История России (Россия в мировой цивилизации)

19 февраля 1861 г., после многолетней борьбы между высокопоставленными крепостниками в правительстве и «красными» (так консерваторы называли сторонников немедленного освобождения крестьян), в тысячах населенных пунктах необъятной империи люди наконец-то услышали торжественное чтение императорского Манифеста. Положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости (документ, подписанный императором наряду с Манифестом), предоставляло всем крепостным личную свободу (без какого-либо выкупа). Помещики были обязаны выделить крестьянам участки земли в бессрочное постоянное пользование. Размер наделов определялся добровольным соглашением помещика с бывшими крепостными. Если такого соглашения достичь не удавалось, то мировые посредники (эта должность вводилась специально для улаживания споров) определяли размеры наделов на основании норм, разработанных для каждой местности с учетом плодородия почвы и плотности населения (устанавливались низшие и высшие размеры крестьянских участков, от 1 до 7 десятин; 1 казенная десятина равна 1,09 га). Размежевание пахотных угодий было наиболее сложным и болезненным делом (его предписывалось завершить в течение двух лет после публикации Манифеста). В большинстве оброчных имений крестьяне получили те наделы, которые они обрабатывали и раньше, если только надел не превышал максимальной нормы, определенной для данной местности. Превысить эту норму можно было только с согласия помещика. Если же он не желал уступить всю обрабатываемую ими раньше землю, то обязан был производить отрезки, т. е. крестьянин отдавал помещику десятину-другую пашни.

Бывшие крепостные считались временнообязанными до тех пор, пока они не выкупали свои наделы, и должны были платить помещику оброк. Оброк мог выплачиваться в денежной форме или отрабатываться на барской земле. Чтобы выйти из временнообязанного состояния и сделаться владельцем обрабатываемого надела, крестьянин должен был выкупить его у помещика. Сумма выкупа примерно в 16 раз превышала сумму ежегодного оброка. Выкуп осуществлялся по добровольному соглашению сторон и до 1881 г. был невозможен, если помещик отказывался подписать такое соглашение. Вопреки воле помещика крестьянин мог только выкупить свою усадьбу, но не полевой надел. Правительство оплатило помещикам 80% стоимости земель, а крестьяне постепенно (в течение 49 лет) должны были погасить долг государству. Временнообязанные и выкупавшие землю крестьяне получили право торговли, заводить фабрики, вступать в гражданские правоотношения, выдвигать иски, отвечать по обязательствам и т. д.

Крестьяне составляли сельское общество (общины), органом самоуправления которой стал сельский сход. На них разрешались различные хозяйственные вопросы, избирались старосты. Уставная грамота, определявшая размеры наделов и повинностей, подписывалась помещиком с сельским обществом, а не с отдельными крестьянами. Выход из общины даже с выкупленной землей был очень затруднен, община сдерживала расслоение крестьян. Так правительство искусственно сохраняло социальную и имущественную однородность крестьянства.

Реформа 1861 г. была результатом компромисса, сложного согласования интересов государства, помещиков и крестьян. После нее крестьянское малоземелье сохранилось, крестьяне были обременены выкупными платежами. Это породило новые конфликты и противоречия как между крестьянами и помещиками, так и внутри общин.

Реформа 1861 г. стала величайшим политическим свершением XIX в. После отмены крепостного права многие учреждения и правовые нормы устарели. Возникла необходимость в новых преобразованиях. Сразу же началась подготовка судебной реформы. Основные принципы судебной реформы, определенные с учетом опыта европейских стран, была одобрена Александром II в сентябре 1862 г. После указа об обнародовании Судебных уставов (20 ноября 1864 г.) началось переустройство судов. Судебная власть была отделена от исполнительной и законодательной, судьи стали несменяемыми и обрели реальную независимость от правительственных чиновников. Были введены гласность и состязательность судебного процесса (государственный обвинитель -- прокурор -- противостояли независимому от властей адвокату). Важные дела разбирались выборным от населения судом присяжных. Важнейшим принципом реформы было признание равенства всех подданных империи перед законом.

Присяжные определяли вину или невиновность подсудимых, а судьи следили за законностью разбирательства и подыскивали соответствующее вине наказание. «Менее важные» дела разбирались без присяжных, «Маловажные» гражданские тяжбы и дела о незначительных правонарушениях рассматривали выборные уездные мировые судьи. Российский суд становился гласным и открытым. Судебные округа не совпадали с границами административными, что давало дополнительные условия независимости судей от местных властей. Судебная реформа была самой демократической и последовательной из «Великих реформ» того времени.

С 1 января 1864 г. в России (за исключением губерний, где преобладало неправославное население) создавались земства -- выборные органы местного самоуправления в губерниях и уездах. Выборы гласных, т. е. представителей от трех сословных курий -- землевладельцы, владельцы недвижимости в городах и сельские общества -- давали им возможность на ежегодных собраниях решать назревшие проблемы народного образования, здравоохранения, благотворительности. Земские собрания избирали на 3 года свои исполнительные органы -- управы. Занимаясь статистикой, пропагандируя передовые методы хозяйствования, организуя помощь населению в неурожайные годы, ведя строительство школ, приютов, больниц, земские работники и выборные земские деятели постепенно изменяли и условия жизни, и привычные взгляды и нравы.

В это время земства начинают выдвигать перед высшей властью требование, к выполнению которого правительство было совершенно не готово. Земские деятели часто говорят о необходимости созыва в Москве Земской думы, т. е. выборного общероссийского органа, который стал бы совещательным народным представительством. Но Александр II был уверен, что это могло стать первым шагом к созданию парламента, могущего стать трибуной политической оппозиции. Идея общероссийского земства, таким образом, встречала упорное сопротивление в правительстве. Политические права земств были крайне ограничены. Земства могли обращаться к правительству с ходатайствами, но не обладали правом законодательной инициативы. Всякие объединения земств разных губерний не разрешались. Губернаторы имели право отменять решения земских собраний и управ.

В 1870 г. было реорганизовано и городское самоуправление. По новому Городовому положению выборы членов городских дум (гласных) стали бессословными, думы избирались на основе имущественного ценза на 4 года. Исполнительными органами городских дум стали городские управы, в которых председательствовал городской голова.

Развитие местного самоуправления способствовало возникновению независимой от властей, не контролируемой ими общественной жизни. Этому способствовали и другие реформы 60-х гг.: университетская (1863), предоставившая автономию высшим учебным заведениям, школьная (1864), цензурная (1863), отменившая предварительный просмотр публикаций. Либеральные преобразования затронули и армию. Важнейшими элементами военной реформы стал опубликованный 1 января 1874 г. Устав о воинской повинности. Сословная армия заменялась новой, созданной на основе всеобщей воинской повинности. Срок обязательной солдатской службы сокращался до 6 лет (на флоте -- до 7 лет). Существовала целая система льгот и отсрочек призыва (вплоть до освобождения от службы) для различных социальных и профессиональных категорий (например, для единственных кормильцев в семье, для получивших образование и т. д.). Таким образом, в 60--70-е гг. в России происходили такие перемены, которые в Западной Европе занимали целые века.

По мере того, как прояснялся характер реформ, проявлялась и крайняя противоречивость политического курса Александра II. Инициаторам реформ в правительстве казалось, что нововведения улучшили старую самодержавно-авторитарную систему власти, но жизнь требовала изменить ее в принципе. Это власти не хотели делать. В правительстве развивался конфликт между сторонниками реформаторского курса и тем, кто стремился затормозить преобразования, полагая что они лишь создают новые проблемы, совершенно не решая проблем старых. Теряло свое единство и общественное движение. Либералы настаивали на созыве Всероссийского земского органа. Но их пугал народнический террор, нарастание новых общественных противоречий. С начала 1878 г. резко активизировалась деятельность революционного подполья. Правительство ответило репрессиями. 26 августа 1879 г. исполнительный комитет «Народной воли» (главная революционная народническая организация) принял решение о казни Александра II. Начинается героическая и безрассудная охота революционеров за императором. Впервые (если не считать 14 декабря 1825 г.) страна была поставлена перед небывалым в ее истории фактом: организованной вооруженной борьбой против власти.

Это потрясло всю Россию. В российском обществе усиливаются голоса тех, зачастую благонамеренных людей, кто протестует против бюрократических методов управления страной, полицейского произвола, коррупции, надоевшего всем шараханья Александра II в его реформистской политике из одной крайности в другую. Образованное общество в лице земств, некоторых дворянских собраний все настойчивее ставило перед правительством вопросы о продолжении реформ, прежде всего в сфере управления страной. Репрессии и ранее невиданный административный произвол, проводимые властью в качестве главных мер против расширения социалистической пропаганды, не убеждают либеральные круги в том, что это -- единственно верная политика. Либеральная пресса открыто выражает надежду на то, что правительство будет искоренять «крамолу» не только полицейскими методами, но и опираясь на лояльные круги общества. При этом политика реформ должна была быть продолжена. Это были действительно назревшие требования. Пореформенная Россия складывалась чрезвычайно болезненно. Разорялось дворянство, началось расслоение крестьянского сословия. Стремительно менялся экономический и социальный облик городов. Документы того времени полны сообщений о тысячах люмпенов-босяков, заполнивших промышленные центры империи, о первых рабочих стачках, о политических демонстрациях студенчества. В конце 70-х гг. в стране были все признаки политического кризиса.

Тяжелым бременем на экономику страны легли расходы, связанные с русско-турецкой войной. 24 апреля 1877 г. Россия объявила войну Османской империи, которая с крайней жестокостью подавляла восстание болгарского народа. 7 июля российские войска форсировали Дунай и двинулись к Плевне. Болгария с восторгом встречала своих освободителей. Но война стала затяжной, российские войска несли большие потери. 4 января 1878 г. была взята София. По условиям Сан-Стефанского мира (1878 г.) Россия добилась независимости для Болгарии. Но западные державы не хотели усиления России на Балканах. В июне 1878 г. открылся конгресс в Берлине, принявший решения, значительно менее выгодные для России и Болгарии. Российское общество болезненно переживало неудачу своей дипломатии. Министр внутренних дел М.Т. Лорис-Меликов в самом конце 70-х гг. предлагает императору пойти на уступки либеральным ожиданиям образованного общества и созвать в столице специальные комиссии из представителей земств, городов, дворянских обществ, которые вместе с правительством занялись бы разработкой проектов новых реформ. 1 марта 1881 г. Александр II подписал бумаги, предложенные М.Т. Лорис-Меликовым, но в этот же день он был убит революционерами-террористами.

После смерти Александра II в правительстве взяли верх консерваторы во главе с обер-прокурором Святейшего Синода К.П. Победоносцевым. Он убедил нового императора Александра III (годы правления 1881--1894) в том, что М.Т. Лорис-Меликов предлагает не что иное, как введение конституции и ограничение власти императора. Министры-либералы были вскоре изгнаны из правительства. Усилился административный контроль за земствами, их возможности были еще более ограничены. Начались преследования либеральной прессы, автономия университетов была отменена. Для нового правительственного курса были характерны вновь сознательное противопоставление России и остальной Европы, национализм, жесткий контроль за общественным движением. Новый император Александр III был очень консервативен по своим взглядам. В 80-е гг. проводится так называемое «контрреформаторство» в правительственной политике. Особенно было ощутимо наступление реакции в гуманитарной сфере. Прекращается издание всех радикальных и многих либеральных газет и журналов. Расширяется круг тем, которые печать не имела право освещать. Министерство народного просвещения открыто рекомендует не принимать в гимназии детей из социальных низов общества. В стране практически ликвидируется женское высшее образование. Резко возрастает роль церкви в сфере образования. Идет открытое наступление на судебные Уставы 1864 г. Принимаются законы, крайне затрудняющие выход крестьян из общины. Одновременно принимаются меры, направленные на поддержку помещичьего землевладения (создается Дворянский банк с правом выдачи льготных кредитов). В 1889 г. создается «Положение о земских начальниках». Их прерогативы были очень широки: они контролировали деятельность крестьянского самоуправления, имели право подвергать крестьян телесным наказаниям, вмешиваться в работу волостных судов. Правительство добивается усиления дворянского влияния в руководстве земств. Ужесточается контроль за земствами и городскими думами. Увеличивается имущественный ценз при выборах в городские думы. В Москве, например, право голоса имели не более 1% населения.

В основе экономической политики Александра III лежала идея укрепления самодержавной власти с помощью развития национальной промышленности. Она предусматривала разные меры поощрения тех отраслей промышленности, в которых было заинтересовано правительство, строгий контроль за банковской и биржевой деятельностью, использование в качестве важного средства налогообложения государственной монополии (винной, табачной).

Процесс капитализации российской экономики в 80-е гг. XIX в. принял бурный характер. Громадную роль в этом сыграло не только втягивание деревни в рыночные отношения, но и развитие железнодорожной сети. В 1861 г. Россия имела 2 тыс. км железных дорог, в начале 80-х гг. -- 22 тыс. км. Тяжелая промышленность развивалась достаточно противоречиво. Сначала отмена крепостного права привела к снижению объемов производства. Но постепенно положение начинает меняться. Более того, уже к концу века по темпам развития производства в тяжелой промышленности, дававшей 1/3 промышленной продукции страны, Россия занимала первое место в мире. К 1890 г. в стране сложились все предпосылки для индустриализации. Англия ее уже завершила, а Германия и США были близки к этому. Отставание России приводило к тому, что она ввозила уголь, машины, металл, так как при всех успехах добывающей и тяжелой промышленности своей продукции не хватало. У российского капитализма были неограниченные возможности для развития вширь, а не вглубь. Структура капиталистического производства в стране усложнялась не слишком успешно и динамично, зато предприниматели активно осваивали окраины страны. Этот процесс на какое-то время отводит от правительства угрозу столкновения с недовольной своим политическим положением буржуазией. Российские предприниматели охотнее вкладывали деньги в легкую промышленность, которая обеспечивала быстрый оборот капитала. Капиталисты Франции, Бельгии, Германии активно делали инвестиции в российскую тяжелую промышленность.

Сложные процессы происходили в аграрной сфере. Условия реформы 1861 г. были откровенно тяжелы для крестьянства. Оно получило сокращенные по сравнению с дореформенными наделы земли. Размер оброка во всех случаях увеличился. Выкупные платежи были намного больше тех денег, которые государство выплачивало помещикам, т.е. больше выкупной ссуды.

Эти платежи легли на деревню непосильным бременем. Они, да еще сохранение общины, мешали появлению в России энергичного фермерского класса. Зимний Дворец абсолютно не заботился о каком-либо политическом просвещении крестьянства, что позже откликнулось весьма сильно (полных гражданских прав крестьяне не получили и по реформе 1861 г.). Несправедливость поземельного устройства (малоземелье, отсутствие у бывших крепостных выгонов и леса), демографический взрыв повели к усиленной дифференциации деревни. Крестьянину с каждым годом становилось все труднее кормиться только сельским хозяйством.

Тем не менее освобождение 23 млн. помещичьих и 19 млн. государственных крестьян высвободило их энергию, и Россия совершила огромный скачок в своем развитии. Процессы, происходящие в стране, значительно отличались от аналогичных процессов, завершившихся в свое время в Европе. К 1880 г. в сельском хозяйстве страны было занято 70% общего числа работающих в стране. Крестьяне и после реформы не являлись полными собственниками земли, имея право сдавать наделы в аренду, передавать их по наследству, но не продавать. Особенностью надельного землевладения являлось и то, что 3/4 земли находилось в собственности общин, выполнявших роль сборщика налогов и контролера поведения крестьян.

После реформы 1861 г. существовавшая дифференциация деревни привела к разложению крестьян на буржуазию, середняков и сельских пролетариев. При этом пролетарий не был отделен от средств производства, владея небольшим наделом, однако, вынужден был временно или постоянно продавать свой труд кулакам или помещикам. К концу XIX в. 1/5 часть дворов составила кулачество, которое давало около половины сельскохозяйственной продукции, в два раза больше, чем помещики. Кулаки мечтали о помещичьих землях, активно участвуя в борьбе за них. Помещики, владевшие в 1861 г. 87 млн. дес. земли, были плохо подготовлены к ведению самостоятельного хозяйства (в 1873 г. у них оставалось только 73 млн. десятин).

За первое пореформенное двадцатилетие площадь посевов в России увеличилась на 6%, а к началу XX в. -- еще на 10%.

В 1860--1892 гг. население России выросло на 53 млн. человек (это был подлинный демографический взрыв!!!). Крестьянство все больше страдало от малоземелья. Правительство упорно форсировало вывоз хлеба за границу, не считаясь с тем, что деревня жила крайне скудно. В 1893 г. ряд губерний России постигает самый настоящий голод. В 1894 г. на престол вступил Николай II -- последний российский император. Он получил хорошее образование, свободно владел четырьмя европейскими языками, но не обладал ни сильным характером, ни государственным кругозором, необходимым для самодержавного властвования огромной страной. По вступлению на престол Николай II сразу заявил, что будет следовать политическому курсу своего отца, Александра III, а представителям либеральных кругов, надеявшихся на смягчение этого курса, посоветовал оставить «бессмысленные мечтания». Заявление царя произвело тягостное впечатление на российское общество. Вступление царя на престол омрачилось страшной трагедией -- в мае 1896 г. во время коронации в Москве, на Ходынском поле, погибли сотни людей.

В 90-х гг. был принят ряд экономических мер, связанных с именем выдающегося государственного деятеля, министра финансов С.Ю. Витте (1849--1915). По его инициативе было начато строительство Транссибирской магистрали. В 1895 г. была введена винная монополия -- исключительное право государства на торговлю спиртными напитками, что позволило сразу резко увеличить доходы казны. В 1897 г. Витте успешно провел денежную реформу, в обращение была введена золотая валюта и свободный обмен на нее бумажного кредитного рубля. Но диспропорции в развитии экономики были очень велики.

Россия делает свой экономический рывок, напрягая все силы, стремясь догнать ушедшие вперед развитые страны мира. Но эта погоня не удалась.

3. Идейные течения и общественно-политическое движение XIX в.

московское государство советский союз революция

В XIX в. в России родилось необычайно богатое по содержанию и методам действия общественное движение, во многом определившее дальнейшую судьбу страны. XIX век принес с собой ощущение уникальности, самобытности российского национально-исторического бытия, трагического (у П.Я. Чаадаева) и горделивого (у славянофилов) осознания своей несхожести с Европой. История впервые стала для образованных людей своеобразным «зеркалом», взглянув в которое, можно было узнать себя, почувствовать собственное своеобразие и неповторимость.

Уже в начале века формируется как политическое течение российский консерватизм. Его теоретик Н.М. Карамзин (1766--1826) писал, что монархическая форма правления наиболее полно отвечает существующему уровню развития нравственности и просвещенности человечества. Монархия означала единоличную всласть самодержца, но это не означало произвола. Монарх обязан был свято соблюдать законы. Разделение общества на сословия понималось им как извечное и закономерное явление. Дворянство обязано было «возвышаться» над другими сословиями не только благородством происхождения, но и нравственным совершенством, образованностью, полезностью обществу.

Н.М. Карамзин протестовал против заимствований из Европы и намечал программу действий российской монархии. Она предполагала неустанный поиск способных и честных людей для занятия важнейших должностей. Н.М. Карамзин не уставал повторять, что России нужны не реформы государственных органов, а пятьдесят честных губернаторов. Весьма своеобразное истолкование идеи Н.М. Карамзина получили в 30-е гг. XIX в. Отличительной особенностью николаевского царствования явилось стремление властей погасить оппозиционные настроения с помощью идеологических средств. Этой цели призвана была служить теория официальной народности, разработанная министром народного просвещения С.С. Уваровым (1786--1855) и историком М.П. Погодиным (1800--1875). Они проповедовали тезис о незыблемости коренных устоев российской государственности. К таким устоям они относили самодержавие, православие и народность. Самодержавие они считали единственно адекватной формой российской государственности, а верность православию у россиян -- признаком их истинной духовности. Народность понималась как необходимость для образованных сословий учиться у простого народа верности престолу и любви к правящей династии. В условиях мертвящей регламентации жизни времен Николая I огромное впечатление на русское общество произвело знаменательное «Философическое письмо» П.Я. Чаадаева (1794--1856). С чувством горечи и печали он писал, что Россия не внесла ничего ценного в сокровищницы мирового исторического опыта. Слепое подражательство, рабство, политический и духовный деспотизм, вот чем, по мнению Чаадаева, выделялись мы среди других народов. Прошлое России рисовалось им в мрачных тонах, настоящее поражало мертвым застоем, а будущее было самым безотрадным. Было очевидно, что основными виновниками бедственного положения страны Чаадаев считал самодержавие и православие. Автор «Философического письма» был объявлен сумасшедшим, а журнал «Телескоп», напечатавший его, был закрыт.

В 30--40-е гг. острые споры о своеобразии исторического пути России надолго захватили значительные круги общественности и привели к формированию двух характерных направлений -- западничества и славянофильства. Ядро западников составили группы петербургских профессоров, публицистов и литераторов (В.П. Боткин, Е.Д. Кавелин, Т.Н. Грановский). Западники заявляли об общих закономерностях в историческом развитии всех цивилизованных народов. Своеобразие России они видели лишь в том, что Отечество наше отстало в своем экономическом и политическом развитии от стран Европы. Важнейшей задачей общества и власти западники считали восприятие страной передовых, уже готовых форм общественной и экономической жизни, характерных для стран Западной Европы. Это прежде всего подразумевало ликвидацию крепостничества, отмену правовых сословных различий, обеспечение свободы предпринимательства, демократизацию судебной системы и развитие местного самоуправления.

Западникам возражали так называемые славянофилы. Это течение возникло прежде всего в Москве, в аристократических салонах и редакциях журналов «первопрестольной». Теоретиками славянофильства были А.С. Хомяков, братья Аксаковы и братья Киреевские. Они писали о том, что исторический путь развития России кардинально отличается от развития западноевропейских стран. Для России были характерны не экономическая, или тем более -- политическая отсталость, а именно своеобразие, непохожесть на европейские нормы жизни. Они проявлялись в духе общинности, скрепляемом православием, в особой духовности народа, живущего по выражению К.С. Аксакова «по правде внутренней». Западные народы, по мнению славянофилов, живут в атмосфере индивидуализма, частных интересов, регулируемых «правдой внешней», т. е. возможными нормами писаного права. Российское самодержавие, подчеркивали славянофилы, возникло не в результате столкновения частных интересов, а на основе добровольного согласия между властью и народом. Славянофилы считали, что в допетровское время существовало органическое единство между властью и народом, когда соблюдался принцип: сила власти -- царю, а сила мнения -- народу. Преобразования же Петра I нанесли удар российской самобытности. В российском обществе произошел глубочайший культурный раскол. Государство стало всемерно усиливать бюрократический надзор за народом. Славянофилы предлагали восстановить право народа на свободное открытое выражение своего мнения. Они активно выступили с требованием отмены крепостного права. Монархия должна была стать «истинно народной», заботясь о всех сословиях, проживающих в государстве, сохраняя самобытные устий: общинные порядки в деревне, земское самоуправление, православие. Безусловно, и западники, и славянофилы были разными ипостасями российского либерализма. Правда, своеобразие славянофильского либерализма было в том, что он часто выступал в форме патриархально-консервативных утопий.

К середине XIX в. в России начинает проявляться тяга образованной молодежи к радикально-демократическим, а также и к социалистическим идеям. В этом процессе исключительно важную роль сыграл А.И. Герцен (1812--1870), блестяще образованный публицист и философ, подлинный «Вольтер XIX века» (как его называли в Европе). В 1847 г. А.И. Герцен эмигрировал из России. В Европе он надеялся участвовать в борьбе за социалистические преобразования в наиболее передовых странах. Это было не случайно: поклонников социализма, горячих критиков «язв капитализма» в странах Европы было достаточно много. Но события 1848 г. рассеяли романтические грезы российского социалиста. Он увидел, что пролетариев, героически сражавшихся на баррикадах Парижа, большинство народа не поддержало. Более того, Герцена поразило стремление многих людей в Европе к материальному богатству и преуспеванию, и их равнодушие к социальным проблемам. С горечью он писал об индивидуализме европейцев, их мещанстве. Европа, стал утверждать вскоре А.И. Герцен, уже не способна к социальному творчеству и не может обновляться на гуманистических принципах жизни.

Именно в России он увидел то, чего не нашел в сущности, на Западе -- предрасположенность народного быта к идеалам социализма. Он пишет в своих сочинениях на рубеже 40--50-х гг. XIX в., что общинные порядки российского крестьянства станут залогом того, что Россия может проложить путь к социалистическому строю. Российские крестьяне владели землей общинно, сообща, а надел крестьянская семья традиционно получила на основе уравнительных переделов. Для крестьян были характерны выручка и взаимопомощь, тяга к коллективному труду. Многие промыслы на Руси издавна осуществлялись артельно, вместе, с широким использованием уравнительных принципов производства и распределения. На окраинах страны жило многочисленное казачество, также не мыслившее своей жизни без самоуправления, без традиционных форм совместной работы на общее благо. Конечно, крестьянство бедно и невежественно. Но крестьян, освободив от помещичьего гнета и государственного произвола, можно и нужно учить, прививать им просвещение и современную культуру.

В 50-е гг. вся мыслящая Россия зачитывалась выходившими в Лондоне, печатными изданиями А.И. Герцена. Это были альманах «Полярная звезда» и журнал «Колокол».

Крупным явлением в общественной жизни 40-х гг. стала деятельность кружков студенческой и офицерской молодежи, группировавшейся вокруг М.В. Буташевича-Петрашевского (1821--1866). Участники кружка вели энергичную просветительскую работу и организовали выпуск энциклопедического словаря, наполнив его социалистическим и демократическим содержанием. В 1849 г. кружок был раскрыт властями и его участники подверглись суровым репрессиям. Несколько человек (среди них был и будущий великий писатель Ф.М. Достоевский) испытали весь ужас ожидания смертной казни (она была в последний момент заменена сибирской каторгой). В 40-е гг. на Украине существовало так называемое Кирилло-Мефодиевское общество, проповедовавшие идеи украинской самобытности (среди участников был и Т.Г. Шевченко (1814--1861). Они также были сурово наказаны. Т.Г. Шевченко, например, был отдан в солдаты на 10 лет и сослан в Среднюю Азию.

В середине века в роли наиболее решительных оппонентов режима выступали литераторы и журналисты. Властителем душ демократической молодежи в 40-е гг. был В.Г. Белинский (1811--1848), литературный критик, ратовавший за идеалы гуманизма, социальной справедливости и равенства. В 50-е гг. идейным центром молодых демократических сил становится редакция журнала «Современник», руководящую роль в котором начали играть Н.А. Некрасов (1821--1877), Н.Г. Чернышевский (1828--1889), Н.А. Добролюбов (1836--1861). К журналу тяготела молодежь, стоявшая на позициях радикального обновления России, стремившаяся к полной ликвидации политического гнета и социального неравенства. Идейные лидеры журнала убеждали читателей в необходимости и возможности скорого перехода России к социализму. При этом Н.Г. Чернышевский вслед за А.И. Герценом доказывал, что крестьянская община может быть лучшей формой народной жизни. В случае освобождения русского народа от помещичьего и чиновничьего гнета, полагал Чернышевский, Россия может использовать такое своеобразное преимущество отсталости и даже миновать мучительные и долгие пути буржуазного развития. Если в период подготовки «Великих реформ» А.И. Герцен с сочувствием следил за деятельностью Александра II, то иной была позиция «Современника». Его авторы полагали, что самодержавная власть неспособна к справедливой реформе и мечтали о скорой народной революции.

Эпоха 60-х гг. положила начало трудному процессу оформления либерализма как самостоятельного общественного течения. Известные юристы Б.Н. Чичерин (1828--1907), К.Д. Кавелин (1817-- 1885) -- писали о поспешности реформ, о психологической неготовности некоторых слоев народа к переменам. Поэтому главное, по их мнению, состояло в том, чтобы обеспечить спокойное, без потрясений «врастание» общества в новые формы жизни. Им приходилось бороться и с проповедниками «застоя», панически боявшимися перемен в стране, и с радикалами, упорно проповедовавшими идею социального скачка и быстрого преобразования России (причем на принципах социального равенства). Либералов пугали призывы к народной мести угнетателям, раздававшимся из лагеря радикальной разночинной интеллигенции.

В это время своего рода социально-политической базой либерализма становятся земские органы, все новые газеты и журналы, университетская профессура. Причем концентрация в земствах и городских думах оппозиционных правительству элементов было закономерным явлением. Слабые материальные и финансовые возможности органов местного самоуправления, равнодушие к их деятельности со стороны правительственных чиновников вызывали у земцев стойкую неприязнь к действиям властей. Все чаще российские либералы приходили к выводу о необходимости глубоких политических реформ в империи. В 70-е--начале 80-х гг. тверские, харьковские, черниговские земцы наиболее активно ходатайствуют перед правительством о необходимости реформ в духе развития представительских учреждений, гласности и гражданских прав.

Российский либерализм имел много различных граней. Левым своим крылом он касался революционного подполья, правым -- лагеря охранителей. Существуя в пореформенной России и как часть политической оппозиции и в составе правительства («либеральные бюрократы»), либерализм в противовес революционному радикализму и политическому охранительству выступал как фактор гражданского примирения, столь необходимого тогда России. Российский либерализм был слаб, и это предопределялось неразвитостью социальной структуры страны, практическим отсутствием в ней «третьего сословия», т.е. достаточно многочисленной буржуазии.

Все деятели российского революционного лагеря ожидали в 1861--1863 гг. крестьянского восстания (как ответа на тяжелые условия крестьянской реформы), которое могло бы перерасти в революцию. Но по мере уменьшения числа массовых выступлений наиболее прозорливые из радикалов (А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский) перестали говорить о близкой революции, предсказывали долгий период кропотливой подготовительной работы в деревне и обществе. Прокламации, написанные в начале 60-х гг. в окружении Н.Г. Чернышевского, являлись не подстрекательством к мятежу, а были поиском союзников для создания блока оппозиционных сил. Разнообразие адресатов, от солдат и крестьян до студенчества и интеллигенции, разнообразие политических рекомендаций, от обращений с адресами к Александру II до требования демократической республики -- подтверждают этот вывод. Такая тактика революционеров вполне объяснима, если иметь в виду их малочисленность и слабую организованность. Общество «Земля и воля», созданное Чернышевским, Слепцовым, Обручевым, Серно-Соловьевичем в конце 1861-- начале 1862 г. в Петербурге не имело достаточно сил, чтобы стать всероссийской организацией. Оно имело отделение в Москве и связи с такими же небольшими кружками в Казани, Харькове, Киеве и Перми, но этого было слишком мало для серьезной политической работы. В 1863 г. организация самораспустилась. В это время в революционном движении активизируются экстремисты и догматики, которые клялись именами и взглядами А.И. Герцена и Н.Г. Чернышевского, но общего имели с ними очень мало. Весной 1862 г. кружком П. Заичневского и П. Аргиропуло была распространена прокламация «Молодая Россия», наполненная угрозами и кровавыми пророчествами в адрес правительства и дворянства. Ее появление явилось причиной ареста в 1862 г. Н.Г. Чернышевского, который, кстати, сурово упрекал авторов «Молодой России» за пустые угрозы и неумение разумно оценивать ситуацию в стране. Арест Помешал и опубликованию его ««Писем без адреса», обращенных к Александру II, в которых Чернышевский признавал, что единственной надеждой России в данный период являются либеральные реформы, а единственной силой, способной последовательно провести их в жизнь -- правительство, в опоре на поместное дворянство.

4 апреля 1866 г. член одного из петербургских революционных кружков Д.В. Каракозов стрелял в Александра П. Следствие вышло на небольшую группу студентов под руководством Н.А. Ишутина, неудачного создателя нескольких кооперативных мастерских (по примеру героев романа «Что делать?»), горячего поклонника Н.Г. Чернышевского. Д.В. Каракозов был казнен, а правительственные консерваторы использовали это покушение для давления на императора с целью торможения дальнейших реформ. Император и сам в это время начинает отдалять от себя сторонников последовательных реформистских мероприятий, все более доверяясь сторонникам так называемой «сильной руки».

Между тем в революционном движении набирает силу крайнее направление, поставившее целью тотальное разрушение государства. Ярчайшим его представителем стал С.Г. Нечаев, создавший общество «Народная расправа». Подлоги, шантаж, беспринципность, безоговорочное подчинение членов организации воле «вождя» -- все это должно было, по мнению Нечаева, использовать в деятельности революционеров. Судебный процесс над нечаевцами послужил сюжетной основой великого романа Ф.М. Достоевского «Бесы», который с гениальной прозорливостью показал, куда могут завести российское общество подобные «борцы за народное счастье». Большинство радикалов осудило нечаевцев за аморализм и сочла это явление случайным «эпизодом» в истории российского революционного движения, но время показало, что проблема имеет гораздо большее значение, чем простая случайность.

Революционные кружки 70-х гг. перешли постепенно к новым формам деятельности. В 1874 г. началось массовое хождение в народ, в котором приняли участие тысячи юношей и девушек. Молодежь и сама толком не знала, зачем она идет к крестьянам -- то ли вести пропаганду, то ли поднимать мужика на восстание, то ли просто познакомиться с «народом». Относиться к этому можно по-разному: считать его прикосновением к «истокам», попыткой интеллигенции сблизиться со «страдающим народом», наивной апостольской верой в то, что новая религия -- народолюбие, поднимали простой народ до понимания благотворности социалистических идей, но с политической точки зрения «хождение в народ» было проверкой на правильность теоретических положений М. Бакунина и П. Лаврова, новых и популярных среди народников теоретиков.

Неорганизованное, не имеющие единого центра руководства, движение было легко и быстро раскрыто полицией, которая раздула дело о противоправительственной пропаганде. Революционеры вынуждены были пересмотреть свои тактические методы и перейти к более планомерной пропагандистской деятельности. Теоретики революционного народничества (а так уже привычно называли в России это политическое направление) по-прежнему верили, что в обозримом будущем возможна замена монархии социалистической республикой, основанной на крестьянской общине в деревне и рабочих ассоциациях в городах. Преследования, суровые приговоры десяткам молодых людей, участвовавших в «хождении» и, по сути, не совершавших ничего противоправного (а многие старательно работали земскими деятелями, фельдшерами и т. д.) -- ожесточили народников. Большинство из них, занятых пропагандистской работой в деревне, тяжело переживали свои неудачи (ведь мужики совсем не собирались восставать против правительства), понимала, что небольшие группы молодежи пока не могут сделать ничего реального. В то же время их товарищи в Петербурге и других крупных городах все чаще прибегают к тактике террора. С марта 1878 г. чуть ли не ежемесячно они совершают «громкие» убийства крупных чиновников правящего режима. Вскоре группа А.И. Желябова и С. Перовской начинают охоту за самим Александром II. 1 марта 1881 г. очередная попытка покушения на императора увенчалась успехом.

Народовольцев часто упрекали (в либеральном лагере), да и сейчас эти упреки как бы пережили второе рождение за то, что они сорвали попытки правительственных либералов начать процесс перехода страны к конституционному правлению уже в 1881 г. Но это не справедливо. Во-первых, именно революционная деятельность заставила правительство спешить с подобными мерами (т. е. разработкой проектов о привлечении общественности к разработке государственных законов). Во-вторых, правительство действовало здесь в такой тайне, и с таким недоверием к обществу, что о готовящихся мероприятиях практически никто ничего не знал. Кроме того, террор народников прошел ряд стадий. И первые их террористические действия были не продуманной тактикой, не программой тем более, а лишь актом отчаяния, местью за погибших товарищей. Не было в намерениях народовольцев и «захватывать» власть. Интересно, что они планировали лишь добиться от правительства организации выборов в Учредительное собрание. И в столкновении правительства с народовольцами нельзя найти победителя. После 1 марта и правительство и народническое революционное движение оказались в тупике. Обеим силам потребовалась передышка, а предоставить ее могло такое событие, которое бы круто изменило ситуацию, заставила бы задуматься о происходящем всю страну. Трагедия 1 марта оказалась этим событием. Народничество быстро раскололось. Часть из народников (готовых продолжать политическую борьбу) во главе с Г.В. Плехановым (1856-- 1918) продолжила в эмиграции поиск «правильной» революционной теории, которую они вскоре нашли в марксизме. Другая часть перешла к мирной культурнической работе среди крестьян, став земскими учителями, врачами, ходатаями и защитниками по крестьянским делам. Они говорили о необходимости «малых», но полезных для простого народа дел, о неграмотности и забитости народа, о необходимости не революций, а просвещения. У них остались и суровые критики (в России, и в эмиграции), называвшие подобные взгляды трусливыми, пораженческими. Эти люди продолжали говорить о неизбежности революционного столкновения народа со своим правительством. Так столкновение власти с радикальными силами было отсрочено на 20 лет (до начала XX в.), но избежать его, к сожалению, не удалось.

Пересмотру революционерами своих позиций помогло и то, что в 1870--1880 гг. набирает силу и российское рабочее движение. Первые организации пролетариата возникли в Петербурге и Одессе и назывались соответственно Северный союз русских рабочих и Южнороссийский союз рабочих. Они находились под влиянием народнических пропагандистов и были сравнительно малочисленны.

Уже в 80-е гг. рабочее движение существенно расширилось и в нем появляются элементы того, что скоро сделало (в начале XX в.) рабочее движение одним из важнейших политических факторов в жизни страны. Крупнейшая в пореформенные годы Морозовская стачка подтвердила это положение.

Она произошла в 1885 г. на мануфактуре Морозовых в Орехово-Зуево. Вожаки восстания выработали требования к владельцу мануфактуры, а также передали их губернатору. Губернатор вызвал войска и зачинщики были арестованы. Но во время суда произошло событие, которое буквально громом поразило императора Александра III и его правительство, и эхом отозвалось во всей России: присяжные заседатели оправдали всех 33 обвиняемых.

Безусловно, в 80--90-е гг. XIX в. в условиях консервативного правления Александра III и его сына Николая II (начал править в 1894 г.) не могло быть и речи, чтобы власти разрешили рабочим организованно бороться за свои права. Оба императора и мысли не допускали, чтобы разрешить образование профсоюзов или других, даже не политических рабочих организаций. Подобные явления они также считали выражением чуждой, западной политической культурой, не совместимой с русскими традициями.

В результате, по решению правительства трудовые споры должны были улаживать специальные чиновники -- фабричные инспектора, которые, разумеется, чаще находились под влиянием предпринимателей, нежели заботились об интересах рабочих. Невнимание правительства к нуждам рабочего класса привело к тому, что в рабочую среду устремляются и находят там поддержку поклонники марксистского учения. Первые русские марксисты, составившие в эмиграции во главе с Г.В. Плехановым группу «Освобождение труда», начали свою деятельность с переводов и распространения в России книг К. Маркса и Ф. Энгельса, а также сочинений брошюр, в которых доказывали, что эра российского капитализма уже началась, и рабочему классу предстоит выполнить историческую миссию -- возглавить общенациональную борьбу с гнетом царизма, за социальную справедливость, за социализм.

Нельзя сказать, что до Г.В. Плеханова, В.И. Засулич, П.П. Аксельрода, Л.Г. Дейча и В.К. Игнатьева марксизм был неизвестен в России. Например, некоторые народники переписывались с К. Марксом и Ф. Энгельсом, а М.А. Бакунин и Г.А. Лопатин попытались переводить сочинения К. Маркса. Но именно плехановская группа стала первой марксистской организацией, проделавшей в эмиграции огромную работу: они издали в конце XIX в. свыше 250 марксистских трудов. Успехи нового учения в европейских странах, пропаганда его взглядов плехановской группой привели к появлению в России первых социал-демократических кружков Д. Благоева, М.И. Бруснева, П.В. Тогинского. Эти кружки были немногочисленными и состояли прежде всего из интеллигенции и студенчества, но в них все чаще теперь шли и рабочие. Новое учение было удивительно оптимистичным, оно отвечало и надеждам, и психологическому настрою русских радикалов. Новый класс -- пролетариат, быстро растущий, подвергающийся эксплуатации со стороны предпринимателей, не защищенный законодательно неповоротливым и консервативным правительством, связанный с передовой техникой и производством, более образованный и сплоченный, нежели косное, задавленное нуждой крестьянство -- он представал в глазах радикальных интеллигентов тем благодатным материалом, из которого можно было готовить силу, способную победить царский деспотизм. По учению К. Маркса только пролетариат может освободить угнетенное человечество, но для этого он должен осознать свои (а, в конечном итоге, и общечеловеческие) интересы. Такая социальная сила в исторически короткий срок появилась в России и решительно заявила о себе стачками и забастовками. Придать развитию пролетариата «правильное» направление, привнести в него социалистическое сознание -- эту великую, но исторически необходимую задачу должна была выполнить российская революционная интеллигенция. Так считала она сама. Но сначала надо было идейно «разгромить» народников, продолжавших «твердить» о том, что Россия может миновать стадию капитализма, что ее социально-экономические особенности не позволяют применять к ней схемы марксистского учения. На волне этой полемики, уже в середине 90-х гг. в марксистской среде выделился В.И. Ульянов (Ленин) (1870--1924), юрист по образованию, молодой пропагандист, приехавший в Петербург из Поволжья.

В 1895 г. со своими соратниками он создал в столице довольно многочисленную организацию, сумевшую сыграть активную роль в некоторых рабочих стачках -- «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» (в ней участвовало несколько сотен рабочих и интеллигентов). После разгрома «Союза борьбы» полицией В.И. Ленин был сослан в Сибирь, где по мере возможности пытался участвовать в новой дискуссии между теми марксистами, кто пытался сосредоточиться на экономической борьбе рабочих за свои права и, соответственно, возлагал надежды на реформаторский путь развития России, и теми, кто не верил в возможность царизма обеспечить прогрессивное развитие страны и все надежды возлагал на народную революцию. В.И. Ульянов (Ленин) решительно примкнул к последним.

Все отмеченные общественные течения представляли разные грани политической оппозиции. Российские марксисты лишь на первый взгляд являлись верными последователями западного радикального учения, сложившегося в условиях тогдашнего раннеиндустриального общества, где еще господствовало острое социальное неравенство. Но европейский марксизм в конце XIX в. уже утрачивает свой разрушительный антигосударственный настрой. Европейские марксисты все более возлагают надежды на то, что с помощью демократических конституций, которые были приняты в их странах, они смогут добиться социальной справедливости в обществе. Так они постепенно становились частью политической системы в своих странах.

Иное дело российский марксизм. В нем жил боевой радикальный дух предыдущего поколения российских социалистов-народников, которые были готовы на любые жертвы и страдания в борьбе с самодержавием. Они видели себя орудиями истории, выразителями подлинной народной воли. Так европейская идея социализма соединялась с комплексом чисто русских идейных настроений, которым был присущ максимализм целей и значительная оторванность от реальной действительности. Отсюда у российских марксистов, так же, как и у народников, проявлялась буквально религиозная вера в то, что в результате народной революции в России возможно быстрое построение во всех отношениях справедливого государства, где искоренится любое социальное зло.

Огромный комплекс экономических и социальных проблем, с которыми столкнулась Россия в пореформенные десятилетия, вызвал идейный разброд и в стане российских консерваторов. В 60-- 80-е гг. попытался дать самодержавию новое идейное оружие талантливый журналист М.Н. Катков. В его статьях все время звучали призывы к установлению в стране режима «сильной руки». Подразумевалось пресечение любого инакомыслия, запрет на публикацию материалов либерального содержания, строгая цензура, сохранение социальных рамок в обществе, контроль за земствами и городскими думами. Система образования строилась так, что ее пронизывали идеи верности престолу и церкви. Другой талантливый консерватор, обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев решительно предостерегал россиян от введения конституционного строя, так как он был чем-то более низким, по его мнению, по сравнению с самодержавием. И это превосходство как бы заключалось в большей честности самодержавия. Как утверждал Победоносцев, идея представительства лжива по сути, так как не народ, а лишь его представители (и далеко не самые честные, а лишь ловкие и честолюбивые) участвуют в политической жизни. То же самое относится и к парламентаризму, так как в нем огромную роль играют борьба политических партий, амбиции депутатов и т. д.

Это действительно так. Но ведь Победоносцев не хотел признавать, что у представительной системы есть и огромные преимущества: возможность отзыва не оправдавших доверие депутатов, возможность критики недостатков политической и экономической системы в государстве, разделение властей, право выбора. Да, суд присяжных, земства, тогдашняя российская пресса были совсем не идеальны. Но как идеологи консерватизма хотели исправить положение? Да, в сущности, никак. Они лишь, как и встарь Н.М. Карамзин, требовали от царя назначить на министерские и губернаторские посты честных, а не вороватых чиновников, требовали давать крестьянам лишь начальное, строго религиозное по содержанию, образование, требовали беспощадно карать за инакомыслие студентов, земцев, сторонников национальной самобытности (а эти движения все более активно проявляют себя в конце века) и т. д. Идеологи самодержавия избегали обсуждения таких вопросов, как малоземелье крестьян, произвол предпринимателей, низкий уровень жизни огромной части крестьян и рабочих. Их идеи отражали, по сути, бессилие консерваторов перед лицом грозных проблем, вставших перед обществом в конце XIX в. К тому же среди консерваторов было уже немало таких мыслителей, кто, ратуя за православные духовные ценности, сохранение национальных бытовых традиций, сражаясь с наступлением «западной» духовной культуры, резко критиковал при этом правительственную политику за неэффективность и даже «реакционность».