Анализ классических теорий и концепций исторического процесса с позиций вероятностно-смыслового подхода

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Анализ классических теорий и концепций исторического процесса с позиций вероятностно-смыслового подхода

Содержание

классическая теория исторический процесс

1. Общая характеристика классических теорий концепций исторического процесса. Формационная, цивилизационная и структуралистская логико-семиотические подгруппы

1.1 Общая характеристика классических теорий и концепций исторического процесса

1.2 Формационная подгруппа. Традиционная советская марксистская концепция истории России

1.3 Цивилизационная подгруппа. Концепция Л.И. Семенниковой

1.4 Структуралистская подгруппа. Социокультурная теория российской истории А.С. Ахиезера

Выводы

2. Позитивистская логико-семиотическая подгруппа. Внесистемные теории и концепции

2.1 Позитивистская подгруппа. Концепция истории России как общества с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта Л.В. Милова

2.2 Внесистемные классические концепции истории России

Выводы

Список использованных источников и литературы

1. Общая характеристика классических теорий концепций исторического процесса. Формационная, цивилизационная и структуралистская логико-семиотические подгруппы

1.1 Общая характеристика классических теорий и концепций исторического процесса

В третьей главе анализируется корреляционно связанное объединение теорий и концепций исторического процесса, соответствующие формату классической парадигмы научного исторического мышления. Напомним, что классическими мы называем теории и концепции исторического процесса, для которых характерен: 1)гносеологический монизм, 2) универсализация методов исторического познания, 3) абсолютизация закономерностей, 4) представление о линейном, монофактороном характере исторического развития.

Они представлены традиционной советской марксистской концепцией истории России, концепцией истории России как цивилизационно неоднородного общества Л.И. Семенниковой, социокультурной теорией истории России А.С. Ахиезера и концепцией истории России как общества с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта Л.В. Милова. Обособленное место (как внесистемные явления) занимают ненаучные теоретические системы: христианская религиозно-историческая теория и эзотерическая концепция В.М. Кандыбы и П.М. Золина. Мы их систематизировали в таблице 2.

Таблица 2 Современные классические теории и концепции российской истории

Методологическ ие фильтры предпочтения	Онтологические фильтры предпочтения
	Классическая парадигма
	Концептуальные модели истории
	Циклическа я	Линеарная	Спиралевид ная	Утопическа я
1	2	3	4	5
Структуралистская и методологическая традиция	Социокультурная теория истории России А.С. Ахиезера
Цивилизационная методологическая традиция	Концепция истории России как цивилизационно-неоднородного общества Л.И. Семенниковой.
Позитивистская методологическая традиция		Концепция истории России как общества с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта Л.В.Милова
Марксистская методологическая традиция			Традиционная советская марксистская концепция истории России
Христианская теология истории				Христианская религиозно-историческая теория
Древневосточные религиозные и эзотерические учения.				Концепция истории России В.М. Кандыбы и П.М. Золина.

1.2 Формационная подгруппа. Традиционная советская марксистская концепция истории России

Традиционная советская марксистская концепция истории России является наиболее проработанной и устоявшейся интерпретацией смысла отечественной истории на сегодняшний день.

У истоков марксистской отечественной историографии стоят П.Л. Струве, М.И. Туган-Барановский, Н.А. Рожков, М.Н. Покровский. Историки школы Покровского заложили основы советской марксистской историографии. Созданная в 20-30-е годы XX века М.Н. Покровским и его научной школой, она вплоть до 1980-х годов являлась официальной, признаваемой единственно верной исторической концепцией.

Эта теоретическая система является именно концепцией, поскольку была создана с помощью одного фильтра предпочтения -учения К. Маркса и Ф. Энгельса. Конкретными операторами здесь выступают: 1) материалистическая диалектика, объясняющая причины исторического развития, его спиралевидный характер; 2) учение о коммунизме, объясняющее смысл истории, направленность исторического процесса и 3) теория социально-экономических формаций, обосновывающая периодизацию истории.

Системообразующим понятием последней является понятие общественно-экономической формации - общества, находящегося на определенной ступени исторического развития; исторически определенный тип общества. В основе каждой общественно-экономической формации лежит определенный способ производства, а производственные отношения образуют ее сущность (базис); вместе с тем она охватывает соответствующую надстройку (социальную, политическую, культурную, идеологическую сферы), тип семьи, быта и др.

История общества, согласно формационной теории, представляет собой процесс развития сменяющих друг друга в результате социальной революции первобытнообщинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической формаций, каждая из которых имеет специфические законы возникновения и развития. В каждой формации действуют также общие законы, связывающие их в единый процесс мировой истории [52, с. 1288].

Эти операторы, в свою очередь, появились в результате

«интеллектуальной интерференции»:

идеалистической диалектики Г. Гегеля и метафизического материализма эпохи Просвещения (материалистическая диалектика);

диалектического метода, теорий английских политэкономов (А. Смита, Д. Рикардо и др.) и концепций французских историков эпохи Реставрации (Гизо, Минье, Тьерри и др.) (теория общественно-экономических формаций);

классического рационализма и древних утопических коммунистических идей (учение о коммунизме). Интерпретация древних коммунистических идей в духе идей Просвещения, немецкой классической философии и английской классической политической экономии получила название «научного коммунизма». Этот двухсловный термин корреляционно связал две вероятностно упорядоченные смысловые структуры: древнюю мифологическую традицию (утопический социализм) и западноевропейский рационализм начала XIX века.

Традиционная советская концепция является, по сути, семантической парафразой марксистской интерпретации всемирной истории, о чем свидетельствует сравнительный анализ синтаксических составов традиционной советской концепции и теории К. Маркса. Он показал их идентичность.

В строгом соответствии с основными положениями теории К. Маркса история России рассматривается как последовательная смена общественно-экономических формаций. При этом акцент делается на освещении классовых отношений, классовой борьбы как движущей силы исторического прогресса и роли народных масс.

Никаких принципиальных отличий российского общества от западноевропейского не признается. Все своеобразие объясняется одним обстоятельством - отсталостью России. Это обстоятельство обусловило превращение России в «слабое звено в цепи империалистических держав», родину мирового социализма.

С позиций вероятностно-смыслового подхода традиционная советская концепция исторического процесса является вероятностно упорядоченной смысловой структурой аксиоматического типа. Это понятие означает, что вероятностный смысл такой структуры проистекает главным образом вероятностного содержания ее системообразующего (щих) понятия (тий) - аксиом.

Так, основным системообразующим компонентом этой концепции является понятие коммунизма: вся история России рассматривается как его предыстория, а его построение - как воплощение сакрального смысла истории. В семантическом отношении понятие коммунизма является расплывчатым. По-разному, например, можно интерпретировать социальную справедливость (то ли это равенство в распределении материальных благ, то ли -- равенство стартовых возможностей). Есть смысловая неопределенность и в понимании природы общественной собственности: с одной стороны, она принадлежит всем (а, следовательно, - и каждому члену общества), но с другой стороны - никому конкретно.

Смысловую неопределенность создает и противоречивость содержательных структур операторов. Так, движущей силой исторического развития, по Марксу и Энгельсу, является борьба антагонистических классов. Но это утверждение верно до времени утверждения коммунистической формации, для которой характерно отсутствие частной собственности, эксплуатации человека человеком и, следовательно, антагонистических классов. Другими словами, историческое развитие человечества при коммунизме как бы останавливается, хотя Маркс и утверждал, что именно при коммунизме начинается подлинная история человечества. В затруднительном положении оказывается и историк, изучающий доклассовые сообщества. Другими словами, эволюционизм Маркса и Энгельса оказался непоследовательным. И в этом отношении они повторили своего учителя - Гегеля, утверждавшего, что вершиной исторического прогресса является прусская монархия.

Ограничен в применении и такой оператор, как теория общественно-экономических формаций. На практике он оказался применим без модификаций только к западноевропейской цивилизации. Сторонники формационного подхода вынуждены признать, что некоторые народы в своем развитии могут миновать отдельные формации. Применительно к странам Востока К. Маркс выдвигал идею азиатского способа производства, но не развил ее.

Применение же такого оператора, как учение о коммунизме придает освещению истории тенденциозный, необъективный характер, что явно принижает научную ценность исследований.

1.3 Цивилизационная подгруппа. Концепция Л.И. Семенниковой

Главным недостатком формационного подхода является жесткий социально-экономический детерминизм, приводивший к принижению роли «надстроечных» факторов, в особенности - роли случайности, роли личности в истории.

Среди них - цивилизационный подход. Он привлекает внимание многих современных отечественных историков тем, что рассматривает историю как многомерный, многовариантный процесс. Кроме того, он в значительной мере учитывает и может включать методики других школ и направлений. Он позволяет сравнивать историю своего народа с историей других народов, что способствует выявлению самоценности общества, его места в мировой истории и культуре [314, с. 23].

Сравнивая цивилизационный подход с формационным, А.И. Фурсов пишет: «Цивилизованность тесно связана с пространством, тогда как формационность - со временем. Цивилизованность - это преимущественно социопространственное, локалистское измерение субъекта. Формационность - социовременное измерение, а следовательно, в нем теоретически заложена (но не гарантирована) возможность развертывания циклического, одноплосткостного («пространственного») времени в универсалистскую линию, стрелу времени. Формационность определяет, задает только общие социосистемные характеристики общества. Цивилизованность же - это более сложное, и в то же время более конкретное историческое качество, в котором записывается конкретный способ фиксации или нефиксации субъекта в системе, конкретная для данного геолокуса форма соотношения субъектности и системности, отношений общества - с природой, индивида - с коллективом. Если формации суть социальные типы, то цивилизации - это скорее социальные индивиды, монады» [343, с. 8].

Цивилизационный подход, обоснованный в трудах Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби и др. [См.: 111; 323; 356] по сути своей является рационалистической ре-интерпретацией древнейшей, уходящей корнями в архаическую мифологию циклической концепции исторического процесса [89, с. 16].

Цель цивилизационных концепций - осмысление культурно-исторического процесса на основе плюралистической исторической модели, основанной на аналогии с органической жизнью.

С позиций вероятностно-смылового подхода эти концепции можно охарактеризовать как вероятностно упорядоченные смысловые структуры аксиоматического типа, так как их системообразующее понятие - «цивилизация» - обладает большой смысловой расплывчатостью.

Определений цивилизации не меньше, чем определений культуры. Но все они, так или иначе, связаны с понятием менталъности {менталитета) - понятия, также имеющего множество интерпретаций. Ориентировочное определение этим понятиям дала Л.И. Семенникова. По ее мнению под менталъностъю обычно подразумеваются особенности общественного сознания, формирующие социальное поведение общества, групп, индивидов. Сообщество людей, имеющих сходную ментальность, общие основополагающие духовные ценности и идеалы, а также устойчивые черты в социально-политической организации, экономике и культуре, называется цивилизацией [314, с. 26].

Анализируя содержание цивилизационных концепций, О.И. Горяинова подчеркивает, что их сторонники полагают: подобно живым организмам, культуры проходят цикл развития от рождения до смерти, если их развитие насильственно не прерывается. Они абсолютно уникальны, замкнуты, их глубинные культурные смыслы недоступны друг другу. Историческая необходимость проявляется лишь как неизбежность прохождения этапов жизненного цикла отдельных культур, поэтому бессмысленно говорить о единых путях исторического развития, общих его целях и культурных универсалиях. Это пустые понятия, устранив которые можно обнаружить живое многообразие исторической жизни.

Критика сторонников цивилизационных концепций направлена против представления о едином, всеобщем историческом развитии человечества с выделением стадий древней, средневековой и новой (новейшей) истории. Они полагают, что такая схема является неправомерной экстраполяцией европейской истории на всемирную, отражающей не объективные закономерности исторического развития, а лишь угол зрения европейского исследователя. Отказавшись от линейности в трактовке историко-культурного процесса, приверженцы цивилизационной методологии приходят к идее культурной морфологии и картина мира как истории предстает как вечное обновление, становление и угасание культурных форм, совокупность которых и реализует все богатство исторической жизни.

Но, как и всякая теория, цивилизационный подход имеет и свои слабые стороны. Для исследователей, ориентированных на позитивистскую методологию, оказалась неприемлемой методология философии жизни с биологическими аналогиями, интуитивным познанием, мифологизацией исторического процесса. Обстоятельную критику цивилизационного подхода дал выдающийся русский философ и социолог П.А. Сорокин. Он указывал на отсутствие фундаментальных оснований и, следовательно, единого критерия для типологии культур, на смешение культурных систем и социальных групп, ошибочное упрощение модели при выделении только одного жизненного цикла, тогда как развитие культуры может протекать волнообразно; подчеркивал, что трудно выделить критерии зрелости, что нельзя говорить о гибели культуры в смысле полного исчезновения всех ее форм [88, с.524-525].

Наряду с теориями и концепциями, созданными в духе классического цивилизационного подхода [65, с.89-155; 315, с.156-165 218], в последнее десятилетие появляются концепции, созданные на основе интерпретации теории цивилизации в духе идей П.А. Сорокина и других классиков позитивизма. Наиболее характерной подобной теоретической конструкцией является концепция Л.И. Семенниковой [311-314].

С точки зрения вероятностно-смыслового подхода концепция Л.И. Семенниковой представляет собой вероятностно упорядоченную смысловую структуру, созданную с помощью методы одновременного применения операторов. Созданный на основе «интеллектуальной интерференции» смыслового содержания теории цивилизации и теории В.О. Ключевского новый оператор - понятие цивилизационно неоднородного общества - позволил разработать оригинальную концепцию российской истории. Идея сосуществования в российском обществе двух разнородных культурных укладов («почвенного» и «западного») принадлежит В.О. Ключевскому. Л.И. Семенникова развила эту идею. Во-первых, уклады она стала трактовать более широко - как цивилизационные. Во-вторых, она расширила сферу применения этого вновь созданного понятия: если Ключевский начало культурной неоднородности российского общества относит к петровской эпохе, то Семенникова - к эпохе упадка Киевского раннефеодального государства.

Амбивалентные отношения между этими укладами были важнейшей причиной, обусловившей сложный, противоречивый и драматический характер российской истории. Победа Октябрьской революции 1917 г. рассматривается Л.И. Семенниковой как торжество «почвенного» уклада.

Логика исторического развития вынудила, однако, правящий класс Советской России возродить западный цивилизационный уклад. Возникшие на этой почве социокультурные противоречия в начале 90-х годов XX в. привели к краху Советского Союза.

Анализ концепции Л.И. Семенниковой позволяет прийти к выводу о том, что в применении методов реинтерпретации смысла истории существуют варианты - конкретные приемы нового смыслообразования. Один из них - прием расширения смысла, когда системообразующему понятию придается более широкое смысловое содержание.

Слабым местом классического цивилизационного подхода является большая смысловая расплывчатость смыслообразующего фактора цивилизации (своеобразие культуры, менталитет) и объяснение динамики цивилизационного процесса.

Отсюда - поиск других альтернатив формационному подходу. Так, в начале 90-х годов популярность приобрела социокультурная теория российской теории А.С. Ахиезера [25].

1.4 Структуралистская подгруппа. Социокультурная теория российской истории А.С. Ахиезера

Теоретическая система А.С. Ахиезера с позиций вероятностно-смыслового подхода является теорией, т.к. была создана при помощи метода последовательного применения системы фильтров предпочтений.

Первый фильтр предпочтения - классическая русская философия (учение Н.А. Бердяева и др.). В свете этих философских воззрений главным фактором социального развития является культура. "Несущей же конструкцией" культуры, по А.С. Ахиезеру, является нравственность. Конкретным оператором здесь выступает социокультурный анализ. Но если представителями русской классической философии он осуществляется в религиозной форме, то А.С. Ахиезером - в рационалистической.

В процессе осуществления социокультурного анализа А.С. Ахиезером используется второй фильтр предпочтения - культурологический структурализм К. Леви-Стросса. Конкретным оператором здесь выступает принцип дуальной оппозиции. По принципу дуальной оппозиции выстроено логико-семантическое содержание теории.

Так, исторический процесс по А.С. Ахиезеру существует в форме дуальной оппозиции воспроизводственной деятельности и социальной энтропии . Употребление этого термина «энтропия» красноречиво. Оно свидетельствует о наличии еще одного, третьего фильтра предпочтения - термодинамики. Тут, безусловно, сказывается влияние воззрений Л.Н. Гумилева, впервые употребившего термин «энергия» применительно к социуму. Но если у Гумилева речь идет о пассинарной энергии (см. п. 5.1.), то у Ахиезера - о социальной энергии, и, соответственно, о социальной энтропии. Применение термодинамики как фильтра предпочтения означает, что общество рассматривается А.С. Ахиезером как закрытая система, т.к. законы термодинамики распространяются именно на закрытые системы. Представления об обществе как закрытой системе являются третьим конкретным оператором.

Семантика теории состоит в следующем. Воспроизводственная деятельность по Ахиезеру имеет два аспекта - социальные отношения и культуру, между которыми возникают социокультурные противоречия. Они появляются в результате существования энтропийных процессов и выражаются в конфликтах между исторически сложившимися программами и инновациями. Любое сообщество должно, чтобы существовать, воспроизводить себя, свою воспроизводственную культуру, свои социальные отношения, обеспечивать их единство и взаимопроникновение, снимая возникающие социокультурные противоречия [25, с.55]. В этом состоит социокультурный закон, сформулированный А. Ахиезером [25,с.58].

Нравственность - «несущая конструкция культуры» - также существует в форме дуальной оппозиции - оппозиции положительных и отрицательных нравственных идеалов. Принцип подобного членения носит всеобщий характер. Развитие культуры включает умножение этих оппозиций. Между полюсами этой дуальной оппозиции возникает конструктивная напряженность, нацеливающая субъекта (индивида, группы, общества) на воплощение, воспроизводство некоторого культурного идеала, отождествляемого с одним полюсом и противопоставляемого другому.

Решающую роль в процессе снятия конструктивной напряженности играет рефлексия. Рефлексия же может осуществляться либо в форме инверсии, либо в форме противостоящей ей медиации . Конструктивная напряженность в форме инверсии нацеливает личность на воспроизводство ранее сложившихся идеалов как в культуре, так и в социальных отношениях, а в форме медиации - на получение нового результата. В дуальной оппозиции "старое-новое" первое является ценностью в инверсии, а второе - в медиации. Это различие, по А.С. Ахиезеру, является фундаментальным для понимания внутренних механизмов жизни общества.

Медиация как способность постоянного воспроизводства нового содержания - кумулятивный процесс. В аккумуляции медиации и превращении ее в господствующую форму логики и социальных изменений и состоит, по Ахиезеру, суть исторического прогресса.

Импульс инверсии и медиации задается ростом постоянных реальных и потенциальных опасностей, угроз существованию общества, воспроизводственному процессу.

Главная особенность российского общества, по Ахиезеру, заключается в социокультурном расколе - крайнем выражении социокультурного противоречия. Он выражается в отсутствии единого нравственного основания культуры, когда естественно-историческая дифференциация общества не была компенсирована возникновением интегративных механизмов. Этот раскол возник с созданием российской государственности и принятием христианства.

За многие века он не только не исчез, но и углубился. А.С. Ахиезер связывает это с природно-географической средой. Наличие огромных неосвоенных пространств ориентировало россиян не столько на обустройство обжитых мест, сколько на освоение новых территорий. Это, в свою очередь, способствовало консервации традиционного образа их хозяйственной деятельности и разобщенности населения. Интегративных усилий государства оказалось недостаточно, а создать густую сеть других интеграторов россиянам не удалось.

В результате раскола в российском обществе образовалось два цивилизационных типа - традиционный, где господствует ориентация на сохранение достигнутой эффективности общественного воспроизводства и либеральный, где преобладает постоянное стремление повысить эффективность производства. Их сплав порождает особую «промежуточную» цивилизацию, развитие которой осуществляется в форме модифицированных инверсионных циклов, восстанавливающих вновь то, что было, но полностью, а с элементами новизны.

Идея инверсионно-цикличного развития («маятниковая модель») легла в основу периодизации А. Ахиезером российской истории. Ее детализировал В.В. Чертихин [348, с. 83]. Вслед за А.С. Ахиезером он выделяет три глобальных цикла ее истории, основные этапы каждого цикла.

Первый глобальный цикл принимает такую форму: 1) соборность, начало и крах государственности (Киевская Русь); 2) господство умеренного авторитаризма (от возвышения Москвы до Смутного времени); 3) господство идеала всеобщего согласия (от выхода из Смуты до середины царствования Алексея Михайловича); 4) крайний авторитаризм (от середины царствования Алексея Михайловича до воцарения Екатерины II); поздний идеал всеобщего согласия и либерализма (от воцарения Екатерины II до воцарения Николая I), 6) поздний умеренный авторитаризм (царствование Николая I); 7) соборно-либеральный идеал и новая катастрофа (от воцарения Александра II до 1917 г.

Второй глобальный цикл исторически значительно короче, но также делится на семь этапов: 1) господство соборного идеала (от февраля 1917 г. до начала военного коммунизма); 2) господство раннего умеренного авторитарного идеала (военный коммунизм); 3) ранний идеал всеобщего согласия (НЭП); 4) торжество и падение крайнего авторитаризма (сталинизм); 5) идеал всеобщего согласия («оттепель»); 6) умеренный авторитаризм («застой»); 7) возврат к соборно-либеральному идеалу («перестройка»).

В первом глобальном цикле этнос пережил три общенациональные катастрофы: между первым и вторым этапами - татаро-монгольское нашествие; между вторым и третьим - Смутное время; в конце цикла - революция 1917 г. Во втором глобальном цикле удалось избежать общенациональных катастроф, хотя весь второй цикл, как считает В.В. Чертихин, можно рассматривать как достаточно протяженную во времени общенациональную катастрофу. В данном случае его интересует шаг маятника между полюсами «соборность - авторитарность».

В.В. Чертихин обращает внимание на ритмическую повторяемость этапов внутри глобальных циклов. Каждый цикл начинается и завершается соборным периодом, второй, четвертый и шестой периоды - авторитарность. Четвертые периоды двух пережитых этносом глобальных циклов были периодами крайнего авторитаризма. Ритмичность периодов внутри глобальных циклов позволяет сделать вывод о ее закономерном характере.

С позиций вероятностно-смыслового подхода теория А.С. Ахиезера представляет собой аксиоматическую вероятностно упорядоченную смысловую структуру, вероятностный смысл которой проистекает главным образом из вероятностного содержания ее системообразующих понятий.

Синтаксический анализ позволил выделить два таких понятия. Это - понятие «культура» и понятие «социальные отношения». Они образуют две логико-семиотические подгруппы, корреляционно-связующим звеном между которыми выступает понятие инверсионного цикла («маятника Ахиезера»).

Смысловое содержание этих понятий довольно расплывчато. Так, культура по Ахиезеру - это «организованный опыт всей предшествующей истории, содержащий программы реализации человеческих способностей, возможностей, основу, предпосылку и результаты творчества, рефлексии (самооценки, самоанализа) людей, а значит, и способность критики этих программ» [25, с.55]. Достаточно подставить в этом определении вместо термина «культура» другие термины - например, «экономика», «политика», «идеология» - и мы получим такое же расплывчатое определение экономики, политики или идеологии.

Более точным является определение понятия «социальные отношения». Социальные отношения по А.С. Ахиезеру - это системы коммуникаций, разделения и интеграции форм деятельности, обмена ресурсами, энергией, информацией [25, с.55]. Большую точность этому определению придает контекст. Но вне его это определение не менее расплывчато, чем определение культуры.

Является ли это обстоятельство достоинством или недостатком? Однозначно ответить на него нельзя, т.к. именно расплывчатость системообразующих понятий позволило А.С. Ахиезеру создать свою теорию: смысловая однозначность, строгость определения понятия сужает его конструктивные возможности.

К характерным чертам теории А.С. Ахиезера нужно отнести выраженный социокультурный детерминизм и связанное с этим абстрагирование от воздействия на исторический процесс других факторов - природных, экономического, политического, личностного. Думается, что это является следствием целевой детерминации теории Ахиезера: она создавалась как альтернатива господствовавшей в официальной исторической науке «марксистско-ленинской» концепции с присущей ей экономическим детерминизмом.

Эта альтернативная заданность в формате классической парадигмы научного мышления обусловила ряд существенных недостатков теории А.С. Ахиезера. Так, идея цивилизационной неоднородности российского общества в принципе не нова. Она восходит к трудам В.О. Ключевского [314, с. 152]. Но если Ключевский появление этой неоднородности относил к петровской эпохе, то Ахиезер - к истокам российской цивилизации. И если Ключевскому, придерживавшемуся идеи множественности факторов, определяющих исторический процесс, удалось дать убедительное объяснение цивилизационной неоднородности, то Ахиезеру -стороннику идеи монофакторности - такое объяснение дать не удалось.

Далее. Идея «маятникового» характера исторического процесса не содержит в себе потенциала развития: диалектические по форме дуальные оппозиции не имеют диалектического содержания. В социальной системе, извечно и бесконечно колеблющейся между «вечевым» и «авторитарным» идеалами общественного устройства, не рождается новое качество, даже при учете воздействия достижений других цивилизаций. Весь ее ресурс расходуется на сохранение качества наличного. «Маятник Ахиезера» придает социальной динамике не волнообразный, а замкнуто-циклический характер. В сравнении с "диаматом" такая интерпретация исторического развития - явный шаг назад.

Таким образом, ре-интерпретация А.С. Ахиезером смысла истории не вышла за рамки классической парадигмы научного мышления: произошло еще одно "издание" монофакторности исторического развития и жесткого, на сей раз - социокультурного развития.

Выводы

с позиций вероятностно-смыслового подхода все три проанализированные подгруппы классических теорий и концепций исторического процесса являются вероятностно упорядоченными смысловыми структурами аксиоматического типа.

все они создавались ах авторами как альтернативы ранее монопольно господствовавшей традиционной советской марксистской концепции, но в формате той же парадигмы научного исторического мышления, что и марксистская - классической. Это обстоятельство обусловило ряд существенных недостатков классических теоретических систем: монокаузализм и жесткий детерминизм, большую смысловую расплывчатость системообразующих понятий и малоубедительное объяснение динамики исторического процесса;

3) методами ре-интерпретации смысла истории (нового смыслообразования), применяемыми при их создании, были: метода одинарного применения оператора (традиционная советская концепция), метод одновременного применения системы операторов с использованием приема расширения смысла (концепция Л.И. Семенниковой), и метод последовательного применения системы операторов, (теория А.С. Ахиезера).

2. Позитивистская логико-семиотическая подгруппа. Внесистемные теории и концепции

2.1 Позитивистская подгруппа. Концепция истории России как общества с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта Л.В. Милова

Попытка создать альтернативную марксистской концепцию была предпринята и с позиций другой - позитивистской - методологической традиции. Речь пойдет о концепции Л.В. Милова [211].

С точки зрения вероятностно-смыслового подхода концепция Л.В. Милова вероятностно-смысловая структура, созданная с помощью метода одинарного применения оператора. Таким оператором выступает понятие общества с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта. Такой оператор был создан на основании позитивистской теории В.О. Ключевского. С его помощью была создана своеобразная концепция российской истории. Ее семантический аспект состоит в следующем.

Анализируя механизм воздействия географических условий на социальное развитие, Л.В. Милов пришел к выводу о том, что решающее влияние оказывают обстоятельства - продолжительность цикла сельскохозяйственных работ и естественное плодородие почв. Таким образом, ему удалось уточнить вероятный смысл понятия "географический фактор исторического развития". Этот прием смыслообразования мы назвали приемом конкретизации смысла.

Кратковременность цикла земледельческих работ русских крестьян, усугубленная малоплодородием почв, приводила к необходимости наибольшей концентрации труда в относительно небольшой отрезок времени. Однако индивидуальное крестьянское хозяйство объективно не могло обеспечить выполнение этого условия. Отсюда - низкий объем прибавочного продукта.

Крайняя слабость индивидуального хозяйства компенсировалась громадной ролью крестьянской общины, не позволявшей этому хозяйству выживать в суровых природных условиях.

Задача гармоничного развития общества обусловила необходимость оптимизации объема совокупного прибавочного продукта, тот есть его увеличения как в интересах общества в целом, его государственных структур, так и в интересах господствующего класса этого общества.

Но на путях усиления эксплуатации крестьянства стояла община - «оплот локальной сплоченности и средство крестьянского сопротивления» [211, с. 556].

Необходимость преодоления сопротивления общины вызвала к жизни наиболее жестокие и грубые механизмы изъятия прибавочного продукта в максимально возможном объеме. Отсюда - появление режима крепостничества, сумевшего нейтрализовать общину как основу крестьянского сопротивления. Он стал возможным лишь при развитии одной из наиболее деспотических форм государственной власти - российского самодержавия.

Завершение формирования системы землевладения, тесно связанной с и крепостным правом, приходится на эпоху правления Ивана IV. К первой половине XVII в., по мнению Л.В. Милова, поместья составляли уже около 60% всего частновладельческого фонда земель [211, с.560]. Тем самым были созданы основы жестокого механизма извлечения совокупного прибавочного продукта, политического укрепления системы неограниченной власти царя, формирования дворянства как основы незыблемого государственного единства.

Характерной особенностью российской государственности, по мнению Л.В. Милова, являются ее хозяйственно-экономические функции. Ведь помимо функций изъятия прибавочного продукта и усиления эксплуатации земледельца, государство было вынуждено форсировать и процесс отделения промышленности от земледелия, ибо традиционными чертами средневекового российского общества были «слабое развитие ремесленно-промышленного производства, постоянная нехватка рабочих рук в земледелии и их отсутствие в области потенциального промышленного развития» [211, с.561].

Отсюда - необычайная экономическая активность Русского государства, проявившаяся в строительстве пограничных укрепленных линий, каналов, сухопутных трактов, заводов, фабрик, верфей, портовых сооружений и т. п. Л.В. Милов подчеркивает, что «в условиях России и, в частности, огромных территорий функционирование многих отраслей экономики без важнейшей роли ее государственного сектора, элиминировавшего безжалостные механизмы стоимостных отношений, было невозможно на всем протяжении российской истории» [211, с. 562].

Минимальный объем совокупного прибавочного продукта объективно создавал крайне неблагоприятные условия для формирования российской государственности. Например, в петровскую эпоху господствующий класс составлял не более 6--7% и лишь к реформе 1861 г. достигала едва 12% от населения страны. А ведь основная часть этой группы являлась своего рода несущей конструкцией всей структуры самоорганизации общества и столь незначительная ее численность ярко символизирует крайнюю упрощенность самой российской системы самоорганизации российского общества.

Констатация примитивности структур самоорганизации российского общества позволяет Л.В. Милову характеризовать созданное Петром I государство как «своего рода сожительство целого ряда обществ (и этносов) с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта», основным источником изъятия которого был носитель государственности - русский народ [211, с.563].

Создание Петром I государственного промышленного производства способствовало гигантскому скачку в развитии производительных сил страны. Однако заимствование «западных технологий» таким архаическим социумом, как Россия, вызвало к жизни еще более жестокие формы эксплуатации, чем самые суровые формы феодальной зависимости.

В то же время Л.В. Милов признает, что чисто эволюционное развитие в своеобразных природно-климатических условиях имело своим результатом лишь «слабые ростки так называемых неадекватных форм капитала с присущим им ничтожной возможностью капиталистического накопления и расширения производства" [211, с.564]. Когда же во второй половине XIX в. капитализм в России стал быстро развиваться при активнейшем содействии государства, мелкое производство так и не получило широких масштабов развития; в стране очень рано и весьма стремительно стало развиваться прежде всего крупное промышленное производство и набирать силу процесс его очень ранней монополизации. Л.В. Милов полагает, что природно-географический фактор и в первую очередь необъятное пространство России сыграли в этом далеко не последнюю роль.

Таким образом, развитие государственных структур было обусловлено, по Л.В. Милову, фактором, связанным с проблемами оптимизации объема совокупного прибавочного продукта. Второй ведущий фактор был связан с оборонительно-наступательной функцией государства, в решающей степени обусловленной геополитическим положением России.

Уточняя это положение, Л.В. Милов показал, что крайне экстенсивный характер земледельческого производства и объективная невозможность его интенсификации привели к тому, что основная историческая территория не выдерживала увеличения плотности населения. Отсюда - постоянная необходимость оттока населения на новые территории в поисках более благоприятных для земледелия климатических условий. Объективные условия плотной заселенности Европы открывали для русских лишь путь на Юг, Юго-Восток и Восток Евразийского континента. А вслед за крестьянами эту территорию осваивало государство. Так образовалась Российская империя.

Третий фактор, стимулирующий оборонительно-наступательную функцию Российского государства, связан с необходимостью выхода России к незамерзающим портам. Поэтому борьба за развитие экономики России стала борьбой за выход к Балтийскому и Черному морям.

По мнению Л.В. Милова, под мощным воздействием природно-климатического фактора формировался менталитет русского народа и, прежде всего великорусского крестьянства. Скоротечность рабочего сезона земледельческих работ, требующая почти тяжелой круглосуточной и быстрой физической работы, за многие столетия сформировала русское крестьянство как народ, обладающий не только трудолюбием, но и быстротой в работе, способностью к наивысшему напряжению физических и моральных сил. Вместе с тем господство на большей части территории Российского государства крайне неблагоприятных климатических условий, нередко сводящих на нет результаты тяжелого крестьянского труда, закономерно порождало в сознании русского крестьянина идею всемогущества в его крестьянской жизни Господа Бога [211, с.569-570].

Могучие природно-климатические факторы питали живучесть языческих суеверий и обрядов, причудливому переплетавшихся в менталитете русского крестьянина с христианским вероучением. «Необычайно суровые климатические и природные условия, вечная сверхнапряженная ситуация ожидания хоть мало-мальски приемлемого результата чрезвычайно тяжелого труда, обилие воздействия разного рода факторов на этот результат порождали, на наш взгляд, «языческую самодеятельность», погружая русского крестьянина в бездонный мир суеверий, примет и обрядов» [211, с.570].

Своеобразие подобного менталитета российского крестьянства имело, по мнению Л.В. Милова, немалые политические следствия. Одно из них: максимальная контактность с народами иных конфессий, что имело громадное значение в практике масштабных миграционных подвижек и мирном проникновении на новые территории русского населения. Для Л.В. Милова вполне очевидно и то, что без поддержки государства российская православная церковь не имела бы серьезных перспектив влияния на крестьянство. Между тем именно православие, по его мнению, отвечало духовным потребностям социума с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта, социума с общинной структурой консолидации в противостоянии Природе и внешним врагам.

Все эти моменты, связанные с особыми чертами российской государственности и менталитета российских крестьян, были исторически неизбежны и породили своеобразие и самого российского общества.

Таким образом, исторический процесс в России интерпретируется Л.В. Миловым как процесс самоорганизации общества с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта, обусловленный природно-климатическими условиями.

Анализ синтаксиса концепции Л.В. Милова с позиций вероятностно-смыслового подхода позволяет выделить в нем три послойно расположенных логико-семиотических группы -вероятностно упорядоченных смысловых структур.

Первый, как бы глубинный слой (уровень) составляют понятия, непосредственно связанные с системообразующей категорией "географический фактор": климат, почвы, ландшафт, плотность населения и проч.

Второй слой понятий группируется вокруг понятия "образ жизни". Это: понятия способа хозяйственной деятельности, культуры, менталитета и др. Этот слой связан с первым отношениями непосредственной причинной обусловленности. Понятием, корреляционно связывающим смысловое содержание этих понятий, является понятие способа хозяйственной деятельности. Именно эта логико-семиотическая группа, объединяющая в основном размытые понятия, придает всей концепции Л.В. Милова вероятностный смысловой характер.

Третий слой понятий группируется вокруг понятия "общество с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта". Это: понятия российской государственности, крепостного права, сословного строя и проч. Этот слой связан со вторым отношениями непосредственной причинно-следственной обусловленности через понятие совокупного прибавочного продукта, а с первым - через понятие геополитического положения.

Новое смысловое содержание концепции Л.Семенниковой и теории А.С. Ахиезера создано главным образом с помощью новой терминологии («цивилизационно неоднородное общество», «цивилизационный уклад», «цивилилизационный тип», «социокультурный раскол», «инверсионный цикл» и др. понятия). В отличие от Л.И. Семенниковой или А.С. Ахиезера Л.В. Милов не создает свой особый терминологический аппарат. Он оперирует традиционными понятиями формационного подхода. Но через смысловой контекст он существенно расширяет их семантику. Т.е. здесь мы наблюдаем использование такого приема смыслообразования, как вероятностное расширение смыслового содержания традиционных терминов через новый смысловой контекст.

Все это позволяет охарактеризовать концепцию Л.В. Милова как вероятностно упорядоченную смысловую структуру смешанного - аксиоматическо-контекстного типа.

Концепциями Л.И. Семенниковой, Л.В. Милова и теорией А.С. Ахиезера не исчерпывается перечень классических теорий и концепций исторического процесса: динамический резерв этой совокупности знаково-смысловых структур велик. Вышеназванные смысловые конструкции были выбраны нами как наиболее характерные примеры.

2.2 Внесистемные классические концепции истории России

К ненаучным теориям необходимо, прежде всего, отнести христианскую религиозно-историческую теорию. Эта теория, как и все теории, была построена с помощью системы фильтров предпочтений. Важнейшим из них является христианская картина мира, которая базируется на вере в Бога, в спасительную миссию Иисуса Христа. В свете христианской религиозной доктрины центральным пунктом священной истории человечества является жизнь и смерть Иисуса Христа. Все, что было до этого, предвосхищало, предсказывало данное событие; все, что произойдет после этого, получило в нем свое объяснение [32, с.82].

Второй фильтр предпочтения - христианский образ исторического времени. Время в истолковании классиков христианского богословия (Августина Блаженного и др.) - мера движения. Но оно существует не объективно, а в человеческой душе. Оно является субъективным опытом человека. Само по себе существует лишь настоящее, что же касается прошедшего и будущего, то они существуют только через настоящее - как прошлое настоящее и будущее настоящее: первое - только как память, второе - как предвосхищение, которое также опирается на память [32, с.84].

Третий фильтр предпочтения - христианская теология истории. Конкретными операторами здесь выступают: 1) вытекающая из догмата конечного спасения идея однократности, уникальности каждого события священной истории и линейного характера исторического процесса; 2) идея детерминизма извечного предопределения и 3) идея о всеведении Бога. В свете этих идей история интерпретируется как поток событий, смысл которых раскрывается не через уяснение мотивов исторических деятелей, а через постижения божественного промысла {провидения), кроящегося в самих событиях (в их характере, последовательности). История развертывается в двух планах - смысловом (в сфере небесной) и событийном и состоит из двух родов принципиально различных деяний - человеческих и божественных. Этим и определяется решающее значение идеи божественного промысла [32, с.104-105].

Таким образом, в свете христианской религиозно-исторической теории история предстает как провиденциальный, универсальный, линейный, внутренне расчлененный, эсхатологический процесс.

Предметом изучения религиозной теории является духовная составляющая человека (душа), связь человека с Богом. С точки зрения христианства смысл истории заключается в последовательном движении человечества к Богу, в ходе которого формируется свободная личность, преодолевающая свою зависимость от природы и приходящая к познанию конечной истины, дарованной человеку в откровении. Освобождение человека от первобытных страстей, превращение его в сознательного последователя Бога - основное содержание исторического процесса [190, с.7-8].

В последние годы в нашей стране и за рубежом были опубликованы работы, в которых история России излагается с позиций христианской религиозно-исторической теории [См.: 119].Отличительной чертой излагаемого в них исторического материала является его хронологическая упорядоченность в соответствии с историей Русской православной церкви и оценка исторических событий, исторических деятелей с позиций христианских ценностей.

К ненаучным теоретическим системам следует отнести также многочисленные концепции истории человечества и России, созданные с опорой на знания эзотерического характера.

Например, парапсихолог В.М. Кандыба и историк П.М. Золин [147,148], используя в качестве фильтров предпочтения эзотерическую, древневосточную религиозную литературу («Веды», «Ригведа», «Веста», «Авеста»), и источники сомнительной подлинности (т.н. «Книга Велеса», «Ведическая традиция», «Ведическое учение»), утверждают, что история русского народа начинается с ... 18 миллионов лет назад. По их версии русы -древнейшая раса человечества. От русов произошли многие народы древней и современной эпох. Далее следует подробное, с датами, конкретными именами правителей, изложение «реальной» истории русского народа, не имеющее ничего общего с научными историческими фактами. Причем, в ходе их изложения не приводится ни одной сноски на первоисточник. Скорее всего, имеет место некритический подход к источникам. Все, что там сообщается в форме предания, принимается авторами как неискаженная истина. А в ряде случаев имеет место откровенный вымысел (например, утверждения о том, что Заратуштра, Будда, Христос и Мухаммед были русами).

Такого рода теоретические конструкции - реальный факт и, руководствуясь принципами Ю.М. Лотмана, их нужно описывать как внесистемные объекты.

Выводы

Следует отметить, что концепция Л.В. Милова привлекла наше внимание тем, что в ней доказательно и убедительно обосновывается роль географического фактора в истории России. Как и теория Ахиезера, она была разработана как альтернативная официальной концепции, минимизировавшей воздействие природных условий на историю страны.

Но разработана она была в формате классической парадигмы научного мышления. Отсюда - тот односторонний подход к освещению истории, только с позиций не социально-экономического, а географического детерминизма (еще одна редакция идеи монофакторности). Закономерным же следствием монофакторного истолкования исторического процесса является линеарное представление о характере последнего. Поэтому мы отнесли концепцию Л.В. Милова к числу классических линеарных моделей истории.

Что же касается внесистемных теорий и концепций, то возможно, в отдаленной перспективе наука и эзотерика найдут «точки соприкосновения» и будут созданы некие синтетические теории и концепции исторического процесса. Пока же историческая наука и эзотерика говорят на разных языках и взаимопонимания еще далеко.

Список использованных источников и литературы

Капица СП., Курдюмов СП., Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. - М.: Наука. 1997. - 347 с.

Кареев Н.И. Общий ход всемирной истории. Очерки главнейших исторических эпох. - Тульская обл. пос. Заокский: Изд. - во «Источник жизни». 1993. - 383 с.

Карсавин Л.П. Философия истории. - СПб.: Алтейя. 1993. - 425 с.

Карташев А.В. Собр. Соч. В 2-х томах. Очерки по истории русской церкви. -М: ТЕРРА. 1992. - 569 с;

Категории исторических наук: Сб. статей. - Л.: Наука, Ленинградское отд.-ние, 1988. - 171 с.

Келле В.Ж. , Ковальзон М.Я. Теория и история: Проблемы теории исторического процесса. - М.: Политиздат. 1981. - 288 с.

Кибардина Л.Н. Методология синергетики в подходе к социальным процессам // Омский научный вестник. - 2000. -Март.-С. 28-31.

Киселева М.С. Культурные коды и типы культуры. // Культурология. -М.: «Знание». 1993. - С. 67-77.

Киреева Р.И. Ключевский. // Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 г. Энциклопедия. - М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия». 1994. -Т. 2.-С.595.

Краткий словарь по логике./ Д.П. Горский, А.А. Ивин, А.Л. Никифоров; Под ред. Д.П. Горского. - М.: Просвещение. 1991. -208 с.

Красильщиков В.А. Модернизация и Россия на пороге XXI века// Вопросы философии. - 1993. - №7. - С.40-56.

Князева Е.Н. и Курдюмов СП. Синергетика как новое мировидение: диалог с И. Пригожиным» // Вопросы философии. -1992.-№12.-С. 3-21.

Князева Е.Н. и Курдюмов СП. Синергетика: начала нелинейного мышления // Общественные науки и современность. -1992.-№2.-С38-51.

Князева Е., Туробов А. Единая наука о едином // Новый мир. -2000.-№3.-С. 159-178.

Ковалев Е.М. Гуманитарная география России. - М.: ЛА «Варяг». 1995.-448 с.

Ковалевский М.М. Социологические доктрины Гумпловича, Зиммеля, Дюркгейма.// Ковалевский М.М. Сочинения. В 2-х тт.: Современные социологии. Т.2. - СПб: Алтейя. 1997. - С.93-149.

Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. - М.: Наука. 1987.-439 с.

Ковальченко И.Д. Теоретико-методологические проблемы

исторических исследований. Заметки и размышления о новых подходах // Новая и новейшая история. - 1995. - № 1.

Коллингвуд Р. Дж. Идея истории: Автобиография. - М.: Наука, 1980,-485 с.

Кондратьев Н.Д. Проблемы экономической динамики. - М.: Экономика. 1989. - 525 с.

Копнин П.В. Гноселогические и логические основы науки. - М: Мысль. 1974.-568 с.