Правление императрицы Екатерины II

32

Екатерина II

1725 год. После подъёма уровня грамотности населения, после просвещения русского общества, после побед в стольких великих войнах - в Семилетней войне, в Польской, в Русско-турецкой, в Русско-шведской - и после грандиозных петровских преобразований Россия отчасти вернулась к Смутному времени, к тому времени, когда у страны не было законного правителя. Петр I умер, не успев назначить преемника. Вследствие этого начались многочисленные дворцовые перевороты. Кто только ни был у власти: и Екатерина I, и Петр II, и Анна Иоанновна, и Иоанн Антонович, и Елизавета Петровна, и Петр III…

Но вот к власти пришла Екатерина II на долгие 34 года. Дворцовые перевороты завершились.

Екатерина II родилась 21 апреля 1729 года. Отец её, принц Христиан-Август Ангольт-Цербстский, был младшим братом немецкого владетельного князя. Принц Христиан-Август был очень беден, и ему пришлось служить. Прусский король Фридрих Великий дал ему место губернатора Померании. Женой принца Христиана стала урождённая Иоанна-Елисавета Гольштейн-Готторпская. Принц нежно любил свою жену и дочь, был образцовым семьянином, управлял Померанской провинцией и командовал пехотным Ангальт-Цербстским пехотным полком. Жили родители будущей императрицы бедно, в обыкновенном доме, а не во дворце. Известно, из записок Екатерины, что родители дали ей образование: у неё в детстве была гувернантка, француженка Кардель, и два учителя: капеллан Перо и преподаватель чистописания Лоран. Учили её и музыке - немец Религ давал ей уроки на клавесине. Благодаря своей гувернантке Екатерина II познакомилась с Расином, Корнелем, Мольером; учитель немецкого языка Ватер старался внушить ей любовь к немецкой литературе.

Мать Софьи-Августы-Фредерики-Эмилии (полное имя Екатерины) гордилась своим родством с русским императорским домом. Её двоюродный брат, принц Гольштейн-Готторпский был женат на родной сестре императрицы Елизаветы Петровны, Анне Петровне. А родной брат её, принц Карл-Август, епископ Любский, был женихом Елизаветы Петровны, с которым её помолвили при жизни ее матери, императрицы Екатерины I (второй жены Петра I). Елизавета Петровна страстно любила своего жениха, но он заболел незадолго до свадьбы и умер, к безграничному отчаянию своей невесты, которая всю жизнь с тоской вспоминала о нём. По всем этим причинам Гольштейн-Готторпский дом был особенно мил сердцу Елизаветы Петровны.

Вступив на престол и сослав маленького царя Иоанна Антоновича Браунивейгского с родителями в Архангельскую губернию, Елизавета Петровна сейчас же выписала своего племянника принца Карла-Ульрика, окрестила его в православную веру, нарекла Петром и назначила наследником престола. Цесаревич вырос, и императрица пожелала женить его. Прусский король выдвинул первой кандидаткой принцессу Фредерику - Амалию Ангальт-Цербскую. Петру сватали дочь польского короля Марианну и одну из французских принцесс. Но Фридрих Великий не хотел союза русского царского дома с Саксонией и Польшей.

Кроме того цесаревич пережил очень тяжелую драму, он любил фрейлину Лопухину, мать которой была глубоко ненавистна Елизавете. Маленькая принцесса София - Фредерика сразу внушила ему отвращение, но Софии, было, безразлично любит её Петр или нет. Она хотела быть русской царицей.

9 февраля 1739 года мать с дочерью прибыли в Москву.

К Софии приставили двух учителей: Симеона Полоцкого, для обучения её Закону Божию и Ададурова, преподавателя русского языка. У Софии оказались блестящие способности. Она жадно училась по-русски, по латыни, читала Тацита, Вольтера, Дидро, наблюдая, в то же время придворную жизнь. В 16 лет София вышла замуж за Петра. Замужество Екатерины мало назвать неудачным или несчастливым - оно было для нее, как для женщины, унизительным и оскорбительным. В первую брачную ночь, Петр уклонился от супружеских обязанностей, последующие были такими же. Позже Екатерина свидетельствовала: “... и в этом положении дело оставалось в течение девяти лет без малейшего изменения".

До свадьбы Екатерина на что-то еще надеялась. О своем отношении к Петру-жениху она писала: “... не могу сказать, чтобы он мне нравился или не нравился; я умела только повиноваться. Дело матери было выдать меня замуж. Но, но правде, я думаю, что русская корона больше мне нравилась, нежели его особа. Ему было тогда 16 лет... он говорил со мной об игрушках и солдатах, которыми был занят с утра до вечера. Я слушала его из вежливости и в угоду ему... но никогда мы не говорили между собою на языке любви: не мне было начинать этот разговор... ”

Екатерина приехала в Россию, имея, всего 3 платья и полдюжины рубах и столько же носовых платков. Теперь она зажила с необыкновенной роскошью. Елизавета подарила ей огромную сумму денег в личное пользование, отвела роскошные апартаменты и назначила к принцессе Екатерине пышную свиту статс-дам и камергеров. Наследница престола научилась сорить русскими деньгами, считая Россию и русскую казну своей личной собственностью. Она наделала много долгов, отправляя деньги матери. После свадьбы мать Екатерины Алексеевны отбыла из России, и та осталась среди русских совершенно одинокой. Но это не огорчало ее, они с матерью никогда не были духовно близкими людьми. В довершение мать необдуманными поступками только мешала своей дочери поддерживать незапятнанным доброе имя при дворе. Более всего Екатерина Алексеевна добивалась расположения императрицы. Несмотря на все старания великой княгини всегда и во всем ей нравиться, отношения между ними были неровными, далеко не дружественными, а порой даже напряженными. Императрица очень скоро поняла, что поторопилась с объявлением Петра Федоровича наследником престола. Поведение бездарного племянника часто раздражало ее. Не зная, как выйти из этого несуразного положения, она невольно свое недовольство наследником престола переносила на его жену. Ее обвиняли в равнодушии к мужу, в том, что она не может или не желает по-хорошему повлиять на него, увлечь его своими женскими прелестями. Наконец, императрица требовала от молодых наследника. А его пока не предвиделось.

В свои 18 лет Екатерина развилась в красивую и физически крепкую женщину. Лесть многих окружающих начала приятно кружить ей голову. Чтобы дать выход молодой энергии, она много времени проводила на охоте, каталась на лодке и лихо ездила верхом на лошади. Для нее не составляло особого труда целый день провести в седле, при этом она одинаково красиво и крепко сидела в нем и по-английски * (как подобает знатной аристократке), и по-татарски (как принято у настоящих кавалеристов). Организм ее хорошо привык к климату Петербурга, и вся она излучала теперь здоровье и женское достоинство, глубоко скрывая при этом свое оскорбленное самолюбие и свои тайные помыслы.

А великий князь продолжал играть в куклы и заниматься с отрядом голштинских солдат, которых он специально вызвал в Россию, чем восстановил против себя всех русских. Этих голштинцев в прусской форме он разместил в Ораниенбауме специальным лагерем, где часто пропадал сам, без конца и особой надобности производя построения и развод караулов. Семейная жизнь по-прежнему мало интересовала его. И потому французский атташе граф д'Аллион докладывал в Версаль: “Великий князь все еще никак не может доказать супруге, что он является мужчиной”.

Елизавете Петровне надоело ждать, когда великий князь станет дееспособным мужем, и она нашла возможным решить проблему наследника без его участия. В этих целях ко двору великой княгини были приставлены два молодых человека - Сергей Салтыков и Лев Нарышкин. Салтыкову было26 лет, он уже два года состоял в законном браке с одной из придворных фрейлин. По словам Екатерины Алексеевны, “он был прекрасен, как день, и, конечно, никто не мог с ним сравняться... при дворе. У него, не было недостатка ни в уме, ни в том складе познаний, манер и приемов, какой дают большой свет и двор... вообще и по рождению, и по многим другим качествам это был кавалер выдающийся; свои недостатки он умел скрывать; самыми большими из них были склонность к интриге и отсутствие строгих правил...”. Позже Екатерина Алексеевна не столь восторженно отзывалась о своем фаворите. Но тогда недостатки Салтыкова, в частности “отсутствие строгих правил", сиречь его слабость к прекрасному полу, “еще не развернулись на ее глазах”. Лев Нарышкин был в молодой компании всего лишь добрым и веселые балагуром. В задуманной “операции" ему отводилась роль прикрытия.

После пасхи 1752 г. Сергей Салтыков начал упорно добиваться у великой княгини особого к себе внимания. На первых порах Екатерина Алексеевна чувствовала себя не совсем уверенно. Ей, безусловно, нравился этот настойчивый поклонник, однако она не могла не бояться гнева императрицы. Очень скоро ее выручила Чоглокова. Не стесняясь, эта всегда строгая и безупречная дама откровенно заявила Екатерине, что “в интересах престолонаследия” ей дозволено выбирать для себя любого из приставленных кавалеров. Бывшая девица Фикс не стала задавать глупых вопросов. Она сразу поняла, чего от нее ждут, и с открытым сердцем пошла навстречу своей первой любви.

Двор Елизаветы в очередной раз переезжал из Петербурга в Москву 14 декабря 1752 г. В свите императрицы вместе с великим князем находилась и Екатерина Алексеевна. Потом она вспоминала, что отправилась в путь “с кое-какими легкими признаками беременности", что “ехали быстро и днем и ночью" и что “на последней станции эти признаки исчезли при сильных резях". Это был ее первый выкидыш.

В начале 1753 г. в Москву приехал Сергей Салтыков. Теперь он уже реже встречался со своей возлюбленной и в оправдание жаловался ей, что у него много врагов, имея при этом в виду сторонников канцлера Бестужева. Тогда Екатерина Алексеевна решила, что их любовь не утратит своих прелестей, если к ней добавить еще и политику. С этой целью через одного из придворных чиновников она обратилась к Бестужеву с просьбой считать ее в числе его верных союзников.

До этого отношения между великой княгиней и канцлером были недружественными. Последний испытывал враждебные чувства к Петру Федоровичу и заодно переносил свою неприязнь на его супругу. Екатерина Алексеевна тоже считала Бестужева главным виновником всех неприятностей и затруднений, которые ей приходилось встречать при дворе. Однако со временем обе стороны поняли, что они обоюдно заинтересованы в дружбе. Проницательный Бестужев давно заметил, насколько осторожно и умно ведет себя великая княгиня в ее непростых взаимоотношениях с мужем и императрицей. Поэтому он охотно принял ее предложение, и скоро действительно они стали союзниками.

После этого встречи молодых влюбленных продолжались. Но великой княгине опять не повезло. Летом 1753 г. во время пребывания двора в Москве она много танцевала на именинах мужа, в результате произошел второй выкидыш. Разумеется, это не могло понравиться императрице. Поэтому, когда следующей весной Елизавете сообщили о новой беременности великой княгини, она посадила ее на карантин.

Екатерина Алексеевна родила 20 сентября 1754 г. сына. Его назвали Павлом и навсегда забрали от матери в покои императрицы. На шестой день младенца окрестили, а великая княгиня была высочайше удостоена вознаграждения в 100 тыс. руб. Интересно, что сначала Петр Федорович не был отмечен вниманием императрицы, поскольку в действительности не имел никакого отношения к рождению ребенка. Однако это ставило его в смешное положение при дворе и давало ему формальный повод высказать свое резкое неудовольствие. Елизавета очень скоро поняла свою ошибку и задним числом приказала выдать племяннику тоже 100 тыс. руб. Младенца Павла показали матери только через 15 дней после рождения. Потом императрица снова забрала его в свои апартаменты, где лично заботилась о нем и где, по словам Екатерины, “вокруг него было множество старых дамушек, которые бестолковым уходом, вовсе лишенным здравого смысла, приносили ему несравненно больше телесных и нравственных страданий, нежели пользы”. А сама княгиня, благополучно разрешившаяся от бремени, жила теперь оставлена в одиночестве, без какого-либо участия и внимания. Ей нездоровилось, она “не могла и не хотела никого видеть, потому что была в горе” и очень много читала.

Чтение было одним из любимых занятий Екатерины Алексеевны - она всегда имела при себе книгу. Сначала ее забавляли легкие романы, но очень скоро она принялась за серьезную литературу, И если верить ее “Запискам”, у нее хватило ума и терпения одолеть девяти томную “Историю Германии". Kappa и многотомный “Словарь Бейля", “Жизнь знаменитых мужей" Плутарха и “Жизнь Цицерона", “Письма госпожи де Севилье" и “Анналы Тацита", произведения Платона, Монтескьё и Вольтера. Историк С.Ф. Платонов, в частности, писал о ней: “Степень её теоретического развития и образования напоминает нам силу практического развития Петра Великого. И оба они были самоучками".

Только в феврале 1755 г. Екатерина Алексеевна преодолела свою ипохондрию и впервые после родов появилась в обществе. Петр Федорович к этому времени совсем перестал замечать свою жену. Он возмужал и начал ухаживать за женщинами, проявляя при этом довольно странный вкус: ему больше нравились некрасивые и недалекие по своему развитию девицы. Сначала он увлекся принцессой Курляндской, родной дочерью ссыльного Бирона. Некрасивая, маленького роста и слегка горбатая, эта девица поссорилась с родителями, сбежала от них из Ярославля, приняла православную веру и с разрешения императрицы жила при русском дворе. Великому князю импонировало в ней немецкое происхождение и знание немецкого языка. Однако принцесса оказалась умнее своего царственного поклонника и, не согласившись, стать его любовницей, позже вышла замуж за барона Александра Ивановича Черкасова. Тогда Петр Федорович обратил свое высокое внимание на Елизавету Воронцову. Девица Елизавета Романовна приходилась племянницей вице-канцлеру М.И. Воронцову. В1749 г. в возрасте 11 лет ее определили фрейлиной к Екатерине Алексеевне. Иностранцы писали о ней, что “она ругалась как солдат, косила глазами, дурно пахла и плевалась при разговоре”. Летом 1755 г. в Петербург прибыл английский посланник Генбюри Вильяме. В его свите находился 23-летний граф Станислав Понятовский, человек с красивой внешностью и поверхностным образованием, уже достаточно испорченный великосветской жизнью Парижа, где он веселился с 1753 г. Отец его, между прочим, в молодости служил в войсках австрийского принца Евгения. Поддерживал шведского короля Карла XII, состоял потом у него адъютантом, участвовал в Полтавской битве и вместе с Карлам XII бежал в Турцию, где отстаивал интересы шведов и способствовал объявлению турками войны против России. Сын унаследовал от отца многие худшие черты его характера - беспринципность в политике, распущенность в повседневной жизни и жажду легких наслаждений.

Очень скоро Понятовский близко сошелся со Львом Нарышкиным. А тот в начале 1756 г. свел его с Екатериной Алексеевной. Так начался новый увлекательный роман великой княгини. И 9 декабря 1758 г. Екатерина Алексеевна разрешилась вторым ребенком. Девочку в честь бабушки назвали Анной. И снова императрица забрала младенца от матери в свои покои. Среди своих приближенных Петр Федорович сделал по этому поводу заявление. “Бог знает, сказал, он откуда моя жена берет свою беременность, я не слишком-то знаю, мой ли это ребенок и должен ли я его принять на свой счет". Однако когда Елизавета по случаю рождения девочки приказала своему Кабинету выдать ее родителям по 60 тыс. руб., он с большим удовлетворением принял эту награду.

После падения Бестужева отношения между императрицей и Екатериной Алексеевной достигли наибольшего напряжения. Вместо Чоглоковых к “молодому двору" был приставлен не кто-нибудь, а сам шеф Тайной канцелярии Александр Шувалов со своей женой. Великой княгине, лишенной после родов какого-либо внимания, ставили в вину не только ее недоброжелательное отношение к своему супругу, но и нелицеприятную дружбу с Бестужевым.

В последние дни масленой недели 1759 г. между супругами возникла очередная ссора. При этом Петр Федорович, уже открыто объявивший Елизавету Воронцову хозяйкой на своей половине, стал разговаривать с женой тоном приказа. К тому же среди придворных уже поползли слухи о том, что скоро Воронцова станет женой великого князя, а великую княгиню отправят в монастырь.

Екатерина Алексеевна, трезво оценив обстановку, написала императрице вежливое, но достаточно смелое письмо. В нем она благодарила Елизавету за все ее милости, признавала себя несчастной в том, что не сумела угодить великому князю и императрице, и просила, поэтому отпустить ее, обратно домой. Необходимость своего отъезда она мотивировала весьма вескими аргументами: она совсем не нужна великому князю, поскольку у нее забрали ее детей и воспитание их находится в более надежных руках, ее отъезд не отразится на их дальнейшей судьбе; она больше не в силах оставаться в той нездоровой обстановке, которая сложилась вокруг нее при дворе; ее отъезд успокоит всех ее недоброжелателей и освободит императрицу от лишних неприятностей.

Разумеется, Екатерина Алексеевна не была столь наивна, чтобы действительно стремиться к выезду из России. Она хорошо знала, что Елизавета уже давно не может выносить своего племянника и что она никогда не решится на расторжение его брака ради глупой девицы Воронцовой. Этим хорошо рассчитанным актом великая княгиня надеялась упрочить свое положение при дворе. И это ей вполне удалось.

Разговор Елизаветы с Екатериной Алексеевной происходил в третьем часу ночи в присутствии Петра Федоровича и Александра Шувалова. Иван Шувалов тоже находился в это время в покоях императрицы за ширмой. Сначала Елизавета вела себя очень строго - в голосе ее звучали гнев и нетерпение. Но учтивые и в, то, же время довольно смелые и точные ответы собеседницы постепенно обезоружили ее. Неприятный разговор между женщинами закончился растроганными слезами. Потом великой княгине передали слова Елизаветы, сказанные ею своим близким о невестке: “Она любит правду и справедливость; это очень умная женщина, но мой племянник - дурак".

Елизавета оценила её твердый ум и гордость и часто прибегала к её советам в Европейской политике. Все министры начали считаться с великой княгиней, больше чем с наследником престола. И сам Петр Федорович видел в ней свою опору. Во всех затруднительных случаях он спрашивал у жены, как выйти из положения, однако учитывая их супружеские отношения, Петр, затаил жажду мести за обиженное мужское самолюбие и до смерти Елизаветы Петровны, он открыто говорил, что жена будет отправлена в монастырь, по восшествии его на престол.

К концу царствования Елизаветы Петровны ее племянник окончательно потерял уважение многих окружающих и возбудил к себе острое недовольство большинства русских. Напротив, Екатерину Алексеевну стали уважать даже ее противники. Вокруг нее образовался многочисленный круг приверженцев из русских, среди которых были не только гвардейские офицеры и дворяне средней руки, но и влиятельные вельможи, стоявшие близко к императрице.

Сама Елизавета понимала свою ошибку с назначением преемника трона, но она упустила время и теперь, когда ее здоровье было серьезно подорвано, так и не смогла решить по-другому проблему престолонаследия.

В декабре 1761 года скончалась императрица Елизавета. Петр взошел на престол. Петр говорил, что "не рожден для России, что он не пригоден русским и русские непригодны ему и убежден, что он погибнет в России". Незнание России, презрение к ней, стремление уйти из неё, голштейнские симпатии и отсутствие зрелой личности, отличали будущего русского императора. Канцлер Бестужев серьезно думал о том, чтобы устранить Петра от власти, возвести на престол Екатерину или её сына Павла Петровича, причем мать Екатерина получила бы права регентши.

Важнейшие мероприятия Петра и причины прихода к власти Екатерины

Во внутренней политике:

1. 25 января 1762 года в Сенате был подписан Указ "О возвращении опальных людей".

2. Была упразднена тайная канцелярия, наводившая ужас на Россию.

3. Произведено изъятие владений у православного духовенства. (Закрытие домовых церквей, уничтожение икон в церквях).

4. Был отменен Указ Петра Великого " От обязательной службы дворянства". "Дворянам службу продолжать по своей воле, сколько и где пожелают".

Уже при Елизавете дворянство становится привилегированным классом, получив имущественные права, каких не имели другие общественные классы, освобождая его от личной государственной служб, Петр Третий создает личные привилегии, чуждые другим классам. Ко времени Екатерины Второй, таким образом, дворянство становится уже вполне привилегированным сословием. Но оно не имеет внутренней организации - до сих пор организацию давала сама служба по полкам, его соединяли служебные связи, теперь организация должна была потерять свою прежнюю роль, ибо дворянство усиленно уходило из службы в деревню и нуждалось в новой организации - сословной. Её дала дворянству Екатерина Вторая.

5. Петр Третий усилил строгости в армии, которые повторились потом при его внуке Николае Павловиче. За малейшие провинности, солдата били палками, давали по 2000-3000 ударов. Петр подражал Фридриху и его прусской дисциплине; подражал рабски, слепо.

Во внешней политике.

Прекратил войну с Пруссией. Войска вернулись в Россию и заключили с Пруссией сепаратный мир. Австрия, Испания, Франция были поражены такими действиями союзника. Петр приобрел сильнейших врагов в лице союзных королей и посланников.

Все это было на руку Екатерине. "Управлять - значит предвидеть" - говорила Екатерина, Петр не умел предвидеть. Он не только не умел предвидеть, но и не видел ничего. Нерешительность и медлительность погубила Петра. Деятельность и личность Петра вызывали народное негодование. Ропот был "всенародным". Все хотели перемены на престоле и говорили об этом открыто. Петр ко всему относился легко. Это и помогло развитию заговора, который созрел по обычаю восемнадцатого века, при дворе и в гвардии.

О существовании заговора знали самые высокопоставленные лица при Петре (генерал-прокурор Глебов, начальник полиции Корф, Кирилл Разумовский, дипломат Н.И. Панин и др.) но они не предали заговорщиков, хотя и не пристали к ним прямо. Однако в минуту переворота, начатого молодежью, вельможи прямо стали на сторону Екатерины и подготовили ей быстрый и решительный успех. Они следили за развитием заговора через таких лиц, как Дашкова, Воронцова, по мужу принадлежала к кругу гвардейского офицерства, по отцовской семье она была близка к кругу вельмож и служила связью между обоими кругами заговорщиков. Младший круг заговорщиков группировался вокруг семейства Орловых. Екатерина в лице Григория Орлова и его четырех братьев имела сильных приверженцев, которые завоевали ей симпатии всех гвардейских полков, забитых палками Петра Третьего. Ласковое женское владычество "матушек-цариц", представлялось гвардейцам более желанным, они с восторгом согласились возвести Екатерину на престол. Панин и княжна Дашкова, также были сторонниками скорейшего переворота. Хотя Панин желал лишь регентства Екатерины. В заговоре самое широкое участие принял французский посол барон де Бретель. Екатерине нужны были деньги, чтобы подкупить солдат и офицеров. Петр ограничивал её в средствах. Французский посол предложил ей неограниченный кредит. Чтобы привлечь на свою сторону русский народ и духовенство, она ежедневно ездила в церковь в траурном платье, служила панихиды по Елизавете и выполняла все обряды православия. Хотя в тесном кругу называла их языческими и удивлялась их "дикости". В день переворота Екатерина появилась среди гвардейцев. Петр находился в Ориенбауме. Офицер Перфильев выдал ему заговор, был арестован поручик Пассек, ярый сторонник Екатерины. Петра лишили престола в день его рождения. Узнав, что Екатерина провозгласила себя императрицей, он поплыл в Кронштадт, но его намерения укрепиться в Кронштадте провалились. Измученный Петр отбыл в Ориенбаум (ныне Ломоносов). Он был жалок, несчастен, беспомощен. Все его оставили. Войска его ненавидели, и он не был опасен для владычества Екатерины. Но Екатерина не желала, чтобы Петр оставался в живых. Она умела предвидеть и знала, что народ никогда не бывает, доволен своими правителями. А недовольные всегда могли воспользоваться Петром Третьим для своих целей. Петр прислал своей жене письмо, умолял отпустить его в Голщтению. Но для него уже был готов каземат, рядом с темницей несчастного императора Иоанна Антоновича. По настоянию Екатерины, Петр подписал отречение и его под сильным конвоем отправили в Ропщу. Алексей Орлов затеял с императором ссору, но Пётр не отвечал. Орлов ударил императора, заговорщики набросились на Петра. Князь Барятинский пронзил императора сзади кинжалом, раненого его продолжали бить и душить. Так закончилось время Петра и наступила эпоха Екатерины Великой.

Екатерина, чтобы оправдать свой поступок выпускает манифест. Манифест был опубликован только спустя несколько дней, именно 6 июля. В манифесте Екатерина не поскупилась на краски до того, что потом, в 1797 году он был изъят из обращения. В манифесте было сказано, что политика Петра была не православна и не национальна, и доказывалось это очень пространно. "Не имели Мы намерения, ни желания таким способом воцариться, каковым Бог, по неведомым Его Промыслам, нам определил Престол Отечества Российский восприять". "Вступление наше на императорский престол есть доказательство той истины, что де действует нелицемерные сердца, там рука Божия предводительствует". "Бывший император волею Божией внезапно скончался от геморроидального припадка и прежестокой боли в кишках". И вот, как раз в те дни, когда манифест был опубликован и Петербург его читал, пришло известие о смерти Петра. Приказано было устроить ему пристойные похороны, но без оказания царских почестей. (Он был похоронен в Невском монастыре, а не в Петропавловской крепости).

Екатерина торжествовала и крепко держала в руках запачканный кровью Петра Третьего скипетр. Павел Петрович случайно отыскал письмо Алексея Орлова к Екатерине из Ропщи. Павел сжег это письмо, была сохранена копия этого письма, снятая Ф. Ростопчиным. Исторические источники преподносят этот факт по-разному. В одних говорится, что император Павел имел возможность убедиться, что ответственность за этот несчастный случай совсем не лежит на памяти Екатерины, по другим Павел никогда не простил матери этой ужасной минуты, когда она свергла мужа и захватила трон сына.

Так началось самодержавие Екатерины Второй. Не все, кто хотел её власти, думали о её самодержавии, был возможен и другой исход переворота - воцарение Павла и регентство его матери. Но Екатерина была провозглашена императрицей в Казанском соборе ранее, чем вопрос о её регентстве мог быть поднят сторонниками этой комбинации.

Вступление Екатерины на престол имеет много общего с вступлением на престол Елизаветы в 1741году. Политика Екатерины была национальной и благоприятной дворянству. Правительство Елизаветы отличалось разумностью, гуманностью, благоговением к памяти Петра Великого, но оно не имело своей программы, и действовало по началам Петра. Правительство Екатерины, умной, талантливой императрицы, использовало старые образцы правления, но и вело государство вперед по собственной программе, которую приобрело мало по малу по указаниям практики и отвлеченных теорий, усвоенных императрицей. В этом Екатерина была противоположна своей предшественнице. При ней была система в управлении, и поэтому случайные лица, фавориты, менее отражались на ходе государственных дел, чем это при Елизавете, хотя фавориты Екатерины были очень заметны не только деятельностью и силой влияния, но даже капризами и злоупотреблениями.

Первое время правления

Первые годы правления Екатерины были для неё трудным временем. Сама она не знала текущих государственных дел и не имела помощников. П.И. Шувалов умер, из всех других вельмож она доверяла графу Никите Ивановичу Панину. Он был дипломатом при Елизавете (послом в Швеции, воспитывал великого князя Павла Петровича). Панин заведовал внешними делами России. Екатерина советовалась с Бестужевым - Рюминым, возвращенным ею из ссылки. Но она мечтала о помощниках в лице тех людей, которые возвели её на престол, т.е. младших вожаков но она понимала, что они пока не имели ни знаний, ни способностей к управлению. Так, Екатерина, не имея годных к власти надежных людей, не могла ни на кого опереться. Она была одинока и это замечали даже иностранные послы. Французский посол Бретейль писал: ”В больших собраниях при дворе любопытно было наблюдать тяжелую заботу, с какой императрица старается понравиться всем, свободу и надоедливость, с какими все толкуют ей о своих делах и о своих мнениях...

Значит, сильно же чувствует она свою зависимость, чтобы переносить это". Это свободное обращение придворной среды было очень тяжело для Екатерины, но пресечь его она не могла, потому что не имела верных друзей, боялась за свою власть и чувствовала, что сохранить её она может только любовью двора и подданных. Она и употребляла все средства, чтобы по выражению английского посла Букингама, приобрести доверие и любовь подданных. У Екатерины действительно были опасения за свою власть. Она утвердила указ Петра об отнятии церковных имуществ. Духовенство было ею недовольно. Духовенство имело огромное влияние на народ, который также был недоволен царицей. Недовольно было и высшее дворянство.

В 1762 году Екатерина решила выйти замуж за Иоанна Антоновича. Она говорила: “Я заглажу причиненную ему несправедливость, и русский народ, желающий бедного заключенного царя, будет меня боготворить''. Но посетив крепость и увидев, бледного страдальца, без вины виноватого ребенка, которого замучили только потому, что Анна Леопольдовна - его мать, вздумала оставить ему, едва он родился, свой окровавленный трон. Екатерина сказала: ”Нет, я не могу выйти за него... Это ужасно. Несчастный принц... Он ни в чем не был виноват". Но через два года, т.е. в 1764 году, когда капитан Миронович при помощи дочери крепостного коменданта задумал освободить Иоанна и возвести его на престол, Екатерина, узнав об этом заговоре не поколебалась окончательно освободиться от Иоанна Антоновича, по её приказу он был убит.

И вне войска Екатерина могла ловить признаки брожения и недовольства: так как не верили смерти Петра Третьего. При подобных условиях Екатерина, не могла сразу выработать определенную программу правительственной деятельности. Упорно трудясь, Екатерина провела первые годы своего царствования в том, что знакомилась с Россией и с положением дел, подбирала советников и укрепляла свое личное положение во власти.

В 1762году Екатерина в своем “Манифесте” от 6 июля, желала, чтобы “каждое государственное место имело свои законы и пределы”. Поэтому она постаралась устранить неправильности в положении Сената и дефекты в его деятельности и мало по малу свела его на степень центрального административно-судебного учреждения, воспретив ему законодательную деятельность. Для скорейшего производства дел она разделила Сенат на 6 департаментов, как это было при Анне Иоанновне, придав каждому из них специальный характер. С Сенатом стала связываться через генерал-прокурора А.А. Вяземского. Провела все свои важнейшие мероприятия помимо Сената своею личной инициативой и авторитетом. В результате была существенная перемена в центре управления: Умаление Сената и усиление единоличных властей, стоявших во главе отдельных ведомств. Екатерина искала средства поправить финансовое положение, занималась крестьянским вопросом “Намерены мы помещиков при их мнениях и владениях ненарушимо сохранять, а крестьян в должном им повиновении содержать". Екатерина окончательно закрепостила крестьян. Она запретила учить мужиков грамоте, и несколько человек, изобличенных в просветительской деятельности среди крестьян, были заключены в Шлиссельбургскую крепость. Чтобы иметь опору в дворянстве, Екатерина призвала на службу сто двадцать тысяч русских дворян-недорослей, как их называли. Дворяне также не знали грамоты, но их повелено было учить насильно. До Екатерины крестьян нельзя было продать отдельно от земли. Запрещена была продажа членов одной семьи в розницу. Екатерина сама продавала крестьян и разрешила продавать их, как угодно: детей от матери, отца от семьи, жену от мужа. В газетах появились объявления "Продаётся пожилых лет девка, умеющая шить, мыть и гладить. Там же продаются беговые дрожжи". Крестьянин стал называться в эпоху Екатерины рабом. Его судьей был дворянин, его владелец. Жаловаться на истязания помещика мужик не имел права. Дворяне имели право продавать крестьян в рекруты и ссылать их в Сибирь без суда, засекать розгами до смерти и разлучать семьи. "Конечно, раб не персона - говорила Екатерина. - Но все-таки его надо и скотом признавать, а со скотами надо обращаться человеколюбиво”.

Главная цель Екатерины II состояла, однако, не в подтверждении или развитии законодательных инициатив своих предшественников и в особенности супруга, а, напротив, в доказательстве никчемности законотворчества Петра III: надлежало опорочить его царствование, убедить подданных, что страна в его правление катилась в пропасть и единственное ее спасение состояло в низложении опасного для судеб нации монарха. В частности, надлежало определить будущее двух важнейших нормативных актов шестимесячного царствования Петра III: манифестов о вольности дворянства и о секуляризации церковных имений.

Ученице Вольтера, конечно же, импонировала секуляризация, но она, зная недовольство церковников манифестом Петра III, поспешила обвинить бывшего супруга, что он "начал помышлять о разорении церквей", и объявила секуляризацию мерой "непорядочной и бесполезной", заверила церковников, что у нее нет желания "присвоить себе церковные имения".12 августа 1762 г. императрица ликвидировала Коллегию экономии и вернула вотчины духовенству. Это была тактическая мера. В конце того же года она поручила рассмотреть судьбу церковных имений специальной комиссии. Укомплектованная сторонниками секуляризации комиссия сочинила угодный императрице доклад, и она 26 февраля 1764 г. утвердила его - недвижимые и движимые имения черного и белого духовенства подлежали секуляризации. В спор светской и духовной власти за право владения церковным имуществом вмешались монастырские крестьяне, отказавшиеся повиноваться монастырским властям. Это укрепило Екатерину в намерении осуществить секуляризацию.

Императрица полагала, что освобождение дворян от обязательной службы усилит их независимость от трона, что противоречило ее представлениям о роли в обществе абсолютной монархии. Однако отменить манифест Петра III она не отважилась, как не отважилась и подтвердить его. Она решила спрятаться за спину специально учрежденной комиссии, которой дала два исключающих друг друга поручения. С одной стороны, она осудила манифест Петра III, ибо он, по ее мнению, "в некоторых пунктах еще более стесняет ту свободу, нежели общая отечеству польза и наша служба теперь требовать могут". Из этого повеления следует, что императрица намеревалась расширить дворянские привилегии. Но эта комиссия не справилась с возложенными на неё задачами, и дело затянулось до 1785 года. Начиная с Петра Великого, все преемники пытались создать новый законодательных кодекс. Но трудная задача ими не была решена. И Екатерина Вторая серьезно задумалась о обработке русского законодательства в стройную систему. В годы, когда императрица разбиралась с наследием супруга, она стала претворять в жизнь меры, положившие начало новому этапу в истории России. Изучая положение дел в России, Екатерина желала познакомиться с самой Россией. Она предприняла ряд поездок по государству: в 1763 году ездила из Москвы в Ростов и Ярославль, в 1764 году - в Остзейский край, в1764 году проехала по Волге до Симбирска. После Петра Великого, Екатерина была первая государыня, которая предпринимала путешествия по России с правительственными целями.

В течение 1762-1764 гг. были отменены монополии на торговлю смолой, а также на производство обоев, сусального золота и серебра кроме того, объявлена свобода рыбных, тюленьих и табачных промыслов и свобода открывать сахарные заводы.

В 1764 г. состоялось открытие Смольного института благородных девиц. Это был новый тип учебных заведений.

К этим же годам относятся две акции Екатерины, внесшие существенные изменения в структуру административных органов. Одна из них связана с проектом Н.И. Панина об учреждении Императорского совета и реформой Сената. Реформа Сената прошла безболезненно. Рациональное зерно разделения Сената на шесть департаментов с пятью сенаторами в каждом состояло в том, что его громоздкий состав позволял многим сенаторам бездельничать, считать своей главной обязанностью не работу, а присутствие в учреждении. В департаментах сокращалась возможность прятаться за спины других, повышалась в 6 раз эффективность работы Сената. Столь же безболезненно произошла и ликвидация гетманства на Украине. Восстановление гетманского правления, упраздненного еще при Петре Великом, являлось плодом фаворитизма, когда Елизавета Петровна в 1750 г. Назначила гетманом 22-летнего брата фаворита К.Г. Разумовского.

В 1765 г. были введены еще два крупных новшества. Первое из них - открытие Вольного экономического общества. Оно должно было помочь помещикам рационально организовать хозяйство, приспособить его к рыночным отношениям.

Другое новшество было связано с объявлением Вольным экономическим обществом конкурса на лучший ответ на вопрос: "Что полезнее для общества, чтоб крестьянин имел в собственности землю или токмо движимое имение, и сколь далеко его права на то или другое имение простираться должны?" В течение двух лет Экономическое общество получило 162 конкурсные работы, в том числе 129 прислали немцы, 21 - французы, 7 - русские. Конкурсные работы прислали Вольтер и Мармонтель, Граслен и Эйлер. Они подвергли резкой критике крепостничество, считали его противоречащим природе и человеческому разуму, писали о неминуемом упадке общества, в котором господствует рабство, об угрозе выступлений народа, доведенного до отчаяния, о паразитизме дворянства.

Законодательная деятельность Екатерины Второй

Наказ и Комиссия 1767 - 1768г.

Екатерина выразила желание привести все правительственные места в должный порядок, дать им точные “пределы и законы". Исполнение этой мысли явилось в осторожном преобразовании Сената. Н.И. Панин подал императрице обстоятельно мотивированный проект учреждений императорского совета (1762г), доказывая несовершенства прежнего управления допускавшего широкое влияние фаворитизма на дела, Панин настаивал на учреждении законодательного”верховного места", состоящего из немногих лиц с законодательным характером деятельности, по словам Панина действие этого совета смогло “оградить самодержавную власть от скрытых иногда похитителей оной", т.е. временщиков. Но он предлагал старое средство: в России существовали “верховные места" (Верховный тайный совет и Кабинет), которые, однако не предохраняли от фаворитов и не охраняли законности. С другой стороны, ”верховное место", усвоив законодательную функцию, стесняло бы верховную власть. Таким образом, Екатерине указали, что крупная административная реформа, на которую она почти согласилась, может превратить Россию из самодержавной монархии в монархию, управляемую олигархическим советом чиновной аристократии. Понятно, что Екатерина не могла утвердить такого проекта. Отклонив предложения Панина, Екатерина сама составляет план упорядочивания законодательного материала, в её планы входило создание новых законодательных норм, которые содействовали установлению порядка и законности в государстве. Её мысль о выработке нового законодательства привела Екатерину к знаменитой “Комиссии для сочинения проекта нового Уложения", по поводу которой императрица впервые заявила о своих широких реформаторских планах. О старых русских законах, действовавших при не, она отзывалась резко, считала их вредными и систематизировать их не хотела. Она желала прямо установить отвлеченные общие правила, принципы законодательства и думала, что это ей удастся. Екатерина отказалась от помощи чиновничества и “легкое ", как она думала, дело установления принципов будущего кодекса, Екатерина взяла на себя. Трудности установления подробностей она нашла всего приличнее возложить на земских представителей, нуждам которых должны были удовлетворить новые законы. Уже с 1765 года Екатерина усидчиво принялась за изложение законодательных принципов. Добрая половина статей Наказа есть пересказ “Духа законов" (Монтескье). Таким образом, свои принципы нового русского законодательства Екатерина установила на почве философско-публицистических умствований современной европейской литературы. Эти принципы, были в высшей степени либеральны, с другой стороны чужды русской жизни. В своём Наказе Екатерина утверждает, что единственной возможной для России формой власти является самодержавие как по обширности страны, так и потому, что одной власти лучше повиноваться, чем многим господам и “Россия есть европейская держава”. Итак, по мнению Екатерины, древняя Россия жила с чуждыми нравами, которые следовало переделать на европейский лад, потому что Россия - страна европейская. После осуждения Наказа, напечатано было менее четверти того, что она составила. Возражения избранных её цензоров направлены были на то, что было либерально, и не соответствовало русским нравам. Цензура заставила Екатерину отказаться от напечатания весьма важных для неё частностей. Уступчивость Екатерины в деле составления Наказа доказывает её зависимость от окружения в первые годы правления и несоответствия её личных воззрений взглядам, которые она высказывала официально.

Наказ, сокращенный и выдержавший цензуру сотрудников Екатерины, после опубликования произвел сильное впечатление и в России и за границей. Во Франции он был даже запрещен. Основной текст "Наказа" включал 20 глав, поделенных на 520 статей, из которых 245 восходят к "Духу законов" Монтескье, 106 - к книге итальянского ученого-юриста Ч. Беккариа "О преступлениях и наказаниях". Наказ, как того и хотела Екатерина, есть только изложение принципов, какими должен руководится государственный человек, пишущий законы.

Императрица была глубоко убеждена, что размеры территории России обусловили для нее единственно приемлемую форму правления в виде абсолютной монархии: "Государь есть самодержавный, ибо никакая другая, как только соединенная в его особе власть не может действовать сходно с пространством столь великого государства... Всякое другое правление не только было бы для России вредно, но и вконец разорительно".

Заслуживают положительной оценки статьи, предохранявшие общество от деспотизма, произвола монарха. Учреждениям дано право обращать внимание государя на то, "что такой-то указ противен Уложению, что он вреден, темен, что нельзя по оному исполнять". Прогрессивное значение имели статьи, определившие экономическую политику правительства, включавшую заботу о строительстве новых городов, развитии торговли и промышленности и особенно земледелия как важнейшей отрасли хозяйства.

"Наказ" предусматривал реформу судоустройства и судопроизводства. Автор руководствовался принципом: "Гораздо лучше предупреждать преступления, нежели наказывать". "Наказ" протестовал против норм Уложения 1649 г., предусматривавшего одинаковое наказание за умысел и действие: "Слова не вменяются никогда во преступление, разве оные приуготовляют или последуют Действию беззаконному". Запрещались пытки в качестве способа судебного доказательства, содержание под стражей подозреваемого, вина которого не доказана. "Наказ" провозглашал веротерпимость - "ибо гонения человеческие умы раздражали".

Самым уязвимым местом "Наказа" считается решение им крестьянского вопроса. В первоначальном варианте "Наказа", который императрица давала читать вельможам для критики, крестьянскому вопросу было уделено больше внимания и решался он более радикально, чем в опубликованном тексте. В опубликованном "Наказе" императрица излагала свое отношение к крестьянскому вопросу в духе секретного письма А.А. Вяземскому: "Надо относиться к крестьянам так, чтобы человеколюбивыми поступками предупредить грядущую беду" - выступления доведенных до отчаяния крепостных. Екатерина не предлагала регламентировать повинности крестьян в пользу помещика, а всего лишь рекомендовала помещикам, чтобы те "с большим рассмотрением располагали свои поборы".

Настала пора реализации широкомасштабных реформ в духе идей Просвещения. Тому способствовали два благоприятных условия: Екатерина после гибели Иоанна Антоновича почувствовала себя на троне увереннее, чем прежде; уверенности, что справится с грандиозной по замыслу затеей, прибавила и достаточная осведомленность о трудах просветителей. В конце 1766 г. она приступила к осуществлению важнейшей акции своего царствования - созыву комиссии для составления нового Уложения. Уложенная комиссия, созванная Екатериной, отличалась от предшествующих по крайней мере тремя особенностями: более широким представительством - право избирать депутатов было предоставлено дворянам (по одному депутату от уезда), горожанам (по одному депутату от города), государственным и экономическим крестьянам (по одному депутату от провинции при трехступенчатых выборах: погост - уезд - провинция), оседлым "инородцам" (тоже по одному депутату). Кроме того, каждое центральное учреждение посылало в Комиссию по одному своему представителю. Таким образом, права избирать депутатов были лишены крепостные крестьяне, составлявшие большинство населения страны, а также духовенство.

30 июля 1767 года с торжеством были открыты заседания Комиссии. В итоге в Уложенную комиссию было избрано около 500 депутатов, из коих 33% составляли выборные от дворянства, 36% - выборные от горожан, около 20% - выборные от сельского населения, 5% -правительственные чиновники. Если учесть, что чиновники являлись дворянами, а некоторые города и государственные крестьяне избирали депутатами дворян, то удельный вес дворянства в Уложенной комиссии, составлявшего 0,6% населения страны, значительно повысится. Депутатам предоставлялись существенные льготы и привилегии: помимо жалованья, выдававшегося сверх получаемого на службе, депутаты до конца дней своих освобождались от смертной казни, пыток и телесных наказаний; имения депутатов не подлежали конфискации за исключением случаев, когда надлежало расплатиться за долги; решение суда относительно депутатов не приводилось в исполнение без благословения императрицы; за оскорбление депутата взыскивался двойной штраф; депутатам выдавался особый знак с девизом: "Блаженство каждого и всех".

Вторая особенность екатерининской комиссии состояла в новшестве, неведомом предшествовавшим комиссиям: императрица составила "Наказ" с изложением своих взглядов на задачи Уложенной комиссии, которыми должны руководствоваться депутаты. Общее собрание Комиссии выделило из себя комиссии, которые должны были провести вспомогательные и подготовительные работы. Одна из комиссий, дирекционная, руководила занятиями как частных комиссий, так и общего собрания. А так как отношения частных комиссий и общего собрания не были точно определены, то неизбежны были беспорядок и путаница в их деятельности. Прочтя наказ Екатерины, Комиссия приступила к чтению наказов депутатских и прослушала несколько крестьянских наказов. Не окончив этого дела, она перешла к чтению законов о дворянстве, затем о купечестве. Потратив на это около 60 заседаний, Комиссия занялась вопросом о правах остзейских дворян и не окончила этого дела, как не кончила прежних. В конце 1767 г. Комиссию перевели в Петербург, где она также переходила от предмета к предмету и ничего не достигла. В конце 1768 г. члены общего собрания были распущены ввиду войны с Турцией. Частные комиссии работали немногим лучше. Екатерина чувствовала неуспех дела, старалась ему помочь, посылала наставления Комиссии и не добилась ничего. Так рядом с другими препятствиями неумение ближайших руководителей (маршал Бибиков) дела мешало его успеху. Екатерина оценив обстановку распустила общее собрание и оставила некоторые частные комиссии, которые работали до 1774 года.

Несмотря на полную неудачу Комиссии, она все-таки имела важные последствия для последующей деятельности Екатерины. В этом плане большую роль сыграло собрание депутатов 1767-1768 года. Депутаты привезли массу наказов, их выступления были оставлены в архивах Комиссии, таким образом мнения как сословий, так и отдельных избранных ими лиц о предметах, интересовавших Екатерину, были высказаны. Сохраняя свои принципы, она овладела теперь мнениями и желаниями русского общества и могла их изучать обстоятельно. По её собственному признанию, Комиссия подала “свет и сведения о всей империи и с кем дело имеем и о ком пишись должно”. На почве отвлеченной философии и ясно высказанных земских желаний ей предстояла возможность строить законодательные реформы, которые могли быть ответом на земские желания. С неудачей Комиссии не умирало её дело. Если оно не удалось депутатам, то могло быть по силам императрице. Созывая Комиссию, Екатерина имела только принципы. Комиссия показала, что именно надо исправить, к чему нужно приложить эти принципы, о чем прежде всего “пищись должно". Она принялась по частям выполнять свой план, дала ряд отдельных законоположений, из которых замечательны губернские учреждения 1775 года и грамота сословиям 1785 года.

Дела польские, возникшая из них первая турецкая война и внутренние смуты приостановили законодательную деятельность Екатерины до 1775 г.

Польские дела вызвали разделы и падение Польши: по первому разделу 1773 г. Россия получила нынешние губернии Могилёвскую, Витебскую, часть Минской, то есть большую часть Белоруссии. Первая турецкая война началась в 1768 г. и кончилась миром в Кучук-Кайнарджи, который был ратифицирован в 1775 г. По этому миру Порта признала независимость крымских и буджакских татар; уступила России Азов, Керчь, Еникале и Кинбурн; открыла русским кораблям свободный ход из Чёрного моря в Средиземное; даровала прощение христианам, принявшим участие в войне; допустила ходатайство России по делам молдавским.

Во время первой турецкой войны в Москве свирепствовала чума, вызвавшая чумной бунт; на востоке России разгорелся ещё более опасный бунт, известный под названием Пугачёвщины. В 1770 г. чума из армии проникла в Малороссию; весною 1771 г. она появилась в Москве; главнокомандующий граф Салтыков оставил город на произвол судьбы. Отставной генерал Еропкин принял на себя добровольно тяжёлую обязанность охранять порядок и предупредительными мерами ослабить чуму. Обыватели не исполняли его предписаний и не только не сжигали одежды и белья с умерших от чумы, но скрывали самую смерть их и хоронили на задворках. Чума усиливалась: в начале лета 1771 г. ежедневно умирало по 400 человек. Народ в ужасе толпился у Варварских ворот перед чудотворной иконой. Зараза от скучивания народа, конечно, усиливалась. Тогдашний московский архиепископ Амвросий, человек просвещённый, приказал снять икону. Немедленно распространился слух, что архиерей заодно с лекарями сговорился морить народ. Обезумевшая от страха невежественная и фанатическая толпа умертвила достойного архипастыря. Пошли слухи, что мятежники готовятся зажечь Москву, истребить лекарей и дворян. Еропкину с несколькими ротами удалось, однако, восстановить спокойствие. В последних числах сентября в Москву прибыл граф Григорий Орлов, тогда самое близкое лицо к Екатерине, но в это время чума уже ослабевала и в октябре прекратилась. От этой чумы в одной Москве погибло 130 000 человек.