Вопрос о национальной принадлежности галицких русинов в 1848 году

Вопрос о национальной принадлежности галицких русинов в 1848 году

Известно, что между украинскими историками сепаратистской ориентации и историками советскими существовали значительные разногласия, но вот в характеристике национально-представительного органа галицких русинов, образованного во Львове в 1848 году и получившего наименование “Головна Руска Рада”, и те, и другие проявили поразительное единодушие, представляя эту организацию, в названии которой слово “Руска” они заменяют на “Руська”, как организацию украинскую, положившую начало развившемуся во второй половине XIX века в австрийской Галиции украинскому движению.

К примеру, украинский историк Д.Дорошенко писал: “2 травня засновано “Головну Руську Раду”, яка випустила програмову відозву - декларацію, де говорилося, що русини галицькі належать до великого українського народу, який числить 15 мільйонів...”. [“2 мая была основана “Головна Руська Рада”, которая выпустила программное воззвание - декларацию, где говорилось, что русины галицкие принадлежат к великому украинскому народу, который насчитывает 15 миллионов...”.]

Если Д.Дорошенко, ссылаясь на воззвание “Головной Руской Рады”, говорил, что “галицкие русины принадлежат к великому украинскому народу”, то в книге “Велика історія України”, которую составил Микола Голубець, а издал во Львове в 1935 г. Иван Тиктор, воззвание “Головной Руской Рады цитируется следующим образом: “Ми галицькі українці - читаємо в відозві - належимо до великого українського народу...”. [“Мы галицкие украинцы - читаем в воззвании - принадлежим к великому украинскому народу...”.]

Современный украинский историк О.Субтельный сообщает: “...2 травня 1848 р. у Львові було засновано Головну Руську Раду - першу українську політичну організацію.“ ”...Головна Руська Рада зробила перші кроки до перетворення Галичини на організаційну твердиню українства.” [“...2 мая 1848 г. во Львове была основана Головна Руська Рада - первая украинская политическая организация.” “...Головна Руська Рада сделала первые шаги к превращению Галичины в организационную твердыню украинства.”]

А в “Большой Советской Энциклопедии” (2-е издание) сказано: “Головна Руська Рада - руководящий орган украинского национального движения в Галиции, превратившийся в антиреволюционную националистическую организацию.”

Поэтому в наше время, опираясь как на советские, так и на украинские издания, невозможно получить правильное представление об отношении “Головной Руской Рады” к вопросу о национальной принадлежности галицких русинов. Читая подобные издания и зная, что основным идеологическим постулатом украинского националистического или, точнее сказать, сепаратистского движения является утверждение о том, что украинцы - это народ, совершенно отдельный от “москалей”, то есть современных русских (великороссов), можно допустить, что уже в 1848 году “Головна Руска Рада” безоговорочно выступала с именно таких позиций; и что между “Головной Руской Радой” и появившимся впоследствии в Галиции политическим украинским движением, проникнутым лютой ненавистью к России и ко всему русскому, существует прямая и неразрывная связь. Однако такое допущение было бы весьма далеким от истинного положения вещей.

Чтобы выяснить, как галицкие русины в 1848 году представляли свою национальную принадлежность, необходимо ознакомиться с содержанием не только упомянутого выше воззвания, но и принять во внимание содержание других обращений “Головной Руской Рады”, посвященных данному вопросу. Кроме того, заявления “Головной Руской Рады” о национальной принадлежности галицких русинов, сделанные в 1848 году, должны рассматриваться в контексте общей политической ситуации, в которой тогда находились галицкие русины.

После того как в 1772 г. в результате первого раздела Польши земли древней Галицкой Руси, захваченные Польшей еще в XIV веке, перешли к Австрии, австрийские власти, стремившиеся ослабить влияние польской шляхты в Галиции, оказали определенную поддержку галицким русинам. Но когда по второму (1793 г.) и третьему (1795 г.) разделам Польши правобережная Украина, Волынь и Подолия соединились с Россией, после чего границы России и Австрии сошлись на Збруче, австрийцы изменили свое отношение к галицким русинам из-за опасения возможных притязаний России на Галицкую Русь. Вместо используемого первоначально наименования русинов - “русские” (Russen), австрийские власти стали применять имевший латинское происхождение термин “рутены” (Ruthenen). Причем этому термину придавалось не национальное, а вероисповедное значение, указывающее на принадлежность русинов к униатскому - греко-католическому вероисповеданию.

Признаком же национальной принадлежности являлся в те времена разговорный язык. Так вот австрийские власти Галиции, представленные преимущественно немцами, а частью онемеченными чехами, несмотря на неприязненное отношение к ним галицких поляков, стали с начала XIX века постепенно проводить в отношении русинов политику полонизации, введя для них с 1818 г. польский язык преподавания даже в народных школах. А сделали это австрийские чиновники потому, что считали “рутенский” язык наречием русского языка. Язык галицких русинов не был признан в Галиции краевым языком, не употреблялся в учебных заведениях, в администрации и суде. Императорские указы, государственные и краевые распоряжения публиковались по-немецки и по-польски.

В качестве отдельной национальности русины тогда в Австрии не выделялись. С точки зрения австрийских чиновников русины не могли быть народностью или нацией, так как у них не было помещиков, крупных купцов, промышленников, не было в сколько-нибудь значительном количестве интеллигенции. А представителями народности или нации считались тогда только эти слои народа, т.е. дворянство (шляхта), богатое мещанство и люди науки. Русины же в подавляющем большинстве были крестьянами и пребывали в зависимости от помещиков. Хотя их личность находилась под защитой закона, но они были связаны панщиной и не являлись совершенно свободными гражданами государства.

После неудачного восстания против России в 1830-31 гг., имевшего целью воссоздание Польши в границах, существовавших до первого раздела, польская шляхта решила попытать счастья, подняв в 1846 г. восстание против другого государства-участника разделов Польши - против Австрии. Восстание, очаг которого находился в западной, польской части Галиции, было подавлено австрийцами, причем польские крестьяне, получившие под австрийской властью защиту от прежде безграничного произвола польских панов, поддержали не своих польских шляхтичей-повстанцев, а австрийскую администрацию.

Польская шляхта и интеллигенция, и прежде не питавшие никакой симпатии к австрийцам, а видевшие в них захватчиков, после подавления восстания 1846 г. стали относиться с еще большей враждебностью к австрийским властям, которые все ощутимее чувствовали потребность найти в Галиции противовес полякам. И таким противовесом могли стать только галицкие русины.

Необходимость создания организации галицких русинов, лояльной к властям и противостоящей полякам, со всей настоятельностью проявилась в 1848 году. Для Европы это был год революционных потрясений. Под влиянием революционных событий в Италии, Франции, Германии вспыхнула революция и в Австрии. В марте 1848 г. начались серьезные волнения в Вене. Революционное движение распространялось по провинциям, всюду созывались собрания, которые выступали с требованием гражданских свобод, конституции и обеспечения прав национальностей. Когда известия о волнениях в Вене достигли Львова, галицкие поляки составили петицию к императору, в которой содержалось требование превратить Галицию в польскую автономную провинцию Австрийской монархии; а также образовали политическую организацию - “Раду Народову”.

25 апреля 1848 г. император Фердинанд I издал конституцию, но уступки, предлагаемые правительством, не удовлетворили общество и волнения в Вене продолжились. Так как войска подчинялись властям, для защиты конституции венские студенты и мещане организовали национальную гвардию. По примеру Вены была организована польская национальная гвардия во Львове. В других городах Галиции также формировались отряды польской национальной гвардии и учреждались “рады” или “комитеты народовые”, которые должны были руководить польским политическим движением.

Губернатор Галиции граф Франц Стадион, памятуя уроки 1846 года, чтобы и ныне заручиться поддержкой крестьянства, направил в Вену предложение как можно скорее отменить панщину в Галиции, и в апреле 1848 г. император издал рескрипт, согласно которому панщина в Галиции отменялась с дня 15 мая 1848 года.

Умело ориентируясь в складывающейся обстановке, граф Стадион естественно рассудил, что противовесом польскому революционному движению в Галиции может стать организация галицких русинов. Отмена панщины делала крестьянство юридически полноправным сословием и давала возможность для обретения русинами национальных прав. Если в течение предшествующих трех десятилетий в Галиции при полном потворстве австрийских властей осуществлялась политика полонизации русинов, то теперь, в 1848 году, графу Стадиону требовалось отмежевать русинов от поляков.

По инициативе губернатора Ф.Стадиона представители галицких русинов 19 апреля 1848 г. также составили петицию на имя императора. Историк О.Субтельный пишет по этому поводу: “Полохливу західноукраїнську еліту всіляко заохочував і підтримував габсбурзький губернатор Стадіон, який відкрито сприяв українцям протягом усього 1848 р., сподіваючись використати їх на противагу агресивнішим полякам. [...] 19 квітня намовлена Стадіоном група греко-католицьких священиків, пов'язаних із собором Св.Юра у Львові, на чолі з єпископом Григорієм Яхимовичем звернулася до імператора з петицією.” [“Пугливую западноукраинскую элиту всячески поощрял и поддерживал габсбургский губернатор Стадион, который открыто содействовал украинцам на протяжении всего 1848 г., надеясь использовать их в противовес более агрессивным полякам. [...] 19 апреля по наущению Стадиона группа греко-католических священников, связанных с собором Св.Юра во Львове, во главе с епископом Григорием Яхимовичем обратилась к императору с петицией.”]

В этой петиции, как отмечается в “Истории Украинской ССР” (т.4, Киев, “Наукова думка”, 1983.) “...от имени украинского населения выдвигались довольно умеренные требования: введение в школах и делопроизводстве учреждений Восточной Галиции украинского языка, доступ украинцам ко всем должностям и уравнение в правах духовенства всех вероисповеданий.”

Петиция была написана на немецком языке, но в мае 1848 г. ее перевод был опубликован во 2-м номере газеты “Зоря Галицка”, которая стала печатным органом “Головной Руской Рады”. В петиции, в частности, говорилось:

“Ваше Величество!

Середъ всеобщой радости всЪхъ людей и народовъ подъ кроткимъ скиптромъ Вашего Величества жіющыхъ дерзаемъ и мы жители восточной Галиціи престолу Вашего Величества приближитися и за приреченну всЪмъ народамъ Австрійской имперіи конституцію найпокорнЪйше благодарити. [...]

Далеко больша половина жителей Галиціи суть Русины. Они суть отраслею великого словеньского рода. И мы имЪли колись своихъ власныхъ родственныхъ Князей изъ поколЪня св.ВладымЪра. Якъ тіи вымерли, утратило наше возлюбленное отечество въ другой половинЪ четырнадцатого вЪка самостоятельность.”

Рассказав о последовавших затем почти четырехсотлетних гонениях и о том, что “рускій народъ остався во всЪхъ сихъ политическихъ и религійныхъ буряхъ крЪпокъ и непоколибимъ”, русины обращались к императору с просьбами, в числе которых были такие:

“а) Дабы во всЪхъ народныхъ училищахъ [...] (в тех округах, где население полностью или большей частью) руское есть, обученье училищное въ рускомъ языцЪ преподавалося”; [...]

г) Дабы вси краевы права, царски приказы и ухвалы всЪхъ прочихъ урядовъ рускому народови въ руской мовЪ оголошалися [...] Изъ сего слЪдуетъ также;

д) Дабы урядники въ сей Русинами зеселеной части Галиціи поставляемы народну руску мову добре умели; [...]

з) Дабы русинамъ яко такимъ вси народни уряды и также вси городски и сельски служенія дЪйствительно приступни были.”

Русины просили императора исполнить их пожелания. “А за сіе, - говорили они в завершение, - мы нашу преданность къ возлюбленному императорскому домови и всегда дознанну вЪрность и на будущая времена неповрежденно хранити торжественно обЪщаемъ.”

2 мая 1848 г. при содействии графа Стадиона была создана организация галицких русинов, получившая название “Головна Руска Рада”, во главе которой встали епископ Григорий Яхимович и крылошанин Михаил Куземский. Как и “Рада Народова” у поляков, “Головна Руска Рада” должна была руководить политическим движением галицких русинов, доводить посредством петиций до сведения правительства желания галицко-русского населения, выступать от его имени, управлять выборами в парламент и т.п. По образцу львовской “Русской Рады” создавались подобные организации и в провинциальных городах, для чего чиновники губернского управления разъехались по городам Галиции и призывали греко-католических священников и немногочисленную галицко-русскую интеллигенцию к образованию такого рода обществ.

Однако у графа Стадиона, старавшегося отделить русинов от поляков и направить их против поляков, сохранялись присущие австрийской администрации опасения на счет одноплеменности галицких русинов с русскими в России, и осложнений, которые в связи с этим могут ожидать Австрию в будущем, что требовало не допустить проявления у русинов общерусского национального сознания.

Поэтому, когда депутация галицких русинов явилась к графу Стадиону с предложением о предоставлении русинам национальных прав, он сказал русинам, что если они представляют собой тот же народ, что в России, и если они употребляют тот же язык и то же письмо, что в России, то они не могут рассчитывать на поддержку австрийского правительства.

Что было делать? Теперь, когда впервые у русинов появилась возможность обрести национальные права, ответ на поставленные вопросы, не удовлетворяющий правительство, мог бы их этой возможности лишить. И они ответили, что нет, они другой народ - не русские (Russen), а рутены (Ruthenen), население России схизматическое (то есть православное) и они себя к нему не причисляют, а письмо их - это старое церковное письмо.

Спустя 18 лет, в 1866 году, галицкие русины так писали на страницах газеты “Слово” об этих событиях: “Въ 1848 роцЪ вопрошали насъ, що мы? Мы сказали, що мы всесмиреннЪйшіи Ruthenen (Господи! Если бы праотцы наши узнали, що мы сами прозвали себе тымъ именемъ, якимъ окрестили насъ во время гоненія наши найлютЪйшіи вороги, они въ гробахъ зашевелили-бъ ся.) [...] А може вы русскіи? допрошалъ насъ Стадіонъ. Мы кляли душу-тЪло, що мы не русскіи, не Russen, но що мы таки собЪ Ruthenen, що границя наша на ЗбручЪ, що мы отвращаемся отъ такъ званыхъ Russen, яко отъ окаянныхъ шизматиковъ, съ которыми ничого вспольного имЪти не хочемъ. Якое ваше письмо? допрошали насъ далЪй. Мы сказали, що письмо наше тое, що въ церковныхъ книгахъ, и знову кляли душу-тЪло отъ гражданки [...], которой мы отрицаемся, яко чужой.”

Причину, по которой они в 1848 году не сказали, что являются русскими, русины объясняли следующим образом: ”Бо тогды на страшилибыся насъ были, щобы мы, связаны исторіею тысячилЪтною, обрядомъ церковнымъ, языкомъ и литературою съ великимъ русскимъ народомъ, не забагли коли отъ Австріи оторватися, и не были насъ допустили до свободъ конституційныхъ, были бы насъ слабенькихъ тогды придушили, щобысьмо и не дыхнули дыханьемъ русскимъ.”

Таким образом, русины перед лицом австрийских властей признали себя неким народом “рутенов”, сами приняли то название, которое было введено и употреблялось в Галиции силами, враждебными Руси.

Поляки, не желавшие национального развития галицких русинов, воспротивились учреждению “Русских Рад”, стараясь сохранить прежний курс полонизационной политики. Но вскоре часть поляков переменила свои взгляды на галицко-русский вопрос. В начале революционных событий 1848 года в Галицию прибыло много польских эмигрантов из Франции. Среди прочих приехал также Генрик Яблонский, родом с Украины, хорошо ознакомленный с тогдашним украинофильским движением. Он убеждал галицких поляков, что они неразумно поступают относительно галицких русинов, и что вместо того, чтобы отрицать их национальность, лучше прививать у них сознание национальной отдельности от великороссов с целью привлечения русинов для совместного с поляками выступления против России.

Для противодействия “Русской Раде” несколько польских помещиков, ополяченных чиновников и прочего рода лиц, среди которых был также известный писатель Иван Вагилевич, основали 23 мая 1848 г. новое “польско-русское” общество с украинофильской направленностью, получившее название “Русский Собор”. В своем обращении, писанном латинской азбукой, “Русский Собор” объявил, что он будет стремиться поднять “руский” народ во всех отношениях, ввести местный “руский” язык в начальные и высшие школы, и улучшить материальное положение греко-католического духовенства.

Первыми членами-основателями этого общества были: Антоний Домбчанский, член шляхетской судебной палаты; священник Виктор Дольницкий, три графа Дзедушицкие, помещик Адам Голеевский и др. “Русский Собор” стал издавать газету “Дневник Руский” (“Dnewnyk Ruskij”), редактором которой был назначен Иван Вагилевич, главным же сотрудником являлся вышеназванный польский эмигрант Генрик Яблонский.

«Дневник Русский» печатался латинской азбукой, а часть тиража печаталась и кириллицей. Всего вышло 9 номеров: 1-й - 18(30) августа, 9-й - 13(25) октября 1848 года.

В июле 1848 г. в Вене собрался парламент. Он состоял из 383 членов, из которых 96 было из Галиции. Русинов представляли 39 депутатов, и первое место среди них занимал сам губернатор Франц Стадион, избранный в округе Рава-Русская. Были среди депутатов епископ Г.Яхимович, Крылошанин М. Куземский и др.

“Головна Руска Рада” обратилась к императору, а затем внесла в венский парламент петицию о разделе Галиции на две части - польскую и “рускую”, что вызвало бурю протестов со стороны польских депутатов.

Поляки склонили “Русский Собор” к высылке в парламент петиции противоположного содержания с возражениями против раздела Галиции.

В этой петиции, в частности, говорилось, что поскольку “от так называемой Русской рады во Львове была подана просьба к престолу Его Цесарского Величества от имени всего народа русского, под которой находится много тысяч подписей, и то с той целью, чтобы Галицию поделить”, русины (сторонники “Русского Собора”) считают необходимым внести протест против этой просьбы, “поданной от названного собрания, состоящего из некоторых священников и чиновников, которое неприязненная нам бюрократия организовала и до сих пор им руководит”.

Это обращение было опубликовано в 3-м номере “Дневника Руского”, а в следующем номере появилась статья депутата венского парламента от Галиции Кирилла Венковского, также посвященная разделу Галиции. К. Венковский писал:

“...дним словом, не могу моим простым умом понять, какую пользу принести может народу русскому раздел Галиции на рускую и польскую, запроектированный некоторыми темными, самолюбивыми, желающими почестей и повышений Русинами - настроенными черно-желтой лицемерной бюрократией; равно как и всякое иное отделение от Поляков.”

“Русий Собор” прямо обвинял “Руску Раду” в том, что она является порождением графа Стадиона и “черно-желтой” т.е. австрийской бюрократии (черный и желтый - цвета австрийского флага), и действует по их указаниям.

При этом именно “Русский Собор”, организованный поляками в австрийской Галиции, стоял на ясно выраженных позициях политического украинофильства. В газете “Дневник Русский” развивалась мысль о соединении поляков и малороссов для совместной борьбы против России:

“...А Польша приобретет, отдавая справедливость Русинам, для себя народ, который с ней вместе как две сестры родные будет сиять на горизонте политики европейской. Не думаю хвалиться, не признаю лукавых сервилистических тенденций членов святоюрской рады, действующих по призыву Стадиона, но слышу голос народа, борющегося в путах деспотизма, слышу призыв мучеников народного дела Шевченко, Костомарова, Кулиша и других [...]. Дело это будет подлинным шагом вперед, потому что под одно знамя созовет 22.000.000 людей, которые в большей части являются теперь индифферентистами. Дело это будет в себе носить зародыш гибели для царизма (Dilo toje budet w sobi nosyty zarod pahuby dla caratu).”

Таким образом, “Дневник Русский” призывал к продолжению дела Шевченко, Костомарова, Кулиша, которые, кстати, были подданными России, а не Австрии, и как члены подпольной организации “Кирилло-Мефодиевское братство” подверглись преследованиям со стороны российского правительства. Дело это, по замыслу поляков, должно было обеспечить в будущем падение царизма в России.

Как мы видим, “Русский Собор” имел намерения, далеко выходящие за рамки внутренних дел Галиции. Уже в 1848 году организаторы “Руского Собора” стремились внушить галицким русинам идею враждебности к России, а затем из Галиции распространять эту идею среди российских малороссов, чтобы привлечь их на сторону поляков и использовать в борьбе против России.

Во внутренних делах Галиции украинофильский “Русский Собор” призывал русинов противодействовать разделу Галиции, ибо такой раздел повел бы к ослаблению влияния поляков в восточной части Галиции, населенной русинами.

Следовательно, самые первые проявления политического украинофильства в Галиции были инициированы поляками и уже тогда имели своей целью использование русинов в качестве орудия для обеспечения польских интересов как во внутренней, так и во внешней политике.

Однако “Русский Собор” не нашел большого числа приверженцев. Галицко-русские мещане, крестьяне и духовенство стояли на стороне “Русской Рады”. Эта организация в своих документах никаких внешнеполитических задач не ставила, ее деятельность была сосредоточена на внутренних делах Галиции и направлена на достижение равных с поляками национальных прав для галицких русинов.

На украинофильскую ориентацию газеты “Дневник Русский” указывали и авторы “Истории Украинской ССР”: “Газета “Дневник руський” в октябре 1848 г. в статье “Слово о Руси и ее политическом положении” писала, что Т.Шевченко “сегодня считается мучеником дела руськой свободы...”. И. Вагилевич на страницах этой газеты называл Т.Шевченко знаменитым поэтом, стихотворения которого “полны страстного чувства”. В этой же газете польский поэт Г.Яблонский напечатал стихотворение “Мученикам вольности 1847 г.”, в котором воспевал кирилло-мефодиевцев как борцов и мучеников “за свободу, за вольность братий”.”

Причем вначале не говорилось о том, взгляды какой организации отражала эта газета. Зато несколько ниже можно прочитать: “...Рада народова 23 мая создала из представителей полонизированной украинской шляхты и буржуазной интеллигенции организацию “Руський собор”, печатным органом которого стала газета “Дневник руський”. [...] Эта шляхетско-буржуазная организация не получила поддержки народа.”

Если сопоставить эти высказывания, то выходит, что пропагандой украинофильства в Галиции занималась созданная польской “Радой Народовой” “шляхетско-буржуазная организация”, не получившая поддержки народа.

О непопулярности “Руского Собора” и его газеты пишет и О.Субтельный: “Існування Руського Собору та його газети, що майже повсюдно викликали до себе ворожість серед українців, виявилося коротким і ефемерним.” [“Существование Руського Собора и его газеты, которые почти повсюду вызывали к себе враждебность среди украинцев, оказалось коротким и эфемерным.”]

Странные какие-то получаются галицкие “украинцы” в изображении как советских, так и украинских историков. Газета “Дневник Руский”, которая рассказывала этим “украинцам” о Т.Шевченко, о первой политической украинофильской организации - “Кирилло-Мефодиевском братстве”, призывала к борьбе за свободу против российского царизма, встретила среди них почти повсюду враждебное отношение, из-за чего существование этой газеты, как и организации, ее издававшей, оказалось коротким и эфемерным.

Из сказанного можно сделать два основных вывода: во-первых, распространителями идей политического украинофильства в Галиции в 1848 году были поляки, и, во-вторых, эти идеи не находили поддержки в среде галицких русинов.

Итак, галицкие русины объявили себя в немецкой терминологии народом “рутенов” и выступили с требованием предоставить им национальные права. В то же время австрийские немцы знали на востоке Европы только русских (Russen), ни о каком народе “рутенов” не слышали и, узнав о его появлении, сочли это выдумкой графа Стадиона, что дало повод для шуток типа: “Как Колумб открыл Америку, так граф Стадион открыл рутенов”. А венский юморист Сафир предложил ввести новое летоисчисление “от изобретения рутенов”.

В документах “Русской Рады” есть высказывания, на основании которых можно сделать вывод, что галицкие русины отождествляли себя с малороссами. Например, в тексте воззвания, датированного 10 мая 1848 г. и опубликованного в первом номере газеты “Зоря Галицка” от 15 мая 1848 г., на которое обычно ссылаются украинские историки, можно прочитать о принадлежности галицких русинов к 15-миллионному народу. О том же говорится и в обращении, составленном “Головной Руской Радой” и озаглавленном “Памятное письмо рутенской нации в Галиции для разъяснения ее отношений”. Это обращение, датированное 31 июля 1848 г., было первым в ряду нескольких подобных документов, адресованных венскому парламенту и имевших своей целью разъяснить, что же представляет собой “рутенская национальность”. Оно поступило в парламент в конце августа 1848 г.

Авторы письма начинали с того, что государственные деятели и литераторы обычно говорят о Галиции как о польской земле, язык в Галиции называют польским и даже депутатов венского парламента именуют просто польскими депутатами.

На самом деле проживает в Галиции различное население: рутены, поляки (мазуры), валахи, немцы, армяне, евреи и караимы. Но главным народом являются рутены, которые сами себя называют русинами. Рутены отличаются от поляков языком, письменностью, обычаями и церковным обрядом. Рутены заселяют в настоящее время Южную Россию, юго-восточную Польшу, Галицию и северную Венгрию, и насчитывают 15 миллионов душ.

Далее речь идет об истории рутенов, которые в прошлом были могучим народом с собственными князьями из рода Владимира Великого, затем были завоеваны монголами и поляками, пока не перешли под власть Австрии. Говорится о былых заслугах рутенов, защищавших Европу от нашествия диких орд: “Мы, рутены, были настоящей передовой стеной Европы против диких азиатов.” А непосредственно за этой фразой следует весьма любопытный фрагмент: “Все это господа поляки забыли. Почему не хвалятся они своими подвигами против великого шведского короля? Вовсе не они были теми, кто сломил силу этого завоевателя на полях Полтавы.” (Если исходить из того, что рутены здесь отождествляли себя с малороссами, то во всяком случае очевидно, что к мазепинцам они себя не причисляли.)

Затем авторы письма рассказывают об угнетении рутенов польской шляхтой, о полонизации, протестуют против причисления рутенов к полякам, требуют прав для свободного развития своей национальности и выражают надежду, что в конституционном Австрийском государстве они обретут свое благополучие. Об отношении рутенов к великороссам письмо не упоминает.

Вскоре депутаты венского парламента получили второе обращение “Русской Рады” под названием: “Изложение современных отношений в Галиции”.

Здесь опять говорится о том, что два самых крупных народа Галиции - рутены и поляки представляют собой различные нации, после чего сказано: “Рутенский народ образует свою отдельную нацию так же как русские (Russen), чехи, хорваты, сербы, болгары, поляки и другие славянские племена.”

Далее авторы вновь обращаются к истории, указывая, что на большей части населенной рутенами Галиции существовало некогда самостоятельное рутенское государство (ruthenische Reich). Когда большое русское государство (russische Reich) при наследниках Рюрика и Владимира распалось, а затем было захвачено монголо-татарами, поднялись величие и сила русских князей (russischen Fursten) городов Владимира и Галича и возникло потом большое самостоятельное государство рутенов с главными городами Галичем и Владимиром, отчего также наименование королевства Галиции и Лодомерии происходит.

После пресечения династии рутенских князей (ruthenische Fursten) Галиции из рода Рюрика и Владимира это самостоятельное рутенское государство (ruthenische Reich) было захвачено польским королем Казимиром и присоединено к польскому королевству, где в польской неволе рутены томились до счастливого момента занятия Галиции Австрией.

В заключительной части этого обращения “Руска Рада” выдвигала требование раздела Галиции на две провинции - рутенскую и польскую, ибо только таким путем могут быть установлены спокойствие и порядок.

В приведенном изложении исторических событий обращает внимание путаница с терминами “русский” и “рутенский”. Вначале о русских (Russen) говорится как об отдельном народе, и если полагать, что рутены, как вытекает из содержания их первого обращения, отождествляли себя с малороссами, тогда здесь по своему смыслу слово Russen должно означать великороссов. Однако ниже государство Рюрика и Владимира, то есть древняя Русь, называется русским государством (russische Reich), и термин “русское” тут никак не может быть применен в значении “великорусское”, тем более, что дальше также князья городов Владимира и Галича именуются русскими князьями (russischen Fursten). Здесь термин “русский” может быть истолкован исключительно в значении “общерусский”. Лишь затем, когда речь идет о периоде, последовавшем за распадом “большого русского государства”, князья галицкие называются уже рутенскими князьями (ruthenische Fursten), и название “рутенское государство” (ruthenische Reich) вполне определенно относится только к Галицко-Волынскому княжеству, в память о котором территории, приобретенные Австрией по первому разделу Польши, получили наименование Королевства Галиции и Лодомерии (Владимирии, т.е. Волыни), из чего вытекает, что термин “рутенский” применяется здесь только к Галичине.

Такие путанные рассуждения о нации “рутенов” с недоверием воспринимались австрийскими немцами, потому что они никакого отдельного народа “рутенов” не знали. Немцы не придавали особого значения тому факту, что язык, на котором говорили галицкие русины, отличался от общерусского литературного языка, потому что у самих немцев имелось множество наречий, и в разных немецких землях жители говорили с различным произношением и употребляли свои, непонятные другим выражения.

Если бы русины хотели определенно заявить о своей принадлежности к малороссам, им следовало бы назвать себя по-немецки Kleinrussen (малороссы). Однако по политическим мотивам в 1848 г. требовалось избежать слова Russen даже с приставкой Klein, ведь малороссы тогда считались частью русского народа. Причем российских малороссов немцы рутенами никогда не называли.

Здесь у читателя может возникнуть вопрос: но почему галицкие русины не назвали себя украинцами? Ведь если верить украинским историкам, русины еще в первом своем воззвании заявили, что принадлежат “к великому украинскому народу” (“до великого українського народу”), и даже якобы говорили о себе: “Мы галицкие украинцы” (“Ми галицькі українці”). Да и советские историки писали, что губернатору Стадиону была вручена петиция от имени “украинского” населения, а в упомянутом воззвании к народу “Рада”, по их словам, подчеркивала, “что население Восточной Галиции - это часть украинского народа”.

Дело в том, что тут мы встречаемся с излюбленным трюком украинских историков, который не имеет ничего общего с подлинно историческим методом и состоит в том, что название “украинский”, как определение национальности, применяется к таким временам, когда оно в подобном значении вовсе не существовало. На примере с воззванием “Головной Русской Рады” мы можем видеть как украинские историки совершают прямой подлог, потому что в оригинале воззвания сказано: “Мы Русини Галицки належимо до великого русского народу...”. Если под “русским” народом галицкие русины здесь понимали жителей Южной Руси, которых лишь впоследствии стали называть украинцами, так же как и самих галичан, лишив их тем самым своего исторического имени, то следовало бы это пояснить, а не подменять слова в тексте конкретного документа.

Однако задача украинских историков заключается не в том, чтобы ознакомить читателей с истинным положением дел в тот или иной исторический период, а в том, чтобы обработать их сознание в духе идеологии украинского сепаратизма. Поэтому украинские авторы, отличающиеся особо высокой степенью “национальной свидомости”, не останавливаются даже перед откровенной фальсификацией, искажая на страницах своих сочинений тексты исторических документов. Примечательно, что в этом, недостойном серьезных ученых занятии они нашли помощников в лице советских историков, которые, как известно, вели идеологическую борьбу с “украинским буржуазным национализмом”, но в то же время фактически подыгрывали своим идеологическим противникам из лагеря украинских сепаратистов, говоря о галичанах середины XIX века как об “украинцах”, а “Головну Руску Раду” называя “украинской” организацией.

Галицкие русины не могли в 1848 году называть себя украинцами по той простой причине, что термин “украинцы” тогда еще не употреблялся как обозначение национальности, а слово “Украина” было чисто географическим названием, относившимся к району Поднепровья, даже не граничившему с Галицией, а отделенному от нее землями Волыни и Подолии.

Поэтому русины на своем галицко-русском языке называли себя, как испокон веков повелось, - русинами, а на немецком языке - “рутенами” (Ruthenen), но никак не “украинцами”.

Австрийских немцев в особенности интересовал вопрос об отношении русинов к России и к русским вообще. Сами понимая, что ведя свое происхождение из древней Руси, галицкие русины являются русскими, немцы опасались тяготения русинов к России, что могло бы в перспективе создать угрозу для целостности Австрийской империи. Когда галицкие русины объявили себя неведомым ранее народом “рутенов”, это не устранило указанных опасений в немецких кругах Австрии, а только навлекло на русинов подозрения в недобросовестности и лжи.

Уклониться от ответа на вопрос о своем отношении к русским галицкие русины не могли, и поэтому отправили в Вену следующее обращение, озаглавленное “Братьям немцам!”, датированное 23 августа 1848 года. В этом обращении говорилось:

“Раздаются голоса, подозревающие нас в тяготении к России и поэтому не желающие допустить нашего национального развития. Этот пункт уже долгое время образует в высшей степени коварную засаду, из которой наши враги со смертоносными ударами нападают на нашу национальность, как только она отважится проявить признаки жизни. Братья-немцы! Также и русские (Russen) являются нашими соплеменниками, та же самая славянская кровь течет в наших жилах, общая судьба в прежние времена, родственный язык, обычаи и т.п. делают русских (russischen) братьев для наших сердец ценными и дорогими (werth und theuer). Если бы мы хотели это отрицать, то не нашли бы у вас никакой веры; мы бы лгали, и не могли бы выступать перед очами Европы как честные и добросовестные люди.

Но здесь существует большое различие между народом и правительством, между кровным родством и политическим благополучием, чего никто не может отрицать.

Человеческая натура так создана, что сама непроизвольно туда склоняется, где надеется, что ей будет лучше.

Рассмотрение вышеупомянутого вопроса следует ограничить только одним пунктом: найдем ли мы, австрийские рутены, для себя больше счастья под скипетром России или нет. Если первое, тогда конечно была бы у нас склонность под русским скипетром (russischen Scepter) наше счастье искать. Не будет ничего более естественного чем то, что мы со страстным желанием будем ожидать момента, когда мы сможем перейти под русские знамена (russischen Fahnen).”

Далее в обращении сказано, что немцы не смогут сдержать эту склонность русинов путем их угнетения. “Чем больше немцы нас, рутенов, станут давить, тем больше мы станем проявлять противодействие и очень естественно будет расти у нас желание, с нашими менее угнетенными братьями в России объединиться.”

Послание завершалось уверениями в том, что благополучие рутенов станет залогом их лояльности по отношению к Австрии.

Даже находясь в столь затруднительном политическом положении, галицкие русины, как мы видим, не могли категорически отмежеваться от идеи русского единства, ибо это явилось бы, по их собственным словам, очевидной ложью. Русины признавали русских своими соплеменниками, указывали на общность судьбы в прошлые времена, родственность языка и обычаев, но в то же время подчеркивали различие между народом и правительством.

Отвергая подозрения в тяготении их к России как к государству, галицкие русины в своем обращении тем не менее откровенно давали понять австрийскому правительству, что если отношение к русинам в Австрии будет неблагоприятным, они могут искать счастья под русским скипетром.

Затем поступило в венский парламент четвертое обращение “Русской Рады”, адресованное “Высокому Государственному Совету!”. В нем опять выражались протесты против притязаний поляков, отрицавших в парламенте права галицких русинов как народности, отдельной от польской.

Таким образом, в обращениях, направленных “Головной Русской Радой” венскому парламенту, определенно и недвусмысленно проводилась мысль об отдельности “рутенов” от поляков. В то же время отношение к русским выражалось не вполне отчетливо, за исключением разве что обращения к “братьям немцам”. Это было обусловлено той сложной ситуацией, в которой оказались галицкие русины, вынужденные, отстаивая национальные права, согласовывать свои позиции с требованиями австрийских властей.

Поляки, организовавшие “Русский Собор” и старавшиеся привлечь русинов к совместной с поляками революционной борьбе против Австрии, в то же время в отношении “Головной Русской Рады” сеяли подозрения, что она, выступая за раздел Галиции, стремится оторвать от Австрии Восточную Галицию и передать ее России. Антоний Домбчанский, который, кстати, принадлежал к греко-католическому вероисповеданию, так обосновывал эту версию.

Указав, что в Галиции нет достаточного количества подготовленных чиновников из числа русинов, которые могли бы выполнять административные функции, он писал: “Поэтому новое руское Губернское управление должно было бы выписывать себе чиновников из России...”.

А. Домбчанский называл руководителей “Русской Рады”, в значительном числе являвшихся греко-католическими священниками, “собором Святоюрским” и отмечал, что “насчитал собор Святоюрский пятнадцать миллионов своих единоверцев, из которых двенадцать с половиной миллионов принадлежат к России...”. А так как двенадцать восточных округов Галиции самостоятельно существовать не смогут, поэтому должны будут волей-неволей “к своим единоверцам и одноплеменникам в России присоединиться...”.

Здесь может показаться неуместным высказывание о “единоверцах”, потому что галицкие русины были греко-католиками, а российские малороссы православными. Но А. Домбчанский не обращал на это внимания, ибо считал, что руководители “Русской Рады” как раз и хотят перейти в православие. “Собор Святоюрский, как духовная каста может быть только в том заинтересован, чтобы сделать господствующим обряд греческий. В Австрии никогда этого не будет, а в России уже существует.” Затем автор подводил читателя к мысли о том, что духовенство из “Руской Рады” хочет иметь главой своей церкви не Папу римского, а царя Николая, как это уже заведено в России.

“Язык руский, - писал далее А.Домбчанский, - ежели его таковым можем считать, есть средним между польским и российским языком. В устной речи приближается он более к польскому, на письме же, за исключением нескольких звуков, совершенно подобен российскому языку. Члены собора Святоюрского, хотя без исключения говорят и пишут по-польски, все же приняли сейчас в своих писаниях российский шрифт, который еще должны были учиться распознавать. Боятся они ополячиться, а не боятся омоскалиться!”

Заметив, что “собор Святоюрский” в своем воззвании упоминает о “родственности с российскими провинциями”, А. Домбчанский, который считал эти провинции “польско-рускими”, спрашивал: “А почему же собор Святоюрский хочет эту общность с польско-рускими провинциями так поспешно провозгласить?” И отвечал: “Очевидно потому, что стремится соединить Русь с той семьей народов, которая под российским скипетром пребывает.”

Итак, хотя руководители “Головной Руской Рады” и объявили русинов отдельным народом, это не избавило их от обвинений в тяготении к России, что “подтверждалось” также слухами о получении ими “рублей”. В связи с распространением подобных слухов “Руска Рада” должна была выступать с соответствующими опровержениями. К примеру, 24 августа 1848 г. она издала следующую “Пересторогу” (“Предостережение”):

“Зо всЪхъ сторонъ довЪдуемся, що всякими письмами и также устно розпускаются межи народъ ложни вЪсти. До такыхъ вЪстей належитъ тая: “Якобы наше духовеньство бунтовало людей; якобы Высокопреосвященный нашъ Митрополитъ, Преосвященный нашъ Епископъ, и Священникы достали за тое рублЪ, абы народъ бунтовати и за рублЪ комусь тамъ запродати.” НевЪрте тому, добри люди; то все не правда и чиста напасть!”

Не вполне четкие рассуждения деятелей “Русской Рады” о национальности галицких русинов, принятие ими названия “рутены”, и стремление австрийских властей в Галиции отделить “рутенов” от России как таковой привели к тому, что создалось впечатление, якобы рутены представляют собой некий отдельный народ, живущий только в пределах Австрии. Но подобная трактовка национальной принадлежности галицких русинов, которую можно обозначить термином “рутенизм”, была явно искусственным порождением австрийской политики и не укоренилась на галицкой почве.

Созданная по инициативе губернатора Галиции графа Ф.Стадиона и вынужденная считаться с его мнениями, “Головна Руска Рада” не решилась открыто заявить о признании идеи общерусского национального единства, но это обстоятельство нельзя считать достаточным основанием для того, чтобы называть ее украинской националистической организацией и утверждать, что “Руска Рада” положила начало превращению Галиции в “организационную твердыню украинства”. И не только потому, что в 1848 г. отсутствовал термин “украинский” в значении национальной принадлежности.

Несмотря на свое заявление об отдельности “рутенов” от русских (Russen), “Руска Рада” признавала русских (Russen) соплеменниками галицких русинов, указывала, что “та же самая славянская кровь течет в наших жилах”, тогда как с точки зрения украинских сепаратистов русские (великороссы или “москали”) вообще не являются славянами, а принадлежат к финно-монголам. “Руска Рада” признавала общность исторической судьбы галицких русинов и русских, тогда как украинские сепаратисты отделяют историю Украины от истории “Московии”. “Руска Рада” называла язык русских (Russen) родственным языком, тогда как украинские сепаратисты считают его чуждым и иностранным.

Кроме того, надо учесть, что неотъемлемым элементом идеологии украинского сепаратизма является непримиримая враждебность к России. Поэтому, если уже искать в 1848 году в Галиции “украинскую” организацию, то таковой следует считать не “Головну Руску Раду”, а созданный поляками “Руский Собор”, который призывал русинов объединиться с поляками для будущей борьбы против царской России, тогда как “Головна Руска Рада” высказывалась в том смысле, что при определенных условиях русины могут естественно “со страстным желанием” ожидать момента, когда они получат возможность перейти под власть той же самой царской России - “под русский скипетр”, “под русские знамена”. Какой же украинский сепаратист взялся бы публично произнести такую ужасную крамолу?

В дальнейшем процесс разложения рутенизма привел к тому, что галицкие русины открыто заявили о своей принадлежности к русскому народу, а для искоренения в сознании русинов идеи общерусского единства, для противодействия набиравшему силу уже не “рутенскому”, а русскому движению, поляки опять же принялись развивать в среде галицких русинов движение украинофильское, первую, неудавшуюся попытку организовать которое в Галиции они предприняли в 1848 году, когда в противовес “Головной Русской Раде” создали украинофильский “Русский Собор”.

В конечном итоге, последовательными усилиями властвовавших в Галиции австрийцев, поляков и “советов”, галичане были таки превращены в отдельный нерусский народ.