинальный текст древнекитайских хроник, а лишь его переводы, дал скорее схематический пересказ накопленных исторических научных материалов, нежели самостоятельное исследование. Автору ставилось в упрек игнорирование статистики хуннского кочевого хозяйства, содержащегося в ханьских летописях, в которых можно видеть внутренние закономерности возвышения и упадка великой степной державы. Отмечалось недостаточно критическое отношение к используемым автором археологическим материалам. Недостатки книги Л.Н. Гумилева, по мнению рецензента, кроются в трех причинах: в незнакомстве с оригиналами используемых источников, в незнакомстве с современной научной литературой на китайском и японском языках и некритическом восприятии ряда устаревших концепций. Вывод-книга Л.Н. Гумилева не вносит ничего принципиально нового в современную историографию древней Центральной Азии.

Л.И. Думан подчеркивал, что на русский и другие европейские языки переведены все важнейшие китайские источники, относившиеся к истории хуннов. Многие важнейшие вопросы истории хуннов - этногенез, общественное устройство на различных этапах политической истории и характер государственного образования, особенности взаимоотношений с оседлыми и кочевыми соседями, причины исчезновения с политической арены в Азии, связь между хуннами и гуннами-до сих пор не получили еще удовлетворительного разрешения. Поэтому появление книги Л.Н. Гумилева, пишет Л.И. Думан, охватывающей всю историю хуннов со времени первоначального складывания этого племени до того момента, когда его имя исчезло со страниц истории Азии, не может не вызывать интереса. Достоинство рецензируемой книги рецензент видит в последовательном изложении всей истории хунну, изменений в их общественном строе, развития их связей не только с китайским, но и с другими народами Восточной и Центральной Азии. События внутренней жизни этого племени, угрожавшего не только существованию многих кочевых народов, но и благополучию такого мощного государства древности, как империя Хань, освещаются Л.Н. Гумилевым на фоне истории китайского и других народов. Автор, по мнению рецензента, правильно отмечает, что история хунну не является придатком истории Китая, что это племя играло самостоятельную историческую роль и было создателем самостоятельной культуры. Л.И. Думан в заслугу автора ставит последовательное изложение скудных сведений о хуннах, разбросанных в различных китайских источниках и переведенных в свое время Н.Я. Бичуриным. Автор дополняет эти сведения археологическими данными и стремится достаточно полно, насколько это позволяют доступные ему источники, осветить всю совокупность проблем истории, социальной, экономической и культурной жизни хуннов.