Монголия во второй половине XV - начале XVII в.

Реферат

МОНГОЛИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XV-НАЧАЛЕ XVII В.

Калининград 2010

ПЛАН

1 Политическое и общественное устройство

2 Попытки преодоления феодальной раздробленности

3 Распространение ламаизма в Монголии

4 Нашествие маньчжур и образование Джунгарского ханства

Список литературы

1 ПОЛИТИЧЕСКОЕ И ОБЩЕСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО

Феодальная раздробленность, наступившая в Монголии с падением империи Юань, более 320 лет продолжала составлять основу политической жизни монгольского общества. Это было время дальнейшего упрочения и развития феодальных отношений, которые опирались в течение всего этого периода только на внутренний экономический потенциал. Несмотря на то, что весь процесс развития закономерно вел к укреплению социально-экономической и политической независимости отдельных феодальных владений и власти их правителей, фигура великого всемонгольского хана до середины XVI в. стояла в центре политической системы Монголии и оказывала большее или меньшее влияние на ее развитие. Пытаясь укрепить падающее влияние центральной власти, великие монгольские ханы подвергали реорганизации политическое устройство монгольского общества, приспосабливая его к меняющимся условиям. Уже в послеюаньский период отжила созданная Чингисханом «тысячная» система. В условиях развития феодальных отношений, когда условные пожалования (хуби) превратились в безусловные наследственные феодальные владения с закрепленным за ним податным населением, требовались другие формы организации. Уже в послеюаньский период возродились старые, дочингисовские единицы деления общества - оток и аймак. Но если когда-то они обозначали кровно - родственные объединения (оток - род, аймак - племя), то в новых условиях они стали административно-территориальными единицами феодального общества, наследственными владениями монгольских феодалов. Новая административная организация страны окончательно оформилась при Бату-Мункэ-хане, известном в истории под именем Даян-хана (1460-1543). Бату-Мункэ-хан наделял своих детей отоками (от слова «отчигин» - хранитель домашнего очага, младший сын), т. е. людьми из числа албату вместе с их имуществом, скотом и пастбищными территориями в вечное пользование с правом передачи по наследству. Так, после его смерти его владения были наследованы его 11 сыновьями. Этими уделами их потомки пользовались в течение столетий, передавая по наследству.

Аймаки, начиная с послеюаньского периода, стали большими феодальными владениями и состояли, как правило, из нескольких отоков. В период феодальной раздробленности они окончательно превратились в самые крупные феодальные уделы с неограниченной властью наследных правителей, с самостоятельной хозяйственной и политической жизнью.

Помимо отоков и аймаков в монгольском обществе XV-XVII вв. утвердилось такое подразделение, как хошун. Хошун, как и оток, окончательно оформился при Даян-хане и стал обозначать военную единицу, которую выставлял оток. Когда-то «хошун» обозначал определенную форму боевого построения, глава которого во время битвы был обязан скакать впереди и увлекать всех за собой в наступление. Это низшее военное сословие командиров - хошучей, выходцев, как правило, из аратской среды, Даян-хан сделал своей новой социальной опорой в борьбе с сепаратизмом. Он пожаловал многих хошучей высокими наградами, щедро одаривал их грамотами на право дарханства (т. е. право кочевать по своему усмотрению и не платить налогов). Но он не наделил их правом владения уделами, поэтому хошучи не вошли в класс феодалов. Самое большее, чего они могли достигнуть, это стать зятьями нойнов. В основном же хошучи составили низший и средний командный состав в военном ополчении отока. Однако, видимо, Даян-хан сумел сделать это сословие противовесом феодальной вольнице, так как ему удалось в течение 64 лет подавить различные мятежи и единодержавно управлять всей Монголией. Преемники Даян-хана на ханском троне пытались сохранить возрожденное им единство страны. С этой целью, например, Тумэн-хан (1553-1593) предпринял попытку создать центральное правительство, куда вошли представители большинства монгольских княжеств. Однако централизаторская политика ханов в XV-XVI вв. приносила лишь кратковременные успехи, поскольку не соответствовала экономическим условиям в стране. В тот период каждое феодальное владение было политически независимой и самообеспечивающейся хозяйственной единицей, почти не связанной с другими такими же владениями.

В XV-XVII вв. монгольское общество состояло из двух классов: господствовавшего класса феодалов и угнетенного класса зависимого аратства.

К классу феодалов принадлежали прежде всего прямые потомки Чингисхана - представители так называемого «золотого рода». Они занимали верх иерархической лестницы. Ступенью ниже их, но тоже весьма высоко котировались остальные потомки рода Борджигин, происходившие от братьев и других родственников Чингисхана. Этому высшему слою подчинялась служилая аристократия - потомки бывших темников и тысячников.

До середины XVI в. главой феодальной организации монгольского общества был великий хан. При Даян-хане шесть туманов Восточной Монголии были разделены на правое и левое крыло. Хан кроме верховного владычества над всей Монголией и управления собственным уделом стал специально править левым крылом, а правое крыло передал наследнику ханского престола, носившему титул князя-соправителя. Он осуществлял контроль за сбором податей и налогов и выполнением повинностей. Но с постепенным усилением феодальной раздробленности и с укреплением экономической и политической самостоятельности отдельных феодальных владений титул великого хана потерял первоначальное значение, а в ханское звание стали возводить себя многие из числа монгольских феодалов. Уже во время правления официального всемонгольского хана Боди-Алага (1506-1547) его джинон Алтан (1507-1582) получил титул хана. По свидетельству Саган Сэцэна, в конце XVI и в XVII в. в Монголии насчитывалось уже 9 ханов.

После хана - соправителя наиболее высоким являлся титул царевича - наследника престола. Но в XV-XVII вв. этим титулом стали наделять многих достаточно богатых и сановитых представителей класса феодалов.

Представители рода Борджигин - потомки младших братьев Чингисхана - носили высокий титул вана.

Обладатели этих высоких титулов составляли верхушку монгольского феодального общества, его аристократию.

Ниже ее стояла самая многочисленная прослойка феодального класса Монголии - тайджи. Носившие этот титул также вели свое происхождение от различных ответвлений чингисхановского рода и потому имели право владеть зависимыми людьми.

В процессе хозяйственного развития одни феодалы независимо от официального звания усиливались, другие - разорялись. Поэтому источники второй половины XVII в. отмечают, что у некоторых тайджи более тысячи подданных, а некоторые - не имеют ни одного.

В XV-XVII вв. в Монголии окончательно укрепились и получили дальнейшее развитие различные формы феодальной зависимости и жестокой эксплуатации трудящегося аратства. «Если простолюдины пойдут кочевать сами по себе, без хозяина, то разве не должны привести их в покорность ханские сыны?» - говорится в одном из источников. Зависимые араты стали повсеместно именоваться албату, т. е. обязанными выполнять повинности - албу. Монгольские феодалы выделяли аратам пастбищные территории и тем самым давали им возможность вести собственное хозяйство. Мелкое индивидуальное аратское хозяйство было важнейшим условием существования феодального способа производства в Монголии, так как оно давало арату средства к жизни и в результате обеспечивало рабочими руками крупные скотоводческие хозяйства.

Основными формами феодальной эксплуатации в рассматриваемое время были отработочная и продуктовая рента. Араты несли повинности двух видов: в пользу великого хана, т. е. государственные повинности, и в пользу личных хозяйств феодалов. Одной из самых важных государственных повинностей была почтовая. Сеть почтовых станций была организована еще в период династии Юань и продолжала действовать в Монголии вплоть до Народной революции 1921 г. Араты обязывались обеспечивать бесперебойное движение на личном транспорте (лошади, повозки), а также снабжать продовольствием проезжающих ханов, князей, чиновников. Арат, повинный в перерыве сообщения, штрафовался девятью девятками, т. е. 81 головой скота. Такой же штраф налагался на арата, не обеспечившего продовольствием владетельного князя. Почтовая повинность тяжелым бременем ложилась на аратские хозяйства. Формально почтовые станции должны были обеспечивать движение в трех случаях: передать сообщение о болезни хана или князя, предупредить о нападении врагов, обеспечить поездки религиозных деятелей. Фактически же араты были ответствен- ны за все передвижения в стране.

К числу государственных повинностей относились охотничья и военная. Арат обязан был по приказу феодала участвовать в. облавных охотах, служить на своем коне и со своим оружием в господском ополчении, сражаться и погибать за его интересы.

Помимо общегосударственных существовали повинности в пользу феодальных владетелей. Основной из них была обязанность выпасать стада феодала и ухаживать за ними. Многотысячные стада распределялись между аратскими семьями, которые отвечали собственным скотом за сохранность господского стада, за прирост поголовья, собирали и обрабатывали животноводческие продукты.

Одной из повинностей в пользу феодала была так называемая дворовая служба. Поочередно аратские семейства должны были в течение определенного срока выполнять при доме своего владетеля всю домашнюю работу, ухаживать за скотом, который держали при юртах для обеспечения каждодневными продуктами питания семейства феодала.

Араты должны были нести расходы в случае торжественных церемоний в семье феодала (рождение ребенка, свадьба, похороны и т. д.). С каждой аратской семьи брали коня, а также в соответствии с численностью стада - определенное количество молока, водки, войлоков и пр.

В XV-XVI вв. утвердилась регулярная продуктовая рента: каждое аратское хозяйство было обязано отдавать феодалу часть своего стада: с 40 и выше голов овец, с 2 и выше голов крупного рогатого скота ежегодно отбирали трех баранов.

Состав монгольского аратства не был однороден. В нем выделялись «лучшие люди», «средние люди» и «черный, или простой, люд».

К «лучшим людям» относились наиболее зажиточные араты, прежде всего дарханы, а также происходившие из аратских семейств чиновники различных степеней и званий, служившие при дворах ханов и нойонов. В рассматриваемое время права привилегированного сословия дарханов были весьма разнообразны. Дарханы, различавшиеся по степеням, могли назначаться на небольшие командные должности во время военных действий, присваивать себе всю завоеванную добычу, освобождались от всех или от некоторых повинностей, могли кочевать по собственному усмотрению, не зная над собой господина, и пр.

Некоторые из «лучших людей» становились зятьями феодалов и получали звание, дававшее право принадлежать к привилегированной прослойке монгольского общества, близкой к феодалам, но имевшей аратское происхождение.

Под «средними людьми» имелись в виду также богатые или зажиточные араты, но не имевшие особых привилегий или чиновничьих званий, за исключением самых мелких.

Последнюю группу составляли бедняки, которых называли «простолюдины» или «худшие люди».

В источниках сведения об антифеодальной борьбе аратства скупы. Довольно глухо, например, говорится о народном движении против политики Эсэн - хана (1440-1455). Известно, что Эсэн, утвердившись на ханском троне, предал казни многих выступавших против него аратов, чем вызвал только усиление сопротивления. Араты в массовых количествах откочевывали из тех мест, где они должны были отбывать повинности по приказу Эсэна, тем самым подрывая экономические и политические мероприятия хана. Самовольная откочевка аратов из владений своего повелителя практиковалась в Монголии на протяжении многих веков. Факты открытых вооруженных выступлений против феодалов встречаются гораздо реже. По всей видимости, откочевка как форма сопротивления аратов феодальной эксплуатации распространилась в Монголии в силу особенностей ее демографического фактора, т. е. крайней разреженности населения на больших пространствах. В этих условиях, с одной стороны, гораздо сложнее организоваться большим массам людей на открытое выступление. Эффективность такой формы протеста при монгольской специфике была весьма высока. Действительно плачевной оказывалась участь «покинутого» феодала в безлюдном степном кочевье. Не случайно все памятники монгольского феодального права, в том числе и относящиеся к XV-XVII вв., пестрят статьями, провозглашавшими различные наказания за самовольную откочевку аратов как за одно из самых серьезных преступлений. Вследствие укрепления и развития феодальных отношений в монгольском обществе усилилось закрепощение и эксплуатация аратства, что вызвало с его стороны рост сопротивления, принимавшего специфическую форму самовольных откочевок.

2 ПОПЫТКИ ПРЕОДОЛЕНИЯ ФЕОДАЛЬНОЙ РАЗДРОБЛЕННОСТИ

В ходе войн между ойратскими и халхаскими феодалами, охватившими Монголию с начала XV в., ойратские феодалы стали постепенно усиливаться. В 1434 г. ойратский первый министр при Дайсун-хане То-гон разбил войска восточномонгольского Адай-хана, и Дайсун-хан оказался единственным правителем всей Монголии. В 1440 г. после смерти Тогона первым министром Дайсун-хана стал его сын Эсэн. Он с еще большей энергией продолжил куре на объединение, проводимое его отцом. Для укрепления своих экономических и политических позиций Эсэн решил перестроить взаимоотношения с Китаем наиболее выгодным для монгольских феодалов образом. Минское правительство строго регламентировало торговый обмен с монголами. Торговля с Китаем могла осуществляться только членами монгольских посольств, регулярно отправлявшимися к минскому двору. Эти посольства должны были ограничиваться несколькими десятками человек и могли помимо даров императору везти товары для продажи. Часть их закупала китайская казна, а то, что оставалось, разрешалось распродать на торжках, которые на 3-4 дня открывались при посольских дворах. Все торговые операции китайские власти строго контролировали. Такое положение перестало устраивать Эсэна, и он систематически стал нарушать его: посылал по нескольку посольств в год и доводил их численность до двух-трех тысяч человек. Китай был единственным рынком сбыта для излишков продукции монгольского хозяйства, но его экономика в то время не была заинтересована в крупных закупках монгольского скота и продуктов скотоводства. Отношения между минским двором и Эсэном обострились до того, что в 1449 г. между ними начались военные действия. Первые сражения принесли победу монгольским войскам. Между Эсэном и правящими кругами Китая началась полоса мирных переговоров. Источник сохранил одну из бесед Эсэна с представителями Минской династии. Эсэн выдвинул следующее обвинение: «Зачем же вы снизили цены на лошадей и часто отпускали негодный, порченый шелк?» - на что китайские представители ответили: «Не мы виноваты в том, что приходилось платить вам менее, чем следовало за лошадей, а вы же сами с каждым годом приводили их все больше и больше». Этот отрывок разъясняет сущность экономических взаимоотношений между Китаем и Монголией и причину военных столкновений между ними.

В 1450 г. между Монголией и Китаем был заключен мир. Но обострилась обстановка внутри самой Монголии: в 1451 г. Эсэн начал открытые военные действия против Дайсун-хана. Войска Дайсун-хана были разбиты, а сам он погиб в сражении. В 1451 г. Эсэн провозгласил себя ханом всей Монголии. Но оставаться на всемонгольском престоле ему пришлось недолго. В 1455 г. начались вооруженные выступления феодалов против ханской власти. Во время одного из сражений Эсэн погиб. После его гибели страна вновь распалась на отдельные феодальные владения, правители которых стремились проводить самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику.

Но через несколько десятилетий на ханский престол в Монголии вступил человек, вновь постаравшийся объединить всю страну под своей властью. Это был Бату-Мункэ (1460-1543), вошедший в историю под именем Даян-хана. Он стал ханом Монголии в 1479 г. и повел борьбу с сепаратизмом феодалов. В 1488 г. Даян-хан привел к покорности большинство монгольских князей. В этом же году он установил мирные отношения с минским двором, отправив к ним пышное посольство с богатыми дарами. Между Минской династией и Даян-ханом был заключен договор, в нем оговаривались правила торгового обмена. Согласно договору три раза в год в нескольких пограничных городах должны открываться рынки меновой торговли для монгольских и китайских купцов. Мирные торговые и дипломатические отношения развивались вплоть до 1500 г., после чего вновь началась полоса вооруженных столкновений.

Нестабильной была обстановка и внутри Монголии. Известно, что Даян-хану часто силой оружия приходилось подчинять непокорных феодалов. Во время одного из таких мятежей был убит сын Даян-хана, посланный наместником в монгольские княжества. Но до смерти Даян-хана, т. е. до 1543 г., Монголия все же не выходила из-под власти всемонгольского хана и сохраняла политическое единство. После смерти Даян-хана сепаратистские тенденции восторжествовали и в стране вновь утвердилась политическая раздробленность, когда верховная власть хана игнорировалась большинством феодальных владетелей.

Преемники Даян - хана на ханском троне, в частности Тумэн-хан (1553- 1593), предпринимали неудачные попытки сохранить централизацию. Титул хана, которым со времен Чингиса обладал лишь единодержавный верховный правитель монгольского государства, со временем стал присваиваться своему роду любыми возвысившимися правителями феодальных уделов. Первый прецедент такого рода произошел уже сразу после смерти Даян-хана, когда престол наследовал хан Боди-Алаг (1506-1547), и в это же время ханским титулом стал величать себя один из внуков Даян-хана, знаменитый Алтан (1507-1582). Постепенно число ханов в Монголии возросло до нескольких человек. От северных княжеств отделились княжества Южной Монголии, которые наследовали старшие сыновья Даян-хана. Их кочевья непосредственно граничили с Китаем, и южно-монгольские правители стали каждый в отдельности устанавливать отношения с минским двором, добиваться выгод в торговле.

Северная Монголия - коренной улус Даян-хана - была унаследована младшим сыном-Гэрсэндзэ, ставшим родоначальником владетельных князей Халха (основной территории современной МНР).

Наиболее заметную роль в истории Монголии второй половины XVI в. сыграл Алтан-хан (1507-1582). Он не признавал власти верховных монгольских ханов после смерти Даян-хана, присвоил ханский титул, как уже было сказано выше, и повел борьбу за расширение своих владений, видя конечную цель в объединении под своей властью всей

Монголии. Алтан-хан владел обширной территорией к югу от Гоби и к северу от Китайской стены. На севере он подчинил себе ойратов, на западе завладел Кукунором, на востоке составлял постоянную угрозу верховному Тумэн-Засагту-хану.

Внутренняя политика Алтан-хана была направлена на упрочение хозяйственного положения своего владения, на поощрение земледелия, градостроительства, ремесла и культуры. Достаточных сведений об экономическом уровне Монголии того времени у нас нет, но все же мы можем предположить, что активная экономическая политика Алтан-хана определялась, видимо, общим подъемом производительных сил монгольского общества, постепенным преодолением того кризиса, в котором оказалось монгольское хозяйство после крушения юаньской империи. Увеличение товарной доли скотоводческой продукции вынуждало Алтан-хана наладить бесперебойную торговлю с Китаем. Минские правители долгое время отклоняли предложения Алтан-хана, казнили его послов. В ответ на это Алтан-хан организовал ряд вооруженных набегов на Китай. В 1551 г. между ним и минским двором был заключен мир, в Датуне и Сюаньфу открылись меновые рынки.

Алтан-хан поддерживал политику расширения оседлого хозяйства. При нем проводилось возделывание нови под земледельческие культуры, создавались очаги полеводства и ремесла. В 50-х годах XVI в. Алтан-хан для своей ставки начал строительство г. Хухэ-хото, который стал развиваться как центр ремесла и торговли.

Устремления Алтан-хана подчинить своей власти всю Монголию и создать сильное экономически и политически монгольское государство не осуществились до конца, как и предыдущие попытки преодоления феодальной раздробленности. В конце XVI в. монгольская экономика хоть и пошла на подъем, но еще не создала необходимых предпосылок для образования централизованного государства. Некоторые из таких предпосылок стали обнаруживаться еще в XVII столетии, но в тот период самостоятельному развитию Монголии был положен предел маньчжурским завоеванием.

3 РАСПРОСТРАНЕНИЕ ЛАМАИЗМА В МОНГОЛИИ

Прогрессивные сдвиги, наметившиеся в экономической жизни монгольского общества во второй половине XVI в., нашли свое отражение также в общественной и культурной жизни страны. Они были связаны с таким важным явлением в жизни Монголии, как распространение буддизма-ламаизма. Прежняя идеолого-философская система монгольского общества - шаманизм, возникшая еще в недрах родового строя, не отвечала потребностям развивающегося феодального общества.

Ламаизм представляет собой одну из разновидностей буддизма, оформившуюся во второй половине XIV в. Основателем ламаизма был тибетский монах Дзонхава (1357-1419). Дзонхава реформировал буддизм, пришедший в Тибет в VII в. из Индии, приспособил его к интересам господствующего класса тибетского феодального общества. Дзонхава учредил сложную систему церковной иерархии, ввел пышную обрядность при богослужениях с использованием музыки, с организацией - празднеств и мистерий в честь различных буддийских божеств.

Ламаизм не изменил основ догматики буддизма. Он также рассматривал жизнь как непрерывное движение сменяющих друг друга» форм материи и сознания (дхарм), как неразрывный круг рождений (сансар), в котором каждое живое существо получает воздаяние (карму) за свои предыдущие перерождения. Путь избавления от страданий видится в отказе от желаний, в постепенном совершенствовании личности с целью достижения «высшего просветления» - нирваны.

В ламаизме большое место занимает учение о хубилганах (дословно перерожденец), т. е. живых божествах, являющихся земными воплощениями бодисатв. Бодисатвы - это существа, почти достигшие состояния нирваны, но добровольно возвращающиеся с небес на землю в человеческом образе и помогающие людям найти путь «спасения». Хубилганов провозглашали представители ламаистской церкви, и постепенно их появилось немалое количество сначала в Тибете, затем и в Монголии. Хубилганы составили высшую прослойку ламаистского духовенства, им принадлежало руководящее положение в монастырях, со временем они стали наиболее крупными церковными феодалами. Помимо хубилганов достигать «спасения» человеку помогает также лама - «наставник». Ламаистская церковь учила, что человек, принявший сан ламы, стоит выше обыкновенного человека, что его указания должны неукоснительно выполняться.

Собственно буддизм был известен в Монголии уже при Чингисидах. Хубилай-хан объявил буддизм государственной религией и стремился создать прочный союз между империей Юань и высшими церковными феодалами Тибета. В 1267 г. он пригласил к себе в качестве государственного наставника Пагва-ламу Лодой-Жалцана (1235-1280), при участии которого была разработана система принципов управления государством, в основу которой легло учение о союзе светской власти и духовной при главенствующем положении светской. Это так называемое «учение о двух принципах» оказало большое влияние на последующее развитие учения о государстве и праве в монгольском обществе, отразилось во взаимоотношениях монгольских феодалов с верхушкой ламаистской церкви в Тибете в конце XVI в.

Источники сообщают, что в 1566 г. войска монгольского правителя Ордоса Хутухтай-Сэцэн-хунтайджи вторглись в Тибет и потребовали от церковных феодалов Тибета подчинения, за что соглашались принять их учение. Требование было принято, после чего Хутухтай-Сэцэн-хунтайджи вернулся в Монголию.

В течение 10 лет Хутухтай-Сэцэн-хунтайджи был единственным последователем ламаизма среди правителей в Монголии. В 1576 г. он начал переговоры с Алтан-ханом, убеждая его в выгодности установления контакта с лхасскими церковными деятелями. Основным доводом, который выдвигал Хутухтай, было то, что опора на церковь могла бы облегчить преемникам хана закрепление военных и политических успехов, достигнутых Монголией в годы его правления. Монголия в то время остро нуждалась в союзниках как для укрепления своих внешних позиций в отношениях с Китаем, так и во внутренней борьбе за достижение политического единства. Алтан-хан отправил в Лхасу послов, поручив им пригласить в его ставку верховного ламу Тибета, который и прибыл в Монголию в 1578 г. Переговоры завершились созывом съезда светских феодалов Южной Монголии, где были провозглашены основные принципы взаимоотношений между монгольской светской властью и ламаистской церковью. Верховный лама Содномжалцан (1543-1588) был официально признан главой ламаистской церкви, и ему присваивалось звание далай-ламы. Далай-лама со своей стороны пожаловал новым последователям громкие светские и духовные титулы. Так, Алтан-хан был провозглашен великим ханом. Было положено начало взаимовыгодному союзу светской феодальной власти Монголии с феодальным руководством ламаистской церкви Тибета. В условиях XVI в. этот союз преследовал цель создания сильного, противостоящего Китаю тибето-монгольского государства, служил идеологической основой для осуществления политических целей монгольских и тибетских феодалов.

В 1586 г. далай-ламой стал правнук Алтан-хана Ёндон-Джамцо. Он был первым и последним монголом на посту главы церкви. Почти одновременно с Алтан-ханом объявил себя последователем ламаизма Абатай, один из наиболее крупных феодалов Халха-Монголии, получивший вскоре от далай-ламы титул тушету-хана, ставший династийным именем одной из могущественнейших феодальных семей Монголии. В 1586 г. во владениях Абатая появился первый ламаистский монастырь. В короткое время вся южная и северная, а чуть позднее и западная Монголия, покрылась густой сетью монастырей. Князья наделяли монастыри земельными угодьями и зависимыми аратами, именовавшимися после приписки их к монастырям «учениками».

С течением времени положение ламаистских монастырей все более укреплялось. Увеличивался размер их земельных владений, росло число монастырских крепостных - шабинаров, с ростом экономической мощи церкви росло и ее политическое влияние.

Ламаистская церковь сыграла в истории Монголии двоякую роль. Распространение новой религии сопровождалось заметными сдвигами в области монгольской культуры. Буддизм, порожденный идеологией и культурой древней Индии, являлся проводником ее культурных традиций. Как писал Б.Я. Владимирцов, буддизм принес в Монголию и более высокую культуру, и пышный культ, ее проповедники становились чтецами-писарями, и врачами, и гадателями, т. е. могли в полной мере дать все то, что давали прежние ламы и шаманы, но, кроме того, они их превосходили во многом: с одной стороны, они несли культурные навыки, выступали против кровавых жертвоприношений и варварских обычаев, содействовали развитию письменности, с другой - они творили «чудеса», укрощали прежних гениев, вводили невиданные прежде службы и процессии, раздавали всевозможные «посвящения», утверждали, что нойоны стали господами за добрые дела в прошлом.

С начала своего распространения ламаизм стал играть решающую роль в формировании и развитии монгольской культуры. При ламаистских монастырях открывались школы. Готовя кадры для церкви, эти школы в то же время стали рассадником и светских знаний. Значительным явлением культурной жизни того времени было возрождение письменной традиции и литературы. Наряду с монастырскими открывались и частные школы с обучением молодежи монгольской письменности. Все это сыграло важную роль в подготовке первых представителей средневековой церковной интеллигенции, из среды которой вышли не только проповедники буддизма, но и переводчики, знатоки литературы, истории, права и языка.

Но ламаистская церковь с самого начала выступила как одно из основных звеньев государственной системы Монголии. Она быстро превратилась в крупнейшего феодального собственника, способствуя усилению эксплуатации и социального гнета. Паразитический слой ламства вырос со временем до громадных размеров. В результате этого значительно сокращалось число рабочих рук, тормозилось воспроизводство населения.

Ламаизм являлся идеологической опорой феодального строя, цементировал его устои. Его проповедники внушали трудящимся монголам мысль о бесплодности и даже греховности протеста и борьбы, о необходимости смирения и покорности.

4 НАШЕСТВИЕ МАНЬЧЖУР И ОБРАЗОВАНИЕ ДЖУНГАРСКОГО ХАНСТВА

Феодальная раздробленность Монголии облегчила маньчжурам возможность завоевания страны. Применяя в одних случаях оружие, в других - задабривание и подкуп, маньчжурские князья расширяли пределы своих владений за счет отдельных монгольских княжеств.

В своей экспансии маньчжуры натолкнулись на решительное сопротивление Чахарского ханства на юго-востоке Монголии. Правителем этого ханства был Лигдан-хан, праправнук Даян-хана. Он стремился к образованию объединенного государства и требовал подчинения от подвластных ему князей. В 1625 г. он направил карательную экспедицию против некоторых князей, перешедших на сторону маньчжур. После неудачи этой экспедиции несколько других южно-монгольских княжеств подчинились маньчжурам. Лигдан-хан вступил в союзные отношения с минским императором для совместной борьбы против маньчжур. Последние неоднократно и безуспешно пытались привлечь Линдан-хана на свою сторону. В 1634 г. произошло решительное сражение между войсками маньчжур и монголами. Лигдан-хан, оставленный подвластными ему князьями, потерпел поражение.

Вражда между феодалами облегчила подчинение Южной Монголии маньчжурам. После разгрома Чахарского ханства маньчжурский император Абахай на съезде южномонгольских князей был провозглашен ханом Монголии (1636). Северная Монголия, находившаяся под управлением потомков Гзрэсэндзэ, оставалась самостоятельной. Однако маньчжурские феодалы, начав войну с Китаем, прилагали все усилия к тому, чтобы подчинить Халху своей власти. Натравливая одного владетельного хана на другого, присваивая себе роль арбитра в непрерывно возникавших конфликтах, они все более активно вмешивались во внутреннюю жизнь Халха - Монголии и постепенно установили контроль над деятельностью ее правителей, превратив их в своих вассалов. В конце XVI -начале XVII в. на западе Монголии образовалось отдельное монгольское государство, вошедшее в историю под названием Джунгарского или Ойратского ханства. Оно играло крупную роль в международных отношениях в Азии того времени, поскольку с интересами ханства переплетались интересы таких крупных государств, как Россия и Цинская империя.

Положение самого Джунгарского государства было крайне затруднительным. Оказавшись окруженным более или менее крупными кочевыми ханствами и княжествами, оно потеряло традиционные торговые связи. Все попытки завязать постоянные отношения и наладить торговлю с Китаем и государствами Средней Азии терпели неудачу. Обычный обмен продуктов скотоводства на земледельческие и ремесленные товары прекратился. В Джунгарском ханстве возник острый экономический и политический кризис. Все ускорявшееся сокращение пастбищных территорий вследствие военных неудач и бесконечного дробления феодальных уделов еще более усиливало кризис. Обострились межфеодальные противоречия и внутренняя борьба среди феодалов, каждый из которых пытался укрепиться за счет соседей. В ходе этой борьбы усилился владетельный род Чорос, представитель которого Хара-хула постепенно подчинил других князей, превращаясь мало-помалу в хана Западной Монголии.

Развитие указанных процессов привело в 20-30-х годах XVII в. к откочевке из Джунгарии некоторых феодальных владетелей вместе с их аратами. Одна из этих групп откочевала далеко на запад, где в дальнейшем образовала Калмыцкое ханство. Оставшаяся часть Джунгарского ханства возглавлялась сыном Хара-хулы Батуром-хунтайджи (1635-1653). Батур-хунтайджи, как и все его преемники, был решительным противником капитуляции перед маньчжурскими завоевате- лями. Он последовательно и бескомпромиссно проводил политику, направленную к объединению сил всей Монголии для отражения маньчжурской угрозы. По его инициативе осенью 1640 г. в горах Тарбагатая состоялся съезд правителей 44 монгольских владений Халхи, Кукунора, Поволжья и Джунгарии, обсудивший и утвердивший законы, имевшие целью урегулировать внутренние конфликты и устранить поводы к их возникновению. Съезд имел целью также объединить усилия всех монгольских феодалов для борьбы за политическую самостоятельность, за неприкосновенность их прав и привилегий.

Важно отметить, что в описываемое время антиманьчжурскую позицию занимали и руководящие круги ламаистской церкви, поддерживавшие независимую политику правителей Джунгарского ханства. Ламаизм в Джунгарии утвердился лишь во втором десятилетии XVII в.- почти на полстолетия позже, чем в Восточной и Южной Монголии, В 1618 г. из Джунгарии в Тибет была отправлена группа молодых людей, младших сыновей крупных феодалов, для овладения «наукой» буддизма-ламаизма. В их числе был и Зая-Пандита (1599-1662), ставший впоследствии широко известным своей религиозной, политической и просветительской деятельностью в Монголии. Зая-Пандита активна поддерживал правителя Джунгарии Батура-хунтайджи в проведении независимой политики.

В то время как Южная Монголия уже превратилась в провинцию Цинской империи, Северная Монголия постепенно утрачивала свою политическую самостоятельность, Джунгарское ханство оставалось независимым феодальным государством, в течение целого столетия оказывавшим упорное сопротивление экспансии маньчжурских феодалов, которым джунгары не раз наносили тяжелые поражения. Успеху этой политики способствовала позиция Русского государства, поддерживавшего с ханством добрососедские отношения и предоставившего ему практически неограниченные возможности для сбыта продуктов его производства в обмен на земледельческие и промышленные товары. Существование независимой Монголии соответствовало интересам правящих кругов России, чем и объясняется эта их позиция в отношении Джунгарского ханства.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

История стран Азии и Африки в средние века. Ч.2. М.: Издательство Московского университета. 1987.