Смутное время

Размещено на http://www.allbest.ru/

Смутное время

На рубеже XVI и XVII веков Московское государство переживало тяжелый и сложный кризис, морально-политический и социально-экономический. Положение двух основных классов московского населения - служилых и «тяглых» людей - и раньше не было легким; но в конце XVI в. положение центральных областей государства значительно ухудшилось.

С открытием для русской колонизации обширных юго-восточных пространств среднего и нижнего Поволжья сюда устремился из центральных областей государства широкий поток крестьянского населения, стремившегося уйти от государственного и помещичьего «тягла», эта утечка рабочей силы повела к недостатку рабочих рук и к тяжелому экономическому кризису внутри государства. Чем больше уходило людей из центра, тем тяжелее давило государственное и помещичье тягло на оставшихся. Рост поместного землевладения отдавал все большее количество крестьян под власть помещиков, и недостаток рабочих рук вынуждал помещиков увеличивать крестьянские подати и повинности и стремиться всеми способами закрепить за собой наличное крестьянское население своих имений.

Положение холопов «полных» и «кабальных», конечно, всегда было достаточно тяжелым, и в конце XVI в. число кабальных холопов было увеличено указом, который предписывал обращать в кабальные холопы всех тех, прежде вольных слуг и работников, которые прослужили у своих господ более половины года.

Во второй половине XVI в. особые обстоятельства, внешние и внутренние, способствовали кризису и усилению недовольства. Тяжелая Ливонская война (продолжавшаяся 25 лет и кончившаяся полной неудачей) потребовала от населения огромных жертв людьми и материальными средствами. Татарское нашествие и разгром Москвы в 1571 году значительно увеличили жертвы и потери. Опричнина царя Ивана, потрясшая и расшатавшая старый уклад жизни и привычные отношения (особенно в «опричных» областях), усиливала общий разлад и деморализацию; в царствование Грозного «водворилась страшная привычка не уважать жизни, чести, имущества ближнего» (Соловьев).

Пока на Московском престоле сидели государи старой привычной династии, прямые потомки Рюрика и Владимира Святого и строители Московского государства, население в огромном большинстве своем безропотно и беспрекословно подчинялось своим «природным государям». Но когда династия прекратилась и государство оказалось «ничьим», земля растряслась и пришла в брожение.

Высший слой московского населения, боярство, экономически ослабленное и морально приниженное политикой Грозного, начало смуту борьбой за власть в стране ставшей «безгосударной».

По смерти бездетного царя Федора Ивановича (в январе 1598 г.) Москва присягнула на верность его жене, царице Ирине, но Ирина отказалась от престола и постриглась в монахини. Когда Москва вдруг очутилась без царя, естественно, что взоры всех обратились на правителя Бориса Годунова. Его кандидатуру на престол усиленно и настойчиво проводил патриарх Иов, но Борис долго отказывался, уверяя, что ему никогда и на ум не приходило вступить на превысочайший престол Российского царствия. Был создан земский собор из представителей всяких чинов, людей всех городов Московского государства, и собор единодушно избрал на царство Бориса Федоровича, который и воцарился по прошению и по избранию «всего освященного собора, и бояр, и христолюбивого воинства и всенародного множества православных христиан Российского государства».

Историческая роль Бориса чрезвычайно симпатична: судьба страны очутилась в его руках тотчас же по смерти Ивана Грозного, при котором Русь пришла к нравственному и экономическому упадку. После Грозного Московское государство, утомленное бесконечными войнами и страшной неурядицей, нуждалось в умиротворении. Желанным умиротворителем явился именно Борис, и в этом его громадная заслуга. В конце концов, умиротворить русской общество ему не удалось, но на это были свои глубокие причины, и в этом винить Бориса было бы не справедливо. Необходимо отметить лишь то, что умная политика правителя в начале его государственной деятельности сопровождалась успехом. Об этом имеются определенные свидетельства. Во-первых, все иностранцы-современники и наши древние сказители очень согласно говорят, что после смерти Грозного, во время Федора, на Руси настала тишина и сравнительное благополучие. Такая перемена в общественной жизни, очевидно, очень резко бросилась в глаза наблюдателям, и они спешили с одинаковым чувством удовольствия засвидетельствовать эту перемену. Во-вторых, замечая, это «тихое и безмятежное житие», современники не ошибались в том, кто был его виновником. Наступившую тишину они приписывали умелому правлению, которое вызвало к Борису народную симпатию.

Итак, миролюбивое направление и успешность Борисовой политики - факт, утверждаемый современниками; можно найти еще большее подтверждение этому факту, если обратиться хотя бы к простому перечню правительственных мер Бориса. Во внутренней политике Бориса заметен один мотив, одна крайне гуманная черта. Это, выражаясь языком того времени, «защита вдов и сирот», забота «о нищих», широкая благотворительность во время голода и пожаров. В то тяжелое время гуманность и благотворительность были особенно уместны и Борис благотворил щедрой рукой. Во время венчания Бориса на царство особенно заставили говорить о себе его финансовые милости и богатые подарки. Кроме разнообразных льгот, он облегчал и даже освобождал от податей многие местности на три, на пять и более лет. Эта широкая благотворительность, служившая, конечно, лишь паллиативом в народных нуждах, представляла собой только один вид многообразных забот Бориса, направленных к поднятию экономического благосостояния Московского государства.

Другой вид этих забот представляют меры, направленные к оживлению упавшей торговли и промышленности. Для их оживления, для увеличения производительности, Годунов дает торговые льготы иностранцам, привлекает на Русь знающих дело промышленных людей (особенно настоятельно он требует рудознатцев). Он заботится также об устранении косвенных помех к развитию промышленности и безопасности сообщений, об улучшении полицейского порядка, об устранении разного рода административных злоупотреблений. Заботы о последнем были в то время особенно необходимы, потому что произвол в управлении был очень велик: без посулов и взяток ничего нельзя было добиться, совершались постоянные насилия. И все распоряжения Бориса в этом отношении остались безуспешны, как и распоряжения позднейших государей московских в XVII веке. О Борисе, между прочим, сохранились известия, что он заботился даже об урегулировании отношений крестьян с землевладельцами. С 1581 г. на территории страны начинают вводиться заповедные годы, когда крестьянам временно запрещалось переходить от феодала к феодалу в Юрьев день. Эта мера распространялась не только на владельческих крестьян, но и на государственных (черносошных, дворцовых), а также на посадское население. Говорят, будто Годунов старался установить для крестьян определенное число рабочих дней на землевладельца (2 дня в неделю). Это известие вполне согласуется с духом указов Бориса о крестьянстве; эти указы надо понимать как направленные не против свободы крестьян, а против злоупотребления их перевозом.

Таким симпатичным характером отличалась государственная деятельность Годунова. История поставила ему задачей умиротворение взволнованной страны, и он талантливо решал эту задачу. В этом именно и заключается историческое значение личности Бориса как царя - правителя. Решая, однако, свою задачу, он ее не разрешил удовлетворительно, не достиг своей цели; за ним последовал не мир и покой, а смута, но в этом была не его вина. Боярская среда, в которой ему приходилось вращаться, с которой он должен был работать и бороться, общее глубокое потрясение государственного организма, несчастное совпадение исторических случайностей - все слагалось против Бориса и со всем этим сладить было не по силам даже его большому уму. В этой борьбе Борис и был побежден.

Внешняя политика времени Бориса не отличалась какими-либо крупными предприятиями и не всегда была вполне удачна. С Польшей шли долгие переговоры и пререкания по поводу избрания в польские короли царя Федора, а позднее - по поводу взаимных отношений Швеции и Польши (известна их вражда того времени, вызванная династическими обстоятельствами). На западе цель Бориса была вернуть Ливонию путем переговоров; но войной со Швецией ему удалось вернуть лишь те города, какие были потеряны Грозным. Гораздо важнее была политика Бориса по отношению к православному Востоку.

Первым крупным успехом Бориса как правителя стало учреждение в 1589 г. самостоятельной московской патриархии. На Церковном Соборе первым московским патриархом был провозглашен Иов - ревностный сторонник Годунова. Учреждение патриаршества делало русскую церковь юридически независимой от константинопольского патриарха. С этого времени русская церковь стала вполне независимой; Русь стала царством, а Москва сделалась патриаршим городом, и этот последний шаг к патриаршеству был плодом дипломатического умения Бориса Годунова, который в то время руководил всей деятельностью московского правительства и прямо гордился этим успехом.

Но лишь первые два года царствования Бориса были спокойными и благополучными. В 1601 г. начался баснословный голод вследствие большого неурожая, т.к. от постоянных дождей хлеб пророс, а потом сильными морозами его погубило на корню. Первый год неурожая еще кое-как жили впроголодь, старым хлебом, но когда в следующем году посевы погибли в земле, тогда уже настал настоящий голод со всеми его ужасами. Народ питался Бог знает чем: травой, сеном, и даже трупами животных и людей. Многие из богатых людей в это время отпускали «на волю» свою «челядь», чтобы не кормить ее, и это увеличивало толпы голодных и бездомных. Из отпущенных или беглых образовывались шайки разбойников. Чтобы облегчить положение голодавших, Борис объявил даровую раздачу в Москве денег и хлеба, но эта благая по цели мера принесла вред: надеясь на даровое пропитание, в Москву шли толпы народа, даже и такого, который мог бы с грехом пополам прокормиться дома; в Москве царской милости не хватало и много народа умерло. К тому же милостыню давали недобросовестно: те, кто раздавал деньги и хлеб, ухитрялись раздавать своим друзьям и родственникам, а народу приходилось оставаться голодному. Открылись эпидемии, и в одной Москве, говорят, погибло народа более 127 тыс. Царь стал употреблять более действенные меры: он велел скупать хлеб в местах, где его было больше, и развозить в особенно нуждавшиеся местности, в Москве стал давать голодным работу. Однако эти меры успеха не имели. В 1603-1604 гг. вспыхнуло восстание холопов под руководством Хлопка, охватившее все Подмосковье. Однако это восстание было подавлено.

В это время против царя Бориса выступил таинственный и страшный враг: в Польше явился молодой человек, который назвал себя царевичем Дмитрием, сыном Ивана Грозного, и заявил о своем намерении идти на Москву, добывать себе «прародительский престол». Кто был этот самозванец, остается неразрешимой загадкой. Московское правительство утверждало, что он был галичским бояршим сыном Григорием Отрепьевым, который постригся в монахи и был дьяконом в Чудовом монастыре в Москве, но потом бежал в Литву со «злодейским умышлением»; поэтому его в последствии назвали Расстригой.

Все историки более или менее соглашались в том, что в деле появления самозванца активную роль сыграло московское боярство, враждебное к Борису. Многие историки утверждали, что Лжедмитрий был поставлен боярами и об этом знал сам Годунов и прямо в лицо говорил это боярам. В соединении с этими известиями получает цену и указание летописцев на то, что Григорий Отрепьев бывал и жил во дворце у Романовых и Черкасских, а также рассказ о том, что Василий Шуйский, впоследствии не обинуясь говорил, что признали самозванца только для того, чтобы избавиться от Бориса. В том, что самозванец был плодом русской интриги, убеждают и следующие обстоятельства: во-первых, по сказаниям очевидцев, названный Дмитрий был великороссиянин и грамотей, бойко объяснявшийся по-русски, тогда как польская цивилизация ему давалась плохо; во-вторых, иезуиты, которые должны были стоять в центре интриги, если бы она была польской, за Лжедмитрия ухватились бы только тогда, когда он уже был готов, и, как видно из послания папы Павла V к сандомирскому воеводе, даже в католичество его обратили не иезуиты, а французы, и, в-третьих, наконец, польское общество относилось с недоверием к царскому происхождению самозванца, презрительно о нем отзывалось, а к делу его относилось с сомнением.

Тем не менее, некоторые польские паны согласились ему помогать в этом смелом предприятии, и в октябре 1604 г. Лжедмитрий вошел в московские пределы; он издал воззвание к народу, с сообщением, что Бог спас его, царевича, от злодейских умыслов лукавого раба Бориса Годунова, и теперь он призывает русское население принять его как законного наследника русского престола. Названному царевичу помогло то обстоятельство, что когда в Москве его проклинали под именем Гришки Отрепьева, Дмитрий всенародно показывал лицо, называвшее себя Григорием Отрепьевым. Это обстоятельство еще больше уверило народ, что Дмитрий - настоящий царевич.

Началась борьба безвестного, и, казалось бы, бессильного молодого авантюриста с могущественным царем «всея Руси», и в этой борьбе «Расстрига» оказался победителем, - «яко комар льва не дошед порази», по выражению современника. Население Северской украйны переходило на сторону претендента на московский престол, и города один за другим отворяли ему свои ворота. На помощь претенденту, с одной стороны, пришли вместе с поляками днепровские казаки, а с другой, пришли донские казаки, недовольные царем Борисом, который пытался стеснить их свободу и подчинить их власти московских воевод. Царь Борис послал против мятежников большое войско, но в его войске была «шатость», «недоумение», - не идут ли они против законного царя? Войско Лжедмитрия было тем не менее на голову разбито царскими воеводами в битве под Добрыничами 21 января 1605 г. При энергичном преследовании воеводы могли бы захватить самозванца или изгнать его из пределов страны, но они медлили и топтались на месте. В апреле 1605 г. царь Борис умер, и тогда его войско перешло на сторону претендента, а за тем и Москва (в июне 1605 г.) с торжеством приняла своего законного «природного» государя царя Дмитрия Ивановича (Федор Борисович Годунов и его мать были убиты до прихода в Москву Лжедмитрия).

Москвичи мало-помалу знакомились с личностью нового царя. Характер и поведение царя Дмитрия производили различные впечатления - перед москвичами, по воззрениям того времени, был человек образованный, но невоспитанный, или воспитанный, да не по московскому складу. Он не умел держать себя сообразно своему царскому сану, не признавал необходимости того этикета, «чина», какой окружал московских царей; любил молодечествовать, не спал после обеда, а вместо того запросто бродил по Москве. Не умел он держать себя по православному обычаю, не посещал храмов, любил одеваться по-польски, по-польски же одевал свою стражу, водился с поляками и очень их жаловал; от него пахло ненавистным в Москве латинством и Польшей.

Но с польской точки зрения это был невоспитанный человек. Он был необразован, плохо владел польским языком, еще хуже - латинским, писал «in perator» вместо «imperator». Он был очень некрасив: разной длины руки, большая бородавка на лице, некрасивый большой нос, волосы торчком, несимпатичное выражение лица, лишенная талии неизящная фигура - вот какова была его внешность. Брошенный судьбой в Польшу, умный и предприимчивый, без тени расчета в своих поступках, он понахватался в Польше внешней «цивилизации», кое-чему научился, и попав на престол, проявил на нем и любовь к Польше, и к науке, и к широким политическим замыслам вместе со вкусами степного гуляки. В своей сумасбродной, лишенной всяческих традиций голове он питал утопические планы завоевания Турции, готовился к этому завоеванию и искал союзников в Европе. Но в этой странной натуре заметен был некоторый ум. Этот ум проявлялся и во внутренних делах, и во внешней политике. Следя за ходом дел в Боярской думе, самозванец по преданию, удивлял бояр замечательной остротой ума и соображения. Он легко решал те дела, о которых долго думали и спорили бояре. В дипломатических сношениях он проявлял много политического такта. Но скоро он стал возбуждать недовольство своих московских подданных, во-первых, тем, что он не соблюдал старых русских обычаев и обрядов, а во-вторых, тем, что пришедшие с ним поляки держали себя в Москве высокомерно и заносчиво, обижали и оскорбляли москвичей. Недовольство особенно возросло, когда 2 мая 1606 г. к царю приехала из Польши его невеста, Марина Мнишек, и он обвенчался с ней, и короновал ее как царицу, хотя она отказалась перейти в православие. Царь Дмитрий уже не производил прежнего обаяния на народ, хотя против него и не было общего определенного возбуждения.

Лжедмитрий сослужил свою службу, к которой предназначался своими творцами, уже в момент своего воцарения, когда умер последний Годунов - Федор Борисович. С минуты его торжества в нем боярство уже не нуждалось. Он стал как бы орудием, отслужившим свою службу и никому более не нужным, даже лишней обузой, устранить которую было бы желательно, ибо, если ее устранить, путь к престолу будет свободен достойнейшим в царстве. Теперь бояре во главе с князем Василием Шуйским решили, что настало время действовать. Шуйский начал агитацию против Лжедмитрия тотчас после его воцарения, за что был судим собором всех чинов людей и приговорен к смертной казни, но царь его помиловал. Урок этот не пропал даром; весной 1606 г. Василий Иванович Шуйский вместе с Голицыным начал действовать гораздо осторожнее; они успели привлечь на свою сторону войска, стоящие около Москвы; в ночь с 16 на 17 мая отряд был введен в Москву, а там у Шуйского было уже достаточно сочувствующих. Однако заговорщики, зная, что далеко не все в Москве непримиримо настроены против самозванца, сочли нужным обмануть народ и бунт подняли якобы за царя, против поляков, его обижавших. Но дело скоро объяснилось, царь был объявлен самозванцем и убит 17 мая утром. «Истинный царевич», которого еще так недавно трогательно встречали и спасению которого так радовались, сделался «расстригой», «еретиком» и «польским свистуном». Во время этого переворота был свергнут патриарх Игнатий, и было убито от 2000 до 3000 русских и поляков. Московская чернь начинала уже приобретать вкус к подобного рода делам.

После переворота Москва не скоро пришла в себя. И 17 и 18 мая настроение в городе было необычное. Ранним утром 19 мая народ собрался на Красной площади; духовенство и бояре предложили ему избрать патриарха, который бы разослал грамоты для созвания «советных людей» на избрание царя, но в толпе закричали, что нужнее царь и царем должен быть Василий Иванович Шуйский. Такому заявлению из толпы никто не спешил противоречить, и Шуйский был избран царем. Впрочем, трудно сказать «избран»: Шуйский, по выражению современников, просто был «выкинут» своими «доброхотами», и это не прошло в народе незамеченным, хотя правительство Шуйского и хотело представить его избрание делом всей земли.

Василий Шуйский был совершенной противоположностью Лжедмитрия. Трудно найти лицо, в котором бы до такой степени олицетворялись свойства старого русского быта, пропитанного азиатским застоем. В нем отсутствовала предприимчивость, Шуйский боялся всякого нового шага, но в то же время был терпелив и стоек - качества, которыми русские приводили в изумление иностранцев. Он покорно служил власти, пока она была могуча для него, прятался от всякой возможности стать с нею вразрез, но изменял ей, когда видел, что она слаба, и вместе с другими топтал то, перед чем прежде преклонялся. Он был не способен давать почины, избирать путь, вести других за собой. Некоторые из его поступков отличаются коварностью и хитростью, но вместе с тем показывают тяжеловатость и тупость ума. Василий был суеверен, но не боялся лгать именем Бога и употреблять святыню в своих целях. Мелочный, скупой до скряжничества, завистливый и подозрительный, постоянно лживый и постоянно делавший промахи, он менее чем кто-нибудь, способен был приобрести любовь подданных, находясь в сане государя. Поэтому воцарение Шуйского послужило сигналом для всеобщей смуты и борьбы всех против всех.

Земское правительство Трубецкого и Пожарского созвало в Москву выборных из всех городов и из всякого чина людей «для земского совета и для государского избрания». Земский собор, заседавший в январе и феврале 1613 г., был по составу представительства наиболее полный из московских земских соборов; на нем были представлены все классы населения (за исключением холопов и владельческих крестьян). Сравнительно легко договорились о том, чтобы «литовского и шведского короля и их детей и иных никоторых государств иноязычных нехристианской веры Греческого закона на Владимирское и Московское государство не избирать, и Маринки и сына ее на государство не хотеть». Решили избрать кого-нибудь из своих, но тут начались разногласия, споры, козни и смуты, ибо среди «великородных» московских бояр, бывших ранее союзниками или поляков, или Тушинского вора, не находилось достойного и популярного кандидата. После долгих и безрезультатных споров 7 февраля 1613 г. выборные люди согласились на кандидатуре шестнадцатилетнего Михаила Романова, сына томившегося в польском плену митрополита Филарета; но так как они не знали как отнесется к этой кандидатуре вся Земля, то было решено устроить нечто вроде плебисцита, - «послали тайно, верных и богобоязных людей во всяких людех мысли их про государское избрание проведывати, кого хотят государем на Московское государство во всех городех. И во все городех и уездах во всяких людех та же мысль: что быти на Московском Государстве Государем Царем Михаилу Федоровичу Романову, а опроче его… никак никакого на Московское государство не хотети» (избират. грамота). По возвращении посланных Земский собор 21 февраля 1613 г. единодушно избрал и торжественно провозгласил царем Михаила Федоровича Романова. В избирательной грамоте было сказано, что его пожелали на царство «все православные христиане всего Московского государства», а с другой стороны были указаны его родственные связи с прежней царской династией: новый царь - сын двоюродного брата царя Федора Ивановича, Федора Никитича Романова-Юрьева, а царю Федору Ивановичу - племянник…

В 1617 г. между Россией и Швецией был заключен Столбовский мир. Шведы возвращали России Новгородскую землю, но оставляли за собой Балтийское побережье, города Ям, Орешек, Копорье и Корела. Россия выплачивала Швеции большую денежную компенсацию.

Поляки тоже вынуждены были пойти на перемирие, которое было подписано в деревне Деулино в 1618 г. Россия отдавала Польше Смоленскую, Черниговскую и Северскую земли, а королевич Владислав отказывался от всяких притязаний на Московский престол.

Хозяйство страны было разорено. Россия понесла серьезные территориальные потери, но все же отстояла свою независимость.

Литература

1. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. - М., 1991.

2. Орлов А.С. История России. - М., 2003.

3. Орлов А.С. Пособие по истории отечества. - М.: Простор, 2002.

4. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. - М., 1994.

5. Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-ХVII вв. - М.: Памятники исторической мысли, 1995.

6. Платонов С.Ф. Учебник русской истории. - СПб.: Наука, 1997.

7. Пушкарев С.Г. Обзор русской истории. - М., 1991.

8. Скрынников Р.Г. Борис Годунов. М., 1992. (Сер.: История. №3).

кризис смута власть борьба

Размещено на Allbest.ru