Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Выработка взглядов СССР и США на послевоенный мир (1943-1947)

1. Послевоенный мировой порядок в планах США

Миротворчество после второй мировой войны было отнюдь не гладко вышитым гобеленом, а представляло собой безнадёжно перепутанную, всю в узлах пряжу. Дело в том, что в США существовали две точки зрения на мировой порядок: «универсалистская», согласно которой все государства имеют общий интерес во всех мировых делах, и точкой зрения «сфер влияния», согласно которой каждая великая держава получает гарантии от других великих держав о признании её преобладающего влияния в какой-то определённой зоне её собственных особых интересов. Универсалистская точка зрения исходила из того, что национальная безопасность будет обеспечиваться международной организацией. Точка зрения сфер интересов исходила из того, что национальная безопасность будет гарантирована балансом сил. Хотя на практике эти точки зрения вовсе не оказываются несовместимыми, в действительности наш непорочный мир держится на комбинации обеих.

Традиционный американский взгляд на эти вопросы - универсалистский, то есть вильсонианский. Рузвельт был членом подкабинета Вильсона; в 1920 г. в качестве кандидата в вице-президенты он выступал сторонником Лиги Наций. Его надежда на договорённости в Ялте, как он заявлял конгрессу по возвращении оттуда, заключалась в том, что эти договорённости «покончат с системой односторонних действий, замкнутых союзов, сфер влияния, соотношений сил и всех прочих средств, которые применялись столетиями - и всегда терпели неудачу». (1)

В правительстве Соединённых Штатов, похоже, было три человека, игравших роль диссидентов. Одним из них был военный министр Генри Л. Стимсон, сторонник классического баланса сил. В 1945 г. он призывал к немедленному закреплению всех приобретённых территорий путём создания оборонительных постов, которые каждая из четырёх держав сочтет необходимыми для своей безопасности. Стимсон считал притязания России на привилегированное положение в Восточной Европе не лишёнными оснований и, как он сказал Трумэну, «думал, что русские, наверное, более реалистичны, чем мы, в отношении их собственной безопасности». (2) Принятие политики сфер влияния казалось ему способом избежать «лобового столкновения».

Вторым официальным противником универсализма был Джордж Кеннан, работавший в американском посольстве в Москве. Это был красноречивый поборник «быстрого и ясного признания раздела Европы на сферы влияния и политики, основанной на факте такого раздела». Кеннан утверждал, что мы не можем сделать ничего, что могло бы изменить ход событий в Восточной Европе; что мы обманываем самих себя предполагая, что страну ждёт какое-то иное будущее, кроме русского господства; что поэтому нам следует уступить Восточную Европу Советскому Союзу, однако избегать чего-либо, что облегчило бы жизнь русским, как, например, предоставления им экономической помощи или разделения моральной ответственности за их действия. (3)

Третий голос в правительстве, выступивший против универсализма, принадлежал Генри А. Уоллесу. Будучи министром торговли, он редко высказывался в поддержку сфер влияния в своей знаменитой речи в Мэдисон-Сквер-Гарден в сентябре 1946 г., за что и был смещён президентом Трумэном.

«С нашей стороны, - говорил он, - мы должны признать, что политические дела в Восточной Европе касаются нас не больше, чем Россию - политические дела в Латинской Америке, Западной Европе и самих Соединённых Штатах… Нравится нам это или нет, но русские постараются сделать социалистической свою сферу влияния точно также, как мы стараемся сделать демократической свою сферу влияния… Русские имеют не больше оснований возбуждать политическую активность местных коммунистов в Западной Европе, Латинской Америке и Соединенных Штатах, чем мы - оснований вмешиваться в политическую жизнь Восточной Европы и России». (4)

Однако Стимсон, Кеннан и Уоллес, по-видимому, были единственными в правительстве, кто имел такие взгляды. Они были в очень слабом меньшинстве. Между тем универсализм, имевший глубокие корни в американской правовой и моральной традиции, поддерживаемой в то время подавляющим большинством общественного мнения, был к тому же освещён в Атлантической хартии 1941 г., в Декларации Объединённых Наций 1942 г. и в Московской декларации 1943 г.

В отношении того, какой новый мировой порядок следует построить после войны в американском обществе, существовал уверенный консенсус: не должно быть повторения британского опыта создания империй на базе силового контроля над слабыми обществами и использования громоздких политических надстроек. В ряду незабываемых уроков, которые извлекли американские политики из «великой депрессии», стало понимание неразрывной связи между политической безопасностью и экономическим процветанием. Например, заместитель госсекретаря Д. Анесон заявлял в 1944 г.:» Мир возможен только в том случае, если страны будут работать вместе и процветать вместе. Вот почему экономические аспекты мира не менее важны, чем политические». (5)

В дополнение к традиционным целям внешней политики США таким, как национальное самоопределение, коллективная безопасность, демократическое правление, добавилась цель создания мирового экономического сотрудничества на основе равноправного доступа к торговле и инвестициям, универсализма. Уничтожение всех дискриминационных барьеров, замена двусторонних экономических отношений многосторонними позволили бы всем странам, по мнению американских стратегов, получить выгоды от мировой экономической конкуренции, равного доступа к сырью, экономической специализации на основе принципа «сравнительных преимуществ». (6) В таком открытом, многостороннем мире, где действуют универсальные, единые для всех законы взаимодействия, где существует взаимозависимость, вероятность возникновения нового мирового конфликта будет значительно снижена ещё одним уроком, извлечённым из «великой депрессии», стал для администрации Рузвельта тот факт, что за благополучие граждан должно отвечать государство.

Другой вопрос заключался в том, при помощи каких средств можно добиться реализации этих целей. И, разрабатывая новый послевоенный мировой порядок, Рузвельт решил создать мировое правительство - Организацию Объединённых Наций, (7) способное сохранять и воспроизводить (даже в случае возможного ослабления США) порядки в различных сферах мировой политики и экономики, удобные для Америки. Кроме координирующих экономических функций ООН должна была выполнять роль демократической единой системы международной безопасности.

Таким образом, новый мировой порядок практически во всём был нацелен на клонирование американского общества в глобальном масштабе, и его творцы были уверены, что это идеальный вариант.

Сотрудничество с СССР для Рузвельта было абсолютно необходимо. Его соратник Г. Уайт считал, что главная задача дипломатии США сводится к изобретению средств, которые могут обеспечить дружественные отношения между Соединёнными Штатами и Россией.

Ф. Рузвельт был уверен, что конгресс и американское общественное мнение вынудят его вывести войска из Европы в самое ближайшее время. Тогда у СССР не было бы никаких препятствий для продвижения на запад. А если ещё иметь в виду, что на востоке Япония будет разгромлена, а будущее Китая весьма неопределенно, то никакой геополитический баланс в Евразии не был бы возможен. Это означало било новую войну, либо признание СССР первой державой мира со всеми вытекающими последствиями для планов строительства нового американского мирового порядка.

Рузвельт думал сдерживать непредсказуемую военно-политическую мощь Москвы через «интеграцию её в свои планы», чего добиться, как он понимал, чрезвычайно трудно. Для чего был готов идти на серьезные уступки: по геополитическим вопросам не возражать Сталину в случае требования о создании «пояса безопасности» вокруг СССР (который, однако, должен состоять из «сфер влияния» в общепринятом смысле, а не колоний имперского типа или стран-марионеток без политического суверенитета и с закрытой экономикой); оказать СССР максимально большую помощь на восстановление; снять либеральные лозунги и методы при построении нового мирового порядка (не отказываясь от либеральных целей). (8)

Втянув в свои проекты нового мирового порядка СССР, можно было бы попытаться изменить природу советского строя и поднять Европу и Китай до такого уровня, когда они могли бы уравновешивать в геополитическом отношении СССР на западе и востоке, а Москва, в свою очередь, сдерживала бы поползновения обоих.

Это была знаменитая схема Макиндера - уникальная равновесная система, в которой США могли выполнять роль дополнительной «гирьки» в случае нарушения баланса. На этой геополитической базе и должны были стоять экономические режимы до тех пор, пока мир не станет настолько экономически взаимозависимым, что любая агрессия сдерживалась бы всей мощью Объединённых Наций. Германия и Япония не получали в этой схеме заметной роли - их необходимо было максимально ослабить, поскольку они, и экономически, и идеологически представляли большую опасность, чем СССР с его тоталитаризмом. (9)

Методика строительства нового мирового порядка заключалась в выборе Рузвельтом кейнсианства, считая его достоинством, среди многих прочих, относительную идеологическую совместимость во взглядах со Сталиным, рассматривавшим кейнсианство, как считали американские исследователи, эволюционным шагом к плановой социалистической экономике. Разработку теории новой мировой валютно-финансовой системы Рузвельт поручил одному из самых преданных ему людей в администрации - министру финансов Г. Моргентау и его заместителю Г. Уайту. Перед ними стояла противоречивая задача: с одной стороны, надо было обеспечить создание основ либерального нового мирового порядка, с другой - сделать его приемлемым и, по возможности, привлекательным и для СССР, и для Англии. Но была ещё и третья сторона - избежать новой депрессии. И эта сторона была самой важной.

Считалось, что для недопущения депрессии через достижение полной занятости, пусть даже ценой снижения экономической эффективности, нужно действовать в рамках «национального регулирования», так как именно экономическая открытость способствовала распространению» инфекции» депрессии. (10)

Таким образом, все страны должны были быть в той или иной степени кейнсианскими, а США осуществляли бы глобальные социально-экономические реформы через международные институты, помогая в первую очередь «национальному развитию», а не интернациональному экономическому взаимодействию. Эта схема не предусматривала расширения внешних рынков для США (в том числе и потому, чтобы не дать повод дискредитировать себя «строительством империи»), а занятость можно было поддерживать через государственные инвестиции в социальные услуги и социальную инфраструктуру.

Для начала план Уайта предусматривал создание Международного валютного фонда для помощи странам в борьбе с внешнеторговым дефицитом и Международного банка реконструкции и развития для предоставления кредитов на послевоенное восстановление. В целом этот экономический план соответствовал геополитической схеме Рузвельта. Так, он предусматривал сохранение на определённом этапе протекционистских барьеров и государственной внешней торговли, что способствовало бы преодолению сопротивления Лондона и Москвы в создании нового мирового порядка. Япония и Германия также не играли в экономическом плане заметной роли: планировалось их ослабить через внутренние преобразования и поставить в зависимость от помощи международных финансовых институтов. (11)

Госдепартамент, отлученный Рузвельтом от разработки основ нового мирового порядка, не стеснялся публично выражать возражения плану Уайта. Ошибка, по его мнению, коренилась в базисной идее «международного кейнсианства». Да, государственные инвестиции в социальные услуги и инфраструктуру могут обеспечить полную занятость и повысить производительность экономики. Но тогда правительство должно будет и поглощать часть произведённого, чтобы не было безработицы, что означает рост налогов, снижение экономической эффективности, вытеснение бизнеса из этих сфер, создание гигантского аппарата планирования, превращение бизнесменов в простых функционеров и сужение прав частной собственности на средства производства.

Избежать депрессии и придать активность внутреннему развитию можно было, с точки зрения госдепартамента, через продажу излишков на мировом рынке. (12) Но для этого необходимо было иметь эти долларовые рынки, а значит нужны частные долларовые инвестиции США, которые невозможны без подавления мировой инфляции, без стабильных и конвертируемых валют, что обеспечивается только через всеобщее принятие «золотого стандарта». Кроме того, была необходима одновременная и радикальная ликвидация всех барьеров на пути передвижения капиталов, товаров, платежей. Таким образом, строить либеральный мир «открытых дверей» можно было, по мнению госдепартамента, только либеральными методами.

Логика создания мира многосторонних отношений подразумевала восстановление традиционных экономических центров в Европе и Азии. Поэтому в планах госдепартамента восстановление Германии и Японии в комплексе с их традиционными экономическими связями занимало важное место. И наоборот, позитивная роль СССР не предусматривалась, так как считалось, что Советский Союз не примет либеральную модель мира с ликвидацией всех видов протекционизма и возрожденной Германии.

Важность восстановления Германии обуславливалась и необходимостью создать бастион против советской угрозы. Тоже относилось и к Азии: без экономического возрождения Японии не возможно оживление восточноазиатского региона; Япония еще и будет сдерживать советскую экспансию на Дальнем Востоке. (13)

Существовала еще и третья, влиятельная точка зрения, хотя и за пределами администрации. Значительная группа республиканцев, глашатаем которой был сенатор Тафт, не возражая против строительства мира «открытых дверей», настаивала на том, чтобы США, используя свою гегемонию, проводили активную внешнюю политику не через многосторонние отношения, а на двухсторонней основе. На этой базе планировалось добиться благоприятных инвестиционных условий и активизировать американские частные зарубежные инвестиции, которые обеспечили бы восстановление разрушенных и развитие многосторонних отношений. В этом была попытка связать долгосрочные цели с краткосрочными интересами американского частного капитала, в первую очередь крупного. (14)

До середины 1943 г. президент открыто не отдавал предпочтение какой-либо из этих групп, и госдепартамент пытался проводить свою линию. Однако ближе к 1944 г. Рузвельт поручил разрабатывать специалистам из министерства финансов, то есть согласился с планом Моргентау-Уайта.

Первым и главным шагом на этом пути слало учреждение МВФ и МБРР на международной конференции в Бреттон-Вудсе (г. Вашингтон) летом 1944 г. Главная цель созданных институтов заключалась в формировании базы для расширения мировой торговли при одновременном сохранении возможностей для национального развития. В рамках этого замысла страны, участвовавшие в конференции в Бреттон-Вудсе, должны были при помощи МВФ и МБРР обеспечить конвертируемость своих валют, поддерживать стабильный обменный курс (+10%), снять основные торговые ограничения и сбалансировать свой внешнеторговый дефицит. (15)

Советская делегация данные соглашения подписывать не спешила, заявляя, что «все советские проблемы МВФ не решит». В действительности советская сторона, в обмен на поддержку плана «Рузвельта-Уайта» добивалась обещаний серьезной помощи на восстановление экономики, признания за СССР статуса великой державы, гарантий невмешательства бреттон-вудских институтов во внутренние дела СССР и максимального усиления влияния Москвы в МВФ и МБРР (получение голоса) непропорционально своему финансовому вкладу. В целом схема нового экономического мирового порядка Сталина устраивала, поэтому после намёка Моргентау на возможность крупного кредита на восстановление экономики СССР, Москва подписала соглашения.

Вторым шагом в реализации плана создания нового мирового порядка стали конференции в Думбартон-Окее и Ялте, где решались вопросы преимущественно геополитического характера. Их главным итогом стала договорённость о создании ООН - международной организации, которая должна была координировать работу всех международных экономических институтов и сформировать систему мировой коллективной безопасности («режим безопасности»). Чтобы втянуть в эту систему две другие сверхдержавы, Рузвельт пошёл на принципиальные уступки: для СССР согласился на создание «пояса безопасности», состоявшего из «сфер влияния» в Восточной Европе и Восточной Азии. Кроме того, система принятия решений в ООН была под контролем каждой из великих держав через право вето в Совете Безопасности. Здесь была определена и судьба послевоенной Германии, она должна была превратиться в третьестепенную державу, не представляющую угрозу европейским соседям, а главное - СССР.

В целом план «Рузвельта-Уайта» по строительству нового мирового порядка представляется сложным, изощрённым и трудным для реализации: слишком влиятельны были конкуренты, долгим мог оказаться этот путь и слишком большую цену предполагалось заплатить за попытку избавить США, а заодно и всё человечество от мировых войн.

Альтернативой плана «Рузвельта-Уайта» стал план профессора Дж. Уильяма - вице-президента нью-йоркского Федерального резервного банка, который назывался «планом ключевой валюты». (16) Его смысл заключался в том, чтобы финансово-экономическое взаимодействие с миром осуществлять в обход созданных бреттон-вудских институтов - через уже давно сформированные, хотя и ослабленные, британские финансовые институты, используя в качестве мировой валюты фунт стерлингов, которого в мире было более чем достаточно. Англия должна была стать своеобразным мостом между США и остальным миром. Возрождённый и широко распространённый английский фунт должен был оживить мировую торговлю. Чтобы Лондон покорно выполнял волю Вашингтона, администрация целенаправленно, но скрытно, проводила во время войны политику контроля за финансовым самочувствием Англии, с тем, чтобы она вышла из войны не слишком сильной, дабы не конкурировать с США и не слишком слабой для выполнения своей роли по восстановлению Европы.

План предусматривал также ликвидацию всех видов торгового протекционизма через Всемирную торговую организацию (ВТО). Повысить частную инвестиционную активность предполагалось через введение золотого стандарта и снижение опасности мировой инфляции, которая неизбежно вытекала из деятельности МВФ (свободный кредит всем, кто его пожелает). Здесь главным кредитором должны были стать американские банки, и их первой практической мерой - предоставление Англии займа на восстановление. (17)

Очевидно, что «план Уильямса» был нацелен на немедленное формирование «интернационального капитализма» на базе многосторонних отношений. Этот план был неприемлем для СССР по своему либеральному определению и, конечно, в нём были заложены конфликтные отношения с последним; снижение общего геополитического интереса к Китаю, возрождение Германии и Японии как важных звеньев, восстановление мировой экономики и геополитических противовесов Советскому Союзу. Но и этот план не имел шансов на реализацию. В условиях противодействия стран перед повторением депрессии идею свободного мирового рынка банкирам и крупным промышленникам отстоять было невозможно. Они добились только некоторого усиления контроля американских властей за бреттон-вудскими институтами через создание Национального консультативного совета.

Смерть Рузвельта в апреле 1945 г. изначально не изменила ситуации, но приближение мирного времени изменило соотношение сил в социально-политической базе демократического правления, всё больше влияния приобретали либерально ориентированные промышленно-финансовые круги. Трумэн искал опору у самых влиятельных и перспективных сил, и это проявилось в его деятельности. Был отстранён от руководства министерством финансов Г. Моргентау, и на его место пришёл Ф. Винсон, придерживавшийся классических взглядов на политику США. Г. Уайт сохранил свой пост председателя МВФ. Госдепартамент стал более активным в вопросах стратегического планирования, он стал готовить поворот в соответствии со своими взглядами на будущий новый мировой порядок. Первым признаком этого стало уменьшение предполагаемого кредита на восстановление для СССР, вместо 10 млрд. долларов сумма была снижена до 1 млрд. долларов. Это было началом формирования того, что в последствии американские специалисты назовут «Бреттон-Вудс - 2». (18)

Через три дня после смерти Рузвельта в государственном департаменте собрались представители финансовой олигархии США. На этом совещании было принято решение о повороте во внешней политике США и превращении Германии в оплот против СССР.

Трумэн уже давно критически отзывался о политике Ф.Д. Рузвельта. Он высказывал сомнения относительно целесообразности требования о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии. Трумэн считал, что Рузвельт и Черчилль действовали в 1944 году поспешно, когда согласились с предложением Европейской консультативной комиссии о зонах оккупации Германии, и что этот вопрос следовало бы отложить до окончания войны, когда по его мнению, западные державы могли бы решить его более благоприятно для себя. (19)

Формулируя в апреле 1945 года после встреч и консультаций со своими приближёнными курс нового американского правительства, Г. Трумэн заявил: «Я намерен быть твёрдым в своих взаимоотношениях с Советским правительством». Жестокая политика в отношении СССР стала проводиться фактически уже с весны 1945 года. (20)

Цель такого курса состояла в том, чтобы утвердить господство США над всем миром. Окружение Трумэна поддерживало его. Дж. Бирис внушал Трумэну мысль о необходимости использования атомной монополии США для давления на СССР. Главной установкой военно-политической стратегии монополистической буржуазии США стала линия на создание при поддержке других капиталистических стран такой ситуации, которая позволила бы действенно проводить политику «с позиции силы». В качестве логического развития этого курса реакционные круги США рассматривали не только политику «балансирования на грани войны», но и развязывание при благоприятных условиях войны против СССР.

Американские монополисты открыто претендовали на «руководство миром», стремились установить «полицейский контроль над миром и навязать ему своего рода Pax Americana» (21) В качестве одного из важнейших средств для достижения этих целей правящие круги США рассматривали монополию на атомную бомбу. «Новое оружие даст нам возможность продиктовать при окончании войны свои условия Советскому Союзу», - говорил Трумэну Дж. Бирис, ставший летом 1945 года государственным секретарём США. С этой целью были применены атомные бомбы против городов Хиросимы и Нагасаки.

Началась кампания атомного шантажа и угроз по отношению к СССР, что означало отказ от принципов сотрудничества и переход к политике с «позиции силы». Вопреки жизненным интересам народов США, отвергнув курс на мирное сосуществование, сделали выбор в пользу «политики силы» и «холодной войны».

Появление у США атомной бомбы в корне изменило соотношение сил на планете. Теперь стало возможным осуществить корректировку нового мирового экономического порядка «по Уильямсу».

Корректировка бреттон-вудского плана «по Уильямсу» заключалась в отказе от пятилетнего срока сохранения протекционистских барьеров и от услуг созданных в Бреттон-Вудсе «интернационалистских институтов». Либеральный мир «интернационального капитализма» надо строить сразу, но через двусторонние и односторонние методы, используя своё гегемонистское положение. Главным инструментом возражения должны были стать не кредиты МВФ и МБРР, а американские займы, предоставляемые на двусторонней основе, и в первую очередь Лондону.

Уже в августе Трумэн начал уговаривать де Голля изменить негативное отношение к германскому возрождению. Оставаясь на своих позициях, Франция лишалась вашингтонских поставок по ленд-лизу. Тогда же в августе 1945 года, США прекратили поставки и Англии. Лейбористское правительство, привязанное к американской помощи, тут же отправило в Вашингтон Дж Кейнса для переговоров по получению кредита. В результате получение 6-миллиардного кредита было связано со следующими обязательствами Лондона:

через год конвертировать фунт;

ликвидировать дискриминацию против американского импорта;

добиваться блокирования гигантских накоплений фунтов в колониях (чтобы не стимулировать мировую инфляцию), хотя это и могло сильно осложнить отношения внутри империи.

По сути, это была капитуляция Лондона в валютно-финансовых аспектах нового мирового порядка. (22)

Сразу после создания бомбы и решения об отказе от «плана Уайта» изменилось и отношение Вашингтона к СССР. Уже в сентябре на сессии Совета министров иностранных дел в Лондоне США перестали рассматривать русские претензии на Восточную Европу как законное и демонстративно ничего не уступали в самых важных вопросах (по Японии, Румынии, Болгарии и Италии). Это было связано с надеждой, что СССР при наличии у США бомбы станет более управляемым в отношении планов строительства нового мирового порядка, не рискнет отрезать Восточную Европу, без которой, по мнению Гэддиса, быстрое возрождение Западной Европы представлялось невозможным, и согласится с планами возрождения Германии. Но общие рамки рузвельтовской политики сотрудничества и сдерживания через интеграцию сохранялись. Серьезным фактором этого было американское общественное мнение, которое сохраняло инерцию рузвельтовского мышления: по-прежнему главную опасность оно видело в Германии и Японии и требовало их максимального ослабления.

Страны третьего мира также не хотели новой экономической схемы: им не нужны были многосторонние отношения, они не хотели открытости и эффективности. Слаборазвитые страны предпочитали первоначальную бреттен-вудскую схему, где оставалось место «национальному капитализму», протекционизму, перераспределению мировых ресурсов, например, через МБРР.

Трумэн был страшно разочарован тем, что так и не удалось втянуть Сталина в схему «плана Уильямса» - Бреттен-Вудс-2.

Политика «сдерживания через интеграцию» в едином мире умерла. Стало ясно, что без конфликта новый план построить не удастся. Наиболее быстрый геополитический ответ дал советник американского посольства в Москве Дж. Кеннан в феврале 1946. Его геополитическая схема позволила обосновать необходимость исключения СССР из нового экономического порядка посредством конфликта. Основные положения этой схемы заключались в следующем: (23)

1. Отказ Сталина от сотрудничества и вероятный переход к конфликтной фазе взаимоотношений объяснялся не сменой американской стороной экономической модели мироустройства, а природой советского строя, который не может сохранять внутреннюю устойчивость без внешней угрозы;

2. В этой ситуации только баланс сил, основанный на насилии, может обеспечить мировую стабильность;

3. Но это должен быть не биполярный мир, а многополярный. Кеннан выделял пять традиционных «центров силы»: США, СССР, Великобритания, Япония, Европа с центром в Руре, что означало возрождение наряду с Англией и Германией. Опасность, которую она представляла, можно было уменьшить, разделив ее с СССР на две части, обязательно оставив Рур в западной части. Тогда, с одной стороны - сама Германия будет ослаблена разделом и противостоянием двух ее частей, со второй - Западная Европа станет бастионом против СССР, с третьей - Рур будет включен в процесс возрождения Европы. Тем не менее, необходимо продолжать попытки объединения Германии на выгодных для США условиях, если возможно, не ослабляя ее, но исключив советское влияние;

4. Угрозы со стороны СССР носят характер политико-идеологического проникновения инфекции коммунизма, вирусы которого присутствуют в каждой стране. Следовательно, надо укреплять иммунитет крупнейших стран, используя организационно-экономические методы, экономическую помощь, ибо нищета порождает коммунизм. В этом и заключался основной смысл кеннановской концепции «сдерживания».

5. В разрушенном войной мире прокоммунистическая среда присутствует, и США должны сохранить за собой центры, которые могут экономически помочь некоторым слаборазвитым регионам.

Кеннан требовал отдать Восточную Европу Москве, так как у Вашингтона не хватит сил контролировать все континенты, нужно создать резервацию из стран, которые не способны включиться в «Бреттен-Вудс-2».

Данная геополитическая схема оправдывала переход к активной односторонней политике США на международной арене не ради биполярного противостояния, это не будет поддержано американским общественным мнением, а ради создания третьего геополитического полюса, который в перспективе должен был снять с США бремя геополитического противоборства. (24) Кроме того, схема Кеннана представляла собой идеальную базу для «Бреттон-Вудс-2», так как оправдывала предоставление внешнеэкономической помощи, в первую очередь Англии и Франции, и превращая эту помощь в инструмент обеспечения национальной безопасности США. Она объясняла необходимость возрождения Японии и Германии, а также построения многосторонних отношений без СССР, в отношении которого доктрина Кеннана реализовалась в политике «терпения и твердости». Она предполагала жесткий ответ, «сдерживание» СССР, но не активные односторонние действия США.

Реализация схемы Кеннана в Европе шла плохо. Париж и Лондон категорически не хотели возрождения Германии. Дома она тоже проходила с трудом. Провести через конгресс «английский займ» удалось только после запугивания конгрессменов антикоммунизмом. (25)

Постепенно стал осуществляться «план Уильямса»: Аналогичные займы стали разрабатываться для других стран Западной Европы; начался процесс приспособления МВФ и МБРР к нуждам либерального плана «Бреттон-Вудс-2»; в том же направлении был запущен процесс создания всемирной торговой организации. Но к концу 1946 года стало ясно, что все эти начинания провалились. «Французский займ» через конгресс не прошел, а» английский займ» не срабатывал: фунт не стал конвертируемым и не превратился в общую валюту, запасы фунтов в азиатских странах не были блокированы. (26)

К 1947 году в торговле стран Западной Европы со своим заокеанским партнером образовался гигантский (20 млрд. долларов) дефицит, который возник в результате одностороннего притока товаров из США. (27) Ни американская помощь, ни тем более займы МБРР и МВФ этот дефицит покрыть не могли.

Страны западной Европы стали создавать протекционистские барьеры против американских товаров, сделали ставку на двусторонние отношения внутри Европы. Самым активным образом такие соглашения заключались со странами Восточной Европы и СССР. СССР становился все более привлекательным и выгодным партнером. Стало ясно, что «план Уильямса» (Бреттон-Вудс-2), не сможет обеспечить возрождение мировой экономики на многосторонней основе Англия оказалась слишком слабой, чтобы стать мировым центробанком. Возрождение многосторонних отношений на основе британского образца ХIХ века оказалось невозможным, поскольку разрушенные войной страны в довоенное время функционировали в рамках блоковых экономик, были органически с ними связаны и возродиться могли только на блоковой основе.

Восстанавливать экономику решили блоками, в первую очередь европейский, но внутри - только на многосторонней основе, даже если пострадают краткосрочные американские интересы. Особое внимание уделить в процессе восстановления не финансовому центру Европы - Великобритании, а промышленному - Германии. А финансовые функции теперь должны были взять на себя США: вместо фунта мировую экономику необходимо заполнить долларом и золотом. То же самое касалось и Азии, там акцент делался на восстановлении Японии в качестве промышленного центра азиатского блока.

Возрождение блоков представлялось на данном этапе неопасным, поскольку они должны носить исключительно экономический и многосторонний характер. Впоследствии, когда европейский и азиатский блоки заработают, планировалось их раскрыть и замкнуть друг на друге, как это было до второй мировой войны. Таким образом, США решили отталкиваться в строительстве нового мирового порядка от того положения вещей, против которого они сами воевали во второй мировой войне и против чего боролся Рузвельт.

Чтобы доллар мог заработать и обеспечить инвестиции, необходимо было привязать европейские валюты к доллару, а доллар к золоту, т.е. ввести золотой стандарт через МВФ.

Но недоговоренность по статусу Германии с СССР, Францией и Англией не позволяла осуществить полностью план. Для США идеально было бы:

а) Объединить Германию;

б) Включить ее в экономическую европейскую схему как самостоятельное государство.

СССР мог бы согласиться на первое, но не на второе. Именно поэтому к моменту отказа от «плана Уильямса» окончательно утвердилась идея раздела Германии, который привел бы к ее ослаблению. Вот тогда можно было бы использовать Западную Германию в качестве бастиона против СССР. Все важнейшие экономические регионы остались бы в западной зоне. Францию и Англию, считал Белый Дом, можно будет заставить принять такой подход, используя рычаги экономической помощи.

Но советские руководители этому варианту всячески сопротивлялись, понимая, что без Рура Западная Европа не оживет, а США получат депрессию и будут вынуждены дать СССР кредит без всяких условий. Кроме того, слабая Западная Европа более доступна для политико-идеологического проникновения. Поэтому Москва затягивала переговоры, добиваясь объединения Германии с условием ее ослабления через репарации и международный контроль над Руром. США не предлагали: репарации после восстановления германской экономики за счет текущего производства, и независимый Рур.

Стало ясно, что на базе кеннановской доктрины новую экономическую схему возрождения Европы не реализовать. Слишком велико было бы сопротивление такому плану, как внутри США, так и Старом Свете.

Таким образом, переход администрации США в 1945-1946 годах от «плана Уайта» к «плану Уильямса» означал обращение конфликтной методики строительства нового мирового порядка.

По сути, в фундамент холодной войны закладывался первый из трех основных блоков - экономико-идеологический.

На основании вышесказанного можно сделать следующий вывод. Вашингтон после второй мировой войны вступил на путь завоевания мирового экономического господства, требуя «открытых дверей» для американской торговли и инвестиций по всей планете, США задались целью инвестировать все мировое сообщество в американскую экономическую систему. СССР как сверхдержава, возникшая после второй мировой войны, была серьезным барьером на пути у Америки. Поэтому американские руководители стали изображать СССР как источник военной и идеологической угрозы. Делалось это для того, чтобы оправдать свою политику ликвидацией всего, что препятствовало завоеванию Америкой мировых рынков. По словам Уильяма Э. Уильямса, Франклин Рузвельт оставил в наследство Гарри Трумэну и его коллегам только экспансионистское мировоззрение в духе «открытых дверей». Курс «открытых дверей» был императивом экономической структуры. «Верность политике «открытых дверей» в глобальном масштабе, - писал Уильямс (28), - сыграла равную роль как в отказе. Рузвельта заключить твердое соглашение со Сталиным в 1941-43 и 1944 гг., так и в призыве Трумэна в 1945 году интернационализировать Дунай и обеспечить «открытые двери» в Манчжурию. (29) Таким образом, США навязали СССР и всему миру «холодную войну». Другим неоспоримым фактором, объясняющим вовлечение Америки в «холодную войну» была старая джефферновская озабоченность балансом сил. Каждый раз, когда все силы Европы концентрировались в одних руках, считал Джефферсон, Америке грозила опасность. Это была геополитическая проблема.

Взгляд с европейской точки зрения заставляет переоценить американскую роль в «холодной войне». Британская и Французская реакция на нее говорит в пользу того, что геополитические соображения, а не соображения свободного предпринимательства, баланс сил, а не экспансия капитализма объединили западные демократии. Со своей стороны у СССР были собственные интересы и опасения. Вскоре «холодная война» превратилась в сложный, взаимосвязанный и взаимозависимый процесс, включавший в себя принципиальные различия, реальные и мнимые столкновения интересов и широкий спектр недоразумений, непонимания и демагогии. Оба лагеря усердствовали в подкреплении страхов друг друга. Зажав друг друга в смертельном объятии, они вместе двигались к краю пропасти.

мировой порядок доктриальный советский

2. Доктринальные основы Советской внешней политики в годы «холодной войны»

Руководители любого государства стремятся формировать и проводить внешнюю политику, опираясь прежде всего на определенную систему теоретико-политических принципов или нормативных положений, то есть на то, что и лежит в основе понятия «доктрина», поддерживаемых если не всем обществом данной страны, то по крайней мере значительной или большей его частью.

Органической частью анализа доктринальных основ советской внешней политики является рассмотрение ее военно-стратегических аспектов, эволюции военной доктрины. Задача эта весьма трудная, поскольку длительное время информация по этим проблемам в СССР носила сугубо закрытый характер, а ее разглашение рассматривалось как угроза интересам Советского Союза. (30)

Советская дипломатия подошла к окончанию второй мировой войны, руководствуясь теми базовыми доктринальными установками, первоначальные наметки которых были сделаны ещё при В.И. Ленине, а затем углубленны, развиты и дополнены И.В. Сталиным. Их сущность определялась положением марксистско-ленинской теории. Назовем главные из них:

чередование социально-экономических формаций исторически предопределено, в результате чего на смену «загнивающему» и обреченному на гибель капитализму непременно должна прийти социалистическо-коммунистическая формация как итог развития человечества;

единственно верной является методология, в основу которой положен классово-социальный подход ко всем явлениям международной жизни, базирующийся на марксистско-ленинской интерпретации классов и классовой борьбы. С этим подходом связана ориентация на победу в конечном счете «мировой революции» и на ее поддержку Советским Союзом, чего бы это ему не стоило;

задачей коммунистических властей является внедрение в массовое сознание идей об особой роли России в мировой истории и ее особом, мессианском предназначении, обусловленном тем, что победившие в ней революционеры якобы лучше всех в мире знают, как устроить человеческое счастье на Земле и добиться всеобщего благополучия;

пока существует империализм, как высшая и последняя стадия капитализма, войны на земном шаре неизбежны, поэтому, чтобы предотвратить новые войны, следует уничтожить империализм. (31)

Результатом проводимой на такой догматически-утопической основе внешней политики стало ярко-выраженная несовместимость постоянно декларируемых советским руководством главных принципов его внешней политики - пролетарского интернационализма и мирного сосуществования государств с различным социальным строем.

В военно-теоретической области считалось непререкаемым марксистско-ленинское учение о войнах справедливых и не справедливых. Утвердился и тезис о том, что всякая война считается законной и справедливой, если она ведется во имя прогресса. С таких позиций оценивались все военные конфликты и войны, которые вело советское государство в первые десятилетия после второй мировой войны.

В реальной жизни все было далеко не так однолинейно, как в теории. Прикрываясь идеей «мировой революции» И. Сталин проводил политику по расширению границ СССР.

После второй мировой войны, когда США усилили свои позиции, а Великобритания и другие западные страны из лагеря победителей вышли из войны с ослабленной экономикой. Еще сложнее обстояли дела в СССР. С одной стороны возрос международный вес СССР и без его участия теперь не решалась ни одна крупная проблема международных отношений. В то же время экономическое положение СССР было сильно подорвано. Понимая это, советское руководство всячески старалось создать образ СССР как миролюбивого государства, готового к поиску компромиссов в решении актуальных международных проблем совместно с бывшими партнерами по антигитлеровской коалиции.

Но так продолжалось недолго. Распад антигитлеровской коалиции, все более набиравшая обороты «холодная война» между СССР и США, Востоком и Западом, наращивание усилий советского руководства, направленных на создание в Восточной Европе единого лагеря, руководимого из Москвы, а также попытки установить и усилить свое влияние в Китае и Северной Корее - сопровождались ужесточением советской правящей верхушкой политико-доктриальных установок, определявших конкретные цели и действия советской дипломатии и направления идеологической обработки населения.

Остановимся на некоторых событиях, предваривших, открытую конфронтацию.

22 февраля 1946 г. в ответ на запрос госдепартамента США от 3 февраля временный поверенный в делах США в ССР Д. Кеннан направил в Вашингтон секретный документ, вошедший в историю как «длинная телеграмма Кеннона». (32) В своем донесении Д. Кеннон кратко охарактеризовал истоки и основные особенности послевоенного мировоззрения советского руководства, в котором видел опасность для США. Этот документ являлся ключевым в концептуальном оформлении вскоре взятой на вооружение американской доктрины и, соответственно, политики сдерживания коммунизма.

Однако уже в сентябре 1946 г. по запросу министра иностранных дел СССР В.М. Молотова МИД СССР получил аналитический обзор «Внешняя политика США в послевоенный период», подготовленный послом СССР в США Н. Новиковым. В нем говорилось: «Внешняя политика США, отражающая империалистические тенденции американского империалистического капитала характеризуется в послевоенный период стремлением к мировому господству». (33) Далее следовал набор аргументов, призванных подтвердить этот тезис. Закачивался обзор выводом: "…Подготовка США к будущей войне проводится с расчетом на войну против Советского Союза, который является в глазах американских империалистов главным препятствием на пути США к мировому господству». (34)

В сентябре 1947 г. в своем докладе секретарь ЦК ВКП(б) А.И. Жданов о сложившейся ситуации заявил, что в итоге второй мировой войны образовалась новая расстановка политических сил, образовались два лагеря: лагерь империалистический и антидемократический во главе с США, с одной стороны, и лагерь антиимпериалистический и демократический во главе с СССР - с другой. Все выступление Жданова было пронизано стремлением обосновать и доказать два тезиса:

1) Советский Союз «как носитель новой, более высокой общественной системы в своей внешне политике отражает чаяния всего передового человечества, которое стремится к длительному миру и не может быть заинтересовано в новой войне, являющейся порождением капитализма»;

2) американский империализм после окончания второй мировой войны перешел «к агрессивному курсу», что нашло свое выражение «как во внешней, так и во внутренней политике США». (35) И хотя в докладе традиционно упоминалось о том, что «советская внешняя политика исходит из факта существования двух систем - капитализма и социализма», ясно, что при такой заостренно антиамериканской и антиимпериалистической постановке вопроса для мирного сосуществования места в советской внешней политике не оставалось. (36)

Конфронтационной риторике и соответствующей политике советской стороны американская сторона противопоставила взятую на вооружение правительством США в 1947 г. доктрину «сдерживания коммунизма», носившую не менее конфронтационный характер, и адекватную ей политику. (37)

Таким образом, создавалась очень упрощенная картина мира: с одной стороны агрессивный империализм, осуществляющий политику насилия, проводящий подготовку к новой войне против СССР и других социалистических стран, с другой - СССР и его союзники, выступающие за мирное сосуществование. При таком подходе реалистический анализ сложного переплетения позитивных и негативных сторон во внешней политике стран обоих лагерей исключался, поскольку политика КПСС и советского правительства объявлялась единственно правильной и безошибочной. Презумпция непогрешимости Кремля во многом определялась особой ролью И. Сталина в решении коренных вопросов внутренней и внешней политики.

Анализ истоков «холодной войны», пренебрегающий такими факторами, как непримиримость ленинской идеологии, мрачные движущие силы тоталитарного общества и безумие Сталина, не может считаться полным. Именно в силу наличия этих факторов Западу трудно было согласиться с тезисом, что Россия движима только желанием обеспечить свою безопасность и довольствовалась бы контролем над Восточной Европой; именно эти факторы придали спору в США между приверженцами курса на универсализм и курса на раздел сфер влияния апокалиптический потенциал.

Ленинизм и тоталитаризм поразили структуру мышления и поведения, делавшую послевоенное сотрудничество между Россией и Америкой - в рамках цивилизованных отношений между национальными государствами - органически не возможным. Советская диктатура образца 1945 г. просто не смогла бы пережить такое сотрудничество. В самом деле, четверть века спустя советский режим, хотя и заметно эволюционировавший, все еще вряд ли мог допустить его без риска высвободить внутри России силы, глубоко враждебные коммунистическому деспотизму. Что касается Сталина, то он, возможно, являлся в 1945 г. единственной силой, способной преодолеть сталинизм.

А это значит, чтобы не предприняли Рузвельт или Трумэн, какую бы позицию они бы не заняли, Сталин и его окружение были настроены считать Соединенные Штаты врагом уже в силу того непреложного факта, что Америка являлась ведущей капиталистической державой и поэтому, согласно ленинскому учению, неизбежно оставалась непримиримо враждебной, самой логикой своего устройства побуждаемой к противостоянию и в конечном счете к уничтожению Советской России. До тех пор пока Соединенные Штаты оставались капиталистической демократией, никакая американская политика в условиях господства в Москве теологии не могла надеяться на завоевание элементарного советского доверия. Любая американская акция была изначально обречена. До тех пор, пока Советский Союз оставался ленинским государством, идеология должна была понуждать его к упорному распространению власти коммунизма.

Размещено на Allbest.ru