Размещено на http://www.allbest.ru/

Крещение Руси. Освещение его в древнерусских летописях

Нынче мы отмечаем круглую дату - 2000-летие Христианства. Уже было написано множество работ по этой теме, сколько было телепередач… И это за 9 с небольшим лет нашей российской “демократии”. Христианство опять вошло в моду. Теперь даже в Совете Федерации заседают представители крупных религиозных конфессий. Правда главенство отдается христианству. Но почему христианству ? Может потому, что оно явилось изначально золотой серединой между замкнутостью иудаизма как конфессии, и нетерпимостью к инакомыслию и “неверным” у ислама

Несмотря на 20-летие воинствующего атеизма, христианство все же осталось в русских. (20-летие воинствующего атеизма - это мое личное мнение: я считаю, что когда Сталин пригласил к себе попов и разрешил им открыть семинарии во время войны воинствующий атеизм кончился. Именно ленинская политика была политикой атеизма. Сталин погубил “великое дело” тов. Ленина.)

Но в чем были правы волхвы Киева и Новгорода, и позже - коммунисты, - так это в том, что христианство губит человеческое(творческое) начало. Оно - изначально чуждая религия. Христианство было чуждо свободолюбивым славянам. Но то, что христианство - исконно русская религия - чистая правда. Христианство не смогло бы утвердиться, если бы оно не имело военной поддержки. Взгляд со стороны: “…православие (христианство) утвердилось на Руси благодаря тому, что Владимир из-за своей алчности и жажды власти продался Византии, которая помогла ему с администрированием и финансами…” Начать порабощать собственный народ, родную кровь мог только очень жестокий и беспринципный человек. А может он вовсе и не славянин по происхождению? В этом свете теория норманистов выглядит очень убедительно. Но, теории - теориями, а по историческим источникам все выглядит совершенно иначе.

Выбор веры.

Религиозная политика князя Владимира в 980-е годы отличалась, как кажется, известным налетом авантюризма, что, собственно, и неудивительно: князь был чистокровным скандинавом, хотя и рожденным на Руси, и к традиционной славянской вере относился, видимо, вполне скептически (как, возможно, и ко всем остальным). Да и трудно предположить, что у вечных странников-варягов, даже благородной крови, потомком которых он был, оставалось после веков жизни на чужой земле за душой что-то особенно святое. Княжеская авантюра нашла свое отражение в летописном рассказе об “испытании вер”, уже изложенном выше. Итак, в 986 г. к князю якобы зачастили миссионеры из разных стран. Владимир выслушал всех, затем осуществил “разведку” и после совета и зрелого размышления остановился на восточном (византийском) христианстве ради красоты богослужения. Нужно думать, что бродячий фольклорный сюжет “испытания вер” был призван “облагородить” летописную историю, подменив сведения о княжеских поисках новой политической ориентации, а соответственно -- и веры, поскольку в средние века (а кое-где и сегодня) эти вещи не разделяли: единоверец был союзником.

Князь, видимо, поочередно давал понять мусульманам (Волжской Болгарии), иудеям, западным и восточным христианам, что не прочь принять их веру и закон, и, очевидно, следил за реакцией, взвешивая плюсы и минусы, “за” и “против”. Заметим, что Владимиру не пришло в голову сменить славянское язычество на близкое балтийское или чуждое, но сходное в основных принципах угро-финское: их носители (голядь, чудь, весь, меря и пр.) сами зависели от Руси.

Князь выбирал между различными вариантами единобожия (монотеизма), поскольку в сопредельных и доступных его влиянию землях просто не было мощных государств, потенциальных союзников, исповедовавших иные религии (не брать же в расчет далекую Индию или и вовсе запредельный Китай, куда добирались разве что купцы по Великому шелковому пути). А европейские языческие народы сами наперебой крестились. Конечно, окончательный выбор был продиктован прежде всего экономическими соображениями: именно в Константинополе испокон веков сходились торговые связи восточных славян со всем средиземноморским миром, что порождало тесные отношения попеременного сотрудничества-соперничества с империей. Но не следует забывать и единственного в своем роде и тогдашнем мире византийского великолепия, пленявшего не одно поколение славянских и варяжских купцов и воинов. Отказавшись от ориентации на разгромленную Хазарию, Русь, вполне естественно, обратилась в сторону Византии. Но если “хазарский” период не привел к принятию иудаизма, период “византийский” мог открыться только официальным крещением (т.е. утверждением государственного статуса христианства) -- иначе “разговор”, диалог просто оказался бы невозможен. Русь как бы взялась изучить “язык” интересного и нужного ей собеседника, но с первого же момента, видимо, решила “выторговать” за этот шаг как можно больше: династический брак князя с византийской принцессой и соответственно полноправный статус в европейской политике. Добиться этого, особенно принцессы, было нелегко -- нужно знать унаследованное из античных времен высокомерное отношение ромеев к варварам-язычникам, даже желающим креститься.

Примерный ход событий, связанных с крещением князя Владимира и его браком, восстановлен польским историком Анджеем Поппэ. Согласно его версии, Владимир крестился 6 января 988 г. в Киеве, а не в Корсуни-Херсоне (близ нынешнего Севастополя), как говорит летописец. Впрочем, среди историков преобладают сторонники херсо-несского крещения. В качестве даты крещения называют также 1 марта 987 г., есть сведения, что не от греческих, а от болгарских (славянских) священников. Согласно летописной версии, Владимир взял Корсунь, чтобы вынудить Византию отдать за него Анну. По более убедительной реконструкции А. Поппэ, произошло это из-за отпадения своевольного города от империи -- князь выполнял здесь свои союзнические обязательства, а город вернул императору в качестве своеобразного выкупа за невесту. Летописная история крещения князя в Корсуни маловероятна еще по одной причине: корсунское священство в вероисповедном плане отличалось от константинопольского, и отношения между ними были весьма напряженными. Странно было бы, ориентируясь на Византию, принимать крещение в непокорном городе, исповедующем к тому же иной вариант вероучения.

Крещение Руси

Вскоре после крещения князя были окрещены и киевляне-язычники. Принятие таинства было, как сказали бы сегодня, добровольно-принудительным. Предварительно по велению князя низвергли идолы его собственного пантеона: одни изрубили, другие сожгли, а Перуна привязали к конскому хвосту и волочили его с горы к ручью, причем двенадцать мужей избивали идол палками. “Делалось это, -- говорит летописец, -- не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе”. Перуна кинули в Днепр, и специально приставленные люди отпихивали его от берега до самых днепровских порогов, которые, видимо, воспринимались как граница “своего” мира (такая граница может не совпадать с политической). Власть князя, как видно, была весьма сильна: он решительно расправился с идолами, не побоявшись народного возмущения. Более того, если верить летописи, никаких волнений в Киеве и не последовало. А князь, не давая язычникам опомниться, послал по всему городу глашатаев со словами: “Если не придет кто завтра на реку -- будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, -- да будет мне враг”. Угроза достаточно серьезная.

Обратим внимание на места постройки церквей: они фактически заместили языческие святилища, как бы унаследовав сакральность (священность) их мест. Тот же механизм замещения будет в полную силу действовать и в народных представлениях, приведя в итоге к возникновению новой картины мира на основании синтеза языческой и христианской моделей. Противоречие между верами с веками сгладилось, сошло на нет. Христианство, еще на византийской почве включившее в себя многие элементы языческой народной магии, слилось в сознании масс народа со славянскими верованиями и обрядами. У развитой монотеистической религии (иудаизм, христианство, ислам) и магического язычества есть нечто общее, а именно -- признание существования “мира иного” и его влияния на мир здешний и живущих в нем людей. Но это влияние и взаимодействие миров трактуется по-разному. Религия -- это диалог с высшим существом, где человек, признавая свою подчиненность божественной воле и надеясь получить посмертное спасение в результате милости Бога, обращается к Нему с хвалой или просьбой. Других причин для молитвы, по сути, не существует. Божество для религиозного сознания -- высшая личность, индивидуальность, совершенно свободная и подчиняющаяся только Своей воле. Для магии иной мир населен множеством существ, которые тем не менее являются мнимыми (как и христианские бесы), поскольку несвободны. Эти ложные индивиды в принципе не отличаются от безличных слепых сил, с которыми работает наука (имеющая некоторые общие основания с магией, в частности предпосылку существования вечных неизменных законов, знание которых позволяет осуществлять целенаправленную предсказуемую деятельность по изменению мира). Объекты магии вполне поддаются управлению и использованию, для чего следует овладеть магической техникой (заклинаниями, тайными именами и т.п.). Тогда результат гарантирован.

Двоеверие

Традиционная вера и не собиралась умирать на Руси. Как писал иеромонах Иоанн (Кологривов), русский католик, член ордена иезуитов, читавший в середине XX в. лекции в Папском Восточном институте в Риме, “имена языческих богов и самая память о них были вырваны из русской души, но христианству тем не менее нс всегда удавалось укоренить в ней свои догматы и верования. Евангельское учение и древние языческие представления расположились одно над другими, и это положение не исчезло до наших дней. Не только языческие обряды народ кое-где сохранил, но и самый дух многобожия под христианскою внешностью; или, говоря еще яснее, русское народное христианство представляет собою некое языческое христианство, где многобожие представлено верованиями, а христианство --культом”. Язычество долгое время открыто сопротивлялось христианизации (полностью Русь была окрещена в XII в.), а будучи наконец побеждено и уступив важнейшие позиции, по-прежнему наполняло “низкие”, бытовые уровни народной жизни, благополучно сосуществуя с христианством, деля с ним сферы влияния и постепенно сливаясь в единое мировоззрение, называемое в науке вслед за средневековыми церковными авторами “двоеверием”.

Еще в Риме пламенному раннему христианству, религии откровения и жертвенного искупления, религии последних времен, когда конец привычно устойчивого мира кажется совсем близким, почти ощутимым, пришлось приспосабливаться к условиям длительного бытования, да еще и в статусе государственной религии огромной пышной многонациональной империи. Так было в Византии: культ Диониса, например, оказался заменен культом св. Георгия, храмы в чью честь строились на местах былых Дионисовых святилищ, а праздники совпадали с днями дионисий, -- отождествление пространственное и временное приводило к отождествлению самой христианской фигуры с языческой. Так было на Западе. Так было и на Руси. Известно, например, что в Новгороде церковь св. Власия стояла на Волосовой улице, а святой в ней был изображен на иконе в окружении скота (ср. “скотья бога” Волоса). Таких примеров можно было бы привести немало.

Как умирала языческая свобода…

Принесенное “из-за моря” и навязываемое княжеской властью христианство было для русского смерда или простого горожанина своего рода “речью на непонятном языке”. Идеи ожидания Мессии (Спасителя) и его вторичного прихода, самопожертвования во искупление человеческих грехов, линейного времени и всеобщего воскресения мертвых “во плоти” в конце времен не имели прямых соответствий в языческих представлениях о мире. Понятным в новой вере было только то, что имело традиционные соответствия. Например, эсхатологические ожидания, связанные с представлениями о грядущем конце света, времен и Страшном суде как прологе “будущего века”, Царства Божия, могли как-то соотноситься с традиционным представлением о гибели мира и его возрождении в новом качестве. Известен был и мотив смерти и воскресения сына бога. В общем же, чтобы сделать язык новой веры понятным, необходимо было установить соответствия старых и новых персонажей, т.е. осуществить перевод. Такому “переводу” и был подвергнут языческий пантеон. Фигуры верхних уровней иерархии совпали в новой модели с христианской “верхушкой”: божественным семейством, ангелами, святыми, мифологические функции получил и сам Христос. Произошло это фактически вопреки официальному объявлению прежних богов демонами. Просто иначе объяснить массам новое учение едва ли было возможно. В качестве бесов переосмыслялись преимущественно низшие существа языческой иерархии, а многие из них и вовсе сохранились в народных представлениях без особых изменений.

Богородица и особенно Параскева-Пятница и Анастасия приняли, вероятно, функции Мокоши (насколько они поддаются реконструкции); парные святые естественно заместили мифических близнецов (близнечные мифы широко распространены у многих народов; у индоевропейцев близнецы регулярно связаны с конями. Георгий-победоносец и пророк Илия слились во едино с образом Перуна. Христос стал пониматься как существо воплотившее суть три ипостаси единого: Род, Сварог, Даждьбог.

И таких примеров можно привести множество.

ПЕРВЫЕ ХРИСТИАНЕ

Образование межплеменных этнических общностей обычно сопровождалось серьезными изменениями не только в политической жизни людей, но и в жизни духовной. Значительным событием в ранней истории большинства европейских народов стало их приобщение к христианству.

Состоящая из различных северогерманских, славянских и финских элементов, древнерусская (восточнославянская) общность в конце I тыс. По Р.Х стала превращаться в народ, сплоченный не только политически, но и духовно, т.е. религиозно. Медленное распространение христианства  среде варяжских и славянских дружинников началось в IX веке. Первоначально крещение принимали немногие воины, участвовавшие в набегах на Византию, и в торговли с христианами-греками (профессии воина и купца в то время очень часто совпадали).

Перемена веры дружинников была делом вполне естественным: они много времени проводили в походах, в чужеземных краях и в том числе и в Византии, где видели прекрасные храмы, торжественные службы, сравнивали свои культы с христианской верой.

Племенные, языческие верования были, как правило, основаны на непонимании воздействия на человека каких-то малоприятных, неведомых сил. Представления об этих силах соотносились с родоплеменным бытом, с особенностями местности, со специфическими занятиями населения, Поэтому серьезные изменения в быте ставили под сомнение различные элементы верования, порождали религиозный кризис(так, поклонявшиеся духам гор племена не могли сохранить своих представлений о них, переселившись на равнину). Не удивительно, что наибольшую восприимчивость к перемене религии показывала самая активная часть общества: воины и купцы. Некоторые историки, как О.М Соловьев и А.В Карташев, принимают факт крещения Аскольда и Дира, ходивших на Константинополь в 860 году. Но это был не государственный выбор веры, а личный. Тем не менее крещение отдельных влиятельных людей способствовало знакомству всего населения с христианством. Часто побуждением перехода в другую религию была победа христианского народа над язычниками: “Чужо Бог” сильнее. Известны также и миссионерские подвиги: Андрей Первозванный, св. Кирилл.

Но настоящих фанатов язычества было немного, хотя обряды любили и совершались. В городах на пути из варяг в греки было много купцов, среди которых было много христиан. Также много крещенных было среди дружинников. В то время, в середине X в., в Киеве стояла церковь Илии Пророка. Во 2-ой половине X в. Существовали православные храмы в Новгороде. В других городах на пути из варяг в греки.

Вдова Игоря Ольга, управлявшая государством по смерти мужа, приняла крещение. Некоторые ученые считают обращение Ольги политической игрой, но это не вполне верно. Конечно, расчет был наверняка, но главным фактором было личное побуждение Ольги.

Существует предание о крещении княжны: она, решив принять крещение, отправилась в Царьград, что бы принять крещение у патриарха. Но император Константин не сразу ее принял, ее ладьям долго пришлось стоять в Суде. Послов из разных стран и князей допускали во дворец по очереди и Ольга не была исключением. Будучи женщиной властной, своим стоянием на Суде она проявила удивительное смирение. Но когда Константин встретился с княжной, он был восхищен ее красотой, умом, и хотел взять ее в жены и сделать императрицей. Ольга же, боясь обидеть императора, по преданию, прибегла к хитрости: язычница не может выйти замуж за императора-христианина, пока он ее не крестит. Патриарх крестил Ольгу, а Константин стал ее крестным отцом. Когда опять встал вопрос о женитьбе, Ольга ответила: как ты хочешь взять меня женою, когда сам меня крестил и назвал дочерью? Император подивился уму Ольги и отпустил ее с большими дарами.

Но все же точно мы не знаем, где и когда приняла крещение Ольга. Легенда и русская летопись связывает это событие с посещением  Константинополя (955 или 957 г.), где Ольга вела переговоры с императором Константином. Однако, в его подробных записках о крещении Ольги не упоминается.

Скорее Ольга крестилась еще до посещения Константинополя (в столицу Византии она прибыла со священником, скорее духовником княгини.)”(2).Так или иначе, Ольга стала православной, а ее народ, в целом, оставался языческим.

В X в. Происходила очень медленная христианизация Руси. Этот процесс почти не затрагивал обитавших вне города земледельцев и охотников. Православие постепенно приобретало статус религии, терпимой в государстве, но не государственной. Распространение христианства в княжеской и дружинной среде (в то время они в известной степени совпадали) происходило, как я уже отмечал, быстрее.

Постепенно создавались предпосылки для официального признания новой религии и для массового крещения восточных славян. Этим предпосылкам суждено было сбыться во времена правления св. Князя Владимира-Красное Солнышко.

КРЕЩЕНИЕРУСИ

Князь Святослав, заботившийся о своей военной славе больше, чем о государственных делах, тем более о вопросах веры, совершил несколько походов на Восток и Юго-Восток, против ослабевшего Хазарского каганата, на Юг и Юго-Запад и др. Он пытался создать державу силой оружия на землях придунайских славян (болгар) и основал там свою, как бы военную столицу-Переяславец.

Территорию, которая со времен Олега была подвластна русским князьям, Святослав передал своим малолетним сыновьям: Ярополку (ему достался киевский престол) и Олегу (ставшему древлянским князем). В дальний Новгород Святослав отправил еще одного сына, Владимира, бывшего в глазах современников не совсем ровней Ярополку и Олегу (очевидно, что мать Владимира была не варяжского, а славянского рода, и занимала невысокое положение ключницы и считалась не женой, а скорее наложницей князя, т.к. многоженство тогда имело место). Владимира, еще ребенка, сопровождал его дядя и наставник Добрыня.

По смерти Святослава (972 г.) между сыновьями вспыхнула междоусобица. Киевский воевода, по существу стал инициатором похода на древлян. Поход закончился победой киевлян, юный Олег погиб в суматохе, образовавшейся после отступления его войска (воины торопились укрыться за стенами города Овруга и многие из них попадали в ров; такая участь постигла и Олега).

Прослышав о событиях в древлянской земле, Добрыня и Владимир отправились в Скандинавию, откуда вернулись с наемным войском. Во главе этого войска, пополненного жителями северных городов и селений, Владимир двинулся на Юг, к Киеву. Предлогом для похода стали действия Ярополка, приведшие к братоубийству. По дороге воины Владимира покорили Полоцкую землю, а в 978 или 979 г. Вошли в Киев. Ярополк, явившийся к победителю-брату был убит. Усобица завершилась победой Владимира.

Если Ярополк, испытавшей влияние своей бабки-христианки в детстве, отличался веротерпимостью и даже благоволил сторонникам “греческой веры”, то Владимир в момент завоевания Киева был убежденным язычником. После убийства брата новый князь приехал устроить на одном  из  городских холмов языческое капище, где в 980 г. Были поставлены истуканы племенных богов: Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога и др.

Так в конце X в. В Киеве была предпринята попытка оживить традиционное язычество, поддержав его авторитетом государственной власти. Язычество, казалось переживало расцвет: идолам приносились человеческие жертвы, князь и большое число горожан с одобрением воспринимали эти кровавые ритуальные убийства, которые в предшествующие годы, десятилетия были почти что забыты (по крайней мере в Киеве).

Через несколько лет после вокняжения в Киеве Владимир отказался от язычества и принял крещение, приступив затем к обращению своих подданных.

Религиозная реформа, круто изменившая жизнь многих людей, была подготовлена предшествующим развитием русских земель и вызвана к жизни политическими причинами. Однако утверждение, что Владимир руководствовался исключительно пониманием государственной пользы христианства неверно. Очевидно, что без глубокого переосмысления собственной жизни, без искреннего обращения в православие Владимир не смок бы действовать столь последовательно и решительно, побуждая, принуждая к крещению жителей огромной языческой державы.

Но как ярый язычник вдруг уверовал во Христа? Возможно это было раскаянием в совершенных злодеяниях, усталость от разгульной жизни и ощущение душевной пустоты.

Но во всяком случае, став христианином, Владимир, как натура деятельная, обладающая, несомненно умом, пришел к мысли о распространении православия в своих владениях. Он понял, что его держава все-таки состоит из отдельных княжеств, которые после его смерти опять начнут междоусобицу. И что Русь может объединить только какая-то сверхидея, и что этой сверхидеей должно стать именно православие.

В любых отношениях с христианскими государствами языческая страна неизбежно оказывалась неравноправным, ущербным партнером, с чем Владимир не был согласен (обращение в христианство усилило присущее ему чувство ответственности за государство, за его авторитет).

Летописец говорит, что не только христиане, но магометане и иудеи присылали своих проповедников, дабы склонить Владимира к принятию их веры. Первыми послами были болгары, которые исповедовали магометанство, но когда князь узнал что по Корану правоверным полагается обрезание и нельзя пить вино, он сказал:”Руси есть веселие пити”. Послы папы римского так же потерпели неудачу. Выслушав иудеев Владимир спросил, где отечество их. Послы же ответили:”В Иерусалиме, но Бог, разгневавшись на нас, расселил нас по чужим землям”. На что Владимир ответил:”И вы, наказанные Богом, осмеливаетесь учить других, мы не хотим подобно вам лишиться своего отечества”. Наконец греческий философ, опровергнув своей речью другие веры, рассказал вкратце князю Ветхий и Новый Завет и содержание Библии. В конце разговора он показал картину страшного суда с изображением участи праведных и грешников. Князь, пораженный, промолвил:”Благо добродетельным и горе злым”.”Креститесь,-отвечал греческий мудрец,-и будете в раю с первыми”.

Далее князь Владимир послал своих послов по разным странам, что бы те узнали, как там все обстоит на деле. Послы, вернувшись, с презрением отозвались о всех религиях, кроме греческой. Про католицизм они сказали, что религия их надменная, чопорная. А о греческой вере говорили:”Мы не помнили, где мы находились-на земле или на небе”.

Решив крестится, Владимир спрашивал лишь у бояр, где принять крещение, на что получил ответ:”Где тебе любо”. Тогда князь, собрав войско, пошел на Херсонес. Осушив городские колодцы, он заставил сдаться город. Заняв его, Владимир послал к послов к Василию и Константину с предложением отдать их сестру, Анну, ему в жены, угрожая в противном случае подступить к Константинополю. Цари ответили, что если князь крестится, то Анну за него отдадут. Владимир согласился. Цари, упросив сестру дать согласие, послали ее вместе со священниками к русскому царю. В это время, по преданию, Владимир внезапно ослеп. Царевна сказала ему, если он крестится, то вылечится от слепоты. Херсонесский епископ совершил обряд крещения и дал ему имя Василия. По окончании крещения Владимир тотчас же вылечился от слепоты.

Киевскому князю было лестно породниться с могущественным императорским домом, но Владимир понимал и государственное значение этого брака. Если бы он рассматривал его просто как династический союз, вряд ли он затеял бы такое сложное дело как крещение Руси, к которому его никто не принуждал.

Во всяком случае, Владимир выполнил свои обязательства и помог Василию II сохранить трон, однако император не торопился отдавать сестру замуж за северного варвара. Владимир решил принудить к выполнению соглашения и, захватив в Крыму греческий город Херсонес, совершил бракосочетание с Анной, многие знатные воины, подражая своему князю, перешли в христианство. По возвращении в Киев Владимир приступил к крещению столичных жителей, а затем и других своих подданных.

Киевляне, среди которых было много христиан, воспринимали обращение в христианство без явного сопротивления. Владимир рассматривал христианство как государственную религию; отказ от крещения в таких условиях был равнозначен проявлению нелояльности, к чему у киевлян не было серьезных оснований. Столь же спокойно отнеслись к крещению обитатели южных и западных городов Руси, часто общавшиеся с иноверцами и жившие в многоязычной, многоплеменной среде.

Куда большее сопротивление оказали жители севера и востока Руси. Новгородцы взбунтовались против присланного в город епископа Иоакима (991). Для покорения новгородцев потребовалась военная экспедиция киевлян, возглавленная Добрыней и Путятой. Жители Мурома отказались впускать в город сына Владимира, князя Глеба, и заявили о своем желании сохранить религию предков. Сходные конфликты возникали и в других городах Новгородской и Ростовской земель. Причиной столь враждебного отношения является приверженность населения традиционным обрядам, именно в этих городах сложились элементы религиозной языческой организации (регулярные и устойчивые ритуалы, обособленная группа жрецов-волхвы, кудесники). В южных, западных городах и сельской местности языческие верования существовали, скорее, как суеверия, чем как оформившаяся религия.

Другой причиной сопротивления ростовчан и новгородцев было настороженное отношение к распоряжениям, исходившим из Киева. Христианская религия рассматривалась как угроза политической автономии северных и восточных земель, чье подчинение воле князя основывалось на традиции и было безграничным. Владимир нарушивший эти традиции, хотя и выросший в Новгороде, но поддавшийся чуждым греческим влияниям, считался в глазах насильно обращенных в христианство горожан Севера и Востока отступником, поправшим исконные вольности.

В сельской местности сопротивление христианству было не столь активным. Земледельцы, охотники, поклонявшиеся духам рек, лесов, полей, огня, чаще всего совмещали веру в этих духов с элементами христианства.

Двоеверие, существовавшее в селах на протяжении десятилетий и даже веков, лишь постепенно преодолевалось усилиями многих поколений священнослужителей. И сейчас все еще преодолевается. Надо заметить, что элементы языческого сознания обладают большой устойчивостью (в виде различных суеверий). Так многие распоряжения Владимира призванные укрепить новую веру, были проникнуты языческим духом.

Одной из проблем после формального (насильственного) было просвещение подданных в христианском духе. Эту задачу выполняли священники иностранцы, в основном, выходцы из Болгарии, жители которой еще в IX в. Приняли христианство. Болгарская церковь обладала независимостью от константинопольского патриарха, в частности избирать главу церкви. Это обстоятельство сыграло большую роль в развитии церкви на Руси. Не доверяя византийскому императору, Владимир решил подчинить русскую Церковь болгарским, а не греческим иерархам. Такой порядок сохранялся до 1037 года и был удобен тем, что Болгария пользовалась служебниками на славянском языке, близкому разговорному русскому.

Владимир столь сильно уверовал, что пытался воплотить христианский идеал: на первых порах отказался от применения уголовных наказаний, прощая разбойников; Раздача питания неимущим.

Время Владимира нельзя считать периодом гармонии власти и общества.

Историческое значение этого времени заключалось в следующем:

1) Приобщение славяно-финского мира к ценностям христианства.

2) Создание условий для полнокровного сотрудничества племен Восточно-Европейской равнины с другими христианскими племенами и народностями.

3) Русь была признана как христианское государство, что определило более высокий уровень отношений с европейскими странами и народами.

Русская церковь, развивавшаяся в сотрудничестве с государством, стала силой объединяющей жителей разных земель в культурную и политическую общность.

Перенесение на русскую почву традиций монастырской жизни придало своеобразие славянской колонизации северных и восточных славян Киевского государства. Миссионерская деятельность на землях, населенных финоязычными и тюркскими племенами, не только вовлекла эти племена в орбиту христианской цивилизации, но и несколько смягчала болезненные процессы становления многонационального государства (это государство развивалось на основе не национальной и религиозной идеи. Оно было не столько русским, сколько православным. Когда же народ потерял веру-государство развалилось).

Приобщение к тысячелетней христианской истории ставило перед русским обществом новые культурные, духовные задачи и указывало на средства их решения (освоение многовекового наследия греко-римской цивилизации, развитие самобытных форм литературы, искусства, религиозной жизни). Заимствование становилось основой для сотрудничества, из осваиваемых достижении Византии постепенно вырастали ранее неведомые славянам каменное зодчество, иконопись, фресковые росписи, житийная литература и летописание, школа и переписка книг. Крещение Руси, понимаемое не как кратковременное действие, не как массовый обряд, а как процесс постепенной христианизации восточно=славянских и соседствовавших с ними племен-крещение Руси создало новые формы внутренней жизни этих сближавшихся друг с другом этнических групп и новые формы их взаимодействия с окружающим миром.

Размещено на Allbest.ru