Вступление Румынии в войну против Советского Союза

Причины и хронология этапов вступления Румынии в войну против Советского Союза. Захват левобережных районов Молдавии и территории Украины между реками Днестр и Буг, героическая оборона Одессы. Участие Румынии в кампании 1942 года, оккупационная политика.

Рубрика История и исторические личности
Вид реферат
Язык русский
Дата добавления 06.09.2010
Размер файла 96,1 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

2

Реферат по Истории второй мировой войны

На тему:

ВСТУПЛЕНИЕ РУМЫНИИ В ВОЙНУ ПРОТИВ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Содержание

Введение

1. Захват левобережных районов Молдавии и территории Украины между Днестром и Бугом

2. Участие Румынии в летне-осенней кампании 1942 года

3. Оккупационная политика Румынии на захваченных советских территориях

Введение

На рассвете 22 июня 1941 года, когда Германия, нарушив советско-германский пакт о ненападении 1939 года, напала на СССР, армия фашистской Румынии тотчас развернула военные действия против Красной Армии вдоль Прута и Дуная. В ряде мест немецко-румынские войска переправились на левый берег Прута, стремясь захватить опорные пункты пограничных застав, а также шоссейные и железнодорожные мосты1 . Взлетающая с румынской территории авиация обрушила удары на советские города и села.

На советско-румынской границе фашистское командование сосредоточило три армии (11-ю немецкую, 3 и 4-ю румынские) и ряд других частей, общая численность которых превышала 600 тыс. человек3 . Больше половины этой армии составляли румынские солдаты и офицеры. По данным румынского Генштаба, в июле 1941 года численность личного состава армии под ружьем составляла около 700 тыс. человек, в том числе непосредственно на фронте находилось 342 тыс. солдат и офицеров4 . Как впоследствии отмечал Й. Антонеску в одной из своих бесед с немецким генералом Ганзеном, Румыния выставила при вступлении в войну против СССР значительно больше дивизий, чем от нее требовало немецкое командование.

В обращениях к армии король Михай и Й. Антонеску объявили войну против СССР «священной». Солдатам было сказано, что они выполняют историческую миссию «освобождения своих братьев», защищают «церковь и европейскую цивилизацию от большевизма»6 . Не надеясь, по-видимому, что высокопарные слова «об освобождении своих братьев», «защите цивилизации» и т. д. воодушевят на ратные подвиги сотни тысяч простых румынских крестьян, одетых в солдатские шинели, М. Антонеску. назначенный в первый день войны вице-премьером правительства, а спустя несколько дней - и министром иностранных дел, объявил в своей речи по радио, что на «завоеванных землях крестьянские руки найдут благодаря справедливым реформам должное вознаграждение за пролитую кровь во имя этих земель»7 . В армии был распространен циркуляр № 1500/А, в котором говорилось, что «воинские части должны составить именные списки отличившихся офицеров, унтер-офицеров и солдат, заслуживающих быть наделенными землей. Списки должны составляться воинскими частями через каждые 15 дней».

В первые же дни войны советское правительство предупредило королевскую Румынию о последствиях ее участия в гитлеровской агрессии против СССР. Г. Гафенку в своей книге воспроизводит беседу, состоявшуюся у него 24 июня 1941 года с советским наркомом по иностранным делам В,М. Молотовым. Последний, по словам Гафенку, сказал, что «Румыния не была вправе нарушать мир с СССР», советское правительство после урегулирования бессарабского вопроса неоднократно заявляло о своем желании улучшить отношения между двумя странами, иметь на своей границе «миролюбивую и независимую Румынию». Советский нарком отметил, что итало-германские «гарантии» означали «конец румынской независимости», за ними последовала оккупация страны немецкими войсками. Подчеркнув в конце беседы, что у Румынии «не было никакого резона присоединиться к агрессии германских бандитов против СССР», В.М. Молотов предупредил румынского посланника, что его правительству придется нести ответственность за последствия этой агрессии и что оно пожалеет о содеянном9 . Но правительство фашистской Румынии не вняло этим предупреждениям.

В Румынии встретили войну против СССР с удовлетворением и одобрили действия генерала Й. Антонеску. Король Михай в телеграмме, направленной кондукэтору, находившемуся на фронте, выразил признательность за доставленную «радость дней былой славы». М. Антонеску, захлебываясь от восторга, воскликнул в своем выступлении по радио: «Сегодня генерал - это страна, генерал - это наше будущее»10 . Председатель национал-царанистской партии Ю. Маниу в своих письмах Й.Антонеску от 11 и 18 июля 1941 года призывал вести борьбу «за великую Румынию со всеми ее провинциями». Он выражал уверенность в победе фашистских армий и надежду, что она приведет к «падению большевистского режима» и «возвращению России к системе частной собственности». Заместитель председателя НЦП И. Михалаке на второй день войны демонстративно отправился «добровольцем» в армию, за ним последовал и заместитель председателя НЛП Г. Брэтиану, удостоившийся гитлеровских наград. Характеризуя позицию И. Михалаке, К. Арджетояну в своем дневнике писал в 1941 году: «…Барон де Тополовень (так он иронически называл И. Михалаке. - И.Л. ) отдает себе отчет, что до победы англичан необходимо уничтожить Россию, которую мы не можем ликвидировать иначе как с помощью немцев». Сам Арджетояну, узнав о том, какие обширные советские территории обещаны Гитлером его стране за участие в войне против СССР, с восторгом записал в свой дневник: «Пишу и спрашиваю себя: не сон ли это?»

Следует сказать, что в начале войны под воздействием националистического угара, созданного фашистской пропагандой, воинственные настроения проявляли и некоторые слои мелкой буржуазии, надеявшейся нажиться на войне, часть солдат, поверивших обещаниям о наделении их землей на завоеванной территории. Относительно последних В. Адам писал: «Кое-кого из них, надо полагать, соблазняла земля в Бессарабии и на территории между Днестром и Бугом, которую Гитлер посулил маршалу Антонеску, окрестив ее Транснистрией.

Воинственные настроения поддерживались во многом мифом о непобедимости вермахта, хвастливыми обещаниями быстрой победы. П. Кирноагэ признает, что многие румынские офицеры и солдаты уверовали «в могущество германской армии», были убеждены, что «война будет недолгой и победоносной, с продвижением в глубь русской территории произойдет восстание против коммунистического режима…»14 На деле же все сложилось по-иному.

На бессарабском, как и на всех других участках советско-германского фронта, немецко-румынские войска натолкнулись на упорное сопротивление Красной Армии и советских пограничников. Поставленную Гитлером задачу о создании до конца июня «плацдармов восточнее Прута» осуществить не удалось. Как отмечается в отчете Управления политпропаганды (УПП) Южного фронта за период с 22 по 30 июня 1941 года, «попытки германо-румынских войск форсировать Прут отбиты со значительными для врага потерями, и государственная граница, за исключением Скулян, которые немцам удалось захватить; прочно удерживается нашими войсками».

В июньских боях на советско-румынской границе особенно большие потери понесла румынская армия. 1 июля 1941 года, на девятый день войны, полиция не без тревоги сообщила в Бухарест, что раненые румынские солдаты «появляются на железнодорожных станциях в окнах вагонов в окровавленных рубахах или же показывают свои раны» и тем самым «влияют на настроение солдат других частей, направляющихся в свои полки». Большие потери отрицательно сказывались и на моральном состоянии населения. Полицейским органам было дано указание во время прибытия поездов с ранеными «устраивать хороший прием и подбадривать их», доступ же на перрон «частных лиц запретить».

В начале июля 1941 года немецко-румынские войска перешли в наступление на бессарабском участке фронта. Накануне (1 июля) в письме, адресованном Гитлеру. Й. Антонеску выражал «уверенность в том, что окончательная победа уже близка», и заверял, что наступательная операция на румынском участке фронта «должна привести к окончательному уничтожению советских вооруженных сил на южном фланге».

Создав большое превосходство в войсках и технике на Могилев-Подольском и Бельцком направлениях, вражеской армии удалось в первой декаде июля продвинуться вперед. В связи с тяжелым положением, создавшимся на стыке Юго-Западного и Южного фронтов, советское командование Южного фронта решило отвести правофланговые части 18-й армии на рубеж Хотин - Липканы. В течение 5--12 июля немецко-румынские войска заняли города Черновцы, Бельцы, Сороки, Хотин и вышли к Днестру на этом участке. 12 июля генерал Войкулеску был назначен «уполномоченным генерала Антонеску» по управлению Бессарабией, а полковник Риошяну - Буковиной. В посланной им директиве М. Антонеску подчеркнул, что на этих территориях «до подписания декрета об аннексии устанавливается режим военной оккупации». В заявлении для печати он объявил, что «следы коммунизма будут вырваны с корнем».

В связи с этим «уполномоченным» кондукэтора и военной администрации на оккупированной территории ставилась в качестве первейшей задача «очищения территории от коммунистов, отстранения большевиков, ненадежных элементов и евреев», а уже затем проведения «предварительной переписи всей собственности и собственников» с учетом положения до 28 июня 1940 года, «принятия мер по сбору урожая», объявленного «собственностью румынского государства», немедленного изъятия советских денег по эквиваленту за рубль - один лей22 .

Побывавший 17 июля в г. Бельцы кондукэтор дал оккупационной администрации дополнительные указания. Вот некоторые из них в том виде, в каком они были записаны подчиненными: «Дороги восстановить с помощью населения. Трудовую повинность ввести и на завоеванных территориях. При самом незначительном сопротивлении со стороны населения - расстреливать на месте. Фамилии казненных опубликовать… Население Бессарабии подвергнуть проверке, подозрительных и тех, которые выступают против нас, нужно уничтожать Ни один еврей не должен оставаться в селах и городах, их следует интернировать в лагеря…» Террор и массовое уничтожение советских граждан, издевательство над ними были возведены правителями военно-фашистской Румынии в ранг официальной политики.

В духе этих указаний румынские фашисты иногда сами, а иногда вместе с эсэсовцами, врываясь в тот или иной населенный пункт, устраивали охоту на коммунистов, уничтожая без суда и следствия тысячи людей, включая детей, женщин, стариков. В обвинительном заключении по делу главных румынских военных преступников содержатся следующие факты о зверствах оккупантов: «8 июля 1941 года в м. Маркулешты Сорокского уезда было собрано все еврейское население. Мужчины, женщины и дети выведены на окраину населенного пункта, расстреляны и закопаны в противотанковых рвах. Таким путем было уничтожено 1000 человек. В последующие дни таким же образом поступили во Флорештах, Гура-Каменке, Гура-Кайнарах. В населенном пункте Климауцы Сорокского уезда было согнано 300 детей, женщин и мужчин и 12 июля 1941 года расстреляно и погребено на окраине села в общей яме…» Массовые расстрелы с первого же дня оккупации производились на Буковине.

В центральных и южных районах Молдавии и в Измаильской области Украины в это время еще велись кровопролитные бои. Попытки немецко-румынских войск, предпринявших в первые дни июля наступление на кишиневском направлении, захватить столицу Молдавии с ходу провалились. Подводя итоги боев на указанном направлении в первой декаде июля 1941 года, начальник штаба сухопутных сил гитлеровской армии генерал-полковник Гальдер записал в служебном дневнике: «Атаки на правый фланг армии фон Шоберта, видимо, вызвали значительное ослабление румынских соединений. Командование 11-й армии доносит, что оно считает эти соединения небоеспособными для дальнейшего наступления. Необходима «новая операция» против Кишинева». Только в ходе одной контратаки 90-го стрелкового полка 95-й Молдавской стрелковой дивизии в районе Ниспорены - Быковец были почти полностью разгромлены 63-й артиллерийский и 67-й пехотный полки румынской армии, а 8-го и 9 июля в результате контрнаступательной операции 241-го стрелкового полка той же дивизии большой урон был нанесен 15-му и 55-му пехотным румынским полкам. Неудачно закончились наступательные операции 4-й румынской армии в районе Фэлчиу - Лека - Епурень с целью поддержать с юга наступление на Кишинев. В течение 5--12 июля на этом участке шли ожесточенные бои. Части советского 14-го стрелкового корпуса нанесли группировке противника у Фэлчиу большой урон в живой силе и технике, не дав ей продвинуться вперед.

Упорное сопротивление Красной Армии, внезапные контратаки советских войск, которые, по признанию румынского полковника, взятого в плен 8 июля 1941 года, «действовали ошеломляюще» на румынские войска и вызывали «полную панику», пробуждали антивоенные настроения у рядовых солдат. Среди документов, захваченных у разгромленного в боях на бессарабском участке фронта румынского полка, имеется циркуляр № 81, в котором говорится, что «некоторые солдаты вместо того, чтобы быть в бою, уклоняются, прячутся и возвращаются в свои подразделения лишь после окончания боя…». В другом документе, подписанном командиром этого полка Симеонеску и офицером Чумикэ. отмечается, что «в полку происходят самокалечения с целью увильнуть от войны (случай, происшедший с солдатом Теодором Василиу из 3-й роты, которому солдат Ешану В. прострелил ногу)». В конце циркуляра Симеонеску грозно требует «предать военно-полевому суду как раненых, так и тех, которые ранили».

Отпор, встреченный немецко-румынскими войсками со стороны Красной Армии на границе и в междуречье Прута и Днестра, заставил призадуматься и многих офицеров, ранее уповавших на легкую победу. Спустя всего месяц с лишним после начала войны тайная полиция докладывала в Бухарест: «Среди кадровых офицеров наблюдается некоторое беспокойство по причине гибели многих из них на фронте». А в упомянутом циркуляре полковника Симеонеску прямо сказано: «Я с горечью установил, что в операциях, которые имели место, было много нарушений своего долга со стороны подчиненных мне офицеров». И хотя румынская пресса еще продолжала трубить о «скорой победе», однако на ее страницах стали появляться нотки беспокойства. Еженедельник «Раза» («Луч»), который в начале июля с полной уверенностью писал, что «дни большевистского режима сочтены» и «победа цивилизованного мира… уже обеспечена», в середине этого же месяца заговорил о том, что зря многие надеялись на быстрое окончание военных действий в Бессарабии, что русские не будут воевать, а с первых же дней войны будут сдаваться массами».

Вместе с расчетами на слабость Красной Армии рушились и надежды на то, что после первых ударов фашистских войск возникнут конфликты между русскими и нерусскими народами. Румынские солдаты и офицеры, которым фашистская пропаганда вдалбливала в голову мысли о том, что они являются «освободителями», убеждались в другом. Подавляющая часть населения вовсе не встречала их как «освободителей». В ходе боев в июне-июле 1941 года румынские солдаты и офицеры видели, как весьма часто вместе с солдатами Красной Армии против фашистских войск сражались истребительные батальоны и отряды народного ополчения из местного населения, десятки тысяч жителей рыли окопы, строили оборонительные сооружения, оказывали другую помощь советским войскам.

Несмотря на тяжелые потери, 16 июля немецко-румынским войскам удалось захватить г. Кишинев . 17 июля по приказу ставки начался отвод 9-й армии за Днестр. Он завершился в основном 22 июля, а 14-й стрелковый корпус закончил переправу на левый берег нижнего течения Днестра 26 июля37 . Планы гитлеровского командования об окружении и уничтожении советских войск в междуречье Прута и Днестра не осуществились.

Правители Румынии старались использовать выход своих войск к Днестру для поднятия новой волны национализма в стране и укрепления диктатуры Антонеску. Пресса славила «генерала-победителя», «генерала-спасителя» нации. С большой помпой была установлена оккупационная администрация. В Кишиневе и Черновцах состоялись парады. Присутствие на всех этих церемониях «полномочного представителя» рейха Пфлаумера должно было подчеркнуть, что королевская Румыния получает Бессарабию и Северную Буковину благодаря Германии.

Румынская фашистская пропаганда вовсю славила румыно-германское содружество. Вся печать воспроизводила слова кондукэтора, высказанные в интервью итальянской газете «Трибуна», что «Румыния прекрасно вписалась в новый европейский порядок» и она «навеки с государствами оси». Фашистский листок «Порунка времий» объявил германо-румынский союз не больше и не меньше как «аксиомой национального существования» румынского народа. «Он будет впредь, - клялась газета, - перманентностью румынской политики в новой Европе».

27 июля Гитлер направил письмо Й. Антонеску. Он поздравлял кондукэтора с «возвращением провинций» и благодарил его за решение воевать «до конца на стороне Германии». Заодно он указал ему участки фронта на Украине, где румынской армии предстояло участвовать в боях, и предложил «нести охрану» на оккупированной территории. В начале августа Гитлер наградил Й. Антонеску Железным Крестом.

Между тем увлеченные официальной пропагандой «о румынском возрождении», фашистские молодчики продолжали «смывать позор 1940 года» и «искоренять» коммунизм путем организации массовых расстрелов советских граждан.

По признанию самих оккупационных властей, в этой атмосфере разнузданного террора «господствовало чувство безответственности, которое подогревало и возбуждало низменные инстинкты, и многие окунулись в море злоупотреблений». В информационном бюллетене кишиневской квестуры полиции от 19 августа 1941 года читаем. «Военные, прибывшие в первые дни, грабили дома, не делая исключения по отношению к христианам, оставив многих без движимого имущества». Далее сказано, что некоторые местные жители подвергались ограблению прямо на улице: «… их останавливали и отбирали у них ценные вещи при обыске». Полковник Тудосе, первый румынский комендант оккупированного фашистами Кишинева, хотя и старается, обелить румынскую армию, вынужден был признать, что не только немецкие части «на правах завоевателей совершали акты насилия, забирали все лучшее и ценное из складов, домов», но и румынские войска, якобы «подражая» им, присоединились к этим грабежам, что «поиски и присвоения ценностей… были всеобщим увлечением».

Нередко на почве дележа награбленного между «союзниками» происходили конфликты. Тот же Тудосе жаловался, что немецкие части присваивали себе все лучшее, что было обнаружено на складах и предприятиях оккупированной советской территории. Аналогичные жалобы поступали из Северной Буковины. 5 августа 1941 года правитель Буковины Риошяну телеграфировал в Бухарест, что немецкие солдаты, «открыв предварительно огонь из пулеметов, отстранили румынскую охрану от различных складов и нагрузили машины всевозможными вещами».

Грабежи, как и массовые расстрелы, были узаконены. Как уже отмечалось, вся сельскохозяйственная продукция объявлялась «собственностью румынского государства», а весь скот - «блокированным». В предписаниях армейским частям и оккупационной администрации указывалось, что войска «будут снабжаться за счет своей зоны и ничего не будет привезено из Запрутья»; необходимо «брать на месте все, что надо, все, что есть, брать без всяких церемоний; „хлеб, крупный рогатый скот должны быть изъяты у населения для армии“, „в каждом доме необходимо производить тщательный обыск и забирать все без остатка“; „за утайку продовольствия, малейшее сопротивление - расстреливать на месте, а дом сжигать“. Грабеж, сопровождавшийся убийством советских граждан, принял такие размеры, что префект Бельцкого уезда полковник Ханчиу в письме от 26 августа 1941 года на имя правителя Бессарабии генерала Войкулеску вынужден был признать: „Бессарабия скорее, чем это можно было предполагать, будет совсем оголена“.

1. Захват левобережных районов Молдавии и территории Украины между Днестром и Бугом

Поражение румынской армии под Одессой

С выходом немецко-румынских войск к Днестру правители военно-фашистской Румынии вовсе не собирались прекратить военные действия против Советского Союза. В письме на имя Гитлера от 30 июля 1941 года Й. Антонеску подтвердил свое обещание «сражаться вместе с германской армией до победного конца». Дальнейшее участие в антисоветской войне кондукэтор объяснял «скромным желанием сохранить румынскую нацию на той стороне Днестра», внести свой вклад «в установление нового порядка в Европе».

Бои шли еще в междуречье Прута и Днестра, когда румынская пропаганда развернула идеологическую подготовку обоснования дальнейшего участия страны в антисоветском походе. Пресса и радио во весь голос заговорили о «правах» Румынии на заднестровские земли. В конце июля вновь начала выходить издаваемая в 30-х годах газета «Транснистрия». В редакционной статье первого номера цель газеты была сформулирована следующим образом: «…утверждать наши извечные права на эту древнюю румынскую область». Небезызвестный Онисифор Гибу, внесший в 1918 году большой «вклад» в подготовку захвата Бессарабии, объявил устаревшим прежний лозунг «От Днестра до Тисы», а националист-белогвардеец П. Ильин прямо назвал свою газетную статью: «От Тисы до Буга». Президент румынской академии И. Симионеску в этом первом же номере «научно» обосновал «исторические права» королевской Румынии на советскую территорию. Н. Смокинэ на страницах газеты «Тимпул» с видом большого знатока заявлял: «Даже и Одесса была создана румынами».

Редко какая буржуазная румынская газета не упражнялась в эти дни в доказательствах «прав» Румынии на советские земли, расположенные восточнее Днестра. Одни устанавливали этот рубеж на Буге, другие - на Днепре и дальше. Бухарестская «Вяца» («Жизнь»), например, в редакционной статье писала: «Дакия простиралась не только до Днестра, как это ранее полагали, а до устья Днепра». Следовательно, продолжала газета, «румыны имеют на заднестровские территории древние права, более древние, чем другие проживающие там народы». Воинственный еженедельник «Раза» безапелляционно твердил, что «эта война принесет нам не только Бессарабию и Транснистрию, но и сердца вызволенных братьев, живущих в пограничных с Транснистрией районах».

Под эту газетную шумиху румынские войска были двинуты кликой Антонеску за Днестр и дальше на Восток. 3-я румынская армия была направлена в район Буга, а 4-я под командованием генерала Чуперкэ в составе 17 пехотных, 3 кавалерийских дивизий и 1 фортификационной бригады52 была брошена на Одессу. Как явствует из дневника Гальдера (запись от 18 июля 1941 года), Гитлер придавал большое значение захвату Одессы и первоначально выделил для этого наряду с румынскими дивизиями

54-й немецкий армейский корпус, однако, по настоянию Антонеску осуществление данной операции взяло на себя румынское командование. Кондукэтор полагал, что это обеспечит его стране право навсегда стать хозяином упомянутого крупного порта, а заодно и занять господствующее положение в Черноморском бассейне.

В условиях, когда гитлеровские войска продвинулись к Бугу и дальше, захват Одессы предполагалось осуществить с ходу. В одном из документов румынского командования, захваченных у противника, говорилось: «Одессу взять к 10 августа, после чего дать войскам отдых…» Ценой больших потерь румынской армии удалось подойти вплотную к Одессе и окружить ее с трех сторон. Антонеску настолько был уверен в быстром взятии города, что, не задумываясь, положительно откликнулся на новое предложение Гитлера, сделанное ему в письме от 14 августа 1941 года, об отправке на фронт для участия в операциях восточнее Днепра одного горнострелкового и одного кавалерийского корпусов. «Я счастлив вместе с румынскими войсками, что мы принимаем участие в победоносных сражениях по ту сторону Днепра…» - писал Й. Антонеску 17 августа в ответном письме Гитлеру. В этом же письме кондукэтор согласился взять «на себя ответственность за охрану, поддержание порядка и безопасности на территории между Днестром и Днепром», а также «за администрацию и экономическую эксплуатацию» советской территории между Днестром и Бугом.

19 августа 1941 года Й. Антонеску издал декрет об установлении румынской администрации на территории между Днестром и Бугом, официально названной в нем Транснистрией. Своим полномочным представителем в Транснистрии кондукэтор назначил профессора Г. Алексяну. Румынские чиновники, назначенные на работу в Транснистрию, - говорилось в декрете, - «будут получать двойное жалованье в леях и жалованье в марках, не превышающее жалованья в двойном размере в леях». Спустя несколько дней, 27 августа 1941 года, немецкая военная миссия в Румынии вручила румынскому Генштабу инструкцию о функциях оккупационных войск. Согласно этой инструкции румынская армия обязана была обеспечить охрану военных и промышленных объектов, шоссейных и железных дорог, мостов, аэродромов, портов, телефонной и телеграфной связи и главное - «предупреждение восстаний, забастовок, саботажа, шпионажа…» Й. Антонеску было предложено выделить для этого 9 крупных соединений, в том числе 2 кавалерийские бригады, один армейский и 2--3 корпусных штаба, береговую артиллерию, истребительную авиацию и средства противовоздушной обороны. «Для связи, разведки и использования в случае восстания» рекомендовалось выделить три авиаэскадрильи. Иными словами, на румынскую армию были возложены карательные функции, в первую очередь борьба с партизанским движением.

Зачарованные победными гитлеровскими реляциями, правящие круги Румынии одобряли курс Антонеску на продолжение войны. Королевским декретом от 21 августа 1941 года кондукэтору было присвоено звание маршала, он был также награжден высшим румынским орденом - Михая Витязу. В указе о награждении отмечалось. что орден дан ему «за особые заслуги» в руководстве боями на территории «между Днестром и Бугом», «за продолжение священной войны», приведшей к «освобождению за/днестровского населения. Этим подчеркивалось, что монархия поддерживает политику Антонеску и после достижения Днестра.

Такую же позицию заняли лидеры «исторических» партий. В письме от 8 ноября 1941 года, адресованном Й. Антонеску, Ю. Маниу от имени национал-царанистской партии заявил, что он одобряет акцию по «освобождению Бессарабии и Буковины, а также «румынского элемента по ту сторону Днестра» и «с воодушевлением воспринимает достигнутые в этом деле результаты».

Антонеску отправлял на фронт все новые дивизии. Однако румынские войска не в состоянии были овладеть Одессой. Командованию приходилось каждый раз назначать новые сроки взятия города: 23, 25, 27 августа… Это вызывало у гитлеровцев раздражение. В дневнике Гальдера читаем: «20 августа. Одесса все еще продолжает вызывать беспокойство. К северо-западной окраине города подошла только одна румынская пограничная дивизия. Пока еще вызывает сомнение вопрос, доросли ли румынское командование и его войска до выполнения такой задачи». «21 августа… Румыны считают, что им удастся занять Одессу только в начале сентября. Это слишком поздно. Без Одессы мы не можем захватить Крым».

Обозленное неудачами на фронте командование румынской армии пыталось сломить сопротивление защитников Одессы, лишив город питьевой воды. Захватив Беляевку, противник перекрыл основной источник водоснабжения Одессы.

В начале сентября румынские войска продолжали топтаться на месте. Под удар был поставлен престиж новоиспеченного маршала Антонеску, который в 20-х числах августа вместе с королем находился на фронте под Одессой, явно рассчитывая с триумфом въехать в город. 22 августа кондукэтор прибыл в штаб 4-й румынской армии, осаждавшей Одессу. Посыпались грозные приказы, выдержки из которых воспроизводятся в книге маршала Советского Союза Н.И. Крылова, принимавшего участие в 1941 году в обороне города. «Господин маршал Йон Антонеску приказывает, - говорилось в одном из них, - командиров, части которых не наступают со всей решительностью, снимать с постов, предавать суду, лишать права на пенсию. Солдат, не идущих в атаку с должным порывом или оставляющих оборонительную линию, лишать земли и пособий семьям…» 4сентября кондукэтор издал специальный приказ № 1539, полный ругани и обвинений в адрес румынских солдат и офицеров. «Позор такой армии, - восклицает Антонеску, - которая в 4--5 раз превосходит противника по численности, превосходит его вооружением… и вместе с тем топчется на одном месте…» Объявив себя «спасителем» нации, выведшим якобы страну «из унизительного позорного положения, в которое ее завела преступная и недальновидная политика» прежних руководителей, Антонеску приказывал солдатам идти «смело вперед к победе, а командирам всех степеней - показывать пример» Но эти приказы и призывы не возымели особого действия. Солдаты не шли «смело вперед к победе».

Как явствует из приказа румынского командования № 210802 от 12 сентября 1941 года, разосланного всем фронтовым частям, солдаты задавали вопрос: «Зачем нам нужна Одесса?» Приказ требовал от всех командиров частей разъяснять солдатам и офицерам «живым словом, а не письменно», что «только после взятия Одессы Бухарест, Констанца, Плоешты не будут бомбиться авиацией противника. Одесса даст нам свободу на море и спокойствие в стране». Тем самым солдатам внушалась мысль, что операция под Одессой - вынужденная военная акция, что после взятия города для румынской армии наступит мир.

Борьба с «коммунистической пропагандой» на фронте и среди войск в тылу выдвигалась командованием румынской армии в качестве задачи особой важности. На этот счет был издан строго секретный приказ Ставки от 29 сентября 1941 года, а в начале ноября разослан еще один приказ, подписанный командующим внутренними силами безопасности генералом Драгомиреску, в котором прямо говорилось: «Проблема поддержания морально-патриотического духа и дисциплины войск становится сегодня, как никогда раньше, проблемой первостепенного значения, тем более что различные враждебные течения развернули непристойную пропаганду…» Чтобы парализовать коммунистическую пропаганду, Драгомиреску рекомендовал военным органам на местах насаждать тайных осведомителей в госпиталях среди раненых и на вокзалах с целью выявления «коммунистических агентов», которые ведут пропаганду среди солдат.

Поражения на фронте вызвали грызню в стане высшего командного состава румынской армии. Начались взаимные обвинения. Ряд генералов, в том числе командующий 4-й армией Чуперкэ, были смещены со своих постов. В конце сентября Й. Антонеску объявил себя министром обороны, отстранив от этой должности генерала Якобича. Тщеславному кондукэтору, хоть он этого и не хотел, пришлось обратиться за помощью к Гитлеру, чтобы овладеть Одессой. 26 сентября 1941 года Гальдер записал в своем дневнике: «Генерал Хауффе (начальник миссии сухопутных войск в Румынии) докладывает об обстановке на одесском участке фронта: позавчера Антонеску принял решение просить немецкой помощи, так как румыны не смогли взять Одессу одни».

С аналогичной просьбой по дипломатическим каналам обратился в Берлин М. Антонеску. 30 сентября в беседе с Киллингером он заявил, что Румыния имеет с начала войны 90 тыс. убитых и раненых солдат и офицеров, в том числе 56 тыс. она потеряла менее чем за месяц в боях под Одессой, и если она не получит немецкой помощи вооружением и боеприпасами, а также не будут выполняться рейхом поставки сырья и материалов для румынской военной промышленности, то все жертвы «окажутся напрасными». М. Антонеску заявил своему собеседнику, что «для снабжения германских войск и финансирования нужд вермахта Румыния отдала все, что было возможно, и продолжает делать все, что в ее силах»: отправила в Германию все запасы нефти и хлеба, пошла на развал своей денежной системы и национального бюджета, допустила инфляцию, - но если помощь не будет ей оказана, страна будет охвачена волнениями, что «не в интересах Германии».

Спустя несколько дней Гитлер обещал Й. Антонеску выделить тяжелую артиллерию и пехотную дивизию, чтобы «облегчить румынским войскам наступление на Одессу и избежать излишней крови». Выполнение распоряжения Гитлера было поручено командующему группы армии «Юг» Рундштету 11 октября он сообщил в Бухарест, что обещанная помощь «для первой фазы наступления' может быть предоставлена, „по-видимому, только 24 октября…“, следовательно, „главная атака с юго-запада может иметь место не ранее начала ноября… Наступление на Одессу, если противник намерен ее дальше защищать, следует отложить до того момента, пока немецкие подкрепления будут готовы к действиям“. Вместе с тем Рундштет объявил Антонеску, что руководство действиями по захвату города будет осуществлять командование 42-го армейского корпуса во главе с генералом Кунценом, который „считает полезным взять под свое руководство все немецкие и румынские войска для главного наступления на юго-западном участке Одесского фронта“ . Иными словами, это означало, что румынское командование отстранялось от руководства операцией, а 4-я армия переходила в подчинение немецкого генерала Кунцена.

Но, как известно, Верховное командование Красной Армии, исходя из стратегических соображений, приняло решение об эвакуации наших войск из Одессы, завершившейся 16 октября 1941 года. Насколько искусно была проведена эта операция, указывает такой факт. Еще накануне, 14 октября 1941 года, командование 4-й румынской армии в очередной сводке отмечало: «Противник продолжает удерживать занимаемые позиции, яростно защищая их даже тогда, когда его атакуют большими силами». Лишь к концу следующего дня румынское командование обнаружило признаки эвакуации. 15 октября румынским частям и соединениям был разослан приказ штаба армии № 302266, в котором говорилось: «Каждый армейский корпус на рассвете 16 октября предпримет наступление силами одного батальона при поддержке артиллерии в избранном им направлении с целью проверки намерения противника. Не позже 9 часов утра первые результаты атаки должны быть известны командованию 4-й армии».

Между тем в 9 часов 16 октября от пирсов Одесского порта ушел последний советский сторожевой катер. И только в конце дня противник осмелился вступить в город. Это не помешало фашистской пропаганде трубить о «грандиозной победе», в высокопарных словах расписывать «доблесть» войск в боях за Одессу. Еженедельник «Албина» («Пчела»), например, недвусмысленно заявлял: «…благодаря Одессе мы достигаем высокой чести находиться рядом с великими народами мира, Одессой мы показываем всем, кем мы являемся и на какой основе можем мы требовать и получить наши естественные и положенные права». 17 октября перед королевским дворцом был устроен митинг, на котором король Михай поздравил «маршала-победителя», а в начале ноября в Бухаресте при участии гитлеровского фельдмаршала Кейтеля был устроен торжественный «парад победы».

В действительности же занятие Одессы и территории до Буга было пирровой победой. Она обошлась очень дорого румынской армии. Ее потери были колоссальны. Трудно сказать, насколько верно Й. Антонеску информировал своих министров, но на заседании правительства 13 ноября 1941 года он объявил, что армия в боях между Прутом и Бугом потеряла 130 тыс. человек убитыми, ранеными и без вести пропавшими. Немецкий историк А. Хильгрубер приводил еще более внушительные цифры: от начала войны до 6 октября 1941 года --70 тыс. погибших и около 100 тыс. раненых, при этом он подчеркивает, что эти данные были представлены руководству вермахта румынским командованием .

Но дело не только в потерях. Уже в период самих боев под Одессой в румынских войсках господствовали страх и растерянность.

С каждым днем становилось очевиднее, что стратегия «молниеносной» войны потерпела крах. Широко разрекламированное геббельсовской пропагандой Генеральное наступление гитлеровцев на Москву, начатое 30 сентября 1941 года, разбилось о величайшую стойкость и выдержку солдат Красной Армии. В конце октября дальнейшее продвижение войск вермахта было приостановлено. Неприступной крепостью продолжал стоять перед врагом Ленинград. Предпринятое во второй половине октября наступление немцев в Крыму захлебнулось у стен Севастополя.

В связи с большими потерями немецкой армии в живой силе и технике, Гитлер требовал от своего румынского союзника новых контингентов войск. 31 октября 1941 года немецкая военная миссия в Бухаресте потребовала от румынского Генштаба в соответствии с «обещаниями Й. Антонеску» направить 1, 2 и 18-ю румынские пехотные дивизии на территорию между Бугом и Днепром и кавалерийские бригады в район Мелитополя для обеспечения там «порядка», находившиеся на фронте горнострелковый и кавалерийский корпуса передать в подчинение командованию 11-й немецкой армии, а всем остальным румынским частям, расположенным восточнее Буга, «удовлетворять требования немецких командований на местах». Эти, как и все предыдущие, распоряжения гитлеровцев Антонеску выполнил.

Кондукэтор полагал, и эти его убеждения пропагандистский аппарат старался внушить солдатам и офицерам, что за активное участие Румынии в войне против СССР Германия щедро вознаградит ее не только за счет территории Советского Союза, но и возвращением Северной Трансильвании.

Гитлеровцы поддерживали у своих румынских союзников иллюзии о желании Германии удовлетворить все их территориальные притязания. Геринг при вручении ему высшего румынского ордена Михая Витязу бранил венгров за «жадность» и, как сообщал румынский военный атташе в Берлине, заверил, что в его лице румыны имеют убежденного сторонника их правоты и что «настоящее положение долго не протянется». Румынская секретная служба информации доносила правительству, что побывавшие в стране видные представители промышленных кругов Германии Кристиан Хенк и Армии Шеве, имеющие «доступ во все политические и культурные сферы Германии», хвалили румын и ругали венгров, авторитетно заявляли, что «после войны в Центральной Европе будут изменены границы в пользу Румынии и в качестве вознаграждения за жертвы в войне она получит также Украину до Буга». Сейчас, мол, этого сделать нельзя, но после войны «справедливость будет соблюдена».

Большую роль в решении Антонеску продолжать активно участвовать в войне против СССР сыграла, конечно, его ненависть к большевизму. Гитлеровцы использовали в своих интересах тщеславие румынского кондукэтора, его желание войти в историю не только в качестве «спасителя» румынской нации и «воссоздателя Великой Румынии», о чем он сам неоднократно говорил, но и одного из вершителей судеб «новой» Европы и наиболее активных борцов против коммунизма. Они не скупились на лестные высказывания и похвалы в адрес кондукэтора.

С явным расчетом на то, что это тотчас же будет доложено Антонеску, личный переводчик Гитлера и начальник пресс-службы германского министерства иностранных дел Шмидт во время торжественного приема, устроенного в Берлине, передал румынскому военному атташе следующие слова: «Из всех государственных деятелей союзных и дружественных Германии стран фюрер считает маршала Антонеску самой выдающейся личностью. Фюрер считает, что на маршала Антонеску он может больше всего полагаться». И маршал изо всех сил старался оправдать доверие фюрера. Конечно, в ту пору Й. Антонеску еще слепо верил в победу Германии и вслед за лживой гитлеровской пропагандой объяснял неудачи немецкого наступления на Москву в октябре 1941 года климатическими условиями. Выступая на заседании правительства 13 ноября 1941 года, он следующим образом охарактеризовал положение на советско-германском фронте: «Если бы мы могли окинуть взором весь русский фронт от Черного моря до Северного Ледовитого океана, то видели бы только застывшие автомашины. Если немецкая армия не продвигается, то вовсе не потому, что ей противостоят значительные русские силы У них не более 5--6 дивизий в Петрограде, еще 6 дивизий вокруг, 7--8 дивизий перед Москвой, а от Тулы и до Донца немецкой армии никто не противостоит».

Спустя две недели по случаю первой годовщины присоединения фашистской Румынии к оси Берлин - Рим - Токио кондукэтор направил в Германию своего заместителя М. Антонеску с дружественным визитом. Здесь в беседах с Гитлером. Герингом и Риббентропом были подведены итоги годичного «сотрудничества» и намечены планы на будущее. Итоги, как видно из немецких записей бесед, были далеко не утешительными для румынской стороны М. Антонеску плакался на то, что финансовая система страны расшатана, золотой запас иссяк, и так как главные предметы румынского экспорта - нефть, продовольственные товары и лес - отправляют в основном в Германию и Италию, взаиморасчеты с которыми производились по клиринговой системе, то и возможности пополнения его отсутствуют. Согласно приведенным М. Антонеску данным, из 5,5 млн. т нефти, добытых в Румынии в 1941 году, 3,3 млн. т было отправлено в Германию и Италию, в том числе за 4 месяца войны, начиная с июля 1941 года, - 1,5 млн. т, не считая запаса высококачественного бензина, который весь был отдан военно-воздушным силам Германии. Румынский вице-премьер просил во имя облегчения финансового положения его страны уменьшить в ней численность немецкой «военной миссии», достигшей 65 тыс. человек. На содержание этой «миссии» только в последние 8 месяцев было истрачено 20 млрд. леев, а еще 30 млрд. было затребовано немецким командованием. М. Антонеску жаловался и на нелегальные закупки продовольствия, производимые немецкими службами на рынках Румынии, что вызвало только за два последних месяца повышение цен в два раза и дальнейший рост инфляции.

Правительство Германии обещало рассмотреть просьбу своих союзников об уменьшении численности «немецкой миссии» в Румынии, но при этом Геринг не без ехидства спросил М. Антонеску: действительно ли кондукэтор настолько верит в прочность своего внутриполитического положения, что решается отказаться от части немецких войск?88 Это был недвусмысленный намек на то, что диктатура Антонеску удерживается у власти благодаря наличию в стране немецких войск и зависит от благожелательного отношения к ней Берлина.

Румынский вице-премьер не добился от правительства Германии ничего, кроме общих обещаний помочь стране в какой-то мере преодолеть тяжелое экономическое бремя войны. Стоило М. Антонеску заговорить о том, что Румыния собирается вложить значительные средства в химическую промышленность, как тут же Геринг напомнил об отведенной упомянутой стране роли аграрного придатка в новой Европе… «Что касается планов индустриализации, - читаем в немецкой записи беседы, - рейхсмаршал предупредил румынского вице-премьера относительно их проведения. В будущем Румыния, - говорил Геринг, - станет страной с громадными зерновыми богатствами, и ей нужно будет думать о продаже этих излишков»

В один голос правители рейха потребовали от своего румынского союзника увеличить поставки Германии нефти, зерна и продовольствия. Геринг заявил, в частности, что во имя победы над Россией «добыча нефти должна быть увеличена даже с риском истощения румынских нефтяных скважин». Он утешал румынского вице-премьера обещаниями, что затраты его страны в будущем будут компенсированы за счет ближневосточной нефти, что Румыния примет участие «в русских и иранских нефтяных компаниях» и еще в декабре, самое позднее в январе, 1942 года «германские и союзные войска доберутся до нефтеносной территории Майкопа». Тогда, говорил Геринг, можно будет продолжать наступление «до Урала и, если будет необходимо, на Свердловск, Омск или Иркутск».

Чтобы подбодрить своего союзника, с хвастливыми заявлениями выступили также Гитлер и Риббентроп. Последний прямо заявил, что «война уже выиграна» и остается «просто закрепить конечную победу Германии, Италии и других союзников над Англией и Россией в самое короткое время и с минимальными потерями». Гитлеровский министр иностранных дел обещал, что еще до зимы немецкие войска продвинутся до «Кавказа и окружат Москву», что «Ленинград будет вскоре взят», после чего придется до мая 1942 года сделать передышку, чтобы затем снова «приняться за русских» и «изгнать их из Европы навсегда» . Фюрер также внушал своему румынскому собеседнику, что «Ленинград и Москва сдадутся зимой», а «Севастополь будет в руках Германии через несколько дней», т. е. в декабре. Он утешал М. Антонеску, что вторая мировая война вообще продлится не более двух лет и за это время «Румыния ни в коем случае не выдохнется…».

Румынский вице-премьер, в свою очередь, обещал правителям рейха, что поставки нефти и сельскохозяйственных продуктов «очень быстро увеличатся» как за счет роста производства, так и за счет сокращения внутреннего потребления. Он повторил слова своего кондукэтора, что Румыния, которая рассматривает альянс с Германией не только как союз политический, но и главным образом как идеологический, «всегда будет идти вместе с ней» и сражаться на ее стороне «до конечной победы».

М. Антонеску пытался обсудить вопрос о румыно-венгерских отношениях, чтобы заручиться поддержкой немецких правителей в спорах с Венгрией. Однако Риббентроп оборвал его, заявив, что «преступление останавливаться на вопросах, представляющих наименьшую важность по сравнению с громадными задачами на Востоке». Гитлеровский министр дал понять, что не может быть и речи о пересмотре сейчас венского «арбитража», и, чтобы еще больше привязать своего младшего партнера к колеснице антисоветской войны, рисовал ему радужные перспективы на Востоке. «Завоеванные восточные территории, - заявил Риббентроп, - должны быть полностью освоены. В этом Румыния тоже должна принять большое участие. А для того чтобы осуществить это, нужно оставить в стороне все расхождения по европейским делам». В конце беседы германский министр иностранных дел назвал германо-румынский союз «краеугольным камнем их открытой борьбы против Советской России».

Гитлер подтвердил румынскому министру, что сфера взаимных интересов Германии и Румынии лежит не на Западе, а «в колонизации громадных территорий на Востоке» . Согласно румынской записи беседы М. Антонеску и Гитлера, последний заявил: «Моя миссия, если мне удастся, - уничтожить славян». На это М. Антонеску ответил: «… славянские народы являются для Европы не политической или духовной проблемой, а серьезным биологическим вопросом, связанным с рождаемостью в Европе. Этот вопрос должен быть серьезно и радикально разрешен… По отношению славян необходимо занять непоколебимую позицию, а поэтому любое разделение, любая нейтрализация или занятие славянской территории являются законными актами». Довольный тем, что в лице М. Антонеску он нашел почитателя своей расистской человеконенавистнической «концепции», Гитлер продолжал: «Вы правы, славянство представляет собой биологический вопрос, а не идеологический… В будущем в Европе должны быть две расы: германская и латинская. Эти две расы должны сообща работать в России для того, чтобы уменьшить количество славян. К России нельзя подходить с юридическими или политическими формулами, так как русский вопрос гораздо опаснее, чем это кажется, и мы должны применить колонизаторские и биологические средства для уничтожения славян».

Гитлер обещал с пониманием относиться к территориальным притязаниям фашистской Румынии на Востоке, оснастить румынскую армию «всем, чем сможет ее снабдить Германия», и заверил своего собеседника, что он «желает увидеть сильную и могущественную Румынию». Не скупились правители рейха и на похвалы в адрес кондукэтора. Гитлер объявил его «национальным вождем своего народа».

Отправляясь домой, М. Антонеску никаких письменных документов, фиксирующих обязательства гитлеровцев по отношению к своему союзнику, не увез. Гитлер в ходе беседы сказал, что германо-румынское сотрудничество не нуждается в формальных договорах, иными словами, дал понять, что дальше устных обещаний он не пойдет.

Вскоре правители военно-фашистской Румынии сумели убедиться, чего стоили хвалебные слова и обещания их берлинских коллег. На Восточном фронте ничего из того, о чем говорили главари рейха, не осуществилось. Более того, те самые «остатки» советских дивизий, о которых с пренебрежением говорил Й. Антонеску 13 ноября 1941 года, успешно отразили и второе, ноябрьское, генеральное наступление гитлеровцев на Москву, предприняли контрнаступление на Южном фронте, освободив 29 ноября Ростов-на-Дону, за три дня до этого начали контрнаступательные операции под Тихвином, а 5 декабря развернули мощное контрнаступление под Москвой. В то же время несколько попыток немецких войск в Крыму захватить в декабре 1941 года Севастополь кончились провалом. Военные успехи гитлеровцев первых месяцев войны сменились тяжелыми поражениями. В результате контрнаступления Красной Армии под Москвой в декабре 1941 года - начале января 1942 года было разгромлено 38 немецких дивизий. Вермахт потерпел первое крупное поражение во Второй мировой войне. Стратегия «молниеносной войны» с треском провалилась. Политический и военный престиж Гитлера и его генералитета заметно упал.

Между тем в конце 1941 года рамки Второй мировой войны расширились. 7 декабря 1941 года Япония совершила нападение на тихоокеанский флот США в Пёрл-Харборе, а на второй день официально объявила войну США и Англии. 11 декабря Германия и Италия заявили, что находятся в состоянии войны с США, а еще через день королевская Румыния была принуждена своими союзниками по фашистскому блоку объявить войну Англии и США. Все это ускорило оформление антигитлеровской коалиции. 1 января 1942 года 26 государств, среди которых Советский Союз, США и Великобритания, подписали декларацию об объединении военных и экономических ресурсов для разгрома фашистского блока.

В королевской Румынии, как и во многих других странах, поняли, что война на Востоке не только не выиграна, как заранее объявили гитлеровские стратеги, а лишь только развертывается, притом не так, как этого хотели бы правители оси. Красная Армия, разгромив гитлеровские войска под Москвой, продолжала теснить противника все дальше на Запад. В ходе зимней кампании 1941--1942 года советские войска освободили свыше 60 городов и около 11 тыс. других населенных пунктов. В самой же Германии и в государствах гитлеровской коалиции, в том числе в фашистской Румынии, настроение ухудшилось: стали поговаривать о поражениях. В жандармском обзоре за декабрь 1941 года указывается: «…прекращение оперативных успехов на Восточном фронте, наступление большевиков на Востоке и англичан в Африке, а также вступление в войну Америки поставили под вопрос исход войны…».

Неудачи на фронте несколько сбили спесь с руководителей фашистской Румынии. На заседании правительства 16 декабря 1941 года, в разгар советского наступления под Москвой, Й. Антонеску, который всего месяц назад вслед за фюрером грубил о поражении России и скорой победе, вдруг заговорил «о возможности достижения компромиссного мира»107 . Спустя два месяца на заседании правительства 26 февраля 1942 года кондукэтор признал, что он «не представлял себе, что война примет сегодняшний оборот, ибо сведения тогда были другие. Согласно полученной информации из Берлина, думалось, что русская армия уже побеждена. Но она не была побеждена, она дала отпор, и этот отпор заставил нас приложить новые усилия и направить свои вооруженные силы дальше, не только в Транснистрию, а на Донец. Отсюда и новые потери, расходы и затраты материалов. Следовательно, изменилось исходное положение, которое заставило меня принять августовское решение», т. е. вести до конца войну на стороне Германии. Эти нотки растерянности и неуверенности проскальзывали и в заявлениях М. Антонеску. На заседании правительства 23 января 1942 года он сказал: «Мы не можем знать, как развернутся дальше военные события в России».


Подобные документы

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.