Эпистолярные источники в анализе личности М.Н. Муравьева

Анализируя этот вопрос, можно выделить несколько ключевых моментов. Во-первых, сама позиция автора в его отношениях с сестрой, как отмечали В. А. Западов23 и Д. Атанасова-Соколова24, базируется на представлении о дружбе с женщиной, как существом, которое выше мыслит и тоньше чувствует. Например, в письме от 18 сентября 1777: «Если душа моя способна испытывать дружеские чувства к иной - прекрасной - душе, любезная моя, как и я обязан верховному существу, внушившему мне сладостный закон любить тебя!» Во-вторых, Муравьев подчеркивает «естественный» характер любви к сестре - « Природою мне велено тебя любить» (от 14 сентября 1777), «природа движений своих не стыдится. Так, я люблю сестру свою, и мое сердце осмеливается составлять для ней блистающие мечты» (от 20 октября 1777), «adorons les desseins de la nature (последуем велениям природы)!» (от 18 января 1778). Эти идеи характерны для сентименталистского мировоззрения. Особенно этот культ чувства отразился в простой фразе из письма от 30 октября 1777: «Умишко мой здоров: ни град, ни наводнение его не испортили. Коль-ми паче сердце, за которое я охотно жертвую ум». Размышление в жанре «прогулки» составляет содержание письма от 6 ноября 1777. В то же время Муравьев часто прерывает свои чувствительные рассуждение фразой вроде «Вот вздор после половины дня...» или «видишь, что я брежу эпически». Таким образом, Муравьев сам признает, что эти отрывки - «Вот называется умствовать ни к стати, ни к числу» (от 6 ноября 1777). То есть эти фрагменты в письмах - просто «лаборатория стиля», этюды, на которых писатель вырабатывает свое слог? Как в письме от 7 декабря 1777 - «я не имею еще установившегося слога в языке». И да, и нет. Если бы никакие из этих чувств не нашли своего отражения в чувствах автора, он бы не стал писать такие большие рассуждения о них. В то же время верно и то, что для выражения таких чувств нужен был новый язык, который находился в языке письма. «То, чего не хватало грандиозным приемам литературы XVIII века - недоговоренность, фрагментарность, наметки, домашняя форма - нашлось в быту, в письме»25 .

10. О себе. Мысли

Характеризуя Муравьева как личность, нельзя упускать его самосознания и результатов его авторефлексии. Для него характерно, во-первых, самоуничижение. Он ругает себя и за лень (от 16 октября 1777), и за тщеславие (от 15 августа 1777) - об этом выше), и за то, что вводит в расходы отца (от 20 октября 1777): «Я, по несчастию, стою вам денег; другие в мои годы сами достают». Но чаще всего звучит тема распределения времени. Этот мотив присутствует и в попреках себе (от 24 августа 1777: «хотя времени моего и не всегда расположить умею», от 12 октября 1777: «иногда пожалею втуне проведенное время»), и в поучениях сестре (от 21 августа 1777: «время употребить как можно полезнее»), и в моделях идеального человека. Мне кажется, этот вопрос перекликается с идеей ценности жизни, о которой говорил Лотман, и о которой уже через год будет писать Державин в «Оде на смерть кн. Мещерского». Также важно отметить то, что Муравьев иногда испытывал депрессию, тоску и апатию, которая, как мне кажется, объясняется не только его возрастом, подверженном разным эмоциональным колебаниям, но и самим настроением людей той эпохи.

Кем же воспринимает себя Муравьев? Его размышления в письме от 12 октября 1777 (по поводу дня рождения), как мне кажется, показывают самую суть его самосознания. «Я схожу с первой степени жизни: двадцать лет мои минуются, двадцать лет бытия моего. Усугубятся ли они в другой раз: это неизвестно. Причина размышлять и о том, что прошло, и о том, что будет. Воображу, может быть, я себе сии прекрасные, невинные, но мало вкушенные годы младенчества; воображу я нежную и рано отнятую мать; милости отца моего на всяком шаге жизни моей вообразятся мне ясно. Здесь увижу себя учеником, там воином. Представятся дружества младенчества, отрочества, юношества: игрушки, резвости, глупости. Самолюбие автора, уничижение критики; иногда, может быть, с удовольствием вспомню труд свой; иногда пожалею втуне проведенное время». Из этого ясно, что он воспринимает себя не «учеником» и не «воином», а именно «автором». В его шкале ценностей и ориентиров именно его занятия поэзией были для него главными, определяли его как личность.

11. Религия

Было бы небезынтересным проанализировать также и религиозные взгляды Муравьева. В целом, можно согласиться с характеристикой В. Н. Топорова - Муравьев - «христианин эпохи Просвещения»26. В чем же это заключалось? Муравьев не создает впечатление религиозного человека, хотя и поздравляет отца с Рождеством, например. Он пишет, например, о том, что «я нынче разговляюсь у дядюшки» (от 25 декабря 1777), и некоторые даты называет по церковным праздникам, но не многие. На святках были запрещены представления, и он немного обеспокоен этим. Позже он пишет, что «слушал я целую мессу в католицкой церкви, и Порри пел» (от 26 февраля 1778) (концерты духовной музыки были разрешены). Интересно, как он подходит к выбору церкви для посещения обедни в день своего рождения. «Где я буду у обедни? И этот вопрос важен. Вознесенская не нравится мне своей архитектурой. Подворье Псковское далеко. Быть у Вознесенья, ежели не в полковой» (от 12 октября 1777). Как отмечено в комментариях, это подтверждает неглубокие религиозные чувства Муравьева. «И церковь должна в первую очередь удовлетворить его эстетические запросы». Муравьев упоминает Бога в своих письмах в контексте дидактических рассуждений, например: (от 21 декабря 1777): «Любить ближнего есть наилучшим образом любить Бога», (от 22 декабря 1777): «Я тебя поручаю Богу, который людей любит более, нежели они самих себя, то есть просвещеннее». Т.е. Бог в представлении Муравьева - идеал, образец просвещенности.

Из этого краткого анализа мы видим, что для Муравьева, в отличие от многих людей его поколения, таких, как Новиков, Херасков, Тургенев, не было характерно такое направление нравственных и духовных исканий и он, как известно, не разделял их масонские взгляды.

Заключение

Суммируя промежуточные выводы предыдущих разделов, можно выделить основные черты личности М. Н. Муравьева, характерные для человека его времени. Как человек, усвоивший идеи Просвещения, он ценит высокие нравственные качества, причем не только провозглашает это на словах в поучениях к сестре, но и является человеком высоких нравственных качеств на деле (судя по его отношениям к родным, друзьям, крестьянам, знакомым и незнакомым). Он патриот, его любовь к родине выражается в типичной для того времени идее преданности монарху. Основные и любимые занятия - чтение книг, общение с людьми культуры, искусства и науки (со многими из которых он близко знаком), сочинительство, обсуждение своих произведений в кругу друзей, посещение театра. Он много читает - и античную, и современную русскую, и современную европейскую литературу. В то же время в его сознании проявляются новые черты времени: он не мыслит свою военную службу служением отечеству и не стремится к карьере - в первую очередь он воспринимает себя как поэта, и именно с этим он связывает свое назначение. Для него характерно глубокое и новое понимание литературы, его творчество - новый этап развития литературы в XVIII веке, уже выходившей за рамки классицизма. Он с неприязнью воспринимает существующую систему фаворитизма, покровительств и доискиваний, хотя послушно хлопочет о назначении отца и иногда положительно отзывается о высших сановниках. Нередко он посещает придворные увеселения, но, в общем, его отношение к такого рода времяпрепровождению противоречиво: он скорее склонен осуждать себя за подобное «безделье», что также новая черта времени, позднее эта установка будет важной составляющей сознания декабристов. В отношении Муравьева к крестьянам мы видим характерный для просвещенных людей гуманизм, который, однако, не склоняется ни к политическим идеям освобождения, в отличие от многих просвещенных дворян его времени, ни даже к сентиментальным «сочувствиям», которые проявятся и войдут в моду позже. Муравьев ценит и любит своих родственников, поддерживает с ними связь. Его идеалы составляют, грубо говоря, некое промежуточное звено между мировоззрением человека эпохи Просвещения и человека эпохи кризиса этих идей и перехода к культу Чувства. Ему свойственна иногда внутренняя напряженность, но выхода из нее он ищет не в религии и не в масонстве, в отличие от многих людей его поколения, а в творчестве и своем идеальном мире.

Список источников и литературы:

Публикация источника:

Письма русских писателей XVIII века. Л., 1980. С. 259-377.

Список литературы:

1) Марасинова Е. Н. Психология элиты российского дворянства последней трети XVIII века. М., 1999.

2) Топоров В. Н. Русская литература второй половины XVIII в. : Исследования, материалы, публикации. М. Н. Муравьев. Т. 2. Кн. 3. М., 2007.

3) Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. СПб, 1994.

4) Гуковский Г. А. Русская литература XVIII в. М., 1999.

5) Краснобаев Б. И. Русская культура второй половины XVII - начала XIX в. М., 1983.

6) Атанасова-Соколова Д. «Говоря с тобой через письмо…» (Письма М. Н. Муравьева). / / Новый исторический вестник. 2006. №1.

7) Словарь русских писателей XVIII века. Ч. 2. СПб., 1999. Статья «М.Н. Муравьев».

8) Западов В. А. Державин и Муравьев //XVIII в. М., 1966, Сб. 7.

9) Кулакова Л.И. Новиков в письмах Муравьева// XVIII в., М., 1976, Сб. 11.

10) Муравьева О. С. Как воспитывали русского дворянина, М., 1995.

11) Эйдельман Н. Я. Твой XVIII век. М., 1980.

12) Мартынов И. Ф. Библиотека и читательские дневники М. Н. Муравьева. / / Памятники культуры. Новые открытия. Л., 1980.

Размещено на Allbest.ru