Борис Давыдович Бруцкус

Борис Давыдович Бруцкус

Boris Brutskus (03.10.1874 года [Паланга Курляндской губ.]- 07.12.1938 года [Берлин]) Россия (Russia)

Бруцкус-ученый и Бруцкус-гражданин неразделимы. Где (бы он ни жил и ни творил - на периферии, как в юности и в самом конце жизни, или в европейских столицах - Петербурге и Берлине - он думал о России и работал для нее. Бруцкус, как: и Г. Федотов, Ф. Степун, И. Ильин и многие другие деятели российской науки и культуры, впустил в себя Россию как целое. Их творчество лаконично выразила формула Д. Мережковского - Г. Федотова: Мы - не в изгнаньи. Мы - в посланьи. Россия нам не любовница, но законная жена.

В РОССИИ

Детство, отрочество, юность

Борис (Бер) Давидович Бруцкус, названный так в честь своего прадеда, родился 3 октября старого стиля (т.е. 15 октября нового) 1874 г. в местечке Паланга Курляндской губернии в многодетной семье огранщика янтаря. В 1878 г. семья перебралась в Москву, где годом ранее возникла фабрика кожевенных изделий Иосифа и Давида Бруцкусов (дяди и отца Бориса). Судьбе было угодно, чтобы наша семья была перенесена на восток в сердце России и чтобы русские влияния приобрели решающее значение в нашем воспитании и духовном развитии, - напишет ученый в конце жизни в своих неоконченных Воспоминаниях и размышлениях.

О судьбе российского еврея конца XIX - начала XX века сказано верно: Его ассимиляции в чужой культуре яростно сопротивлялись и исходная, и окружающая среда... И лишь немногие перешагнули из мира чистой традиционности, не разрывая с наследием отцов, а расширяя себя, свою духовность, свой интеллект признанием и освоением человеческой многопринадлежности. Большинство российских евреев, вышедших, как и Бруцкус, из находившихся в процессе ассимиляции еврейских семей, - А. Изгоев, Л. Шестов, С. Франк, В. Ходасевич, М. Гершензон и многие другие, становились деятелями русской культуры, принимали как свои не только русский язык и ценности русской культуры, но и ее интеллектуальный этнос. Речь идет об интеллигентности не только как сумме знаний и умений, но и некоем комплексе ценностей.

В Москве Бруцкусы в течение трех лет меняли квартиры, передвигаясь постоянно к периферии, пока летом 1881 г. не поселились на северо-восточной окраине города в районе так называемых Балкан, в Кривоколенном переулке, где прожили более пяти лет.

Б. Бруцкус рано выучился чтению, по его словам, еще в шесть лет. Круг его литературных познаний был достаточно оригинален для юного возраста. Наряду с романами Ж. Верна, Ф. Купера, М. Рида, Борису были интересны произведения Густава Эмара, Н.В. Гоголя, А.С. Грибоедова и Н.А. Некрасова, т.е. писателей с критической установкой к русской жизни. Большую роль в этом сыграло влияние старшего брата Юлия, тогда уже гимназиста, вскоре студента-медика Московского университета, а впоследствии известного еврейского общественного деятеля, министра по еврейским делам в литовском правительстве в 1920-е годы, а также его друзей, в среде которых слышались отголоски... народовольческого движения. Мальчик получил и еврейское образование: библейская история и пророки оставили в душе его неизгладимое впечатление.

В 1883 г. Б. Бруцкуса отдали в приготовительный класс 2-й Московской гимназии, окончив которую с золотой медалью в 1891 г., он оказался перед выбором: кем быть? На семейном совете было решено, что Борис пойдет по стопам брата и поступит на медицинский факультет. Но семье пришлось покинуть Москву в связи с гонениями на евреев, и лишь в следующем 1892 г. он становится студентом Варшавского университета. В Варшаве Борис сближается с сионистами. Но политический сионизм принимает с оговорками. Рационализм мешал ему уверовать в программу еврейского государства. Колонизацию Палестины он принимал положительно, не считая, впрочем, панацеей от всех еврейских бед.

Его также не привлек сионизм-социализм (домашний социализм по выражению Голды Мейер), вынесенный из России с его страстной мечтой о социальной справедливости. Но он не исповедовал и космополитизма. Он всегда хотел видеть Россию многонациональным правовым государством, в которую евреи вошли бы как равноправная нация наряду с другими.

Интерес к проблемам национальной, главным образом экономической, жизни позднее развился у него в специальные занятия еврейской колонизацией в Палестине, Латинской Америке, к проблемам сельского хозяйства, ремесел, торговли и транспорта.

Факт крушения еврейской кагальной общины, совпавший по времени с распадом русской крестьянской общины, причудливо воплотился в сознании молодого Бруцкуса в тоску по крестьянству. Не прослушав и трех курсов медицинского факультета, он, по выражению родных, испортил себе карьеру, поступив в Новоалександрийский институт сельского хозяйства и лесоводства в Люблинской губернии.

Период учебы в институте был связан у Бруцкуса с лучшими воспоминаниями. Кроме чисто агрономических знаний институтская программа предусматривала солидную естественно-научную и экономическую подготовку. Среди профессорского состава было немало знаменитостей: В.В. Докучаев - почвовед с мировым именем, А. И. Скворцов - экономист-аграрник, духовный наставник многих русских политических деятелей (и в первую очередь П.Б. Струве), А.Ф. Фортунатов - статистик-экономист, повлиявший и на других своих учеников - А.В. Чаянова и А.Н. Челинцева - видных аграрников, как и Бруцкус, представителей организационно-производственного направления.

Благодаря педагогам, большим способностям и врожденному трудолюбию, Бруцкус прекрасно разбирался в химии, физиологии, почвоведении, ботанике, и хотя стал экономистом, часто подчеркивал, что по образованию он естественник. Изучение этой сферы наук, несомненно, способствовало выработке у него строгого и независимого мышления.

Студент-Бруцкус провел четыре месяца на сельскохозяйственной практике в крупном свеклосахарном имении барона Гинцбурга в Могилевской губернии, и в качестве дипломного исследования представил план его реорганизации. На последнем курсе он подготовил серьезную работу в области физиологии обмена веществ - О питательном значении аспарагина, опубликованную затем в Записках Новоалександрийского института, а позже вышедшую отдельным изданием. Эта первая печатная работа Бруцкуса была удостоена золотой медали. Ее экземпляры были в 1898 г. разосланы американским сельскохозяйственным учреждениям. В том же году Бруцкус окончил институт, получив звание ученого агронома 1-го разряда.

Петербургский период (1898-1922)

Образ эпохи царствования Александра III, на последнее десятилетие которой приходится становление молодого Бруцкуса, рисуемый С.Ю. Витте, В.И. Вернадским, В.О. Ключевским, Д.И. Менделеевым, разительно отличается от образа, воссоздаваемого радикальным и отчасти либеральном крылом так называемого освободительного движения.

В.И. Вернадский писал: Со второй половины XIX века, особенно в последней его четверти, кривая роста научного творчества в России резко поднялась вверх. Д.И. Менделеев писал в своих Заветных Мыслях начала века о наибольшем значении ясно осознанных и разумных, но не резких и быстрых, не крупных по виду, но влиятельных мерах и преобразованиях.

Очевидно, что наука есть результат долгого и сложного развития, в ходе которого возникает и решается проблема взаимной адаптации высокого знания и социокультурной среды. Для развития науки требуется особая благоприятная интеллектуальная среда, предполагающая наличие специфических элементов культуры, признание знаний высшей ценностью и социально-психологические условия, делающие занятия ею престижным. Русское общество начала XX века сумело создать культурную, в том числе научную элиту высочайшего уровня.

Специалист по истории науки И. Мочалов считает, что в истории России ни до, ни после царствования Александра III (включая и нынешний постсоветский период) не достигалось такого внушительного по масштабности и органичного соединения высших структур государства с видными представителями научного сообщества - экономистами, финансистами, аграриями, статистиками, историками, правоведами, натуралистами, техниками, математиками, входившими в состав Государственного совета, министерств, департаментов, различных комиссий и комитетов.

В провинциальной глубинке связь людей науки с местными органами власти приобретала хотя несколько иной, но еще более внушительный характер. Например, знаменитые почвенные экспедиции В.В. Докучаева 1880-1890-х гг., осуществлявшиеся на средства земств и объединявшие на одном поле деятельности ученых, агрономов, землеустроителей, земских деятелей. Речь идет о прогрессивном прорыве в развитии духовных и материальных производительных сил России.

Б. Бруцкусу было двадцать лет, когда российское научное сообщество насчитывало уже десятки тысяч активных исследователей. Агроном-землеустроитель, он занимался еврейской колонизацией в западных губерниях и хорошо знал жизнь литовского, украинского, белорусского крестьянства, крестьянства Западного Края. Б. Бруцкусу принадлежит ряд работ о еврейской колонизации и экономической жизни. В них он описал историю еврейской земледельческой колонизации. Споря с сионистами, он подчеркивает роль и значение еврейства как известной культурной коллективности. В земледельческой жизни евреев-колонистов - крестьян он наблюдает те же закономерности, видит те же тенденции, что и в немецкой, российской (велико влияние соседской среды).

Приветствуя успехи трудового хозяйства, Бруцкус ратует за кредит, способный обеспечить евреев-колонистов орудиями производства. Молодой ученый сотрудничает в ОРТ - (Общество развития земледелия и ремесел среди евреев).

В 1904-1905 гг. молодой Бруцкус представлял евреев в либеральном Союзе освобождения. Он стоял у его истоков вместе с А. Изгоевым, Е. Кусковой, П. Милюковым, С. Прокоповичем, П. Струве.

В 1902 г. завершилось свадьбой семилетнее знакомство Бориса Бруцкуса и Эмилией Зайденман. Брак был счастливым, у них родились трое сыновей: Михаил (1903-1949), Леонид-Элиезер (1907-1987) и Давид-Анатоль (1910). Позднее, уже после смерти ученого, его вдова и средний сын в биографии Бруцкуса писали о его характере: Его расхождения с людьми были почти всегда по принципиальным, а не личным причинам: талант дипломатическим поведением обходить скользкие и щекотливые вопросы был ему чужд в особенности там, где затрагивались вопросы этического порядка - он всегда ставил их ребром и нередко портил отношения. Карьеризм ему был чужд точно так же, как умение устраивать материальную сторону жизни, которой он сравнительно мало интересовался.

В начале века шло превращение экономической истории в самостоятельную научную дисциплину, хозяйственная история становилась отраслью исторической науки. Бруцкус-экономист формировался под влиянием двух фундаментальных книг, высоко оцененных современниками; обе вышли в 1894 году и рассматривали коренные причины русского аграрного кризиса с позиций легального марксизма. Это - работа А.И. Скворцова Экономические причины голодовок в России и меры к их устранению и Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России П.Б. Струве.

Бруцкус, как и Скворцов, считал, что голод есть симптом общего обнищания крестьянства Черноземной полосы. В своей первой статье о крестьянском хозяйстве в Энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза - И.А. Ефрона (1903) Бруцкус писал о том, что русское крестьянское хозяйство находится в состоянии хронического недоедания, что положение его постоянно ухудшается. Как и П. Струве, он полагал, что тяжелое положение русской деревни - следствие недостаточной производительности народного хозяйства.

В 1908-1909 гг. появились работы Б. Бруцкуса, названия которых говорят сами за себя: Выдел из общины и аграрная реформа, Землеустройство и расселение за границей и в России. Рассматривая принципы правительственной аграрной политики с народнохозяйственной точки зрения, автор подчеркивает, что переход земли из рук немногих крупных землевладельцев в руки трудящихся крестьян благоприятен, но важно, чтобы при этом происходило не только перераспределение доходов, но и существенное повышение производительности земли. Ученый уверен, что результаты аграрной реформы будут зависеть от ближайших способов использования земельного фонда.

Он отмечает, что реформа - дело очень дорогое для народного хозяйства, но экспроприация частновладельческой земли обошлась бы еще дороже.

Бруцкус поддерживает саму идею выдела из общины, дающую толчок для быстрой мобилизации земли; он выдвигает проблему вознаграждения за землю, но форма, в которой осуществлялся закон от 9 ноября 1906 г., представлялась ему опасной в смысле расхищения общинных земель и обострения малоземелья. Здесь же делается следующий вывод: Как ни относится к основным началам аграрной политики правительства, необходимо признать, что путь внутренней колонизации, избранный правительством, является, в общем, правильным.

Бруцкус-экономист продолжил труд своих учителей по составлению курса сельскохозяйственной экономии. В 1909 году появляется первая крупная работа ученого - К критике учений о системах хозяйства, в которой он развивает скворцовекую линию дедуктивного исследования и фортунатовскую - индуктивного. Автор отмечает, что научная ценность любой классификации состоит в соответствии гибкой и многообразной действительности и должна строиться применительно к определенным естественноисторическим условиям....Не может быть такой классификации, которая имеет значение вне определенной естественноисторической среды, - считает ученый.

Автор выдвигает положение о том, что в основу рациональной классификации систем сельского хозяйства должен быть положен их уровень интенсивности, определяемый густотой сельского населения. В этом вопросе он солидаризируется не с большинством специалистов по сельскохозяйственной экономии, а с А.Н. Челинцевым - автором исследования о сельскохозяйственных районах России.

Уже здесь обозначились идеи, развитые в более позднем его курсе - Экономия сельского хозяйства. Народнохозяйственные основы (1924), и сформулирован важный методологический принцип: Пока не удастся точно разграничить понятия, уловить соотношение между признаками систем хозяйства и их связь с экономическими условиями, до тех пор мы не будем иметь твердой почвы и для правильной постановки индуктивного исследования.

Вместе с К. Мациевичем, К. Маньковским, А. Челинцевым и другими молодыми агрономами-экономистами, Б. Бруцкус олицетворял собой новое поколение, сочетавшее традиции русской науки и влияние школы Э. Лаура и Ф. Аэробоэ - немецких ученых, специалистов по организации крестьянского хозяйства. Ими был поднят вопрос об изменении общего направления и характера аграрно-экономической деятельности. Именно этот круг южных агрономических деятелей в 1910-1911 гг. стал вносить в содержание технической работы экономическую струю. Опытные учреждения стремились идти не только за логикой научной мысли, но и логикой жизни, направив свое внимание на изучение экономической стороны местного крестьянского хозяйства.

Следует согласиться с французским исследователем Б. Кербле, что идеи, развиваемые на областных и всероссийских агрономических съездах, в журналах, отражали тенденции, сложившиеся в передовых районах, в которых товарные формы хозяйства уже сломали старый натуральный уклад. Но в период 1905-1911 гг. пошел общий процесс переустройства деревенского быта, так же как и необыкновенно быстрый и интенсивный рост общественно-агрономических организаций.

Программа агрономической деятельности стала строиться на рациональных началах и разрабатываться в соответствии с экономическими и естественноисторическими условиями района, при этом обращалось внимание на организационный план крестьянских хозяйств, выясненный на основании массовых и бюджетных обследований. Русская экономическая мысль не ограничилась рамками внутрихозяйственной реорганизации деревни: она все более выходила и соединялась с общими проблемами экономической политики.

В 1913 г. вместе с В. Анисимовым. Н. Огановским, Н. Катаевым, А. Кулыжным, П. Масловым, А. Фортунатовым, А. Чаяновым, А. Челинцевым и другими агрономами-экономистами и кооператорами Бруцкус основывает Агрономический журнал - орган теории и философии агрономии. Журнал вел обсуждение трех главных вопросов: аграрная политика, экономика сельского хозяйства и общественная агрономия. Подчеркивая слабость дворянско-землевладельческого слоя, его полную неприспособленность к хозяйственно-экономическому творчеству, агрономы-экономисты новой формации делали ставку на мелкое крестьянское хозяйство при условии, что аграрная политика будет получать демократическое общественное направление.

Б. Бруцкус и его коллеги соединяли практический, непосредственный опыт по переустройству крестьянского хозяйства, теоретические научные исследования с критическим объективным анализом сельскохозяйственной действительности, выступая за перекрестное опыление практической работы общественного деятеля и теоретического исследователя как важном условии успеха. Они ставили перед собой в качестве главной и насущной задачи экономическое самоопределение страны, которое должно базироваться на точном исследовании народнохозяйственной жизни, на том исследовании, отсутствие коего давало сильно чувствовать себя на каждом шагу. Ученые думали не о высоком назначении России, а об ее обустройстве.

Представители организационно-производственного направления довольно ярко выразили пробудившийся в предвоенные годы интерес к проблемам экономической политики: мировая война его усилила. Разрабатывались программы экономической политики и самоуправления. В годы войны агрономы приняли активное участие в широко развернувшемся кооперативном движении, что придавало агрономическому мышлению еще более выраженный экономический характер.

Анализ природы крестьянского хозяйства находит воплощение в Очерках крестьянского хозяйства на Западе, в статье Социально-экономические особенности крестьянского хозяйства, в основу которых легли лекции, читанные Б. Бруцкусом на курсах кооперации и мелкого хозяйства при Университете Шанявского осенью 1911 г. Здесь автор делает вывод о принципиальном единстве природы российского и европейского крестьянского хозяйства. Ученый называет специфические черты отечественного крестьянского хозяйства, отличающие его как от крестьянства Запада, так и от крупного хозяйства вообще. Но действительно же резкую грань проводят между мелким хозяйством Запада и России условия мобилизации земли, - подчеркивает он.

Практика культурных европейских стран убеждает исследователя в желательности постепенной аграрной эволюции, необходимости считаться с привычками населения, с общинно-передельным строем. Вывод из западного опыта, распространяемый Бруцкусом на Россию, таков:...крестьянское хозяйство может благополучно процветать и даже отвоевывать позиции от крупного хозяйства, основывая свое производство на обслуживании далеких рынков и неопределенных потребностей.

Как и П. Струве, Бруцкус выбирает по рассудку и по страсти либерализм с его утверждением неотъемлемых прав личности. Еще в 1908 г. он пишет о значении водворения в России правового строя для развития инициативы и самодеятельности населения, а в работах 1913-1915 гг. появляется мотив крестьянской частной собственности на землю как факт народнохозяйственной жизни, требующий анализа и выяснения перспектив. В 1915 г. в докладе о недробимости крестьянского землевладения ученый говорит о положительном народнохозяйственном значении института частной собственности по сравнению с общинной в способности предупредить развитие перенаселения.

Б. Бруцкусу глубоко чуждо господствующее отрицательное отношение к экономическому индивидуализму: Экономический индивидуализм составляет глубокую особенность современного человека, - напишет он в начале 20-х годов, формулируя основные идеи по аграрному вопросу и аграрной политике, сложившиеся к этому времени.

Накануне мировой войны Б. Бруцкус обобщил достаточно данных, чтобы определить реальное значение землеустройства для русского крестьянства и критической оценки правительственной политики. Со временем он начинает воспринимать Столыпинскую реформу как системную, создающую основу для правового государства, что выражается в изменении форм земельной собственности, в их многообразии. Признание классового характера этой политики не противоречит следующему наблюдению: Руководство аграрными реформами выскользнуло из рук демократии, но нельзя огульно отрицательно относится ко всей системе правительственной политики в аграрном вопросе.

К судьбоносному 1917 году ученый подошел с целостной концепцией крестьянского хозяйства, развивая ее как в рамках организационно-производственного, так и либерального направления. Заветные мысли ученого наиболее ярко воплотились в своего рода этапной и программной статье А.И. Скворцов и аграрный вопрос и трех докладах по аграрной реформе и политике, произнесенных в Вольном экономическом обществе и в Лиге аграрных реформ.

В работе, посвященной А.И. Скворцову, он обозначает научный вклад ушедшего мастера, неоцененного по достоинству современниками; смелое отрицание им господствующих идей и поиски оригинального ума, поднявшего самые трудные и мучительные вопросы - аграрное перенаселение, община, частная земельная собственность.

Эта статья - глубокое рассуждение о профессионализме Ученого, о его способности постичь эпоху, о языке и стиле, на котором тот общается с коллегами и обществом. Бруцкуса интересуют провидческие стороны скворцовского наследия и прогностическая сила его дедукции. Бруцкус, как всегда, рассуждает и мыслит открыто: ему важно извлечь уроки и понять, почему ученый не был услышан, в чем оказался не прав.

Тактично и доказательно рассматривает он вклад Скворцова в российскую аграрную мысль. Он высоко ценит его мужественную способность идти против общего течения, противопоставить себя общественному мнению. Бруцкус видит и слабые стороны его концепции: они - в недостаточном внимании к конкретным фактам действительности, в абстрактности и конструктивизме некоторых построений.

Важен другой урок Скворцова, извлеченный Бруцкусом: о пользе исторического и экономического оптимизма. Сам зрелый и признанный в своей среде мастер (Бруцкусу - 43 года), он формулирует принципиальные выводы: о роли частной собственности, личной инициативы и ответственности. Как и Скворцов, Бруцкус ищет разрешения аграрного кризиса не в принудительной и бесплатной раздаче помещичьей земли (в том числе и в районах острого малоземелья), а в общем экономическом подъеме производительных сил страны, в освобождении личности от пут общинности и помещичьего вмешательства.

Бруцкус приветствовал Февральскую революцию и даже вступил в умеренную и небольшую радикально-республиканскую партию, в руководство которой он и входил до Октября. Потом всю жизнь ученый был беспартийным. Он числился в составе Земельного комитета при Временном правительстве, а также явился деятельным участником Лиги аграрных реформ - беспартийного объединения, призванного к обсуждению условий проведения, предстоящих России земельных реформ, в соответствии с интересами трудящихся классов. В своих докладах Лиге он выдвинул на первый план задачи согласования предстоящей земельной реформы с потребностями народного хозяйства. Бруцкус проанализировал аграрное законодательство и практику западных стран (Германии, Ирландии, Франции), обозначив условия применимости их к российской действительности.

Бруцкус рассмотрел вопросы ренты, выкупа, форм собственности на землю и заключил: Надо честно сказать, что и новый режим земельного Эльдорадо осуществить не в состоянии, он не сумеет наделить землей всех на нее претендующих в желаемом ими количестве, и он не сумеет и не должен раздавать ее бесплатно. Мы не скрываем от себя, что эти две иллюзии, которые поддерживаются в народе, грозят величайшей опасностью и судьбе земельной реформы, и судьбе самой демократии.

В докладе Обобществление земли и Аграрная реформа, произнесенном 13 июля 1917 г. (когда во всю уже шла реализация народнических по сути программ социалистических партий и был принят Закон Временного правительства от 28 июня 1917 г., запрещающий столыпинские разверстания и частную земельную собственность), ученый показал, чем грозит народному хозяйству бесплатная раздача земли и что означает национализация в российских условиях. Более всего его беспокоило возможное потрясение реформой основ народного хозяйства страны.

О жизни ученого и его семьи в годы революции и гражданской войны мы можем судить из дневника его жены, обнаруженного нами в фонде Русского заграничного исторического архива. Эмилия Осиповна Бруцкус (1873-1952) назвала его Дневник матери-хозяйки в годы революции в России в 1917-1921 гг.

Перед нами история повседневности людей в их времени: мешочничество, облавы, обыски, террор, болезни, смерти - вот постоянные темы дневника. В нем месяц за месяцем, год за годом, описана...серая, архибудничная жизнь, где хлеб, крупа и бревна составляют весь горизонт,...где порываются последние связи культурной жизни, люди редко видятся, и все уходят в свои берлоги сосать несчастный свой паек.

Ну, полно мне загадывать о ходе истории. Я прежде всего мать, у которой дети больны. Мне не до революции, - как бы спохватывается хозяйка семьи из шести человек, мать троих несовершеннолетних сыновей, зубной врач по профессии.

Э.О. Бруцкус задается неудобными вопросами, теми, от которых бежала и до сих пор бежит наша интеллигенция: о народном менталитете, о массовой неприязни к тем, кто чисто одет (в шляпке), кто занят легким умственным трудом. Симптоматичны ее рассуждения о крестьянах, которым не приходит в голову взять, например, на прокорм голодающих студентов в обмен на обучение грамоте их детишек.

В то время когда Б. Бруцкус и его коллеги аграрники-экономисты Л.Н. Литошенко, С.Н. Прокопович, П.Б. Струве научно обосновывают характер натурально-хозяйственной реакции, идущей от малой культурности широких слоев, мать и хозяйка сталкивается с ее проявлениями и последствиями ежедневно.

Средний сын Б.Д. Бруцкуса - Леонид-Элиезер (1907-1987) в написанной им совместно с матерью позже, уже в Иерусалиме, биографии отца вспоминал, как выдали академический паек - 7 свиных ушей и 1 фунт (400) граммов хлеба, и отец делил все это на равные части, выделяя каждому по кусочку. Анатоль - младший, ныне живущий в Иерусалиме сын Б.Д. Бруцкуса, помнит, как в самый голодный год отец купил фортепиано и научился на нем играть. Он исполнял Бетховена, сперва играл медленно, а потом быстрее.

Замечено, что творческий человек легче обходится без необходимого, чем без лишнего. Эмилия Осиповна в биографии мужа точно охарактеризовала жизнь Бориса Давидовича, указав, что она была тяжелой ВНЕШНЕ. Мобилизованный по сельскому хозяйству профессор Бруцкус читает красноармейцам популярные лекции практического характера, ночует в казармах, висит на подножках товарных поездов, разгружает тяжелые бревна и колет их для растопки холодного жилища, размышляя при 3-4 градусах по 10-12 часов в день в шубе и в перчатках над фундаментальными теоретическими проблемами русского социализма.

В далеком 1920 году жена описала, КАК дорого обходится жителям Советской России отсутствие торговли и правильного денежного хозяйства, а муж объяснил всему миру, ПОЧЕМУ и КАКИМ ОБРАЗОМ ЭТО ПРОИЗОШЛО.

Это страшное время дает специалисту богатый материал для новых научных размышлений и обобщений. Ученый вскоре напишет, что принцип социализма не есть творческий, не к расцвету, а к разложению ведет он экономическую жизнь общества, поскольку нарушен основной хозяйственный принцип соответствия затрат и результатов.

Сам автор так описывает историю появления этой единственной печатной критики социализма, которая могла появиться под эгидой социалистической власти: Был сырой дождливый вечер в конце августа 1920 года, когда я в собрании изможденных и истомленных петроградских ученых выступил с докладом: Проблемы народного хозяйства при социалистическом строе - под этим заглавием я скрыл свою теоретическую критику системы научного социализма... Два с половиной часа меня слушали с напряженным вниманием петроградские ученые, и из завязавшейся после моего доклада беседы я вынес впечатление, что мне удалось связать в систему те идеи, которые бродили в умах многих как осадок страшного опыта минувших лет. Мой доклад возбудил внимание. Мне пришлось его повторять в закрытых собраниях шесть раз в Петрограде и один раз в Москве... Предусмотренное мною крушение русского социализма скоро наступило. Он пошел в отступление, начался НЭП.

В 1921 г. профессор Бруцкус становится деканом факультета экономики сельского хозяйства Петроградской сельскохозяйственной академии (так стал называться сельскохозяйственный институт, до февральской революции бывший сельскохозяйственными курсами. Б. Бруцкус работал на них с 1907 г. в должности лектора).

Новая экономическая политика представлялась Б. Бруцкусу закономерным отходом от социализма, желанным возвращением к здравому смыслу, к нормальности. Ему казалось, что, наконец, найден выход в восстановлении свободного рынка и в ценностном учете отдельных предприятий, построенных на директивах, исходящих от рынка. Ученый полон энергии и надежд, он выступает с докладами и статьями, где намечены пути восстановления народного хозяйства. Не надо соблазняться новыми проектами о лучшем распределении. Теперь впереди стоят вопросы производства... иначе... будут уравнительно умирать миллионы людей с голоду.

Выступая на 3-м Агрономическом съезде в феврале 1922 года он напомнил о том, как спасались ученые выращиванием овощей на острове Голодай и выпасом коз на Васильевском острове. Тогда же погибли многие его коллеги-агрономы, кооператоры, в том числе друзья В.И. Анисимов и И.В. Мозжухин. Об этом глухо упоминает и дневник Эмилии Осиповны. Ученый прямо обвиняет большевистские власти в голодной катастрофе и призывает ни в коем случае не допустить ее повторения.

Надежды его в данном отношении базируются на признании со стороны государственной власти, что хозяйственную жизнь надо строить на личной инициативе и на личной ответственности населения, на признании, что будущность сельского хозяйства зависит от крестьянского хозяйства, той формы производства, которую власть еще недавно назвала преходящей и отживающей.

Народный комиссар финансов Г. Сокольников говорил на X Всероссийском съезде Советов (декабрь 1922 г.) о том, что этот период начала нэпа совпал с годом величайших голодных катастроф, об очагах голода и людоедства. Но вскоре власти, а затем и официальная историография стали избегать термина голод, голодная катастрофа, а затем упорно искажать их причины.

Проблемы Голода, его причин и последствий занимали много места и на страницах журнала Экономист - органа 11 отдела Промышленно-экономического русского технического общества, объединившего целую плеяду экономистов либерального направления. Главным редактором его был известный публицист Д. A.. Лутохин, а Бруцкус - активным участником и идеологом. Экономист рассматривал проблему восстановления народного хозяйства как проблему накопления капиталов и, соответственно, привлечения частного капитала в крупную промышленность (серьезного и почвенного русского капитализма). Характерны названия статей: П. Чубутского Предпосылки реальной экономической политики (N1), С. Зверева О путях нашего прогресса (N3), А. Рафаиловича Россия и международный рынок (N4, 5). В них и в других, успевших увидеть свет за первую половину 1922 года, были поставлены актуальные проблемы экономического развития и состояния народного хозяйства России; выражались надежды на кардинальную смену курса и возвращение страны в мировое экономическое и культурное сообщество:...все кровно заинтересованы в том, чтобы максимально интенсифицировать народный труд в направлении к обеспечению сначала физического, а затем духовного существования нации; необходима общая коренная реформа всей экономической политики.

Терпение властей истощилось. Ученому не простили ни публичной правды о голодной катастрофе, ни закованного в научные формулы жгучего протеста против эксперимента, проведенного над живым телом многомиллионного народа. Да и краткая либеральная оттепель закончилась. В марте 1922 года в речи на Всероссийском съезде металлистов В.И. Ленин объявил: Довольно, больше никаких уступок

К лету 1922 г. ГПУ составило списки антисоветской интеллигенции, где Бруцкус был назван среди самых ярких имен российской науки и культуры. 17 августа член редколлегии журнала Экономист Б. Бруцкус был арестован и водворен на Гороховую, а в ноябре выслан из страны. Уголовно-следственного дела на него ввиду спешки заведено не было; собрать соответствующий компромат, как в случае с другим видным экономистом, членом авторитетной общественной организации Помощь голодающим С.Н. Прокоповичем, не удалось.

Трудно было приписать контрреволюцию и другому пассажиру того же парохода - А.С. Изгоеву. Он неоднократно заключался в тюрьмы в годы гражданской войны с формулировкой кадет. Его уголовно-следственное дело (NР-25033. Н-1043600) отражает трагические события. Отметим, что в последние годы появились исследовательские работы о философской высылке, но изучение данной сложнейшей и интереснейшей темы, несомненно, находится в самой начальной стадии.

Бруцкус не хотел покидать Россию. Он надеялся, что интеллигенция нужна в России, что в области экономической или педагогической работа все же возможна. Тем более что начало 20-х годов было исключительно продуктивным для него в научном плане. В 1922 году появляется большая книга: Аграрная политика и аграрный вопрос, в 1923 г. в Берлине выходит курс Экономии сельского хозяйства. Народнохозяйственные основы, а в следующем году она издается и в Петрограде.

Обе книги получили положительные рецензии специалистов как в России, так и за границей. Так, А.О. Фабрикант отмечал выдержанность теоретического мышления и анализ понятий как сильную сторону автора, а перелом в его творчестве видел в счастливом сочетании строгого теоретического анализа с богатым конкретным материалом и столь присущей автору ясной и ровной манерой изложения. А.Н. Челинцев, сделав ряд профессиональных замечаний по курсу Экономии сельского хозяйства, признал ее ценной и капитальной и подчеркнул, что в изложении многих глав историзм преобладает настолько, что они обращаются в более-менее схематизированное описание (само по себе очень хорошее и даже превосходное) действительности.

Марксистские критики были настроены иначе. Некий И. Капитонов назвал в журнале Под знаменем марксизма Экономию сельского хозяйства наглой апологией буржуазного строя, свидетельством социальной дегенерации буржуазии. С. Дубровский обвинил Бруцкуса в фетишизме частной собственности, в мальтузианстве, отнеся авторские заключения о причинах и характере аграрного перенаселения к явлениям маразма буржуазной науки. Характерно, что оба критика обвиняли Бруцкуса и в народничестве (о лицемерии антикапиталистических выходок автора - Капитонов; о мещанской ограниченности мелкого буржуа и воспринявшего его идеологию Бруцкуса - С. Дубровский).

...Бумаги жалко ошибки подмечать, - так пренебрежительно выразился о работе ученого И. Капитонов. Тем не менее курс Экономии сельского хозяйства Бориса Бруцкуса, допущенный Государственным ученым советом, с большими цензурными сокращениями, до 1929 года служил учебником для студентов сельскохозяйственных вузов страны.

В ЭМИГРАЦИИ

Берлинский период (1922-1934)

Германия начала 20-х годов представляла собой один из крупных центров российской эмиграции. В 1924 года здесь насчитывалось около 250 тысяч российских эмигрантов. Несмотря на непростую экономическую ситуацию возникли российские научные и учебные центры, выходили русскоязычные книги, журналы и газеты, активно действовали различные культурные, политические, просветительские и благотворительные организации.

Благодаря усилиям русских ученых в 1923 году удалось основать Русский научный институт (РНИ), работа которого финансировалась сперва общественными организациями, а позже - Прусским министерством образования и культуры. Институт являлся высшим учебным и в то же время научным центром. Это не случайно, поскольку профессорско-преподавательский состав представляли известнейшие ученые и признанные авторитеты в областях правоведения, экономики, истории, философии, социологии. Достаточно назвать историка А.А. Кизеветтера, экономиста С.Н. Прокоповича, философа С.Л. Франка, социолога Н.С. Тимашева и ряд других имен. Многие ученые, проживавшие в других странах Западной Европы, несмотря на трудности, приезжали в Берлин для чтения лекций по своему предмету.

Б.Д. Бруцкус состоял профессором института со дня основания и читал лекции по экономике сельского хозяйства, аграрной политике и страховому делу. Заработок в РНИ был невысоким, и ученому приходилось содержать семью гонорарами. По воспоминаниям младшего сына, работы ученого печатались практически во всех европейских периодических изданиях, так или иначе связанных с экономикой, сельским хозяйством и колонизацией.

Постоянной заботой Б. Бруцкуса было стремление опубликоваться на русском языке, в русском издательстве. Ученый писал из Берлина в Прагу С. Прокоповичу в феврале 1928 г. так: Я в последнее время стал больше писать по-немецки, пишу также по-еврейски, по-русски приходится редко писать. С немецким языком я не дурно теперь освоился, пишу теперь довольно быстро и с не очень многими ошибками. Так как я по газетной части не горазд, то по-русски и писать негде. Кроме того, я теперь должен большую часть бюджета покрывать писанием и приходится интересоваться гонораром. Мне это трудно, ибо я люблю писать после основательного раздумья.

В 1920-е годы статьи Б. Бруцкуса регулярно появлялись в эмигрантских изданиях-газетах Руль, Дни, Последние новости, в специальных изданиях - Крестьянская Россия, Русские экономические сборники и др. Кроме того, он часто выступал с научными и публицистическими докладами в разных обществах, европейских университетах, политических объединениях. В 1924 г. он принял участие в работе съезда русских деятелей по сельскому хозяйству, выступив там с тремя докладами. В 1929 г. он совершил научную поездку в Голландию, написав о своих впечатлениях коллеге С.Н. Прокоповичу.

Борис Давидович поддерживал тесные научные и дружеские контакты с известными немецкими экономистами - Аэробоэ, чью книгу он готовил к изданию в России еще в 1912 году, и М. Зерингом и О. Аугагеном - ведущими специалистами в среде европейских исследователей сельского хозяйства. В 1926 году увидела свет книга Бруцкуса Развитие сельского хозяйства и аграрная революция в России (с предисловием М. Зеринга).

Материалы Центра хранения исторической документации содержат ежегодные отчеты РНИ в Берлине, из которых явствует, что Бруцкус выполнял большую научную, педагогическую и общественную работу. Кроме того, он преподавал на сельскохозяйственных курсах при РНИ, входил в руководство Кабинета изучения русской культуры (библиотеки). На факультете юридических и экономических наук он вел семинар по экономике сельского хозяйства и аграрной политике.

Из эмигрантских берлинских газет мы узнаем о регулярных воскресных лекциях, читаемых как для русской, так и немецкой общественности. В газете Руль часто встречаются объявления о том, что РНИ проводит цикл лекций на русском и на немецком языках. Так, в 1927 году Бруцкус еженедельно читал на немецком языке лекции по темам Русское сельское хозяйство за время революции и Социализм в свете русского опыта на русском языке. В 1930 году появилось, например, следующее объявление: 27 октября, в понедельник, профессор РНИ Бруцкус прочтет лекцию на тему: Советское хозяйство под знаком пятилетки. Вход свободный. Начало в 20.30.

В N36 Современных записок за 1928 год мы впервые встречаем Бруцкуса в составе постоянных авторов этого лучшего эмигрантского журнала, в котором он сотрудничал вплоть до отъезда в 1934 году в Палестину. В 1929 году появляется его большая статья под названием: Народное хозяйство Советской России, его природа и его судьбы. Это серьезное аналитическое исследование о характере восстановления и развития экономики России в 20-е годы.

Эмигрантский период в жизни ученого и его семьи довольно подробно освещают его письма к С.Н. Прокоповичу и Е.Д. Кусковой, обнаруженные нами в фондах Русского заграничного исторического архива, там же, где и дневник его жены. Известно, что семья Прокоповичей была центром притяжения русской эмиграции. Живя сначала в Берлине (1922-1924), затем в Праге (1924-1939) и, наконец, в Женеве, супруги вели интенсивную переписку с виднейшими представителями русской диаспоры. Искренние и признательные послания получали они не только от Бруцкуса, но и от А. Изгоева, М. Вишняка, П. Милюкова, Ф. Степуна и многих других.

Семнадцать писем, отправленных Бруцкусом из Берлина (с 1924 по 1931 гг.), рисуют личность автора - от повседневного поведения до научного менталитета. Их можно разделить по содержанию на экономические, политические и домашние, а тематически выделить три основных блока: 1. Бруцкус - экономист, исследователь народного хозяйства России; 2. Бруцкус - правозащитник, борец за жизнь и права российского крестьянства и интеллигенции; 3. Бруцкус и национальный вопрос в самом широком смысле, от характеристики культурных аспектов российского многонационального государства и причин роста антисемитизма в СССР до оценки перспектив немецкого фашизма в Европе.

Развитие концепции народного хозяйства России по-прежнему в центре его научного внимания. Создать верную общую концепцию русского народного хозяйства и дать правильную оценку действующей системы есть обязанность, возложенная судьбой на нас, зарубежных экономистов. Мы... имеем возможность свободно выражать свои мысли; тем более мы обязаны напрячь наши силы для вполне объективного познания своеобразной системы хозяйства пореволюционной России.

В письме к С. Прокоповичу от 8.11.25 ученый сетует на Руль, не желающий видеть процессов восстановления и экономического возрождения в России. Не приняли моего вывода о том, что в России мы имеем второй опыт строительства социализма. - жалуется он в очередном своем письме к супругам в Прагу. Среди эмигрантов редко кто способен объективно оценивать действительность, - пишет он Е. Кусковой в декабре 1928 г. Верность себе и определенное, несмотря на оптимизм, одиночество ученого просвечивает в этих письмах.

Бруцкус - человек с сильным уклоном в сторону общественной деятельности не укладывается в рамки советских свобод исследования и преподавания, - так характеризовал его коллега А. Леонтьев в Крестьянской России. В эмиграции Бруцкус также не укладывался в рамки. Он шел против общего течения в понимании того, что совершается в Советской России, и миссии эмигрантской интеллигенции в этой связи.

Здесь, за границей, а не в России интеллигенции много работы, она может пересмотреть свою идеологию... Возвращение в Россию возможно только через сменовеховские ворота, через деморализацию, - так говорил он на диспуте по докладу А.В. Пешехонова Почему я не покинул Россию? в мае 1923 года Сменовеховство Бруцкус считает чрезвычайно вредным движением, так как сменовеховцы явились в Россию с проповедью приятия коммунизма, соглашения с властью (в то время как сама власть уходила от коммунизма, и интеллигенция могла сравнительно независимо работать). Кредо ученого - возвращение в Россию возможно только тогда, когда можно будет идти туда свободным человеком.

Об этом же содержание его писем Прокоповичам. В январском 1930 г. послании Бруцкус не советует Е. Кусковой возвращаться в Россию не потому, что их непременно ожидают репрессии, и не из-за материальных неудобств: Вам было бы тяжело жить из-за бессовестной травли интеллигенции... Вы не умеете молчать, а в Вашем положении Вы не могли бы говорить и писать об этом и мучились бы.

На чужбине, как и в России, ученый неизменно выступает против утопизма как широкого общественного настроения интеллигенции. В 1920 году он писал: Те умеренные социалисты, которые думают, что они будут в России продолжать строительство социализма по-хорошему, в котором им будто бы помешали большевики, для страны не только бесполезны, они для нее опасны. В эмиграции Бруцкус постоянно борется с пережитками той идеологии, которая привела Россию в 1917 году к великой катастрофе (голоду).

Опираясь на большой статистический материал, характеризующий состояние кооперации, трестов, частной промышленности, капитала, внешней и внутренней торговли, социального расслоения деревни в СССР 20-х годов, ученый доказывает, что там осуществляется не госкапитализм, как считали многие эмигрантские ученые и иностранные наблюдатели, а полным ходом идет строительство социализма. Всегда с интересом читаю темпераментные статьи Ек. Дм. в Последних новостях. Но в том, что то, что делается в России, не имеет отношения к социализму. Ек. Дм. меня ей-ей не убедила (из письма Прокоповичу 2 октября 1929 г.).

Плановое хозяйство является в России реальностью. Если же значительная часть зарубежной прессы отрицает этот совершенно очевидный факт, и даже самое выражение, плановое хозяйство, заключается в иронические кавычки, то это объясняется особым отношением большей части русской интеллигенции к идее планового хозяйства. Русская интеллигенция относилась всегда с величайшей подозрительностью к частной инициативе в сфере хозяйства. Она не верила в автоматические регуляторы хозяйственной жизни. Ее идеалом издавна являлось плановое, руководимое государством хозяйство. Признать, что после долгого блуждания в хаосе большевики приблизились к осуществлению планового хозяйства, русской интеллигенции нелегко, - пишет он в статье Народное хозяйство Советской России, его природа и его судьбы.

Примерно половина писем Бруцкуса, адресованных супругам Прокоповичам, приходится на критический для судеб России период с февраля 1928-го по май 1931 года. По динамике их содержания можно судить о том, как напряженно бьется его исследовательская мысль, как обогащается и развивается далее народнохозяйственная концепция Б. Бруцкуса. Все полнее становится характеристика уходящего нэпа и причин его исчерпания....На их эволюцию я в конце 1926 г. потерял надежду. С ужасом ожидаю новых потрясений, - пишет он Е. Кусковой в марте 1928 года.

Рассуждая о судьбах российских евреев в связи с социально-экономическими результатами Октябрьской революции в России, о корнях и масштабах разгула антисемитизма в СССР, Бруцкус оценивал события и факты с точки зрения органической принадлежности к российской истории и культуре. Большевизм поднял на верх совершенно незрелые элементы еврейского населения, которые натворили немало бед. Но это - общая формула, - писал он С. Прокоповичу в июле 1928 г. Он солидаризируется с выводами Е. Кусковой, относящимися к 1922 году, о том, что дело не в людях, не в администраторе Тенкелевиче, а в его функциях. Оголтелую кампанию в отношении евреев-нэпманов и спекулянтов он правомерно связывает с кризисом новой экономической политики, бюрократизацией, отсутствием правовых гарантий здоровой экономической деятельности в СССР.

В начале 1928 года Бруцкус приходит к важному выводу: Я считаю, что система полусоциалистического хозяйства за полным использованием буржуазного наследия себя исчерпала. Т.е. окрепшее русское народное хозяйство вследствие чрезмерных требований, предъявляемых ускоренной индустриализацией, сейчас разлагается. Положение с экономической (но не политической) точкой зрения похоже на то, что было в 1916 году... Теперь же я говорю, что система себя исчерпала. Не менее аргументированы у автора причины перехода к насильственной коллективизации и раскулачиванию: Иначе захлебнула бы их (власти - Н. Р.) крестьянская стихия (нельзя же вести интенсивную классовую борьбу только в городе), и нельзя брать дотации на промышленность и ее развитие не с крестьян в крестьянском государстве, особенно если нет займов и выгодных концессий.

Он хорошо понимает социальную почву коллективизации - этой зверской затеи - опоры на процесс расслоения, произошедший за 12 лет:...имеют на своей стороне всю молодежь, бедняцкую и значительную часть середняцкого населения, терроризировали, разослали кулаков, и, вероятно, выйдут победителями, - пишет он Е.Д. Кусковой 12 января 1930 г.

Долголетние штудии развития т.н. советского хозяйства и размышления о его будущем позволили Бруцкусу сформулировать довольно точное видение перспективы народного хозяйства России. Я предвижу скорый поворот в экономической политике в России, - пишет он С.Н. Прокоповичу в мае 1931 г. - Большевики очень перепуганы разрушением денежного хозяйства и хозрасчета. Но дела этого без коренной перестройки денежного хозяйства наладить нельзя.

Так в письмах ученого идет отработка его главных идей, составивших суть капитальных трудов 20-30 годов: они позволяют оценить мысли Бруцкуса-ученого и с точки зрения способности предвидеть ход дальнейших событий. Тем не менее, он какое-то время заблуждался в отношении экономических и политических возможностей нэпа. В середине 20-х годов он надеялся, что крестьянство изжило идею черного передела, а власть стремится осуществить аграрные идеи Столыпина, что к коммунизму и социализму нет возврата.

В начале 1929 года Бруцкус предполагает, что большевики, конечно, в последнюю минуту заметят, что они несутся в пропасть, надеется на кого-то в партии, способного круто повернуть руль. 2 октября 1929 г. он пишет С. Прокоповичу: А делается в России ужасное. Я не думал в 1922 году, что такая реакция еще возможна... Но реакция эта, конечно, правительственная, страна все-таки несколько оправилась, и она справится с правительством. Но в России возможны ужасные события, несчастная наша страна.

Тема правозащитной деятельности Бруцкуса достаточно полно освещена в работах В. Кагана и Д. Штурман: российским читателям доступна статья последней в Новом мире. Добавим следующее: по предложению Бруцкуса Экономическое совещание российского торгово-промышленного и финансового союза приняло 7 апреля 1930 г. особое воззвание ко всем народам, в котором представлена бесчеловечность сталинской коллективизации и проводимого в связи с ней коммунистического террора. Бруцкус распространяет обнаруженный им источник - регламент о принудительном труде в СССР на лесозаготовках не только в Германии, но и в Швеции и Голландии. Другого способа борьбы с большевистскими мерзостями у нас нет. Мы ведь и старый режим старались подтягивать, используя давление иностранного общественного мнения, - пишет он Е. Кусковой 28 мая 1931 г.