ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ТВЕРСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

ФАКУЛЬТЕТ ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО СПЕЦИАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

КАФЕДРА БУХГАЛТЕРСКОГО УЧЕТА и АУДИТА

Реферат по курсу «Отечественная история»

на тему: «Александр I - человек и государь»

г. Тверь, 2007

Содержание

Введение

1. Биография

2. Преобразования Российской империи

3. Разрушение надежд на конституцию

4. Последние года Александра I

Заключение

Литература

Введение

АЛЕКСАНДР I (1777-1825), российский император с 1801 г. Старший сын Павла I. В начале правления провел умеренно либеральные реформы, разработанные Негласным комитетом и М. М. Сперанским. Во внешней политике лавировал между Великобританией и Францией. В 1805-07 участвовал в антифранцузских коалициях. В 1807-12 временно сблизился с Францией. Вел успешные войны с Турцией (1806-12) и Швецией (1808-09). При Александре I к России присоединены территории Вост. Грузии (1801), Финляндии (1809), Бессарабии (1812), Азербайджана (1813), бывшего герцогства Варшавского (1815). После Отечественной войны 1812 возглавил в 1813-14 антифранцузскую коалицию европейских держав. Был одним из руководителей Венского конгресса 1814-15 и организаторов Священного союза.

АЛЕКСАНДР I [12 (23) декабря 1777, Петербург -- 19 ноября (1 декабря) 1825, Таганрог], российский император (1801-25), первенец великого князя Павла Петровича (позднее император Павел I) и великой княгини Марии Федоровны.

1.Биография

Сразу после рождения Александр был взят у родителей своей бабкой императрицей Екатериной II, которая намеревалась воспитать из него идеального государя, продолжателя своего дела. В воспитатели к Александру по рекомендации Д. Дидро был приглашен швейцарец Ф. Ц. Лагарп, республиканец по убеждениям. Великий князь рос с романтической верой в идеалы Просвещения, сочувствовал полякам, лишившимся государственности после разделов Польши, симпатизировал Великой французской революции и критически оценивал политическую систему российского самодержавия. Екатерина II заставила его прочитать французскую Декларацию прав человека и гражданина и сама растолковала ему ее смысл. Вместе с тем в последние годы царствования бабки Александр находил все больше несоответствий между декларируемыми ею идеалами и повседневной политической практикой. Свои чувства ему приходилось тщательно скрывать, что способствовало формированию в нем таких черт, как притворство и лукавство. Это отразилось и на взаимоотношениях с отцом во время посещения его резиденции в Гатчине, где царил дух военщины и жесткой дисциплины. Александру постоянно приходилось иметь как бы две маски: одну для бабки, другую для отца. В 1793 его женили на принцессе Луизе Баденской (в православии Елизавета Алексеевна), которая пользовалась симпатией русского общества, но не была любима мужем.

Считается, что незадолго до своей смерти Екатерина II предполагала завещать Александру престол в обход сына. По-видимому, внук был в курсе этих ее планов, но принять престол не согласился.

После воцарения Павла положение Александра еще более осложнилось, ибо ему приходилось постоянно доказывать подозрительному императору свою лояльность. Отношение же Александра к политике отца носило резко критический характер. Именно эти настроения Александра способствовали его вовлечению в заговор против Павла, но на условиях, что заговорщики сохранят его отцу жизнь и будут добиваться лишь его отречения. Трагические события 11 марта 1801 серьезно повлияли на душевное cостояние Александра: чувство вины за смерть отца он испытывал до конца своих дней.

Александр I взошел на российский престол, намереваясь осуществить радикальную реформу политического строя России путем создания конституции, гарантировавшей всем подданным личную свободу и гражданские права. Он сознавал, что подобная «революция сверху» приведет фактически к ликвидации самодержавия и готов был в случае успеха удалиться от власти. Однако он также понимал, что нуждается в определенной социальной опоре, в единомышленниках. Ему необходимо было избавиться от давления как со стороны заговорщиков, свергнувших Павла, так и поддерживавших их «екатерининских стариков». Уже в первые дни после воцарения Александр объявил, что управлять Россией будет «по законам и по сердцу» Екатерины II. 5 апреля 1801 был создан Непременный совет -- законосовещательный орган при государе, получивший право опротестовывать действия и указы царя. В мае того же года Александр внес на рассмотрение совета проект указа о запрещении продажи крестьян без земли, но члены Совета дали понять императору, что принятие подобного указа вызовет брожение среди дворян и приведет к новому государственному перевороту. После этого Александр сосредоточил свои усилия на разработке реформы в кругу своих «молодых друзей» (В. П. Кочубей, А. А. Чарторыйский, А. С. Строганов, Н. Н. Новосильцев). Ко времени коронации Александра (сентябрь 1801) Непременным советом были подготовлены проект «Всемилостивейшей грамоты, Российскому народу жалуемой», содержавшей гарантии основных гражданских прав подданных (свобода слова, печати, совести, личная безопасность, гарантия частной собственности и т. д.), проект манифеста по крестьянскому вопросу (запрет продажи крестьян без земли, установление порядка выкупа крестьян у помещика) и проект реорганизации Сената. В ходе обсуждения проектов обнажились острые противоречия между членами Непременного совета, и в результате ни один из трех документов обнародован не был. Было лишь объявлено о прекращении раздачи государственных крестьян в частные руки. Дальнейшее рассмотрение крестьянского вопроса привело к появлению 20 февраля 1803 указа о «свободных хлебопашцах», разрешавшего помещикам отпускать крестьян на волю и закреплять за ними землю в собственность, что впервые создавало категорию лично свободных крестьян.

Параллельно Александр осуществлял административную реформу и реформу образования.

В эти же годы сам Александр уже почувствовал вкус власти и стал находить преимущества в самодержавном правлении. Разочарование в ближайшем окружении заставило его искать опору в людях, лично ему преданных и не связанных с сановной аристократией. Он приближает к себе сначала А. А. Аракчеева, а позднее М. Б. Барклая де Толли, ставшего в 1810 военным министром, и М. М. Сперанского, которому Александр поручил разработку нового проекта государственной реформы. Проект Сперанского предполагал фактическое преобразование России в конституционную монархию, где власть государя была бы ограничена двухпалатным законодательным органом парламентского типа. Реализация плана Сперанского началась в 1809, когда была отменена практика приравнивания придворных званий к гражданским и был введен образовательный ценз для гражданских чиновников. 1 января 1810 был учрежден Государственный совет, заменивший Непременный. Предполагалось, что изначально широкие полномочия Государственного совета будут затем сужены после учреждения Государственной думы. В течение 1810-11 в Государственном совете обсуждались предложенные Сперанским планы финансовой, министерской и сенатской реформ. Реализация первой из них привела к сокращению бюджетного дефицита, к лету 1811 было завершено преобразование министерств. Между тем сам Александр испытывал сильнейшее давление придворного окружения, включая членов его семьи, стремившихся не допустить радикальных реформ. Определенное влияние на него, по-видимому, оказала и «Записка о древней и новой России» Н. М. Карамзина, которая дала, очевидно, повод императору усомниться в правильности избранного им пути. Немаловажное значение имел фактор и международного положения России: усиливавшееся напряжение в отношениях с Францией и необходимость подготовки к войне давали возможность оппозиции трактовать реформаторскую деятельность Сперанского как антигосударственную, а самого Сперанского объявить наполеоновским шпионом. Все это привело к тому, что склонный к компромиссам Александр, хотя и не веривший в вину Сперанского, в марте 1812 отправил его в отставку.

Придя к власти, Александр попытался проводить свою внешнюю политику как бы с «чистого листа». Новое русское правительство стремилось создать в Европе систему коллективной безопасности, связав все ведущие державы между собой рядом договоров. Однако уже в 1803 мир с Францией оказался для России невыгодным, в мае 1804 российская сторона отозвала своего посла из Франции и стала готовиться к новой войне.

Александр считал Наполеона символом попрания законности мирового порядка. Но российский император переоценил свои возможности, что и привело к катастрофе под Аустерлицем в ноябре 1805, причем присутствие императора в армии, его неумелые распоряжения имели самые пагубные последствия. Подписанный в июне 1806 мирный трактат с Францией Александр отказался ратифицировать, и лишь поражение под Фридландом в мае 1807 вынудило российского императора пойти на соглашение. При первом его свидании с Наполеоном в Тильзите в июне 1807 Александру удалось проявить себя незаурядным дипломатом и, по мнению некоторых историков, фактически «обыграть» Наполеона. Между Россией и Францией был заключен союз и соглашение о разделе зон влияния. Как показало дальнейшее развитие событий, Тильзитское соглашение оказалось более выгодным именно России, позволив России скопить силы. Наполеон же искренне считал Россию своим единственным возможным союзником в Европе. В 1808 стороны обсуждали планы совместного похода на Индию и раздела Оттоманской империи. На встрече с Александром в Эрфурте (сентябрь 1808) Наполеон признал право России на захваченную в ходе русско-шведской войны (1808-09) Финляндию, а Россия -- право Франции на Испанию. Однако уже в это время отношения между союзниками стали накаляться благодаря имперским интересам обеих сторон. Так, Россию не устраивало существование герцогства Варшавского, континентальная блокада наносила вред российской экономике, а на Балканах у каждой из двух стран были собственные далеко идущие планы. В 1810 Александр отказал Наполеону, просившему руки его сестры великой княгини Анны Павловны (впоследствии королева Нидерландов), и подписал положение о нейтральной торговле, фактически сводившее на нет континентальную блокаду. Существует предположение, что Александр собирался нанести Наполеону упреждающий удар, но после того как Франция заключила союзные договора с Австрией и Пруссией, Россия стала готовиться к войне оборонительной. 12 июня 1812 французские войска пересекли российскую границу. Началась Отечественная война 1812 года.

Вторжение наполеоновских армий в Россию (о котором он узнал, находясь в Вильно) было воспринято Александром не только как величайшая угроза России, но и как личное оскорбление, а сам Наполеон стал отныне для него смертельным личным врагом. Не желая повторять опыт Аустерлица и подчиняясь давлению своего окружения, Александр покинул армию и вернулся в Петербург. В течение всего времени, пока Барклай де Толли осуществлял отступательный маневр, вызывавший на него огонь резкой критики как общества, так и армии, Александр почти не проявлял своей солидарности с военачальником. После того как был оставлен Смоленск, император уступил всеобщим требованиям и назначил на этот пост М. И. Кутузова. С изгнанием наполеоновских войск из России Александр вернулся в армию и находился в ней во время заграничных походов 1813-14.

Победа над Наполеоном усилила авторитет Александра, он стал одним из могущественнейших правителей Европы, ощущавшим себя освободителем ее народов, на которого возложена особая, определенная Божьей волей миссия по предотвращению на континенте дальнейших войн и разорений. Спокойствие Европы он считал также и необходимым условием для реализации своих реформаторских замыслов в самой России. Для обеспечения этих условий было необходимо сохранить статус-кво, определенный решениями Венского конгресса (1815), по которым к России отошла территория Великого герцогства Варшавского, а во Франции восстановлена монархия, причем Александр настоял на учреждении в этой стране конституционно-монархического строя, что должно было послужить прецедентом для установления подобных режимов и в других странах. Российскому императору, в частности, удалось заручиться поддержкой союзниками его идеи о введении конституции в Польше. В качестве гаранта соблюдения решений Венского конгресса император инициировал создание Священного союза (14 сентября 1815) -- прообраза международных организаций 20 в. Александр был убежден, что победой над Наполеоном он обязан промыслу Божьему, его религиозность постоянно усиливалась. Сильное влияние на него оказали баронесса Ю. Крюденер и архимандрит Фотий. По некоторым данным, его вера приобрела экуменистический характер, а сам он постепенно становился мистиком.

Александр непосредственно участвовал в деятельности конгрессов Священного союза в Аахене (сентябрь-ноябрь 1818), Троппау и Лайбахе (октябрь-декабрь 1820 -- январь 1821), Вероне (октябрь -декабрь 1822). Однако усиление российского влияния в Европе вызывало противодействие союзников.

В 1825 Священный союз по существу распался.

Укрепив в результате победы над французами свой авторитет, Александр и во внутренней политике послевоенного времени предпринял очередную серию реформаторских попыток. Еще в 1809 было создано Великое княжество Финляндское, ставшее по существу автономией с собственный сеймом, без согласия которого царь не мог менять законодательство и вводить новые налоги, и сенатом (правительством). В мае 1815 Александр объявил о даровании конституции Царству Польскому, предусматривавшей создание двухпалатного сейма, системы местного самоуправления и свободу печати. В 1817-18 ряд близких к императору людей (в т. ч. А. А. Аракчеев) занимались по его приказу разработкой проектов поэтапной ликвидации крепостного права в России. В 1818 Александр дал задание Н. Н. Новосильцеву подготовить проект конституции для России. Проект «Государственной уставной грамоты Российской империи», предусматривавший федеративное устройство страны, был готов к концу 1820 и одобрен императором, но его введение было отложено на неопределенный срок. Своему ближайшему окружению царь жаловался, что не имеет помощников и не может найти подходящих людей на губернаторские должности. Прежние идеалы все более казались Александру лишь бесплодными романтическими мечтами и иллюзиями, оторванными от реальной политической практики. Отрезвляющее воздействие оказало на Александра известие о восстании Семеновского полка (1820), воспринятое им как угроза революционного взрыва в России, для предотвращения которого необходимо было принять жесткие меры. Тем не менее мечты о реформах не покидали императора вплоть до 1822-23.

Одним из парадоксов внутренней политики Александра послевоенного времени стало то обстоятельство, что попытки обновления российского государства сопровождались установлением полицейского режима, позднее получившего название «аракчеевщины». Ее символом стали военные поселения, в которых сам Александр, впрочем, видел один из способов освобождения крестьян от личной зависимости, но которые вызывали ненависть в самых широких кругах общества. В 1817 вместо Министерства просвещения было создано Министерство духовных дел и народного просвещения во главе с обер-прокурором Святейшего синода и главой Библейского общества А. Н. Голицыным. Под его руководством фактически был осуществлен разгром российских университетов, воцарилась жестокая цензура. В 1822 Александр запретил деятельность в России масонских лож и иных тайных обществ и утвердил предложение Сената, разрешавшее помещикам за «дурные поступки» ссылать своих крестьян в Сибирь. Вместе с тем император был осведомлен о деятельности первых декабристских организаций, но не предпринял никаких мер против их членов, считая, что они разделяют заблуждения его молодости.

2.Преобразования Российской империи

В конце 1815 года, после четырехлетнего перерыва, Александр вернулся к внутренним преобразованиям в России. Он приехал в Петербург, сохранив все свои идеалы, но обретя новые взгляды на многие вещи. Александр сделался осторожным, даже мнительным, в его политике большое значение получили охранительные тенденции, которые многие современники поспешили окрестить реакционными. Любопытно, однако, что истинные реакционеры по-прежнему относились к Александру с недоверием - в их среде он слыл опасным либералом. И это было закономерно, ибо никто из тогдашних монархов так много не говорил о конституции, как Александр. Но с другой стороны, Александр слишком ясно видел, как любимые им просветительские идеи обращались в устах демагогов-революционеров в страшную разрушительную силу, способную ниспровергнуть современное общество. И с годами в Александре окрепло убеждение, что сами по себе идеи равенства и законности, свободы и конституции есть вещи опасные, если ради них забыты идеалы христианства и если сами эти идеи попадают в среду общества темного и незрелого. Современная ему история давала, к сожалению, много оснований для таких опасений.

Тем не менее в первые пять лет по окончании войны реформы продолжались даже в больших масштабах, чем это было в начале царствования и во времена Сперанского. Преобразования коснулись прежде всего северо-западных окраин России: Эстляндии, Лифляндии, Курляндии и Польши, которые, по мнению императора, уже готовы были к принятию новых учреждений.

Герцогство Варшавское переименовано было в Царство Польское, и к нему присоединили Литву. В 1815 году Александр утвердил польскую конституцию. Тогда же сделана была первая попытка отмены крепостного права. В 1816 году император утвердил Положение об освобождении эстляндских крестьян. В 1817 году были освобождены крестьяне в Курляндии. Александр попытался подтолкнуть к той же инициативе помещиков Малороссии, ив 1818 году на собрании дворян Полтавской и Черниговской губерний генерал-губернатор Малороссии князь Репнин предложил помещикам подумать об освобождении крестьян и принести "жертву ради пользы общей". Однако кроме негодования и возмущения Репнин ничего не получил в ответ. В Прибалтике преобразования шли успешнее. В 1819 году получили свободу крестьяне Лифляндии. По случаю этой реформы Александр сказал: "Радуюсь, что лифляндское дворянство оправдало мои ожидания. Ваш пример достоин подражания. Вы действовали в духе времени и поняли, что либеральные начала одни могут служить основой счастью народов".

В 1818 году собрался первый польский сейм. Выступая на нем 15 марта, Александр между прочим сказал: "Образование, существовавшее в вашем крае, дозволило мне ввести немедленно то, что я вам даровал, руководствуясь правилами законосвободных учреждений, бывших непрестанно предметом моих помышлений и которых спасительное влияние надеюсь я, с помощью Божьей, распространить и на все страны, Провидением попечению моему вверенные. Таким образом вы мне подали средство явить моему Отечеству то, что я уже с давних лет ему приготовляю и чем оно воспользуется, когда начала столь важного дела достигнут надлежащей зрелости". Чуть позднее, как бы развивая мысли, высказанные весной в Варшаве, император сказал прусскому генералу Мезону: "Наконец, все народы должны освободиться от самовластия. Вы видите, что я делаю в Польше. То же я хочу сделать и в других моих владениях". Эти слова немедленно стали достоянием русской публики и возбудили в ней напряженное ожидание перемен.

Сразу после своей знаменитой речи на польском сейме Александр поручил группе своих советников во главе с бывшим членом "негласного комитета", одним из своих "молодых друзей" Новосильцевым разработать проект конституции для России. Вскоре появился ее набросок - "Краткое изложение основ", а позднее - проект и самой конституции под названием "Государственная уставная грамота Российской империи".

Этот первый в истории России конституционный проект предусматривал введение в стране двухпалатного парламента, местных представительных органов - "сеймов", разделение законодательной и исполнительной власти между императором и выборными органами. Конституция декларировала свободу слова, печати, свободу вероисповеданий, равенство всех граждан империи перед законом, неприкосновенность личности. Параллельно шла разработка Положения об освобождении крестьян. Таким образом, все, казалось бы, шло к тому, чтобы в 1820 году в России начались глубокие преобразования. К этому готовы были и правительство, и общество. Но этого не случилось.

3.Разрушение надежд на конституцию

1820 год стал во многих отношениях переломным для Александра. Первая половина его была ознаменована революцией в Испании, начавшейся с восстания воинских частей в Кадисе. В марте революция перекинулась в Мадрид. Король Фердинанд VII принужден был согласиться на введение конституции. Приверженцам этой перемены в Испании очень важно было знать мнение о ней могущественнейшего из государей Европы. Они надеялись получить одобрение русского императора, известного своим либерализмом. Но Александр велел отвечать, что он с глубоким прискорбием узнал о происшедшем и что будущее Испании представляется ему отныне в мрачном виде. Император писал, что он не раз высказывал желание, чтобы власть короля утвердилась в Старом и Новом свете с помощью прочных учреждений. Исходя от трона конституционные учреждения получают характер охранительный; исходя же из среды мятежа, они порождают хаос: опыт всех времен это доказывает. Испанскому правительству надлежит судить, могут ли учреждения, данные насильственным, революционным путем, осуществить благодеяния, которых Испания и Америка ожидают от мудрости короля и от патриотизма его советников.

Александр высказывал обеспокоенность не напрасно: пример Испании оказался заразителен. В июле революционный пожар переметнулся на юг Аппенинского полуострова, в Королевство Обеих Сицилий. События развивались здесь точно так же: революция началась с восстания воинских частей в Нолах и Авеллине, вскоре недовольные явились в столице, и король Фердинанд IV вынужден был ввести конституцию.

Неаполитанская революция встревожила европейские кабинеты гораздо сильнее, чем испанская. Император Франц пригласил русского императора и короля прусского на свидание для совещания о мерах против революции.

По пути в Троппау Александр заехал в Варшаву, где проходил второй польский сейм. Здесь он был не на шутку огорчен и раздражен поведением депутатов. Вместо того, чтобы мирно решать текущие дела, польские патриоты стали требовать от императора новых свобод, в том числе отмены цензуры и реформы судов. Они не скрывали и того, что конечной их целью была независимость Польши и восстановление Речи Посполитой в ее прежних границах. Александру пришлось отвечать на нападки, он покинул сейм мрачный и разочарованный. В самом деле - польская конституция была одним из любимейших его детищ и плодом длительных размышлений. Тяжело было видеть неблагодарность поляков и их явное желание подражать примеру испанцев и неаполитанцев.

20 октября Александр приехал в Троппау. Вскоре граф Каподистрия подал от имени императора меморандум с российским планом умиротворения Неаполя. В нем говорилось, что, прежде чем прибегнуть к силе, надобно предложить неаполитанскому правительству отречься от принципа восстания и снова покориться королю. Только в случае отказа австрийская армия в значении армии европейской могла двинуться к Неаполю на подавление революции.

Меттерних был в отчаянии. Напрасно внушал он Александру, что пламя революции следует гасить как можно быстрее. Александр, вслед за представителями Англии и Франции, считал, что вмешиваться во внутренние дела государств можно лишь в случае самой крайней необходимости. Но тут неожиданно пришло известие о бунте в Семеновском полку. Быть может, в чреде потрясений этого года оно было самым роковым. Хотя следствие показало, что виной недовольства была грубость полкового командира Шварца, Александр отнесся к делу очень серьезно. Он писал графу Аракчееву: "Скажу тебе, что никто на свете меня не убедит, что это происшествие было вымышлено солдатами или происходило единственно, как показывают, от жестокого обращения с оными полковника Шварца... По моему убеждению, тут кроются другие причины... Внушение, кажется, было не военное, ибо военный умел бы их заставить взяться за ружье, чего никто из них не сделал, даже тесака не взял. Офицеры же все старались пресечь неповиновение, но безуспешно. По всему выписанному заключаю я, что было тут внушение чужое, но не военное. Вопрос возникает: какое же? Это трудно решить. Признаюсь, что я его приписываю тайным обществам, которые, по доказательствам, которые мы имеем, в сообщениях между собой, и коим весьма неприятно наше соединение и работа в Троппау. Цель возмущения, кажется, была испугать..."

Видимо, как раз в эти дни все происходящее в Европе и в России предстало перед Александром в других тонах. Генерал Васильчиков писал, что присутствие государя необходимо в России. Александр отвечал: "Если я в такую важную минуту брошу все это дело, дабы скакать в Россию, замешательство самое пагубное может произойти во всех этих делах, а успех их окончательно поколеблется. К тому же все эти радикалы и карбонарии, рассеянные по Европе, именно хотят заставить меня бросить начатое здесь дело. Мы имеем в наших руках об этом не один документ; они взбешены, видя дело, которым мы здесь занимаемся. Нужно ли им дать это торжество?"

Тогда же он признался Меттерниху: "С 1814 года я ошибался относительно общественного настроения. Теперь считаю ложным то, что считал ранее за правду, я сделал много зла, но теперь постараюсь это исправить". То, что во взглядах Александра произошли перемены, видно из всех его дальнейших действий. Да и могло ли быть по-другому? Коль скоро призрак солдатской революции замаячил уже и над Россией, нельзя было более терять время. Александр сдался на уговоры Меттерниха. 19 ноября был подписан протокол конференции, в котором между прочим говорилось, что союзные государи обязываются друг перед другом не признавать перемен государственного строя, происходящих незаконным путем, и считают для себя возможным употреблять против таких попыток принудительные меры.

Судьба сыграла с Александром злую шутку. "Священный союз", задуманный с самыми благородными и величественными целями, как прообраз будущей Европы, обратился на деле в обычный политический сговор монархов против революции. И ради сохранения этого союза Александру пришлось сперва до некоторой степени поступиться своими либеральными принципами, а потом и вовсе принести их в жертву.

Поначалу он как будто даже сам не понимал, насколько бесповоротно его перерождение. Когда французский представитель граф Ла-Ферроннэ, не подписавший протокола, выразил опасение, что справедливое негодование на революции испанскую и неаполитанскую может охладить императора к конституционным учреждениям, которых он был до сих пор ревностным покровителем, Александр отвечал ему: "Чем я был, тем остаюсь теперь и останусь навсегда. Я люблю конституционные учреждения и думаю, что всякий порядочный человек должен их любить; но можно ли вводить их без различия у всех народов? Не все народы в равной степени готовы к их принятию; ясное дело, что свобода и права, которыми может пользоваться такая просвещенная нация, как ваша, нейдут к отсталым и невежественным народам обоих полуостровов". В этих словах, внешне вполне либеральных, слышится приговор всем конституционным начинаниям Александра в России.

В январе 1821 года конгресс переехал в Лайбах. В феврале вопрос о походе австрийцев на Неаполь был окончательно решен. Государи продолжали жить в Лайбахе, ожидая известий о результатах экспедиции. Казалось, что выход наконец найден. Но вдруг в марте, как гром среди ясного неба, распространилась весть о революции в Пьемонте. По форме это была та же солдатская революция, что в Испании и Неаполе. 10 марта александрийский гарнизон провозгласил конституцию, овладел крепостью и учредил временную хунту; на другой день восстание вспыхнуло в самом Турине. Король Виктор-Эммануил отрекся от престола. Провозглашенный регентом королевства принц Кориньянский принужден был ввести конституцию.

Известие о событиях в Александрии и Турине произвели в Лайбахе такое же громовое впечатление, какое в 1815 году было произведено в Вене известием о высадке Наполеона на берега Франции: государи смотрели друг на друга в немом ужасе. Поступали известия о сильных волнениях в Ломбардии. Боялись, что подобные же явления обнаружатся в других частях полуострова, что народные массы, поддержанные войсками Неаполя и Сардинии, подавят ненавистную итальянцам австрийскую армию; опасались, что движение отзовется во Франции, в Германии, в Польше.

Но как в 1815 году в Вене, так и теперь в Лайбахе император Александр положил конец этому всеобщему ужасу; он сказал императору Францу: "Мои войска в распоряжении Вашего Величества, если вы считаете их содействие полезным для себя". Австрийский император принял это предложение с благодарностью, и стотысячная русская армия получила приказ вступить в Галицию.

Хотя помощь ее не потребовалась, и приказ вскоре был отменен, примечательна эта твердость Александра. Как прежде он чувствовал себя призванным спасти Европу от тирании Наполеона, так и теперь он почел своим долгом встать на пути европейской революции. На проверку этот враг оказался гораздо менее страшным. 24 марта австрийцы вступили в Неаполь при криках народа: "Да здравствует король!" 10 апреля сардинские войска, верные королю, при поддержке австрийского корпуса вошли в Турин. Италия была успокоена.

Но уже разгоралось пламя греческого восстания на Балканском полуострове. Известие о нем было неприятной неожиданностью для союзных государей и подвергло серьезному испытанию само существование "Священного союза". Осложняло проблему и то обстоятельство, что движение шло из России и что во главе его стоял генерал русской службы князь Ипсиланти. Он был уверен, что Россия немедленно подаст помощь восставшим грекам. Однако 4 апреля русский посланник в Константинополе объявил, что Россия не поддерживает Ипсиланти. Между тем восстание угнетенных и жестокости турецких фанатиков вызвали сильное возбуждение в русском обществе: все симпатии были на стороне православных греков. Ждали реакции Александра (он уже приехал в Петербург) - она осталась прежней. Россия протестовала против изуверств фанатиков, но не спешила с военной поддержкой восставших.

В этот критический момент Александр выдержал искус, он не поддался давлению, которое оказывалось на него со всех сторон. Вопреки всем доводам, вопреки явным интересам России, он не начал войны и сохранил верность новым принципам европейской политики. Позже он сказал Шатобриану: "Не может быть более политики английской, французской, русской, австрийской; существует только одна политика - общая, которая должна быть принята народами и государями для общего счастья. Я первый должен показать верность принципам, на которых я основал союз. Представилось испытание - восстание Греции; религиозная война против Турции была в моих интересах, в интересах моего народа, требовалась общественным мнением моей страны. Но в волнениях Пелопоннеса мне показались признаки революционные, и я удержался. Чего только не делали, чтоб разорвать союз? Старались внушить мне предубеждения, уязвить мое самолюбие, - меня открыто оскорбляли. Очень дурно меня знали, если думали, что мои принципы проистекали из тщеславия, могли уступить желанию мщения... Провидение дало в мое распоряжение 800 000 солдат не для удовлетворения моего честолюбия, но чтоб я покровительствовал религии, нравственности и правосудию; чтоб дал господство этим началам порядка, на которых зиждется общество человеческое".

4.Последние года Александра I

Приехав из Лайбаха, Александр так больше и не возвратился к проектам конституции и освобождения крестьян. Ему, однако, было нелегко расстаться со своими мечтами. Давил груз невыполненных дел и не сбывшихся надежд. "Когда я подумаю, - признавался Александр незадолго до смерти, - как мало еще сделано внутри государства, то эта мысль ложится мне на сердце как десятипудовая гиря; от этого устаю".

После Лайбахского конгресса генерал-адъютант Васильчиков предоставил ему докладную записку о зреющем в столице заговоре с перечислением участников тайных обществ. Речь шла о будущих декабристах. Император в глубокой задумчивости прочитал поданные бумаги и сказал, что не будет давать делу никакого хода. "Дорогой Васильчиков, - вздохнул он, - Вы были у меня на службе с самого начала моего царствования. Вы знаете, что я разделял и поощрял эти иллюзии и заблуждения… Не мне подобает их карать…" И он бросил список в камин.

Положение, в котором оказался Александр после 1820 года, нельзя назвать иначе, как трагическим. Он не смог провести реформ, о которых мечтал всю жизнь, он понимал, что неизбежный ход событий ведет его в лагерь реакции и чувствовал все более и более отвращения к власти. В конце концов Александр перестал заниматься внутренними делами, перепоручив их графу Аракчееву. С 1823 года он являлся единственным докладчиком при государе по всем вопросам, даже по ведению Святейшего синода. Чиновники сразу почувствовали ослабление внимания государя. Это было время повсеместных злоупотреблений и распущенности. Никогда раньше не было такого лихоимства и казнокрадства, как в последние годы правления Александра. Император знал о них, но ничего не делал: им овладели апатия и равнодушие.

Во внешних делах Александр считал своим долгом довести до конца дело борьбы с революцией. В 1822 году он уехал на конгресс "Священного союза" в Варну, где принято было решение о подавлении испанского восстания. Но после того, как революция была уничтожена, по тогдашнему выражению, в последнем своем убежище, Александр охладел и к внешней политике.

Чувства частного человека брали в нем верх с каждым годом. Он то и дело возвращался к мысли об отречении. Еще в 1817 году Александр сказал своему флигель-адъютанту Михайловскому-Данилевскому: "Когда кто-нибудь имеет честь находиться во главе такого народа, как наш, он должен в минуту опасности первый идти ей навстречу. Но он должен оставаться на своем посту только до тех пор, пока его физические силы ему это позволяют. По прошествии этого срока он должен удалиться". В 1819 году император завел тот же разговор со своим младшим братом Николаем, а в 1824 году признался Васильчикову: "Я не был бы недоволен сбросить с себя бремя короны, странно тяготящей меня".

Вместе с тем Александр становился все более религиозным, много времени проводил в общении с монахами, из которых юрьевский архимандрит Фотий приобрел над ним очень большое влияние. Он заметно охладел к рассудочному мистицизму. Зато его захватила бесхитростная проповедь смирения и простоты, присущая православию. Александр подолгу молился, строго соблюдал посты и религиозные праздники, постоянно имел при себе конверт с молитвами.

Летом 1824 года от чахотки умерла любимая дочь Александра Соня Нарышкина. После этого он стал мрачен, как никогда ранее, и более обычного замкнулся в себе. Новый 1825 год он встретил, по свидетельству всех современников, в состоянии горя и покаяния. Весной в Петербург приехал король Нидерландов Вильгельм VI. Александр признался ему, что хочет оставить престол и уйти в частную жизнь. Гость отговаривал императора, но тот остался тверд в своих намерениях. Он поехал в Варшаву, летом вернулся в Петербург и стал готовиться к новому путешествию в Таганрог. Императрица Елизавета Алексеевна была тяжело больна. Ее положение стало таким опасным, что надо было немедленно ехать на юг Франции или в Италию. Но Елизавета отказалась лечиться в Европе. Александр долго совещался с женой и затем объявил, что повезет ее в Таганрог.

Заключение

13 сентября Александр приехал в Таганрог. Здесь он занял небольшой одноэтажный домик, который вовсе не был похож на дворец. Обстановка была очень скромная. Александр сам расчистил дорожки в саду, развесил в комнатах лампы, вбивал гвозди и перетаскивал диваны. Через десять дней приехала императрица. Они поселились вдвоем, как молодые супруги, сократив до минимума прислугу. Александр сам ухаживал за больной женой, и вскоре ей заметно полегчало. В середине октября император поехал в Новочеркасск. 20 октября поехал в Крым, осмотрел Гурзуф, Алупку, Ботанический сад и Ореанду. Чрезвычайно довольный этими местами, Александр сказал князю Волконскому: "Я скоро переселюсь в Крым и буду жить частным человеком. Я отслужил 25 лет; и солдату в этот срок дают отставку".

27 октября ночью император приехал в Севастополь, затем поехал в Бахчисарай. 30 октября, после осмотра Чуфут-Кале, он впервые почувствовал недомогание. В Крыму в это время свирепствовала лихорадка, и признаки ее вскоре открылись у больного. Он вернулся в Таганрог 5 ноября уже совершенно разбитый болезнью: лицо пожелтело, его постоянно бросало то в жар, то в холод. 10 ноября с ним случился глубокий обморок, после которого он слег в постель. Некоторое время было неясно, какое течение примет болезнь. 18 ноября утром последовало улучшение, но вечером состояние Александра резко ухудшилось и на следующее утро он скончался.

В последние годы жизни Александр вновь нередко говорил своим близким о намерении отречься от престола и «удалиться от мира», что после его неожиданной смерти от брюшного тифа в Таганроге породило легенду о «старце Федоре Кузьмиче». Согласно этой легенде, в Таганроге умер и был затем похоронен не Александр, а его двойник, в то время как царь еще долго жил старцем-отшельником в Сибири и умер в 1864. Но никаких документальных подтверждений этой легенды не существует.

Литература

1. Богданович М. И. История царствования императора Александра I и Россия в его время. СПб., 1869-71. Т. 1-6.

2. Шильдер Н. К. Император Александр I. Его жизнь и царствование. СПб., 1904-05. Т. 1-4.

3. Николай Михайлович, великий князь. Император Александр I. СПб., 1912. Т. 1-2.

4. Сафонов М. М. Проблема реформ в правительственной политике России на рубеже XVIII и XIX вв. Л., 1988.

5. Мироненко С. В. Самодержавие и реформы: Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989.

6. Сахаров А. Н. Александр I // Российские самодержцы (1801-1917). М., 1993.

7. Троицкий Н. А. Александр I и Наполеон. М., 1994.

8. Вандаль А. Наполеон и Александр I. Ростов-на-Дону, 1995. Т. 1-3.

9. Хрестоматия по истории государства и права. Под ред. Черниловского З.М. М., 1994 год.