Государственный деятель Ермолов Александр Петрович

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. И. КАНТА

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА ИСТОРИИ РОССИ

Ермолов Александр Петрович

Доклад студента

II курса исторического факультета

Балуев А

Преподаватель

Забоенкова А. С

Калининград 2010г.

План

Введение

1. А.П. Ермолов: биографический очерк

2. Общественно-политические взгляды А.П. Ермолова

3. А.П. Ермолов на Кавказе. Военные действия на Кавказе, административная и экономическая деятельность

4. Список использованной литературы

Введение

Записки А.П. Ермолова. 1798 - 1826. М., 1991.

В свое время Ермолов вел дневник, лишь частично сохранившийся. Детальное описание в «Записках» буквально по дням и по часам военных событий тех лет и других эпизодов в его биографии позволяет судить, что дневники несомненно послужили основой для написания Ермоловым мемуарных «Записок». Он с полным правом мог утверждать, что его «Записки» содержат «самые точные сведения, не подлежащие сомнению». К сожалению, Ермолов не оставил мемуарных свидетельств о военных действиях русских войск под командованием А. В. Суворова в 1794 г. в Польше, о походе в 1796 г. В. П. Зубова в Закавказье, о кампаниях 1813---1814 гг., в которых он принимал непосредственное участие сначала как штаб-офицер, а потом как генерал русской армии, а также о начале русско-иранской войны 1826--1828 гг., об обстоятельствах отставки и о последующих годах своей жизни. Они могли бы служить таким же ценным историческим источником, как и написанные им «Записки» о войнах 1805--1807, 1812 гг. и о его деятельности в качестве наместника на Кавказе в 1816--1826 гг.

М. Гаммер: Шамиль мусульманское сопротивление царизму, завоевание Чечни и Дагестана. 1998. М. В этот труд написал иностранный автор, профессор Тель-Авивского университета. Елё главная особенность, что он использовал зарубежные источники, которые России мало известны, и самое интересное, что война описывается с другой стороны, не поддерживающий одну или другую сторону.

Т. Н. Чернова - Дёке. Позиция и роль А. П. Ермолова в становлении немецких колонной в Закавказье // Отечественная история. 2008. №1.

В этой статье, показаны факты, о реальной деятельности Ермолова по отношению к немецким колонистам.

Фролов. М. М. Выборы генерала А. П. Ермолова на должность начальника московского ополчения в 1855 году // Военно - исторический журнал. 2010. №4. Эта статья показывает, как Русское общество относилось к Ермолову, и тот факт, что его избрали на должность командира Московским ополчением, это подтверждает.

Прокламации генерала Ермолова в 1819 -1822 г.: показывают, каким способами, Ермолов управлял территориями.

Генерал Ермолов - проконсул Кавказа. М. 2000. Эта книга описывает полностью то положение, как наш герой управлял и воевал, но она мало содержит сведений о его жизни до назначения, на Кавказ.

Русские на Кавказе. Спб. 2004 В этой книге содержатся биографии Русских генералов, и их боевые подвиги, биографии даны очень обширно.

1. А.П. Ермолов: биографический очерк

Алексей Петрович Ермолов бесспорно принадлежит к числу выдающихся военных и государственных деятелей России. По отзыву декабриста М. Ф. Орлова, имя Ермолова «должно служить украшением нашей истории». «Подвиги Ваши -- достояние Отечества, и Ваша слава принадлежит России», -- писал Ермолову А. С. Пушкин. Ермолов был воспет в стихах Пушкина, Лермонтова, Жуковского, декабристов Кондратия Рылеева, Федора Глинки, Вильгельма Кюхельбекера.

А. П. Ермолов происходил из старинной, но небогатой дворянской семьи. Его отец, Петр Алексеевич Ермолов (1747--1832), был владельцем небольшого имения из 150 душ крестьян в Мценском уезде Орловской губернии. В царствование Екатерины II он занимал должность правителя канцелярии генерал-прокурора графа А. Н. Самойлова, а с вступлением на престол Павла I вышел в отставку и поселился в своей деревне Лукьянчикове. Мать А. П. Ермолова, урожденная Давыдова, находилась во втором браке за его отцом. По матери А. П. Ермолов находился в родстве с Давыдовыми, Потемкиными, Раевскими и Орловыми. Знаменитый партизан и поэт Денис Давыдов доводился ему двоюродным братом.

А. П. Ермолов родился 24 мая 1777 г. в Москве. Поначалу он получил домашнее образование. Первым его учителем был дворовый крестьянин. Далее Ермолов проходил обучение у богатых и знатных родственников, приглашавших домашних учителей. Свое образование Ермолов завершил в Благородном пансионе при Московском университете.

Как тогда было принято, еще в младенчестве Ермолов был записан в военную службу: в 1778 г. уже числился каптенармусом лейб-гвардии Преображенского полка, а вскоре -- сержантом этого полка. Начал А. П. Ермолов военную службу в 15-летнем возрасте: в 1792 г. он был привезен в Петербург, произведен в капитаны и зачислен в Нежинский драгунский полк старшим адъютантом к генерал-поручику А. Н. Самойлову.

С 1794 г. начинается боевая служба Ермолова. В тот год он отличился- при штурме предместья Варшавы Праги и был замечен командующим русскими войсками против повстанческой армии Тадеуша Костюшко А. В. Суворовым. По личному распоряжению Суворова Ермолов был награжден орденом Георгия 4-й степени. В 1795 г. Ермолов был возвращен в Петербург и определен во 2-й бомбардирский батальон, но в том же году по протекции влиятельного графа А. Н. Самойлова был направлен в Италию, где находился при главнокомандующем австрийскими войсками генерале Девисе, действовавшими против французских войск, находившихся в Италии. Однако вскоре Ермолов был вызван в Петербург и назначен в Каспийский корпус графа В. П. Зубова, направленный против вторгнувшейся в Закавказье армии Ага Мохаммед-хана Каджара (с 1796 г. шаха Ирана). После смерти Екатерины II корпус Зубова был выведен Павлом I из Закавказья.

На первых порах военная карьера А. П. Ермолова складывалась удачно. В 1797 г. он уже в чине майора, а 1 февраля 1798 г. ему присваивают чин подполковника и назначают командиром конноартиллерийской роты, расквартированной в небольшом городке Несвиже Минской губернии. Но вскоре ему было суждено выдержать суровые испытания.

Распространение просветительских идей в России в конце XVIII в. захватило и молодого Ермолова. Он стал членом политического кружка, руководимого его братом (по линии матери) А. М. Каховским, который оказывал большое влияние на своего младшего брата. В кружке занимались чтением запрещенных книг, «восхвалением» Французской республики, сочинением и переписыванием сатирических стихов, в которых высмеивался Павел I. Кружок просуществовал недолго и был раскрыт тайной полицией Павла. А. М. Каховского арестовали, при обыске в его бумагах было обнаружено письмо А. П. Ермолова к нему, который резко «аттестовал» своих начальников. Письмо явилось поводом для ареста и допроса Ермолова, который был доставлен в Петербург и посажен в каземат Алексеевского равелина. Через два месяца он был выпущен из каземата и направлен в виде царской «милости» в ссылку в Кострому. Здесь он познакомился с М. И. Платовым, также находившимся в ссылке, впоследствии знаменитым атаманом Войска Донского, героем войны 1812 г. В костромской ссылке Ермолов интенсивно занимался самообразованием: много читал, самостоятельно изучил латинский язык, сделал ряд переводов с сочинений римских классиков. О годах этой ссылки он рассказывает в «Заметках» о своей молодости, публикуемых в настоящем издании.

Арест, каземат и ссылка сильно подействовали на Ермолова. По его признанию, Павел I «в ранней молодости мне дал жестокий урок». После этого скрытность, осторожность, умение лавировать стали характерными чертами Ермолова. Он признавался, что его «бурной, кипучей натуре» впоследствии было бы «несдобровать», если бы не этот «жестокий урок». Позже он будет демонстративно подчеркивать свою лояльность к режиму, незаинтересованность политическими делами.

При воцарении Александра I в числе многих опальных и сосланных при Павле I был возвращен из ссылки и А. П. Ермолов. 9 июня 1801 г. он вновь был принят на службу и отправлен в Вильну, где находился до 1804 г. Несмотря на прощение и «милость» нового царя, высшее военное начальство долго препятствовало дальнейшему продвижению Ермолова по службе. Здесь несомненно сказалось и нерасположение всесильного А. А. Аракчеева, невзлюбившего «дерзкого» подполковника артиллерии, а также великого князя Константина Павловича, который так отзывался о Ермолове: «Очень остер и весьма часто до дерзости». Скрытность и осторожность Ермолова вполне уживались с его острыми, язвительными афоризмами и репликами, которые потом передавались из уст в уста и способствовали популярности его, особенно среди офицерской молодежи, видевшей в нем человека независимых взглядов, презирающего лесть и угодничество.

XIX век начался наполеоновскими войнами, в которые были втянуты почти все европейские государства, в том числе и Россия. В 1805 г. против Наполеона оформилась новая, третья, коалиция, которую составили Россия, Англия, Австрия, Швеция и Неаполитанское королевство. Однако фактически против Наполеона были направлены лишь русские и австрийские войска. Во главе русской армии был поставлен М. И. Кутузов. В составе ее находилась и конная артиллерийская рота под командованием подполковника А. П. Ермолова. В ходе этой войны Ермолов со своей ротой участвовал в сражениях с французами при Амштеттене и Кремсе. Храбрый и распорядительный артиллерийский подполковник был замечен Кутузовым.

Находившиеся при соединенной русско-австрийской армии императоры Александр I и Франц I настаивали на генеральном сражении против превосходивших французских сил. Вопреки советам дальновидного Кутузова 20 ноября (2 декабря) 1805 г. было дано сражение на неудачно избранной для русско-австрийских войск позиции при г. Аустерлице близ Вены, закончившееся победой Наполеона. В этом сражении стремительной атакой французов была захвачена артиллерийская рота Ермолова вместе с ее командиром, но подоспевшие русские гренадеры контратакой освободили его из плена.

После Аустерлица Австрия капитулировала и заключила с Наполеоном унизительный мир. Коалиция против Наполеона фактически распалась. Начались и русско-французские переговоры о мире. Но заключенный в Париже 8(20) июня 1806 г. мир Александр I отказался ратифицировать. Летом того же года Наполеон захватил Голландию и западные германские княжества. Королем Голландии он поставил своего брата Луи, а из 16 западногерманских княжеств создал Рейнский союз под своим «протекторатом». Наполеон готовился к вторжению в Пруссию. Англия и Швеция обещали ей поддержку. К ним примкнула и Россия. Так, в сентябре 1806 г. создалась четвертая коалиция против Франции (Пруссия, Англия, Швеция и Россия).

Упреждая подход русских войск, Наполеон в середине октября в двух сражениях (при Иене и Ауэрш-тедте) нанес сокрушительное поражение прусской армии. Прусский король Фридрих Вильгельм III бежал к границам России. Почти вся Пруссия была занята французскими войсками. В последующие семь месяцев русской армии одной пришлось вести упорную борьбу против превосходивших сил Наполеона. В этой войне уже в чине полковника и командира 7-й артиллерийской бригады принимал участие А. П. Ермолов, о чем подробно он рассказывает в своих «Записках». Ермолов находился на самых опасных участках сражений при Прейсиш-Эйлау 26--27 января (7--8 февраля) и под Фридландом 2 (14) июня 1807 г. Артиллерия Ермолова оказала существенную поддержку русским войскам в этих сражениях. В эту кампанию русской армией командовал не отличавшийся военными талантами Л. Л. Беннигсен (М. И. Кутузов после Аустерлица попал в опалу и был назначен киевским генерал-губернатором).

Хотя в ходе кровопролитных сражений Наполеону удалось оттеснить русские войска к Неману (границе России), он понес столь значительные потери, что сам предложил Александру I заключить мир. Мир и секрет ный оборонительный и наступательный союз России с Францией были заключены в Тильзите 25 июня (7 июля) 1807 г. Так завершилось участие России в четвертой коалиции европейских держав против Наполеона.

В войне 1806--1807 гг. Ермолов получил уже широкую известность как талантливый и храбрый штаб-офицер. Благоволивший к нему П. И. Багратион дважды представлял его к присвоению звания генерал-майора, но всякий раз на пути стоял Аракчеев. В конце 1807 г. всесильный временщик неожиданно сменил гнев на милость, и в начале 1808 г. Ермолову присваивают звание генерал-майора, а затем он получает назначение на должность начальника резервного отряда, расквартированного в Волынской и Подольской губерниях. Ермолов переезжает в Киев и всецело отдается своим служебным делам. Здесь он познакомился с благовоспитанной и высокообразованной девушкой из местной дворянской среды. Горячая взаимная любовь, однако, не завершилась браком. В своих «Записках» он объясняет, что главным препятствием к браку послужило его незавидное материальное положение, не дозволявшее ему безбедно содержать семью. Так навсегда и остался он холостяком.

Уже тогда Ермолов пользовался большой популярностью. По свидетельствам общавшихся с ним современников, его острый ум, непринужденность в обращении и внушительная внешность производили на собеседника большое впечатление. Любопытно свидетельство сестры А. С. Грибоедова М. С. Дурново, встречавшейся в 1811 г. с Ермоловым в Киеве: «Прием генерала был весьма ласков и вежлив. Обращение Ермолова имеет какую-то обворожительную простоту и вместе с тем обаятельность. Я заметила в нем черту, заставляющую меня предполагать в Ермолове необыкновенный ум... Черты лица и физиономия Ермолова показывают душу великую и непреклонную».

В конце 1811 г. Ермолова вызывают в Петербург и назначают командиром гвардейской бригады, которую составляли Измайловский и Литовский полки, а в марте 1812 г. он назначен командиром гвардейской пехотной дивизии. Военная карьера Ермолова вновь стала складываться успешно.

Грянула «гроза двенадцатого года». В ночь на 12 (24) июня 1812 г. многоязычная 600-тысячная «Великая армия» Наполеона вторглась в пределы России. 1 июля 1812 г. Ермолов назначен начальником штаба 1-й Западной армии, которой командовал военный министр М. Б. Барклай де Толли. С этого времени Ермолов непосредственный участник всех более или менее крупных сражений и боев Отечественной войны 1812 г., как во время наступления французской армии, так и в период ее изгнания из пределов России. Особенно он отличился в сражениях при Витебске, Смоленске, Бородине, Малоярославце, Красном, Березине. После Смоленского сражения 7 августа ему присваивают звание генерал-лейтенанта. Слава Ермолова как талантливого военачальника росла. С прибытием 17 августа к соединенной армии М. Й. Кутузова Ермолов становится начальником его штаба -- в этой должности он находился вплоть до изгнания французов из пределов России, при этом помимо «штабной» работы во время контрнаступления русской армии он командует ее авангардом.

25 декабря 1812 г. был издан царский манифест, возвещавший об окончании Отечественной войны. Но это не означало прекращения военных действий против Наполеона, которые теперь были перенесены за пределы России. Вступление русской армии в Западную Европу послужило сигналом к восстанию народов ряда стран против наполеоновского ига. Один за другим отпадали от Наполеона его бывшие союзники и присоединялись к России. Начались знаменитые заграничные походы русской армии 1813--1814 гг., завершившиеся крахом наполеоновской империи, отречением Наполеона от власти и его изгнанием.

Уже в самом начале заграничного похода А. П. Ермолов был поставлен во главе всей артиллерии русской армии. В кампанию 1813 г. он участвовал в сражениях при Дрездене, Люцене, Бауцене, Лейпциге, Кульме. После Кульмской победы над французскими войсками, в которой особенно отличился Ермолов, Александр I спросил его, какой награды он желает. Острый на язык Ермолов, зная приверженность царя к иностранцам на русской службе, ответил: «Произведите меня в немцы, государь!» Эта фраза потом с восторгом повторялась патриотически настроенной молодежью.

В декабре 1813 г. французские войска отступили за Рейн, и кампания 1814 г. началась уже в пределах Франции. 18 (30) марта под стенами Парижа произошла последняя битва между войсками коалиции и Наполеона. Ермолов здесь командовал русской и прусской гвардиями. На следующий день союзные войска вступили в Париж. В мае 1814 г. он назначается командующим 80-тысячной резервной армией, дислоцированной в Кракове.

В начале марта 1815 г. собравшиеся на Венский конгресс представители держав, победительниц Наполеона, получили известие, что он, покинув место своей ссылки, о. Эльбу, высадился на юге Франции и стремительно приближается к Парижу. Отошли на второй план споры и разногласия между участниками конгресса, спешно готовилась новая армия против Наполеона. Ермолов получил предписание о движении его корпуса к пределам Франции. 21 мая он уже был в Нюрнберге, а 3 июня -- в пограничном с Францией г. Аюбе. Но принять непосредственное участие в военных действиях против войск Наполеона корпусу Ермолова не пришлось. 2(18) июня 1815 г. армия Наполеона была разгромлена англо-прусскими войсками в знаменитой битве при Ватерлоо. Наполеон вновь подписал отречение от престола, сдался англичанам и был отправлен в ссылку на о. Святой Елены. Союзные войска вновь вступили в Париж. В их составе находился со своим корпусом и Ермолов.

В ноябре 1815 г. Ермолов сдал корпус генералу И. Ф. Паскевичу и вернулся в Россию. Взяв отпуск, он отправился к отцу в Орел.

6 апреля 1816 г. последовал рескрипт Александра I о назначении Ермолова командиром отдельного Грузинского (с 1820 г. -- Кавказского) корпуса и управляющим по гражданской части на Кавказе и в Астраханской губернии. Кавказский пириуд жизни Ермолова очень интересный, внёсший за 10 лет своего руководства переломил жизнь в лучшую сторону, благодаря чему России утвердилась на Кавказе.

Но 1826 год сделался переломом и в жизни Кавказа и в жизни Ермолова. Обстоятельства вдруг неожиданно переменились, и «над неуязвимым до того Ермоловым начала собираться грозная туча». В июне персияне внезапно вторглись в русские пределы, мусульманские провинции восстали. Опасность, угрожавшая Грузии, естественно заставила обратить все силы туда и оставить дела на Северном Кавказе до более благоприятного времени. Между тем и в горах уже становилось неспокойно; там зрел мюридизм, являлись признаки новой неведомой силы, и предвестники грядущей бури становились все ярче и неудержимее. Быть может, никогда так не был нужен Кавказу Ермолов, как в это время, но судьба распорядилась иначе; Ермолов должен был оставить его. Несколько отдельных неудачных действий, сопровождавших первые моменты персидского вторжения, - действий, не зависевших непосредственно от самого Ермолова, но которые он все-таки мог бы предвидеть и предупредить, послужили поводом к назначению на Кавказ Паскевича. Более подробно о деятельности Ермолова на Кавказе, я изложил в 3 пункте.

Как мы знаем у Ермолова после отставки была долгая жизнь, получившая название ”Опальные годы”.

После отставки Ермолов до начала мая 1827 г. находился в Тифлисе, приводя в порядок свои дела, затем в простой кибитке выехал на жительство к своему престарелому отцу в его орловское имение Лукьянчиково. Здесь он занялся хозяйством, много времени проводил за чтением книг, изредка наезжал в Орел. Однажды он посетил Орловское дворянское собрание, что явилось событием для этого провинциального города. Ермолов принял за правило не принимать у себя только городских чиновников, «а всякому другому доступ свободен».

В августе 1827 г. Ермолова посетил его ближайший родственник и большой друг Денис Давыдов. В 1829 г. А. С.Пушкин по пути на Кавказ специально сделал крюк в 200 верст, чтобы заехать в село Лукьянчиково к Ермолову, который принял его «с обыкновенного любезностию». Позже, также по пути на Кавказ, у Ермолова бывал М. Ю. Лермонтов.

В 1831 г. Ермолов приехал в Москву, где в это время находился Николай I. Здесь состоялась аудиенция опального генерала с царем, который намекнул ему о своем желании снова видеть его на службе. После двухчасовой беседы Николай I вышел из кабинета под руку с Ермоловым. Все восприняли это как знак монаршей милости к Ермолову, пророчили ему «скорое возвышение», и, по свидетельству современника, «придворные паразиты посыпали к нему с визитами». Но ни о каком «возвышении» речь не шла. Военный министр А. И.Чернышев предложил Ермолову занять «спокойную должность» в генерал-аудиториате (военном судебном ведомстве). Ермолов ответил: «Я не приму

По распоряжению Николая I Ермолов был введен в состав Государственного совета. Ермолов переехал в Петербург. В Государственном совете он сблизился с Н. С.Мордвиновым, которого ценил как «человека высоких сведений и замечательного ума». Ермолов также пользовался у Мордвинова большим авторитетом: престарелый адмирал искренне любил Ермолова. Служба Ермолова в Государственном совете продолжалась недолго. Он тяготился словопрениями, стал безучастно относиться к своим обязанностям, под разными предлогами уклоняться от заседаний. В 1839 г. Ермолов подал прошение об увольнении («до излечения болезни») от дел Государственного совета. Это вызвало неудовольствие Николая I, однако увольнение было дано, и Ермолов вернулся в Москву.

После смерти отца Ермолов продал село Лукьянчи-ково своему бывшему адъютанту и душеприказчику Н. П. Воейкову и приобрел небольшое подмосковное имение Осоргино, где и проводил каждое лето, а зимой жил в собственном деревянном доме по Гагаринскому переулку недалеко от Пречистенского бульвара.

В 1848 г. Ермолову было дано разрешение на поездку за границу для лечения, но из-за революционных событий, разразившихся в тот год в западноевропейских странах, поездка не состоялась.

Возникший в октябре 1853 г. военный конфликт между Россией и Турцией, на стороне которой затем выступили Англия и Франция, положил начало тяжелой и изнурительной Крымской войне. В помощь регулярной армии в России стали формироваться ополчения. 15 февраля 1855 г. московское дворянство единогласно избрало Ермолова начальником Московского ополчения. Через несколько дней Ермолов получил уведомление об избрании его начальником Петербургского ополчения, а вслед за этим -- начальником ополчений Новгородской, Калужской, Орловской и Рязанской губерний, что свидетельствовало о большой популярности Ермолова. Он согласился возглавить Московское ополчение. Было сформировано два его батальона, которые Ермолов даже представлял наследному датскому принцу, приезжавшему в Москву. Но вскоре Ермолов отказался от этой должности, мотивируя отказ своим преклонным возрастом.

До самой смерти Ермолов живо интересовался происходившими в мире событиями, приводил в порядок свои мемуарные записки, вел обширную переписку с друзьями, много времени уделял чтению и любимому занятию переплетению книг, любил посещения старых солдат-ветеранов. Установились дружеские отношения Ермолова с историком М. П. Погодиным, который впоследствии издал сборник биографических материалов о Ермолове. С Ермоловым в Москве познакомился и писатель Л. Н.Толстой, приступивший в 1859 г. к написанию романа «Декабристы» и эпопеи о войне 1812 г. В 50-х годах Ермолов встречался с вернувшимися из сибирской ссылки декабристами М. А. Фонвизиным и С. Г. Волконским. В 1860 г. в Москву был привезен сдавшийся русскому командованию Шамиль. Первый его визит был к Ермолову, к которому он относился с большим уважением.

Скончался Ермолов 11 апреля 1861 г. в Москве. Он завещал похоронить его в Орле рядом с могилой отца, «как можно проще», но жители Орла устроили грандиозную панихиду: массы людей в день его похорон заполнили церковь, где шло отпевание, площадь перед церковью и прилегающие улицы. Память о Ермолове глубоко почтили и в других городах России. Так, из Петербурга писали, что после кончины Ермолова «на Невском проспекте во всех магазинах выставлены его портреты, и он как будто воскрес в памяти России в минуту смерти».

2. Общественно-политические взгляды А.П. Ермолова

Александр I, чтобы вознаградить Ермолова за несостоявшееся его назначение командующим русской экспедиционной армией, назначил ему «аренду» с годовым доходом 40 тыс. рублей. Ермолов убедил царя отменить подписанный им рескрипт и употребить указанную сумму для помощи бедным служащим.

Ермолов отвергал всякие титулы и отличия. «Боже, избави, если меня вздумают обезобразить графским титулом», -- заявил он в ответ на ходившие упорные слухи о возможном возведении его в графское достоинство. Высокие нравственные качества, ум и порядочность -- вот что он ценил в человеке. «Пред лицом справедливости не имеет у меня преимуществ знатный и богатый пред низкого состояния бедным человеком», -- писал он в одном из писем своему другу.

В марте 1821 г. против османского ига восстали греки. Вся передовая Россия (и особенно декабристы) выступила с требованием защитить восставших греков. Советовал Александру I оказать поддержку грекам и Ермолов, но царь не внял его советам, считая греков «мятежниками», восставшими против своего «законного» государя.

Исследователи-декабристоведы неоднократно обращались к выяснению вопроса о взаимоотношениях Ермолова с декабристами. Выявленные ими данные свидетельствуют о том, что Ермолов был близок со многими из них, прекрасно осведомлен об их взглядах и настроениях, сочувствовал этим взглядам, хотя и не принимал их революционных методов борьбы. Первыми его адъютантами были декабристы П. X. Граббе и М. А. Фонвизин. Позже Ермолов был в близких отношениях со многими декабристами, в том числе с К. Ф. Рылеевым, С. Г. Волконским, М. Ф. Орловым. На Кавказе под его начальством служили в разное время декабристы А. А. Авенариус, П. Г. Каховский, Е. Е. Лачинов, А. И. Якубович, В. К. Кюхельбекер, П. М. Устимович, П. А. Муханов, Г. И. Копылов и другие, которые составляли его «окружение».

Ближайшим другом Ермолова был А. С. Грибоедов, тесно связанный с декабристами и, возможно, как считала академик М. В. Нечкина, член их тайных организаций. Ермолов сразу отметил обаяние личности Грибоедова: его острый ум, глубокие познания, открытое, благородное поведение, что не могло не вызвать к Грибоедову симпатии прославленного генерала, который скоро принял его в свой «ближний кружок». Когда начались аресты декабристов и на Кавказ прибыл фельдъегерь с приказом доставить в Петербург Грибоедова, Ермолов дал возможность своему другу уничтожить «опасные» для него документы.

Ермолов давно уже знал о существовании тайных декабристских обществ. В конце 1820 г., когда стали поступать первые доносы на них Александру I, Ермолов первым делом предупредил своего адъютанта полковника П. X. Граббе: «Оставь вздор, государь знает о вашем обществе». Такое же предупреждение он сделал и М. А. Фонвизину. При проезде своем из Лайбаха на Кавказ в начале 1821 г. он обратился к Фонвизину со следующими словами: «Поди сюда, величайший карбо-нари! Я ничего не хочу знать, что у вас делается, но скажу тебе, что он (т. е. Александр I. -- В. Ф.) вас так боится, как я бы желал, чтобы он меня боялся». Рылеев говорил своим собратьям по тайному обществу: «Генерал Ермолов знает о существовании нашего общества», «Ермолов наш».

Близость А. П. Ермолова (как и некоторых других генералов -- Н. Н. Раевского, П. Д. Киселева) к «вольнодумцам» не была тайной для правительства. В 1826 г. при разборе бумаг покойного Александра I была обнаружена записка, датируемая 1824 г., в которой говорилось: «Есть слухи, что пагубный дух вольномыслия или либерализма разлит, или по крайней мере разливается, между войсками; что в обеих армиях, равно как и в отдельных корпусах, есть по разным местам тайные общества или клубы, которые имеют при том миссионеров для распространения своей партии -- Ермолов, Раевский, Киселев, Мих. Орлов...» Николай I, будучи тогда великим князем, говорил о Ермолове: «Этот человек на Кавказе имеет необыкновенное влияние на войско, и я решительно опасаюсь, чтобы он не вздумал когда-нибудь отложиться».

Человек сильной воли и независимых взглядов, не признававший никаких авторитетов, преданный патриот, горячо любивший Россию и все русское, находившийся в оппозиции к аракчеевскому режиму, Ермолов импонировал декабристам. С некоторыми из них он был связан узами личной дружбы и несомненно знал о существовании тайных декабристских обществ. Не случайно декабристы в своих планах рассчитывали на Ермолова как на авторитетного члена будущего Временного революционного правительства. Но оппозиционность Ермолов не поднималась до. признания несправедливости существовавших феодально-абсолютистских порядков, необходимости их устранения. Он верно служил монарху на военном и государственном поприще во время коалиционных войн России против Наполеона в 1805-1814 гг. и будучи «проконсулом Кавказа» в 1816-1827 гг., где должен был проводить колониальную политику самодержавия.

3. А.П. Ермолов на Кавказе. Военные действия на Кавказе, административная и экономическая деятельность

Ермолов придерживался твердого убеждения, что весь Кавказ должен стать и неизбежно станет неотделимой частью Российской империи, что существование в этих краях независимых и полунезависимых государств и обществ любого вида и вероисповедания, будь то христианство, мусульманство или язычество, в горах или на равнине, просто несовместимо с честью и достоинством Российского императора, с безопасностью и благополучием его подданных.

Своей первой и самой важной задачей Ермолов поставил успех миссии в Тегеране, состоявшей в том, чтобы уклониться от исполнения обещания Александра I, данного им Фет Али-шаху, вернуть часть территорий, отошедших к России вследствие Гюлистанского договора. Ведя себя в высшей мере заносчиво и сочетая «грубую лесть шаху с прямым запугиванием его министров», Ермолов своего добился. «Мой грозный вид, писал Ермолов, хорошо выражал мои чувства, а когда речь шла о войне, со стороны казалось, что я готов перегрызть им горло. К их несчастью, я заметил, что это им очень не нравилось, и когда мне нужны были более убедительные аргументы, я полагался на свою звериную рожу, огромную и устрашающую фигуру и громкую глотку; ибо они понимали, если кто так свирепо орет, у него на то есть хорошие и веские резоны». Однако надменность и высокомерие Ермолова в об-ращении с Каджарами, прежде всего с Аббас-мирзой (наследником престола), немало поспособствовали новой русско-персидской войне 1826--1828 гг.

Вернувшись из Тегерана, Ермолов сразу приступил к завоеванию гор. В ноябре 1817 г. и в мае 1818 г. он направляет императору Александру I детальный план военной кампании." Прежде всего предлагалось заняться чеченцами -- «народом дерзким и опасным». В план Ермолова входило строительство новой оборонительной линии вдоль нижнего течения Сунжи, а между ней и Тереком он предлагал поселить казаков. «Таким путем, -- объяснял он царю, -- мы приблизимся к Дагестану и улучшим наши пути в богатую область Кубах и далее в Грузию».

Когда новую Линию возвели, Ермолов сообщил Александру I: Таким путем «мы вытесним чеченцев в горы», рассчитывал генерал, «а без пашни и пастбищ, где зимует их скот в период жестоких в горах холодов», им не останется ничего другого, как только смириться с правлением России.

Ермолов намеревался осуществить этот план к 1819 г., для чего предлагал вступить в Дагестан, продлить новую оборонительную линию по Сулаку, разместить войска во владениях шамхала и овладеть «богатыми солью озерами, которые снабжают этим продуктом горские народы, включая чеченцев». Это дало бы русским еще одно средство подчинения горцев. Покончив с Дагестаном, Ермолов собирался в 1820 г. двинуться на Кабарду и Правый фланг.

Это было первым выражением доктрины, которую русские авторы впоследствии ошибочно назовут «системой Ермолова».

Будучи всего на год моложе Ермолова, Вельяминов, как писал Дж. Бадли, не добился и десятой доли его (Ермолова) известности и славы; но карьера его была не менее блистательной, а заслуги были в чем-то и большими. Причину того отыскать нетрудно. Он был человеком больших и усердно развиваемых способностей, много преуспевший в изучении военной истории; уроки прошлого он умел прикладывать к задачам настоящего, притом всегда учитывал особенности текущего момента и прибегал к тактике и стратегии, всего более им отвечающим; быстрый в принятии решений и скорый в нанесении удара, он обладал железной волей и несокрушимой решительностью; хороший организатор; совершенно бесстрашный в баталии и не менее щедро одаренный нравственным мужеством, он обладал всеми мыслимыми качествами, которые внушают уважение солдатам, и многими свойствами, что побуждают людей смело идти за этим человеком, и совсем ничем, за что его можно было бы полюбить. Спокойный, выдержанный, молчаливый, скрытный, он был неумолимо безжалостным в отношении своих солдат и беспощаден к врагу; его боялись, превозносили и ненавидели как те, так и другие.

Вельяминов был сослуживцем Ермолова во время наполеоновских войн, и они тесно дружили. Когда Ермолова послали на Кавказ, он добился назначения Вельяминова на должность начальника штаба Грузинского корпуса¹⁹. Здесь, в Тифлисе, аналитический ум и организаторский талант Вельяминова, видимо, внесли решающий вклад в успехи старшего товарища. Осадная стратегия военных операций на Кавказе и реорганизация Кавказского корпуса обычно связываются с именем Ермолова, но разрабатывалось то и другое, а может, и предложено было именно Вельяминовым.

При Вельяминове Кавказский корпус получил организацию, просуществовавшую еще четверть века. Среди прочего полки и их штабы получили постоянное место дислокации, были включены в систему осадных параллелей и превращены в хозяйственно-производственные единицы, отчасти способные к самообеспечению.

Получив от царя одобрение своего плана, Ермолов тут же отправился в Чечню. 22 июня 1819 г. была заложена крепость Грозная. Попытка чеченцев сопротивляться была подавлена артиллерией. На следующий год Ермолов заложил крепость напротив Эндери, которую назвали Внезапная, ив 1821 г. возведением возле Тарки крепости Бурная сооружение оборонительной Линии было завершено.

«Появление Грозной и ставшие известными намерения Ермолова», как указывает Дж. Бадли, обеспокоили не только чеченцев; их соседи на юге и юго-западе тоже встревожились. Правители Аваристана, Казикумуха, Мехтули, Каракайтака, Табасарани и сообщества Акуши сформировали против русских союз.

Но скоро в соседнее с Каракайтаком ханство Мехтули пожаловал сам Ермолов с пятью батальонами пехоты, 300 казаками и 14 орудиями. Он штурмом взял два главных селения -- Параул и Джентутай. В это же время Мищенко по приказу Ермолова захватил и разрушил Башли. Мехтулинский хан Гасан бежал, а ханство было ликвидировано. Часть его территории была отдана Тарковскому шамхалу, а другая перешла в собственность Российской империи. Однако союзники не были разбиты. Следующей весной они нанесли удар по двум направлениям. На юге они перерезали дороги, ведущие в Дербент, и стали угрожать Кураху и Кубаху.

Заменивший Пестеля Мадатов был «хорошим рубакой... требования дисциплины он толковал довольно широко». По своей инициативе он повел на Табасарань 2 батальона, 300 казаков и 8 орудий и вынудил ханство подчиниться.

На севере Аварский султан Ахмад-хан во главе 6000 бойцов в середине сентября атаковал русские войска, занятые на строительстве крепости Внезапная. Русские разбили аварское войско, самого хана низложили, на его место посадили его сына -- джанку Сухая.

В октябре Мадатов вновь двинулся на Каракайтак и штурмом взял Башлыкент и Янгикент, резиденцию правителя -- уцми. Правитель бежал, его власть была свергнута, а владение вошло в состав Российской империи. В то же самое время Черкей выразил покорность и его простили.

В середине ноября, завершив возведение Внезапной, Прмолов с девятью батальонами и «множеством пушек» двинулся на Акушу. 31 декабря под Леваши он разбил горцев²⁸ и назначил в Акуше нового кадия, ставшего, по его словам, «нашим союзником в полном смысле этого слова, а 24 заложника из самых влиятельных семей, которых мы держим в Дербенте, -- лучшая гарантия его покорности».

В июне 1820 г. Мадатов завоевал Казикумух. Сухай-хан бежал, и на его место русскими был посажен курахский хан Аслан, о чем уже упоминалось. «Начатое в прошлом году покорение Дагестана, -- докладывал Ермолов императору, нынче завершено; и эта страна, гордая, воинственная и доселе никем не покоренная, пала к священным ногам Вашего Императорского величества».

Ермолов был уверен, что покорение других частей Кавказа путем экономической блокады или «осады» пройдет без особого труда. Однако, думая так, он вместе со всеми своими единомышленниками сильно ошибался. Ему было неведомо, -- отмечал один русский историк, -- что хотя кратер вулкана был заглушён, его внутреннее пламя было далеко не погашен.

Но в тот момент все, казалось, шло хорошо. Завершив в 1821 г. строительство крепости Бурная, Ермолов обратился к Кавказской линии. В 1822 г. он протянул Линию в центре к Кабарде, а в 1825 г. начал делать то же на Правом фланге.

Некоторые сведения о Ермолове содержат иностранные источники, зафиксировавшие слухи о нем: «Ермолов никому и ничему не подвластен (так высказался о нем начальник тайной полиции Николая II), кроме своего тщеславия». Бадли приводит заявление Ермолова: «Я желаю, чтобы ужас пред моим именем охранял наши границы надежнее цепи крепостей, чтобы мое слово было законом более непререкаемым, чем сама смерть».

Добиваясь этого, Ермолов был беспощаден. «В своей жестокости он не уступал даже горцам», -- сообщал один русский автор, которого цитирует Бадли. Не только не уступал, а был намного более безжалостным, за что его упрекали оба императора -- и Николай, и Александр. «Доброта в глазах азиатов -- признак слабости, -- возражал им Ермолов, -- и я поступаю с жестокой суровостью из чисто гуманных соображений. Казнь одного уберегает сотни русских от гибели и тысячи мусульман -- от измены».

Но казни не ограничивались единичными случаями, и казнил Ермолов не только виновных. Был, по крайней мере, один случай, когда с согласия Ермолова был взорван дом подозреваемого, где погибла вся его семья. Когда он решил вытеснить чеченцев на юг, он напал на одно село и убил там всех жителей -- мужчин, женщин и детей. Известен другой случай, когда захваченных в плен женщин он продал в рабство и раздал своим подчиненным, чтобы на зимних квартирах «по крайней мере офицеры, по примеру своего главнокомандующего, достаточно приятно проводили время в обществе жен-горянок».

В этом свете довольно цинично звучит утверждение русских, будто одной из их целей покорения Кавказа было прекращение там работорговли.

Дж. Бадли удивляется, почему русские авторы до сих пор не могут разглядеть прямой связи между хваленой «системой Ермолова» и войной мюридов⁴⁰. Дело заключалось в том, что, как заметил один австрийский дипломат, «все искусство правления в России состоит в применении насилия»⁴¹. Это было справедливо по отношению к самой России и тем более по отношению к Кавказу. Большинство русских военных (Бадли называет их «школой Суворова») были твердо убеждены, что «азиаты» понимают только силу, а те немногие, кто пытались высказывать иной взгляд, кто считал «невозможным добиться принуждением и грубой силой того, что можно сделать путем любви и доверия к человеку»⁴², вызывали презрение, их всячески осуждали и «поносили как малодушных слабаков»⁴³.

Правление русских на Кавказе с самого начала строилось на следующей предпосылке: «всем, что там происходит, движут страх и корысть», и «вся политика этих народов (т. е. горцев) заключена в силе». Таким образом в этом отношении Ермолов нисколько не выходил за рамки существовавших тогда общих представлений. А если и выходил, то суровостью своих мер, количеством затраченных сил, жестокостью и беспощадностью. В самом деле, если в очень редких случаях дореволюционные авторы и критикуют его, то только за упомянутые эксцессы и совершенно частные действия, признаваемые ошибочными.

Главный изъян опоры исключительно на силу, если перефразировать Авраама Линкольна, заключается в том, что можно терроризировать целый народ какое-то время или часть народа -- все время, но нельзя терроризировать весь народ все время. Ермолов не преуспел ни в том, ни в другом, но имя его на века осталось в памяти горских народов⁴⁶. Благодаря широкому применению артиллерии, которой до того горцы не знали, он ненадолго покорил Дагестан. «Я не мог воспользоваться столь убедительным доказательством наших прав, -- писал Ермолов Давыдову (в феврале 1819 г.) о применении артиллерии. -- Было весьма любопытно наблюдать за первым впечатлением у людей от этого невинного приема, и я сразу понял, какое удобство он представляет, когда кого-то надо подчинить». Но в Чечне все происходило иначе. Там Ермолов увидел, что подчинить горцев свыше его сил и возможностей.

Все, на что он оказался там способен, это проводить опустошительные «карательные экспедиции», в ходе которых уничтожались сады, посевы и целые селения. В отличие от построенных из камня дагестанских аулов, напоминавших крепость и представлявших для захватчика крепкий орешек, села предгорной Чечни строились из дерева. Их было нетрудно разрушить, а значит, и восстанавливались они легко. Их проще было захватывать, потому что чеченцы обычно их не обороняли, они просто покидали свои дома и вместе со скарбом и скотом уходили в леса и в горы. Результатом русских экспедиций редко было что-то большее, чем простые солдатские трофеи. Но ожесточение чеченцев эти экспедиции усиливали многократно⁴⁸. Однако Ермолова это нисколько не беспокоило, его войска новой Линии по Сунже продолжили свои экспедиции.

Николай Васильевич Греков по тщеславию, суровости и жестокости превзошел своего предшественника. Он «смотрел на чеченцев с точки зрения, которую мало назвать презрительной, и в своей речи и официальных бумагах называл их не иначе, как негодяями, а их представителей на переговорах -- либо разбойниками, либо мошенниками». Греков «отдал всего себя проведению политики Ермолова и выполнению его предписаний», то есть уничтожать аулы, вешать заложников, убивать женщин и детей.

«Каких бы грехов ни водилось за чеченцами, -- писал Дж. Бадли, -- никто из беспристрастных читателей русских описаний этого периода, а других мы не знаем, не высказывал сомнений в том, что чеченцы подвергались жестоким преследованиям». Вскоре сопротивление чеченцев приобрело характер религиозной войны, чему особенно способствовал приезд в 1824 г. из Дагестана в Майртуп Казн-Муллы (будущий первый имам Дагестана Гази Магомед), который объявил некоего Авко из Герменчука долгожданным избранником Аллаха для джихада (священной войны) против русских. Но руководить военными действиями чеченцев стал Бейбулат Таймазогул (Таймазов), очень влиятельный человек в Большой Чечне и прославленный воена чальник, питавший личную ненависть к Грекову, и ставший для русских на долгие пять лет костью поперек горла.

Очень скоро восстание распространилось по всей Чечне, к восставшим примкнули ингуши, кабардинцы, аксайские кумыки, а также осетины и несколько сот дагестанцев. Греков, поначалу игнорировавший восстание, скоро был вынужден действовать. Он «прибегнул к своим обычным мерам, но они ничего не дали. Видных руководителей восстания схватили и подвергли публичной порке, некоторых забили до смерти. Но никакие, даже самые изощренные наказания, не оказывали на противника серьезного воздействия; скорее, наоборот, его лютость только более их ожесточала... пишет Бадли. -- Греков шел походом то на одних, то на других, но чеченцы от него ускользали или терпели лишь незначительные поражения», и это было только прелюдией к тому, что стало постоянной картиной на протяжении следующих 15 лет.

В ночь на 20 июля 1825 г. горцы под водительством упомянутого Авко и Кази-Муллы штурмом взяли редут Амир-Хаджи Юрт и разрушили его. Из 181 защитника форта 98 были убиты, а 13 взяты в плен. В качестве богатого трофея чеченцы захватили пушку. В тот же день они осадили редут Гурзуль (аул Герзель) и держали осаду семь дней. 27 июля 1825 г. Греков и его непосредственный начальник Лисанович отбросили осаждавших. На следующий день русские генералы, задумав наказать чеченцев, пригласили в редут 300 мужчин из Аксая, намереваясь их арестовать. Лисанович стал их ругать по-чеченски и оскорблять, а под конец, угрожая наказать за измену, приказал им сдать свои кинжалы. Один из чеченцев по имени Хаджи Учар Якуб отказался сделать это. Греков вышел из себя и ударил его по лицу. В мгновение ока чеченец сразил кинжалом Грекова, еще двух офицеров и смертельно ранил Лисановича.

Умирая, тот скомандовал солдатам перебить всех 300 чеченцев.

Получив донесение, Ермолов тут же выехал во Владикавказ. Здесь он пробыл до конца года, занимаясь перестройкой Линии, снося одни редуты и возводя другие. А восстание тем временем все разрасталось, чеченцы нападали на русские редуты и станицы, некоторые из них были захвачены. Наконец, в январе 1826 г. Ермолов вышел в поход. В январе-феврале, а потом еще раз в апреле и мае он прошелся по восставшей Чечне вдоль и поперек, по словам Бадли, «наказывая взбунтовавшихся чеченцев, сжигая деревни, вырубая лес, истребляя повстанцев в перестрелках, которые ни разу не переросли в сражение, а порой пытался склонить их на свою сторону, проявляя не свойственную ему снисходительность».

Внимательный анализ хода этих событий убеждает, что действия Ермолова имели самый минимальный результат. Строго говоря, восстание потерпело неудачу по внутренним причинам, главным образом из-за его плохой организации. Это наглядно видно из того, что его вожди спокойно поживали в обществах, мирно уживавшихся с русскими, что в то время осталось незамеченным. Поскольку, как пишет Бадли, «все выглядело так, будто успех был полным», Ермолов вернулся в Тифлис. Но это было его последним триумфом. Скоро успешная карьера генерала внезапно прервалась.

С огромной энергией он взялся за строительство на Кавказе лечебных и оздоровительных учреждений, затем последовало создание знаменитых ныне курортов -- Пятигорска и Кисловодска, Жепезноводска и Ессентуков, по сути выстроенных руками солдат.

Образованием благодаря Ермолову при полковых штаб-квартирах рот женатых солдат закладывалась семейная, оседлая жизнь закавказских и линейных полков. "У меня верит солдат, что он мне товарищ" -- писал полководец.

А.П. Ермолов остался исторической эпохой для Кавказа, с его именем связан целый ряд культурных нововведений в Грузии, под его непосредственным наблюдением был перестроен центр Тифлиса, он оживил торговлю введением льготного тарифа для транзитных европейских товаров, осуществлял значительное дорожное строительство, так же стоит сказать, что

Ермолову принадлежит большая заслуга, в обосновании в Закавказье немецких поселений, это было сделано для того, чтобы своим примером как вести хозяйство более лучшем способом. Также были открыты новые фабрики, которых там раньше не было. В Грузии появилась первая газета. Так же постройка Ермоловым нескольких крепостей, об которые в будующем, враг разбивался.

Все эти мероприятия, помогли Русской армии улучшить своё материальное положение, что безусловно помогло России удержаться на этой территории. Мероприятия, проведенные Ермоловым на Кавказе, доказывают, что он был действительно "человек государственный в широком значении этого слова". По словам А.С. Пушкина, "Кавказский край, знойная граница Азии -- любопытен во всех отношениях. Ермолов наполнил его своим именем и благотворным гением...".

31 июля 1826 г. в поход на Кавказ двинулся персидский мирза Аббас. Вопреки многократным предостережениям о возможности войны с Персией, нападение застало Ермолова врасплох, и действия его оказались на удивление нерешительными. Вопреки предупреждениям о возможности войны с персами (оставив в стороне его вклад в развязывание этой войны) Ермолов, по-видимому, так уверовал в то, что держит их в страхе, что , нападение персов было для него полной неожиданностью. Николай I, уже давно недолюбливавший Ермолова, послал графа (а потом князя) Паскевича принять командование Кавказским фронтом. Как и следовало ожидать, за этим назначением последовали шесть месяцев интриг и взаимных обвинений. В конце концов под предлогом выяснения того, что происходит между двумя военачальниками, царь послал на Кавказ графа Дибича с заданием сместить Ермолова.

9 апреля 1827 г. Ермолов покинул Тифлис, а его место занял Паскевич, но гигантская фигура Ермолова продолжала бросать тень на Кавказ, и все его преемники были вынуждены состязаться с ней. Одно из его наследий в сфере отношений с горцами, которое во всех русских источниках обойдено молчанием, стало особенно пагубным для его преемников: исключительная жестокость Ермолова дала противоположные ожидавшимся результаты и привила горцам иммунитет к террору. Испытав на себе все, они перестали бояться русских.

Заключение

Роль Ермолова в утверждении России на Кавказе нельзя рассматривать без такого пункта как, историографические разночтения в описании места А.П. Ермолова в Кавказской войне. Многие историки утверждают, что благодаря Ермолову, его жесткой политике, удалось усмирить кавказские народы, расширить территорию, улучшить экономическое положение. И тот факт, когда, Ермолов приехал в 1817 году на Кавказ, он увидел, что с момента когда он посетил Кавказ в молодости во время своего первого похода, что ничего не изменилось в лучшею сторону. И как сказано выше при Ермолове были достигнуты такие изменения, что на мой взгляд это решающий момент в покорении региона. Но есть историки которые утверждают, что если бы Ермолов не пришел к управлению, а пришел кто то другой, то ему то же удалось покорить Кавказские народы, потому что Россия имела проходы в Закавказье по двум побережьям, Каспийского и Черного морям, а непокорные народы были в центре, и само положение заставило Россию, покорить эти народу, поскольку они совершали набеги на мирных жителей, и для обороны всего региона. Безусловно роль Ермолова, внесла если не решающее, то по крайней мере фундаментное основание, и на этом фундаменте, и выросло остальное здание.

Список литературы

1. Генерал Ермолов - проконсул Кавказа. М. 2000.

2. Задонский Н. А. Опальные годы генерала Ермолова. // Вопросы истории. 1966. №8.

3. Записки А.П. Ермолова. 1798 - 1826. М., 1991.

4. М.Гаммер: Шамиль мусульманское сопротивление царизму, завоевание Чечни и Дагестана. 1998. М.

5. Прокламации генерала Ермолова в 1819 -1822 г.:

6. Россия и Северный Кавказ: 400 лет войны / Л.С. Гатагова, Д.И. Исмаил Заде, В.И. Котова и др. // Отечественная история. 1998. № 5. С. 122 - 132.