Распространение Реформации в Швейцарии и Франции, распространение протестантизма

Лекция: Распространение Реформации в Швейцарии и Франции

Мы видели, в каком отношении находился Мориц Саксонский к Карлу V. Карл не хотел верить доходившим до него слухам об измене Морица и его замыслах и продолжал заниматься возвратившимся в Тридент собором. Мы видели, вследствие какой причины собор разделился. Можно сказать, что упорство Павла III и подозрительность спасли протестантов от величайшей опасности. Если б собор не разделился именно в ту решительную эпоху, когда император, окончив Шмалькальденскую войну, стоял во главе Германии, то, конечно, решения Тридентского собора могли бы получить совсем иной вес. Разделение собора заставило императора принять иное средство, именно Аугсбургской интерим. После Павла III Юлий III, его преемник, согласился с императором и сам приказал духовным лицам воротиться из Болоньи в Тридент; император находился в окрестности города, следил за действиями собора и ожидал его успешного окончания. Между тем Мориц продолжал осаду Магдебурга. Он с намерением тянул осаду: видно было, что он не хотел взять этого города, последнего оплота протестантов; ему нужно было войти в сношения с другими предводителями протестантского движения для того, чтобы дать время соединиться войскам воедино. Весной 1552 года он мог приступить к исполнению замыслов. Главными союзниками его являлись Альбрехт Бранденбург-Кульмбахский и ландграф Гессенский, сын плененного. Недовольные силами, собравшимися в Германии, они вступили в сношение с Францией. Альбрехт ездил под чужим именем в Париж и вел переговоры с Генрихом II; там находился и Шертлин фон Буртенбах, вступивший во французскую службу: Генрих II обещал помощь.

Таково было положение дел в начале 1552 года. Карл ждал в Тридент протестантских богословов. Меланхтон по поручению Морица отправился было туда, но замедлил на дороге и остался в Нюрнберге. Курфирст Саксонский требовал между тем от собора невозможных уступок; ему хотелось только выиграть время. В апреле он снял осаду Магдебурга и с 25000 бросился в Южную Германию, где соединился с ним Альбрехт и ландграф Гессенский; вся армия составляла более 50000. Карл не имел таких сил для сопротивления. Можно наверное сказать, что если бы не бунт ландскнехтов, задержавших Морица и при котором он сам едва не потерял жизни, то сам Карл был бы взят в плен: он находился в Инсбрукеи получил известие о неприятеле за сорок восемь часов до его приближения; император был болен, время было дурное; ночью, при сильном дожде Карл был на носилках вынесен из Инсбрука.

Этим ударом сокрушились все его надежды, все результаты Смалькальденского похода погибли. Император получил неизлечимую рану: еще прежде он страдал гипохондрией, теперь она развилась в нем в сильнейшей степени. Он проводил целые дни один, в комнате, обитой черным сукном и освещенной факелом, по целым часам молился и с неудовольствием подписывал доклады. Но на мир с Морицом он не хотел соглашаться; он видел здесь окончательное унижение императорского достоинства, но средств сопротивляться не было. Прелаты Тридентского собора разбежались. Фердинанд, брат Карла, настоятельно требовал мира, говоря, что при таком разделении сил в Германии ему нельзя отстаивать собственные владения против турок. В Пассау заключено было перемирие, условия которого состояли из 10 статей. Главные положения его были следующие: положено было протестантам и католикам пользоваться равными религиозными правами до окончательных постановлений собора. Мы постоянно встречаем такого рода отсрочки, хотя на самом деле участники этого перемирия вовсе не верили в прочность решения собора; это была только одна употребительная фраза. Мориц обещал распустить свою армию, но так, чтобы наемники его не переходили в службу французского короля. Протестанты получили одинаковое право голоса с католиками в высшем имперском судилище Reichscammergericht. Неудачи Смалькальденской войны были таким образом вознаграждены главным виновником этих неудач. Но такие поступки, какие совершал Мориц в 1546 и 1547 году не остаются безнаказанными. Он не внушал к себе более нравственного доверия; до самого конца своей деятельной и блестящей жизни он остался предметом подозрений и ненависти между католиками и протестантами.

Со своей стороны король французский Генрих II сдержал свое обещание. Он выступил против Карла и овладел Камбре, Мецом, Тулем и Верденом: это были чрезвычайно важные места для Германии по своему положению между французскими и императорскими владениями. Протестантские князья, уступив их на время французскому королю, не думали отдавать их ему в вечную собственность: но они тем не менее поступили в эту собственность, что составило величайшую утрату для Германии. Стоит обратить внимание на тот язык, которым говорил французский король с протестантами. Генрих обратился к ним с прокламацией, написанной языком, напоминающим язык членов французского конвента в 18 столетии. Даже фригийские шапки и колпаки явились на его манифесте; он является здесь защитником свободы религиозной, тогда как у себя был ее гонителем. Один из писателей тогдашней эпохи Тавань говорит, что у себя король гнал протестантов не за религию их, а вследствие политического опасения: он не хотел, чтобы в его владениях кто-либо играл ту роль, которую он сам играл в Германии.

Несмотря на нравственный недуг и физическую болезнь, Карл выступил в том же 1552 году против французов. Даже с маркграфом Альбрехтом Бранденбург-Кульмбахским, энергическим, воинственным князем, дотоле решительным врагом своим, Карл заключил перемирие против французов. Началась осада Меца; но обстоятельства ее были неблагоприятны: она начата была во время стужи; в городе с гарнизоном был Франц Гиз, впоследствии знаменитый. Потери императорской армии были значительны; войско упало духом, несмотря на личное предводительство императора; когда он хотел вести его на приступ, оно не пошло; глубоко оскорбленный император говорил: «Не осталось более мужей в Европе, поколение выродилось». И в самом деле он смотрел на всех сподвижников с мрачным недоверием. Даже междоусобные распри протестантских князей не вызвали его к новой деятельности. Эта распря завязалась между Морицем Саксонским и Альбрехтом Бранденбург-Кульмбахским. Альбрехт, как мы сказали уже, был один из самых воинственных протестантских князей. Новейшие историки немецкие приносят его обыкновенно в жертву Морицу, превосходившему его талантами и честолюбием. Но Альбрехт был также не лишен значительных качеств и патриотизма; ревностный протестант и личный враг Карла, он подал ему помощь против французов. Когда влияние Морица сделалось господствующим, он встал против него: вообще он был выражением того недоверия, которое существовало к Морицу в Германии. В 1552 году не император, а Мориц стоял во главе Германии. Можно смело сказать, что он замышлял быть протестантским королем Германии, мысль, которая впоследствии занимала Густава Адольфа. Но для этого ему прежде должно было устранить такого смелого и беспокойного противника, каким явился Альбрехт. Для этого Мориц соединился с Генрихом Брауншвейгским, дотоле общим врагом протестантов. При Сиверсгаузене (1553) сошлись войска. Мориц остался победителем, но умер два дня спустя от полученной раны на 32 году от рождения. Он умер, твердо унося с собой великие планы и великую будущность, которая могла бы при нем наступить для Германии. Разбитый Альбрехт претерпел еще раз поражение и кончил жизнь 57 лет изгнанником во Франции.

Таким образом, Мориц не дождался заключения Аугсбургского мира, который на время замкнул распри между протестантами и католиками. В 1555 г. император не принимал участия в переговорах; главным образом участвовал здесь Фердинанд. На этом сейме, в Аугсбурге, несмотря на протестации папского легата, князья решились постановить мир, не дожидаясь решений собора. Но здесь встретились еще большие затруднения, особенно касательно двух пунктов, именно: во-первых, в вопросе о духовных князьях и, во-вторых, в вопросе о праве подданных переменять религию без согласия князя. Что касается до первого вопроса, то он представлял значительные трудности, и в его решении формальная справедливость была на стороне католиков. Протестанты требовали, чтобы епископ или какой-либо духовный князь при личном своем переходе к протестантству, мог к нему обращать и свои земли; католики отвечали, что духовные князья владеют землями только пожизненно, владения их принадлежат их духовному сану и собственно составляют имущество церкви, а церковь не может отчуждать собственных своих владений. При посредстве Фердинанда дело решено следующим образом: каждый католический прелат получал право переходить к протестантству, не лишаясь чрез то своих владений, не теряя, впрочем, своего достоинства и чести; дело, впрочем, здесь шло не о чести -- это была только оговорка, названная reservatio ecclesiastica. Эти статьи Аугсбургского мира не имели обратной силы, и секуляризованные прежде княжества остались во власти своих протестантских князей, например Пруссии.

Потом возник спор о том, имеют ли право подданные переходить к другому вероисповеданию помимо воли своего князя. Вопрос этот решен таким образом: католики и протестанты, жившие в землях владетеля другого исповедания, еще до Аугсбургского сейма сохраняли право жить здесь; но подданные протестантского князя, перешедшие к католицизму, обязывались оставить его земли. Если мы рассмотрим все постановления этого мира, то увидим одно, что под словом религиозная свобода не должно здесь разуметь многого, что религиозной свободой могли пользоваться собственно только князья; для подданных же их существовали значительные ограничения этого права. Во всяком случае мир этот принят с радостью, ибо он положил конец смутам. Каждая сторона хотела собраться с силами, чувствуя, его в настоящую минуту ей невозможно достигнуть перевеса.

В том же году император сложил с себя корону. В Брюсселе совершился торжественный обряд; Карл вышел из покоев, опираясь на принца Оранского, впоследствии противника испанской монархии, но теперь пользовавшегося большим доверием императора. Он объявил, что передает Нидерланды и Испанию сыну своему Филиппу. Он думал передать ему и императорский титул, но этому воспротивились Фердинанд и немецкие князья, которых Филипп оттолкнул своим обращением во время пребывания в Германии и для которых он всегда оставался иностранцем. Императорский титул перешел к Фердинанду. Таким образом Габсбургский дом разделился на две великие линии: испанскую, во главе которой стал теперь Филипп, получивший Испанию, Нидерланды, итальянские владения и новые земли, и австрийскую, в числе которой к Фердинанду перешли родовые владения Австрийского дома. Карл отправился в Испанию, несмотря на протест Павла IV (Карафы), который вступил после Марцелла III. Павел IV был представителем строгой католической партии; еще кардиналом он приобрел известность жестокими мерами против защитников нового учения в Италии, он подал мысль об инквизиции. Теперь он был оскорблен поступком Карла, слагавшего свои обязанности без ведома папы. Император провел остаток жизни своей в Эстремадуре, в монастыре святого Юста. В первые дни он поднялся духом и был весел; потом его стала мучить совесть; ему казалось, что он не исполнил своего назначения, что он недостаточно помог церкви и не положил конец губительному расколу. Замечательны относящиеся к этому времени письма об нем его духовника. Из них заметно у Карла еще более мрачное состояние духа, чем прежде. Можно бы было подумать, что умственные способности Карла повредились: он велел при жизни своей совершить свои похороны и сам отпевал себя. Но, несмотря на такого рода настроенность, он жалел в монастыре о том могуществе, которое выпустил из рук, потому что сын поступал с ним не всегда почтительно. Он умер в 1558 году -- человек замечательный по уму и талантам, но с другой стороны, обязанный частью своей великой славы тем обстоятельствам, в которых он жил и действовал. Но для Германии он не оставил ничего, чем она могла бы помянуть его с приязнию: он остался для нее иностранцем; голоса, раздававшиеся здесь против него в молодости, не подействовали на него. Историк может здесь предложить вопрос: какая бы будущность ожидала Германию, если б в 20-х годах стоял во главе ее истинный германец?

Нам остается теперь бросить взгляд на распространение нового учения в других странах Европы.

Мы видели, что Реформация была результатом движения умов не в одной только Германии, но во всей Европе. Она оказалась и во Франции; оттуда-то раздались первые требования преобразования: Парижский университет вытребовал те два первые великие собора, которые ознаменовали начало XVI столетия. Но идеи реформационные не получили во Франции той силы, как в Германии. В Германии вопрос религиозной реформы был связан с вопросом национальным, свержением несносного латинского ига. Во Франции этого не могло быть: между французами и итальянцами не было такого противоречия; романские племена скорее могли сойтись в требованиях и заключить между собой сделку. Вот почему в начале XVI столетия Реформация принимается только немногими народами; потом она получает уже характер политического вопроса. Франц сначала равнодушно смотрит на Реформацию у себя: последователи ее были большею частью люди ученые, безвредные. Но скоро он начал опасаться протестантов. В 1540 г. совершилось страшное дело во Франции. Здесь оставались начатки альбигенской ереси; в графстве Венсенском жили потомки вальденцев: это было кроткое народонаселение, обратившее страну своими трудами в цветущее положение; на них-то обратились католики. Барон d'Oppede, правитель Прованса, выжег 22 деревни, населенные вальденцами, и истребил жителей. Даже католики, более просвещенные, были недовольны этим варварским делом. Франц лично не принимал в нем участия, но не противился ему; при нем уже были некоторые протестанты казнены, другие должны были бежать. При сыне его Генрихе II казни умножились; между жертвами пал член парламента Anne Dubaury.

Франция ожидала реформатора, более соответствовавшего ее потребностям, нежели каков был для нея Лютер: таков был Кальвин. Он родился в начале XVI столетия в Пикардии, около 1510 года. Нельзя не заметить, что отсюда вышло много людей, игравших важную роль в истории; это были люди большею частью отвлеченной, строгой, неумолимой диалектики. Отсюда вышли начальники «Горы» в первую французскую революцию; вообще между ними и Кальвином было много сходного.

Лучшее сочинение о Кальвине: Henry, Johann Calvins Leben und Schriften, 1835 года.

Лекция: Распространение протестантизма

Мы остановились на распространении Реформации в Швейцарии и Франции. Мы указали на биографию Кальвина, составленную Henry; остается упомянуть еще об одном сочинении, которое пользуется незаслуженной, впрочем, славою: Histoire de la Reforme de la Ligue, Capefigue; вышедшее в нескольких изданиях, оно приводится в очень хороших учебных книгах как лучшее сочинение об этом предмете. Тем не менее это сочинение наполнено не только грубыми, но даже нечестными ошибками. Капфиг не раз позволял себе искажать истину; он до сих пор не ответил на требования критиков показать им те акты, на которые он ссылается. В других местах он без всяких оснований отвергает существование таких актов, которых подлинность несомненна. Так, например, известно письмо виконта д'Ортес к Карлу IX по случаю Варфоломеевской ночи; Капфиг утверждает, что это письмо не существует, между тем, как оно напечатано целиком в современном памятнике Histoire universelle par d'Aubigne. Между тем, сочинения этого автора пользуются и именно у нас репутацией, которой они не стоят ни по учености своей, ни по направлению.

Нам уже известна судьба Цвингли, первого смелого проповедника реформы в Швейцарии. По смерти его в битве при Каппеле можно было подумать, что торжество Реформации кончилось в Швейцарии, но, кроме Цвингли, здесь много уже было деятелей в пользу реформы. Это были -- француз Фарель, Ламберт и другие проповедники протестантского учения, независимые от реформы Лютера, с которым они во многом расходились. Но самым замечательным между ними явился Кальвин. Мы сказали, что он родился в городе Нойоне в Пикардиив 1509 г. и что отсюда вышло много людей, замечательных необычайной смелостью и непреклонной жесткой диалектикой. Высшее образование получил Кальвин в Париже, потом в Орлеане, где слушал лекции права и богословия. Наибольшее влияние имел на него немец Вольмар, преподаватель греческого языка; он познакомил его с учением немецких реформаторов; будучи назначаем отцом своим в духовное звание и имея даже уже в виду место, он, несмотря на то, тотчас по смерти отца своего отказался от назначаемой ему обязанности и попеременно занимался то правом, то богословием. В 1529 г. он обратил на себя внимание неосторожной смелостью, с какой проповедовал в Париже новые учения. Чрез несколько времени он должен был бежать из Парижа, ибо ему приписывали сочинения речи, произнесенной Михаилом Каппом, в которой Сорбонна нашла много противного католицизму. Он тайно вышел из города, скрывался несколько времени в средней полосе Франции и оттуда отправился в Италию. Здесь он провел несколько времени в Ферраре при Ренате, дочери Людвига XII, принцессе, наклонной к новому учению; сестра короля (Франца I) Маргарита Наваррская также не отказала ему в своем участии. В 1535 году, в промежуток этих путешествий, он напечатал в Швейцарии первое знаменитое сочинение свое Institutio christianae religionis, где вкратце изложил свое учение. Между тем, он здесь оправдывает протестантов в преступных намерениях, в которых обвиняли их: он говорит, что в них нет ничего опасного и что единственное желание их восстановить чистоту церкви. Но здесь же встречается жесткое учение об предопределении; вот как решает он этот вопрос: изначала века бог разделил род человеческий на две половины; одни предопределены к вечному блаженству, другие к вечным страданиям; он говорит, что никакие усилия человека не могут его избавить от этого предопределения, что свобода человека искажена вследствие грехопадения. Нетрудно понять, как такое решение убивает всякую надежду и веру в себя и в человечество. Но помимо такого рода решений все-таки это сочинение написано превосходно и посвящено Кальвином Францу. Со стороны логической оно далеко превосходит все подобные сочинения Лютера и других реформаторов. Он сам перевел его на французский язык и надобно сказать вообще, что его сочинения, писанные на французском языке, принадлежат к первоклассным сочинениям тогдашней эпохи. Спустя несколько времени он призван был в Женеву для преподавания греческого языка, 1536 - 1538 г. Здесь он нашел плодотворную почву для своей деятельности. Можно сказать, что предшествовавшая история Женевы приготовила все для успехов реформатского учения. Будучи имперским городом, она находилась под властью епископа. Постоянными врагами ее были соседние герцоги Савойские, хотевшие присоединить ее к своим владениям. Борьба Женевы с Савойскими герцогами, на стороне которых нередко находился и сам епископ, представляет драматическую, превосходно характеризующую городовые отношения века картину. Уже в начале XVI столетия эта борьба принимает ожесточенный характер. Является несколько граждан, заплативших жизнью за попытку против Савойи; таковы были, между прочим, каноник Бонивар и друг его Бертелье. Последний, чтобы отклонить подозрения, стал во главе молодежи, слыл за разгульного и беспечного; его приверженцев называли libertins, но сам он был великим гражданином: он силился снять с Женевы опеку епископа и устранить притязания Савойского герцога. Бертелье заплатил жизнью за это покушение; но основанная им партия, направление, им данное, осталось. И нельзя сказать, чтобы направление, жившее в его последователях, служило в пользу города: молодые люди, они приняли только дурную, внешнюю сторону его примера. Нравственность пришла в значительный упадок. Власть епископа отрицалась, но не по одному только религиозному убеждению: вообще вражда между духовной и светской властью имела тогда самую большую силу. Когда Кальвин прибыл в Женеву, ему было только 27 лет; но он поразил всех строгим характером своего учения и своей непреклонной личностью. Он требовал исправления нравов, самой строгой жизни; он налагал запрещения на самые невинные удовольствия. Женевцы не могли вынести этой строгости: в 1538 году Кальвин должен был обратиться в Страсбург, где продолжал распространять свое учение. Чрез 3 года Женева его призвала обратно: с этого времени он становится постоянно во главе ее. В деле реформы Женева сделалась для юго-западной Европы тем же, чем Виттенберг для Германии. Но никогда Лютер не имел там такой силы, как здесь Кальвин: во Франции его называли реформаторским папою (le раре des reformes). Некогда в молодости под влиянием классических сочинений написал он De Clementia, где проповедовал всеобщую терпимость. Но здесь, в Женеве, деятельность его отличалась другим, более суровым характером. Он образовал здесь консисториум из протестантских пасторов, которым поручил надзор за нравственностью граждан. Этот консисториум имел право различных наказаний; но эти наказания еще не удовлетворяли судилища, во главе коего стоял и которым руководил Кальвин. В 1547 г. протестанты подали католикам страшный пример: некто Жан Грюйе был казнен за еретические мнения и за то, что дурно говорил о Кальвине: pour avoir mal parle de Monsieur Calvin. Католики могли тогда по праву сказать протестантам: зачем вы упрекаете нас в стеснении религиозной свободы, когда сами казните тех, кто ею пользуется? Чрез 6 лет совершилось дело, пришедшее еще в большую известность: это была казнь одного испанского врача Михайла Серведы (Servede). Он издал несколько богословских сочинений, между прочим, одно (1531) -- De trinitatis erroribus. Конечно, в этом сочинении было много резкого до дерзости; но можно бы смело спросить Кальвина: на каком основании он, разрушивший единство католического мира, произнес приговор над противником последнего? С точки зрения католицизма поступок Кальвина, конечно, мог быть оправдан, но с протестантской точки зрения никоим образом. Серведа ехал в это время в Германию и на пути остановился в Женеве: его задержали, предали суду и приговорили к сожжению на костре: он был сожжен. Виновником его сожжения был Кальвин, как его ни оправдывали в том. До 1564 г. правил Кальвин неограниченно в Женеве: он правил столько же умами, сколько городом. Его влияние основывалось преимущественно на нравственной силе его характера; он сам подавал пример другим строгостью над самим собой. Бескорыстный, неутомимый деятель, суровый к самому себе, он внушал если не любовь и симпатию, то доверие и уважение. В последние годы его жизни присоединился к его последователям Феодор Бэза, французский дворянин, получивший отличное образование, смолоду живший в высшем обществе, любивший наслаждения, но потом горячо принявший учение Кальвина и бывший по смерти последнего в 1564 - 1605 гг. вождем кальвинистской церкви. Он был гораздо мягче Кальвина и снисходительнее.

В той форме, какую Кальвин дал своему учению, оно распространилось во Францию. Условий для его распространения здесь было много, между прочим, во-первых, самый язык, на котором писаны сочинения Кальвина; французские дворяне могли читать в своих замках учения новых проповедников; во-вторых, то средство, которое находилось между учением Кальвина и его последователей и характером вообще романских народов. Несмотря на грубые формы и недостатки сочинения Лютера, в них нельзя отвергать природного немцам какого-то добродушия: но Кальвин обращался к одной сухой и суровой логике; все, что было теплого в католическом учении, все то отверг он. Сначала он в вопросе о причастии принимал какое-то среднее толкование между учением Цвингли и Лютера: Цвингли принимал причастие только в значении воспоминания Христа, Лютер принимал его безусловно и вполне; но под конец Кальвин перешел совершенно на сторону рационального направления Цвингли. Одним словом все поэтическое содержание католицизма было им отвергнуто. И этим-то он подействовал на умы народов романских. Учение Кальвина распространялось с необычайной быстротой. Сначала оно перешло во Францию, где в продолжении 100 лет боролось с католицизмом, потом в Шотландию, откуда стремилось перейти в Англию. В Германии кальвинизм проник в западные области. В 1559 г. Фридрих III Пфальцский издал гейдельбергский катехизис, основанный на началах учения Кальвина; наконец, это учение принято в Бранденбурге; в наше время оно распространилось сильно в Америке. Кальвин сделал шаг далее Лютера: он не ограничился одной реформой церкви, но посягнул и на гражданские отношения. Управление церковью вверил он собору из пресвитеров, старшин из духовенства. Мы увидим, какую роль играла в конце 16 столетия эта пресвитерианская церковь, основателем коей был Кальвин. Большая часть его приверженцев, вся его церковь отличалась той же суровостью духа, как он сам. В других сторонах Германии между лютеранами и кальвинистами шла упорная борьба, например в Саксонии. Наконец, сам Меланхтон поколебался было на сторону Кальвина. В 1586 погиб канцлер саксонский Крель, который хотел дать здесь перевес кальвинизму; он был судим, 20 лет содержался в крепости и казнен. Мы видим отсюда, до какой степени в недрах самого протестантизма развилась борьба. Одним словом, те надежды, с которыми западные народы встретили учение Реформации в начале XVI столетия, не оправдались к концу его. Единство было разорвано, но ничем удовлетворительно не было заменено. Европа пришла в какое-то странное брожение, которое не могло успокоиться и в течение следующих столетий.

Перейдем теперь к истории отделения Англии от папского престола. Нам известно уже, из каких чисто мирских, личных побуждений Генрих VIII начал распрю свою с папой. Вольсей, дотоле ближайший советник короля, поддерживавший развод его с Екатериной Арагонской, впал в немилость, стараясь помешать его браку с Анной Болен. Не дожидаясь папского разрешения, может быть ободряемый из Рима тайными намеками, что если он настойчиво пожелает развода, то папа признает его, с другой стороны, ободряемый купленными за деньги мнениями европейских университетов, оправдывавших его развод, Генрих в 1538 году женился на Анне Болен (прим. Здесь неточность: Генрих VIII женился на Анне Болейн не в 1538 г., а 25 января 1533 г. (см. «The Cambridge Modern History», v. II. Cambridge, 1903, p. 439)). Но согласия папского на этот поступок не было. Мы говорили об отношениях Карла к Клименту VII, которыми были связаны руки папе. Противиться же Генриху было некому: Вольсей умер; большая часть людей, имевших дотоле влияние на короля, были устранены от двора. Архиепископом Кентерберийским назначен был доктор Кранмер без утверждения папского. Он учился в Германии и глубоко проникнут был протестантизмом, но скрывал это от короля, умный ученый, умевший ладить со своенравным королем. Он смотрел на свое возвышение как на средство способствовать распространению протестантизма. В 1534 г. король потребовал себе присяги и верности как главе церкви. Парламент подтвердил требование короля; но нашлись смелые, глубокого убеждения люди, которые не хотели дать этой присяги.

В числе их был Фишер, епископ Рочестерский, муж великой учености и добродетели, некогда бывший любимцем и учителем Генриха; ему было уже за 70 лет; это был эллинист и гуманист в полном смысле, но преданный католицизму прелат. Сюда же принадлежал Фома Мор, автор знаменитой Утопии, в которой он излагал идеальное понятие об государстве, друг Эразма и всех европейских гуманистов, навлекший на себя прежде справедливое обвинение -- он был канцлером после Вольсея -- в жестоком гонении протестантизма. Он не отказался даже в присяге королю как главе английской церкви, но решительно объявил себя против развода: он говорил, что Генрих не богослов и потому сам не может произносить такого рода решений. Они оба были казнены. Король в одно и то же время держал меч с двумя остриями: одно он обращал против католиков, другое против протестантов. Он помнил название защитника католической веры, данное ему некогда папой, и строго наказывал за всякое отступление от католического догмата: он говорил только, что каждому государю в своей стране прилично стоять во главе церкви.

В действиях его было вообще мало последовательности. Таким образом, часто одно и то же постановление он отменял и снова приводил в действие. Так несколько раз разрешал он чтение английского перевода Библии и снова запрещал: потом он позволил это чтение, но только в церкви, а не у частных людей. Шесть статей, изданных им, содержали вкратце учение англиканской церкви. Сущность всех католических догматов не была здесь изменена; вся обрядовая часть сохранена. Но в то же время, уничтожая монастыри, король позволял выходившим из них вступать в брак. Одним словом, в этой реформе было что-то нестройное, нерешительное, только туманившее понятия народа и готовившее его к кровавым переворотам, которые и имели место в XVII веке. Конфискация монастырских имений могла иметь огромные результаты для блага конституции; но они остались бесплодны, вследствие неосмотрительности Генриха. Духовенство было очень богато: ему принадлежала по крайней мере третья часть, если не более, земель королевства. Монахи и монахини были изгнаны из монастырей; правительство обязалось платить им за то небольшую пожизненную пенсию, но и та потом не была уплачиваема. Ослушники, протестовавшие против этого, предавались смерти. В руках правительства скопилось, таким образом, множество владений, которые могли бы поставить короля вне зависимости от парламента, ибо известно, что парламент в Англии ограничивает власть короля распоряжением касательно налогов. Генрих видел, что при его средствах парламент никогда не осмеливается противиться его воле, и не позаботился о своих преемниках, чтобы им доставить ту же выгоду: монастырские земли розданы были любимцам или расточены самым бесполезным образом. Из этих имуществ даже мало обращено было в пользу школ: они им продавались с аукционного торга и обогащали среднее сословие или раздавались любимцам короля. Главным виновником всех этих действий был преемник Мора в качестве канцлера -- Томас Кромвель. Но сверх того личные страсти короля не могли также иметь благотворного влияния на народную нравственность, не могли усилить уважение к нему.