Кавказ и Россия в первой половине XIX века

Содержание

Введение

Вхождение Закавказья в состав Российской империи

Первый период войны (1817-1830). Система Ермолова

Завершающий этап Кавказской войны. Фигура имама Шамиля

Итоги войны

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Кавказ издревле относится к регионам, где свято почитают традиции своих предков, бережно относятся к своему прошлому. Поэтому одним из ключей к пониманию происходящих здесь событий является знание его истории.

Становление и развитие российско-кавказских отношений носило сложный и противоречивый характер. Это создает почву для слухов, домыслов, различного рода политических спекуляций, которые в конечном итоге используются экстремистами для разжигания здесь кровавых событий.

Нередко освоение Россией Кавказа пытаются свести лишь к Кавказской войне, преднамеренно рассматривая ее изолированно от всей истории региона. В действительности же отношения русского и кавказских народов нельзя ограничить столь узкими временными рамками, так как они имеют куда более древние корни. Но эта тема для отдельной работы, я же в своем реферате хочу рассмотреть именно этот период.

Вхождение Закавказья в состав Российской империи

1795 год был ознаменован вторжением на Кавказ войск иранского хана Ага-Мухаммеда. Быстро пройдя Карабах, агрессоры захватили Тифлис. Целых шесть дней персияне бесчинствовали в городе: жгли, насиловали женщин, резали пленных и убивали грудных младенцев, перерубая их пополам с одного размаха, только лишь с той целью, чтобы испытать остроту своих сабель. В результате Тифлис был полностью превращен в руины, половина его населения была перебита, около двадцати трех тысяч грузин уведено в рабство. Полностью опустошены и разорены прилегающие земли. Запуганные участью Тифлиса, многие кавказские правители обратились за военной помощью к России.

Россия, втянувшись в борьбу против революционной Франции, не в состоянии была выделить большие военные силы для защиты народов Кавказа. Следствием этого явилось стремление Павла I создать из ханств Дагестана и Азербайджана феодальную федерацию под покровительством России. Считалось, что с реализацией этого плана удастся прекратить междоусобицы, объединить военные силы членов этого союза. Российская же империя, не возлагая на себя ответственность за внутренние дела на Кавказе, малыми силами сможет контролировать политическую ситуацию в регионе и защищать там свои интересы.

Однако обостряющиеся противоречия на Кавказе показали бесперспективность этого плана. Над Кавказом вновь нависла угроза иранского нашествия под предводительством шаха Баба-хана. Стало ясно, что протекторат России не может служить надежной гарантией безопасности и следует искать новые формы союза вплоть до вхождения в состав Российской империи. В 1800 году грузинский царь Георгий XII, осознавая смертельную опасность, нависшую над грузинскими княжествами, обратился в Петербург с просьбой о вступлении в российское гражданство. В Тифлис были направлены русские войска, которым было суждено спасти Грузию от нового разорения вторгшимися в ее пределы войсками Омара-хана аварского. В ноябре 1800 года на реке Иоре произошло сражение, которое навсегда останется памятным в истории Кавказской армии. Два батальона русской пехоты под командованием блестящих генералов М.П.Лазарева и В.С. Гулякова, усиленные отрядом грузинской милиции в три тысячи человек, разгромили пятнадцатитысячное войско горцев. В феврале 1801 года жители Тифлиса добровольно присягнули на верность российскому императору. Манифест, подписанный Александром I в сентябре того же года, подтвердил принятие Грузии в подданство России. В принятом документе подчеркивалось, что «делается это не для приращения своих сил, не для корысти и распространения пределов и без того обширнейшей империи в свете, а единство из человеколюбия, которое налагает на него священный долг внять молению страждущих и отвратить от них скорби учреждением такого правления, которое могло бы утвердить в земле их правосудие, личную безопасность и дать каждому защиту закона». Выдающийся грузинский писатель И.Г.Чавчавадзе так писал об этом событии: «Покровительство единоверного великого народа рассеяло вечный страх перед неумолимыми врагами. Утихомирилась давно уже не видевшая покоя усталая страна, отдохнула от разорения и опустошения, от вечных войн и борьбы. Исчез грозный блеск занесенного над страной и нашими семьями вражеского меча, исчезли полыхающие пожары, в которых гибли дома и имущество наших предков, канули в вечность грабительские набеги, оставившие лишь страшное, потрясающее воспоминание. Наступило новое время - время покоя и безопасной жизни для обескровленной и распятой на кресте Грузии (как это разнится с заявлениями некоторых нынешних грузинских националистов - А.Л.).

Присоединение Грузии создало новую ситуацию на Кавказе. Феодальные правители Дагестана один за другим вступали в подданство Российской империи. Примечательно, что в некоторых случаях при нежелании местного правителя сделать это к русским властям с просьбой о его смещении и присоединении к России обращалось население. С подобными просьбами обращались к астраханскому губернатору жители Дербента в 1801 году и каракайтагцы.

Иран и Турция, обеспокоенные проникновением России в глубь Кавказа, при поддержке Англии и Франции попытались вооруженным путем воспрепятствовать этому. В 1804 году вспыхнула русско-иранская война, к которой в 1806 году на стороне Ирана присоединилась Турция. Боевые действия завершились победой русских войск и подписанием в 1813 году Гюлистанского мирного договора, согласно которому иранский шах признал присоединение к России Дагестана и Северного Азербайджана. В ходе этой войны покрыл себя неувядаемой славой генерал П.С.Котляревский, которого солдатская молва справедливо называла «кавказским Суворовым». Возглавляемый им отряд в две тысячи человек в 1812 году на реке Аракс наголову разбил тридцатитысячное войско Аббас-Мирзы.

В 1826 году иранские войска под руководством Аббаса-Мирзы вновь вторглись в Закавказье через Карабах, однако, несмотря на многократное превосходство, им не удалось овладеть обороняемой русскими войсками крепостью Шуша. В 1827 году русские войска перешли в наступление и очистили Армению и Южный Азербайджан от иранских войск. Местное население восторженно встречало русские войска. В 1828 году был подписан Туркманчайский мирный договор, согласно которому шах отказался в пользу России от Эриванского и Нахичеванского ханств и подтвердил права России на всю территорию Азербайджана.

Первый период войны (1817 - 1830). Система Ермолова

Традиционно историю Кавказской войны начинают с 1817 года, хотя имеются и другие мнения, которые отсылают начало Кавказской войны к началу XIX в. и даже ко второй половине XVIII. Как кажется, здесь играет роль того, что мы понимаем под названием войны: начало регулярных официальных военных действий на Северном Кавказе, связанное с деятельностью генерала А. П. Ермолова, или вообще историю столкновений русских регулярных войск с горцами.

Так или иначе, император Александр I в 1806 г., говоря о проведении тактики сдерживания, называл проводимую кампанию войной, Инструкция Главнокомандующему от 1806 года гласит: «С горскими народами вести войну по-прежнему: сохраняя возможную бдительность для отражения их наглостей, соразмеряя, однако же, наказание с преступлением, поскольку война есть обыкновенный их образ жизни. Единственный способ, могущий быть действенным и полезным против горских народов, состоит в том, чтобы, довольствуясь наружными знаками их подданства, стараться удержать их в блокаде».

Когда набеги горцев на русские селения стали невыносимыми, русские ответили репрессиями. После ряда карательных операций, в ходе которых русские войска беспощадно сжигали «провинившиеся» аулы, император в 1813 году повелел генералу Ртищеву снова изменить тактику, «стараться водворять спокойствие на Кавказской линии дружелюбием и снисходительностью». Однако мы уже указывали на те особенности менталитета горцев, которые препятствовали мирному урегулированию на подобных условиях. Миролюбие было расценено чеченцами как слабость, и набеги на русских только усилились. По мнению исследователей, «Петербург проявлял полное незнакомство с обстановкой, а горцы считали «снисходительный» образ действий за признак слабости русских и все более смелели».

В связи с этим политика царского правительства перешла от «косвенного управления через местных князей и феодалов к установлению прямого правления». В лице генерала А. П. Ермолова российское правительство нашло верного человека для воплощения этих идей: генерал придерживался твердого убеждения, что весь Кавказ должен стать частью Российской империи. По убеждению генерала, «Россия должна повелевать властию, а не просьбами». Предстоящая борьба, обещавшая быть длительной и кровавой, А. П. Ермолова не пугала.

В 1816 году расположенные на Кавказе войска были сведены в отдельный Кавказский корпус. Главнокомандующим же вместо генерала Ртищева был назначен А. П. Ермолов. еще юношей получивший свою первую награду из рук А. В. Суворова за умелое командование батареей при штурме предместья Варшавы и вызвавший одобрительные отзывы М. И. Кутузова, был прост в обращении и неподкупно честен. Гигантского роста и редкой физической силы, он вызывал доверие подчиненных, восхищение солдат и был рожден вести полки.

Ермолов получил огромнейшие полномочия: помимо губернаторства он выполнял поручения чрезвычайного посла в Персию и командовал отдельным грузинским армейским корпусом. С прибытием героя Эйлау и Бородина в истории Кавказа началась «ермоловская эпоха» -- по мнению одних авторов - «бесспорно, самая блестящая ее страница», по мнении других - побудившая «горцев к новым порывам, новым действиям, новой злобе».

С момента появления на Кавказе генерала Алексея Ермолова в 1816 году снова была сделана ставка на силу. С 1816 г. изменилась методика военных действий. Было решено вести дело постепенно: закрепляясь на завоеванных позициях, прорубая в лесу просеки, дабы избежать засад, строя новые укрепления. Фирменный ермоловский стиль ведения войны - медленно и неуклонно двигаться вперед, методично оттесняя чеченцев в горы и систематически наказывая их за каждое разбойное нападение. Строгость, как разъяснял сам генерал, способна предупредить «много преступлений», а меры экономической блокады против непокорных заставят, «крови… не проливая», переменить «разбойнический образ жизни» тех, кто занимается набегами. Однако жесткий образ действий генерала, по замечанию М. М. Блиева, приводил к тому, что генерал «нередко становился похожим на тех, кого называл «дикарями».

Не случайно начало длительной, непрерывной, затяжной войны можно отнести к появлению на Кавказе А. П. Ермолова, который придерживался твердого убеждения, что весь Кавказ должен стать частью Российской империи и, не взирая на предыдущие мирные соглашения и возмущение горцев, в общем-то, справедливо указывавших на вероломное нарушение соглашений России с народами Кавказа, приказал войскам 12 мая 1818 года перейти Терек.

Начался первый период Кавказской войны, который «может быть назван по имени главного героя Ермоловским». Кратковременное командование Паскевича, целиком занятое защитой Кавказа от покушения внешних врагов -- Персии и Турции, можно считать одним целым с «ермоловской эпохой» и ее логическим продолжением.

Итак, по заключению Гюлистанского мира с Персией российское правительство решило заняться устройством новоприсоединенного Кавказского края, где на тот момент существовал целый ряд очагов волнений: Кахетия, Хевсурия и особенно «осиное гнездо» всего Кавказа -- Чечня. Часть кавказских правителей, формально признавая власть русского императора на деле, совершенно игнорировали выплату податей в казну. Кроме того, в ряде районов Аваристана, Дагестана и в Чечне процветало воровство и работорговля как один из способов ведения хозяйства. Как отмечал сам Ермолов: «Земли (в Чечне) пространством не соответствуют количеству жителей, или поросшие лесами непроходимыми, недостаточны для хлебопашества, отчего много народа никакими трудами не занимающегося и снискивающего средства существования едиными разбоями». Тем не менее, период 1801 - 1817 гг. не представлял собой постоянного ведения военных действий с народами Северного Кавказа.

Ознакомившись с обстановкой, Ермолов сразу же наметил план действий, которого затем придерживался неуклонно. Новый главнокомандующий решил, что установить мирные отношения при существующих условиях совершенно невозможно. Это решение генерала не раз осуждалось историками, но следует заметить, что Ермолов был хорошо знаком с психологией горцев: он учитывал фанатизм горских племен, их необузданное своеволие, враждебное отношение к русским, то, что горцы привыкли считаться только с силой.

Ермолов составил последовательный и систематический план наступательных действий. Не спуская горцам ни одного грабежа, не оставляя безнаказанным ни одного набега, он в то же время положил никогда не делать второго шага, не сделав первого, -- не начинать решительных действий, не оборудовав предварительно их баз, не создав раньше наступательных плацдармов. Существенную часть плана составляла постройка дорог и просек, возведение укреплений (топору и заступу Ермолов отводил место наравне с ружьем) и, наконец, широкая колонизация края казаками и образование «прослоек» между враждебными нам племенами путем переселения туда преданных нам племен. «Кавказ, -- говорил Ермолов, -- это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать ее, или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого. Так поведем же осаду!».

После тегеранского посольства Ермолов в ноябре 1817 г. предоставляет Александру I детальный план наведения порядка в подвластных территориях. Прежде всего предполагалось заняться чеченцами «народом дерзким и коварным» - возвести укрепленную линию по реке Сунже. А в междуречье Терека и Сунжи предполагалось поселить казаков и ногаев. В нижнем течении Сунжи и Сулака предполагалось захватить соляные промыслы. Казакам и военным частям с Кубанской линии разрешалось преследование уходивших за линию «закубанцев», совершающих набеги на русскую территорию.

Эти меры, по мнению Ермолова должны были вынудить горцев либо признать власть русских либо уйти в горы и вести полунищенское существование. Покончив, в первую очередь, с Чечней, предполагалось заняться закубанскими народами и двинуться на Кабарду и правый фланг. Всю кампанию Ермолов намеривался закончить в 1820 году. Эта доктрина продвижения на Кавказе в дальнейшем получила название «система Ермолова».

Ознакомившись с планом Ермолова, Император Александр отдал повеление, в котором как бы резюмировал его сущность: «Покорять горские народы постепенно, но настоятельно; занимать лишь то, что удержать за собою можно, не распространяясь иначе, как став твердою ногою и обеспечив занятое пространство от покушений неприязненных».

Осенью 1817 года кавказские войска были усилены прибывшим из Франции оккупационным корпусом графа Воронцова. Корпус Воронцова с 1814-го по 1817 год оставался во Франции и, по свидетельству современников, более других проникся «новыми идеями», так что войска эти (в которых телесные наказания были совершенно выведены из обихода) были не столько «посланы» на Кавказ, сколько «сосланы». В состав этого корпуса входили полки, которым суждено было обессмертить себя подвигами в надвигавшейся почти полувековой военной грозе, -- апшеронцы и ширванцы, тенгинцы и куринцы, гренадеры -- херсонцы и егеря -- мингрельцы. С прибытием этих сил у Ермолова оказалось в общей сложности около 4 дивизий, и он мог перейти к решительным действиям.

Весной 1818 года Ермолов обратился на Чечню. Рядом коротких ударов он привел в повиновение всю местность между Тереком и Сунжей, построил крепость Грозную и поселил по Сунже враждебные чеченцам племена, следуя принципу «разделять и властвовать». Обезопасив левый фланг со стороны Дагестана, Ермолов пошел в Аварию, на Дженгутай, где совершенно разгромил скопища аварцев. На зимние квартиры войска стали по Тереку.

В 1819 году построена в Дагестане крепость Внезапная. Аварский хан пытался было предпринять поход с целью изгнать русских из своих владений, но предприятие это закончилось полной неудачей, и он вынужден был покориться. От Наурской станицы горцы были отражены женщинами-казачками (мужское казачье население было в походе).

В следующем, 1820 году предпринимались экспедиции, расширившие зону нашего влияния. В этом году Черноморское войско (кубанские казаки) было причислено к Кавказскому корпусу.

Постройкой в 1821 году крепости Бурной был закончен на левом фланге треугольник опорных пунктов. Проученные рядом жестоких уроков, чеченцы не отваживались больше нападать на линию, но подговорили ставропольских туркменцев напасть на кубанские поселения. Однако туркменцы были разгромлены генералом Власовым 3-м. Обеспечив левый фланг, Ермолов обратился в 1822 году на центр линии -- и постройкой там новых линий и укреплений совершенно усмирил Кабарду.

Оставалось Закубанье, где волновались черкесы. В 1823-м и 1824 годах была усмирена смута в Абхазии. В Дагестане по внешности все обстояло благополучно, но в недрах его тлел огонь -- в толщу воинственного его населения стала проникать фанатическая проповедь мюридизма. Слово «мюрид» значит послушник. «Мюридизм», с точки зрения догматической, является проповедью неизвестной народу части Корана -- деяний Пророка, так называемая Тариката. Практически «мюриды» -- послушники давали обет посвятить все свои силы и жизнь газавату -- священной войне, борьбе с неверными. Движение возглавил мулла Магомет, стяжавший себе громкую известность под именем Кази-муллы.

В 1825 году обострение отношений с Персией потребовало присутствия Ермолова в Тифлисе. Его отъезд послужил сигналом к общему восстанию Чечни. Восстание это было усмирено генералом Лисаневичем (начальник 22-й пехотной дивизии и Кавказской области), но этот генерал -- сподвижник Котляревского и один из первых пионеров русского Кавказа -- был предательски убит, как до него были убиты Лазарев и Цицианов. На его место был назначен генерал Вельяминов, и усилия снова обратились на левый фланг линии. В конце января 1826 года был предпринят зимний поход на Гехи, в Гойтинский лес.

Но дни Ермолова на Кавказе были уже сочтены. По мнению некоторых исследователей, «против него давно велись интриги в Петербурге. Ермолов был опальным генералом». В пользу этого суждения говорит то, что Ермолов нажил много врагов -- и врагов сильных и влиятельных. Не выносивший новых «священносоюзных порядков» и немецкого засилья, этот последний продолжатель традиций екатерининских орлов «пришелся не ко двору» в России 20-х годов XIX века. Лица, запарывавшие шпицрутенами сотни людей у себя в военных поселениях, упрекали Ермолова в «жестокости с туземным населением».

В то же время другие авторы считают отставку генерала Ермолова если и не полностью обоснованной, то по крайне мере закономерной, поскольку его действия на Северном Кавказе усугубили отношение горцев к русским. В конце 1820-х гг. появляется ряд записок (П. Чайковского, А. Раевского, Д. Милютина) с конкретными предложениями по урегулированию конфликта с горскими народами. Авторы записок доказывали невозможность усмирения горцев только оружием, а предлагали мирные средства по урегулированию вопросов.

Наиболее эффективно мысль о необходимости изменить методы покорения горцев развивал Д. А. Милютин, служивший в конце 30-х - начале 40-х гг. в отряде генерала Граббе. По мнению Д. А. Милютина, главной ошибкой на Кавказе было отсутствие четкого плана военных действий и использование военной силы и насилия в качестве основного средства присоединения края. Д. Милютин выступал за более гибкую политику, против жестокости по отношению к горцам, предложил дифференцировать отношения к различным горским племенам в зависимости от их лояльности.

Определенным образом отставке генерала способствовал и образ жизни, который он вел на Кавказе. Мы уже говорили в первой главе о злоупотреблениях генерала: он вел себя как восточный бек, имел трех жен, с которыми заключил временные браки по закону шариата (по российским законам он оставался холост), незаконных детей.

Однако, как уже упоминалось, А. П. Ермолов прекрасно разбирался в психологии горцев, и его властное поведение, действие с позиций силы, и даже родство с влиятельными мусульманскими семьями путем заключения браков сближало его с народами гор, заставляло их уважать генерала как сильного противника. Другие генералы, действовали исключительно с точки зрения русской ментальности, и во многом благодаря этому после отставки генерала Ермолова начался затяжной период серьезных неудач вследствие неправильного, нецелесообразного ведения политики и войны на Кавказе.

На мой взгляд, противоречивая фигура генерала Ермолова не может быть оценена однозначно: его политика использования психологии и менталитета горцев должна быть оценена положительно, в определенной степени он был прав и в том, что горцы, уважая силу, миролюбивые попытки сближения воспринимают как слабость, что демонстрировала история взаимоотношений с народами Северного Кавказа и до Ермолова, и после. Однако жестокость и некоторые особо явные злоупотребления генерала наоборот, усугубили отношения горцев к русским.

В целях отстранения генерала император Николай II, настроенный против Ермолова, послал летом 1826 года на Кавказ своего «отца-командира» -- Паскевича -- официально в помощь Ермолову, на самом же деле для замены его. Однако важные внешнеполитические события замедлили смену главнокомандующих: весной 1826 года в Персии взяла верх воинственная партия престолонаследника Аббаса-мирзы. Российский посланник в Тегеране князь Меньшиков был арестован, и 16 июля персидские полчища перешли Араке, причем главные силы -- 40000 войск Аббаса-мирзы -- вторглись в Карабахское ханство.

Ермолов предписал Паскевичу, вступившему с началом военных действий в командование Действовавшим корпусом, спешить с главными силами на соединение с авангардом Мадатова. Персидская армия подошла к Елисаветполю, и 13 сентября Паскевич атаковал и наголову разбил ее.

К открытию кампании 1827 года Ермолова уже не было, и Паскевич стал полновластным хозяином на Кавказе, продолжив войну с Персией.

Когда в феврале 1828 года был заключен мир с Персией, последовала новая война: в апреле была объявлена война Турции. Кавказскому корпусу надлежало отвлечь силы турок от главного, Балканского театра и покорить Карский и Ахалцыхский пашалыки. Из 40000 войск свыше половины пришлось отделить для поддержания порядка в Закавказье и только что присоединенных ханствах -- и против турок Паскевич смог сосредоточить у Гумр всего 18000 бойцов при 70 орудиях. Тем не менее к августу и сентябрю были взяты Ацхур, Ардаган, Поти, Баязет и покорен весь Баязетский пашалык. Кавказский корпус блистательно выполнил свою задачу, и Паскевич, оставив во всех занятых крепостях гарнизоны, отвел свои войска на зимние квартиры, хотя зима с 1828 года на 1829 год протекала тревожно: в феврале 10 тыс. турок осадило Ахалцых, но были отражены генералом Муравьевым, трапезундский паша пытался проникнуть в Гурию, но безуспешно, а в занятых областях жители волновались, ежеминутно готовясь восстать поголовно. Персы в свою очередь стали стягивать свои войска к Араксу, и лишь угроза Паскевича Аббасу-мирзе истребить всю его династию заставила их отказаться от попытки реванша (в Тегеране был растерзан только что назначенный посланником Грибоедов).

Кампания 1829 года открывалась при крайне неблагоприятных обстоятельствах, и тем не менее 27 июня -- в сто двадцатую годовщину Полтавской победы был покорен Эрзерум, чем война с Турцией на Кавказе, собственно, закончилась, хотя в июле, августе и сентябре происходили локальные сражения.

В конце сентября войска были отведены на свои стоянки. Ахалцыхский пашалык присоединен к России.

Таким образом, занятый защитой Кавказа от внешнего врага, Паскевич не придавал особенного значения брожению среди горских племен, в то время как проповедь мюридизма все больше охватывала Чечню и Дагестан, найдя в воинственных народах Восточного Кавказа исключительно благоприятную почву. Этот зарождающийся фактор станет доминирующим на следующем этапе войны.

В целом, подводя итоги «ермоловского» периода, следует отметить, что не случайно именно с действиями генерала Ермолова связывают начало Кавказской войны, которая на ближайшие несколько десятилетий станет определяющей для взаимоотношений России и народов Северного Кавказа. Фактически весь XIX век пройдет для российского общества под знаком войны на Кавказе, поглощавшей значительную часть материальных, экономических и, самое главное, людских ресурсов страны. Значимым являлся также тот факт, что в течение всего периода военных действий Кавказ являлся предметом международного шантажа России.

Значимость Кавказской войны для России во многом определялась и тем, что это была война, которую России пришлось вести фактически в международной изоляции, в то время как повстанцев поддерживало практически все мировое сообщество - от колониальной Британской империи и сопредельных региону Персии и Турции, но также представителей различных революционных и антироссийских движений (венгерских, польских и целого ряда других).

Деятельности русской армии на Кавказе активно противостояло также общественное мнение в самой России в лице интеллигенции и демократически настроенной общественности, желавших во что бы то ни стало поражения самодержавной России.

Второй период войны. Роль имамата в развитии событий на кавказском фронте.

Второй период Кавказской войны - 30-е и 40-е гг. - представляют собой кровавую и грозную пору мюридизма.

Положение на Северном Кавказе кардинальным образом изменилось, когда в начале 1829 года прибыл в шамхальство ради проповедей шариата по приглашению Мехти-шамхала уроженец аула Гимры Гази Магомед Ибн Исмаил аль-Джимрави аль-Дагистани, (в русской историографии Кази-Мулла или Гази-Магомед). Получив от шамхала полную свободу действий Гази Магомед собрал своих соратников и начал обходить аул за аулом призывая "грешников встать на праведный путь, наставить заблудших и сокрушить преступное начальство аулов." В конце 1829 года при поддержки Мухаммеда аль-Яраги Гази-Магомед избирается первым имамом Дагестана. В начале 1830 года новый имам двинулся в Араканы, где он разрушил дом своего бывшего учителя Саида. Затем Гази-Магомед направился в Гумбет и Анди, где его поездка превратилась в какое-то триумфальное шествие. И именно здесь в Нагорном Дагестане в окружении многочисленных сторонников имам призвал собравшихся идти на Москву, здесь он заявлял, что слышит звон цепей в которых ведут побежденных гуяров.

Ожидал ли последующего эффекта Мехти-шамхал или нет? Может быть правитель решил разыграть небольшую интригу и использовать проповеди шариата ради укрепления своего могущества? Если дело обстояло таким образом, то Мехти-шамхал явно просчитался. Джин войны был выпушен из бутылки и стала литься первая кровь.

Под лозунгами борьбы с неверными и их ставленниками Гази-Магомед собрал значительные силы из ряда нагорных "вольных" обществ и 4 февраля 1830 года двинулся на столицу Аварии Хунхаз. Мюриды предприняли попытку штурма, но были разбиты. Из-за внутренних разногласий часть мюридов во время боя перешла на сторону хунхазцев, среди нападающих началась паника и беспорядочное отступление. Ближайший сподвижник Гази-Магомеда Шамиль оказался запертым в одном из домов, где продержался до вечера и смог уйти из селения незамеченным.

Естественно, что такое положение дел не устраивало И. Ф. Паскевича. Покончив с внешними врагами, он собирался покончить одним ударом и с начинавшимися беспорядками в дагестанских общинах. Для осуществления этой цели в марте 1830 года Паскевич приказывает провести военную операцию в Чарталахе. Компания прошла победоносно, однако еще больше настроила против новой власти практически все кавказское общество.

После этого рейда местная община обратилась к дагестанскому имаму за помощью. Гази Магомед на волнах все возрастающего недовольства стал проводить удачную агитационную политику и за три весенних месяца сумел многократно увеличить число своих сторонников. В конце мая 1830 года уже несколько отрядов горцев предводимых неукротимым имамом спустились в Алазанскую долину и вступили в открытые стычки с русскими военными отрядами.

Паскевич ответил ударом, и в том же месяце в направлении к Гимры - родовому аулу Гази Магомеда выдвинулась колонна численностью в 6000 штыков с 23 пушками и 6 мортирами под командованием генерал- майора Романа Федоровича Розена. Добравшись до Хиндала, Розен совершил грубейшую ошибку. Он посчитал свои силы недостаточными, от штурма аула Гимры отказался и ограничился только захватом скота у местных жителей. Розен рассчитывал этой мерой вынудить хиндхальцев сдаться и выдать имама. Эта полумера, естественно, не привела к желаемому результату. Боевые действия приутихли на время, чтобы потом разгореться с еще большей силой. Гази Магомед опять с блеском воспользовался вынужденной передышкой для увеличения числа своих сторонников. Русское командование на этот раз предприняло все возможные меры сразу. Гази Магомеда пытались вывести на переговоры, подкупить, захватить в плен живым и убить практически одновременно. Вся эта неразбериха только усугубляла сложную обстановку.

До этого времени остававшейся в стороне, шейх Мухаммед аль-Яранги в сентябре объявил русским джихад. Это событие привлекло новых сторонников, к движению Гази Магомеда. Кроме того со своей стороны мятежный имам предпринял агитационный вояж по Чечне.

В это же время Россия определенным образом ослабила внимание к Кавказу, поскольку в ноябре 1830 года внимание России приковало другое восстание, разгоравшееся в другой части необъятной империи: взбунтовалось царство Польское. Зимой же наступило сезонное прекращение боевых действий, и новая военная кампания пришлась на весну.

7 апреля 1831 года Гази Магомед, памятуя рейде Р. Розена, хотя и неудачном, все-таки решил обезопасить свои тылы и расположился со своими отрядами в Агач-Кале (Чумкесент). На этот раз выбранная позиция позволяла горцам обезопасить Хиндал и проводить планомерное и успешное подчинение шамхальства.

19 апреля 1831г. командующий русскими войсками в Дагестане Бекович - Черкасский собрал значительные силы и попытался выбить имама с занимаемой позиции. Сражение, завязавшееся у селения Атлы-Боюн закончилось поражением для русских войск. Бековичу пришлось спешно отступать к Кяфир-Кумыку, а Гази-Магомед приобрел в результате победы громадное влияние на всем Северном Кавказе.

Сразу исправить сложившееся положение русские войска не могли, так как в связи с польскими событиями часть кавказского корпуса в срочном порядке стали перебрасывать на новый театр военных действий.
10 мая покидает Тифлис Паскевич и так же отбывает в царство Польское. Вместо себя он оставляет генерала Эмануэля командовать кавказской линией и генерала Панкратьева в Закавказье. Русские войска получили приказ воздерживаться от наступательных операций.

Гази Магомед, почувствовав слабость противника, решает захватить полную боевую инициативу. 16 мая имам переходит на новые позиции у Алти-Буюна. Генерал Таубе попытался было 20 мая воспрепятствовать передислокации основной силы горцев, но и он ничего не смог поделать и вынужден был отойти и полностью оголить левый фланг кавказской линии. На подмогу Таубе был направлен отряд Каханова. Все дальнейшие боевые действия стали напоминать детскую игру в кошки-мышки: русские войска пытались безуспешно поймать Гази Магомеда и навязать ему генеральное сражение, имам же от погони уходил и появлялся со своими джигитами в самых неожиданных местах, показывая всему Кавказу беспомощность русской армии.

В начале июня 1831 года Гази Магомед и его сподвижник Абдаллах аль-Ашилти выманили отряд Каханова и с помощью ложного маневра увели русских за собой через Алти-Буюн, Тараул к Агач-Кале. После чего имам, сумев воспользоваться преимуществом в скорости, оторвался от преследователей и овладел центром шамхальства - аулом Тарки, а затем появился под стенами русской крепости Бурная. Когда через 4 дня Каханов подоспел на выручку к осажденным, имам ушел. Крепость была спасена, хотя большая часть шамхальских аулов продолжала оставаться в руках имама. Каханов вынужден был остаться в шамхальстве для устранения остатков мятежа.

26 июня имам направил небольшой отряд на Кизляр, а сам с основными силами перенес военные действия на Кумыкскую плоскость. Здесь к Гази Магомеду присоединился Абдаллах аль-Ашати со значительным отрядом из чеченцев и кумыков. Вскоре мюриды осадили крепость Внезапную.

Только 10 июля командир кавказской линии генерал Эмануэль сумел аккумулировать достаточное количество войск и снять осаду с Внезапной. На этот раз Эманнуэль решается сам погнаться вслед за неуловимым имамом. 13 числа растянувшаяся русская колонна в густом лесу под Акташ Авком подверглась внезапному нападению и была разгромлена. Из 2500 человек русских потеряли убитыми и пленными около 400. Кроме того, чеченцы сумели захватить и одну пушку из 10, находившихся в распоряжении у Эмануэля.

Эта первая большая победа Гази Магомеда над регулярными русскими войсками эхом отозвалась практически по всему Кавказу и ряд, до этого времени, сомневающиеся племен перешли на сторону имама. Отряды ингушей блокировали основные коммуникации вдоль Военно-Грузинской дороги. Сам же имам проводит самую крупную военную операцию. Он направляется на юг и в течении 8 дней пытается захватить Дербент.

8 сентября постоянный преследователь имама - Каханов осаду с города снял. Гази Магомед укрылся в горах Кайтака и Табасарани, где организовал усиленную оборону против наступающих русских отрядов.

16 сентября в Шемаху прибыл Панкратьев и целый месяц пытался мирным путем усмирить горцев. Переговоры и уговоры не подействовали. В конце концов 16 октября русские войска вступили в горы и провели два сражения, разрушив 20 аулов. 23 октября Кайтак и Табасарань сдались на милость победителей, но при этом законы шариата в этих областях были сохранены.

20 октября в Тифлис прибыл новый главный управитель Грузии и Кавказа барон Григорий Владимирович Розен, довольно долго служивший под началом Паскевича, но не на Кавказе. Розен выработал новую политику поведения России на Кавказе. Прежде всего он решил как можно скорее покончить с мятежным имамом, восстановить мир на Кавказе и унять раздражение горцев.

В начале ноября Панкратьев и сменивший Эмануэля Вельяминов пытались зажать в тиски засевшего в Салатау Гази Магомеда. Но имаму удалось вырваться из окружения и провести опустошительный набег на оставшийся без прикрытия Кизляр. В результате набега 134 человека (в основном гражданские лица) было убито и 45 ранено. Горцы сожгли тридцать домов и 3 церкви и увели с собой в качестве трофеев 168 человек (в основном женщин).

В начале декабря имам вместе с отрядом из 6000 бойцов занял укрепленную позицию в Агач-Кале и решил заманить сюда русские войска. 6 декабря Панкратьев атаковал позиции горцев, но был отбит. Вторая попытка предпринятая 13 декабря была более удачной. Почти все защитники аула были перебиты, однако самому имаму и еще нескольким горцам удалось спастись.

22 декабря русские войска возвратились на зимние квартиры с полной уверенностью в том, что с восстанием в Дагестане покончено.

Первые месяцы 1832 года прошли в относительном спокойствии. Однако в конце марта оправившейся от ран Гази Магомед, совершенно неожиданно для русского командования, вновь собрал отряды горцев и совершает набеги на русские крепости Назрань и Грозная.

1 июня имам провел свою последнюю крупную операцию. Он захватил укрепленную позицию под Йол-Сус-Тавом неподалеку от Эрпили. В течение следующих двух дней русские под начальством полковника Клюге фон Клюгенау выбили горцев с занимаемой позиции.

С конца июля, узнав о предстоящем генеральном наступлении Кавказского корпуса, Гази Магомед меняет свою тактику с этого момента имам практически прекращает активные боевые действия и пытается вступить в переговоры с русскими. Он обещает свою лояльность Кавказскому наместнику и даже говорит о возможности взимания налогов с контролируемых племен. На переговоры с имамом никто не пошел. Отсрочить русское наступление не удалось.

В конце июля имам, потерпевший неудачу в переговорном процессе, попытался еще раз сорвать русское наступление. Отряды горцев стали беспокоить русских, занятых на сооружении в Чарталахе новой Лезгинской линии. Однако Розен не изменил своего решения и 24 июля 1832 года началось генеральное наступление Кавказского корпуса на Чечню, Ичкерию и Дагестан. Две колонны, одна численностью в 15-20 тыс. штыков под начальством самого Розена, другая под управлением Вельяминова сметали практически все на своем пути. Местное население оказывало жесточайшее сопротивление войскам. Особенно жаркие сражения прошли в лесах Гойты (27 и 30 августа), при захвате Гременчука (4 сентября). Гази Магомед присутствовал при этих сражениях лично.

10 сентября Гази Магомед, не сумев противостоять натиску превосходящего противника, укрепился в районе родового аула Гимры. В конце сентября Гази Магомед возобновляет попытку завязать переговоры с Розеном и так же безуспешно.

К 10 октября русские заняли Салатау 29 октября войска вошли в Темир-Хан-Шуру и сходу, штурмом взяли укрепления у подступов к аулу Гимры. В одной из саклей находился имам и 50 его ближайших соратников. Практически все оборонявшиеся, в том числе и Гази Магомед погибли. Перед смертью Кази-мулла сказал: «Я умираю здесь, где родился. Умираю за истину тариката, за священный шариат!». В живых осталось только 3 человека (один из них - Шамиль - станет 3 имамом Дагестана).

С гибелью Гази Магомеда, вопреки ожиданиям Розена, сопротивление горцев не прекратилось. Преемником Кази-муллы объявил себя Гамзат-бек. По сообщениям источников, большинство желало видеть в этом звании Шамиля, однако он был тяжело ранен и три месяца лечил раны. Поэтому вождем и имамом был избран Гамзат-бек в октябре 1832 г. на собрании приближенных мюридов Кази-муллы и ученых мужей.

Он вновь собрал мюридов и решил пока не трогать русских, а предварительно овладеть Аварией. Это удалось ему в 1834 году, после чего Гамзат решил покорить Дагестан. Его войско, по оценкам Д. И. Олейникова, доходило до 20 тысяч.

Имам жестоко расправился с правящим домом Аварии. Овладев ее столицей - Хунзахом - он поселился в ханском дворце, а ханшу Паху-бике с маленьким сыном выслал. Вскоре он, видимо, опасаясь сторонников бывших правителей, убил женщину во время чтения Корана. Гаджи-Али сообщает, что после этого убийства авторитет имама был подорван, и «народ перестал молиться за имама и говорил: «Гамзат поплатится жизнью за убийство преклонной ханши».

И действительно, 7 сентября 1834 г. Гамзат-бек в мечети во время молитвы был убит кровниками (одним из которых был легендарный Хаджи-Мурат) в отместку за казнь аварской ханской семьи. Движение возглавил другой сподвижник Кази-муллы -- Шамиль.

Дагестанец Шамиль, родившийся, по одним данным, в 1797-м, а по другим - в 1799 году, стал горячим сторонником нового тогда учения, искавшего спасения души и очищения грехов путем священной войны за веру против русских. Истовый мусульманин Шамиль встал под знамена Гази-Магомеда, а затем стал соратником второго имама Гамзат-бека. Придя к власти в качестве третьего по счету имама Дагестана, Шамиль сумел объединить под своими знаменами дагестанцев и чеченцев, над которыми властвовал в общей сложности 25 лет.

Его политика объединения была сурова и нередко жестока. Перед методами Шамиль не останавливался - это следует помнить тем, кто рисует его в идеалистических красках, как, например, Р. М. Магомедов и др. Через две недели после своего избрания имамом Шамиль приказал доставить в Ашильту казну, сокровища, оружие, доставшиеся Гамзат-беку от Паху-бике, чем он фактически объявлял о своей верховной власти в Аварии. Единственный прямой наследник аварской ханской власти - 11-летний Булач-хан - был по приказу Шамиля сброшен в реку.

Война с русскими шла с переменным успехом, но к концу 1843 года Шамиль стал на время полным господином Дагестана и Чечни. Последняя была разделена на восемь округов - наибств, которыми управляли его наместники - наибы, а количество войск под командованием Шамиля в самые удачные для него времена достигало 60 тысяч человек. Ближайшими помощниками наибов были наиболее верные Шамилю слуги - мюриды. Они составляли и его личную охрану. Верховное управление находилось в руках духовенства. Всю подконтрольную ему территорию Шамиль пытался заставить жить по исламским законам шариата, который прямо противопоставлялся старинным горским обычаям.

В 1834 году русский генерал Клюге фон Клюгенау разбил Шамиля, взяв резиденцию имама - аул Гоцатль. Шамиль отступил в Северный Дагестан. В столицу летели реляции о полном разгроме горцев, активные военные действия прекратились. Но Шамиль воспользовался затишьем, чтобы собраться с силами и укрепить свою власть и влияние среди горцев.

Все 1835 и 1836 годы прошли в бесполезных переговорах с горцами. Шамиль, принявший титул имама, упрочивал тем временем свою власть над дагестанскими племенами. Главный свой оплот он устроил на почти отвесной скале близ слияния Андийского и Аварского Койсу, названной им Ахульго, что по-арабски значит «прибежище». Влияние его возрастало с каждым днем.

Однако перемирие длилось недолго, и война продолжилась. Потерпев новое поражение в 1837-м году, Шамиль заключил перемирие с русскими и выдал заложников. Но уже через год имам поднял восстание, добился ощутимых успехов и сумел закрепить их.

Стремясь сплотить многочисленные народы Северного Кавказа, Шамиль создал имамат - централизованное военно-теократическое государство, в котором ему принадлежала светская и духовная власть. Шамиль установил по-настоящему жесткое, порою жестокое (велась война!) правление. Вся жизнь в имамате строилась на законах шариата. Были запрещены вино, табак, музыка, танцы. Была создана довольно сильная и боеспособная армия, которой удавалось наносить поражения русским частям.

Власть держалась на вере и насилии, постоянным спутником Шамиля был палач, которому всегда хватало работы. Своеволие чеченцев Шамиля раздражало точно так же, как и русских. Есть немало весьма негативных высказываний имама в отношении чеченцев. Ведя переговоры с русскими, Шамиль неоднократно давал им понять, что в их собственных интересах дать ему возможность «стреножить» непокорный Кавказ и чеченцев, в частности.

В отличие от других горских народов царизм в Чечне не находил объекта для переговоров, лидеров и социальных структур, которые могли бы гарантировать выполнение каких-либо соглашений. Когда такие лидеры на Кавказе появлялись, российская власть непременно пыталась с ними договориться и перетянуть на свою сторону. Классический тому пример отношения с легендарным Шамилем.

Упрощенный и примитивный взгляд на Шамиля, который сегодня бытует в среде некоторых современных кавказских, и в частности чеченских, националистов - «он решил отдать жизнь за свободу народа в борьбе против русских колонизаторов», весьма далек от истины. В 1836 году Шамиль писал генералу Клюки фон Клюгенау, командовавшему русскими войсками в Дагестане: «Пока я нахожусь в живых, вы найдете во мне усердного и неспособного на измены слугу русского правительства». Единственное условие было такое: «Я прошу Вас об одном: не мешайте нам драться между собою. Храбрейший из нас, конечно, останется победителем, необузданные смирятся, власть и порядок восторжествуют, и тогда будет, божьей помощью, общее спокойствие». Конечно, в обещаниях Шамиля быть «верным слугой российского правительства» в разгар «священной войны против неверных» была изрядная доля дипломатического плутовства, но сама по себе мысль «обуздать» горцев вполне совпадала с желанием государя императора.

Были близки и методы. Много позже Шамиль признавался: «Я употреблял против горцев жестокие меры: много людей убито по моему приказанию... Бил я шатоевцев, и андийцев, и талбутинцев, и ичкерийцев; но я бил их не за преданность русским - вы знаете, что тогда они ее не выказывали, а за их скверную натуру, склонную к грабительству и разбоям... И вы будете их бить за ту же склонность, которую им очень трудно оставить. Потому я не стыжусь своих дел и не боюсь дать за них ответ Богу». С годами эта позиция Шамиля только укрепилась, он считал, что управляет «народом скверным, разбойниками, которые только тогда сделают что-нибудь доброе, когда увидят, что над их головами висит шашка, уже срубившая несколько голов». «Если бы я поступал иначе, - заключает Шамиль, - я должен был бы дать ответ Богу, и он меня бы наказал за то, что я не наказывал свой народ».

1837 год ознаменовался двумя событиями. В мае месяце барон Розен предписал генералу Фези предпринять экспедицию на Ахульго. Фези овладел аулами Тилитль, Ашильдой и всем ахульгинским районом. Однако недостаток продовольствия и угроза сообщениям побудили его очистить занятый район. Вся эта экспедиция принесла русским в общем больше вреда, чем пользы, ибо Шамиль (хоть и выразивший на словах покорность) стал теперь убеждать горцев, что Аллах ему сопутствует и русские не в состоянии с ним что-либо поделать. Будь в то время на Кавказе сколько-нибудь проницательные военачальники, опыт этой экспедиции пошел бы им впрок и армия была бы избавлена в дальнейшем от многих безрезультатных, а то и прямо неудачных походов.

В сентябре Кавказ посетил Император Николай II. Он остался недоволен общим состоянием края, брожением умов в Дагестане, разбоем в татарских ханствах и отсутствием связи между укреплениями на Сунже. Розен был смещен, и на его место назначен генерал Головин. Новый главнокомандующий обратил свое внимание сперва на правый фланг Кавказской линии -- Черноморское побережье и Закубанье, где основаны укрепления Новотроицкое и Михайловское. В 1838 году основан Новороссийск, проведена Военно-Грузинская дорога из Тифлиса через Кавказский хребет на Владикавказ, и этот последний соединен с Моздоком линией кордонов.

В следующем, 1839 году была предпринята широкая операция по всему фронту. На правом фланге десантный отряд генерала Раевского возвел ряд укреплений на Черноморском побережье. На левом фланге действовали Дагестанский отряд самого Головина и Чеченский -- графа Граббе. 20 апреля отряд генерала Головина после упорного боя занял Аргуань (наши потери -- 650 человек, горцев перебито до 2000). Затем оба отряда, соединившись, осадили 12 июня Ахульго -- и 22 августа, пятым по счету кровопролитным штурмом, оплот Шамиля перешел в наши руки. У нас было 7000 бойцов при 17 орудиях. Горцев засело в Ахульго свыше 5000. Наиболее доступный склон горы, на который и была поведена атака, имел 50 саженей высоты при крутизне свыше 50 градусов. Штурмы 29 июня, 4-го и 16 июля не удались (на этом последнем у нас убыло 875 человек, в том числе 52 офицера).

15 августа сын Шамиля Джэмалэтдин был передан русским. Однако генерал Граббе 17 августа предъявил Шамилю ультиматум: если имам лично не явится к нему, то на следующий же день начнется штурм. Как отмечает очевидец, Гаджи-Али, Шамиль, опасаясь измены, отказался и решил защищаться.

Штурм 17 августа почти удался, но резервов не было, и наша потеря в этой четвертой безрезультатной попытке составила 557 человек. Наконец решительным приступом 22-го числа мы овладели этим орлиным гнездом. Горцев в этот день было убито свыше тысячи, в плен взято 900. Потери русских войск составили 544 человека, а за всю осаду до 2500 человек. С горстью преданных мюридов Шамиль бежал в горы.

Успех в Петербурге встретили с ликованием. Граббе уверял Николая I в полном «усмирении» Кавказа и окончательной гибели мюридизма, а самого Шамиля называл «бесприютным и бессильным бродягой, голова которого стоит не более 100 червонцев».

Дагестан казался усмиренным. Ничто не предвещало той бури, что должна была разразиться через несколько месяцев.

На 1840 год генерал Головин предполагал продвинуть правый фланг Кавказской линии на реку Лабу, а пространство между этой рекой и Верхней Кубанью заселить казаками. Но горцы предупредили этот маневр. В последних числах февраля вспыхнуло поголовное восстание всех лезгинских и черкесских племен. Скопища горцев овладели после отчаянной защиты фортом Лазаревым и укреплениями Николаевским, Вельяминовским и Михайловским. Михайловское укрепление занимало 400 тенгинцев и линейцев 5-го батальона под начальством штабс-капитана Лико. Горсть героев три дня отбивала 11000 черкесов. Когда лавина горцев все-таки ворвалась в укрепление, рядовой Тенгинского полка Архип Осипов взорвал его на воздух с остатками гарнизона и победителями. Имя героя навсегда осталось в списках полка и вызывалось с тех пор на перекличке.

Шамиль поднял Чечню, где население было озлоблено сбором податей. 11 июля произошел жестокий бой у Валерика (воспет Лермонтовым). Шамиль, разбитый при Валерике генералом Фрейтагом, засел в горах -- и туда к нему бежала вся Малая Чечня. Оттуда имам пытался пробраться в северный Дагестан, но был отражен полковником Клюки фон Клюгенау с апшеронцами. Тогда Шамиль обратился на Аварию и осенью разгромил ее. Дерзкие набеги горцев до самого Терека продолжались до поздней зимы.

В Петербурге встревожились таким оборотом дел, и на Кавказ была направлена 14-я пехотная дивизия (из состава V корпуса). Весь 1841 год продолжались волнения в Аварии, правитель которой Хаджи-Мурат перешел к Шамилю. Операции в Чечне велись с переменным успехом. В 1842 году 20 февраля нами взят был аул Гергебиль. Шамиль пытался проникнуть в южный Дагестан, но при Рычи путь ему преградил Ширванский полк. Князь Аргутинский-Долгорукий окончательно восстановил здесь порядок.

Однако пятидневный (с 30 мая по 4 июня) поход отряда Граббе - 10000 человек при 24 орудиях и огромных обозах - на Дарго, резиденцию Шамиля в Чечне, закончился полной неудачей с потерей 60 офицеров, 1700 нижних чинов и 1 орудия. Горная местность совершенно не благоприятствовала действиям крупных масс войск и их обозов. В августе месяце заволновались и те племена, что до сих пор оставались в стороне от движения. Зимой с 1842 года на 1843 год горцы предпринимали набеги до Кизляра и даже до Ставрополя. В результате всех этих неудач генерал Головин был заменен генералом Нейдгардтом. Воинственный дух в Петербурге сильно упал, и военный министр князь Чернышев исходатайствовал Высочайшее повеление в 1843 году экспедиций не производить. Однако горцы стали настолько дерзки, что генерал Нейдгардт вынужден был уже весной предпринять ряд экспедиций.