Корни автономии и идентичности общества Азорских островов

Корни автономии и идентичности общества Азорских островов

Начиная с XIV-XV вв., Азорские острова (Португалия) прошли долгий путь в исторической борьбе за самоуправление в форме автономии. В этом исследовании автор анализирует несколько ключевых моментов политической и административной истории азорского общества, прослеживая истоки идентичности и своеобразной политической культуры португальцев, населяющих девять островов в середине Атлантического океана.

В середине Северной Атлантики находится группа из девяти островов, составляющих Азорский архипелаг. Азорские острова - вулканического происхождения, результат сильных столкновений литосферных плит - евразийской, африканской и американской - в течение многих веков. Последовательные извержения, которые происходили на протяжении столетий, постоянно формировали как сами острова, так и их население. Азорские острова невелики по размерам и сильно разбросаны в Северной Атлантике. Из-за этого только 3,5 % надводной территории Азорских островов постоянно культивируется. Общая надводная площадь архипелага - 2333 км², а исключительная экономическая зона занимает 938 000 км².

Не существует точных данных о времени открытия островов. В средние века было сделано множество упоминаний о Западных островах, под которыми, очевидно, имелись в виду Азоры, Канарские острова и Мадейра. Первые итальянские и испанские карты и атласы с четко обозначенными на них Азорскими островами появляются в ХIII-ХIV вв. Также неизвестно, кто из капитанов принца Генриха Мореплавателя первым высадился на этих островах. Достоверно известно лишь то, что в письме, датированном 1439 г., португальский [c. 103] король подтверждает открытие Азор и предоставляет «отпуск» принцу Генриху, для того, чтобы он занялся их освоением.

Азоры были обнаружены португальцами в период, когда Португалия как доминирующая морская держава XV столетия оказалась способной привлечь ведущих ученых и мореплавателей своего времени и создать соответствующие навигационные технологии, необходимые для великой эпохи открытий. Это позволяет утверждать, что Азорские острова были обнаружены и освоены для выполнения функции, которая была непосредственно связана с их геостратегическим расположением в середине Северной Атлантики, а также из-за направления ветров и морских течений вокруг островов, которые диктовали маршрут океанского путешествия на Юг и на Запад. Они должны были служить в качестве атлантической базы для португальских географических открытий.

Первоначальная политическая и административная организация островов также указывает на их инструментальное значение по отношению к процессу великих открытий. Острова были подарены португальским монархом принцу Генриху для их заселения. Соответственно, принц стал первым неограниченным владельцем островов, истинным феодальным властелином. Тот факт, что принц Генрих в своем завещании пожертвовал острова Ордену Христа, магистром которого он был, твердо связывает Азоры с самого начала с португальскими мореплаваниями и торговлей, так как этот орден был связан с коммерческими и религиозными аспектами португальской экспансии.

На острова тогда прибыли самые разные люди: обедневшая знать в поисках титулов и приключений; поселенцы со всех концов материковой Португалии; семьи из Фландрии и Северной Франции; евреи, мавры из португальских крепостей в Северной Африке; темнокожие рабы, авантюристы со всего света. Они принесли на Азоры свои технологии, привычки, ценности, нравы, веру и произношение - большинство из которых, будучи давно утраченными на материке, сохранились по сей день в азорских деревнях и городах. У всех была общая задача - подчинить океан и приручить землю, а также создать на островах соответствующие структуры, технологии, товары и услуги, необходимые для атлантической навигации.

Политические административные структуры

Владельцы и их капитаны. После заселения и вплоть до централизаторской реформы маркиза Помбала в XVIII в., острова были собственностью владельца, который управлял ими через своих капитанов. Через некоторое время не только владелец, но также и его капитаны поселяются в столице владения. Капитаны сохраняют все привилегии, делегированные им владельцем, но к тому времени их уже опережают местные агенты, капитаны магистратов и административные должностные лица, которые сохраняют важные делегированные полномочия и фактически становятся ответственными за регулирование повседневной жизни на островах. Так была создана система управления издалека островами, предоставленными практически самим себе. [c. 104]

Именно в это время, полагает Франсишку Машаду Асайде Фариа и Маиа, предоставленная сама себе, на Азорах развилась сильная местная власть, и это был период наибольшего процветания островов (см.: [6, p. 255-284]).

Иммануил Валлерстайн полагает, что в этот исторический период Азоры могли бы интегрировать европейскую мировую экономику (см.: [16, p. 425]), но они были только объектом, а не активной стороной этой системы. Острова были лишь пунктами транзита, продиктованного ветрами и океаническими течениями. Реальное значение для европейской мировой экономики они имели не сами по себе. Их значимость была обусловлена геостратегическим расположением в сердце Северной Атлантики и теми услугами, которые только они могли предоставлять для атлантического мореплавания того времени. В процессе европейской торговли с Индией, Африкой и Америкой огромные богатства действительно проходили через Азоры. Но очень немногое из этого богатства, если вообще что-нибудь, оставалось на Азорах.

Важно отметить здесь, что со временем концепции Азоров стала соответствовать строго географическая концепция. Островитяне сами организовались и выживали, как могли, не имея какого либо представления о межостровной солидарности. Каждый остров управлялся индивидуально своим капитаном и его людьми, если только этот остров не был разделен на несколько капитанств. Предоставленные самим себе, с жалкими коммуникациями в пределах островов и еще более убогими между ними, не говоря уже о связи с остальным миром, островитяне искали способы выживания в изоляции. Особые качества народов, поселившихся там, приобрели на островах еще большее значение, чем те, которые они имели на материке. Итак, острова, заселенные людьми, прибывшими из различных частей материка, приобрели свои собственные специфические мировоззрения и идентичности под воздействием специфической островной природной среды. Зачастую такое происходило даже в пределах одного острова где, находясь в изоляции друг от друга, отдельные поселения и муниципалитеты формировали свои собственные идиосинкразии и идентичности. Кроме того, политические и административные структуры, созданные в это время на островах, также способствовали островной дифференциации.

Во-первых, объединяющая власть владельца была слишком далека, чтобы быть заметной. Фактически, в течение этого периода, Азоры не знали никакой эффективной централизующей и объединяющей структуры власти. Во-вторых, власть владельца, которая была делегирована его капитанам, не была никогда столь абсолютна, как это могло бы казаться на первый взгляд, так как она вначале ограничивалась правами и привилегиями поселенцев, а впоследствии - растущими структурами местной власти поселений и муниципалитетов. Соответственно, в то время не имелось никакой концепции объединения Азорских островов. В лучшем случае имелась только совокупность отдельных представлений об островах, их особенностях, потребностях и идиосинкразиях каждого из них. Для решения своих политических и административных проблем, в случаях отсутствия полномочий для решения таких проблем самостоятельно, островитяне обращались с просьбами в Лиссабон, но никогда - друг к другу.

Генеральные Капитаны. Первые шаги по политико-административному объединению Азор были сделаны Доном Мануэлем еще в XVI столетии, но только при маркизе Помбале, с усилением абсолютизма в Португалии в XVIII столетии, администрация Азор была объединена и централизована установлением должности Генерального Капитана. Это была первая в азорской [c. 105] истории попытка португальской монархии установить полный контроль над местной администрацией со стороны центральных органов власти. Соответственно, Генеральный Капитан выступал в роли инструмента монархии, перед которой он нес полную ответственность.

Очевидно, что создание такой должности могло быть осуществлено только посредством ограничения местных свобод и полномочий органов власти. Кроме того, следует учитывать, что концентрация власти на одном из островов означала также ограничение полномочий местной власти на других островах. Это был период, когда государство через Генерального Капитана устраняло частную инициативу. Происходил процесс унификации власти, в ходе которого Азоры обрели статус, аналогичный любой другой провинции португальского материка, и получили статус смежных островов. Соответственно, в этот период резко ограничивались любые притязания Азор на оригинальность или отличие.

Централизация принесла островам двойную потерю полномочий. С одной стороны, власть Генерального Капитана ограничила привилегии и полномочия местных и муниципальных структур островитян. За этим стояла попытка достижения полного контроля центральными органами власти государства, в котором просвещенный деспотизм заменял местную власть и частную инициативу централизованным и унифицированным вмешательством государства. С другой стороны, способность государственного вмешательства была еще более увеличена устранением структур власти на различных островах и их объединением в составе одной единственной структуры Генерального Капитана.

Это была также централизация, связанная с концентрацией власти. В ее ходе восемь островов утратили свои полномочия в пользу девятого острова - Терсейры. На каждом острове устранялись местные структуры власти, а вместо этого создавалась единая властная структура на одном из них. Именно к этой структуре все должны были обращаться для решения своих повседневных проблем. Так были созданы условия для межостровного соперничества. Острова, к которым до того времени относились как к равным и которые, действительно, взаимодействовали как равные, обращаясь в необходимых случаях непосредственно в Лиссабон для решения своих проблем, были теперь подчинены власти одного из них. Централизация политической и административной жизни островов на одном острове - Терсейре - могла иметь место только за счет остальных восьми островов архипелага. Таким образом, притязания на автономию Азорских островов начинаются именно с этого периода. Более того, восемь островов прежде всего требуют автономию от острова Терсейры, представлявшего собой внешнее проявление централизма Помбала, и только затем - от материка. Можно сказать, что в этот период впервые появляются попытки создания целостной азорской идентичности; однако они парадоксальным образом были связаны с ликвидацией любых признаков азорской идентичности как в отношениях между островами архипелага, так и в отношении к государству в целом.

Губернаторы районов. Вся первая половина XIX столетия была отмечена в Португалии рядом революций и контрреволюций, продолжавшихся вплоть до возникновения либерального государства, исходившего из признания буржуазных ценностей Реставрации - революции, призванной покончить со всеми революциями посредством обеспечения материального прогресса и организации общественных работ. [c. 106]

К этому периоду относятся первые выступления в защиту азорской автономии. Франсишку Машаду Асайде Фариа и Маиа подчеркивает, что «на острове Сан-Мигел всегда существовало общее недовольство, вызванное подчинением острова правительству Терсейры» [7, p. 67]. На первый план выходили требования автономии не от материка, а от администрации Генерального Капитана на Терсейре. Соответственно, в то время как население Сан-Мигела требовало автономии от Терсейры, от королевского двора оно требовало децентрализации. О силе этого движения может свидетельствовать тот факт, что традиционно аграрное, религиозное и консервативное население Сан-Мигела было тогда готово поддержать либеральное кредо, состоявшее из принципов, к которым оно питало отвращение, воспринимая его лишь как средство для достижения автономии по отношению к острову Терсейра.

Конфликты, связанные с централизацией азорской политической и административной жизни на острове Терсейра в первой половине девятнадцатого века, обострились настолько, что в 1833 г. муниципалитеты острова Сан-Мигел представили ходатайство португальскому монарху, в котором содержалась просьба о фактическом отделении этого острова от Терсейры (см.: [5, p. 125-127]).

Под давлением населения Сан-Мигела правительство пошло на ряд уступок в направлении политической децентрализации. Вместе с тем судебная, военная и духовная власть осталась централизованной (см.: [5, p. 125-126]). Это решение, однако, сохраняло свою силу недолго, так как три года спустя административная организация Азор была еще раз изменена. Не возвращаясь к первоначальной политике создания структур власти на каждом из девяти островов, законодатели приняли решение о создании районов, подразделяя острова на три политико-административные группы согласно их географической близости и обозначая их по имени соответствующей столицы. В итоге возник район Понта-Делгада, включающий острова восточной группы - Сан-Мигел и Санта-Мария; район Ангра-ду-Эроизму, включающий острова центральной группы - Терсейру, Грасьоза и Сан-Жоржи, исключая Пико и Фаял; и район Орта, включающий острова западной группы - Флориш и Корву, включая Фаял и Пику.

Вместо одного Генерального Капитана острова получили трех губернаторов, которых сначала называли префектами, затем - генеральными администраторами, и наконец - губернаторами районов. Губернаторы районов оставались независимыми друг от друга. Они назначались королевским правительством, получая полномочия прежде всего для служения интересам Короны и лишь частично - для обеспечения интересов Азор. Поэтому многие проблемы азорцев не решались как и прежде.

На материке в этот период в экономику вкладывались большие инвестиции и совершались серьезные преобразования. А на островах объем инвестиций был незначительным и нужды населения не уменьшались. Среди них были: проблема дорожной сети островов, необходимой для внутреннего сообщения; проблема инфраструктуры коммуникаций для сообщения между островами и с внешним миром, портами и маяками; недостаток образовательных учреждений; недостаток эффективных структур и услуг в сфере администрирования, правосудия, образования, социального обеспечения, здравоохранения и карантинной службы портов, почты и телеграфа, переписи населения и регистрации дел. Этот перечень включал практически все, что было необходимо для экономического роста и благосостояния азорского населения. [c. 107]

Указанный перечень имеет очень большое значение, так как в нем содержится та сфера компетенции, которую первые защитники азорской автономии хотели передать региональным автономным структурам. Так как за несколько столетий центральные правительственные структуры монархии доказали свою неспособность адекватно решать основные проблемы Азор, то именно эти сферы жизни азорского общества должны были быть переданы в ведение региона и составить сферу полномочий автономного режима Азорских островов.

Защитники автономии много говорили, например, о том, что в области образования населения остро ощущался недостаток инвестиций. Даже к 1891 г. на Азорах 82 % населения были неграмотны. Они указывали на этот факт, как на один из аргументов, оправдывающих потребность в мерах по преодолению этой ситуации посредством восстановления автономного режима на Азорах.

Корни идентичности

Имеются три основных подхода к объяснению азорской идентичности. Рассмотрим каждый из них.

1. Развитие идентичности в условиях изоляции и островной жизни. Сторонники первого подхода доказывают существование азорской специфики и идентичности, любопытным образом используя дарвиновскую идею естественного отбора. Согласно этой точке зрения, океанская изоляция и островное существование (в отрыве от португальского материка) способствовали эндогенному развитию в Северной Атлантике сообщества людей, которые, имея общее первоначальное португальское происхождение (а также выходцы из других стран), создали собственную идентичность. На этих изолированных океаном и находившихся под воздействием часто враждебной окружающей среды Азорских островах, подобно Галапагосам Дарвина, возник новый народ, обладавший собственным характером, идентичностью, культурой и литературой. Кроме того, азорская эмиграция в Новый Свет и ее обратное воздействие также послужили важным фактором этого непрерывного и динамического процесса.

Эта парадигма была распространена и в XX веке. Виторину Немезиу активно использовал ее в своих эссе, доказывая идею о «двойной природе» азорцев. Он полагал, что островная окружающая среда способствовала возникновению азореанства (Azoreanty). Это понятие Немезиу создал по аналогии с испанской концепцией испанизма (Hispanidad), чтобы выразить этос человеческой жизни на Азорах и обозначить ту специфическую идентичность, которую сформировала жизнь поселенцев на островах².

Еще один сторонник этой парадигмы, Луиш да Силва Рибейру, пытается проследить формирование этнических характеристик и характера азорцев через выявление особенностей азорской окружающей среды, которые, возможно, оказали основное влияние на «условия его [азорского населения] деятельности и сформировали его тип и характер». Среди наиболее важных из них оказываются «вулканизм и религиозность», «влажность и леность», «изоляция и островитянство», а также «океан». Все они детерминировали формирование азореанства (см.: [15, p. 25-54]). [c. 108]

При таком подходе основной проблемой становится объяснение воздействия географического фактора на политический. Признание этого влияния мы можем найти в действующей Конституции Португальской Республики и в документах Постоянной Конференции по местному и региональному самоуправлению Совета Европы. Географическая среда, понимаемая как пространство для осуществления политического процесса, создает условия для разворачивания механизмов идентификации населения.

2. Органическая идентичность. Второй подход к объяснению процесса легитимации азорской автономии и к определению азорской идентичности тесно связан с первым и проистекает из него. Он глубоко укоренен в органицистской политической философии и теории государства, которые исходят из необходимости предоставления равных естественных условий для различных составных частей государства: индивидуума, семейства, коммуны, муниципалитета и региона. Каждая из этих частей рассматривается как организм, естественный организм, нечто, не созданное государством, а, наоборот, - продолжение индивидуума, на самом высоком структурном уровне приводящее к государству.

Ранние азорские автономисты ввели в португальский политический дискурс механизм различения и распределения компетенции между различными корпорациями, которые объединяют государство как высшую корпорацию. Идеи Азорских автономистов очень близки к тому, что стало первостепенной концепцией на современном этапе европейского строительства и центральным принципом Договора Европейского Союза: концепция субсидиарности.

Автономисты также рассматривают вопрос о том, какой объем компетенции должен остаться в руках государства, а какой должен быть передан различным корпорациям, которые составляют государство. Депутаты Парламента от Сан-Мигеля пишут в 1893 г. о том, что «все, что относится к сфере частной собственности и прямого руководства местными делами или районом, может и должно сегодня управляться азорцами. Все, что превышает эти пределы, нуждаясь в применении общей меры, использовании политических сил нации, и контроля за соблюдением законов, должно остаться за государством» [13, p. 24].

Такова двойственная аргументация представителей данного подхода, доказывающих идентичность азорского населения и легитимизирущих их притязания на автономию. С одной стороны, имеется руссоистская органистическая перспектива общества и политики, согласно которой посредством «борьбы за существование, в которой участвуют спонтанно все естественные группировки нации, ячейки организма государства, последнее может получить новую силу» [13, p. 78]. Признавая естественное существование, роли и привилегии каждой из органических ячеек нации (прихода, коммуны, муниципалитета и региона) и их населения, мы сможем создать хорошо упорядоченное, гармоничное и поэтому счастливое государство.

С другой стороны, азорские автономисты настаивают на том, что «островная природа [Азор] насильственно сформировала интересы, традиции, обычаи и стремления, которые являются частными и специфическими [для азорцев], настолько отличающиеся от тех, что существуют в метрополии, насколько Азоры и метрополия разделены географически» [13, p. 80].

Можно сделать вывод, что автономистский дискурс здесь одновременно рассматривает, во-первых, политические организационные структуры, которые составляют португальское государство, идентифицируя их характер, определяя [c. 109] и легитимизируя их, и, во-вторых, материал, из которого эти структуры созданы, - азорское население, с его собственной идентичностью, уходящей корнями в столетия островной жизни.

3. Идентичность негодования. Третье направление мысли в азорской автономистской традиции прослеживает развитие азорской идентичности, исходя из уровня и условий жизни азорского населения, то есть на основе сравнения с условиями жизни населения метрополии. Оно возникает во второй половине XIX века. Как утверждает его представитель Карлуш Кордейру (см., напр.: [4]), осознание азорской идентичности начинается через понимание забвения, которому острова были преданы государством. Это - отрицательная идентичность, причиной которой является политика метрополии по отношению к Азорам. Ее можно назвать идентичностью негодования.

Трактуемая таким образом идентичность основана на глубоком чувстве негодования азорского населения по отношению к населению метрополии. Вместе с тем азорская специфика никогда не было направлена против родины - Португалии. Напротив, актуальной темой в азорском политическом дискурсе в течение XIX в. (да и зачастую в XX в.) была постоянная интерпретация азорского национализма как разновидности португальского.

Соответственно, для островов требовался дифференцированный административный режим, который должен был не институционализировать, а способствовать преодолению азорской специфики. Автономия, или еще лучше, децентрализация, требовалась как средство для обеспечения большего вмешательства государства в островную жизнь, для того, чтобы подтянуть, если можно так выразиться, условия жизни на архипелаге к стандартам материка. Азорцы хотели дифференцированного отношения к себе только для того, чтобы стать равными жителям метрополии.

4. Национальная солидарность. Определяя конституционный режим Автономных регионов Азорских островов и Мадейры, португальская Конституция начинает с положения о том, что «автономия регионов нацелена на […] укрепление национального единства и уз солидарности, которые связывают португальцев» [1, art. 227]. Это положение, предложенное в 1976 г. на Конституционном Собрании Португальской коммунистической партией, было предназначено для того, чтобы предупредить как возможное введение в Конституцию идей федерализма, так и возможную опасность «сепаратизма в контексте этой статьи; сепаратизма, замаскированного декларированием простой региональной автономии» [8, p. 245].

Это опасение за целостность португальского государства привело в 1976 г. португальских законодателей к введению в статью 6 Конституции уникального положения, характеризующего Португалию как «унитарное государство […] с региональными автономиями, имеющими собственные политико-административные уставы и органы самоуправления» [1, art. 6].

Те вопросы относительно целостности португальского государства, - которые статья 227 Конституции торжественно разъясняет, подтверждая, что целостность государства никак не ослабляется региональной политико-административной автономией, были уже предсказаны азорскими автономистами XIX в., которые постоянно подчеркивали, что азорцы были хорошими и лояльными португальцами и что проблема автономии Азор никак не была связана с отказом от принадлежности Азор к Португалии. Напротив, доказывали они, азорская автономия могла бы послужить существенным вкладом в развитие [c. 110] и рост португальской нации, понимаемой автономистами аналогично семейству, только намного большему.

Делая обзор всей азорской автономистской традиции, мы находим в ней концепцию нации как семьи, в которой центральное правительство выступает в роли отца, а регионы - детей, которые, достигая зрелости, заслуживают получения своей политико-административной эмансипации, своей автономии. Этот образ одновременно используется для подтверждения португальского национализма азорцев (достигая зрелости, дети не теряют связь со своими семьями) и для обоснования самой потребности в азорской автономии. Подобно детям, регионы растут, и их взросление является представляет собой явление, которое нельзя задержать или избежать законодательными средствами. Поэтому эмансипация детей и регионов является неизбежным фактом природы. И вряд ли мы найдем хоть одного азорского мыслителя, который, затрагивая проблему азорской идентичности и автономии, не защищал бы тезис о португальском национализме азорцев (подробнее см.: [2]).

Азорская автономия

1. Административная автономия, в соответствии с декретом. Под давлением требований Азорского населения, которые действующая Конституция Республики позитивно оценивает как «имеющие исторические корни автономистские устремления островного населения» [1, art. 227], Португальское правительство 12 марта 1895 г. решило предоставить режим автономии «для тех Азорских районов, которые требуют этого по крайней мере двумя третями голосов их избирателей» [Ibid]. Забавно, что решение об этом содержалось в Декрете диктаторского правительства, возглавлявшегося азорцем по происхождению Интсе Рибейро (Hintze Ribeiro).

Хотя этот декрет и был далек от смелых предложений азорских автономистов, он радостно приветствовался азорским населением как первая попытка институционализации режима автономии для португальских островов в Атлантике. Итогом этого была происходившая с того времени еще большая фрагментация или дифференциация Азор. Дело в том, что хотя Декрет был немедленно принят районом Понта-Делгада, район Ангра-ду-Эроизму принял его лишь несколько лет спустя, а район Орта так никогда и не принял его.

«Опыт», инициированный Декретом от 2 марта 1895 г., привел к отсутствию дальнейших законодательных инициатив в области Азорской автономии³. До конца XIX в. и в первой половине XX в. (вплоть до Апрельской революции 1974 г.) Азорская автономия не сумела стать поводом для существенной обеспокоенности португальских законодателей. Напротив, режим Азорской автономии, определенный в правительственном Декрете от 2 марта 1895 г., последовательно урезался до тех пор, пока при авторитарном «новом государстве» Салазара и Марселу Каэтану (Salazar и Marcelo Caetano) не был обременен дополнительными обязанностями без каких-либо ресурсов для их реализации и стал почти неосуществимым.

Кроме того, напряжение азорской политической жизни, характерное для 1890-х гг., и ее способности к выдвижению требований были в течение всего [c. 111] этого периода полностью утрачены. Это состояние продолжалось вплоть до конца португальской автократии в революционном огне в апреле 1974 года.

Фактически, автономный режим Азор, со времени его первоначального учреждения, постепенно и последовательно ограничивался вплоть до превращения в фикцию или посмешище над его первоначальным проектом. Уже на рубеже веков под предлогом освящения автономного режима, созданного правительственным Декретом от 2 марта 1895 г., и декорируя его якобы добавленной законодательной силой и респектабельностью парламентского закона, португальский законодатель начал урезать азорскую автономию. Компетенция региональных органов власти была ограничена, а реализация ряда полномочий была передана под контроль Правительства - непосредственно из Лиссабона или же косвенно через его местных представителей (см.: [3, p. 113-114]).

С провозглашением Республики 5 октября 1910 г. ретроцессия продолжается. Азоры стали объектом ряда правительственных декретов, мнений, проектов, законов и Устава. Их посредством постоянно изменялась административная организация Азор. Вначале ограничивались автономные стремления населения Азор, а затем, в условиях режима «нового государства» Салазара, предоставлялись дополнительные полномочия автономным Общим Правлениям Районов при одновременном лишении финансовых средств для их реализации и увеличении финансовых возможностей представителей центрального правительства на островах. Все это продолжалось до 1930-х гг., когда Парламент принял Закон, по которому статус автономных районов островов был снижен до уровня провинциальных районов континентального материка, теряя, таким образом, специфику и специальный статус, то есть свою автономию. Исключением могло быть только возможное великодушное решение Правительства, которое имело право передать некоторые полномочия Общим Правлениям островных районов. Португальская перспектива островной автономии в этот период далее «усовершенствована» Положением XI того же самого Закона, которое предусматривает, что «гражданские губернаторы автономных Районов [представители Правительства, непосредственно называемые и ответственные перед ним] должны иметь, помимо полномочий, предоставленных им Кодексом, те полномочия, которые Правительство может посчитать необходимым делегировать им...» [12, p. 181-195].

Как же на это реагируют члены Общего Правления района Понта-Делгада? Они лишь повторяют свои умеренные требования и совершенствуют состав Общего Правления. Казалось бы, что ни время, ни люди еще не созрели для решительной защиты островной автономии. Можно было бы предположить, что исторические стремления к автономии азорского населения могли реализоваться лишь благодаря тем возможностям, которые революция 25 апреля 1974 г. открыла для преобразования как всей португальской политической и административной жизни, так и двух португальских архипелагов в Атлантике.

2. Основы существующего режима азорской автономии. Два главных фактора определяют основы существующего режима азорской конституционной политической и административной автономии: благоприятное внешнее окружение середины 1970-х гг., а также личностные качества и национальное политическое влияние ключевых азорских игроков. [c. 112]

С одной стороны, португальская политическая среда того периода была благоприятной для новшеств. Начиная с революционного периода, когда все политические силы отвергли политику низложенного режима, оценивавшегося как фашистский или фашизировавшийся, португальское Учредительное собрание 1976 г., было готово отклонить ту пародию на автономию, которая создавалась для островов.

Кроме того, Учредительное собрание опасалось сепаратистских сил, которые появились на Азорах (и в меньшей степени на Мадейре), как реакция против коммунистических и прокоммунистических сил, которые значительно усилили свое влияние после революции. К 1976 г., когда вопрос об островной автономии был уже обсужден Учредительным собранием, этот орган был готов обсудить режим автономии для островов - административной и политической - и обеспечить его сильными конституционными гарантиями. Несомненно, страх перед азорским сепаратизмом представлял сильный стимул к предоставлению политической автономии как своего рода компромисса для обеспечения устойчивой азорской интеграции в португальское государство. Не следует забывать, что в то время Португалия утратила свои африканские колонии. Без Азорских островов и Мадейры она могла еще больше ослабить свое присутствие в Атлантическом океане, рискуя превратиться в небольшое континентальное государство на Иберийском полуострове, легкодоступное для традиционных интересов Испании. Это было бы государство, лишенное своего традиционного мореходного наследия, которое исторически гарантировало его интересы, союзничество и покровительство господствующих мировых морских держав - вначале Англии, а затем Соединенных Штатов.

Опасения по отношению к азорскому сепаратизму были обусловлены тем фактом, что именно в это время они основывались не на национальной военной или политической паранойе, а на фактах азорской политической жизни, а также на фактах заинтересованности и помощи главных международных игроков азорским сепаратистским движениям.

Возможно, еще не настало время для полного и беспристрастного изучения азорского сепаратизма после революции 1974 года. И все же можно сделать два вывода фундаментальной важности по данной проблеме.

Первый из них относится к сочувствию, если не сказать больше, которое в данный период эти движения встретили со стороны основных западных держав. Последние не хотели позволить России заполучить Азоры как стратегическую точку опоры в сердце Северной Атлантики в том случае, если бы Португальская коммунистическая партия продолжала удерживать контроль над материковой частью страны и попыталась бы преобразовать Португалию во вторую Кубу. Дело в том, что вопрос об азорской независимости обсуждался на самом высоком уровне, а именно между такими главными мировыми лидерами, как тогдашний президент США Дж. Форд и Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев, а также канцлер ФРГ Г. Шмидт. Он также был предметом для обсуждения на таких переговорах, как ОСВ-2, где, согласно мнению канцлера Германии, было достигнуто соглашение по этой проблеме (см.: [14]).

Во-вторых, эта заинтересованность была далее конкретизирована посредством присутствия на Азорах представителей различных американских учреждений, оказывавших помощь и обучение. Ряд из них, по меньшей мере, [c. 113] был связан с ЦРУ. Западная поддержка также осуществлялась через множество контактов, которые поддерживались на самом высоком уровне как в Вашингтоне, так и в различных европейских столицах с главными азорскими политическими деятелями того времени. Кульминацией этих процессов была ситуация, в которой лидеру одного из азорских сепаратистских движений, по его собственным словам, «предлагали президентство на Азорах, в том случае, если бы он захотел стать символом азорской независимости». Такая независимость была бы достигнута благодаря США и в интересах США⁴. В этом отношении большой интерес представляет содержание разговора автора данной статьи с недавним консулом США на Азорах, в котором консул, касаясь вопроса об азорской независимости заявил, что «Вы [азорцы] потеряли ваш шанс в 1975 году». Однако остается главный вопрос - кто что потерял?

Кроме того, международный интерес по данному вопросу соответствовал интересам местных политических течений, в большей или меньшей степени приверженных идее азорской независимости: от Движения за самоопределение азорского народа (MAPА) до Азорского Националистического Движения (MNA) и Фронта освобождения Азор (FLA). Азорский сепаратизм, или его угроза, был реальным фактором политической жизни и общественного мнении в период конституционных дебатов 1976 года. Он также представлял обычное обвинение, которое централистские силы португальских левых политических движений постоянно выдвигали против защитников Азорской автономии.

Сформированная революцией, которая была нацелена на изменение политических и административных структур Португалии, и далее подогретая опасениями азорского сепаратизма, политическая жизнь 1975-1976 гг. была максимально благоприятна для исторических автономистских устремлений азорского населения. Исторический шанс появился, оставалось только использовать его. Однако судьба оказалась неблагосклонной к азорцам.

В течение 1975 г. на Азорах прошли обширные дебаты по вопросу об автономной административной и политической организации. При этом было предложено около семи проектов Устава автономии, каждый из которых учитывал все предыдущие и привлекал к участию все большие слои азорского населения. Результатом этих серьезных обсуждений было то, что все главные политические партии представили свои проекты для седьмого раздела конституции, относящегося к региональной автономии Азор и Мадейры.

К этому времени уже был достигнут широкий консенсус относительно центральных принципов азорской автономии. Сравнительное изучение проектов, представленных политическими партиями Учредительному Собранию, позволяет нам идентифицировать широкое согласие по следующим главным принципам:

- автономия должна была быть политической, а не просто административной;

- политическая автономия должна была предполагать существование региональных органов самоуправления, Регионального собрания с законодательными полномочиями и Регионального Правительства или Совета с исполнительными полномочиями; [c. 114]

- Азоры должны были быть организованы как единый автономный регион, и историческое разделение архипелага на три района должно быть отменено;

- островная автономия должна была быть конституционно подтверждена и гарантирована;

- автономия каждого из португальских архипелагов должна была быть закреплена в законе, разработанном соответствующим Региональным законодательным собранием и одобренном национальным Парламентом;

- финансовые сборы, полученные в регионе, должны были оставаться там для расходов на региональные задачи;

- республиканскую власть должен был представлять в каждом из автономных регионов министр республики.

В марте 1976 г. Учредительное Собрание организовало специальную комиссию для составления проекта, касающегося автономных регионов Азор и Мадейры. 26 марта 1976 г. Учредительное Собрание одобрило текст конституционных основ азорской автономии; текст, который, за исключением некоторых незначительных изменений, не был затронут двумя основными пересмотрами, которым с тех пор подверглась Португальская конституция.

Наконец, 30 апреля того же самого года режим постреволюционного азорского автономного режима был ослаблен после одобрения временного Закона об автономном регионе, который, согласно Конституции, действует как основной закон региона.

В июне на Азорах были проведены первые региональные выборы для формирования регионального Законодательного Собрания. И вот, 8 сентября первое региональное правительство Азорских островов под председательством Мота Амарала получило в Понта-Делгада свои полномочия от министра республики.

В политической жизни азорского общества в это время происходило осознание обширной гаммы возможностей, которые автономия раскрыла для Азор и азорцев. После пяти веков существования под политическом контролем центральных структур власти Лиссабона и после кратковременного опыта административной автономии на рубеже XIX-XX вв. Азоры, наконец, заслужили режим, на основе которого азорцам давали возможность распоряжаться своей судьбой в рамках новой политической автономии.

Наконец, в марте 1979 г., как Социалистическая партия, так и Социал-демократическая партия⁵ представили Региональному Законодательному Собранию, в рамках реализации положений Конституционного текста, проекты Устава Азорского Автономного региона. В итоге последовавших дискуссий, Региональная ассамблея составила проект первого Политического Административного Устава Автономного азорского региона, который был, в соответствии со статьей 228 Конституции, представлен Ассамблее Республики для заключительного одобрения. 27 июня 1980 г. Ассамблея Республики одобрила первый Политический Административный Устав Автономного Азорского региона, разработанного Азорской Региональной ассамблеей, который был издан как Закон № 39/80 от 5 августа того же года в официальном издании «Диарио да Република». [c. 115]

Заключение

В своей исторической борьбе за самоуправление Азорские острова прошли длинный путь. Они были промежуточным пунктом в эпоху португальских географических открытий и торговли в XIV-XV вв. и обеспечивали продовольствием португальские крепости в Северной Африке. После революции в апреле 1974 г. общество Азорского архипелага смогло превратиться в субъекта своей автономной организации и развития.

В этом эссе мы рассмотрели несколько главных моментов азорской политической истории с тем, чтобы проследить корни идентичности и существующей сегодня автономии архипелага.

Первый вывод. Хотя азорская идентичность естественно обусловлена условиями замкнутой жизни в океанской изоляции и в дальней периферии⁶ Португалии на протяжении более чем половины тысячелетия, корни ее автономии находятся, прежде всего, в самих азорцах. Эти корни состоят в индивидуальном и коммунальном чувстве азорской идентичности и в способности азорцев к защите перед лицом португальского государства в целом и его центральных властных структур. В этом мы видим нашу двойственность. С одной стороны, мы способны быть португальцами. Мы склонны к португальскому национализму, к полной интеграции в Португалию в социально-культурной, политико-экономической сферах жизни и к полному членству в португальской нации, приближающейся к своему тысячелетию. С другой стороны, мы твердо убеждены в естественно прогрессивном характере Азорской автономии как политическом режиме, который эволюционирует с прогрессом самих людей, которые таким образом политически организованы, и для которого нет никаких пределов, кроме самой способности островитян мечтать и бороться за свое собственное будущее.

Второй вывод относится к подчеркиванию регионального характера азорской идентичности, так как традиционно категория острова была доминирующей в процессе идентификации азорского населения. Подход тех, кто боролся за автономию Азорских островов в 1974-1975 гг., состоял в том, что полная автономия (административная, финансовая и политическая) возможна только на региональном уровне, но никогда - на уровне отдельных островов. То есть мы могли бы иметь только один автономный регион, но никогда - девять автономных островов или три автономных района. Такой подход, кажется, понимается и принимается населением всех островов.

Со времени их открытия к островам относились индивидуально и сама островная жизнь развивалась в основном в рамках отдельных островов. Большую часть истории на Азорах не было внутреннего рынка. Жизнь на каждом острове в огромной степени проходила в изоляции, и для решения тех проблем, с которыми островитяне не могли справиться самостоятельно в пределах границ их собственного острова, они обращались за помощью предпочтительно в Лиссабон, а не друг к другу. [c. 116]

Кроме того, первая попытка объединения Азорских островов, предпринятая прежним режимом просвещенного абсолютизма, осуществлялась, как мы видели, с помощью насилия. Она повлекла за собой подчинение восьми островов девятому, и с ней боролись с самого начала. До настоящего времени распределение власти между островами остается очень чувствительной проблемой. Еще сохраняются традиционные расколы и антагонизмы, несмотря на все слова, жесты и политику гармонизации.

И все же достигнуто широкое региональное согласие в отношении того, что:

- региональное единство было необходимым условием для получения автономии;

- преимущества единства (социальные, культурные, экономические и политические) намного перевешивают его недостатки;

- политика гармоничного развития, реализованная сменяющими друг друга правительствами, которые социал-демократическая партия (PSD) демократически получила право формировать в регионе, была в основе своей правильной.

Один из уроков политической жизни, который азорцы, кажется, усвоили, состоит в том, что интеграция в ЕС, к которой мы привержены, начинается дома, среди девяти островов.

Наконец, третий вывод относительно корней Азорской автономии относится к положительному воздействию на нее ЕС. Нет сомнения, что ЕС был, по крайней мере, до сих пор, естественным союзником региональных и автономных движений по всей Европе. Интеграция Азорских островов в ЕС оказала положительное воздействие на передачу полномочий от центральных к региональным структурам власти и способствовала успеху, эмансипации и прогрессу, которых добился азорский автономный режим не только на региональном, но также и на национальном, европейском и международном уровнях. Несомненно, также определяющее воздействие финансового влияния ЕС на азорскую автономию. Значимость региональной политики ЕС и его структурных фондов на Азорах весьма очевидна во всех сферах жизни, и мы многого ожидаем от Специальной Программы ЕС по развитию Азорских островов и Мадейры (POSEIMA).