Гомеровские поэмы и предпосылки возникновения полисной организации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Контрольная работа

«Гомеровские поэмы и предпосылки возникновения полисной организации»

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1. ПОЭМЫ ГОМЕРА

2. ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ПОЛИСНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность. Место античной эпохи в истории человечества и, в частности, в истории Европы совершенно уникально. Эта уникальность обусловлена уже тем, что древнегреческая и возникшая несколько позже под ее значительным влиянием древнеримская цивилизации, известные в науке под название античных, являются первыми в Европе; вся последующая история этого социокультурного организма зиждилась уже на могучем античном фундаменте. Вклад античности в историческое развитие человечества колоссален. Средиземноморский греко-римский мир был в своем роде полигоном, экспериментальным полем, на котором путем проб и ошибок отрабатывались, пользуясь терминологией А.Тойнби, первые «ответы» европейцев на все многообразие «вызовов» истории. И по сей день практически во всех областях жизни (особенно плодотворно в политической и культурной сферах), мы пользуемся богатейшим наследием этих двух маленьких, по нашим современным меркам, народов. Не случайно, в качестве основных источников знаний многими учеными выбраны поэмы Гомера.

Историю Древней Греции можно разделить на три больших этапа:

1. Раннеклассовые общества и первые государственные образования II тысячелетия до н.э. (история Крита и Ахейской Греции).

2. Формирование и расцвет полисов как независимых городов-государств, создание высокой культуры (в XI-IV вв. до н.э.).

3. Завоевание греками Персидской державы, образование эллинистических обществ и государств.

В данном исследовании уделяется особое внимание изучению так называемого гомеровского периода развития Древней Греции, рассматриваются предпосылки возникновения полисной организации общества и анализируются поэмы Гомера.

Целью нашего исследования является проанализировать поэмы Гомера и найти в них доказательства возникновения полисной организации.

Цель исследования достигается следующими задачами:

· изучить поэмы Гомера «Одиссея» и «Илиада»;

· дать характеристику гомеровской эпохи;

· охарактеризовать племена гомеровского периода;

· привести примеры из поэм Гомера, подтверждающие предпосылки возникновения полисной организации.

Именем Гомера назван целый период в истории Греции - с середины XII - по конец IX в. до н.э. Причина этого заключается в том, что поэмы Гомера - единственный (если не считать скудных археологических данных) источник наших знаний об этой эпохе, дающий представление об экономическом развитии, общественных и политических отношениях того времени. Своеобразие «Илиады» и «Одиссеи» как исторического источника заключается не только в стихотворной форме и мифологическом жанре, но и в многослойности поэм, вобравших в себя реалии различных эпох.

Античная традиция считала Гомера не только величайшим поэтом, но и философом, историком, географом. К данным «Илиады» и «Одиссеи» с доверием относились даже столь осторожные в интерпретации фактов историки, какими были Геродот и Фукидид.

Страбон вполне справедливо отмечал: «Прежде всего, я скажу, что мы и наши предшественники (один из которых был Гиппарх) были правы, считая Гомера основоположником науки географии. Ведь Гомер превзошел всех людей древнего и нового времени не только высоким достоинством своей поэзии, но, как я думаю, и знанием условий общественной жизни. В силу этого он не только заботился об изображении событий, но, чтобы узнать как можно больше фактов и рассказать о них потомкам, стремился познакомить с географией как отдельных стран, так и всего обитаемого мира как земли, так и моря. В противном случае он не мог бы достичь крайних пределов обитаемого мира, обойдя его целиком в своем описании» (I.1.2).

Следовательно, в античных источниках Гомер цитируется как самый надежный информатор древнейшей истории греческих племен.

Для успешного решения поставленных задач в качестве теоретических оснований используются:

Ш наличие закономерностей культурного развития человечества, отмечаемые рядом культурологов, психологов и историков науки (В.Н. Романов, Ф.Х. Кессиди, Ф. Кликс, Ж.-П. Вернан, К. Ясперс, Дж. Сартон, Р. Отто, Дж. Ллойд, Ф. Корнфорд);

Ш представления философов, историков и филологов о переменах в культуре и языке Древней Греции в первом тысячелетии до нашей эры (С.С. Аверинцев, А.Ф. Лосев, А.А. Тахо-Годи, О.М. Фреденберг, В.И. Ярхо);

Ш в качестве источниковой базы были выбраны эпические поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея», которые являются основным источником знаний и учений о данном периоде.

Можно сказать, что цивилизация началась у азиатских греков с созданием гомеровских поэм, около 850 года до н. э., а у европейских греков приблизительно на столетие позже, с создания поэм Гесиода. Этим эпохам предшествовало несколько тысячелетий, в течение которых эллинские племена проходили позднейший период варварства и подготовлялись к вступлению в цивилизацию. Их древнейшие предания находят их уже поселившимися на греческом полуострове, на восточном побережье Средиземного моря и на промежуточных и соседних островах. Более древняя ветвь того же ствола, главнейшими представителями которой были пелазги, владела до эллинов большей частью этой области и была ими с течением времени либо эллинизирована, либо вытеснена. О более раннем состоянии эллинских племен и их предшественников мы можем судить по тем производствам и изобретениям, которые они принесли с собой из предшествующего периода, по степени развития их языка, по их преданиям и по общественным учреждениям, в различной степени сохранившимся до периода цивилизации.

Существование греческого племени предполагает всегда наличие родов, поскольку узы родства и общего диалекта составляли основу, на которой роды соединялись в племя; но племя не предполагает существования фратрии, которая, как промежуточная организация, могла и отсутствовать, хотя встречалась почти у всех этих племен. В Спарте существовали подразделения племен, называвшиеся обами и соответствовавшие фратриям, по десять в каждом племени. Вопрос о функциях этих организаций находится в неопределенном состоянии.

1. ПОЭМЫ ГОМЕРА

поэма гомер древняя греция полис

Период греческой истории XI-IX веков до н.э. принято называть гомеровским, потому что главным письменным источником для его изучения служат поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея».

Экономическая и социальная история гомеровской Греции представляет собой переходную ступень от родового строя к рабовладельческому. Основой греческого общества была еще родовая организация, в которой уже зарождалась частная собственность, росло имущественное неравенство.

Греция была разделена на небольшие самостоятельные области. Политической формой этого переходного строя была военная демократия, постепенно перерождающаяся во власть родовой аристократии.

Гомеровская эпоха (или «Темные века», как предпочитают называть это время те, кто не придает особого значения данным Гомера) (Андреев, 2003, с. 5-12) характеризовалась затянувшимися этнополитическими пертурбациями, видимым регрессом и стагнацией во всех сферах общественной жизни, но вместе с тем и сложным, таившим в себе новые возможности, взаимодействием различных культур - умирающих дворцовых центров, освободившихся от их гнета сельских общин, утверждавшихся на новых местах племен завоевателей. К концу этой эпохи заново накапливавшаяся потенция к развитию реализовалась в возникновении первичных организмов раннеклассового общества - протогородских и протогосударственных центров, протополисов. Следующая, архаическая эпоха была уже отмечена радикальными техническими, социально-экономическими и культурными сдвигами, результатом которых было окончательное формирование полиса.

Уже со времени философа А. Вольфа было построено много остроумных гипотез о происхождении гомеровской поэзии. Имя Гомера мы употребляем символически для обозначения двух больших эпических поэм, которые возникли среди эолян и ионян азиатского берега между Х и VIII веками до н.э. Об этих поэтических произведениях сложились известные неправильные представления, от которых удалось освободиться только с трудом. Илиада и Одиссея являются перед нами в виде цельных законченных поэм и, кроме того, в качестве древнейшего литературного памятника греческого народа.

Гомер открывает взору некоторый древний период, но не первоначальное состояние: рядом с некоторыми варварскими отношениями у него есть многое, что указывает на уже прогрессировавшую культуру. Этому соответствует и характер всей его поэзии. Напрасно постоянно говорилось о наивности Гомера. Его совершенная художественная форма, его умные размышления, тонкие черты его характеристик, его иногда серьезные замечания - отнюдь не наивны (Андреев, 2003, с. 5-12).

«Илиада» - эпическая поэма Гомера посвящена, главным образом, войне ахейцев с троянцами. В своей поэме Гомер описал два народа, два племени; ахейцев (так он называл греков) и троянцев. Именно благодаря тому, что в поэме идет речь о войне, очень легко можно представить себе организацию военного строя Древней Греции. Здесь мы найдем характерные особенности зарождавшегося военного искусства данного периода. Город Троя был расположен в нескольких километрах от берега Геллеспонта (Дарданельский пролив). Через Трою проходили торговые пути, которыми пользовались греческие племена. Видимо, троянцы мешали торговле греков, это заставило греческие племена объединиться и начать войну с Троей. Но троянцев поддерживали многочисленные союзники (Ликия, Мисия и др.), вследствие чего война приняла затяжной характер и продолжалась более девяти лет (Андреев, 2003, с. 5-12).

Судьба Трои предоставила нам как археологические, так и эпические памятники, по которым мы пытаемся сложить общий исторический сюжет.

Троянцы - явные пришельцы в Малую Азию из степных районов. В «Илиаде» троянцев называют «hippodamoi» - «укротители лошадей». Легендарный троянский царь Дардан имел табун лошадей, рожденный от северного ветра Борея. Троя VI, в которой археологические данные впервые фиксируют наличие лошадей, основана в начале II тыс. до н.э. и просуществовала до сильного землетрясения в XII веке. Троя VII, восстановленная прежним населением, имеет признаки военного положения - вкопанные в полы домов амфоры для воды, стесненная застройка, указывающая на уплотнение населения. Пожар, погубивший Трою в этот период, связан с антитроянской экспедицией ахейцев. Вслед за пожаром Троя была захвачена фригийцами, на что указывает примитивизация использованной посуды, созданной без гончарного круга. Раскопанная Шлиманом Троя имела множество слоев, из которых Троя I-V относится к III - началу II тыс. до н.э., а найденный «клад Приама» к Приаму не имеет никакого отношения. Троя VI-VII - совершенно новое население. Два периода при идентичной культуре разделяет сильнейшее землетрясение, вслед за которым рухнувшие стены и постройки были восстановлены, но через несколько десятков лет (или даже через несколько лет) город выгорел и вновь бы восстановлен уже без прежней мощи и постепенно пришел в упадок (Андреев, 2003, с. 5-12).

Контакты троянцев с ахейцами бесспорны. Но бесспорна также и яростная вражда, которая вряд ли могла быть между близкородственными племенами. Ахейцам пришлось воевать с троянцами, вероятно, несколько десятилетий. Ярость схваток привела к разгрому Трои, в которой было уничтожено все мужское население крепости. Гомеровский эпос «Илиада» включил несколько эпизодов этой войны, в которой троянцы были континентальной державой, а ахейцы составляли морскую коалицию (Блаватская, 1976, с. 60).

Троянцы гомеровских времен - достаточно однородны по стилю жизни (костные останки, увы, крайне малочисленны и не исследованы), но близки к «морской» микенской культуре, образованной иной племенной группой. Вместе с тем, исторический казус: троянцы опирались на поддержку континентальных союзников (вероятно, балканских), а ахейцы - на «народы моря». Некоторые исследователи, правда, считают самих троянцев одним из племен «народов моря». Возможно, так оно и было, а объяснить неуспех приморских народов южной ветви арийских миграций вполне можно переменчивостью судьбы мореходов (Дельбрук, 1936, с. 176).

Город Троя (теперь на его месте находится турецкое местечко Гиссарлык) был обнесен высокой каменной стеной с зубцами. Ахейцы не решались штурмовать город и не блокировали его. Боевые действия происходили на ровном поле между городом и лагерем ахейцев, который располагался на берегу Геллеспонта. Троянцы иногда врывались в лагерь противника, пытаясь зажечь греческие корабли, вытащенные на берег.

Гомер подробно перечислил корабли ахейцев и насчитал 1186 судов, на которых было перевезено стотысячное войско.

Главным оружием греческих воинов было копье для метания с медным наконечником, поэтому ахейцев Гомер называет “копьеборными”. Из описаний Гомера мы можем представить обстановку, в которой проходило единоборство. Противники располагались недалеко друг от друга (Блаватская, 1976, с. 65).

Троя не была крупным городом и не могла поместить многотысячный гарнизон, о котором писал Гомер. Общая площадь Трои внутри стен составляет около 16 тыс. кв. м. Более поздние раскопки обнаружили периметр стен бронзового века, обносивших площадь впятеро большую. Но за такими стенами не могло скрыться большое войско (около 50 тыс., согласно Гомеру). Численность флота ахейской коалиции в «Каталоге кораблей», вероятно, определялась в целом. Далеко не все из 1186 кораблей участвовали в походе. Вероятно, эта численность соответствует общему числу построенных за время войны судов. Из 12 кораблей Одиссея в походе на Трою упоминается только один. Финальный захват разрушенной землетрясением Трои, вероятно, состоялся силами экипажей полусотни кораблей. Именно такова вместимость «Камнистой Авлиды», где собиралась ахейская экспедиция. Очевидна нестыковка между «Каталогом кораблей» и составом участников похода на Трою. В этом походе не упоминаются многие вожди и большинство героев, составлявших ядро ахейской коалиции. То же происходит и с Троянским каталогом. Гомер писал «Илиаду» через три века после падения Трои и пользовался разнообразными (и порой противоречивыми) устными преданиями. В нем совмещаются реальности микенского и дорийского периодов.

Жизнь в Трое, действительно, была крайне скупой - ни письменности, ни фресок, ни скульптуры, ни некрополей. Лишь кости животных, и черепки мрачной керамики устилают глиняные полы. Но и более поздние слои не дают примера роскоши, расцвета культуры и мастерства ремесленников. Троя, открывшаяся археологам, разительно отличается от Трои Гомера. Объяснений этому пока нет. Либо Гомер приукрасил историю, либо гомеровская Троя еще не найдена, либо наследники троянского величия экспортировали его в свои новые дворцы на Пелопоннесе.

Греков-ахейцев и «народы моря», объединила, вероятно, надежда легкой поживы, и они предприняли совместную экспедицию в полуразрушенный город. Сильный флот смог блокировать морские силы Трои и не допустить их к осажденной столице, а троянские союзники в Малой Азии и на Балканах были измотаны затянувшейся войной (по Гомеру она длилась десять лет) или же сами присоединились к грабительской экспедиции (Блаватская, 1976, с. 67).

Гомеровский эпос «Одиссея» содержит явные указания на общинно-родовую организацию общества. Однако тот социально-исторический период, который изображен в гомеровских поэмах, далек от наивного и примитивного общинно-родового коллективизма, он отличается всеми признаками весьма развитой частной собственности и частной инициативы в рамках родовых организаций.

Мы читаем, например: «Один человек получает удовлетворение в одних делах, а другой - в других» (Од., XIV, 228). В эпосе есть сведения о существовании умелых мастеров, о гадателях, врачах, плотниках и певцах (Од., XVII, 382-385). По этим текстам уже можно судить о значительном разделении труда.

Сословия. Гомеровское общество разделено на сословия, поскольку сословие есть не что иное, как общность людей, объединенных по тому или иному общественному, профессиональному признаку на основе либо юридических узаконении, либо обычного права. Энгельс так и пишет: «Греция уже в героический период вступает в историю расчлененной на сословия...».

У Гомера мы находим постоянную генеалогию героев, происходящих от Зевса, и взывание к родовой чести (например, обращение Одиссея к Телемаху в Од., XXIV, 504-526). Вождь окружается у Гомера обычно своей дружиной, которая относится к нему с благоговением. Власть вождя связана с крупным землевладением (например, рассказ Одиссея под видом странника о его богатствах на Крите, Од., XIV, 208 и след.). Частые войны и всякого рода предпринимательства тоже вели к обогащению наиболее имущей части родовой общины. У Гомера мы находим описание великолепных вещей и дворцов. Его герои умеют прекрасно говорить. Они похваляются богатством, железом и медью, золотом и серебром, любят обильные пиршества.

Таким образом, в родовой общине выдвигались отдельные богатые собственники и вожди, которые мало-помалу уже освобождались от традиций родовых отношений и даже противопоставляли себя им.

Организация власти.

Басилевс. Гомеровские цари “басилевсы” не имеют ничего общего с неограниченной царской властью. Напоминание Одиссея об абсолютном единовластии (Ил., II, 203-206) редчайший пережиток былого владычества. Власть царя наследственна, но при условии выдающихся качеств претендента. Случаи выборности - редки, как это следует из речи Телемаха (Од., I, 394-396). Царь является только родовым старейшиной, жрецом и судьей, но весьма несамостоятельным. Власть его осуществляется главным образом на войне. Власть царя заметно демократизируется, на что указывает сильнейшая критика царских привилегий. Таков эпизод с приказом Агамемнона отправляться войскам на родину.

Буле. Совету старейшин (буле) принадлежат административно-судебные функции. Он осуществляет тесную связь с басилевсами, часто подкрепляемую трапезой (Од., VIII, 95-99, Ил., IX, 67-76) что придает этим отношениям наивно-примитивный оттенок. Царское буле то полностью лишено самостоятельности, когда, например, Ахилл собирает агору без совета (Ил., I, 54), то действует активно и может быть враждебно настроено и резко разделиться на партии (Од., III 137-150). Поведение Телемаха (Од., II, 11-14) свидетельствует о зарождении оппозиции совету.

Агора. В период расцвета родовой общины народное собрание (агора) было основной властью и силой во всей общине. В поэмах Гомера можно отметить его ослабление, его пассивность и неорганизованный характер (II, 94-101). Главное значение агоры - тоже на войне. Народное собрание у Гомера собирается редко и только в экстренных случаях. Например, оно, как и буле, не собиралось на Итаке 20 лет (Од., II, 25-34). С народным собранием, по старому обычаю, считаются, но об ораторах в нем не слышно, и никакого голосования оно не производит. Свое одобрение или неодобрение агора высказывает только общим шумом.

Верховная власть в изображении Гомера как бы соединяет басилевса, буле и агору. Здесь очевидно падение царской власти, зарождение аристократической республики и черт, которые станут характерными для будущего рабовладельческого государства.

Результаты изучения гомеровского эпоса вполне подтверждают вывод, сделанный археологами, об экономической изоляции Греции и всего Эгейского бассейна в XI-IX вв. до н.э. Микенские государства с их высокоразвитой экономикой не могли существовать без постоянных хорошо налаженных торговых контактов с внешним миром, прежде всего со странами Ближнего Востока. В противовес этому типичная гомеровская община (демос) ведет совершенно обособленное существование, почти не вступая в соприкосновение даже с ближайшими к ней другими такими же общинами.

Хозяйство общины носит по преимуществу натуральный характер. Торговля и ремесло играют в нем лишь самую ничтожную роль. Каждая семья сама производит почти все необходимое для ее жизни: продукты земледелия и скотоводства, одежду, простейшую утварь, орудия труда, возможно, даже оружие. Специалисты-ремесленники, живущие своим трудом, в поэмах встречаются крайне редко. Гомер называет их демиургами, т. е. «работающими на народ». Многие из них, по-видимому, не имели даже своей мастерской и постоянного места жительства и вынуждены были бродить по деревням, переходя из дома в дом в поисках заработка и пропитания. К их услугам обращались только в тех случаях, когда нужно было изготовить какой-нибудь редкостный вид вооружения, например бронзовый панцирь или щит из бычьих шкур или же драгоценное украшение.

В такой работе трудно было обойтись без помощи квалифицированного мастера-кузнеца, кожевенника или ювелира. Греки гомеровской эпохи почти совершенно не занимались торговлей. Нужные им чужеземные вещи они предпочитали добывать силой и для этого снаряжали грабительские экспедиции в чужие края. Моря, омывающие Грецию, кишели пиратами. Морской разбой, так же как и грабеж на суше, не считался в те времена предосудительным занятием.

Напротив, в предприятиях такого рода видели проявление особой удали и молодечества, достойных настоящего героя и аристократа. Ахилл открыто похваляется тем, что он, сражаясь на море и на суше, разорил 21 город в троянских землях. Телемах гордится теми богатствами, которые «награбил» для него его отец Одиссей. Но даже и лихие пираты- добытчики не отваживались в те времена выходить далеко за пределы родного Эгейского моря. Поход в Египет уже казался грекам той поры фантастическим предприятием, требовавшим исключительной смелости. Весь мир, лежавший за пределами их маленького мирка, даже такие сравнительно близкие к ним страны, как Причерноморье или Италия и Сицилия, казался им далеким и страшным.

В своем воображении они населяли эти края ужасными чудовищами вроде сирен или великанов-циклопов, о которых повествует Одиссей своим изумленным слушателям. Единственные настоящие купцы, о которых упоминает Гомер, - это «хитрые гости морей» финикийцы. Как и в других странах, финикийцы занимались в Греции в основном посреднической торговлей, сбывая втридорога диковинные заморские изделия из золота, янтаря, слоновой кости, флакончики с благовониями, стеклянные бусы. Поэт относится к ним с явной антипатией, видя в них коварных обманщиков, всегда готовых провести простодушного грека.

Несмотря на появление в гомеровском обществе достаточно ясно выраженных признаков имущественного неравенства, жизнь даже самых высших его слоев поражает своей простотой и патриархальностью. Гомеровские герои, а они все как один цари и аристократы, живут в грубо сколоченных деревянных домах с двором, окруженным частоколом. Типично в этом смысле жилище Одиссея, главного героя второй гомеровской поэмы. У входа во «дворец» этого царя красуется большая навозная куча, на которой Одиссей, вернувшийся домой в обличье старого нищего, находит своего верного пса Аргуса. В дом запросто заходят с улицы нищие и бродяги и садятся у дверей в ожидании подачки в той же палате, где пирует со своими гостями хозяин. Полом в доме служит плотно утоптанная земля. Внутри жилища очень грязно. Стены и потолок покрыты сажей, так как дома отапливались без труб и дымохода, «по-курному». Гомер явно не представляет себе, как выглядели дворцы и цитадели «героического века». В своих поэмах он ни разу не упоминает о грандиозных стенах микенских твердынь, об украшавших их дворцы фресках, о ванных и туалетных комнатах.

Да и весь жизненный уклад героев поэм очень далек от пышного и комфортабельного быта микенской дворцовой элиты. Он намного проще и грубее. Богатства гомеровских басилеев невозможно сравнить с состояниями их предшественников - ахейских владык. Этим последним нужен был целый штат писцов, чтобы вести учет и контроль их имущества. Типичный гомеровский басилей сам отлично знает, что и в каком количестве хранится в его кладовой, сколько у него земли, скота, рабов и пр.

Главное его богатство состоит в запасах металла: бронзовых котлах и треножниках, слитках железа, которые он заботливо хранит в укромном уголке своего дома. В его характере далеко не последнее место занимают такие черты, как скопидомство, расчетливость, умение из всего извлекать выгоду. В этом отношении психология гомеровского аристократа мало чем отличается от психологии зажиточного крестьянина той эпохи. Гомер нигде не упоминает о многочисленной придворной челяди, окружавшей ванактов Микен или Пилоса. Централизованное дворцовое хозяйство с его рабочими отрядами, с надсмотрщиками, писцами и ревизорами ему совершенно чуждо. Правда, численность рабочей силы в хозяйствах некоторых басилеев (Одиссея, царя феаков Алкиноя) определяется довольно значительной цифрой в 50 рабынь, но даже если это не поэтическая гипербола, такому хозяйству еще очень далеко до хозяйства пилосского или кносского дворца, в которых, судя по данным табличек, были заняты сотни или даже тысячи рабов. Нам трудно представить себе микенского ванакта, разделяющего трапезу со своими рабами, а его супругу сидящей за ткацким станком в окружении своих рабынь.

Для Гомера как то, так и другое - типичная картина жизни его героев. Гомеровские цари не чураются самой грубой физической работы. Одиссей, например, ничуть не меньше гордится своим умением косить и пахать, чем своим воинским искусством. Царскую дочь Навзикаю мы встречаем впервые в тот момент, когда она со своими служанками выходит на взморье стирать одежду своего отца Алкиноя. Факты такого рода говорят о том, что рабство в гомеровской Греции еще не получило сколько-нибудь широкого распространения, и даже в хозяйствах самых богатых и знатных людей рабов было не так уж много. При неразвитости торговли основными источниками рабства оставались война и пиратство. Сами способы приобретения рабов были, таким образом, сопряжены с большим риском. Поэтому цены на них были довольно высокими. Красивая и искусная в работе невольница приравнивалась к стаду быков из двадцати голов. Крестьяне среднего достатка не только трудились бок о бок со своими рабами, но и жили с ними под одной кровлей. Так живет в своей сельской усадьбе старец Лаэрт, отец Одиссея. В холодное время он спит вместе с рабами прямо на полу в золе у очага. И по одежде, и по всему облику его трудно отличить от простого невольника.

Чтобы правильно представить социально-историческую основу гомеровских поэм, надо отказаться от абстрактных юридических норм, а исходить из жизненной гущи исторического процесса, который далек от твердых законодательных норм и основан больше на необязательном и расплывчатом обычном праве.

2. ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ПОЛИСНОЙ

ОРГАНИЗАЦИИ

Пять столетий (с XII по VIII в. до н.э.), составляющие переходный период между микенской эпохой и эпохой классической греческой цивилизации, справедливо называют "темными веками" греческой истории. Несмотря на заметный (особенно в последние годы) прирост археологического материала, общий объем информации, которой мы сейчас располагаем об этом периоде, крайне ограничен. Вследствие этого реконструкция некоторых наиболее важных моментов в истории переходного периода пока еще остается на уровне более или менее правдоподобных гипотез. Одной из таких пока еще нерешенных проблем может считаться и проблема происхождения полиса в двух основных его аспектах как города и как государства. Поэтому опубликование монографии Ю.В. Андреева, специально посвященной проблеме раннегреческого полиса, безусловно, позволило хоть в какой-то степени заполнить вакуум, образовавшийся вокруг кардинально важной для нашей науки темы происхождения греческого полиса.

Уже на первых страницах своей работы Ю.В. Андреев демонстрирует, с каким сложным и необычным источником приходится иметь дело исследователю. Разновременные культурно-исторические слои тесно переплетаются в тексте поэм, образуя своеобразную амальгаму, в которой нелегко бывает отделить древнейшие микенские элементы героического эпоса от более поздних привнесений. Многие образы и ситуации, представленные в поэмах, по сути своей анахронистичны, так как поэт нередко соединяет в единое художественное целое элементы предшествующей поэтической традиции с элементами современной ему исторической действительности IX-VIII вв. до н.э.

Подобное смешение времен в гомеровской поэзии раскрывается в книге Ю.В. Андреева на целом ряде конкретных примеров. Так, давно уже отмеченная внутренняя противоречивость образов гомеровских царей вытекает, по мнению автора, из того, что сами эти образы - суть продукты поэтического синтеза, в котором отдельные черты древних микенских ванактов соединились с гораздо более скромными фигурами современных поэту басилеев.

В книге убедительно показано, что «вся картина "героического века" подверглась в Илиаде и Одиссее сильнейшей модернизации. Традиционные для гомеровского эпоса персонажи и сюжетные коллизии переносятся в совершенно чуждую для них, но зато более привычную для самого поэта и его аудитории культурно-историческую среду... Эпоха Троянской войны предстает перед нами в Илиаде и Одиссее не в сложных до вычурности формах реальной микенской цивилизации, о которой поэт, судя по всему, почти ничего не знает, а как спроецированная в "Героический век" модель современного ему ионийского полиса» (Андреев, 1976, с. 11).

Сама эта модель носит, как показывает автор монографии, достаточно условный и в общем далекий от действительности характер. Законы эпического жанра и социальные пристрастия поэта обусловливают свойственный ему избирательный подход к окружающей его жизни. В результате вся известная Гомеру система социальных и политических отношений воспроизводится в поэмах в приукрашенном виде как идеальное аристократическое общество, где нет места классовым антагонизмам и конфликтам.

В "Илиаде" и "Одиссее" приглушен и приглажен противоречивый характер самой гомеровской эпохи, которая, как и всякий переходный период, отделяющий эпоху классообразования от периода классового общества, должна была сопровождаться коренной ломкой традиционных социальных структур и заменой их новыми, более прогрессивными формами общественной организации. Тем не менее, даже и в этой условно обобщенной и идеализированной схеме раннегреческого общества содержится, как думает автор, весьма значительный запас ценнейшей исторической информации. Свою задачу он видит в том, чтобы извлечь эту информацию, не нарушая художественной целостности эпического повествования, но, пытаясь втиснуть гомеровские образы в прокрустово ложе готовых социологических конструкций.

В книге неоднократно подчеркивается наличие глубокого исторического водораздела, отделяющего гомеровский период в собственном смысле слова от микенской эпохи. Катастрофические потрясения, пережитые греческим обществом в связи с охватившим Балканский полуостров на рубеже XIII-XII вв. «переселением народов», имели своим прямым результатом крушение всей политической и социально-экономической системы, составлявшей основу микенской цивилизации в период ее расцвета. За гибелью последних микенских государств следует длительная полоса культурного упадка, политического безвременья и почти абсолютной изоляции Греции от внешнего мира.

В этих условиях преобладающей формой социальной и политической организации становится небольшая изолированная община (демос), имеющая своим основным центром укрепленный поселок (полис). Как показано в книге, следы этой исходной ситуации, с которой должно было начаться развитие греческой государственности, еще отчетливо прослеживаются в гомеровских поэмах. Изображая повседневную жизнь своих героев, Гомер ориентируется, как думает автор, на ставшую уже традиционной в его время первичную форму полиса или протополис с характерным для него нерасчлененным единством города и деревни. Этим объясняется тот любопытный факт, что в эпосе деревня вообще игнорируется как таковая. Используя доступный ему археологический материал, автор прослеживает генезис этой формы поселения вплоть до начала II тыс. до н. э. и высказывает предположение, что отдаленным прототипом гомеровского полиса мог быть общинный поселок среднеэлладской эпохи типа мессенского Мальти-Дорион.

Для характеристики греческих общин IX-VIII вв. до н. э. Ю.В. Андреев использует, как уже отмечалось, термин "семейно-родовые". Между тем данный термин закреплен этнографами (и то не всеми) лишь за общинами, только вступающими в эпоху разложения первобытнообщинных отношений. Большей осторожности хотелось бы видеть и в употреблении термина "род". Гомеровский род - это далеко уже не род "классической первобытности", это элемент потестарной организации, в структурном отношении имеющий отчетливые генеалогические черты. Не случайно сам автор отмечает, что как в "Илиаде", так и в "Одиссее" Гомер упорно избегает, каких бы то ни было, упоминаний о роде (Андреев, 1976, с. 75).

Характеризуя социальную и политическую организацию гомеровского общества, автор исходит из того, что это было «позднеродовое варварское общество», хотя и в его специфическом городском варианте. Тем не менее, оно сохраняло все признаки, типичные для варварских обществ: сословное деление, систему гентильных союзов как структурообразующий элемент социальной организации, политическое господство знати и тесно связанный с ним родовой партикуляризм. Автор раскрывает все эти черты и особенности на конкретном материале гомеровского эпоса. Здесь показано, что социальное поведение и статус гомеровских героев (все они, как подчеркивает Ю.В. Андреев, принадлежат к одному и тому же сословию родовой знати) определяются сложным переплетением родственных и товарищеских связей, благодаря которым каждый герой, будучи членом того или иного гентильного коллектива, в то же время входит в союз товарищей-ровесников типа позднейшей гетерии.

Гомер, как думает автор, сознательно упрощает структуру общины, сводя ее к немногочисленным простейшим элементам, среди которых центральное место занимает патриархальная семья (аристократический ойкос) и мужской союз и соответствующая ему в военное время дружина (оба эти понятия одинаково передаются в поэмах термином ЭфбЯспй). Поэт почти совершенно обходит вниманием такие важные и, по-видимому, хорошо ему известные элементы общинной организации, как филы и фратрии, в чем можно видеть сознательный прием поэтического умолчания. Род также встречается в поэмах только как чисто генеалогическое понятие, лишь в тех случаях, когда поэту нужно определить происхождение кого-нибудь из героев. Тем не менее, по мнению автора, в гомеровском обществе «родственные узы все еще продолжают сохранять свое первостепенное значение как важнейший организационный принцип, действующий в социальной и политической жизни общины» (Андреев, 1976, с. 78).

Ведущую роль в политической жизни гомеровского общества играла родовая знать, хотя сама форма прений на агоре на глазах у всего народа, в которую облекались конфликты аристократии, неизбежно ставила знать в определенную зависимость от массы рядовых общинников. Автор подчеркивает, что аристократия в гомеровском обществе все же продолжала оставаться лишь "верхушечной частью демоса" и, вопреки утверждениям некоторых историков, еще не успела превратиться в замкнутую касту профессиональных воинов, силой оружия осуществляющих свое господство над простонародьем (Андреев, 1976, с. 112).

У Гомера отчетливо уже выступает ведущее, господствующее положение знати во всех сферах жизни - в духовной так же, как и в реальной, социально-политической, - а вместе с тем и соответствующий тип протоклассовой и протогосударственной организации - аристократический протополис. Этот последний является как своеобразный итог того общественного развития, которое схематично, но достоверно рисуется по данным материальной культуры начиная с середины XI в.

Эти протополисы были невелики по объему и весьма примитивны по характеру: скопища небольших, как правило, в одно помещение домиков, квадратных или овальных в плане, сложенных из кирпича-сырца, с соломенной кровлей; никаких следов правильной общей планировки или хотя бы четко обозначенного общественного центра. С городом такое раннее городище сближали только компактность застройки и наличие укреплений в виде стены, опоясывавшей все поселение, или акрополя, к которому оно тогда жалось. Однако, будучи центром притяжения для населения округи сначала как убежище, а затем, после сооружения здесь святилища божеству-покровителю и переноса сюда же резиденции правителя, также и как средоточие религиозной и политической жизни, такое городище со временем могло превратиться в настоящий многолюдный город, способный играть роль универсального центра - и религиозного, и военно-политического, и экономического.

Конкретный живой облик такого протополиса отображен у Гомера. Это в особенности Троя, а для несколько более поздней стадии, для зоны ионийской колонизации, как предполагают, еще и город сказочного народа мореходов-феаков на острове Схерии. С городом этот гомеровский протополис роднят его центральное положение, укрепленность и компактность застройки, но ни в социально-экономическом, ни даже в политическом отношении он еще не является городом-государством в собственном смысле слова. Он не выделился из сельской округи, и не противостоит ей как центр ремесла и торговли. Его население в принципе совпадает с совокупностью данного народа, с массою составляющих этот народ соплеменников-землевладельцев. В нем нет институтов - учреждений и зданий, - воплощающих власть, отделившуюся от народа, если только не считать такими воплощениями власть и дом патриархального главы племени, Приама в Трое или Алкиноя на Схерии, что, однако, было бы несомненной передержкой (Андреев, 1976, с. 32-45).

Все же надо заметить, что эта характеристика гомеровского протополиса правильна лишь в принципе, поскольку она опирается на главный и по этой именно причине сильно архаизированный образец - Трою. Тот же гомеровский эпос содержит целый ряд таких данных, которые, без сомнения, отражая ситуацию, близкую времени жизни самого поэта, свидетельствуют о начавшемся уже движении в сторону цивилизации - к городу, к классовому обществу, к государству. Показателен в этой связи образ жизни феаков: они не только наделенные участками земли обитатели некоего укрепленного городища, но притом еще и мореходы. И надо думать, что облик этих сказочных мореходов был смоделирован с таких реальных прототипов - греческих общин Архипелага или Ионии, - для которых морские занятия служили средством удовлетворения не только отвлеченных, но и вполне материальных интересов, связанных с морской торговлей.

Соответственно и город феаков, по сравнению с Троей, наделен характерным обликом более развитого приморского поселения. Он обладает не только стенами, отвечавшими его назначению служить центральным убежищем для племени, но и гаванями с соответствующими морскими арсеналами (навесами для кораблей, хранилищами для парусов и снастей, мастерскими для изготовления весел и проч.), что отвечает новейшей жизненной ориентации, и расположенной здесь же площадью - агорой, чье назначение, разумеется, не ограничивалось быть местом народных заседаний, как на том настаивают те, кто занижает уровень социально-экономического развития греков в архаическую эпоху (Андреев, 2003, с. 5-12). Можно не сомневаться, что в обычное время (и у обычного народа) она была также и местом для торжища, как то и понято и вольно, но по существу правильно передано великими переводчиками «Одиссеи» И.-Г. Фоссом и В.А. Жуковским. Но для вящей иллюстрации нашего изложения приведем это место из «Одиссеи» полностью, как оно выглядит в переводе Жуковского. Это - слова Навсикаи, приглашающей Одиссея следовать за нею в город, где живет и правит ее отец Алкиной.

В приведенном описании города феаков бросается в глаза выразительная комбинация основных структурообразующих элементов - стен (puvrgo", в других местах - tei'co", teivcea), гаваней (limevne") и примыкающей к этим последним площади (ajgorav), что все вместе выдает сложение полиса, опирающегося на укрепленное городище, обладающего самодеятельным населением и ориентированного на море (мы отвлекаемся здесь от темы Алкиноева дворца, в которой надо видеть скорее реминисценцию микенского времени). Для сравнения и в подтверждение высказанной мысли приведем еще два отрывка из «Одиссеи», где также отражена общая панорама города феаков.

Идущий по городу Одиссей дивится открывающейся его взору картине:

Он изумился, увидевши пристани, в них бесконечный

Ряд кораблей, и народную площадь, и крепкие стены

Чудной красы, неприступным извне огражденные тыном. (Od., VII, 43-45).

А вот Алкиной приводит Одиссея в феакийское собрание:

Царь Алкиной многовластный повел знаменитого гостя

На площадь, где невдали кораблей феакийцы сбирались.

Сели, пришедши, на гладко обтесанных камнях друг с другом

Рядом они. (Od., VIII, 4-7).

В гомеровской стране феаков мы стоим, таким образом, на пороге цивилизации. Ведь акцент на морские занятия и роскошный образ жизни феаков подсказывает ту именно цепь рассуждений, которая позднее отчетливо будет представлена у Фукидида: прогресс в мореплавании - рост богатства - развитие городской жизни (см. в начальной части его труда, в так называемой Археологии, и в частности: I, 5, 1; 7; 8, 2-4).

Разумеется, картина городской жизни у феаков должна быть соотнесенa, как уже указывалось, скорее всего, с зоной греческой колонизации - древнейшей, в Малой Азии, или позднейшей, уже исходившей из этого региона. В первом случае заслуживает внимания отмечаемое некоторыми исследователями сходство города феаков с древнейшей, открытой археологическими раскопками Смирной: то же расположение на берегу моря, та же компактность поселения, заключенного в кольцо стен (Андреев, 1976, с.39). Что же касается параллели с позднейшей колонизацией, то она с очевидностью следует из описания того, как феаки покинули прежнюю свою родину и обосновались на Схерии; здесь именно нашла отражение типическая картина колонизационного предприятия, основания колонистами нового города в заморской земле:

...Афина же тою порой низлетела

В пышноустроенный город любезных богам феакиян,

Живших издавна в широкополянной земле Гиперейской,

В близком соседстве с циклопами, диким и буйным народом,

С ними всегда враждовавшим, могуществом их превышая;

Но напоследок божественный вождь Навсифой поселил их

В Схерии, тучной земле, далеко от людей промышленных.

Там он их город стенами обвел, им построил жилища,

Храмы богам их воздвиг, разделил их поля на участки. (Od., VI, 2-10) (Преображенский, 1965, с.39).

В любом случае очевидно значение самого факта появления в "Одиссее" протополиса нового типа, гораздо более прогрессивного, чем тот, что нашел отражение в "Илиаде" в образе Трои. Пример с феаками выразительно подтверждает возникновение такого морского протополиса у греков уже к рубежу IX-VIII вв. И если он был навеян поэту близкой ему исторической ситуацией в Малой Азии, то это лишь подтверждает не раз высказывавшееся положение о том, что в ранний период заселенный греками район малоазийского побережья обгонял в развитии метрополию - Балканскую Грецию.

В отрывке отчетливо проступает уже противоположение города и сельской округи, "полей" (povli" - ajgroiv). И хотя владельцы "тучных полей" обычно проживают в самом городе, а в их сельских усадьбах, "в поле", ютятся лишь их работники, пахари и пастухи (ср.: Od., XI, 187 слл., где проживание Лаэрта, отца Одиссея, в сельской усадьбе, в «поле», которое опять-таки противополагается «городу», представлено как нечто необычное), важно то, что город здесь выступает как место, где занимающиеся сельским хозяйством могут приобрести необходимый им металл, т.е. как центр торговли (Андреев, 1976, с. 40).

Греческое общество на исходе IX в. до н. э., как оно рисуется нам на основании данных Гомера, - это рождающееся классовое общество, с рельефно выступающей множественной градацией в среде некогда равных общинников-сельчан.

Наверху социальной пирамиды - родовая аристократия, комплектующаяся из "богом рожденных" (diogeneve") и "богом вскормленных" (diotrefeve"), как их определяет эпический поэт, царей-басилевсов и их сородичей, чье реальное господство опирается на традиционное верховенство знатных семей в общинах, на ведущую их роль в делах войны и на предоставленные им от общин и закрепленные в наследственное владение лучшие и большие наделы земли - теменосы (об этих привилегиях царей см.: Il., XII, 310 слл; обстоятельное описание царского надела - ibid., XVIII, 550 слл.). Ниже - масса простого народа, главным образом земледельцев, чье положение свободных общинников - крестьян и воинов - непосредственно зависит от сохранения полученных ими от общины земельных участков - клеров. Еще ниже - утратившие эти однажды данные им наделы "бесклерные мужи" (a[ndre" a[klhroi), бедняки, которых нужда заставляет идти к богатому и знатному соседу в поденщики, превращая, таким образом, в презренных и забитых батраков-фетов. И, наконец, на самом социальном дне - рабы, добытые войною или пиратством, используемые достаточно уже широко и в сельском хозяйстве (в садоводстве и скотоводстве), и в домашних работах, и для личных услуг. Их сравнительно патриархальное положение с точки зрения бытовой не исключает, однако, вполне определенного состояния рабства в принципиальном плане, поскольку господину, владеющему рабами, возможно и распоряжаться ими, и творить над ними суд и расправу по собственному произволу (ср. расправу Одиссея над своими неверными рабами, Od., XXII, 390 слл.).

Принимая во внимание совокупность всех этих признаков, можно смело утверждать, что в плане социальном, по крайней мере к исходу периода, гомеровские греки явно находились уже на грани разрыва с традиционным общинным порядком и перехода на стадию цивилизации со всеми присущими ей элементами и качествами - хозяйством индивидуальной семьи, господством частновладельческого принципа и разделением общества по имущественной и правовой градации на более или менее четкие социальные группы.

Равным образом и в сфере политической, хотя до рождения правильного государства дело еще не дошло, о подлинном народоправстве первобытнообщинной поры говорить уже, конечно, не приходится (Савицкая, 1976, с. 52-63). Традиционная структура управления в лице известной триады народное собрание - совет старейшин - вождь сохраняется, но сохраняется, скорее, внешне, нежели по существу. Собрания общинников (воинов) созываются от случая к случаю по прихоти знатной верхушки, и служат эти сходки для обоснования и проведения мер, отвечающих интересам прежде всего самой знати. И это верно как для ахейского войска под Троей, так и для мирной Итаки - и там и здесь всем заправляют знатные патроны общины.

Насколько простой народ политически принижен и оттеснен на задний план, видно по знаменитому эпизоду с испытанием войска во 2-й песне "Илиады", в сцене, где Одиссей окриками и ударами скипетра обуздывает ораторов из народа, в частности и Терсита, вздумавшего в общем собрании воинов поносить царей. Эти последние из народных предводителей все более превращаются во всесильных властелинов, чьи автократические замашки и притязания ограничиваются не столько волею народа, сколько ревнивым и заинтересованным отношением к власти прочей знати, добивающейся (и с успехом) установления вместо подозрительной патриархальной монархии собственного корпоративного правления. Реальная власть родовой знати столь велика, что политическая система, современная эпическому поэту, может быть без обиняков определена как аристократическая. И если в рамках следующей, архаической эпохи эта система не утвердилась окончательно и не привела греков к кастовому государству восточного типа, то виною тому был отнюдь не недостаток желания у самой знати, а действие совсем иных, не зависящих от ее воли, объективных факторов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изучив гомеровские поэмы «Илиада» и «Одиссея» с целью обнаружения предпосылок возникновения полисной организации, мы пришли к следующим выводам:

1. Гомеровский эпос создан в VIII в. до н.э. До последнего времени мы располагали весьма скудными материалами о культуре Греции VIII в. до н.э. Да и сейчас, несмотря на определенный прогресс в археологии гомеровской эпохи, нам трудно воссоздать более или менее полную картину политической и культурной жизни греческого мира в VIII в.

2. Экономическая и социальная история гомеровской Греции представляет собой переходную ступень от родового строя к рабовладельческому.

3. Особый интерес представляет гомеровская информация о греческом войске. Здесь, как кажется, со всей четкостью нашло свое выражение несоответствие между данными микенской эпохи, донесенными традицией, и реальными представлениями грека гомеровского века.

4. Гомер открывает взору некоторый древний период, но не первоначальное состояние: рядом с некоторыми варварскими отношениями у него есть многое, что указывает на уже прогрессировавшую культуру.

5. В поэме «Илиада» мы находим характерные особенности зарождавшегося военного искусства данного периода.

6. Гомеровский эпос «Одиссея» содержит явные указания на общинно-родовую организацию общества.

7. Гомеровское общество разделено на сословия, поскольку сословие есть не что иное, как общность людей, объединенных по тому или иному общественному, профессиональному признаку на основе либо юридических узаконении, либо обычного права.

8. Гомеровские цари “басилевсы” не имеют ничего общего с неограниченной царской властью. Царь является только родовым старейшиной, жрецом и судьей, но весьма несамостоятельным. Власть его осуществляется главным образом на войне. Власть царя заметно демократизируется, на что указывает сильнейшая критика царских привилегий.

9. Совету старейшин (буле) принадлежат административно-судебные функции.