Петр Первый в восприятии современников и потомков

Размещено на http://www.allbest.ru/

Российский государственный гуманитарный университет

Факультет: Экономики и управления

Предмет: История России

Реферат на тему:

ПЕТР ПЕРВЫЙ В ВОСПРИЯТИИ СОВРЕМЕННИКОВ И ПОТОМКОВ

Выполнил студент:

Тихонов Андрей Александрович

2011

План:

Глава I. Петр I реформы в первой четверти XVIII в.

Глава II. Царь-реформатор в восприятии народных масс

Глава III. Петровская тема в русской общественной и исторической мысли середины и второй половины XVIII в.

Глава IV. Петр Великий: взгляд из Европы

Глава I. Петр I реформы в первой четверти XVIII в.

Петр Великий, первый сын царя Алексея Михайловича от его второго брака с Натальей Кирилловной Нарышкиной, родился 30 мая 1672 года. На четвертом году он осиротел, так как царь Алексей Михайлович умер. Петр остался на попечении матери. Первоначальное воспитание, какое он получил, не отличалось от воспитания, вообще дававшегося царевичам.

Веной 1682 года скончался царь Федор, и Петр был избран царем помимо старшего брата царевича Ивана Алексеевича, которого признали неспособным к правлению. Партия родственников первой жены царя Алексея - Милославских возмутила в защиту прав обойденного царевича стрельцов. Стрельцы сбросили на копья представителей партии Нарышкиных. Царями были признаны оба брат, а Софья провозглашена правительницей. Петр присутствовал при этой сцене на Красном крыльце и был спокоен. Однако она не прошла для него бесследно. Для него не было впоследствии ничего ненавистней стрельца. Может быть и старина сделалась для Петра так ненавистна, потому что связывалось в его представлении с её защитником - стрельцом, сбрасывающим на копья его родных и близких. События 1682 года принудили царицу Наталью удалиться с детьми в подмосковное село Преображенское, летнюю резиденцию царя Алексея. Учебные занятия Петра были прерваны, остановившись на одной грамотности. Он остался без внимательного присмотра. Скучая сидеть в тереме возле печальной матери, он выбежал на улице села Преображенского, где нашел себе общество детей придворных конюхов и лакеев. Из этой весёлой компании он устроил два потешных полка, с которыми и играл в военные игры. В тоже время страсть к кораблю и мореплаванию захватывает Петра. Яуза стала ему тесна. Заведены были корабли на Переславском озере, а в 1693 году царь выпросился у матери в Архангельск, где впервые увидел настоящее море.

Эти игры, которым придавался Петр, постройка корабликов вызывали много вопросов, приходилось вызывать одного, то другого немца из соседней с Преображенским Немецкой слободы. Петр сделался частым гостем, с удовольствием пировал с иноземными офицерами, купцами и мастерами. Слобода была как бы маленьким уголком Европы. Познакомившись со сведущими иностранцами, Петр понял свою отсталость и снова сел за книгу, стал изучать арифметику, геометрию, артиллерию и фортификацию под руководством Франца Тиммерлана. В нем самом разгорелось желание самому повидать, как живут люди на Западе, и вот в 1697 году совершилось небывалое дело, поразившее современников: царь уехал за границу. Снаряжено было посольство к разным западным государям, во главе которого стал ближайший друг Петра в годы его юности Франц Лефорт. К посольству примкнул и сам Петр инкогнито, под именем Петра Михайлова

В 1682 году, вспыхнувший новый стрелецкий мятеж, вспыхнувший в России в отсутствии Петра, заставил его прервать курс высшей школы и поспешить в Россию. Опять перед ним стоял образ стрельца-бунтаря, мешавший ему учиться. Не удивляет после этого жестокость, с которой царь, приехав в Россию, расправлялся со стрельцами. Стрелецкое войско было уничтожено, несколько сот стрельцов казнено.

Пробелы прерванного образования Петр потом восполнял в течении всей жизни. На печати, которой он запечатывал отправляемые им из-за границы письма, Петр вырезал девиз "Аз семь в чину учимых и учащих мя требую". Этому девизу Царь оставался верен до конца своих дней.

И современников, и потомков Петра будет поражать необычайная сила и своеобразие его личности. Энергия и разносторонность сочетались в нем с грубостью, а порой и жестокостью. Целеустремленность, трудолюбие - с пристрастием к пирушкам и забавам весьма низкого толка. Неприхотливость, простота в общении - со страшными вспышками ярости и рукоприкладством; далеко не полноценное образование - с постоянной тягой к знаниям, особенно военным и техническим; его чисто «сухопутное» происхождение - с любовью к кораблям и морю; наконец, его глубочайший патриотизм - с уважением, а в молодости и с преклонением перед западной культурой.

Столь выдающаяся в ряду московских государей личность Петра I служила как бы приметой времени. Почти столь же необычна, хотя и явно меньше по масштабу, силе характера была фигура кн. В.В. Голицына (1643 - 1714), фаворита Софьи, видного государственного деятеля и дипломата, оказавшегося волею судьбы одним из политических противников Петра I. Прекрасно образованный князь также был реформатором и поклонником Запада. Причем, в отличие от молодого Петра, он имел программу радикальных преобразований, включавшую реформу армии, распространение просвещения, включая отправку на учебу за границу, и даже отмену крепостного права! При активном участии Голицына было отменено местничество, а в 1686 г. был заключен «Вечный мир» с Польшей, по которому она окончательно отказывалась от Левобережной Украины, Киева, Смоленска, а Россия в союзе со странами «Священной лиги» вступала в войну с Турцией. На этом, однако, государственные свершения Голицына, практически, закончились. Два похода на Крым, осуществленные под его руководством в 1687 и 1689 гг., оказались неудачными, а его реформистские планы - нереализованными. Вместо утонченного книжника-идеалиста Голицына на авансцену ждавшей перемен России вступил Петр I, по выражению В.О. Ключевского, «царь-плотник», «работник на троне».

В 1689 г. правление Софьи было ликвидировано. Ее заточили в Новодевичий монастырь, а Голицына сослали в Каргополь. И хотя власть перешла к Петру, государственным делам он по-прежнему предпочитал воинские игры. Последние постепенно теряли характер «забав». Из потешных формируются регулярные иноземного строя полки (которые в дальнейшем положат начало русской гвардии), в Архангельске начинается строительство кораблей. Исподволь вызревает и политическая стратегия. Она органически соединила в себе наклонности Петра, его одержимость морским и военным делом, и объективные потребности страны, задыхавшейся в противоестественной изоляции от морских путей, а, следовательно, - от широких торговых и иных контактов с передовыми державами.

Из всех преобразований Петра центральное место занимала реформа государственного управления, реорганизация всех его звеньев. Это и понятно, так как старый приказный аппарат, унаследованный Петром, был не в состоянии справиться с усложнившимися задачами управления. Поэтому стали создаваться новые приказы, канцелярии. Была проведена областная реформа, с помощью которой Петр надеялся обеспечить армию всем необходимым. Реформа, отвечая наиболее актуальным потребностям самодержавной власти, явилась в то же время следствием развития бюрократической тенденции. Именно с помощью усиления бюрократического элемента в управлении Петр намеревался решать все государственные вопросы. Реформа привела не только к сосредоточению финансовых и административных полномочий в руках нескольких губернаторов -- представителей центральной власти, но и к созданию на местах разветвленной иерархической сети бюрократических учреждений с большим штатом чиновников. Прежняя система "приказ -- уезд" была удвоена: "приказ (или канцелярия) -- губерния -- провинция -- уезд".

Подобная схема была заложена и в идее организации Сената. Самодержавие, резко усилившееся во второй половине XVII в., не нуждалось в институтах представительства и самоуправления. В начале XVIII в. фактически прекращается деятельность Боярской думы, управление центральным и местным аппаратом переходит к так называемой "консилии министров" -- временному совету начальников важнейших правительственных ведомств.

Создание и функционирование Сената явилось следующим уровнем бюрократизации высшего управления. Постоянный состав сенаторов, элементы коллегиальности, личная присяга, программа работы на длительный период, строгая иерархичность управления -- все это свидетельствовало о возрастании значения бюрократических принципов, без которых Петр не мыслил ни эффективного управления, ни самодержавия как политического режима личной власти.

Огромное значение придавал Петр I принятому законодательству. Он считал, что "правительственный" закон, вовремя изданный и последовательно проведенный в жизнь, может сделать почти все. Именно поэтому законодательство петровской эпохи отличалось ярко выраженными тенденциями ко всеобъемлющей регламентации, бесцеремонным вмешательствам в сферу частной и личной жизни. Плохая работа подданных ассоциировалась у Петра с пренебрежением к закону, точное исполнение которого, как он считал, -- единственная панацея от трудностей жизни.

Идея Петра как реформатора России была направлена, во-первых, на создание такого совершенного и всеобъемлющего законодательства, которым была бы по возможности охвачена и регламентирована вся жизнь подданных. Во-вторых, Петр мечтал о создании совершенной и точной как часы государственной структуры, через которую могло бы реализовываться законодательство. Оформление идеи реформы государственного аппарата и ее осуществление относятся к концу 1710-1720 гг. В этот период Петр I во многих сферах внутренней политики начинает отходить от принципов прямого насилия к регулированию общественных явлений с помощью бюрократической машины. Образцом для задуманной им государственной реформы Петр избрал государственное устройство Швеции.

Петр прилагал огромные усилия к налаживанию эффективной работы созданных им учреждений и главное внимание уделял разработке многочисленных регламентационных документов, которые должны были обеспечить эффективность работы аппарата. Обобщив опыт шведов с учетом некоторых специфических сторон русской действительности, он создал не имеющий в тогдашней Европе аналогов так называемый Генеральный Регламент 1719-1724 гг., содержавший самые общие принципы работы аппарата. Он же создал образец регламента центрального учреждения -- Адмиралтейскую коллегию.

Таким образом, новая система центральных учреждений была создана вместе с системой высших органов власти и местного управления. Особенно важной была реформа Сената, занявшего ключевое положение в государственной системе Петра. На Сенат возлагались судебные, административные и законосовещательные функции. Он же ведал коллегиями и губерниями, назначением и утверждением чиновников. Неофициальным главой Сената, состоящего из первых сановников, был генерал-прокурор, наделенный особыми полномочиями и подчиненный только монарху. Создание должности генерал-прокурора положило основание целому институту прокуратуры, образцом для которого послужил административный опыт Франции.

Характеризуя Петра I и осуществляемые им реформы, важно отметить следующее. Для мировоззрения Петра было характерно отношение к государственному учреждению как к воинскому подразделению, к регламенту --- как к уставу, а к любому служащему -- как к солдату или офицеру. И дело не в особой воинственности Петра, который из 36 лет царствования (1689-1725) провоевал 28 лет. Петр был убежден, что именно армия -- наиболее совершенная общественная структура, что она -- достойная модель всего общества. Воинские законы, построенные на проверенных опытом сражений принципах, по мнению Петра, с убедительностью показывали преимущества военной модели. Воинская дисциплина -- это тот рычаг, с помощью которого, по мнению Петра, можно было воспитать в людях порядок, трудолюбие, сознательность, христианскую нравственность.

Внедрение в гражданскую сферу военных принципов проявлялось и в распространении на систему государственных учреждений военного законодательства, а также в придании законам, определяющим работу учреждений, значения и силы воинских уставов. В 1716 г. основной военный закон -- Воинский устав -- по прямому указу Петра I был принят как основополагающий законодательный акт, обязательный в учреждениях всех уровней. Поскольку не все нормы военного законодательства были применимы в гражданской сфере, то использовались специально составленные выборки из воинских законов. Распространение воинского права на гражданскую сферу вело к применению в отношении гражданских служащих тех же мер наказания, которым подлежали военные преступления против присяги. Ни до, ни после Петра в истории России не было издано такого огромного количества указов, обещавших смертную казнь за преступления по должности.

Выпестованная Петром I регулярная армия во всем разнообразии ее институтов и однообразия принципов заняла большое место в жизни русского общества, став его важнейшим элементом. По образному выражению В.В. Ляпина, специалиста по истории русской армии в России XVIII-XIX вв., не армия была при государстве, а наоборот, государство при армии. Не случайно XVIII в. стал "веком дворцовых переворотов" во многом из-за гипертрофированного значения военного элемента, прежде всего гвардии, в общественной жизни империи. Грубая военная сила гвардии, ее корпоративный дух часто использовались политическими авантюристами для захвата власти.

Петровская государственная реформа, а также преобразование армии, несомненно, привели к достаточно четкому разделению военной и гражданской служб. Но вместе с тем петровские реформы ознаменовались широким распространением практики участия в государственном управлении профессиональных военных. Это выражалось, в частности, в регулярном использовании военных, особенно гвардейцев, в качестве эмиссаров царя, наделенных для исполнения задания чрезвычайными полномочиями.

И еще одно мероприятие, связанное с использованием в общегражданских делах военных, было осуществлено Петром I. В ходе проведения подушной переписи был установлен новый порядок содержания и размещения войск. Полки были расселены на землях тех крестьян, с "подушного числа" которых взималась подать на нужды этого полка. Изданные в 1724 г. законы о поселении полков должны были регулировать взаимоотношения населения с войсками. Однако они привели к тому, что власть командира полка стала более полной, чем власть местной гражданской администрации. Военное командование не только следило за сбором подушной подати в районе размещения полка, но и исполняло функции "земской полиции": пресекало побеги крестьян, подавляло сопротивление, а также осуществляло, согласно введенной тогда же системе паспортов, общий политический надзор за перемещением населения.

Петровская эпоха примечательна окончательным оформлением самодержавия. При этом устройство и оформление режима самодержавного правления были предопределены прежде всего личностью самого Петра. Он реализовал как потенциально заложенные в этом институте идеи, так и привнес новые, оригинальные или заимствованные из других стран.

В эпоху Петра произошел распад некогда единого сословия "служилых людей". Верхушка служилого сословия -- служилые "по отечеству", т.е. по происхождению, стали дворянами, а низы сословия служилых "по отечеству" -- так называемыми " однодворцами".

Образование сословия дворян, пользовавшихся исключительными правами, было следствием не только протекавшего процесса дифференциации служилого сословия, углубления различий между его верхами и низами, но и результатом сознательной деятельности властей. Суть перемен в положении верхушки служилого сословия состояла во введении нового критерия оценки их службы. Вместо принципа, в соответствии с которым знатные служилые занимали сразу высокое положение в обществе, армии и на службе в результате своего происхождения, был введен принцип личной выслуги, условия которой определялись законодательством.

петр царь реформатор государственный управление

Глава II. Царь-реформатор в восприятии народных масс

Отношение современников к деятельности Петра

Личность Петра и его культурные вкусы и политическая деятельность были не поняты массой и возбуждали неудовольствие. Не понимая происходящего, все недовольные с недоумением ставили себе вопрос о Петре: "Какой он царь?" - и не находили сразу ответа. Поведение Петра, для массы загадочное, ничем не похожее на старый традиционный чин жизни московских государей, приводило к другому вопросу: "Никак в нашем царстве государя нет?" И многие решались утверждать о Петре, что "это не государь, что ныне владеет". Дойдя до этой страшной догадки, народная фантазия принялась усиленно работать, чтобы ответить себе, кто же такой Петр или тот, "кто ныне владеет?"

Уже в первые годы XVIII в. появилось несколько ответов. Заграничная поездка Петра дала предлог к одному ответу; "немецкие" привычки Петра создали другой. На почве религиозного консерватизма вырос третий ответ, столь же легендарный, как и первые два. Во-первых, стали рассказывать, что Петр во время поездки за границу был пленен в Швеции и там "закладен в столб", а на Русь выпущен вместо него царствовать немчин, который и владеет царством, Вариантами к этой легенде служили рассказы о том, что Петр в Швеции не закладен в столб, а посажен в бочку и пушен в море. Существовал рассказ и такой, что в бочке погиб за Петра верный стрелец, а Петр жив, скоро вернется на Русь и прогонит самозванца-немчина. Во-вторых, ходила в народе легенда о том, будто Петр родился от "немки беззаконной", он "замененный". И как царица Наталья Кирилловна стала отходить с сего света и в то число говорила: "Ты, де, не сын мой, замененный". На чем основывалось такое объяснение происхождения Петра, высказывали наивно сами рассказчики легенды: "Велит носить немецкое платье - знатно, что родился от немки". В-третьих, наконец, в среде, кажется, раскольничьей, выросло убеждение, что Петр антихрист, потому что гонит православие, "разрушает веру христианскую". Получив широкое распространение в темной массе народа, все эти легенды спутывались, варьировались без конца и соединялись в одно определение Петра: "Он не государь - латыш; поста никакого не имеет; он льстец, антихрист, рожден от нечистой девицы".

Но недовольство народа не переходило в общее открытое сопротивление Петру. Народ, правда, уходил от тяжести государственной жизни целыми массами - в казаки, в Сибирь, даже в Польшу. Однако обаяние грозной личности Петра, отсутствие самостоятельных общественных союзов, наконец, отсутствие единодушного отношения к Петру и реформе привели к тому, что против реформ Петра были лишь отдельные местные вспышки. В 1705 г. произошел бунт в Астрахани, не имевший ни твердой организации, ни ясно сознанной цели. Бунтовщики объявили, что встали за веру, но не против Петра, а против бояр, воевод и немцев, утеснителей и веры, и народа. Перед бунтом в Астрахани ходили самые нелепые слухи о положении дел в государстве: так, астраханцы спешили выдать замуж дочерей, боясь, что будут присланы казенные женихи-немцы из Казани. Бунт был подавлен в 1706 г. В 1707 г. вспыхнул один бунт среди инородцев (башкир), в другой - на Дону у казаков под предводительством атамана Булавина. Казачье движение было очень серьезно и охватило обширный район: казаки штурмовали неудачно Азов и приближались к Тамбову. Направлялось неудовольствие казаков против той государственной опеки, которой с течением времени все более и более подпадали прежде вольные казачьи общины. При Петре правительственный контроль над казаками был сразу усилен: Петр потребовал от них всех бежавших на Дон в недавние годы возвратить обратно в государство, кроме того, запретил казакам заводить новые поселения (городки) без его указа. Когда же казаки не исполнили этих требований, Петр для их исполнения отправил на Дон вооруженную силу. Не знавшие прежде такого крутого отношения со стороны Москвы, казаки восстали против государства за свою отжившую вольность, но были усмирены. Булавин кончил самоубийством, бунтовщики сильно поплатились, и весь Дон был разорен. Петр, очень серьезно посмотревший на казачий бунт, не отступил перед строгой репрессией и не ослабил правительственного контроля над казачеством.

Этими явлениями и ограничивался протест населения против новшеств Петра. Нам этот протест, и активный и пассивный, может показаться ничтожным, но Петр всю свою жизнь прожил под давлением несочувствия к нему и к его заветным стремлениям со стороны малоразвитого общества.

Сторонники и сотрудники Петра являлись, без сомнения, меньшинством в русском обществе; но воспитанные в школе Петра и поставленные им у власти, они прониклись взглядами своего воспитателя и после его смерти не дали государству уклониться на путь реакции. Стремление к реакции было сильно в обществе и при Петре. После него оно могло высказаться свободнее, могло надеяться на успех. Победа над ним принадлежит "птенцам" Петра, и в этом их главное историческое значение. Но птенцы Петра отличаются таким различием происхождения, характеров, способностей и деятельности, что дать их общую характеристику нет возможности. У них есть, пожалуй, единственная общая черта - практический характер воспитания и деятельности. Поэтому их можно назвать школой практических дельцов, но характеризовать эту школу по ее деятельности и направлению трудно. В нашем обзоре мы можем лишь назвать виднейших помощников преобразователя.

С некоторыми мы уже встречались в предшествующем изложении, например с Александром Даниловичем Меншиковым. Он был весьма низкого происхождения и за свои способности из потешных солдат стал правой рукой Петра. Чрезвычайная восприимчивость, ясность мысли, разносторонние способности давали ему возможность понимать и исполнять лучше других то, что хотел Петр. Петр наделил его большими полномочиями, и Меншиков стал вторым после Петра лицом в государстве. Он работал во всех сферах государственной деятельности, и многим казались настолько большими значение Меншикова и его способности, что, по их мнению, дела стали бы, если бы не было Меншикова. Армия видела в Меншикове талантливого полководца. Но любовью он не пользовался за свою гордость, заносчивость и лихоимство. Последний порок привлекал внимание и самого Петра: Меншикову не раз грозила ссылка, не раз государь собственноручно бивал его; в конце царствования Меншиков находился под формальным следствием. Но любовь к нему Петра и нужда, которую чувствовал Петр в его способностях, заставляли держать Меншикова на высоте того положения, какого он достиг в государстве. Спасало его и заступничество супруги Петра - Екатерины, жившей до брака с Петром в доме Меншикова.

Были и другие заметные сотрудники Петра, взятые им из низших слоев общества. Таковы, например, оставивший по себе яркую память генерал-прокурор Сената Ягужинский и дипломат барон Шафиров. Оба они были не русские, а только обруселые люди с довольно темным происхождением. Выдвинули их недюжинные личные способности, разбирать которые Петр был большой мастер. Большинство сотрудников Петра достигло высокого государственного положения именно личными заслугами и талантами, а не аристократичностью происхождения. Великий канцлер граф Гаврила Иванович Головкин, генерал-адмирал граф Федор Матвеевич Апраксин, дипломаты Петр Андреевич Толстой, Матвеев, Неплюев, Артемий Волынский - далеко не отличались родовитостью и вышли из рядов неродословного дворянства XVII в.; их предки или вовсе не играли роли до Петра, или стали заметны (вследствие личной выслуги) очень незадолго до него. Из людей "родословных" на высоких административных постах при Петре удерживались представители трех фамилий: Борис Петрович Шереметев, ставший графом и фельдмаршалом; князья Голицыны - Дмитрий Михайлович, сенатор, и Михаил Михайлович, фельдмаршал; и князья Долгорукие, из которых сенатор Яков Федорович стал героем исторических преданий, как образец высокой честности и бесстрашия. Он резко противоречил иногда распоряжениям Петра и в глаза Петру высказывал, например, что царь Алексей стоял выше царя Петра по внутренней государственной деятельности. Из родовитых лиц необходимо еще упомянуть кн. Никиту Ивановича Репнина, фельдмаршала.

Так разнообразен был по своему социальному составу ближайший к Петру круг его помощников. И знатный, и незнатный, и русский, и обруселый иноплеменник одинаково могли подняться до непосредственной близости к царю-реформатору. Поднимались до такой близости и иностранцы, случайно появившиеся в России и ей чуждые; но Петр, лаская их и доверяя им, не ставил их на первые места: везде над ними возвышался русский человек, хотя бы и меньше иностранца знавший дело. (На назначение Брюса президентом, а не только вице-президентом Берг-коллегии указывают как на редкое исключение из этого правила). Из иностранцев, занявших видное положение в России, следует назвать упомянутого графа Брюса, отчасти ученого, отчасти военного деятеля, отчасти и дипломата; далее - барона Остермана, дипломата и администратора, способности которого Петр по справедливости ставил высоко; наконец, Миниха, который явился в Россию только в 1721 г. и заведовал, в качестве инженера, постройкой Ладожского канала.

Вся среда, окружавшая Петра, при разнообразии деятельности отличалась, как мы уже заметили, разнообразием характеров и взглядов. В то время как одни руководились личными стремлениями и заботами исключительно о своей карьере (иностранцы), другие жили более широкими интересами, имели определенные взгляды на служебную деятельность (Меншиков и кн. Яков Долгорукий в этом отношении резко противоположны во взглядах на самую реформу, деятелями которой они были). Далеко не все они относились одинаково к тому, что совершалось на их глазах и их же трудами: в то время как Борис Шереметев душою предан был культурной реформе и помимо настояний Петра сам стремился к западноевропейскому образованию, Голицыны были поклонниками староотеческих преданий и не одобряли ни слепого поклонения Западу, ни близкого общения с иностранцами.

Однако авторитет могучего государя, привычка к долгому совместному служебному и житейскому общению, привычка к новым формам государственной жизни и деятельности соединили всю эту разноплеменную и разнохарактерную дружину Петра в плотный, однородный круг практических государственных дельцов. Не во всем понимая и разделяя планы Петра, его дружина вела, однако, государство по привычному пути и после смерти реформатора-государя. Если в частностях постановления Петра и нарушались, если его предначертания исполнялись не вполне, все же "птенцы" Петра не допустили торжества реакции и обратного превращения Российской империи в Московское государство.

Все перечисленные нами люди действовали на широкой государственной арене, стояли над обществом. В самом обществе, в разных его слоях, находились лица, преклонявшиеся перед Петром и перед его реформой; и таких людей было немало. Необычайное распространение в обществе XVIII в. дифирамбов личности и делам Петра, составленных современниками реформы, свидетельствует о том, что сочувствие Петру было очень сильно среди более или менее образованных русских людей. У некоторых это сочувствие было вполне сознательно и явилось следствием того, что сами эти люди своим умственным развитием были обязаны тем новым условиям жизни, какие создал Петр. Таков был, например, Василий Никитич Татищев - администратор, географ, историк, даже философ, один из первых серьезно образованных людей на Руси, теперь известный более по своей "Истории Российской" и другим сочинениям ученого и публицистического характера. Таков был и зажиточный крестьянин подмосковного села Покровского Иван Посошков, сперва "хромавший раскольничьим недугом" и недовольный Петром, а затем поклонник и Петра, и реформы. В своих литературных трудах (главный - "Книга о скудости и богатстве") наблюдательный и умный мужик, с одной стороны, является апологетом Петра, с другой - стремится по мере сил помочь и правительству, и обществу своим практическим советом по разным вопросам общественной жизни. Такие личности, как Татищев и Посошков, действуя в совершенно различных сферах общества, выполняли одно и то же назначение: являлись хранителями новых начал общественной жизни, получивших силу с царствования Петра; они своими трудами, речами и жизнью распространяли эти начала среди косной и недоверчивой массы и, увлекая многих за собой, были действительными сотрудниками Петра.

Хотя и достаточно было у Петра таких сотрудников, однако они оставались в меньшинстве перед косной массой народа. Уже в конце царствования Петра Посошков с грустью замечал, что "видим мы все, как Великий наш Монарх трудит себя, да ничего не успеет, потому что пособников по его желанию немного: он на гору еще и сам-десят тянет, а под гору миллионы тянут, то как дело его скоро будет?". Если дело Петра и не пропало с кончиной его, а стало жить в истории, то причина этого не в непосредственном сочувствии общества, а в полном соответствии реформы с вековыми задачами и потребностями народа.

Глава III. Петровская тема в русской общественной и исторической мысли середины и второй половины XVIII в.

Во второй половине XVIII в. зарождается уже наука русской истории. Но историки того времени или усердно собирают материалы для истории (как Миллер), или заняты исследованием древнейших эпох русской жизни (Ломоносов, Байер, Штриттер, Татищев, Щербатов, Шлецер). Петр еще вне пределов их ведения. Первую научную оценку получает он от Карамзина. Но Карамзин как историк принадлежит уже XIX веку. Ученый по критическим приемам, художник по натуре и моралист по мировоззрению, он представлял себе русскую историческую жизнь как постепенное развитие национально-государственного могущества. К этому могуществу вел Россию ряд талантливых деятелей. Среди них Петру принадлежало одно из самых первых мест: но, читая "Историю государства Российского" в связи с другими историческими трудами Карамзина, вы замечаете, что Петру как деятелю Карамзин предпочитал другого исторического деятеля Ивана III. Этот последний сделал свое княжество сильным государством и познакомил Русь с западной Европой безо всякой ломки и насильственных мер. Петр же насиловал русскую природу и резко ломал старый быт. Карамзин думал, что можно было бы обойтись и без этого. Он не показал исторической необходимости петровских реформ, но он уже намекал, что необходимость реформы чувствовалась и ранее Петра. В XVII в., говорил он, сознавали, что нужно заимствовать с Запада; "явился Петр" и заимствование стало главным средством реформы. Но почему именно "явился Петр", Карамзин еще не мог сказать.

В ХVIII М.В. Ломоносов славил Петра, восторгался его деятельностью, считал его идеальным монархом, лишенным каких-либо недостатков. Для Радищева, декабристов Петр был поистине Великаном с большой буквы.

Глава IV. Петр Великий: взгляд из Европы

Свидетельства иностранцев:

Курфюрстина София Ганноверская: «…Он признался нам, что не очень любит музыку. Я его спросила: любит ли он охоту? Он ответил, что отец его очень любил, но что у него с юности настоящая страсть к мореплаванию и к фейерверкам. Он нам сказал, что сам работает над постройкой кораблей, показал свои руки и заставил потрогать мозоли, образовавшиеся на них от работы… Надо признать, что это необыкновенная личность… Это государь одновременно и очень добрый, и очень злой, у него характер -- совершенно характер его страны. Если бы он получил лучшее воспитание, это был бы превосходный человек, потому что у него много достоинства и бесконечно много природного ума».

Итальянский певец Филиппо Балтари: «Царь Петр Алексеевич был высокого роста, скорее худощавый, чем полный; волосы у него были густые, короткие, темно-каштанового цвета, глаза большие, черные, с длинными ресницами, рот хорошей формы, но нижняя губа немного испорчена; выражение лица прекрасное, с первого взгляда внушающее уважение. При его большом росте ноги мне показались тонкими, голова у него часто конвульсивно дергалась вправо».

Датский посланник в России Юст Юль: «…Он тотчас же сел за стол, пригласил меня сесть возле себя и тотчас же начал разговаривать со мною без толмача, так как сам говорил по-голландски настолько отчетливо, что я без труда мог его понимать; со своей стороны он понимал, что я ему отвечал… Царь очень высок ростом, носит собственные короткие коричневые волосы и довольно большие усы, но весьма проницателен и умен… Царь развлекается точением и, путешествуя, возит станок за собою. В этом мастерстве он не уступает искуснейшему токарю и даже достиг того, что умеет вытачивать портреты и фигуры…».

Нарвский пастор Симон Дитрих Геркенс: «Обыкновенно его величество видят в такой простой одежде, что тот, кто его не знает, ни за что бы не признал в нем столь великого монарха… Следует, кроме того, признать, что его величество благочестив и от природы добр и милостив. Говорят также, будто его величество желал бы по-доброму реформировать и улучшить русское вероисповедание, как он уже для людей, переходящих в русскую веру, отменил в обряде крещения погружение в воду, прежде требуемое. Кроме того, он разрешил не соблюдать в своей армии принятые у русских долгие и строгие посты, во время которых им совсем нельзя есть мясо…»

Размещено на Allbest.ru