Крепостное право в Киевской Руси

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Крепостное право (крепостничество) - форма зависимости крестьян: прикрепление их к земле и подчинение административной и судебной власти феодала.

Проблема крепостничества и крепостного права в России является одной из наиболее сложных в отечественной историографии. В.О. Ключевский считал крепостное право «сложным институтом, который трудно поддается точному определению». В дореволюционной историографии сосуществовали «указная» и «безуказная» теории возникновения и утверждения крепостного права.

Некоторые историки высказывали мысль, что указ 24 ноября 1597 г. о беглых крестьянах и есть тот самый закон, которым крестьяне впервые были прикреплены к земле, но не прямо, а косвенно: без предварительного запрещения правительство признало незаконными все крестьянские переходы, совершившиеся в последние пять лет до издания этого указа, и позволило покинувших свои участки крестьян возвращать на них, как беглецов.

С тех пор, как в 1858 г. было разрешено трактовать в печати крестьянский вопрос, мнения по поводу отмены Юрьева дня и закреплении крестьянина на земле осложнились. В споре приняли участие все видные представители науки: Погодин, Аксаков, Беляев, Энегельман, Ключевский, Дьяконов, Милюков и мн. др.

Интересно мнение В.О. Ключевского относительно отмены Юрьева дня. Во-первых, под крепостным правом Ключевский понимает право распоряжения личностью зависимого человека, и он считает холопское право древней Руси первичной формой крепостного права в России. По его мнению, первые крепостные - это рабы. Следовательно, «крепостное право возникло прежде, чем крестьяне стали крепостными, и выражалось именно в различных видах холопства».

По Ключевскому, у истории крепостного права есть два этапа: холопское и крестьянское крепостное право, причем второе исторически и юридически исходит из первого путем развития и формирования производных видов.

В советской историографии начиная с Б.Д. Грекова утверждается концепция постепенного зарождения и развития крепостного права со времен «Русской Правды» через судебники XV-XVI вв. и до Соборного Уложения 1649 г. В дальнейшем большинство историков отказались видеть крепостное право в законодательстве до конца XV в. Некоторые из них в качестве компромисса стали проводить разграничение понятий «крепостничество» - проявление внеэкономического принуждения в различных формах при феодализме - и «крепостное право» - прикрепление крестьян к земле феодала в законодательстве, начиная с конца XV в. В данной работе мы будем придерживаться последней точки зрения, то есть попытаемся проследить становление крепостничества от Киевской Руси до принятия Соборного Уложения 1649 г.

Все известные нам источники дают нам основания считать Россию земледельческой страной. Старец Нестор, составитель «Повести временных лет», подчеркивает в легенде о призвании варягов: «Земля наша велика и обильна». Древний славянский календарь с его названиями месяцев родился безусловно в земледельческом обществе, так как он делит время по ходу земледельческих работ: сечень, сухой, березозол, травень, кветень, серпень, вресень (от «врещи» - молотить). В былинном эпосе эпосе главнейшая фигура богатыря - Микула Селянинович, пахарь.

Это положение определяет и дальнейшую историю нашей страны. В земледельческой среде процесс образования классов мог протекать прежде всего в связи с появлением частной собственности на землю, наиболее сильным экономически классом мог стать в первую очередь класс землевладельцев, в их руках неизбежно должна была оказаться и власть. Основным производителем благ, необходимых для жизни человека и всего восточно-славянского общества в целом, был в это время свободный крестьянин, земледелец-общинник.

1. Земельная рента

Форма присвоения феодалом прибавочного труда зависимых от него непосредственных производителей называется земельной рентой. Феодализм знает три последовательно развивающиеся формы земельной ренты, соответствующие трем этапам развития общества.

В период применения отработочной ренты (барщинного труда) производитель находится под прямым надзором и принуждением собственника или его представителя. Необходимым условием для осуществления этого надзора и принуждения является пребывание непосредственного производителя в непременной и непосредственной близости от землевладельца или его представителя. Примером отработочной ренты может служить челядь IX-XII вв.

При преобладании ренты продуктами непосредственный производитель имеет возможность располагать употреблением всего своего рабочего времени, он имеет больший простор для деятельности. Вместе с тем возникают большие различия в экономическом и правовом положении отдельных непосредственных производителей. Некоторые из них сами получают возможность эксплуатировать чужой труд. Непосредственный производитель при господстве ренты продуктами исполняет свой труд под собственной ответственностью, влияние государственного аппарата делается заметнее и ощутимее.

Для денежной ренты характерно, что отношения между зависимым и непосредственным производителем и земельным собственником превращаются в договорные, определяемые точными нормами закона, причем здесь происходит превращение части непосредственных производителей либо в арендаторов земли, либо в ее собственников, а другой части - в наемных работников. Утверждение денежной ренты означает переход от феодальных к капиталистическим отношениям.

Признаки отработочной ренты мы можем видеть в Русской Правде, в положении непосредственных производителей XI века.

В Правде Ярослава, известной нам в записи начала XI века, но по содержанию относящейся к более раннему времени - к X и отчасти IX веку, речь идет о мужах - рыцарях, хотя и вышедших из общин и успевших стать в значительной мере над ними, но еще не потерявших с ними связи, владеющих не только своими конями, доспехами и платьем, но и челядью. Несомненно, отношения рыцаря с челядью строятся на принципе отработочной ренты. Аналогичные примеры мы встречаем в Правдах, хронологически следующих за Древнейшей.

Рядовичи, закупы, вдачи, пущенники, задушные люди, изгои и, вероятнее всего, частично смерды работают на барской земле под непосредственным надзором приказчиков. Необходимость непосредственного принуждения (в частности, право применения физического наказания к закупам «про дело» даже по законам Владимира Мономаха, принятым после киевского восстания закупов) объясняется формой ренты - отработочной, соответствующей недостаточности государственного аппарата.

Однако здесь же возникают и развиваются новые формы ренты. Ярослав в 1031 г. посадил своих пленных на реке Роси.

В более поздних источниках мы видим, что пленные Ярослава и их потомки живут на этой земле и обрабатывают ее, в первую очередь в пользу князя. Очевидно, здесь применялись принципы ренты продуктами. Кроме того, продолжается рост землевладения, что не может не дать толчок к развитию этой формы ренты.

Рост крупного землевладения и включение новых пластов сельского населения в состояние феодальной зависимости при низком уровне производительных сил, не позволявшем организовать крупное хозяйство, неизбежно вызывают изменения в положении крестьянства.

Во-первых, уменьшается количество свободных крестьян-общинников и увеличивается количество зависимых крестьян.

Во-вторых, удельный вес старого барщинного хозяйства падает по сравнению с ростом доходов с оброчных сел и деревень. В связи с этим меняется экономическое и правовое положение крестьянства, появляются новые категории зависимых крестьян. В третьих, усиление государственного аппарата делает неактуальным непосредственное наблюдение и принуждение, характерное для прежнего периода, и тем самым ставит зависимого крестьянина в новое положение по отношению к владельцу и государству.

2. Положение крестьянства в Киевской Руси

В древнерусском праве крепостью назывался символический или письменный акт, утверждавший власть лица над известной вещью. Власть, укрепленная таким актом, давала владельцу крепостное право на эту вещь. Предметом крепостного обладания в Древней Руси были и люди. Такие крепостные назывались холопами и рабами. На древнерусском юридическом языке холопом назывался крепостной мужчина, рабой - крепостная женщина. В документах нет терминов «раб» и «холопка»: раб встречается только в церковно-литературных памятниках. Холопство и было древнейшим крепостным состоянием на Руси, установившимся за много веков до возникновения крепостной неволи крестьян. До конца XV в. на Руси существовало только холопство обельное, или полное, как оно стало называться позднее. Оно создавалось различными способами:

1) совершением сделки купли-продажи при соблюдении определённых условий, а именно: наличие свидетелей при покупке и оплата в присутствии самого холопа;

2) добровольным вступлением свободного лица в личное дворовое услужение к другому без договора, обеспечивающего свободу слуги;

3) женитьбой на рабе без такого же договора.

Показательно, что плен в качестве источника рабства не упомянут, потому что он не был таковым. Далее в законе подчеркивается, что долг, взятый деньгами или хлебом, не превращает должника в раба, а лишь налагает на него (вдача - должника) обязанность отработать свой долг в определённый срок.

Первые сведения о восточных славянах VI века н.э. дают представление о славянском обществе лишь как о частично вышедшем из стадии родоплеменного строя. Сколько-нибудь ясных указаний на структуру этого общества указанные источники не дают, но тем не менее показывают наличие в нем богатых и знатных и рабов. Однако рабы не были основой производства. Пленников не превращали безусловно в рабов, на них смотрели скорее как на средство получения выкупа. Основой производства оставался свободный земледелец-общинник.

Рабство в Киевской Руси

Факт наличия рабов в то или иное время в том или ином обществе сам по себе очень мало говорит о характере производства и производственных отношений в данном обществе. Необходимо точнее определить место раба в производстве.

Вообще, в первом тысячелетии н.э. рабство у славян, по сообщениям римских авторов, носило патриархальный характер, пленных рабов отпускали за выкуп или включали в состав племени. Самые жесткие формы присущи рабству на ранних этапах государственности, когда в IХ-Х вв. рабы у славян являются предметом продажи и обогащения. В договорах с Византией (Х в.) фигурирует специальная «челядинная цена». В XI в. в русском праве уже действует принцип, согласно которому раб не может быть субъектом правоотношений, вступать в договоры. Русская Правда считала холопов собственностью господина, сами они не обладали собственностью. За уголовные преступления холопов и нанесенный ими имущественный ущерб ответственность по его возмещению несли хозяева. За убийство холопа полагалось возмещение ущерба в 5 - 6 гривен (как за уничтожение вещи). Хозяин холопа за его убийство не привлекался к ответственности - за подобные случаи назначалось церковное покаяние.

Обельный холоп не только сам зависел от своего государя, как назывался владелец холопа в Древней Руси, и от его наследников, но передавал свою зависимость и своим детям. Право на обельного холопа наследственно, его неволя потомственна. Существенной юридической чертой холопства, отличавшей его от других, некрепостных видов частной зависимости, была непрекращаемость его по воле холопа: холоп мог выйти из неволи только по воле своего государя.

В Русской Правде отразились процессы, аналогичные римскому праву, где раб наделялся особым имуществом (пекулием) с правом распоряжаться им в хозяйственных целях в пользу господина. В Уставе о холопах (ст. ст. 117, 119 Пространной Правды) говорится о ведении торговых операций холопами по поручению хозяев.

Основным производителем в славянском обществе был не раб, а свободный член сельской общины, что характерно для Европы в целом. Это связано с тем, что крестьянин является более инициативным работником, так как сам заинтересован в качестве и количестве своей продукции. Однако из текста Русской Правды мы видим, что труд крестьянина не окончательно вытеснил труд раба. Рабство в Киевской Руси не развивается и имеет тенденцию к сокращению. В церковных хозяйствах, наиболее преуспевающих, рабский труд раньше, чем в хозяйствах светских землевладельцев, был окончательно вытеснен трудом крепостных. Так, к XIV веку на церковных землях рабы не встречаются вовсе.

О том, что рабство в Киевской Руси идет на убыль, говорит также и большое количество вольноотпущенников, которых Русская Правда и другие источники называют изгоями. Изгои - чаще всего вольноотпущенники, недавние рабы, главным образом сидевшие на пашне (упоминание об этом есть в летописях). Это одна из категорий крепостного состояния: изгои прикреплены к земле и передаются вместе с землей.

Древнерусская вотчина

В Русской Правде община известна под двумя терминами - мир и вервь. Мир, или вервь, - это территориально-общинная организация. Ее члены знают границы своей территории, знают друг друга, помогают друг другу в случае возникновения непредвиденных обстоятельств. Например, на территории верви произошло убийство. В случае ненахождения убийцы члены верви несут коллективную ответственность - обычай, установившийся еще в период господства родового строя. Новеллой для общины стала дикая вира - взносы членов общины в «фонд выплаты штрафов». Члены верви владеют землей на частном праве, имеют свое собственное движимое имущество, ведут индивидуальное хозяйство. Луга, леса и воды находятся в общем владении.

Однако из членов общины начинают выделяться богатые люди. У них больше земли, чем у рядовых общинников, обрабатывают ее они не лично, а пользуются трудом своей челяди. Они хорошо вооружены, могут укрепить своё жилище, могут защитить себя и своё имущество или сами организовать нападение, став во главе дружины. Часть этих богатых людей ведет свое происхождение от родовых старшин, другая, более многочисленная, достигла богатства и силы, сумев подчинить себе большое количество людей, используя внеэкономические методы принуждения. В этом процессе возникновения крупного землевладения и нужно искать корни крепостничества.

В договорах Руси с греками мы видим этих людей в довольно большом количестве. Это прежде всего сами князья и их родственники, а также окружающая их знать - бояре. Князья, их родственники и бояре являются крупными землевладельцами.

У них есть свои собственные дворы, иногда укрепленные замки, барская пашня, скот, но их хозяйство работает не для рынка, а для непосредственных нужд самого двора.

Если мы хотим наблюдать первых крепостных в наших источниках, мы прежде всего должны заглянуть в хозяйственную организацию боярской или княжеской вотчины. В центре вотчины стоит двор землевладельца, в котором живет либо он сам, либо его уполномоченный - огнищанин. Об огнищанине С.М. Соловьев говорит: «Объяснением слова огнищанин служит также позднейшее - дворянин, означающее человека, принадлежащего ко двору, дому княжескому, а не имеющего свой двор или дом, следовательно, и под огнищанином нет нужды разуметь человека, имеющего свое огнище. Под огнищанином разумелся только муж княж высшего разряда, боярин, думец княжеский, но не гридь, не простой член дружины, который собственно не принадлежал к огнищу или двору княжескому. К огнищанам, как видно из Правды, принадлежал тиун княж, но не вообще, а только огнищный и конюший».

Огнищанину подчинены подъездной (сборщик поступлений с населения), заведующий конюшнями и тиуны; их жизнь охраняется самым высоким штрафом - 80 гривен. Далее следуют сельский и ратайный (пашенный) старосты; их жизнь охраняется штрафом лишь в 12 гривен.

Кроме княжеского или боярского жилища и помещений для вотчинного административного аппарата Русская Правда упоминает хозяйственные постройки - клеть. Называется также межа, отделяющая полевые участки, за нарушение которой назначается штраф в 12 гривен (для сравнения: кража коня карается лишь 3 гривнами).

После перечня лиц, принадлежащих к вотчинной администрации, идет барская челядь: «А за рядовича 5 гривень.

Тако же и за боярескъ». В этом случае штраф взимается не за убийство, а в качестве возмещения за потерянную рабочую силу. Все они находятся под юрисдикцией князя (боярина), их нельзя судить без позволения господина. Это же ограничение существует в отношении и огнищанина, и тиуна, и смерда, хотя есть и различия.

Рядовичи в Киевской Руси

Рядович - это человек, заключивший с князем (боярином) ряд (договор). Русская Правда регулирует отношения князя с семьей рядовича в случае его смерти. Если рядович умирает до отработки оговоренного договором срока, не имея сына, который мог бы его заменить, его жена и дочь обязаны работать на князя из расчета отработки по 1 гривне в год. Таким образом, обязательства рядовича не прекращались с его смертью. Позднее зависимость этого типа стала называться кабалой.

В Пространной Правде очень четко описан один из видов рядовичей - закупы. Закупнем или наймитом называется работник, нанявшийся на известный срок и за известную плату, которую он получает вперед, в виде займа. Если наймит бежит от господина до срока, то становится полным (обельным) холопом, обелью. Наймит обязан платить господину за вред, причиненный по его вине хозяйству; господин может бить наймита за вину; но если будет бить без вины, то обязан заплатить за обиду, как свободному, а наймит в этом случае имеет право жаловаться князю или судьям.

Если господин захочет продать наймита как обель, то наймит получает полную свободу без обязанности выплатить господину взятое вперед, а тот должен заплатить за обиду определенную сумму. За преступления наймита перед правительством отвечает господин, при этом закуп становится ему обельным холопом.

Одна из разновидностей закупа - ролейный закуп, который работает в хозяйском поле, хозяйским инвентарем, отвечает за его пропажу и порчу и имеет надел для ведения самостоятельного хозяйства. Ролейный закуп защищен он несправедливых побоев штрафом, введенным Владимиром Мономахом после восстания 1113 г. в Киеве.

Смерды в Киевской Руси

В науке существует ряд мнений о смердах, их считают свободными крестьянами, феодально-зависимыми, лицами рабского состояния, крепостными и даже категорией, сходной с мелким рыцарством. Но основная полемика ведется по линии свободные - зависимые (рабы). Важное место в обосновании мнений имеют две статьи Русской Правды.

Статья 26 Краткой Правды, устанавливающая штраф за убийство рабов, в одном прочтении гласит: «А в смерде и в холопе

5 гривен» (Академический список). В Археографическом же списке читаем: «А в смердьи в холопе 5 гривен». В первом прочтении получается, что в случае убийства смерда и холопа выплачивается одинаковый штраф. Из второго списка следует, что смерд является владельцем холопа, которого убивают. Разрешить ситуацию невозможно.

Статья 85 Устава Владимира Мономаха гласит: «Аже смердъ умреть, то заднивдо князю; аже будуть дщери у него дома, то даяти часть на не; аже будуть за мужем, то не даяти части им» 4. Большинство исследователей трактует ее таким образом, что после смерти смерда его имущество переходило целиком к князю, и он человек «мертвой руки», то есть не способен передавать наследство5.

Однако трудности определения статуса смерда на этом не кончаются. Смерд по ряду источников выступает как крестьянин, владеющий домом, имуществом, лошадью. За кражу его коня закон устанавливает штраф 2 гривны. За «муку» смерда устанавливается штраф в 3 гривны. Русская Правда нигде конкретно не указывает на ограничение правоспособности смердов, есть указания на то, что они выплачивают штрафы (продажу), характерные для свободных граждан.

Русская Правда всегда указывает при необходимости на принадлежность к конкретной социальной группе (дружинник, холоп и т.д.). В ряде статей о свободных людях именно свободные и подразумеваются, о смердах речь заходит лишь там, где их статус необходимо специально выделить.

Однако очевидно, что Русская Правда выделяет два вида смердов - свободный (государственный) и зависимый (господский). Русская Правда говорит преимущественно о зависимых смердах. Они судятся хозяином, их убийство рассматривается как имущественный ущерб хозяину, возникает право мертвой руки, когда имущество умершего без наследника (мужского пола) смерда переходит хозяину.

3. Положение крестьянства в период феодальной раздробленности

В удельное время, в тот период, когда еще совершалось заселение северо-восточных княжеств славянским племенем, состав общества в княжествах был очень неопределенным. В общем потоке колонизации, шедшей с Днепра и с Ильменских рек в Поволжье, население не сразу становилось оседлым, перемещалось и бродило, двигаясь постепенно в восточном и северо-восточном направлении. Только князья, хозяева уделов, сидели неподвижно в своих удельных владениях. Вынужденные вести свое хозяйство и содержать дружину при условии непрерывной подвижности, «текучести» всего народонаселения, князья выработали особые приемы хозяйства и управления. Они не могли сразу остановить переселенческий поток, задержать население в своих волостях и прикрепить его к своему уделу. Народ приходил в их удел и уходил из него свободно, без доклада князю и без его позволения. Поэтому князья старались закрепить за собой отдельных лиц. Они или принимали их к себе на вольную службу по договору (это были их бояре и слуги вольные), или же покупали их и кабалили как рабов (это были их «люди», или холопы). Из тех и других составлялся «двор» князя, соответствующий дружине киевского периода.

С помощью этого двора князь управлял своим уделом, защищал его и вел свое хозяйство. Бояре и вольные слуги были его советниками и полководцами, а «люди» составляли войско и работали на его пашне и промыслах. Часто князья приглашали неимущих свободных людей селиться на княжеской земле с условием служить и работать в пользу князя, причем если такой слуга не исполнял своих обязанностей, его лишали данной ему земли. Из этих слуг «под дворским» (то есть подчиненных княжескому дворскому, или дворецкому) составлялся особый, средний разряд княжеских людей - не холопов, но и не вполне свободных. Только перечисленные разряды слуг, от бояр до холопов, находились в непосредственном подчинении князю; а из них только «люди» были подданными князя, то есть находились в принудительной от него зависимости. Остальные могли от него уйти к другому князю, - или теряя свою землю, если это были слуги под дворским, или сохраняя все свои земли, если это были слуги вольные.

Положение удельных крестьян, их связь с общиной

Таковы были отношения удельных князей к тем, кто им служил. Все же прочие лица, жившие в уделе князя, носили общее наименование «христиан», или «крестьян», и не находились в личной зависимости от князя. Как в городах (посадах), так и в сельских волостях они были устроены в общины, или миры. Князь знал, что в какой-либо его волости жили крестьяне. Он приказывал счесть количество крестьянских дворов, назначал с них со всех один общий податный оклад, тягло, и поручал самим же крестьянам в известные сроки (на Рождество, на Петров день) доставлять ему свою подать. Люди приходили в эту волость и уходили из нее без ведома и разрешения князя. Крестьянский мир их принимал и отпускал; он облагал их податью в общий оклад; выборные старосты собирали эту подать и отвозили князю. И так шло из года в год, до тех пор, пока князь не приказывал (заметив убыль или прибыль крестьянских дворов в данной волости) снова переписать дворы и уменьшить или увеличить сумму мирского платежа. При таком порядке крестьяне знали не князя, а крестьянский мир; а князь был равнодушен к тому, что тот или другой его крестьянин уйдет к соседнему князю. Прямого ущерба от этого для князя не было. Такой же свободой перехода крестьяне пользовались и на частных боярских землях. Приходя на землю, они составляли арендное условие, порядную, и в порядной определяли свои обязанности и платежи господину; уходя от господина, они в известном порядке отказывались от земли. Итак, крестьянин удельной Руси был вольным хлебопашцем, сидевшим на чужой земле по договору с землевладельцем; его свобода выражалась в крестьянском выходе или отказе, то есть в праве покинуть один участок и перейти на другой, от одного землевладельца к другому.

Источники права в период феодальной раздробленности

К сожалению, мы лишены возможности четко проследить процесс закрепления крепостничества в XIII-XIV вв. из-за отсутствия источников, аналогичных Русской Правде. Поэтому мы пользуется разрозненными документами, которые содержат лишь косвенные указания на положение крестьянства в тот или иной период.

С точки зрения укрепления феодального хозяйства и упорядочения государственного аппарата необходимо признать период феодальной раздробленности шагом вперед. Крупные владимирские, галицкие, новгородские и другие землевладельцы могли освободиться от власти Киева и создать свои собственные политические миры только при условии расширения своего богатства и вытекающего отсюда политического влияния.

От этого периода до нас дошли отрывок Новгородской Судной грамоты, полный вариант Псковской Судной грамоты, особая редакция Вислицкого статута 1374 г. в редакции для Галицкой земли. Псковскую и Новгородскую Судные грамоты мы имеем в списке XV века, где хронологические наслоения затушеваны настолько, что мы лишены возможности следить за развитием общественных отношений за время, предшествующее последнему списку.

Очень показателен Вислицкий статут, относящийся к XIV веку. Особый интерес представляет то, что он очень заметно связан с Русской Правдой. В основном тексте Статута, составленном для Польши, и в несколько сокращенном виде в Галицком варианте есть очень показательная статья, отменяющая право мертвой руки, зафиксированное как в Польской, так и в Русской Правдах:

«Аже смердъ умреть, то заднивдо князю; аже будуть дщери у него дома, то даяти часть на не; аже будуть за мужем, то не даяти части им» 6. Подобное положение содержит и Устав Ярослава относительно церковных имуществ: «Безатщина7 епископу идет».

Вислицкий статут отменяет этот закон как для всей Польши, так и для Галицкой земли, называя его «противоречащим справедливости и бессмысленным» (Consvetudo vero contaria et absurda), и устанавливает новое положение: крестьянин может распоряжаться своим имуществом по своему усмотрению; при получении наследства наследник должен внести в свою приходскую церковь келих (calix) - 1,5 гривны (в Галицком статуте). Для того, чтобы признать закон, существовавший века, абсурдным, необходимы серьезные основания. Они появились в результате перехода от отработочной к оброчной ренте, когда в интересах землевладельца стало предоставление возможности оброчному крестьянину достигнуть более высокого материального уровня с целью повышения его рентабельности.

В Вислицком статуте Галицкой редакции имеется также статья, которая в современном переводе звучит следующим образом: «Часто села панов делаются пустыми, крестьяне уходят от своих панов не по закону. Мы со своей радой постановляем, что крестьяне массой не имеют права уходить из одного села в другое, а лишь один или два раза, и то с разрешения пана, за несколькими исключительными случаями: если пан изнасилует дочь крестьянина или жену, или отберет у крестьянина имущество, или когда пан попадет под церковное отлучение в течение года. Если же отлучение будет длиться года три или четыре, то все крестьяне могут уйти от него, куда хотят». Видно, что галицкий крестьянин XIV века может менять место жительства и хозяина лишь с позволения своего землевладельца. Однако нет оснований думать, что все крестьяне Галицкой земли оказались в таком положении. Наличие здесь и свободного крестьянства несомненно.

Так дело обстоит в XIV веке в Галицкой земле. Разумеется, что мы не имеем права безоговорочно проецировать эти наблюдения на другие русские земли. Каждая из них имеет особенности, к сожалению, далеко не всегда доступные изучению за отсутствием источников.

Для того, чтобы правильно подойти к исследованию положения крестьянства в период XII-XIV вв., необходимо рассматривать историю крестьян в отдельных частях Руси с учетом экономических и политических особенностей каждой из них и изучать каждую известную нам категорию зависимых людей.

Те же основные две группы зависимого крестьянства, которые характерны для Киевской Руси, существуют и развиваются в период феодальной раздробленности и формирования централизованного государства. Это непосредственные производители, владеющие средствами производства, попавшие в зависимость к землевладельцам путем внеэкономического принуждения, и крестьяне, лишившиеся средств производства и тем самым экономической необходимостью вынужденные идти в кабалу.

Зависимое крестьянство XIV века

Путь внеэкономического принуждения, наиболее характерный для средневековья, приводил в зависимость от феодалов огромные массы крестьянства. К счастью, мы имеет в своем распоряжении первоклассный, единственный в своем роде источник, довольно полно показывающий положение зависимого крестьянства.

Это грамота Владимирскому монастырю Константина и Елены

1391 г. Тут интересно все. Прежде всего повод возникновения грамоты. Вместо заболевшего игумена монастыря Царка прибыл новый, Ефрем. Он захотел изменить положение монастырских крестьян. Те решительно протестовали. А так как монастырь был вотчинный Московского митрополита, то крестьяне обратились к нему с жалобой на нового игумена. Митрополит отнесся к крестьянской жалобе с вниманием, и это говорит о том, что крестьяне еще не были совершенно бесправны.

Митрополит допросил старого игумена, который жил тогда в Москве, произвел расследование на месте во Владимире. Выяснилось, что в монастырской вотчине существовало две категории крестьян - большие и пешеходцы, т.е. безлошадные.

Их повинности по отношению к монастырю различны. Большие должны «церковь наряжати, монастырь и двор тынити, хоромы ставить, игуменов жеребей весь рольи орать взгоном (т.е. сообща), и сеяти и пожати и свезти, сено косити десятинами и по двор свезти, ез бити и вешней и зимней, сады оплетать, на невод ходить, пруды прудить, на бобры им в осенине поити, и истоки им забивати; а на Велик день и на Петров день приходят к игумену, что у кого в руках». Пешеходцы же должны «к празднику (21 мая) рожь молоти и хлеб печи, солод молоть, пива варить, на семя рожь молотить; а лен даст игумен в села, и они прядут, сежи и дели неводные наряжают».

Кроме того, все крестьяне «дают из сел… на праздник яловицу», а также обязаны кормить игумена и его коней, если игумен приезжает в села.

Таким образом, мы получаем довольно подробное изображение крестьянских повинностей по отношению к монастырю, который живет крестьянским трудом, то есть на натуральном хозяйстве. Монастырь не связан с рынком, если не считать необходимости покупать виноградное вино к церковной службе и сукно на одежду игумену и братии.

Тут же отчасти раскрывается и юридическое положение этих крестьян. Они зависимы от монастыря, иначе не стали бы работать на него. Более того, это положение обычно и является нормой для крестьян, которые протестуют лишь против ухудшения их положения. Митрополит расследовал жалобу крестьян и составил грамоту, в которой, в частности, говорится: «ходите же вси по моей грамоте; игумен сироты держи, а сироты игумена слушайте, а дело монастырское делайте». Надо полагать, ни митрополит, ни игумен, не были заинтересованы в изменении обычного порядка, кроме того, они могли опасаться крестьянского перехода, который еще не был отменен.

Перечень повинностей крестьян Константиновского монастыря XIV века показал нам с полной очевидностью натуральный, замкнутый характер монастырского хозяйства.

Так было еще в конце XIV века.

Через сто лет здесь произошли заметные перемены. В конце XV века игумен этого монастыря обратил внимание на то, что монастырские крестьяне на себя стали пахать много, а на монастырь пашут по-прежнему мало. Он обратился к митрополиту с предложением изменить положение, и митрополит прислал в монастырь землемера с поручением перемерить монастырскую землю и по-новому разверстать ее между крестьянами. В среднем крестьянину давали 15 десятин (в трех полях). Кто хотел получить больше, мог взять на себя и больше, кто боялся не справиться с 15 десятинами, мог брать меньше. Но каждый крестьянин должен был пахать 20% на монастырь.

Прекращение рабства и рост крепостничества

В связи с крупными изменениями в производстве и производственных отношениях, на базе чего протекал процесс образования централизованного государства, исчезали остатки полного холопства, и рабский труд окончательно вытеснялся другими, более прогрессивными формами эксплуатации производителя.

Массовый характер приняла тенденция к предоставлению вольных холопам. Огромное количество обедневших людей в конце XV - первой половине XVI вв. не превращались в рабов. Рабство даже в той измененной форме, которая наблюдается в процессе феодализации России, продолжало весьма заметно уступать место более прогрессивным формам труда - крепостному и наемному.

Стоит обратиться хотя бы к судьбам актов, оформлявших в древности положение различных категорий эксплуатируемой массы. История «полной грамоты», договора о поступлении в полное холопство, характерна. Этот вид акта постепенно сдает свои позиции, пока в конце XVI века не прекращает своего существования вовсе. Исследователи находят последние упоминания в законодательных актах о полных холопах в конце

XVI века, в материалах начала XVII века они уже не встречаются.

Этапы в истории полного холопства, отраженные в законодательных памятниках, имеющихся в нашем распоряжении, позволяют нам подтвердить этот вывод. Тенденция Русской Правды ограничить источники полного холопства уже отмечалась выше.

Там прямо указывается на три источника: продажа, женитьба на рабе без ряда и поступление на службу в тиунство и ключничество без ряда. В данном случае особый интерес представляет третий источник.

Русская Правда гласит: «А се третьее холопьство: тивуньство без ряду или привяжеть ключь к себе без ряду, с рядомь ли, то како ся будеть рядиль, на том же стоить» 8. В статье 66 Судебника 1497 г. читаем: «По полной грамоте холоп. По тиуньству и по ключю по сельскому холоп з докладом и без докладу,… а по городцкому ключю не холоп» 9. Судебник 1550 г. в статье 76 развивает это положение: «А по городскому ключу не холоп… А по тиунству без полные и без докладные не холоп, а по сельскому ключу без докладные не холоп» 10.

Закон о добровольной службе 11 октября 1555 г. запретил холопить наемных слуг, в 1556 г. устанавливается пожизненное холопство пленных, в 1558 г. назначается смертная казнь за составление подложной крепости на вольного человека, указ 15 октября 1560 г. запрещает должникам идти в холопы даже при их собственном желании и, наконец, в 1597 г. запрещается продажа в рабство совсем.

По Русской Правде закуп обращался в полного холопа, если господин платил за него в случае кражи, а по Судебнику 1550 г. (ст. 89) крестьянин, выданный его же господину на поруки за преступление, не лишался права выхода. В таком случае требовалась от отказчика - человека, вербующего крестьян, желающих переменить хозяина - порука, что он представит отказывающегося крестьянина в суд, если на него возникнет какое-либо новое дело.

Несмотря на то, что в более поздних источниках мы встречаем упоминание о холопах, следует заметить, что изменилась сущность общественного явления, обозначаемого этим термином. Перед нами не рабы, а крепостные крестьяне. Определимся. Раб отличается от крестьянина тем, что у раба нет своих средств производства, он сам является средством производства, это живой рабочий инвентарь. Крепостные же известны нам и под термином страдники, люди страдные. Это посаженные на землю люди, прикрепленные к ней: вместе с ней они передаются по наследству, вместе с ней отпускаются на волю.

4. Начало регламентации положения крестьян в общегосударственном масштабе

рента крестьянин рабство вотчина

В Московской Руси из полного холопства выделились различные виды смягченной, условной крепостной неволи. Так, из личного услужения, а именно из службы приказчиком по господскому хозяйству, тиуном или ключником, возникло в конце XV или в начале XVI в. холопство докладное, названное так потому, что крепостной акт на такое холопство, докладная грамота,

утверждался с доклада наместнику. Это холопство отличалось от полного тем, что право на докладного холопа включало другие условия, иногда прекращалось со смертью господина, иногда передавалось его детям, но не более. Еще одним видом неполного холопства являлось закладничество. Оно возникало в разные времена на разных условиях. Первоначальным и простейшим его видом был личный заклад, или заем, с обязательством должника работать на заимодавца, живя у него во дворе. Закуп времен Русской Правды, закладень удельных веков, как и закладчик XVII в., не были холопами, потому что их неволя могла быть прекращена по воле заложившегося лица. Долг погашался или его уплатой, или срочной отработкой по договору.

В этот период было ограничено число инстанций, которые выдавали грамоты на владение холопами («полные») - такое право сохранилось только за наместниками и боярским судом. Впервые введена статья о бежавших из плена холопах: «такой холоп свободен, а старому государю не холоп». Кроме того, в городском хозяйстве господина отныне работали свободные люди, а дети холопов освобождались. Утверждение, что ст. 57 способствовала закрепощению крестьян, сомнительно. Она только устанавливает единый для всей Русской земли срок отказа. Это только подтверждение достигнутого политического единства страны. Размер пожилого по Судебнику 1497 г. зависел от природных условий и сроке требования крестьянина вотчине.

Появление заемной кабалы как формы холопства

Бывали закладные, по которым закладник обязывался не погашать службой самого долга, а только оплачивать проценты, служить «за рост», и по истечении условленного срока возвратить «истину» - занятой капитал. Заемное письмо в Древней Руси называлось кабалой. Личная зависимость, возникавшая из обязательства служить за рост, укреплялась актом, который в отличие от заемной кабалы с личным закладом на условии отработки назывался в XVI в. служилой кабалой или кабалой за рост служити. С конца XV в. в документах появляются кабальные люди; но в них долго еще незаметно признаков кабального холопства. Заемная кабала под личный заклад была собственно заживной, давала закладнику право зарабатывать взятую вперед ссуду без роста, погашать беспроцентный долг. По кабале ростовой, получившей специальное название служилой, кабальный своей службой во дворе заимодавца зарабатывал только проценты, не освобождаясь от возврата капитала в условленный срок, или урок.

Закладничество на условии службы за рост переработалось, правда, в холопство, только не в полное, а в кабальное. Выдача головой до искупа при обычной несостоятельности выданных подвергала их бессрочной отработке займа. Так, в кабальную службу за рост входило и погашение самого долга, личный заклад под заем превращался в личный наем с получением наемной платы вперед. Это соединение службы за рост с погашением долга и личный характер кабального обязательства стали юридическими основами служилой кабалы как крепости; ими полагался и предел кабальной службы. Как личное обязательство, связывавшее одно лицо с другим, служилая кабала теряла силу со смертью одной из сторон. В XVII в. встречаем по местам кабалы с обязательством кабального «у государя своего служить во дворе до своей смерти». Но в случае смерти господина раньше холопа это условие нарушало личный характер кабалы, заставляя кабального служить жене и детям умершего как бы наследственно.

Служилая кабала

Между тем, было два рода дворовых слуг, для которых установился другой предел службы - смерть господина.

Указ 1556 г. постановил, что пленник, выданный в холопство по суду, служит господину «до его живота». С другой стороны, некоторые на том же условии поступали просто в личное услужение не только без займа, но и без найма. Встречаем служилую кабалу 1596 г., в которой вольный человек обязуется служить не за рост, без займа, «по живот» господина, которому после своей смерти отпустить слугу на волю с женой, детьми «и что у него живота наживет, и в приданые его и детей не дати за своими детьми».

Здесь перед нами три условия, в которых выражался личный характер служилой кабалы: пожизненность владения кабальным, неотчуждаемость этого владения и право кабального на добытое на службе имущество. Эти условия, также вошедшие в юридический состав кабальной службы, здесь устанавливаются договором; по крайней мере, до 1597 г. не известны указы, узаконившие их для кабальных с воли. С установлением пожизненности служилая кабала получила характер холопьей крепости: кабальный сам по договору отказывался от права выкупиться, и его неволя прекращалась только смертью или волей господина.

В указе 1555 г. служилая кабала появляется со значением крепости, крепостного акта, наряду с полной и докладной, а в одном завещании 1571 г. встречаем и термин кабальные холопы и робы вместо обычного дотоле выражения кабальные люди или просто кабальные. Тогда же становится известна и новая форма служилой кабалы: вольный человек, один или с женой и детьми, занимал у известного лица, обыкновенно у служилого человека, некоторую сумму всегда ровно на год, от определенной даты до той же даты следующего года, обязуясь «за рост у государя своего служити во дворе по вся дни, а полягут деньги по сроце и мне за рост у государя своего потому же служити по вся дни». Эта стереотипная форма показывает, что она составилась по норме срочной закладной с закладом лица, а не вещи, и с предвидением просрочки.

Такие закладные нередки и сходны со служилыми кабалами в условиях и даже в выражениях.

Мы дали такое достаточно подробное описание холопства на Руси, т.к. после XV в. положение холопов и крестьянства, как мы покажем в дальнейшем, неуклонно сближается, и многие обычаи, правила и законы в отношении холопства, станут в дальнейшем служить образцом для установления отношений между землевладельцами и крестьянами, что в конечном счете будет способствовать установлению крепостного права.

Судебник Ивана III 1497 г. - первый опыт кодификации

В связи с процессом объединения княжеств в единое Русское государство, в связи с тенденцией общерусской власти создать общерусские правовые нормы предпринимается и первая попытка создания общерусского положения о крестьянах.

До этого времени каждое княжество разрешало вопросы внешней и внутренней политики самостоятельно. Каждое крупное княжество создало свой собственный законодательный кодекс (Новгородская Судная грамота, Псковская Судная грамота, Рязанские законы, которые исследовал Татищев и до нас не дошедшие). После соединения этих разрозненных формирований в одно Русское государство стал особенно актуальным вопрос о новом общегосударственном кодексе.

Таким кодексом явился Судебник Ивана III 1497 г.

Первое упоминание о судебнике имеется в записках о Московии австрийского дипломата Сигизмунда Герберштейна, бывшего послом императора Максимилиана I при дворе Василия III. Судебник дошел до нас в одном списке. Рукопись была найдена во время археологической экспедиции по монастырям московской губернии и изучения их архивов в 1817 г. П.М. Строевым и опубликована им совместно с К.Ф. Калайдовичем в 1819 г. в виде «Законов Ивана III и Ивана IV» в Санкт-Петербурге. Эта рукопись до сих пор остается единственным известным списком судебника и хранится в фонде госдревнехранилища Центрального Государственного архива древних актов в Москве.

Одним из важнейших вопросов государственной важности был, несомненно, крестьянский вопрос. Знаменитая статья 57 гласит:

«А хрестьяном отказыватися из волости? в волость?, из села в село один срок в году, за неделю до Юрьева дня осеннего и неделя после Юрьева дня осеннего. Дворы пожилые платят в полех за двор рубль, а в лесех полтина. А который христианин поживет за кем год да пойдет прочь, и он платит четверть двора, а два года поживет да пойдет прочь, и он полдвора платит; а три годы проживет, а пойдет прочь, и он платит три четверти двора; а четыре годы проживет, и он весь двор платит» 11.

Б.Д. Греков пишет: «Об этой статье писано было очень много, но и сейчас она представляется не вполне ясной. Неясно, о каких именно крестьянах здесь идет речь: обо всех ли зависимых или же только о тех, кто жил за своим хозяином временно - год, два, три, четыре. Наиболее вероятным я считаю, что тут перед нами опыт создания закона для всех зависимых крестьян: первая часть статьи имеет характер обобщающий, вторая часть («А который христианин…») имеет в виду ту группу крестьян, которая нам известна под именем новоприходцев, серебреников и др., то есть живших за своим хозяином по срочному договору, который на практике очень часто превращался в очень длительный.

Если именно так понимать эту статью Судебника, то отсюда будет следовать вывод, что власть централизующегося русского государства подчеркивала право крестьянина по договоренности со своим хозяином «отказыватися», уходить от хозяина в один срок в году приблизительно с 19 - 20 ноября по 2 - 3 декабря» 12.

Статья 57 Судебника 1497 г. Ивана III ограничила право «отказа» крестьян от земли, закрепляя один обязательный общегосударственный срок выхода - неделю до Юрьева дня и неделю, следующую за этим днем. Первоначально право это не было стеснено законом; но само свойство земельных отношений налагало обоюдное ограничение как на это право крестьянина, так и на произвол землевладельца в отношении к крестьянину: землевладелец, например, не мог согнать крестьянина с земли перед жатвой, как и крестьянин не мог покинуть свой участок, не рассчитавшись с хозяином по окончании жатвы.

Предполагается, что с 60-х гг. XV в. начали производить переписи крестьян, обязанных нести тягло. Их записывали вместе с их землями в особые «писцовые книги» и тех, кто попал в книгу, считали прикрепленными к той земле, на которой он был записан. Эти «письменные» крестьяне («старожильцы») уже не выпускались со своих мест; могли переходить с места на место только люди «неписьменные», то есть не записанные в книги («пришлые»), которых землевладельцы прикрепляли к земле в основном с помощью ссуд. Правом перехода в Юрьев день пользовались те крестьяне, которые не «застарели» за своими землевладельцами.

Для привлечения на свою землю крестьян землевладелец пользовался различными средствами и способами. Самыми распространенными из них были:

1) поиски через отказчиков крестьян, желающих переменить хозяина;

2) выдача «серебра», т.е. денежной суммы, обязывающей крестьянина работать на своего господина, - кабала;

3) предоставление крестьянину участка земли и инвентаря на известных условиях, оговариваемых в договоре - порядная запись.

Государственные и дворцовые крестьяне - старожильцы

Крестьяне-старожильцы - наиболее многочисленный тип зависимых крестьян в XV-XVI вв. Это крестьяне, издавна живущие за своими господами на участках земли, которыми они издавна владеют и с которых несут как государственные тягловые повинности, так и землевладельческие - оброчные и барщинные.

Приблизительно с конца XIV до начала XVII в. среди крестьянства центральной окско-волжской Руси идет непрерывающееся переселенческое движение, сначала одностороннее - на север за верхнюю Волгу, потом, с половины XVI в.,

с завоеванием Казани и Астрахани, двустороннее - еще и на юго-восток по Дону, по средней и нижней Волге. Среди этого движения в составе крестьянства обозначились два слоя: сидячий, оседлый - это старожильцы, и перехожий, бродячий - пришлые.

Старожильство означало давность местожительства или принадлежности к обществу, городскому или сельскому.

Но первоначально оно не определялось точным числом лет: старожильцами считались и крестьяне, сидевшие на своих участках 5 лет, и крестьяне, говорившие про занимаемые ими земли, что их отцы садились на тех землях.

Само по себе старожильство не имело юридического значения в смысле ограничения личной свободы старожильцев.

Но оно получало такое значение в связи с каким-либо другим обязательством. В обществах черных и дворцовых крестьян такова была круговая порука в уплате податей. Старожильцы образовывали в таких обществах основной состав, на котором держалась их податная исправность; разброд старожильцев вел к обременению остававшихся и к недоимкам. Кто уходил, не платил ничего; а кто оставался, тот должен был платить за себя и за ушедших.

Насущной необходимостью этих обществ было затруднить своим старожильцам переход на льготные земли, особенно церковные. Выход затруднялся и уплатой довольно значительного пожилого, которое рассчитывалось по числу лет, прожитых уходившим старожильцем на участке; расчет становился даже невозможным, если во дворе десятки лет преемственно жили отец и сын.

Поэтому крестьянские миры сами просили у государя права не выпускать из общины «старожильцев» - письменных крестьян. Навстречу тягловым нуждам черных и дворцовых обществ шло и правительство, уже в XVI в. начинавшее укреплять людей к различным состояниям, к тяглу или к службе, чтобы обеспечить себе прочный контингент тяглых и служилых людей. Двусторонние условия привели к тому, что частные и временные меры, обобщаясь, завершились к началу XVII в. общим прикреплением старожильцев не только к состоянию, но и к месту жительства.

Таким образом государственные и дворцовые крестьяне были прикреплены к земле и образовали замкнутый класс: ни их не выпускали на владельческие земли, ни в их среду не пускали владельческих крестьян, и это обособление является в подмогу круговой поруке для обеспечения податной исправности сельских обществ. Такое прикрепление вряд ли имело что-то общее с крепостным правом. Это чисто полицейская мера.

Старожильцы на владельческих землях

На владельческих землях так же, как и на черных и дворцовых, существовал слой старожильцев, но с иным характером. Там старожильцы - основные кадры, которые поддерживали тягловую способность сельских общин, несли на своих плечах всю тяжесть круговой поруки; здесь - это наиболее задолжавшие, неоплатные должники.

В ходе переселенческого движения за счет центра заселяются юго-восточные окраины, верхняя Ока, верхнее Подонье, среднее и нижнее Поволжье. Сельское население центра сильно редеет. Остававшиеся на старых местах крестьяне сидят на сокращенных пахотных участках. Одновременно с сокращением крестьянской запашки увеличивается барская пашня, обрабатываемая холопами за недостатком крестьянских рук. Стремясь не допустить сокращения крестьянских хозяйств, помещик образовывал усиленной ссудой (деньги, семена, рабочий скот и т.п.) новых домохозяев из неотделенных членов старых семей, из сыновей, младших братьев и племянников. Так же нуждались в увеличенной ссуде и «пришлые» крестьяне для поднятия новых земель. Ссуда также часто навязывалась крестьянину, чтобы закрепить его на земле.