Советское общество на рубеже 40-50 гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. Великая Отечественная война: дни великих бедствий

2. Советское общество в послевоенный период

3. Надежды послевоенной общественности

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Как бы горячо и заинтересованно ни обсуждали сегодня проблемы прошлого, мы не в силах повлиять на него. История уже состоялась, состоялась раз и навсегда.

Извлечение правильных уроков из диалектически сложного, противоречивого опыта нашей истории становится важной предпосылкой и необходимым условием современного общественного развития.

Период развития советского общества на рубеже 40-50-х годов представляет для нас огромный интерес. Правы ли те, кто утверждает, что в тяжкие годы сталинщины душа народа омертвела, что он был глух к зову справедливости и доводам разума? Вопросы, касающиеся того периода отечественной истории требуют серьезного, вдумчивого анализа, отрешенного от сиюминутных настроений и желаний подстроиться под злобу дня.

1. Великая Отечественная война: дни великих бедствий

Великая Отечественная война советского народа против германского фашизма, ставшая суровым и жестоким испытанием для нашей страны, сохранилась не только в памяти ее участников. Война во многом определила последующие политическое, экономическое, социальное и культурное развитие общества и оставила на нем глубокие шрамы.

Она наложила отпечаток на сознание народа, сказалась на формировании народного характера. Последствия войны, длившейся четыре года, ощущаются и сейчас, спустя более пяти десятилетий после ее окончания. Не только ветераны снова и снова возвращаются к пережитому. Каждый, кому небезразлична судьба Родины, стремится больше узнать о событиях и людях удаленного во времени, но, несмотря на это, близкого прошлого, понять их. И чем дальше, тем больше нас интересует человек 40-х годов - воин и труженик, его мысли и настроения, его мироощущение, восприятие им действительности тех лет.

Многие годы тема Великой Отечественной войны возникала в средствах массовой информации и пропаганде почти исключительно в связи с юбилеями ее победоносного окончания. И трактовка ее была традиционно юбилейной. Победа, ее всемирно-историческое значение, возросшие в связи с этим международный авторитет и влияние Советского государства заслонили собой трагизм первого периода войны, страдания народа на всем ее протяжении. Вопрос о цене победы, о причинах поражений и непомерности жертв, об ответственности за них никогда четко и определенно не ставился.

Сталин, выступая на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 года признал: “У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-1942 годах, когда наша армия отступала ... “ Однако, как оказалось, признал он это лишь для того, чтобы закрыть вопрос. В отличие от других сталинских высказываний, которые бесчисленно повторялись и комментировались, это признание ошибок как бы забыли.

А между тем боль поражений и утрат никогда не переставала волновать людей. Неудивительно поэтому, что в последние годы, в условиях гласности, на страницы газет и журналов хлынул поток писем, интервью, статей и очерков о войне. Обнаружились так называемые “белые пятна” в ее, казалось бы, досконально изученной и описанной истории. Однако возникли они не сегодня, а существовали изначально из-за замалчивания и сознательной фальсификации наиболее тяжелых и трагических страниц войны.

Касаясь темы моего реферата я должен заметить, что охватить весь спектр духовного настроя общества в пределах одной работы невозможно. Остановлюсь поэтому на том, что оставалось до сих пор в тени, составляя одно из “белых пятен” истории Великой Отечественной войны. Это, прежде всего отношение народа к поражениям 1941-1942 годов и их последствиям.

Советские люди в своем подавляющем большинстве с первых дней войны выражали решимость принять активное участие в борьбе с фашистским агрессором. Центральный Комитет получал сообщения о хорошем моральном состоянии населения. В печати публиковались корреспонденции о митингах, на которых повторялся призыв из Заявления Советского правительства 22 июня 1941 года “еще теснее сплотить ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего правительства, вокруг нашего великого вождя товарища Сталина”. Народ разделял выраженную в обращении правительства уверенность: “Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами”.

Восприятие начала войны разными людьми определялось уровнем их понимания международной обстановки и политики накануне войны, умением или неумением самостоятельно анализировать и оценивать действительность. Настроение благодушия и беспечности вполне уживалось тогда у многих с патриотизмом и чувством долга перед Родиной. “Все разговоры и жаркие споры выявляли моральную готовность выполнить свой долг... Но представить войну в профессиональном, военном, конкретном смысле не могли... в массе своей были охвачены предчувствием: схватки с фашизмом нам, скорее всего не миновать. Но и понимая это, особой тревоги не испытывали... В канун войны мы жили полноценно и радостно, и военные тревоги, как нам казалось были еще далеко”, - вспоминает Б.Н. Еремин, в то время летчик, старший лейтенант в приграничном Одесском военном округе.

Народ воспитывался в духе прочной уверенности, что Красная Армия готова дать отпор любому агрессору. Всего за полтора месяца до войны Сталин заявил: “Красная Армия перестроилась организационно и серьезно перевооружилась”, - и эти слова, единственные из сорокаминутной речи перед выпускниками военных академий, были опубликованы 6 мая 1941 года.

О внезапности, неожиданности нападения гитлеровской Германии в эти первые дни не говорилось. Официальные сообщения уверяли, что все попытки наступления врага не только встречают упорное сопротивление, но и успешно отбиваются с большими для него потерями, что налеты гитлеровской авиации на наши аэродромы встретили решительный отпор, что вклинившийся на нашу территорию противник разбит и отброшен за госграницу. “Правда” писала в передовой статье: “Фашистские захватчики хотели застигнуть советский народ врасплох, нанести ему неожиданный, молниеносный, сокрушительный удар. Они просчитались”.

Только 30 июня до людей в тылу начала доходить страшная правда. Из сообщения за 29 июня они узнали, что советские войска оставили Белосток, Гродно, Брест, Вильнюс, Каунас. Но это была еще не вся правда: ведь к этому времени пали Ровно, Бобруйск, Минск, Даугавпилс...

Из ежедневно публиковавшихся сводок Совинформбюро невозможно было составить четкое представление о масштабах постигшей страну катастрофы, о реальном положении на фронтах. Вчитываясь в них люди пытались понять, что же все-таки происходит. Некоторые анонимно, а кто и не боясь подписаться, обращались в Совинформбюро, в редакции центральных газет, требуя правдивой информации. Недостаток информации способствовал распространению слухов.

Политическая активность трудящихся не формально, а по существу в годы войны неизмеримо выросла. Патриотизм проявлялся не только на поле боя, в труде на помощь фронту, но и в сознательном, заинтересованном отношении к событиям на фронте, в тылу, на международной арене. Газета, радио, доклад, беседа превратились даже для малообразованных слушателей в жизненную потребность. Местные партийные органы повсеместно отмечали это.

Ошеломляющие вести с фронта порождали недоумение. Люди спрашивали, почему при наших людских и материальных ресурсах мы терпим поражения.

Довольно широкое хождение в начале войны имела версия о предательстве командования как причине поражений на фронтах. Распространение ее неудивительно, если учесть массовые репрессии против командования Красной Армии, обвиненного в измене Родине в 30 - начале 40-х годов, утвердившуюся тогда атмосферу всеобщей подозрительности.

К концу войны в народном сознании возникла проблема общих людских потерь, в том числе убитыми, пропавшими без вести, потерь среди населения. Победные залпы салюта не могли заслонить память об утратах, жертвах и страданиях. Людей все больше волновала судьба пленных, мирных жителей, угнанных на фашистскую каторгу, граждан, переживших оккупацию. Недоумение вызывали уверения, что СССР завершает войну еще более окрепшим. Ведь все видели и по себе чувствовали, что не только разорены и разграблены захватчиками освобожденные районы, но и до крайности ослаблен тыл. Добывая победу, народ мечтал не просто о мирной жизни, но и о лучшем, чем до войны, будущем послевоенном мире. Многие осознавали необходимость перемен во всех сферах жизни общества.

Однако любые попытки самостоятельно разобраться в сути событий жестко карались. Дело в том, что провозглашенный еще в 30-х годах тезис об укреплении морально-политического единства советского общества подразумевал абсолютное единомыслие, “монолитное” единство (хотя этого не может быть ни в каком обществе). Во время войны народ, несомненно, в морально-политическом отношении был сплочен - как никогда ранее - на почве патриотизма, ненависти к фашистским захватчикам. Однако это не исключало своего рода “плюрализма” мнений. Жестокие испытания многому научили людей. Они размышляли над судьбой Родины. Критически анализировали официальную пропаганду. Хотя, конечно, выразить открыто свои мысли не имели возможности, так как все, что выходило за рамки предписываемых сверху установок, объявлялось “враждебным”, “несовместимым”. Высказывания об обнаружившейся неготовности Советского Союза к войне с гитлеровской Германией, недоверия к сообщениям печати, и особенно сводкам Совинфорбюро в первые годы войны, недовольство материальными условиями жизни и другие суждения, отражавшие действительное положение вещей, влекли за собой обвинение в проведении антисоветской агитации и необоснованные репрессии.

советский послевоенный сталинский

2. Советское общество в послевоенный период

Сложными и противоречивыми выдались первые послевоенные годы. Это было время апогея культа личности Сталина и вместе с тем все более четко обозначившегося кризиса административно-командной системы, режима тоталитарной власти, самой “сталинской модели социализма”. И наряду с этим - годы массового подвига советских людей, сумевших восстановить порушенное войной хозяйство, возродить села и города. Время крупных достижений отечественной науки и техники, в том числе в решении атомной проблемы для укрепления обороноспособности страны и для мирных целей. Несмотря на предпринимавшиеся меры по повышению благосостояния людей, народ все еще испытывал огромные трудности с жильем, продовольствием, промышленными товарами. Но, пожалуй, наиболее принципиальное, что характеризовало переход от войны к миру, - это нараставшее противоречие между изменившимся обществом, прошедшим проверку на стойкость и жизнеспособность в жесточайшей войне, и прежними административными, приказными методами партийно-государственного руководства. Народ, перенесший все тяготы войны на фронте и в тылу, стал иным, чем в предвоенные годы. В людях все более утверждались чувство ответственности за судьбы державы, гражданское достоинство, уверенность в своих вилах. С одной стороны, народ выстрадал право быть действительным хозяином своей страны, вытекавшее из сущностных основ социализма, а с другой - происходил непрерывно углублявшийся процесс отчуждения трудящихся от власти, от средств производства, сведения их значения до положения “винтиков” в бюрократической административной системе.

Созданная Сталиным еще в конце 20 - начале 30-х годов, система эта неуклонно и в нараставшей степени воспроизводила и укрепляла его культ, деспотическое единовластие, что не могло не вести к прогрессирующим деформациям социализма во всех областях - в экономике, политике, в социальной и духовной сферах, в общественной психологии.

Восстанавливать народное хозяйство и строить коммунизм. Именно так формулировались ближайшая задача и исторически недалекая перспектива, которые были определены советскому народу руководством партии и страны после окончания Великой Отечественной войны. Возродить разрушенное войной одновременно означало и продолжить намеченный XVIII съездом партии курс на завершение строительства социализма и постепенный переход к коммунистическому обществу.

Еще в конце 1945 года в редакционной статье журнала “Большевик” утверждалось, что “после победоносного окончания Великой Отечественной войны советский народ продолжает осуществлять величественную задачу завершения строительства бесклассового социалистического общества и постепенного перехода от социализма к коммунизму”.

Что касается восстановления народного хозяйства, то оно, как известно, началось еще в ходе боевых действий, сразу после освобождения оккупированный земель. Значительная часть восстановительных работ была проделана к концу войны. Переход промышленности на мирные рельсы, начатый одновременно, завершился в основном в 1946 году.

На вопрос президента американского агентства Юнайтед Пресс Хью Белли (23 октября 1946 г.): “Сколько времени потребуется для восстановления опустошенных районов Западной России?” - Стали ответил: “Шесть-семь лет, если не больше”. Однако несколько ранее, 9 февраля того же года, в выступлении перед избирателями Сталинского района Москвы, он наметил и более отдаленные задачи развития экономики, рассчитанные на “три новых пятилетки, если не больше”, успешность решения которых должна была “гарантировать нашу страну от всяких случайностей”.

Таким образом, и ближайшие, и отдаленные планы определялись сталинскими теоретическими построениями. Народ в массе своей верил руководителям, которые говорили о реальности этих планов, и самоотверженно работал для будущего. Именно в гуще его рождались и другие подходы к решению проблем, от которых зависели судьбы страны.

3. Надежды послевоенной общественности

Победа в войне вывела СССР в разряд ведущих держав послевоенного мира. Престиж и значение Советского Союза на международной арене неизменно возросли. Так, если в 1941 г. дипломатические отношения с ним поддерживали 26 стран, то в 1945 г. - уже 52 государства.

Однако во внутренней политике страны не произошло заметных изменений. Основной задачей в послевоенные годы являлось скорейшее восстановление разрушенного народного хозяйства, перевод экономики на мирные рельсы.

Переход к мирному строительству потребовал реорганизации органов государственного управления. В сентябре 1945 г. был упразднен чрезвычайный орган партийного и государственного руководства - Государственный Комитет Обороны. Его функции вновь были распределены между Советом Народных Комиссаров, ЦК ВКП(б) и Верховным Советом СССР. Но процесс трансформации сверхцентрализованной авторитарной административной системы, сложившейся в СССР в предвоенные и особенно в военные годы, носил формальный характер. По-прежнему вся власть концентрировалась в руках И.В. Сталина, опиравшегося на мощный репрессивный аппарат. Сталин, получивший из рук своих приближенных погоны Генералиссимуса, являлся ничем не ограниченным диктатором.

Люди жили надеждами, что после войны жизнь будет другая - лучше, чем до войны. Не просто сытостью, не комфортом, а прежде всего свободой, свободой от страха, от постоянного чувства скованности, зажатости, свободой на право говорить правду. Естественно, что такие настроения проявились прежде всего в среде художественной интеллигенции. И их не скрывали.

Стремление к переменам было присуще и представителям научно-технической интеллигенции. В ЦК ВКП(б) в годы войны и после ее окончания приходили письма, целые экономические трактаты, в которых авторы предлагали провести преобразования в экономике и ее управлении, расширить сферу действия товарно-денежных отношений, хозрасчета, ввести акционерные предприятия, усилить самостоятельность и власть хозяйственных руководителей на местах, больше развивать кооперацию в производстве и сбыте и т.д.

Эти проекты с резолюцией “Вредные взгляды” сгинули в подвалов архивов, а их авторы... Хочется надеяться, что самого худшего с ними не случилось.

В экстраординарных условиях военного времени, изобиловавшего нестандартными ситуациями, люди привыкали мыслить и действовать самостоятельно и независимо. И эта привычка у них оставалась. Не только поэтому после войны снимали со своих постов директоров крупных промышленных предприятий, что нужны были люди, умеющие действовать методами, соответствующими условиям мирного времени, но и потому, что опасны эти люди для системы, не нуждавшейся в думающих “винтиках”.

А задумываться стало все больше и больше людей. Миллионы советских военнослужащих в ходе освободительных боев против фашистских захватчиков побывали в странах Европы. То, что позже квалифицировалось как “проникновение буржуазного влияния в сознание отдельных советских людей”, на самом деле было проявлением вполне естественного чувства удивления, что уровень жизни в буржуазных странах Европы вопреки утверждениям нашей пропаганды выше, чем у советских трудящихся - хозяев в своей социалистической стране. Такие же сопоставления делались советскими людьми, ездившими зарубеж в плане расширившихся после войны контактов СССР с другими странами. На определенные размышления наводила и достаточно высокая степень демократизации там общественных отношений.

Сталинское руководство, конечно, не могло смириться с возможностью какого-либо инакомыслия. Нужно было ясно и определенно дать понять, что все должно оставаться так, как было, что политика, проводившаяся ранее внутри страны, ни с какой стороны не может быть пересмотрена или изменена.

Заключение

Послевоенные планы развития советского общества органически вписывались в сталинскую антидемократическую, тоталитарную модель социализма. Суть их состояла в том, чтобы во время разрухи, бедственного положения трудящихся, недостаточно материально - технического обеспечения всей социально - экономической системы сконструировать волюнтаристскими, приказными методами и начать “претворять в жизнь” утопическую в данных условиях модель общественной структуры. Тогда, в послевоенные годы, “гением” Сталина был создана программа ускоренного строительства коммунизма - программа умозрительная, полностью оторванная от жизненных реалий и потому не отвечавшая насущным потребностям широких народных масс.

Но в этом и заключались основы сталинского понимания возможностей реализации марксистско-ленинского учения о создании бесклассового, коммунистического общества как вершины прогресса человеческой цивилизации. Навязывать “сверху” свои построения - и не иначе. Конструирование “сверху” общественно-революционных преобразований, не считаясь ни с объективными закономерностями развития общества, ни с мнением и желанием “низов”, характерно для всей административно-командной системы.

Список использованной литературы

1. Алексеев Е.П., Старостенков Н.В. Великая Отечественная война: народ и власть // Социально-политический журнал. - 1995. - N 2. - с. 3-19.

2. Верт Н. История советского государства 1900-1991 - М.: Прогресс, 1992. - 480 с.

3. Зима В.Ф. Послевоенное общество: голод и преступность (1946-1947 гг) // Отечественная история. - 1995. - N5. - с. 45-58.

4. Зубкова Е.Ю. Общество, вышедшее из войны: русские и немцы в 1945 г. // Отечественная история. - 1995. - N 3. - с. 90-99.

5. История России с древности до наших дней / Под ред. М.Н. Зуева. - М.: Высшая школа - 1994. - 431 с.

6. Невежин В.А. Сталинский выбор 1941 года: оборона или “лозунг наступательной войны”? // Отечественная история. - 1996. - N 3. - с. 55-71.

7. Политическая история советского общества (Материалы к курсу лекций) - Ростов-на-Дону, 1991.

8. Трудные вопросы истории: Поиски. Размышления. Новый взгляд на события и факты / Под ред. В.В. Журавлева. - М.: Политиздат, 1991. - 272 с.

Размещено на Allbest.ru