История Вьетнама

История Вьетнама

Слово Вьетнам до августа 1945 г., когда восставший народ провозгласил демократическую Республику на всём протяжении от северных гор Каобанга до южного мыса Камау, ещё ни разу не было написано ни на одной карте мира, ни в одном международном документе. До того времени три части страны: северная - Тонкин, центральная - Аннам (протекторы) и южная - Кохинхина (колония) - вместе с Лаосом, Кампучией и «арендовавшейся» у Китая до 1913 г.

Территорией Гуанчжоувань входили в так называемый « французский» Индокитай. Западные дипломаты, собравшиеся в 1919 г. в Версале на мировую конференцию, недоумённо пожимали плечами, рассматривая присланную в их адрес « етрадь пожеланий вьетнамского народа», подписанную «группой патриотов».

Среди тхаи есть многочисленная группа зео. Происхождение этого названия связано с именем купца Зео Ван Ту, вьетнамца родом с побережья Красной реки близ Ханоя, торговавшего с восточными племенами тхаи. У них он закупал популярный в прошлом веке сорт чая « 1-4-1- Панг», а также опиум культивируемый мео и хо. На вьючные караваны Ту часто нападали грабители, и против них были бессильны даже, крупные эскорты.

В середине прошлого века Каобанг являл собой пеструю картину феодальных уделов, лишь формально подчинявшихся двору в Хюэ и отказывавшихся платить дань. Ту предложил королю Тху Дыку ежегодно платить её в обмен на право представлять государственную власть в непокорных и разбойничьих городах. Таковое было дано. Мандарин двора, составлявший соответствующий документ, не ломая долго головы, обозначил район концессии в грамоте «Люди Зео», взяв за основу первую часть имени купца. Произошло это в 1863 или в 1864г. Купец скончался через несколько лет после того, как удалось установить относительный порядок в мятежном районе, а название «зео» за группой тхаи сохранилось до сих пор. Один из первых европейских путешественников, побывавших в Индокитае, записал в своём дневнике: «Вьетнамцы - это те, кто живет на воде или на иле». В общем, ­ то он не погрешил против истины. Вьетнамцы, или кинь, составляющие 84 процента из 50 миллионов населения СРВ, живут в основном в дельтах рек Красной и Меконга, а также вдоль узкой полоски побережья. Они занимают те районы, которые принято называть северной и южной «корзинами», соединёнными узким перешейком-коромыслом центрального Вьетнама. Остальные, примерно пять миллионов человек, относятся к народностям, заселяющим главным образом горы. В 257 г. до н. э. король Ан Зыонг, властитель территории Таи Ау, примыкавшей к лаквьетской с севера, оскорблённый отказом одной из вьетнамских принцесс, захватил Лаквьет и создал государство Аулак. Правление Ан Зыонга длилось до 208 г. до н. э. благодаря тому, что мифическая золотая черепаха помогла ему построить цитадель Лоа Тхань. Стены её располагались в виде спирали, и их внешнее кольцо достигало в окружности восьми километров, высота их была 12 метров, столько же составляла их толщина у основания. Черепаха снабдила его армию новым видом оружия - скорострельным арбалетом. В 208 г. до н. э. Чиеу Да, феодальный властитель одного из ста княжеств вьетов в прибрежной зоне, захватил власть в Аулакес помощью своего сына, женившегося на одной из дочерей Ан Зыонга. Проникнув в семью Ан Зыонга, тот выведал секрет алебарда, а затем обеспечил взятие неприступной цитадели. После этого династия Чиеу царствовала вплоть до первого порабощения вьетнамцев китайскими феодалами, длившуюся тысячу лет, до 938 г. Оно прерывалось лишь недолгими периодами свободы: восстанием во главе с сёстрами Чунг в 39-43гг., Чиеу Ау в 248г., Ли Бонгом - в 544г. и Фунг Хынгом - в 791г.

Именно к концу первого тысячелетия относятся ранние из известных памятников вьетнамской письменности. Однако составлены они были с помощью иероглифов, На ханване, который проник в страну вместе с китайской системой образования и сделался официальным письменным языком вьетнамского феодального общества. Остаётся загадкой, существовала ли у вьетнамцев письменность до китайского порабощения. Советский вьетнамист Н.И. Никулин придерживается интересной гипотезы о том, что воспринимаемые нами как орнамент повторяющиеся рисунки на бронзовых барабанах и сосудах, относящихся к V - II вв. до н. э., являются древними криптограммами - записями мифов. Эти орнаментальные линии, видимо, имели какой- то смысл, скрытый от нас сегодня, поскольку бытовали веками, вплоть до XIV в., а кое- где и позже. Китайский мандарин Чень Фу, посетивший Вьетнам в конце XIII в., писал: «Все люди разрисовывают своё тело бесчисленными зигзагообразными линиями, похожими на росписи, что на старинных сосудах.…Были и такие, кто вытатуировал на животе знаки- «Во имя справедливости не щажу себя, воздаю признательность отечеству»».

Французские ориенталисты считали в основном, что культура, образ жизни, традиции и даже некоторые черты национального характера у народа Вьетнама полностью растворились в китайском влиянии. Особенно оно усилилось, по их мнению, в начале XV в., в годы второго господства китайских императоров над страной, а затем в период, когда королевский двор в Хюэ испытывал сильное желание подражать пекинскому. Французская колонизация, начавшаяся в середине прошлого века, расчленение страны на колонию Кохинхина и протекторы Тонкин и Аннам, сильное, порой разрушительное воздействие технологически вторгнувшегося капитализма, новых агротехнических приёмов, развал традиционного феодального общества дали повод западным историкам говорить о якобы изначальном отсутствии национальной самобытности у вьетнамцев, их легкой и поверхностной восприимчивости всего иностранного. Ясно, что в основе подобных представлений лежало, прежде всего, стремление колониалистских кругов Франции оправдать собственные попытки навязать вьетнамцам свою идеологию и социальную психологию. Ведь, отказывая целому народу в национальной самобытности, легко было сделать и следующий шаг: лишить его права на государственную самостоятельность. Сотни вьетнамских умельцев, поэтов, философов и, как бы мы сейчас сказали, специалистов были вывезены в начале XV в. в Пекин и работали там, привнося своё влияние в китайскую культуру и обогащая ее своими традициями. Архитектором императорского запретного города Гу Гуна, которым любуются гости Пекина, был вьетнамец Нгуен Ань. Естественно, шло и обратное влияние. Одной из причин того, что народ, населявший территорию от Каобанга до Красной, не растворился среди оккупантов, как ни раскатывал его «каток» тысячелетнего ига китайских феодалов, заключается именно в том, что он ещё до первого нашествия прошел долгий путь исторического развития и имел самобытную культуру. А китайское влияние, будучи, прежде всего феодальным, затронуло только покорившуюся правящую верхушку страны. Иностранное владычество с его более жестокой эксплуатацией способствовало усилению борьбы за национальную самобытность, сохранению среди крестьян воспоминаний о временах Аулака как о золотом веке мира и справедливости. Эти крестьяне в 900г., когда приближался конец ханского ига, были больше вьетнамцы, чем их предки в I в. до н.э. Проход в горах с территории Китая назывался Мук нам куан, или « ворота дьявола», поскольку китайцы знали, что из десяти вошедших в них домой, возвращался только один. Желая поддерживать братские, добрососедские отношения с КНР, народная власть переименовала это место в ворота дружбы. Что же касается связей вьетнамцев с Западом, то в китайских хрониках есть упоминание о посещении римлянами около 166г. до н.э. районов, расположенных к северу от реки Красной. Найдены здесь и монеты с изображением императоров Антония и Марка Аврелия, правивших в середине II в. Не только кораблями-драконами, украшенными на носу и корме соответствующими атрибутами, перевозившими колей и знать, славен Вьетнам. Его мореходы создали собственный тип судна, в котором гармонично слили национальный опыт и преимущества судостроительной техники, почерпнутое ими в разное время в Индии, Китае и других странах. Вьетнамские корабелы не конопатили судов и не применяли при их постройке железо. Отказывались они и от прямого подражания моделям голландских, французских и британских галеонов и фрегатов в отличие от своих малайских, индийских и японских соседей. И дело заключалось отнюдь не в приверженности к старому. Европейские капитаны признавали, что традиционная техника сборки, применявшаяся вьетнамскими плотниками, превосходила мастерство их собственных. Вьетнамцы использовали сшивные гвозди из специальных пород дерева, заготавливаемых в Куиньоне. Эти гвозди скрепляли деревянные части корпуса так же жестко, как у каравелл с Запада, но при этом не давали гнить обшивке из-за ржавчины. Деревянные морские джонки в Халонге, некрашеные и не шпаклеванные, без всякого подводного покрытия, более двадцати лет остаются не тронутыми древоточцами и не гниют. Модели судов имеют множество вариантов, из которых примечательными считаются безкилевые суда с перепончатыми парусами. Перепонки эти позже были заимствованы из Юго-Восточной Азии флотами европейцев и американцев, на которых стали вшивать в паруса для жесткости так называемые « латы»…

Наивысшего могущества вьетнамский флот, прежде всего военный, достиг в конце VXIII и в начале XXв. Феодалы из семьи Нгуенов, ставшей впоследствии королевской, в 1674г. располагали 133 галерами. В 1695г. английский капитан, корсар или купец, написал из Индии рапорт об осмотре им «кохинхинского галеона». Сто лет спустя флот короля Зиа Лонга включал в себя 200 кораблей, несших на борту от 16 до 22 орудий, 500 малых и 100 больших галер, вооруженных легкими пушками и катапультами, а также три боевых корабля европейской постройки - « Летящий дракон», « Орел» и « Феникс». В Хамате существовал королевский док, где четыре тысячи плотников и подмастерий закладывали суда из желтого дерева водоизмещением 400 тонн. В Фойфо, нынешнем Хойане, в 1778г. британскому судну, потрёпанному бурей, поставили мачты и рангоут, вызвавшие восхищение европейских корабелов. Крауфорд, британский эмиссар в Индии, доносил в Лондон о возможности их использования в королевском флоте: «Кохинхины проявляют себя моряками, наиболее привычными к плаваниям в дальневосточных водах по причине своей выносливости, опытности и быстроты, веселого настроения, с которыми они выполняют команды. Их суда (квалифицированные эксперты считают их лучше индийских) входят в число таких, кои можно называть отличными. Они могут преодолевать без особой опасности наихудшие штормы». В конце XVIII в. Будущий король Зиа Лонг, борясь за власть, планировал рейды боевых джонок на север летом, когда дул попутный ветер, а затем отводил их назад, на юг. Атаковавший Дананг в 1858г. франко-испанский флот, среди фрегатов которого были и участники осады Севастополя, из-за южных ветров направился затем на осаду Сайгона, а не Ханоя. Это в известной степени определило начало колонизации Вьетнама с дельты Меконга, а не Красной. В годы антифранцузского и антиамериканского Сопротивления дождливые летние сезоны, когда сводилось на нет преимущество противника в авиации и наземной технике, были временем самой высокой активности сил освобождения. Они совершали стремительные марши в сампанах, плывших по затопленным рисовым полям под надежным прикрытием дождя и низкой облачности.

В деревне Фузия в девяти километрах к дороге, проходящей по дамбе, скрывается в банановых и бамбуковых зарослях крытая соломенная хижина, окруженная огородом. Среди грядок, где липкая почва пристает намертво к подошвам, в тени листвы стоит красный теремок на подставке - обычный для этих краев алтарь предков, на котором перед табличками с их именами истлевают, источая приятный аромат, жертвенные палочки, воткнутые в сине- белый керамический горшочек. Мелкие по сравнению с нашими тропические воробьи снуют по бамбуковой изгороди. Ветер, обычно вольно гуляющий над рисовыми полями, здесь сникает, зажатый дамбой и сплошной зеленью, и все окутывает влажный пар. Ничто не нарушает пасторальной тишины под бесконечным небом. Кажется, именно об этом месте писал поэт Нгуен Кхюен: «В голубых небесах массы туч исчезают; никого на извилистой тропке, усаженной розами…»

Впервые Красное знамя с золотой звездой во Вьетнаме увидели 23 ноября 1940г., когда в восемнадцати южных провинциях началось всеобщее восстание. Колониалисты, а затем японские оккупанты оставляли после себя тяжелое наследие. Экономика города была во власти спекулянтов и «черного рынка». Полу развалившиеся грузовики санитарной службы со скрежетом ползали в переулках, подбирая десятками трупы людей, скончавшихся на тротуарах от голода. Ханойские заставы осаждали толпы крестьян, выгнанных из деревень неурожаем, засухой и последующим наводнением. Изможденные, сморщенные, скрюченные люди на газетных фотографиях того времени кажутся прозрачными и хрупкими, словно осенние листья, готовые рассыпаться от одного прикосновения. Впрочем, как свидетельствует пресса, так иной раз и бывало; одного легкого толчка полицейского хватало, что бы изголодавшийся человек падал и не находил больше сил подняться. Шесть провинций дельты Красной представляли собой сплошное огромное озеро, поскольку дамбы, долгое время остававшиеся без присмотра, обрушились в нескольких местах и не сдерживали осеннего паводка. Свирепствовала холера. Из щелей, пользуясь смутным временем, повылезали ставленники японского империализма, кричавшие вслед за лозунгом « Независимость Вьетнаму!» еще и другой: « Да здравствует великая Япония!» Французских полицейских, вооруженных дубинками, сменили японские жандармы, волочившие за собой по тротуарам огромные сабли. В ходе Потсдамской конференции 1945г. Великобритания, США и Китай решили разделить Индокитай на две зоны, для того, что бы разоружить находившиеся на полуострове японские вооруженные силы. Севернее 16-й параллели эту задачу американцы возложили на Чанкйшистские части, южнее - поручили британским. 22 августа в Ханое появились первые китайские подразделения. Плохо вооруженные, иной раз с одной винтовкой на четверых, изможденные долгим переходом от китайской границы через затопленную дельту Красной, в полном беспорядке, смешав строй и превратившись в толпу, медленно растекались они по городу. За ними следовали многочисленные жены и родственники в полной уверенности, что они могут делать все по своему произволу. Командовавший чанкайшистами маршал Лонг Юн, он же губернатор Юннами, расставлял на административных постах, в Ханое привезенных в обозе националистов правого толка. Грабежи, спекуляции, реквизиции продовольствия и всего ценного, принудительный обмен ничего не стоивших бумажных гоминдановских юаней на индокитайские пиастры распространились по городу. Китайские офицеры пользовались картами, где северная часть Вьетнама указывалась как китайская периферия. Партизаны сгорали в хижинах, залитых нефтью из огнеметов, но не сдавались.

Дружинники, вооруженные самым невероятным оружием вплоть до алебард и старинных мечей, взятых в пагодах, прокладывали дорогу в пестрой толпе.

Вьетнамец - это тот, кто живет на иле, или воде. С того времени, как существует вьетнамское государство, существует и строительство гидротехнических сооружений.

Первая дамба строилась недалеко от Ханоя по приказу короля Ли Нян Тона в 1108г. Позже крестьянские дворы были поделены на десятки, которым вменялось в обязанность наблюдать и ремонтировать защитные насыпи на определенном участке вдоль реки. Даже солдат отпускали в те времена на шесть месяцев по домам, для того, что бы они помогали в ирригационных работах. К началу XIIIв. дамбы, следы которых можно заметить еще и сегодня, обрамляли дельту до самого океана. В старинных хрониках говорится, что «по восшествии на престол династии Чанов в 1225г. все члены династии Ли (правила с 1009 по 1225г.) и все люди из народа, носившие семейное имя Чан Хынг Дао, получили приказ сменить его на Нгуен. Сделали это стоящие у власти, чтобы покончить со всеми надеждами на реставрацию…»

Сейчас, как утверждают, Нгуенов во Вьетнаме больше половины населения. Они вправе гордиться тем, что их прародители оставили им в наследство это имя. Ведь когда они его получали, над страной нависла угроза полного уничтожения и понадобилось целое поколение героев, чтобы спасти народ. Чан Хынг Дао - полководец, который из ста битв выиграл все сто.

Семья Ченов, как утверждает легенда, принадлежала к одному из древнейших родов. Проживая в Тук Мак, её члены занимались рыболовством, а будущий знаменитый полководец мальчишкой пас буйволов. Некто Чан Тху До, добившись высокого положения при дворе, сумел женить своего восьмилетнего племянника на королевской дочери. Племянник затем в результате дворцового переворота взошел на трон под именем Чан Тхаи Тона и стал основателем новой династии. В годы её правления во Вьетнаме впервые была введена налоговая система, учреждены службы гражданской администрации, литература и искусство вступили в полосу рассвета. Но сначала были испытания…

Поработив полностью южный Китай после захвата провинции Юннань, перенеся столицу из Каракорума в Пекин, хан Хубилай, внук Чингисхана, приказал поднять из трофейных архивов карты Индокитая. Перед его взором лежали тогдашние Вьетнам, Тямпа, Камбоджа и Бирма. Он начал с южных соседей - Вьетнама и Бирмы. В 1281г. король Тямпы признал проректорат Хубилая, а затем изгнал его эмиссаров. Высадившись с моря у нынешнего Биньядиня, посланный Хубилаем хан Сагату с огромным войском захватил столицу Тямпы, однако вынужден был эвакуировать армию, измотанную « генералом жарой». Хубилай снова послал свои орды на юг, которые двигались теперь двумя колоннами. Первая под предводительством Тог - хана через Лангшон ворвалась во Вьетнам и оккупировала Ханой. Вторая, ведомая снова Сагату - ханом, десантировалась с моря у Куангбиня, чтобы взять страну, отказавшуюся пропустить его войска через свою территорию, в клещи. Полумиллионная армия - кавалерия, пехота и флот - начала сжимать вьетнамские границы. Стоя перед королем Чан Нян Тоном - тогда правил он только что сдавший Ханой маршал Чан Хынг Дао услышал вопрос:

- Враг силен, Затяжная война принесет неисчислимые страдания народу. Не лучше ли сложить оружие?

- Я понимаю высокие чувства государя. Но что станет с землей наших предков, что станет с храмами, посвященными нашим прародителям?

- Тогда принеси мне победу

Хроника, воспроизводящая диалог, полна скрытого пропагандистского смысла. Страшнее греха в средние века, чем отдать на поругание алтарь предков, не было. Укрепившийся в стране буддизм в потусторонней расплате за этот грех рисовал самые страшные картины. Но как реалистичный и глубоко мыслящий политик - а Чан Хынг Дао, бесспорно, являлся им, - маршал думал, наверное, все же о другом. Передовой для своего времени человек, пожалуй, первый, из вьетнамских военачальников умевший писать, знавший немало классических источников, внимательно следивший за разраставшейся угрозой с севера, он не мог не понимать, что сталкивается с войной совершенно нового порядка. Хубилай - хан не походил на обычных воителей Азии XII и XIIIвв., которые ограничивались захватом города или местности, грабежом чужих селений, угоном пленных и скота, наконец, получением дани или выкупа. Десятилетиями топтались друг перед другом армии Вьетнама и Тямпы в одной и той же опустошенной местности. Истощение театра войны не позволяло выводить на поле сражений больших армий, и решающих ударов так и не наносилось.

У своих врагов Чан Хынг Дао увидел другое. Пренебрегая второстепенными выгодами, они наносили удар по жизненным центрам противника, стремились парализовать в кратчайший срок его сопротивление и захватить большую часть территории. Хубилай, по мнению Дао, обладал от природы умением с первого взгляда отделять существенное от несущественного. И степняки-воины Хубилая, молниеносно перемещавшиеся от оседлых вьетнамцев бешеным натиском, вполне отвечали его планам. Доносили Дао и о глубокой политической разведке, которую вел Хубилай во Вьетнаме. Хан готовил для себя пособников у него в тылу, готовил не просто победу, чтобы получить пленных и дань. Он готовил разгром государства.

Размышляя долгими бессонными ночами, Дао выработал свою тактику: разорвать коммуникации противника, измотать его и разгромить по частям. Для этого требовалась большая, хорошо вооруженная армия. Было набрано 200 тысяч солдат, Дао сам написал учебник военного дела, который им читали его военные мандарины. В августе 1285г. страна была очищена от завоевателей. Тогда Хубилай бросает против Вьетнама свой огромный флот, готовившийся для нападения на Японию. Снова его 300-тысячное войско вторгается с севера в 1287г. И снова в решающей битве на реке Батьданг, близ нынешнего Хайфона, агрессор терпит поражение. Резонанс от столь внушительного разгрома докатился и до Европы. Венецианский купец, Марко, Поло, попавший в генуэзский плен и там диктовавший свои рассказы такому же пленнику Рустичиано Пизанскому, событию этому уделил немало места. Пекин не простил Чан Хынг Дао пережитого унижения. Есть сведения, что башня-ступа высотой 21 метр с тринадцатью секциями, составляющая западную часть мемориала Чан Хынг Дао, была разрушена во второе господство китайских феодалов над страной, длившееся с 1408 по 1427г. Старинные документы подтверждают, что красавица башня, которую специалисты считают уникальным памятником архитектуры вьетнамского средневековья, была восстановлена после изгнания захватчиков в XV в. Однако народная молва утверждает другое.

- Пепел Чан Хынг Дао покоится на тринадцатом ярусе. Он замурован там…

Легендарный маршал умер в 1308г. Единственное, что мог видеть при своей жизни Чан Хынг Дао,- это створки дверей из железного дерева широко раскинувшегося за башней храма под черепичной крышей. Четко и с тщанием вырезанные на них драконы магическими взглядами как бы гипнотизируют пламя - символ солнца. Резьбу по дереву раньше не красили, впрочем, как не красят вьетнамские умельцы её и сейчас. Она блестит сама по себе. Поднимаются в храм по трем крутым ступенькам, по которым навстречу сползают четыре каменных дракона. Они хранят огромный алтарь. В центре его было скульптурное изображение новорожденного Будды в окружении семнадцати фигур прислужников. Вверху в красном ящике, затянутом красным в белый горошек покрывалом, покоился он уже в нирване. Кругом были лакированные колонны, древняя бронза и старинная обожженная глина. За пагодой начинался огород с кочанами капусты, салатом, повядшей огуречной ботвой. Решетчатая деревянная калитка черного хода скрипела под сквозняком. Через обитую кое- где штукатурку на стене проглядывали плоские кирпичи, какие делали в старину. Четыре монашенки в коричневых «ао - зай» и черных брюках, все древние старушки, потихоньку черпали пластмассовыми ведрами из пруда, заросшего водяной повиликой…

От мемориала до города Намдиня около шести километров. Заросшая травой и осевшая дамба прямо с рисовых полей вползает на городскую заставу, в узкую улицу, кончающуюся ближе к центру ярко раскрашенной пагодой- храмом в честь Чан Хынг Дао. Пестрая толпа течет по улицам этого центра дельты, некогда первого промышленного города страны, оставлявшего позади и Ханой, и Хайфон. Над желтыми домами доминирует огромный ржаво-отечный силуэт собора с недостроенной колокольней, ошеломляюще безвкусный со своей псевдоготикой. Вдоль реки сразу у подвесного моста, под которым вереницей сплавляются в сторону моря, осевшие до бортовой кромки баржи, словно крепостные стены, тянутся пакгаузы и цехи известного всему Вьетнаму текстильного комбината.

В прошлом Намдинь долгое время считался центром официальной конфуцианской идеологии и оспаривал ведущую роль даже у Хюэ, бывшего столицей с 1802 по 1945г. За вокзалом находится поле, на котором некогда стояли специальные павильоны. В них с 1841г. проводились конкурсные экзамены на звание мандаринов. Популярность намдиньских экзаменов, отрывавших дорогу к административной и судейской карьере, оказалась настолько велика, что лишь в одном 1903г. на 150 бакалаврских аттестатов и 50 лиценциатских дипломов претендовало, как сообщают соответствующие записи, 11248 человек, среди которых семеро были французами. Конкурсное поле, как и цитадель, воздвигнутая в 1803г., исчезло, вытесненное разраставшимся городом, А рос он взрывными темпами, вызванными открытием восемьдесят лет назад текстильного предприятия. Сорочьи хвосты длинных черных козырьков над светофорами у железной дороги, с которой шоссе, словно конькобежцы в гонке, меняется местами, пересекаясь, то тут, то там, указывают за Шонг Ма на католический собор. Как и повсюду в провинциальных городах, занимавшихся французской администрацией, он доминирует над низеньким, приземистым Тханьхоа, полным собак, буйволов, куриц и черных поросят, таскающих по земле отвислые животы. Других больших населенных центров в провинции нет, но были и другие времена. Когда поднимаешься на вертолете, то среди пестрых лоскутов рисовых чеков, а если быть точнее, под ними, между деревнями Тэйзиай, Суанзиай и Донгман проступает гигантский квадрат. Это древние руины крепости королей Хо XVв. Да и в Тханьхоа была старинная цитадель, построенная в начале прошлого века и затем срытая французами. Вдоль ее стен проходила «дорога мандаринов», пересекавшая Вьетнам с севера на юг.

Остатки этой дороги нет на карте местности. Однако дорога все же была, это подтверждается и документами, и рассказами очевидцев. Первые её маршруты пролагались в середине XI в. Между главными городами страны. Короли из династии Ли, подражая Китайским императорам, державшим на своих дорогах 300 тысяч лошадей, создали почтовую службу, поставив на тракте «чамы», или, почтовые станции. Их линия уже тогда позволяла королевским мандаринам - дорогой пользовались только они, отсюда и название - преодолевать расстояния в 700 километров от Ханоя до Хюэ за восемь дней. Ездили, конечно, в срочных случаях только верхом. В южных провинциях - частенько и на слонах. А при отсутствии спешки важный чиновник обязан был путешествовать в официальном паланкине. Детали этих носилок строго регламентировались в соответствии с чином. Несколько скороходов бежали впереди, неся мечи, колотушки, покрытые орнаментом жезлы, приличествующие должности господина. Сбоку семенили носильщики зонтиков, кальяна, коробки для бетеля, плевательницы, подлокотников и других атрибутов мандариального достоинства. Историки прослеживают на карте мира своеобразную линию раздела, берущую начало в центре Вьетнама и заканчивающуюся на Балтике. Южнее этой линии преобладал в прошлом такой вид транспорта, как повозка с одним дышлом, которую тянули два тягловых животных, что наблюдалось в Древней Индии и Греции. Севернее простиралась зона, где зародился более новый вид транспорта - повозка с оглоблями для одного животного. Известно так же, что в то время как колесо получило широкое распространение в северном Китае, находившиеся рядом Корея, Япония, а так же Вьетнам его не знали. И переносили, и перевозили все носильщики. Так что, видимо, « дорога мандаринов» вплоть до начала XIXв. Оставалась обычной системой троп, проложенных через броды и мосты, горы и долины. Действительно « дорогой» она становится с 1802г. при Зиа Лонге, основателе династии, кончившейся на Бао Дае в 1945г. Королевский указ тех времен определял ширину тракта в 3 чыонга, то есть примерно в 11 с половиной метров, что редко, однако, выдерживалось.

На дороге не было ни плиточного, ни каменного покрытия. Мосты делали деревянные и только через узкие реки; их сносило почти в каждый паводок. Самый длинный мост не превышал 70 метров. В сезон дождей путешествия становились по истине авантюрой. « География», изданная при Зиа Лонге и одновременно служившая путеводителем, предупреждает об опасности нападения тигров и пантер, в особенности на перевалах. На расстоянии 15 километров друг от друга находились «чамы»- каменные или кирпичные здания под черепицей, где можно было поесть, отдохнуть и получить свежих носильщиков из ближайшей деревни. Верхом ездили очень не многие, только специальные курьеры, перевозившие официальные бумаги в огромных бамбуковых пеналах. Дорога строилась именно для того, чтобы политически закрепить и усилить растянутое по меридиану централизованное государство, обеспечить быстроту поступления сообщений и распоряжений в Хюэ и из Хюэ на север и на юг в возможно короткие сроки. Грузы и товары перемещались на носилках. Нгетиньцы пользуются в республике особой репутацией. « Выковывай в себе лучшие добродетели: волю, доблесть, Силу»,- начертали их далекие предки на алтаре виньской реликвии - пагоды Кан Минь Тю. Она сейчас полуразрушена и ждет реставрации, а заповедь мудрецов, вкладывавших в нее лишь призыв к религиозному рвению и самосовершенствованию, простой народ истолковал шире. Пятьдесят тысяч нгетиньцев, как сообщают летописи, составили в XVIIIв. Основу армии Куанг Чунга, одного из братьев Тэйшонов, провозгласившего себя королем после победы крестьянского восстания. Совершив стремительный марш на север, а затем бросок через Ханой, который уже почти находился в руках китайской армии, войско Куанг Чунга разбило пришельцев. В конце XVIIIв. после разгрома под Ханоем китайской армии Куанг Чунг собирался перенести столицу государства в Винь. На плоской, со стесанным гребнем, горе Нуи Кюет возле переправы через Лам стояла когда-то цитадель Фуонг Хоанг Чунг До, или « центральная столица орла». Пыльный проселок, огибающий гору, свидетель былой славы « крестьянского короля», уходит вдаль, минуя две колонны стертого временем храма. Впрочем, стирало не только время. Король Зиа Лонг, восстановивший « законную» династию Нгуенов, повелел снести все постройки города и перенести столицу в Хюэ. В 1831г. король Минь Манг снова вернул Виню звание главного города страны, которое после его смерти опять вернулось к Хюэ. Минь Манг хотел видеть в своей столице не только политический, но и экономический центр страны. И хотя Винь вполне мог бы тогда играть и такую роль, ибо стоит он почти в центре Вьетнама на пересечении наземных, речных и морских путей и через него проходила «шелковая дорога» из Китая через Вьетнам и Лаос дальше на запад, этого не произошло. Заключавшие с французскими адмиралами позорные договоры, по которым уступалась национальная территория, короли Нгуены все больше замыкались в себе, вырождались, становились ставленниками колонизаторов. Тихий, утонувший в садах Хюэ, укачиваемый пологими зелеными холмами на берегах Ароматной реки, подходил их настроениям и положению больше. Это было время, когда Вьетнаму не нужна была столица в прямом политическом понимании этого слова, ибо у него уже не было главного условия, чтобы иметь ее - независимости. Французы вступили в Винь в 1885г. Они не тронули построенную там раньше цитадель, как это произошло в других городах. Её строения, между которыми понаделали множество бараков, а также старые рвы, превратившиеся в пунктирную линию заболоченных каналов, где в жару отсиживаются буйволы, находятся рядом с железной дорогой. Проходя под разрушенной аркой южных ворот, пахнуло, словно из погреба, застоявшейся прохладой. Толстые стены из старинного кирпича хранили, казалось, свежесть еще с зимних месяцев. Но и только. Красоты, которые видно на фотографиях прежних времен, не сохранились. Облупленный куб с проходом в середине - вот и все. Изящные надстройки снесло взрывной волной…

Излишек дешевых рабочих рук, разорение крестьянства, близость моря и «дороги мандаринов» создали в Вине благоприятные условия для иностранных капиталистов. К началу второй мировой войны в нем возникло около двадцати довольно крупных предприятий, включая железнодорожное депо с 3800 рабочими, спичечную фабрику с 750 рабочими, лесопилку с 450 рабочими. В порту Бентхюи, третьем по значению после Сайгонского и Хайфонского в те времена, так же сформировался крупный отряд рабочего класса. В Вине действовали 35 различных компаний со смешанным капиталом - французским, вьетнамским и китайским. Здесь находился крупнейший в стране железнодорожный узел и перевалочный пункт, через который шли товары в Лаос и из него. В Вине стояли крупные части французских войск, и в том числе иностранный легион. Сейчас в его казармах размещается старый корпус городской гостиницы. Восемь забастовок пролетариата, потрясших город в 1930г., стали сигналом к восстанию, в котором участвовали 800 тысяч рабочих и батраков. В ходе его родились широко известные в стране органы революционной власти в Нгетине - рабоче-крестьянские Советы. Против повстанцев колонизаторы бросили авиацию. Это была первая военно-воздушная авиация в Индокитае. А через 30 с лишним лет, 5 августа 1964г., на Винь обрушились первые американские бомбы, предназначавшиеся для Вьетнама, которые сыпались на предприятия, дороги, переправы, порт и железнодорожную станцию вплоть до января 1973г.