Лев Cапега - человек-эпоха

Размещено на http://www.allbest.ru/

ЛЕВ САПЕГА - ЧЕЛОВЕК-ЭПОХА

cапега литовский гетман суверенитет шляхта

Владимир Сиротенко (Вербицкий)

"Не дай вам Бог жить в эпоху перемен", утверждали древние китайцы. Жизнь Льва Сапеги с рождения и до смерти прошла именно в эпоху этих перемен. Он родился в одной Державе - Великом княжестве Литовском, а умер уже Великим политическим деятелем Речи Посполитой…

Его род, род Сапег - один из самых многочисленных и влиятельных родов Великого княжества Литовского, затем Речи Посполитой, а затем разодранной на три части Польши. По значимости род Сапег был вторым после Радзивиллов. Самым известным представителем рода Сапег и являлся Великий канцлер Великого княжества Литовского, его Великий Гетман Лев Иванович Сапега (1557-1633).

Лев Сапега родился 4 апреля 1557 года в Островно, (ныне Бешенковичский район Витебской области). Родился он в православной семье, но позже перешел в кальвинизм, а в 1588 даже принял католичество. В возрасте семи лет родители отправили его в Несвиж, резиденцию наибольшего магната, Великого канцлера Великого княжества Литовского Николая Радзивилла-Чёрного, чтобы мальчик получил соответствующее своему статусу образование. Несколько лет он прожил здесь в обществе ровесников - младших детей Радзивилла-Черного. В 1570 вместе с тремя младшими сыновьями Николая Радзивилла его направили на три года в Германию учиться Лейпцигском университете, где под влиянием Реформации отказался от православия и стал протестантом (кальвинистом).

По окончании Лейпцигского университета Лев возвратился на родину прекрасно подготовленным правоведом, дипломатом и философом. Он свободно владел, как современными языками немецким, польским и белорусским, так и научными - греческим и латинским. Необыкновенная логика мышления, безупречная память и отличное знание законов помогли ему достичь победы в судебное споре по имущественным претензиям в деле собственного отца. На этом процессе присутствовал новый Король Речи Посполитой Стефан Баторий. Лев Сапега выступал на этом процессе в роли адвоката. Дело уже было проиграно в первой инстанции, но блестяще выиграв процесс, юноша обратил на себя внимание Стефана Батория.

Нужно сказать, что как и мы с вами, родился Лев Сапега в одном Государстве, а вернулся уже в другое. Родился он в Великом княжестве Литовском при последнем короле из рода Ягеллонов Сигизмунде 11 августе. Сигизмунд был одновременно королём Польши и Великим князем Литвы. Но в 1558 году царь Иван Грозный начал Ливонскую войну и начал наносить поражение за поражением Великому княжеству Литовскому. Литовские магнаты вынуждены были заключить в 1569 Люблинскую унию с Польшей, в результате которой Сигизмунд 11 Август стал королём уже нового государства - Речи Посполитой. (см. картину Яна Матейко). Увы, не долго он правил новой Державой. В 1572 он отдал богу душу, не оставив наследников. Чтобы не началась гражданская война за престол, на Сейме, вспомнив о тридцатилетнем правлении в 15 веке Анжуйской династии, пригласили из Франции младшего брата короля Карла 1Х - красавчика Генриха Валуа. Условием коронации была женитьба его на младшей сестре покойного Сигизмунда Анне Ягеллонке. Генрих с удовольствием принял приглашение короноваться, но жениться на Ягеллонке, похожей на жабу, к тому же старшей его, не спешил.18 июня 1574 он получил депешу от Австрийского императора Максимилиана о смерти брата и о том, что мать Екатерина Медичи требует его назад во Францию, чтобы немедленно занять престол. У Генриха был выбор - оставаться в Польше и жениться на жабе или вернуться и занять престол на Родине. Ясно, что он выбрал последнее. В ночь на 19 июня 1574 года, не уведомив сенат, в обстановке строжайшей секретности удрал из Польши на родину, чтобы занять фрацузский трон, даже не оформив формального отречения от польского престола…

20 июня 1574, находящиеся в Кракове малопольские министры и сенаторы официально сообщили об отъезде короля Речи Посполитой. В конце августа состоялся собранный примасом сейм. Почти все сенаторы выступали против объявления нового "безкоролевья" и назначения новых выборов. Зато большинство делегатов посчитало, что тайный отъезд короля освобождает его подданных от всех принятых ранее обязательств и призвали избрать нового монарха. После долгих дебатов сейм составил письмо королю, где окончательной датой его возвращения значился май 1575 года. Если король не вернется до июня 1575 года, он потеряет свои права на польский трон. Генрих не вернулся.

Вторые выборы короля состоялись в декабре 1575 года. Православные русские шляхтичи (среди которых выделялся Кшиштоф Граевский) выдвигали в кандидаты на польскую корону царя Ивана IV -- в целях заключения унии с Московской Русью и ведения совместной борьбы против турок и крымских татар. Но поляки и литвины были наслышаны от Курбского о зверствах Ивана 1У и сразу отклонили его кандидатуру.12 декабря Якуб Уханский объявил новым польским королем императора Священной Римской империи Максимилиана Габсбурга. В Пактах король обязывался выдать своего сына австрийского эрцгерцога Эрнеста за Анну Ягеллонку. Оба немца также придерживались курса на борьбу с Турцией и были поддержаны Москвой. Однако, противники Габсбургов (и прежде всего, магнат Ян Замойский) заявили о том, что иностранцев больше не будет на польском престоле, а будут только Пясты! Турецкий султан прислал польским панам особую грамоту с требованием, чтобы поляки не выбрали в короли ни императора Максимилиана II, ни царя Ивана 1у, а в качестве одного из претендентов назвал трансильванского князя Стефана Батория.

13 декабря на Старомястском рынке Анна Ягеллонка была объявлена королем Речи Посполитой. А на следующий день она стала именоваться королем из династии Пястов. В мужья ей шляхта избрала трансильванского князя Стефана (Иштвана) Батория. 1 мая 1576 года Анна и Стефан обвенчались и короновались в Вавельском соборе.

Став королем, Баторий провел в Речи Посполитой ряд преобразований. Была преобразована судебная система: в качестве высшей судебной инстанции вместо королевского суда были в 1578 году учреждены выборные шляхетские трибуналы. Для создания постоянной армии он стал набирать солдат в королевских имениях и полностью отказался от анархичного шляхетского ополчения. В польскую армию стали активно привлекаться наёмники, главным образом венгерские и немецкие ландскнехты.

Баторию удалось добиться поддержки со стороны украинских казаков в борьбе с Османской империей. Из казачьей вольницы беглых крепостных он организовал Сечь - военную республику, простиравшуюся от юго-востока Польши к Черному морю вдоль Днепра. Баторий дал казакам земли, позволил самим выбирать гетмана и все воинское начальство, оставил за короной лишь право наделения гетмана знаменем, булавой и печатью. Утверждение нового гетмана могло последовать только после принятия им присяги на верность королевской власти. Баторий также дал привилегии евреям, которым было разрешено иметь собственный парламент.

В 1578 году были начаты работы по унификации денежного обращения -- они завершились в 1580 году. По сути, произошло окончательное формирование единой денежной системы Польско-Литовского государства. Монеты во всех частях страны стали чеканиться по одной стопе, хотя имели отличия в оформлении.

Хотя его на престол фактически поставил турецкий султан, Баторий много сил отдал борьбе с Османской империей и Крымским ханством. Королем был задуман смелый план, который в случае успеха должен был привести к ликвидации турецкого владычества в Европе и к объединению Венгрии и Трансильвании. Победы на западе и над внутренней оппозицией позволили Баторию укрепить тыл Речи Посполитой и предпринять три успешных похода против Ивана Грозного, в результате которых он вытеснил русских из Прибалтики.

Стремясь к укреплению королевской власти, Баторий постоянно вступал в конфликты с польскими магнатами, прежде всего с князьями Зборовскими. Ему нужны были друзья, среди соперников этих магнатов. Именно поэтому он и приблизил к себе воспитанника Радзивилла Льва Сапегу…

За свои личные средства он сформировал гусарский полк(хоругвь), командуя которым в 1579 г., освобождал Полоцк под началом Стефана Батория. Вместе с королем и великим князем литовским Стефаном Баторием в 1580-1581 годах он, как командир своей гусарской хоругви (полка), принимал участие в битвах при Завольчье и Великих Луках, прославился во время осады Пскова. 30 января 1580 г. король "зачислил" его в круг своих придворных, назначив его на должность сначала королевского секретаря, а потом великокняжеского писаря. Тогда же его привлекли (вместе с канцлером Астафием Богдановичем Воловичем и подканцлером Кристофом Радзивиллом) к участию в создании Трибунала - высшего судебного органа Великого княжества Литовского (начал функционировать с 1 апреля 1581 года).

Когда война закончилась, Лев Иванович возглавил посольство Речи Посполитой в Москву, и в 1584 г. - от имени Великого княжества Литовского - заключает перемирие между двумя государствами на 10 лет..

Царя Ивана Грозного он уже не застал, тот уже умер. По соглашению, подписанному в Москве благодаря Льву Сапеге, Московское государство оставляло за собой белорусский город Смоленск, но обязалось уйти из Полоцка, Велижа и Лифляндии. В 1584 г. Лев Сапега в Москве подписал соглашение о перемирии на 10 лет с царём Фёдором - и освободил из плена 900 литвинских шляхтичей, которых московиты захватили во время военных действий, начиная с 1563 года.

1 сентября 1586 года произошло важное событие в жизни Льва Сапеги. 1 сентября 1586 года Лев Сапега женился на Дороте, дочери Каштеляна Люблянского Андрея Фирлея, которая к тому времени уже была вдовой трокского воеводы князя Стефана Сборожского. От первого брака Дорота имела дочь Барбару. Льву Сапеге она родила сына Яна Станислава (1589-1635), который в 1621 году стал маршалком великим литовским, а также еще троих детей, но они умерли в младенчестве. Дорота умерла 14 марта 1591 года и была похоронена в виленском костеле святого Михаила.

В 1586 г. Сапега из карьерных побуждений, так как был равнодушен к религии, перешел из кальвинизма в католичество, но при этом занимал терпимую позицию в религиозном вопросе. В 1876 скоропостижно скончался Стефан баторий. Во время безкоролевья 1587 г. он предложил проект федерации Польши, Великого княжества Литовского и Московской державы с одним королем (предлагалась кандидатура Московского царя). Объединение славянских народов и избрание ими единого монарха, по мнению Льва Ивановича, способствовало бы росту их экономического и военного потенциала, обеспечило бы продолжительный мир. Шляхта отклонила этот проект и не поддержала кандидатуру умственно неполноценного русского царя Фёдора Иоанновича. Тогда Сапега поддержал кандидатуру шведского королевича Сигизмунда III Вазы, сына Екатерины Ягеллонки и Шведского короля Юхана 111. Его кандидатуру отстаивали вдова Стефана Батория королева Анна Ягеллонка и коронной гетман Ян Замойский. За коронацию Сигизмунд должен был отдать Речи Посполитой. Вот только та Реч Посполита нужна была юному Сигизмунду, как пришей кобыле хвост. Он любил свою Родину Швецию, королём которой должен был стать после отца. Весь проект с польской короной полностью принадлежал его матери и тетке, а отец не привык перечить своей обожаемой супруге, хотя с сыном тоже расставаться не хотел. Условием избрания Сигизмунда королём Речи Посполитой была передача ей северных частей Ливонии, о чём его отец узнал только тогда, когда сын его уже полтора года, как был коронован. Шведский король попытался разорвать договор и вернуть сына домой, в Швецию, но из этого ничего не вышло.

Появилась у Сигизмунда еще одна проблема, связанная с его коронацией: управляющий делами королевства Карнковский ухитрился впопыхах провозгласить королем Речи Посполитой Максимиллиана III Австрийского. Понятно, что Австрия была конечным результатом очень оскорблена. Максимилиан даже начал начал войну против Польши, но был разбит Яном Замойским и попал в плен, из которого его освободило только вмешательство папы. В конце концов, Сигизмунд ухитрился влюбиться в Анну Габсбургскую и жениться на ней, решив таким образом проблему с Австрией. С Австрией, но не с собственными магнатами. Коронной гетман Ян Замойский был настолько против союза с Австрией, что даже перекрыл границу, пытаясь воспрепятствовать въезду Анны в Польшу, но та сумела проскользнуть через патрули, и благополучно добралась до Кракова. Замойскому удалось узнать, что между Сигизмундом и Максимилианом существовал договор, по которому Габсбурги помогут Сигизмунду вернуться домой, на трон Швеции, а за это получат корону Речи Посполитой. Замойский требовал декоронации Сигизмунда, но сейм его не поддержал.

Брак с Анной оказался для Сигизмунда удачным, а переменчивая шляхта даже сумела полюбить эту австриячку. У Анны с Сигизмундом было пятеро детей, из которых до взрослого возраста дожил только старший сын, престолонаследник Владислав.

После смерти Анны (она умерла 25-летней), Сигизмунд женился на ее младшей сестре Констанции, которая нацелилась на династическую монархию. Помимо всего прочего, она запретила евреям жить в городах. Так что прав был Замойский, предполагая что союз с Габсбургами покончит и с республиканской монархией, и с веротерпимостью. Так и вышло. Сразу после брака с Констанцией, Сигизмунд обратился к сейму с требованием поднять налоги, что вступало в конфликт с ограничением прав монарха, которые он при коронации подписал. Он ненавязчиво хотел перевести сейм от конценсусного приема решений к голосованию большинства, рассчитывая, что легче договориться с центральными фигурам сейма, чем с сеймом в целом. В результате началось то, что называется рокошем Зебжидовского - требованием декоронации со стороны самых значительных фигур Сейма - великого коронного маршала Миколая Зебжидовского, Яна Щесны Гербурта, Станислава Стадницкого и виночерпия Литвы Януша Радзивилла. Так ничего Сигизмунд от сейма не добился, тот продолжал контролировать его.

Сигизмунду 111, как когда-то Стефану Баторию, понадобилась поддержка магнатов, оппозиционно настроенных к большинству в Сейме. Поэтому он приблизил к себе Льва Сапегу. В ближайшие годы Лев Сапега был назначен подканцлером (вице-канцлером) Великого княжества Литовского, а затем и канцлером. Тайная, но активная вовлечённость Льва Сапеги в дела Московии не помешала ему постепенно стать "главным" организатором суда Главного Трибунала Великого княжества Литовского, что сыграло огромную роль в сохранении остатков независимости от Польши. Ещё большую роль в защите последних "атавизмов" независимости ВКЛ от Польши сыграла новая редакция Статута Литовского (Свода Законов ВКЛ) под руководством Льва Ивановича Сапеги, изданная им на старобелорусском (русском) языке в Вильно в 1588 г. Комиссия Сейма, призванная подготовить Третий Статут ВКЛ и утверждённая 28 января 1588 г., им и возглавлялась. На тот день это был самый необычный свод законов во всей Европе, в которой безраздельно царила гегемония античного римского права. Лев Сапега смело пошёл против ряда положений римского права, тем самым руша правовые "подпорки" католической церкви. Статут, изданный на старобелорусском языке, более 150 лет воспринимался в Европе как образцовый пример законодательства и наиболее важный правовой документ, положивший конец засилью пережитков античного времени, утвердивший новое, своё, европейское правовое мышление. Трудно назвать другой свод законов в Европе, сопоставимый со Статутом 1588 г., который действовал бы целых 252 года, и был отменен только в 1840 году императором Российской державы Николаем I, который с помпой прославлял римское право и приводил его в пример.

В 1592, после смерти отца, Сигизмунд 111 стал шведским королем. В Швеции Сигизмунд предпринял ряд мер, направленных на восстановление католицизма. В 1598 году королева Анна умерла, а в 1599 году, в результате восстания протестантского шведского дворянства, возглавленного его дядей, герцогом Карлом Седерманландским, Сигизмунд потерял шведский престол. Пытаясь вернуть себе власть в Швеции, он вел с ней ряд неудачных войн (1600-1611, 1617-1620, 1621-1629), закончившихся потерей значительной части прибалтийских владений Речи Посполитой.

В 1599 году, в возрасте почти сорока лет, Лев Иванович женился вторично на 16-тилетней княжне Гальшке (Елизавете) Радзивилл (1583-1611), дочери воеводы виленского и великого гетмана литовского, признанного главы кальвинистов Великого княжества Литовского - Кристофа Николая Радзивилла Перуна. С Гальшкой Радзивилл у Льва Сапеги было три сына - Кристоф Николай (1607-1631), писаря ВКЛ; Казмир Лев (1609-1656), подканцлера ВКЛ с 1645 года; Николай (умер мальчиком) - и дочь Анна (1603-1627).

Унизительная зависимость от польской короны, отвратительные интриги польских сенаторов на общих, коронных сеймах, открытое издевательство польских коллег над сенаторами ВКЛ: всё это подогревало недовольство. Новая (Третья) редакция свода законов Великого княжества Литовского, созданная под руководством Льва Ивановича Сапеги отражает это недовольство и стремление к независимости Литвы. В новом Статуте имеется множество законов, отстаивающих независимость от Польши. Так, не литвинам (не белорусо-литовцам), в том числе венграм, чехам и полякам, запрещалось приобретение земель на территории ВКЛ, а также занимать государственные должности в Великом Княжестве (12-я статья 3-го раздела Статута ВКЛ 1588 г.). Кроме того, борьба с польскими планами расчленения Великого княжества Литовского, лишения его последних остатков независимости и окончательного ополячивания отражена в Статуте в виде противодействия целому ряду положений унии с Польшей 1569 года, через которые польское королевство проводило наступление на остатки суверенитета ВКЛ, и которые, согласно с конституциями сейма Речи Посполитой и решениями Люблинской унии 1569 г. Они должны были подтверждаться новым Статутом Литовским 1588 г., но положения этого Статута не только не подтверждали их, но, наоборот, отрицали. Именно поэтому в 1588 году Статут утверждён сначала Львом Сапегой и Яном Глебовичем, а потом королём Речи Посполитой Сигизнундом ІІІ Вазой (который сочувствовал Литве), но с приложением лишь великокняжеской (литовской) печати за подписью Льва Сапеги и писаря Габриэля Войны, но не королевской (польской) печати. Отсутствие королевской печати подчёркивает - с одной стороны - несогласие польской стороны, а - с другой - независимость Великого княжества Литовского в его внутренней политике от Короны (Польши).К началу работы над проектом Статута ВКЛ, уже на подготовительном этапе, Лев Иванович был уже вице-канцлером. Именно Лев Сапега настоял на том, чтобы Статут напечатали в типографии виленских купцов братьев Мамоничей на старобелорусском языке, на что он получил исключительное право от короля Сигизмунда Вазы. Сапега собственноручно написал к Статуту вступительное слово.

С 1589 года Лев Сапега занимает пост канцлера. Уже на этой должности он предпринял ещё одну монументальную акцию: с 1594 г. по его инициативе началась перепись (копирование) Свода Государственных документов - Метрики ВКЛ.

Однако, примерно в 1595 г. в позиции Льва Сапеги произошёл решительный перелом. Противник православно-католической церковной унии по "польско-ватиканскому проекту", он стал поддерживать её "в любом виде", одновременно идя на одну за другой уступку и в вопросах отстаивания независимости Литвы от Польши. Объяснялось это просто - Сигизмунд 111 был воспитан матерью как истовый католик, он активно способствовал утверждению в Речи Посполитой Контрреформации, и именно он больше всех содействовал заключению, Вообще-то о необходимости религиозной унии славянских народов - русского, польского и литвинского, говорили ещё русские князья Курбский и Голицин. Именно эту идею поддерживал и Лев Сапега во времена безкоролества. Но тогда его идеи были отвергнуты и он отказался от них. Теперь унию предлагал Сигизмунд 111. Совсем на других, католических принципах. Сапега был любимчиком Стефана Батория. Хотел оставаться любимчиком и Сигизмунда 111. Когда в 1596 г. в Бресте собрался церковный собор, решавший судьбу православно-католической унии - и открытый противник унии, князь Константин Острожский вошёл в Брест со своими войсками, а Польша ввела туда полки своих королевских гвардейцев, поддержка Сапегами той или другой стороны стала решающей. Именно в этот судьбоносный момент Лев Сапега встал на сторону Польши и участвовал в заседании собора в качестве королевского комиссара. Но его видение унии резко отличалось от польско-папских представлений и планов. Да и присутствовал он, сказать по правде, только потому, что в качестве должностного лица просто был обязан участвовать в заседании по королевской (светской! - это особенно важно!) линии, и, как человек законопослушный, законодатель и крупнейший в то время юрист, не мог игнорировать эту обязанность. Либо он должен был продолжать исполнять свою должностную функцию, либо сложить с себя полномочия. Посмотрите на картину Яна Матейко "Проповедь Скарги" На картине Матейко мы видим дремлющего Льва Сапегу полулежащего в кресле, а над ним витийствует один из ведущих инициаторов Брестской унии, князь Скарга. Слева от Спеги стоят Януш Радзивилл, Миколай Зебжидовский и Станислав Стадницкий, поддерживая речь Скарги. Радостно сжимает в руках шляпу, полностью поддерживая Скаргу, Миколай Вольский, будущий великий коронной маршал. Король слушает задумчиво, а над ним Анна Ягелонка схватилась за голову из-за мигрени. Как видите, отношение к унии у высшей знати Речи Посполитой и короля было неоднозначным, да и сказать о перемене взглядов и веры Сапегой тоже нельзя. Он всё ешё думал о восстановлении независимости Великого княжества Литовского…

В 1600-1601 годах Лев Сапега снова возглавит посольство в Москву, по поручению короля Сигизмунда III Вазы, и подпишет мирное соглашение с Борисом Годуновым на 20 лет (начиная с 15 августа 1602 г.). Одновременно Лев Иванович - уже не от имени всей Речи Посполитой, а от имени Сапег, Радзивиллов, Тризн, Пацев, Воловичей, и других виднейших магнатских и шляхетских родов Великого княжества Литовского, тайно вёл переговоры с Борисом Годуновым об унии между Великим княжеством Литовским и Московией (или между всей Речью Посполитой и Московией - если получится). Борис Годунов поддержал эту идею, так как ему предложили роль московско-литвинского, или польско - московско-литвинского короля будущего объединённого государства. Так Сапега хотел воплотить в жизнь идею подчинить Московию влиянию Великого княжества Литовского (ВкЛ), и, объединёнными усилиями Литвы и Московии вырвать Великое княжество Литовское из-под доминирования Польши. Тем временем в Великом княжестве московском начались смутные времена. В 1601г. шли долгие дожди, а затем грянули ранние морозы и, по словам современника, "побил мраз сильный всяк труд дел человеческих в полех". В следующем году неурожай повторился. В стране начался голод, продолжавшийся три года. Цена хлеба увеличилась в 100 раз. Борис запрещал продавать хлеб дороже определенного предела, даже преследовал тех, кто взвинчивал цены, но успеха не добился. Стремясь помочь голодающим, он не жалел средств, широко раздавая беднякам деньги. Но хлеб дорожал, а деньги теряли цену. Борис приказал открыть для голодающих царские амбары. Однако их запасов не хватило на всех голодных, ибо узнав о раздаче, люди со всех концов страны потянулись в Москву, бросив те скудные запасы, которые имелись у них дома. Около 127 тыс. человек, умерших от голода, было похоронено в Москве, а хоронить успевали не всех. Появились случаи людоедства. Люди начинали думать, что это -- кара Божья. Возникало убеждение, что царствование Бориса не благословляется Богом, потому что оно беззаконно, достигнуто неправдой. Следовательно, не может кончиться добром. Начались народные бунты. Самым крупным было восстание под предводительством атамана Хлопка, разразившееся в 1603г. В нем участвовали в основном казаки и холопы. Царские войска смогли разбить восставших, но успокоить страну не удалось -- было уже поздно. По стране стали ходить слухи, что настоящий царевич жив. Годунов оценил нависшую над ним угрозу: по сравнению с "прирожденным" государем он -- никто. Не случайно хулители называли его -- "рабоцарь". В начале 1604 было перехвачено письмо одного иноземца из Нарвы, в котором объявлялось, что у казаков находится чудом спасшийся Дмитрий, и Московскую землю скоро постигнут большие несчастья. Розыск показал, что самозванец -- бежавший в 1602 в Польшу Григорий Отрепьев, происходивший из галицких дворян.

Сапега официально не поддержал Лжедмитрия I, так как считал, что лучше заключить унию с Московской державой в лице Бориса Годунова. Однако именно он подготовил его для роли царевича Дмитрия. Ведь Лжедмитрия поддерживал сам Сигизмунд111. Мало того, Лев Иванович передал своему родственнику Яну-Петру Сапеге свой полк и тот 16 октября 1604 вместе с Лжедмитрием и отрядом, присланным Сигизмундом, двинулся на Москву. Народ повсеместно встречал Лжедмитрия, как сына Ивана Грозного. Даже проклятия московского патриарха не остудили народного воодушевления. В январе 1605 правительственным войскам всё же удалось разбить самозванца, и он с остатками хоругви Сапеги ушёл в Путивль. Но сила Лжедмитрия была не в войсках, а в вере народа, что он -- законный наследник престола. К нему стали стекаться казаки со всех окраин России.13 апреля 1605 г. Борис Годунов казался веселым и здоровым, много и с аппетитом ел. Потом поднялся на вышку, с которой обозревал Москву. Вскоре сошел оттуда, сказав, что чувствует дурноту. Позвали лекаря, но царю стало хуже: из ушей и носа пошла кровь. Царь лишился чувств и вскоре умер. Ходили слухи, что Годунова отравили Шуйские. Похоронили его в Кремлевском Архангельском соборе. Царем стал сын Бориса -- Федор, образованный и чрезвычайно умный. Но почти сразу после его миропомазания в Москве произошел мятеж, спровоцированный Шуйскими. Царя Федора и его мать убили, оставив в живых лишь дочь Бориса -- Ксению. Ее ждала участь наложницы самозванца, который со своим войском торжественно вошёл в Москву. Официально было объявлено, что царь Федор и его мать отравились. Тела их выставили напоказ. Затем из Архангельского собора вынесли гроб Бориса и перезахоронили в Варсонофьевском монастыре близ Лубянки. Там же захоронили и его семью: без отпевания, как самоубийц.

30 июля 1605 года новоназначенный патриарх Игнатий венчал Дмитрия на царство. Это вновь давало Литве шанс на унию с Москвой и Лев Сапега начинает открыто поддерживать Лжедмитрия и сражавшегося на их стороне своего родственника Яна-Петра Сапегу с его литовским войском. Однако с Лжедмитрием 1 ему не повезло. Того сгубила Любовь и легкомыслие. Он не мог жить без Марины Мнишек, в которую влюбился ещё в Самборе.

24 апреля 1606 года вместе с Марией Мнишек и её отцом в Москву прибыли поляки -- около 2 тысяч человек -- знатные шляхтичи, паны, князья и их свита которым Дмитрий подарил огромные суммы. Для Марины и её свиты под Москвой были разбиты два шатра, для въезда царь подарил своей невесте карету, украшенную серебром и изображениями царских гербов. Встречали будущую царицу воеводы, князья и толпы московского люда, а также оркестр из бубнов и труб. Пожаловавшись, что ей невмоготу "московская еда", Марина добилась у царя присылки к себе польских поваров и кухонной челяди. Обеды, балы и празднества следовали один за другим. Послушный царю патриарх Игнатий отклонил требование митрополита Гермогена о крещении католички, мало того, Гермоген за это был наказан. Лжедмитрий просил у папы Римского специального разрешения на причащение и миропомазание невесты по греческому обряду, но получил категорический отказ. По совету патриарха Игнатия, миропомазание, как обряд, заменяющий обращение Марины в православие, решено было всё-таки провести…

8 мая 1606 года Марина Мнишек была коронована царицей и совершилось бракосочетание. Сохранились слова Лжедмитрия, сказанные им своему секретарю Бучинскому: "у меня в ту пору большое опасенье было, потому что по православному закону сперва надо крестить невесту, а потом уже вести ее в церковь, а некрещёной иноверке и в церковь не войти, а больше всего боялся, что архиереи станут упрямиться, не благословят и миром не помажут"

9 мая, в Николин день, против всех традиций был назначен свадебный пир, который продолжался и на следующий день, причем царь угощал бояр польскими блюдами и жареной телятиной, считавшейся в Москве "поганой едой". Это вызвало глухой ропот, на который самозванец не обратил внимания. В тот же день, к возмущению москвичей, перед иностранной гвардией с проповедью выступил пастор лютеранской церкви Святого Михаила Мартин Бэр. Во время многодневного празднования Дмитрий беззаботно отошел от государственных дел, а в это время приехавшие с Мариной Мнишек поляки в пьяном разгуле врывались в московские дома, бросались на женщин, грабили прохожих, спьяну стреляя в воздух и вопя, что царь им не указка, так как они сами посадили его на престол. Москвичи перестали видеть в Дмитрии законного царя…

14 мая 1606 года Василий Шуйский, которого Дмитрий вернул из ссылки и приблизил к себе за показания, что в Угличе не был убит настоящий сын Ивана Грозного и он и есть этим сыном, собрал верных ему купцов и служилых людей, вместе с которыми составил план ответа полякам на эти насилия -- отметили дома, в которых живут поляки, и решили в субботу ударить в набат и призвать народ, под предлогом защиты царя, к бунту. 15 мая Сапега сообщил Дмитрию о заговоре, но тот легкомысленно отмахнулся от предостережения. Свадебные торжества решено было продолжать, несмотря на то, что со всех сторон поступали тревожные слухи о народных волнениях. На следующий день был дан бал в новом царском дворце, где царь вместе с придворными танцевал и веселился. После окончания праздника, Дмитрий ушел к жене в её недостроенный еще дворец. Сапега вновь попытался предупредить царя о готовящемся заговоре, но тот снова отмахнулся, со словами "Это вздор, я этого слышать не хочу"…

17 мая 1606 года на рассвете по приказу Шуйского ударили в набат на Ильинке, другие пономари также принялись звонить. Шуйские, Голицын, Татищев въехали на Красную площадь в сопровождении около 200 человек, вооруженных саблями, бердышами и рогатинами. Шуйский кричал, что "литва" пытается убить царя, и требовал, чтобы горожане поднялись в его защиту. Москвичи кинулись бить и грабить поляков. Разбуженный колокольным звоном Дмитрий, кинулся в свой дворец, где Шуйский сказал ему, что Москва горит. Дмитрий попытался вернуться к жене, чтобы успокоить её и затем ехать на пожар, но толпа уже ломилась в двери, сметая немногочисленную охрану. Басманов, единственный оставшийся с царем, открыл окно, потребовал ответа, и услышал: "Отдай нам твоего вора, тогда поговоришь с нами". Басманов спустился на крыльцо и попытался уговорить толпу разойтись, но Татищев ударил его ножом в сердце. Дмитрий запер дверь, когда заговорщики стали ломать её, бросился бежать по коридору и выбрался в окно, пытаясь спуститься по лесам, чтобы скрыться в толпе, но оступился и упал с высоты 15 саженей в житный двор, где его подобрали нёсшие караул стрельцы. Царь был без сознания, с вывихнутой ногой и разбитой грудью. Стрельцы облили его водой, и когда он пришел в себя, то просил защиты от заговорщиков, обещая им поместья и имущество мятежных бояр, а также семьи мятежников -- в холопство. Стрельцы внесли на руках в опустошённый и ограбленный дворец, где попытались защитить от заговорщиков, рвавшихся довершить начатое. В ответ приспешники Шуйского стали грозить стрельцам убить их жен и детей, если те не отдадут "вора". Стрельцы заколебавшись, потребовали, чтобы царица Марфа еще раз подтвердила, что Дмитрий -- ее сын, в противном случае -- "Бог в нем волен". Заговорщики были вынуждены согласиться, но пока гонец ездил к Марфе за ответом, они с руганью и угрозами требовали от Дмитрия, чтобы он назвал свое настоящее имя, звание и имя своего отца -- но Дмитрий до последнего момента твердил, что он сын Грозного, и порукой тому слово его матери. С него сорвали царское платье и вырядили в какие-то лохмотья, тыкали пальцами в глаза и дергали за уши.^.Вернувшийся гонец, князь Иван Васильевич Голицын, соврал, что Марфа ответила, будто ее сын убит в Угличе. В ответ из толпы раздались крики и угрозы, вперед выскочил сын боярский Григорий Валуев и выстрелил в упор, сказав: "Что толковать с еретиком: вот я благословляю польского свистуна!". Дмитрия добили мечами. Тела убитого царя и Басманова приволокли через Спасские ворота на Красную площадь и сняли с них одежду. Поравнявшись с Вознесенским монастырем, толпа вновь требовала от инокини Марфы ответа -- её ли это сын. По свидетельству современников, та дала двусмысленный ответ: " Было бы меня спрашивать, когда он был жив, а теперь, когда вы его убили, он уже не мой"…

К цареубийству москвичи отнеслись по разному, многие плакали, глядя на поругание трупов. Басманова похоронили у церкви Николы Мокрого, а Дмитрия -- в так называемом "убогом доме", кладбище для упившихся или замёрзших, за Серпуховскими воротами. Сразу после похорон ударили необычайно суровые морозы, уничтожившие траву на полях и уже посеянные хлеба. По городу пошли слухи, что виной тому волшебство бывшего монаха, говорили также, что "мёртвый ходит" и над могилой сами собой вспыхивают и движутся огни, и слышатся пение и звуки бубнов. По Москве стали ходить слухи, что здесь не обошлось без нечистой силы и "бесы расстригу славят". Шептались также, что на следующий день после погребения, тело само собой оказалось у богадельни, а рядом с ним сидели два голубя, никак не желающие улетать. Труп "расстриги", как рассказывают легенды, попытались закопать поглубже, но через неделю он вновь сам собой очутился на другом кладбище, то есть "земля его не принимала", Тело Дмитрия выкопали, сожгли и, смешав пепел с порохом, выстрелили из пушки в ту сторону, откуда он пришел -- в сторону Польши.

После того, как Лжедмитрий и его приближенные были убиты, царем был провозглашен бездетный князь Василий Иванович Шуйский, а его племянник Михаил Скопин-Шуйский стал воеводой. Скопины в роду Шуйских были старшей линией по сравнению с линией царя Василия Шуйского и имели больше прав на престол. Из-за этого Василий Шуйский с подозрением относился к племяннику, но тот не был близок с Лжедмитрием, не принимал участия в заговоре своего дяди и перемены на престоле воспринял как должное. Зато скоро ему пришлось стать одним из самых знаменитых полководцев того времени. Первая слава пришла к нему в сражениях с Иваном Болотниковым, которые не раз разбивали высланные против него царских воевод. Помимо крестьян и холопов в лагере Болотникова находились казаки и стрельцы. Немало было и дворян и детей боярских. Скопин-Шуйский был назначен воеводой "на вылазке". Он наносил со своим отрядом стремительные удары по восставшим и тут же отводил войска в Скородом - деревянную крепость вокруг Замоскворецкого предместья.

Рейды Скопина-Шуйского мешали восставшим окружить Москву. Но 26 ноября Болотников все же переправил значительную часть своего войска через Москву-реку в обход города с востока, чтобы полностью блокировать столицу.

27 ноября Скопин-Шуйский нанес из Замоскворечья удар по войскам Болотникова. Болотников, успевший собрать около 20 тысяч воинов, был разбит, но, пользуясь наступившей темнотой, сумел отступить к Коломенскому. 2 декабря Скопин-Шуйский из Данилова монастыря двинулся к Коломенскому. Князь окружил Коломенское, а когда трехдневная бомбардировка укреплений не привела к результату, приказал применить новый снаряд - сочетание зажигательного ядра с разрывной бомбой. Восставшие сразу же понесли большие потери и вынуждены были выйти в чистое поле, где были разбиты царскими войсками. Несмотря на разгром, Болотников сумел увести в Калугу более 10 тысяч воинов. Часть восставших ушла в Тулу.

В начале 1607 года Болотников выступил против главных сил Шуйского в Серпухове, но затем свернул на Каширу, стремясь обойти царские полки и прорваться к Москве, где не было крупных полков. Его намерения раскрыли перебежчики. Недалеко от Каширы, на реке Восме, болотниковцы и казаки были разбиты полками воеводы Андрея Васильевича Голицына, вовремя получившего подкрепление от Скопина-Шуйского.

Под командой Скопина-Шуйского стала спешно создаваться новая армия. В ее состав вошли татары, мордва, чуваши, "даточные люди" монастырей, служащие двора. Скопин-Шуйский, которому к тому моменту исполнился 21 год, стал воеводой Большого полка.

12 июля 1607 года началась осада Тулы. Спустя две недели к городу подтянулась вся царская армия. Опираясь на подавляющее превосходство в численности и мощную артиллерию, Скопин-Шуйский попытался взять город приступом. В течение месяца царская армия 22 раза ходила на штурм. Но осажденные не сдавались. По три-четыре раза в день они делали вылазки, нанося потери царским войскам. Болотников призывал жителей держаться, обещая, что скоро подойдет помощь (в июле в северских городах появился Лжедмитрий II). Чтобы ускорить взятие города, Скопин-Шуйский приказал построить дамбу на реке Упе. Поднявшаяся вода затопила город и крепость. Но повстанцы сдаваться не собирались. Приближался конец четвертого месяца боев за город. И тогда Василий Шуйский предложил Болотникову сдаться при условии сохранения жизни и свободы ему, другим предводителям восстания и всем защитникам Тулы. 10 октября, на этих условиях, Тула сдалась. Болотников был схвачен и казнен вместе со своими главными командирами.

Тем временем над Россией нависла новая опасность - вторжение польских войск под руководством Лжедмитрия II. Основу войск самозванца составляли литовские отряды князя Вишневецкого и польские князя Ружинского, направленные Сапегой. К ним примкнули некоторые южнорусские дворяне, казаки Заруцкого и остатки разбитых войск Болотникова.

В 1607 году Лжедмитрий II предпринял поход на Брянск и Тулу. В мае 1608 года под Балковом самозванец разбил войска Шуйского и подошел к Москве, создав лагерь в селе Тушино.

Во время стояния Лжедмитрия в Тушино царь Василий поручил Михаилу Скопину-Шуйскому провести переговоры со шведами. Вместе со Скопиным к шведам был послан и Семен Васильевич Головин. Добравшись до Новгорода, царский воевода обнаружил, что жители города настроены против Василия Шуйского. Доходили слухи, что Псков и пограничные со Швецией города Орешек и Ивангород присягнули Лжедмитрию II. Поэтому Скопин-Шуйский отправил к шведам Головина, а сам остался в Новгороде.

В середине марта к Новгороду подошло 5-тысячное шведское войско. В апреле соединенное шведско-русское войско выступило из города. Вскоре передовой шведский отряд столкнулся с поляками. Поляки были разбиты и бежали, оставив пушки и обозы. Объединенное войско двинулось дальше.

Подойдя к Твери, Скопин-Шуйский обнаружил, что она занята поляками. Первый штурм города не удался, но второй был успешным. Русские и шведские ратники ворвались в город, преследуя поляков. Разбитые под Тверью поляки бежали к Троице-Сергиевой лавре, которую осаждало войско Сапеги. Скопин-Шуйский выступил на Дмитров. Туда же, прекратив бесплодную осаду Троице-Сергиева монастыря, устремился и Сапега. Ратники Скопина-Шуйского врывались в лагерь казаков Сапеги и навязывали им скоротечный бой, после чего быстро ретировались. Воевода так, не имея сил штурмовать город, пытался заставить Сапегу покинуть его. В конце месяца, заклепав тяжелую артиллерию, поляки покинули Дмитров и отошли под Смоленск, на соединение с войсками короля Сигизмунда. Спустя неделю сторонники Лжедмитрия II оставили Тушино.

12 марта 1610 года полки князя Михаила Васильевича Скопипина-Шуйского вступили в Москву, встречаемые боярами и народом, который со слезами благодарил воеводу за "очищение Московского государства". Царь и бояре, в особенности члены рода Шуйских, завистливо наблюдали за возвышением Скопина-Шуйского. Слава полководца не давала им покоя.

В апреле воевода был приглашен на пир по случаю крестин сына князя Воротынского. На пиру Скопин-Шуйский ел только с общего блюда и почти не пил, но боярыня Екатерина Григорьевна, жена Дмитрия Ивановича Шуйского, признанного наследником бездетного царя Василия, поднесла Скопину-Шуйскому чашу с отравленным медом. Прямо на пиру князь Михаил Васильевич упал, у него носом пошла кровь. Промучившись несколько дней, 23 апреля 1610 года молодой воевода скончался. Неожиданная смерть Скопина (25 апреля), в которой молва обвиняла жену царского брата Димитрия, а Ляпунов, открыто - самого царя, лишила Шуйского последней опоры. В Москве к его прежним врагам прибавился освобождённый из польского плена Филарет Романов. Ляпунов поднял настоящее восстание, замыслив возвести на престол князя В. Голицына. Однако, Клушинская битва (24 июня), в которой царские войска, с бездарным Дмитрием Шуйским во главе, были разгромлены Жолкевским, решила судьбу "самоизбранного" царя. Теснимые с юга придвинувшимися отрядами Самозванца, предлагавшими (по совету Сапеги) Москве низложить обоих царей и сообща выбрать нового, а с запада войском Жолкевского, москвичи не желали больше бороться за ненавистного Василия. Собравшаяся 17 июля толпа, под руководством Захария Ляпуновв низложила царя и насильно постригла его в монахи. Жолкевский, уходя из России захватил Василия Шуйского с братьями с собой и 31 октября представил под Смоленском Сигизмунду как военнопленных. Они были отправлены в Польшу и, пережив еще унижение торжественной выдачи их Жолкевским королю и нации на сейме 19 октября 1611г,( см.картину Матейко) были заключены в Густынский замок, где бывший царь и умер 12 сентября 1612 г

"Официально" канцлер Лев Сапега обязан был поддержать интервенцию короля Речи Посполитой Сигизмунда III Вазы и его поход на Москву, однако, тайно Лев помогал Яну-Петру Сапеге и его соратнику Лисовскому сражаться против польских войск и против Шуйских на стороне Лжедмитрия 11. Поэтому был ярым противником польского гетмана С. Жолкевского. И только в 1609 г., когда надежды на унию с Москвой фактически были похоронены, он поддержал польскую интервенцию в Московию (1609-1618). Сапега участвовал в осаде Смоленска и поддержал кандидатуру королевича Владислава Сигизмундовича на московский трон. В 1617-1618 гг. содействовал организации и финансированию похода королевича Владислава на Москву, выставил гусарскую и пехотную роту и сопровождал Владислава до Вязьмы. В октябре 1618 г. вернулся к королевичу под Москву, в Тушино. Участвовал в переговорах с московскими послами, в результате чего 1 декабря 1618 г. было подписано Деулинское перемирие на 14 с половиной лет, по которому Речи Посполитой отошли смоленские, черниговские и новгород-сиверские земли...

6 февраля 1623г. Сапега был назначен на должность Виленского воеводы, отказавшись от должности Великого канцлера. 25 июля 1625 года Лев Сапега был назначен гетманом великим литовским. В 1625 году он участвовал в войне Речи Посполитой со Швецией (1600-1629 г.) во главе дивизии в Инфлянтах.

Последние годы жизни Лев Сапега занимался упорядочиванием архивов Литовской метрики. Был основателем ряда костёлов, в том числе и костёла Святого Михаила в Вильно, где в 1633 и захоронен его прах. В храме справа от алтаря сохранился надгробный памятник из мрамора разных цветов Льва Сапеги и двух его жён -- Елизаветы, урождённой Радзивилл, и Дороты, урождённой Фирлей.

В своей политике Сапега отстаивал суверенитет Великого княжества Литовского в составе федеративной Речи Посполитой, неуклонно придерживался 12-й статьи 3-го раздела Статута ВКЛ 1588 г., который запрещал раздавать польской шляхте имения и посты (должности) в ВКЛ. Конечно, как крупный землевладелец, он защищал интересы своего класса, но как человек высочайшей эрудиции и дальновидный политик он не мог не воспринимать тех прогрессивных процессов, которые происходили в обществе и идеологии. Это понимание позволяло Сапеге довольно эффективно поводить свою линию - сопротивление гегемонистским стремлениям церкви, что противоречило государственным интересам. Сапега отстаивал права шляхты на политическое господство и в то же время выступал сторонником внутренне единого, централизованного шляхетстко-демократического государства. Сапега был убеждён, что право должно защищать подданных от злоупотреблений со стороны власти, а закон должен обеспечить государству порядок, покой и социальный мир. По этой причине Сапега считал, что необходимо иметь единый закон и для правящих верхов, и для подданных. Сапега выступал как сторонник независимости и свободы человека. Особое внимание Сапега обращал на то, что поведение человека в обществе должно определяться не его внутренними потребностями, а нормами, установленными рамками закона. Взгляды Сапега на права человека совпадают с нынешними постулатами Европейского Союза. Сапега рассматривал право не как продукт божественного промысла, а как результат деятельности человеческого разума.

Сапега активно содействовал развитию белорусского книгопечатания. В своей резиденции в Ружанах собрал богатейшую библиотеку. По его приказу, в 1594-1607 гг., были переписаны архивные книги Метрики ВКЛ, чтобы при пользовании они не приходили в негодность (работу по созданию реестра архивного собрания он начал ещё в 1594 г.)

Последние годы жизни Лев Иванович провёл в Вильно, где активно занимался приведением в порядок архивов Метрики ВКЛ. Вполне справедливо историю Великого княжества Литовского XVI-начала XVII вв. считать эпохой Сапеги. Государство держалось на нём, как на сказочном богатыре. Это был преданный, самоотверженный патриот, для которого наивысшим долгом было служение Отечеству.

Когда я внедрял свои разработки в Литве и жил в Вильнюсе, я был и в возрождённом костёле св. Михаила. Поклонился его праху. Возле его надгробия всегда много людей. Люди забыли или даже не знают королей, которым он служил, но его знают и помнят. Великого Человека Великого княжества Литовского…

Размещено на www.allbest.ru