Афанасий Никитин. Хождение за три моря

Мрачные мысли обуревали Никитина. Даже когда угроза была уже устранена, он написал: «Ино, братие русстии християня, кто хощет поити в Ындейскую землю, и ты остави веру свою на Руси, да воскликнув Махмета да поити в Гундустанскую землю». Судя по поведению и другим высказываниям, сам Никитин веры изменять не намеревался. Он искал выход.

Спас случай и настойчивость путешественника. В Джуннар приехал, как пишет Никитин, «хозяйочи Махмет хоросанець».

Исход дела говорит, что не конь был объектом интереса губернатора. В противном случае он не выпустил бы его из рук - конфисковал или купил бы после решения отпустить купца - русина с миром. Приезжий христианин имел право торговать, не будучи подданным государства, в течении года и только тогда должен был покинуть страну или принять ислам. Никитин же находился на территории государства Бахманидов не более трех месяцев. Полагаю, что путешественник мог быть привлечен к суду за то, что ездил верхом на коне, что было запрещено немусульманам. Судя по расстоянию и времени в пути, Никитин да Джуннара передвигался пешком, и сомнительно, чтобы он не знал о запрете, живя среди мусульман. Причины конфликта остаются пока загадкой, как и личность спасителя Афанасия Никитина.

Кем мог быть ходжа Махмет, человек, чье заступничество повлияло на приговор губернатора? Полагают, что купец, возможно знакомый Никитина по Персии (это мотивирует его заступничество). Хорасанцами в Индии называли мусульман, выходцев из Персии и других стран.

Путешественник немедленно покинул Джуннар, хотя период дождей еще не кончился. Те, кто полагал, что он вышел, когда просохли дороги, не обратили внимания на продолжительность периода дождей и на то, что путешественник вышел сразу же, как только было объявлено окончательное решение хана. Смена времени года произошла в октябре, как обычно, а не в сентябре.

2.2 Бидар, Аланд, Гулбарга

Следующий этап путешествия - посещение столицы и близлежащих городов. По описанию Никитина, он побывал за это время в четырех городах. На картах путешествия находим только три: Бидар, Аланд и бывшую столицу Гулбаргу; определение же местоположения Кулонгира вызывает споры. Расходятся комментаторы и относительно порядка пройденных городов. По одним авторам, маршрут Никитина после выхода из Джуннара: Бидар - Кулонгир - Гулбарга - Бидар; по другим: Кулонгир - Гулбарга - Бидар. В первом случае получается, что он сразу пришел в столицу, во втором - попал в нее после посещения близлежащих городов.

Сообщая порядок посещения после Джуннара городов и время пути, Никитин называет сперва Бидар, а затем другие пункты.

Столичный город Бидар - «Великая Бедерь», как передает Никитин индийское название города Маха Бидар, - поразил путешественника многолюдием населения и росошью двора Мухаммеда III (1463-1482 гг.). «А град есть велик, пишет Никитин, а людей много вельми». Путешественник увидел выезды султана, возвращение войск и выступление в новый поход. Долгое время живя здесь, он близко познакомился с жизнью города и различных слоев населения. Это дало ему возможность описать особенности быта и обычаев индийцев.

Большое впечатление произвел на Никитина дворец султана. «А двор же его чуден вельми, все на вырезе да на золоте, и последний камень вырезан да золотом описан вельми чюдно; да во дворе у него суды разныя».

При описании пребывания в Индии Никитин не раз упоминает один из главных праздников ислама - курбан байрам. Путешественник называет его по-тюрски «улуг байрам», т.е. большой праздник, в отличие от малого байрама, следующего за постом, приходящимся на девятый месяц лунной хиджры. Живя среди мусульман, Никитин не имел затруднений в определении срока праздника.

Отмеченный Никитиным день байрама приходится на 19 мая 1472 г. несмотря на отсутствие числа и дня недели, дата отвечает признакам, зафиксированным путешественником. Следовательно, Никитин выехал из Твери в 1469 г. и в Индии находился в 1471-1474 гг.

В Индии Никитин стал очевидцем столкновения двух крупнейших в то время держав субконтинента. Находясь на территории одного из них - государства Бахманидов, - путешественник описывает несколько войн, которые вели войска Мухаммеда III, одного из последних представителей династии.

Есть ли, однако, в записках Никитина подтверждение тому, что он находился в Бидаре в 1472 г., а не двумя годами раньше, кроме свидетельства о курбан - байраме в середине мая? Да, есть. Такое подтверждение находим в описании путешественником еще одной войны в Декане. Ибо Никитин мог знать о событиях, предшествовавших его приезду, но не мог рассказать о том, чего еще не произошло.

«Меликтучар, - описывает Никитин начало нового похода, - выехал воевати индеян с ратию своею из града Бедеря на память шиха Иладина … а рати с ним вышло 50 тысячи; а султан послал рати своей 50 тысяч да 3 с ним возыри пошли, а с ними 30 тысяч да 100 слонов с ними пошло з городкы да в доспесех, а на всяком слоне по 4 человекы с пищалми. Меликтучар пошел воевати Чюнедара великое княжение Индейское».

Оценивая итоги действий бахманидской армии, Никитин писал: «И война ся им не удала, один город взяли индейской, а людей много изгыбло, и казны много истеряли». Какой же город имел в виду Никитин? На этот вопрос позволяют ответить индийские хроники. Это крепость Белгаон, раджа который был в зависимости от Виджаянагара.

Еще один хронологический признак скрывается за сообщением Никитин о непомерной дороговизне жизни, которое содержится в самом конце рассказа Никитин о пребывании в султанате Бахманидов. Не одна война была тому причиной. Вместо сезона дождей в 1473 г. пришла засуха. Страшный голод, известный под названием «биджапурского», на два года поразил центральные районы Декана.

Столицу Бахманидов русский путешественник покинул в апреле 1473 г. По собственным словам, он вышел из Бидара «за месяц до улу баграма бесерменьского». Если раньше по дате этого переходящего праздника мы установили год, то теперь можно проделать обратную операцию: зная год, назвать дату «большого байрама», за месяц до которого Афанасий Никитин направился в Гулбаргу. В 1473 г. он падает на 8 - 11 мая.

Самый праздник русский путешественник провел в Гулбарге и принял решение о сроках своего возращения на Родину: «в пятый же велик день възыслих ся на Русь».

Гулбарга (на языке марахти «Гульбарга»), где Афанасий Никитин провел около двух месяцев, была первой столицей Бахманидского султаната.

Когда война окончилась, Афанасий Никитин смог отправится в междуречье р. Кистны и ее правого притока Тунгабхадры, в пограничную область Райчур. За алмазные копи этого дуаба (араб. «две воды») не раз велись кровопролитные войны с государством Виджаянагар. Здесь путешественник провел почти полгода. Он называет город Каллур, в котором жил, но вполне вероятно, что побывал он и в Райчуру, городе, носящем то же имя, что и сама область. В Каллуре он знакомится с работой алмазников. После этого Афанасий Никитин возвращается в Гулбаргу, второй раз посещает Аланд и двигается в сторону западного побережья, к порту Дабхол.

На картах путешествия Никитина различают посещенные им города и те, которые он описал по рассказам. Споры вызывал вопрос, к какой группе отнести Кожикоде (Каликут португальцев), Виджаянагар и Райчуру.

Установление хронологической канвы дает дополнительные данные для уточнения маршрута. Но последний, самый спорный этап путешествия, от Бидара до Дабхола, приходится около 9 месяцев. Более месяца провел Афанасий Никитин в Гулбарге, пять в Каллуре. На путь от Гулбарги до Дабхола могло уйти около 30 дней («ходят слухом месяц»). Остается полтора - два месяца. Сюда входит пребывание в Коилконде и время в пути от Гулбарги до Каллура и обратно. За это время требовалось покрыть расстояние примерно в 400 км. На путешествие в Кожикоде (25 - 30 дней морем от Дабхола, по данным Никитина), как и в Сурат, времени не остается.

А неприступный Виджаянагар? Никитин так образно передает внешний вид города - крепости, что некоторые исследователи высказали уверенность, что русский путешественник побывал здесь. Между тем, описание внутренней части города, производившей такое сильное впечатление на всех путешественников, отсутствует, да и свидетелем осады, им описанной, Никитин не был: он находился в это время в Бидаре.

В порт Дабхол, о котором он был столь наслышан, Никитин пришел в начале 1474 г. Время это устанавливается не только на основе суммирования отдельных переходов. Путешественник, пишет, что покинул Индию во время мусульманского поста, за три месяца до пасхи, которую отметил в Маскате. Такое соотношение подвижных дат двух различных календарей наблюдается в 1474 г., когда пост рамазан начался 20 января, а пасха приходится на 10 апреля. Период между этими датами в 1472 г., который считался временем отъезда путешественника, не превышает полутора месяцев. Таким образом, как исторические, так и календарные данные «Хожения за три моря» говорят о пребывании Афанасия Никитина в Индии в 1471-1474 гг.

В январе 1474 г. с началом благоприятной поры для перехода Аравийского моря с востока тава, на которой находился русский путешественник, вышла из порта Дабхол.

3. Возвращение домой

3.1 Ставка шаха Персии

Теперь одна мысль владела Афанасием Никитиным - донести до родной земли то, что увидел и узнал в далёкой Индии. «Устремихся умом поити на Русь», - пишет он.

Возвращался Никитин уже в другое время года, и маршрут его второго плавания через Индийский океан изменился. Сперва ничего не предвещало перемен. Корабль, на котором вышел Никитин в море из порта Дабхол, направлялся к Ормузу, откуда путешественник более трёх лет назад отплыл в Индию.

Прошло 10,20,30 дней …. Пора бы уже появится берегам Аравии, но стройная тава по-прежнему скользила по пустынному океану. Во время первого плавания переход от Ормуза до Чаула занял более месяца, но тогда корабль по крайней мере несколько раз заходил в промежуточные порты. Обратно плавание через океан пришлось на январь - март, т.е. на период зимних муссонов. Перемена направления ветров и течений привела к тому, что корабль снесло к югу. Более месяца Никитин находился в открытом море.

Вместо Персидского залива корабль очутился на подходах к Красному морю. Это было совершенной неожиданностью для Никитина и его спутников. Поднялась паника. Если на корабле не ошиблись в определении местности, то было чего опасаться. В течении столетий сюда, к Адену, шли груженные товарами корабли. Плыли сюда и паломники в Мекку и Медину. Но не менее известны были эти места из - за пиратов, действовавших у берегов «ладоносной Барбарии». Так что понятно отчаяние спутников Никитина, будь то мусульмане или индусы. Впрочем, и европейцу в этих местах грозила не одна лишь опасность потерять товар, но и быть насильственно обращенным в ислам. Никитин особо отметил это обстоятельство.

Впрочем, Никитину и его спутникам удалось благополучно высадиться на берег: «И в той же земле Ефиопской бых пять дни, божиею благодатию зло ся не учинилось, много раздаша брынцу, да перцу, да хлебы ефиопам, Ини судна не пограбили».

Какую сторону Африканского Рога имел в виду русский путешественник? Из текста это совсем не ясно. Обычно на картах предположительный путь Никитина показан со стороны океана, до восточного берега Сомали. В тексте «Хожения» сказано: от места высадки до Маската Никитин плыл 12 дней, что невозможно, если высадка произошла значительно южнее. Следовательно, имеется в виду более северная точка - восточно - аравийское, а не африканское побережье. Но аравийская гипотеза расходится по другим данным. Во-первых, она предполагает несколько ошибок Никитина: относительно страны, к берегам которой они пристали, а так же этнической и религиозной принадлежности ее жителей. Во-вторых, гипотеза не учитывает общей продолжительности плавания: оно длилось около трех месяцев. Следовательно, переход от места высадки до Маската мог продолжаться более 12 дней. Дело, вероятно, не в ошибке Никитина и его спутников, а в неточной передаче при переписке буквенного обозначения числа дней плавания на этом участке путешествия.

В аравийский порт Маскат русский путешественник попадает вторично, но отмечает лишь, что встретил здесь (с начала путешествия) день шестой пасхи. Корабль, на котором находился Никитин, очевидно, не задержался в порту, спеша к Ормузу.

Второе путешествие по Персии - с юга на север - Афанасий Никитин совершает значительно быстрее и несколько изменив прежний маршрут.

После Ормуза Никитин сразу называет город Лар, однако вряд ли он смог миновать Старый Ормуз, расположенный как раз напротив острова Джераун. Скорее всего он поехал в Лар по знакомой дороге. Из Лара, где Никитин провел три дня, он направляется к Йезду, но на этот раз - западной дорогой через Шираз.

Наряду с Тебризом и Гератом Шираз был в то время одним из крупнейших центров Передней Азии. Почти вся торговля Персии и Средней Азии с Индией велась в XV в. через Шираз и Ормуз. Никитин впервые попадает в Шираз, но проводит здесь всего неделю. Теперь у него большая часть времени уходит на передвижение.

Следуя большим западным путем, Никитин из хорошо знакомого ему Йезда направляется к Кашану, на этот раз не через Наин, а через Исфахан.

В Исфахане Никитин не провел и недели. «А из Езди поидох к Спагани 5 дни, - занес он в свои записки, - а в Спагани 6 дни. Ас из Спагани поидох Кашани, а из Кашани бых 5 дни».

В первый раз в Кашане Никитин провел месяц, теперь - всего несколько дней. И здесь окончательно определяется для нас направление маршрута его второго путешествия через Персию. Он расстается с возможностью вернуться прежним путем через Мазендеран и поворачивает не Тебриз.

К тогдашней столице Персии Афанасий Никитин следует обычным путем через Кум, Савву и Султанию. Ни времени в пути, ни длительности остановок на этом участке Никитин не называет.

В середине XV в. Тебриз, густонаселенный город, лежал на пересечении важных караванных путей. Сюда поступали лучшие ткани, изготовленные в городах Персии, жемчуг Персидского залива, шелк - сырец из Тиляна и Закавказья, шерстяные ткани Алеппо и Бруссы, западноевропейские ткани, краски и пряности Индии.

Во времена Никитина на фоне запустения многих городов особенно резко бросалось в глаза строительство, развернувшееся в столице. При Узуне Хасане, как раз во время путешествия Афанасия Никитина, в Тебризе строились медресе Насрийэ и огромный крытый рынок Кайсарийэ.

Не застав шаха в Тебризе, Никитин направляется в его ставку. «А ис Тервиза, - говорится в Троицком списке «Хожения», - поидох в орду Асанбе, върде же бых 10 дни…».

Десять дней провел Никитин в ставке шаха Персии. С караваном ли пришел сюда путешественник или отделился от него в Тебризе. И когда Никитин добрался до трабзонского порта, чтобы покинуть пределы Османской империи, его задержали, ища каких-либо документов, связывавших его с Узун Хасаном. Так что хотел этого Афанасий Никитин или нет, он оказался вовлеченным в круг внешнеполитических дел.

Во времена Никитина были сделаны попытки установить не только торговые, но и дипломатические отношения между Бахманидским государством и Персией. И происходило это в тот же период, когда русские посольства появились в Шемахе и Тебризе. Значит, мысли Афанасия Никитина о налаживании торговых связей между Индией и Россией через Персию и Кавказ были не так уж далеки от возможного.

Очутившись в окрестностях Тебриза, Афанасий Никитин мог вернутся на Родину несколькими путями: либо караванными дорогами через Закавказье, а затем вновь по Каспию и Волге, либо через Малую Азию и Черное море.

Говоря о времени пребывания в ставке Узуна Хасана, Никитин замечает: «В орде же бых 10 дни, ано пути нет никуды». Посколько через 10 дней Никитин уже выбрал путь к Черному морю, речь идет, очевидно, о препятствиях на путях через Кавказ. И это понятно: между Шемахой и владениями Узуна Хасана лежала территория, подвластная сефивидским шейхам Ардебиля. Эти шейхи настолько теснили Фарруха Ясара, что владетель Шемахи вынужден был заключить специальный договор о поддержке с преемником Узуна Хасана.

Что касается путей в сторону Черного моря, то по старой датировке получалось, что, идя из Тебриза в Трабзон, Никитин попадал в самый разгар военных действий между Персией и Османской империей.

На пути из Тебриза в Трабзон он пересек Армянское нагорье, шел через Эрзинджан, расположенный на р. Карасу, в четырех днях пути к западу от Эрзерума. Город издавна был транзитным центром.

Осенью 1474 г. Афанасий Никитин подошел к черноморскому побережью Малой Азии.

В Трабзон русский путешественник пришел, по его словам, «на покров», т.е. к началу октября. Едва не погибнув во время осенних штормов на Черном море, он добрался наконец до генуэзской Кафы. Однако прежде ему пришлось пережить еще одно испытание.

Султанские власти в Трабозоне, сочтя русского купца за агента Узуна Хасана, задержали его. Субаши, начальник городской полиции, узнав, что русский купец побывал в ставке персидского шаха, наложил арест на его имущество и распорядился доставить его наместнику султана - бейлербею в ранге паши.

Подозрительность султанских властей и розыск грамот объясняется продолжавшимся состоянием войны между султаном и Узун Хасаном. Хорошо еще, что военные действия не возобновлялись со времени поражения Узуна Хасана, а то не сносить бы Никитину головы. Однако и в этих обстоятельствах Никитин дорогой ценой освободился из рук паши и его приспешников. Он лишился почти всего имущества. Кстати, эпизод об ограблении опущен в Троицкой редакции «Хожения», и мы так и не узнали бы о нем, если бы эту фразу не сохранила летописная редакция.

У Никитина хватило денег заплатить лишь за место на корабле. На съестные припасы ему пришлось занять с обязательством отдать долг по прибытии в Кафу.

3.2 Третье море - Черное

Черное море встретило Никитина непогодой. Сперва все складывалось благополучно, и с попутным ветром корабль, на котором находился путешественник, дошел да мыса Чам, лежащего между Трабзоном и Синопом. И здесь-то начались бедствия. Казалось, все ветры дули в лицо путешественнику. Буря погнала корабль обратно почти до самого Трабзона, неподалеку от которого, в Платане, корабль оказался запертым в гавани. Дважды на протяжении двух недель корабельщики пытались вывести суда в открытое море, но всякий раз их встречал резкий северный ветер.

Достигнув Крыма, корабль оказался, однако, весьма далеко от места назначения: не в Кафе, а почти на другом конце крымского побережья - в Балаклаве. Балаклава, которую генуэзцы называли Чембало, была отделена от остальных владений Генуи территорией княжества Феодоро.

Если бы Афанасий Никитин появился в Кафе осенью 1472 г., его положение было бы безвыходным. Караваны не ходили на Русь. Сношения с Москвой были прерваны. Спустя два года положение изменилось.

В ноябре 1474 г. Афанасий Никитин сошел с корабля на пристань Кафы.

Власти Генуи, обеспокоенные судьбой колоний на Черном море, категорически потребовали наконец восстановить отношения с Москвой. Появление в Кафе Афанасия Никитина и приказ из Генуи - русских купцов освободить, а имущество вернуть - совпадают по времени. То, что было невероятным в 1472 г., стало реальностью два года спустя. И теперь можно назвать имена тех гостей великого князя, с которыми Никитин, надо полагать, совершил последнее свое путешествие из Крыма и которые, по-видимому, вручили в Москве дьяку Ивана III Василию Мамыреву заветные индийские тетради. Это - Григорий, или Гридя Жук, как называет его грамота Ивана III, и Степан Васильев сын Дмитриев.

Русские купцы ходили в Кафу разными путями. Пути эти прослеживаются по летописям, дипломатической переписке с Крымом и Польско - Литовским королевством, «хожениями» духовных лиц и паломников.

Московские купцы в эти годы обычно пользовались доном или шли «по суху», степью через Дикое поле, однако эти пути придется исключить, раз Никитин шел со стороны Смоленска. Остаются пути: по Днепру на Черкассы и Киев и, наконец, через дунайские земли в сторону Минска.

В «Хожении» есть место, где упомянуты Валашская и Подольская земли. Говоря об «обилии всем» этих земель, Никитин называет их после упоминания «Турской земли» и перед тем, как назвать Русскую землю. Это дало основание предполагать, что здесь скрывается указание на путь следования из Кафы. Дополнительным аргументом в пользу этого варианта пути, хотя и дальнего, служило то, что переход падает на зимнее время и караван не пошел бы необжитыми местами к Черкассам. Однако указанное место помещено Никитиным среди записей о пребывании в Индии, при перечислении многих географических пунктов, как тех, которые Никитин посетил, так и тех, где он не был. Кроме того, ничто не указывает на то, что путешественник покинул Кафу зимой. Следовательно, наиболее вероятным остается путь по Днепру через Киев.

Гости, с которыми Афанасий Никитин вышел из Кафы, покинули город скорее всего весной 1475 г., так что зиму 1474-1475 гг. Никитин, по всей видимости, провел в Кафе, имея возможность заняться своими записями.

Спутники Афанасия Никитина привезли в Москву тетради - рассказ об Индии и «хожении» за три моря.

Путь последнего странствия Афанасия Никитина в точности не известен, как и то, какую смерть он принял. Но известно, что уже Смоленск был недалеко. Впереди лежала родная земля.

Заключение

История не оставила портрета Афанасия Никитина - судьба, достаточно обычная для незнатных людей средневековья. И все же он - вполне реальный, обладающий индивидуальностью черт человек, об интересах, симпатиях и взглядах которого можно отчетливо судить по «Хожению за три моря», живой, остро мыслящий и горячо чувствующий. Читателю записок Никитина передаются его гнев и боль, когда он повествует о бедствиях войны, роскоши «бояр» и князей, нищете сельского люда, паломниках, обираемых храмами. Вместе с ним читатель проникается симпатией к людям Индии.

Через записки Афанасия Никитина могучим лейтмотивом проходит его любовь к Родине. Он не забывает ее ни на день, и, возвращаясь из далеких странствий через Каспийское, Индийское и Черное моря, он восклицает: «Нет страны, подобной Русской земле!».

Шесть лет путешествовал Афанасий Никитин по Востоку, прошел многие земли, повидал десятки городов и сотни деревень: малабарский берег Индии, алмазные копи Райчуру, храм Шивы на берегах Кистны, караван - сараи Баку, Маската, Исфахана, трапезундский порт, генуэзскую Кафу.

Караванные и морские маршруты, перечни товаров, время в пути, климатические особенности - все это нашло отражение в записках Афанасия Никитина. Есть и сведения, основанные на местных поверьях.

Не одной лишь наблюдательности путешественника обязано появление записей о быте и обычаях народов Индии. Это стало возможным также благодаря тому, что Никитин «познася со многыми индеяны…и они же не учали ся от мене крыти ни о чем, ни о естве, ни о торговле, ни о маназу, ни о иных вещах».

«Хожение» Никитина драгоценно как памятник русской литературы XV века, как памятник русской предприимчивости, инициативы и отваги.

Несомненно, что на Руси было много смелых путешественников, но наши землепроходцы почти не писали о своих странствованиях. О многих путешествиях, об интереснейших открытиях известно лишь по сухим правительственным отчетам и из воеводских «отписок».

Тверской купец Афанасий Никитин поехал за три моря, конечно, прежде всего по своим торговым делам. Но эта главная задача не помешала ему интересоваться такими сторонами жизни старой Индии, которые не имели прямого отношения к торговле.

До появления путевых записей Никитина на Руси, да и в Европе того времени, представления об Индии были самые фантастические: неведомые животные, необычайные люди, невероятная природа рисовались. Тверской купец, практичный и деловой человек, сумел трезво взглянуть на Индию. В этом ему много помогли сами местные жители. Никитин сумел завоевать у местных жителей доверие, и они были с ним достаточно откровенны. Пытливый ум и наблюдательность помогли Никитину увидеть многое из того, что ускользало от путешественников, смотревших на местных жителей свысока. И действительно, в «Хожении» Афанасия Никитина находится немало драгоценных фактов, важных для понимания индийской жизни, фактов, которые упущены его современниками, побывавшими в Индии. Не нужно забывать, что если многое теперь из них общеизвестно, то в XV веке это были первые записки очевидца, того, кто «походи своими ногами», о стране, почти неведомой тогдашнему европейскому миру.

По красоте изложения записки Никитина порой уступают литературным памятникам XV-XVI веков. Но не следует при этом забывать, что они представляют собой только наспех сделанный черновик. Свои наблюдения он заносил в тетрадь во время пути, а обработать их не успел. Особенностью стиля записей Никитина является обилие персидских, арабских и тюркских слов и выражений. Судя по этой смеси различных языков, можно предположить, что уже до путешествия в Индию Никитин по своим торговым делам встречался с купцами из стран Востока.

«Хожение» Никитина отличается глубиной и наблюдательностью. Никитин не увлекается экзотикой и очень редко вносит в свои записи сомнительные по достоверности рассказы, услышанные от местных жителей.

Записки наблюдательного путешественника - иностранца дают важные материалы для познания история всякой страны. О прошлом Индии писали ученые. Записки Никитина в ряде случаев вносят важные добавления в их работы. Скажем, тот же Фериштэ, индо - персидский историк XVI века, в своей «Истории Индийских мусульман» ничего не пишет о малоудачной войне Бахманидов против Виджаянагара, он говорит только о взятия Бельгаума (Бельгаона). Возможно, что через полтораста лет, когда Фериштэ писал свою историю, не сохранилось уже об этом сведений. Но как бы то ни было, Никитин оказался единственным человеком, сообщившим нам об этом походе бахманидского султана. В справедливости рассказов Никитина, изобилующих массой подробностей, которые трудно выдумать, едва ли можно сомневаться.

Таким образом, Никитин запечатлел один из интереснейших моментов в истории Бахманидского царства.

Знаменитый историк Н.М. Карамзин, который первый обнаружил глубоко поразившие его записки Никитина, писал: «Доселе географы не знали, что честь одного из древнейших, описанных европейских путешествий в Индию принадлежит России Иоаннова века… Оно [путешествие] доказывает, что Россия в XV веке имела своих Тавернье и Шарденей [французские путешественники XVII века], менее просвещенных, но равно смелых и предприимчивых, что индейцы слышали об ней прежде, нежели о Португалии, Голландии, Англии. В то время, как Васко да Гама единственно мыслил о возможности найти путь от Африки к Индостану, наш тверитянин уже путешествовал по берегу Малабара…»

«Венецианец ди-Конти (1444), тверич Никитин (1472) и синесец [португалец] де-Гама (1490) - вот от кого остались важнейшие записки об отдаленных странах Южной Азии XV в., осветляемые одне другими, - писал академик Срезневский в пятидесятых годах ХХ столетия, - наблюдения двух первых гораздо ценнее по обилию и содержанию, - и Никитин в этом отношении должен быть поставлен выше ди - Конти.

Выдающееся произведение Древней Руси, записки Афанасия Никитина о путешествии за три моря обретают с каждым этапом изучения новую жизнь, позволяя глубже проникнуть в биографию путешественника и гуманиста эпохи великих географических открытий, лучше оценить значение памятника, стоящего у истоков русско - индийской дружбы.

Именем Никитина, героя многих исторических повестей, в 1957 году названа вершина (высота 3500 м) крупного (длина 275 км) подводного горного массива в Индийском океане недалеко от экватора. В 1955 году в Твери Афанасию Никитину был поставлен памятник (архитектор В.И. Магидович).

Библиографический список

1. Байков В. Хождение в Бидур. По следам Афанасия Никитина / В. Байков // Правда. - 1995. - №44. - с. 6.

2. Баранов Л.С. Афанасий Никитин - первый русский путешественник в Индию. «Хожение за три моря» / Л.С. Баранов. - Калинин, 1939. - 80 с.

3. Викторов А. По следам Афанасия Никитина / А. Викторов // Известия. - 1981. - 13 февр. - с. 3 - 4.

4. Виташевская М.Н. Афанасий Никитин / М.Н. Виташевская. - М.: Географгиз, 1949. - 36 с.

5. Виташевская М.Н. Странствия Афанасия Никитина / М.Н. Виташевская. - М., 1972. - 118 с.

6. Внуков Н. Великие путешественники: Биографический словарь / Н. Внуков. - СПб.: Азбука, 2000. - 736 с.

7. Водовозов Н.В. Записки Афанасия Никитина об Индии XV века / Н.В. Водовозов. - М.: Знание, 1955. - 32 с.

8. Воробьев Н.И. «Хожение за три моря» / Н.И. Воробьев. - Учен. зап. Казанского гос. пед. ин - та. Казань, 1939, вып. I. - с. 108-129.

9. Ильин М.А. Афанасий Никитин - первый русский путешественник в Индии / М.А. Ильин. - Калинин: Калинин. кн. изд-во, 1955. - 46 с.

10. Ильин М.А. Афанасий Никитин / М.А. Ильин // Люди русской науки. - Л., 1948. - т. 1.

11. Калиненко О. Хождение за чудесами / О. Калиненко // Вокруг света. - 1957. - №10. - с. 51 - 56.

12. Кунин К.И. За три моря / К.И. Кунин. - Саратов, 1972. - 153 с.

13. Кунин К.И. Путешествие Афанасия Никитина / К.И. Кунин. - М., 1947. - 176 с.

14. Лебедев Д.М., Есаков В.А. Русские географические открытия и исследования с древнейших времен до 1917 г. / Д.М. Лебедев, В.А. Есаков. - М., 1971. - с. 88-90.

15. Лихачев Д.С. Великое наследие / Д.С. Лихачев. - М.: Современник, 1975. - с. 259-265.

16. Маркин В.А. Исторические портреты: Афанасий Никитин, Семен Дежнев, Фердинанд Врангель… / В.А. Маркин. - М.: АСТ: Астрель: Хранитель, 2006. - 445 с.

17. Марков С.Н. По следам Афанасия Никитина / С.Н. Марков // Лит. газ. - 1955. - 24 дек. - с. 4.

18. Минаев И.П. Старая Индия: Заметки на Хожение за три моря Афанасия Никитина / И.П. Минаев. - М.: АСТ, 2006. - 327 с.

19. Осипов А.М. Афанасий Никитин и его время / А.М. Осипов. - М., 1956. - 276 с.

20. Прибытков В.С. Тверской гость / В.С. Прибытков. - М., 1956. - 225 с.

21. Семенов Л.С. Путешествие Афанасия Никитина / Л.С. Семенов. - М.: Наука, 1980. - 144 с.

22. Тагер Е.М. Повесть об Афанасии Никитине / Е.М. Тагер. - Л., 1966. - 187 с.

Размещено на Allbest.ru