Перипетии и последствия "Асбестовой забастовки" 1949 г.

Перипетии и последствия «Асбестовой забастовки» 1949 г.

В годы второй мировой войны, вызвавшей беспрецедентный промышленный подъем в Канаде, католические профсоюзы ещё более укрепили свои позиции во многих быстро растущих отраслях промышленности: алюминиевой, химической, асбестовой. ККПК существенно увеличила свою численность с 46,3 тыс. чел. (объединенных в 239 профсоюзах) в 1940 г. до 93,4 тыс. чел. (состоявших в 428 профсоюзах) в 1948 г. По мере численного роста ККПК в её деятельности все большую роль стали играть профсоюзные активисты с высшим образованием, более независимые от католического духовенства. Так, в 1946 г. президентом ККПК был избран Ж. Пикар, человек либеральных взглядов, сменивший на этом посту консервативно мыслящего А. Шарпантье, долгие годы помогавшего католической церкви удерживать эту организацию под её контролем.

С приходом нового руководства в ККПК возникли реальные предпосылки для изменения прежнего курса и её внутренней демократизации и придания ей более мирского характера. Этому конечно во многом способствовала ускоренная послевоенная индустриализация и урбанизация Квебека, благодаря которой постепенно исчезала созданная в прошлом и искусственно поддерживаемая долгое время изоляция франкоязычных рабочих католиков от остальных трудящихся, а позиции католической церкви во многих сферах общественной жизни, в том числе и внутри католических профсоюзов, были существенно ослаблены. Создалось такое положение, когда любой более или менее серьезный социальный конфликт мог сделать этот ещё только наметившийся процесс демократизации и секуляризации ККПК необратимым. Таким критическим поворотным моментом в истории католического синдикализма в Канаде, обозначившим совершенно новый этап в его развитии, и стала «асбестовая забастовка» 1949 г.

Основные центры по добыче и первичной обработке асбеста в Канаде были расположены на юге Квебека, вблизи городов Асбестос и Тетфорд-Майнс. В первом из них на предприятиях американской компании «Канадиан Джонс Мэнвил» (КДМ) были заняты 2 тысячи человек; во втором на менее крупных фирмах «Асбестос», «Флинткот» и «Джонсон» работали 3 тыс. шахтеров. На протяжении 1948 г. между представителями этих компаний и руководством профсоюзов, входящих в ККПК, велись переговоры о заключении нового коллективного договора. Местные профсоюзы добивались повышения заработной платы на 15 центов в час; принятия мер защиты против асбестовой пыли, вызывающей амиантоз - одно из самых серьезных профессиональных заболеваний работников данной отрасли; ежегодного двухнедельного оплачиваемого отпуска; взноса компанией суммы, равной 3% заработной платы рабочих, в фонд социальной помощи и ряда других социальных мер.

В январе 1949 г. переговоры были сорваны по вине руководства КДМ. Вместо того, чтобы рассмотреть справедливые требования профсоюзов, полностью оправданные ростом стоимости жизни и тяжелыми условиями труда в асбестовой промышленности, представители компании стали обсуждать второстепенные детали, стремясь затянуть переговоры, а затем и вовсе отказались по всем пунктам, согласившись лишь увеличить заработную плату на 5 центов в час. Эта крупная американская компания, обосновавшаяся в Асбестосе с 1910 г., была основной силой, противостоящей шахтерам; именно здесь и произошли последующие события.

Вечером 13 февраля 1949 г. рабочие Асбестоса провели чрезвычайное профсоюзное собрание, на котором, помимо местных профсоюзных руководителей, присутствовали также президент Конфедерации католических профсоюзов Канады (ККПК) Ж.Пикар и генеральный секретарь ККПК Ж. Маршан. Собравшимся рабочим нужно было решить по существу один вопрос: прибегнуть ли к обязательному в таких случаях арбитражу, или же начать незаконную, с точки зрения властей, забастовку. Согласно провинциальному трудовому законодательству в случае несогласия двух договаривающихся сторон предусматривалась длительная процедура примирительного арбитража, которая могла продолжаться 12-15 месяцев. Прекрасно понимая, что у них нет никаких шансов получить поддержку в арбитражном суде и в принципе осуждая подобную меру, рабочие Асбестоса единогласно решили начать забастовку.

В ночь с 13 на 14 февраля группы пикетчиков перекрыли все входы на территорию компании КДМ. Шахтеры города Тетфорд-Майнс единодушно поддержали рабочих Асбестоса и к концу следующего дня тоже объявили забастовку. К этому моменту почти вся асбестовая промышленность страны была парализована.

15 февраля провинциальное правительство Квебека официально объявило забастовку незаконной и отказалось вести какие-либо переговоры до тех пор, пока шахтеры не выйдут на работу. Кроме того, оно предупредило, что регистрационные свидетельства профсоюзов будут аннулированы, если последние не прекратят забастовку. На проходившем через день после этого профсоюзном собрании в Асбестосе Ж. Маршан разъяснил шахтерам, что угроза правительства лишить профсоюз регистрационного свидетельства - это чисто дискриминационная мера и она абсолютна незаконна.

18 февраля рабочие Асбестоса заняли здание администрации КДМ. В ответ на это компания попросила помощи у полиции. На следующий день в город прибыло 100 полицейских, которые сразу же заняли помещения КДМ. Стремясь избежать столкновений с полицией, местный профсоюз решил прекратить пикетирование, тем более что начальник прибывших полицейских Н. Лаббе заявил, что они присланы только для охраны имущества компании и не будут вмешиваться в ход забастовки, хотя в действительности все произошло совершенно иначе.

21 февраля муниципальный совет Асбестоса принял резолюцию протеста против пребывания в городе большого числа полицейских. В ней говорилось, что с самого начала забастовки все проходило мирно, однако прибывшие полицейские находились в состоянии опьянения и именно они, а не шахтеры стали причиной беспорядков в общественных местах города, более того, отдельные акты насилия совершались полицейскими с очевидной целью спровоцировать беспорядки.

Провинциальное правительство Квебека полностью поддержало компанию КДМ в попытках устранить руководство ККПК от переговоров; более того, оно стремилось отделить забастовщиков от их профсоюзных руководителей. Так, премьер-министр Квебека Морис Дюплесси демагогически назвал руководителей забастовки саботажниками, пекущимися не о рабочих, а о своих личных интересах, и наотрез отказался от встречи с руководством католических профсоюзов. Совершенно очевидная согласованность действий провинциальных властей с КДМ, аннулирование регистрационных свидетельств у местных профсоюзов и присутствие значительного контингента полиции в Асестосе - все это ещё более осложняло обстановку и исключало возможность быстрого разрешения трудового конфликта.

В первой половине марта 1949 г. КДМ настойчиво пыталась любыми способами заставить шахтеров возобновить работу. 14 марта произошел первый серьезный инцидент - взрыв полотна железнодорожной ветки, принадлежащей КДМ; компания обвинила забастовщиков, хотя результаты расследования не доказали этого. Каждому забастовщику руководство КДМ направило письмо с угрозой увольнения, если тот немедленно не выйдет на работу. Запугивая шахтеров американская компания выступила с необоснованным заявлением будто бы с начала забастовки она понесла убытки на сумму 500 тыс. дол., которые де придется возместить бастующим шахтерам. В это же время компания стала прибегать к найму штрейкбрехеров, что уже представляло прямую угрозу для шахтеров.

Рабочие Асбестоса вполне естественно ожесточились, между ними и штрейкбрехерами имели место отдельные столкновения, но они проходили не по указке профсоюза, как утверждала КДМ, а совершенно стихийно. Вообще, те немногочисленные акты насилия, совершенные в ходе этой забастовки, ни в коей мере не были санкционированы ни руководством местного профсоюза, ни тем более ККПК, поскольку и сама-то эта забастовка началась спонтанно снизу. Поэтому любые обвинения руководства ККПК в том, что оно заранее спланировало и организовало эту забастовку, были явно несостоятельны. К тому же многие инциденты, происшедшие в период «асбестовой забастовки», были, по свидетельству местных жителей, сознательно подстроены полицией.

Тем временем ККПК вела борьбу за общественное мнение, которое все больше склонялось в пользу бастовавших шахтеров. 16 марта на провинциальной межпрофсоюзной конференции Профессионального и рабочего конгресса Канады (ПРКК), Канадского конгресса труда (ККТ) и ККПК была принята совместная декларация солидарности с бастующими шахтерами, в которой резко осуждались злоупотребления полиции и подчеркивалась необходимость скорейшей материальной помощи семьям забастовщиков. Выступая вечером того же дня перед рабочими Асбестоса, президент ККПК Ж.Пикар сказал, что теперь им обеспечена поддержка 250 тыс. организованных рабочих Квебека.

Столкновения забастовщиков со штрейкбрехерами продолжались и во второй половине марта. Полиция стала производить незаконные аресты, обыски в домах рабочих, продолжительные допросы, применять другие незаконные меры насилия, совершенно очевидно стремясь запугать местное население, ожесточить забастовщиков и тем самым спровоцировать беспорядки.

Вскоре семьям забастовщиков стала поступать материальная помощь деньгами и продовольствием. Первый грузовик с продуктами (весом 3,6 т., на сумму 1,5 тыс. дол.), купленными на средства ККПК, прибыл в Тетфорд-Майнс

18 марта, а затем подобная помощь стала регулярно поступать отовсюду. Только один Квебекский район с 18 марта по 18 мая выделил для этого 9 тыс.дол. На пленуме ККПК, который впервые в истории католического профцентра срочно собрался 9 апреля в Монреале, было единогласно решено оказать забастовщикам немедленную помощь на сумму

25 тыс.дол. и, кроме того, создать забастовочный фонд в размере 100 тыс.дол. Местные профсоюзы выделили пособие из расчета 3 дол. в неделю каждому забастовщику, семейным - 4 дол. плюс ещё 1 дол. на каждого ребенка. Хлеб и молоко доставлялись профсоюзами бесплатно.

В августе 1949 г. было подсчитано. что ККПК истратила на помощь бастующим шахтерам 300 тыс.дол. Другие канадские профцентры также помогли продовольствием и деньгами, в частности профсоюзы ККТ собрали 7,7 тыс.дол., профсоюзы

ПРКК - 6,5 тыс.дол. Общая сумма помощи, полученной за период забастовки из различных источников, была оценена впоследствии в 509,4 тыс.дол.

Относительно же "незаконности" продолжавшейся забастовки - основного довода, которым оперировали и правительство Дюплесси, и компания КДМ, в общественном мнении Канады сложилась совершенно иная точка зрения. Так, в передовой статье прогрессивной леволиберальной газеты Девуар говорилось, что поскольку обе конфликтующие стороны - рабочие и предприниматели - не равны, то нельзя говорить о незаконности этой забастовки, ставшей крайним средством добиться справедливости.

Католическая церковь занимала осторожную, сдержанную позицию в отношении этого конфликта, официально не поддерживая, но и не осуждая бастующих рабочих. Тем не менее в публичных выступлениях профсоюзных капелланов и других представителей католической церкви совершено откровенно акцентировались моральные аспекты этой забастовки, подчеркивалось несовершенство трудового законодательства в Квебеке, в силу чего весьма недвусмысленно отмечалось, что «социальная справедливость выше законности». Так, капеллан профсоюза в Асбестосе Л. Камиран прямо заявил в интервью газете Ля Пресс: "Если бы я был шахтером, то тоже стал бы забастовщиком".

Как бы обобщая многочисленные заявления различных социальных групп и общественных организаций в поддержку забастовщиков, газета Девуар делала вывод: "нет никакого сомнения в том, что эта забастовка законна с моральной точки зрения". Как справедливо отмечал в центральном органе католического профцентра Ж.Пикар, излагая подлинные причины «асбестовой забастовки», её единственными подлинными виновниками являлись антисоциальные законы и политико-финансовая коалиция правящих сил Квебека и крупного капитала.

18 апреля министр труда Квебека А. Баррет выступил по радио с новыми нападками на шахтеров, обвинив их в "саботаже законной власти". В продолжительной речи он до такой степени фальсифицировал факты, что рабочие послали правительству телеграмму с требованием его немедленной отставки, совершенно справедливо назвав последнего не министром труда, а "министром капитала". В свою очередь КДМ стала угрожать выселить 250 рабочих семей из принадлежавших ей домов для помещения там штрейкбрехеров, что еще более усилило неприязнь рабочих по отношению к этой американской компании. Обстановка настолько накалилась. что даже А.Баррет в телеграмме на имя управляющего КДМ Дж. Фостера посоветовал пересмотреть это решение, поскольку "по мнению правительства, такие меры незаконны".

22 апреля 1949 г. за организацию и участие в демонстрации протеста против продолжавшегося найма штрейкбрехеров в Асбестосе корреспондент газеты Девуар Ж. Пелетье, а также представители интеллигенции Ж. Шарпантье и П.Э. Трюдо были арестованы полицией; после допроса их заставили немедленно покинуть город. В тот же день в газетах было опубликовано заявление президента компании «Джонс Мэнвил» Л.Брауна об «асбестовой забастовке», в котором он резко осудил ККПК, поскольку она, по его мнению, вместо того, чтобы бороться с радикализмом, сама стала радикальной и теперь пропагандирует доктрину, противоположную капитализму.

Положение бастующих и членов их семей тем временем становилось все тяжелее. В конце апреля церковная комиссия по социальным вопросам сочла сложившуюся ситуация столь серьезной. что выступила в печати со специальным заявлением «Поможем трудящимся Асбестоса», в котором призвала организовать сбор пожертвований в пользу семей забастовщиков. Во время воскресной проповеди 1 мая 1949 г. архиепископ Монреаля Ж.Шарбонно прямо призвал верующих помочь шахтерам Асбестоса. Он, в частности, сказал "Рабочий класс -жертва заговора в целях его подавления", в таких условиях "долг церкви вмешаться. Мы за социальный мир, но не хотим гибели рабочего класса". Такое заявление одного из высших сановников католической церкви Канады, несмотря на все оговорки о социальном согласии, было по существу беспрецедентным и посему очень знаменательным. С этого момента каждое воскресенье во всех церквах Квебека проходил сбор пожертвований для бастующих шахтеров, общая сумма которых за весь период до конца стачки составила 167,6 тыс.дол.

Тем временем КДМ, стремясь запугать шахтеров Асбестоса, объявила о массовом наборе штрейкбрехеров из окружающей сельской местности; забастовщики со своей стороны решили не допустить этого. Наступил кульминационный момент «асбестовой забастовки»: 5-14 мая, когда события приняли поистине драматический характер.

В ночь с 4 на 5 мая группы пикетчиков блокировали все дороги, ведущие в Асбестос, и подходы к предприятиям КДМ, чтобы не допустить штрейкбрехеров; полиция в свою очередь поставила посты у всех ворот на территорию компании. Утром дежурившие на дорогах пикетчики задерживали машины со штрейкбрехерами и отправляли их обратно, не допуская в город, причем некоторые из этих машин были подожжены. Во время утренней демонстрации перед зданием правления КДМ полицейские применили против рабочих гранаты со слезоточивым газом, хотя последние вовсе не находились на территории компании. В течение дня рабочие пикеты задержали также несколько легковых машин с переодетыми в штатское полицейскими, пытавшиеся таким путем проникнуть в город. Эти люди были разоружены, доставлены в штаб забастовочного комитета и переданы начальнику местной полиции Беллу вместе с их оружием, а не заключены в подвале церкви Сент-Эмэ, как утверждали некоторые органы массовой печати.

Забастовщики решили дежурить на дорогах всю ночь, чтобы не допускать штрейкбрехеров. Однако в 11 часов вечера глава провинциальной полиции Х. Борегард предупредил профсоюзное руководство и капеллана Л. Камирана о том, что если рабочие не разойдутся по домам, то против них будут применены самые суровые санкции. Несмотря на эти угрозы, забастовщики сняли пикеты только в 2 часа ночи. Таким образом в течение 24 часов Асбестос был в руках рабочих, которые так и не позволили штрейкбрехерам войти в город.

Рано утром 6 мая в Асбестос на 25 легковых машинах и одном грузовике прибыли крупные подразделения провинциальной полиции. Стремясь изолировать забастовщиков, вооруженные полицейские прежде всего блокировали все выходы из города, затем арестовали 15 рабочих из Тетфорд-Майнса, которые ночевали в подвале приходской церкви. и жестоко избили семерых их них, что до глубины души возмутило присутствовавших при сем журналистов. "У нас на глазах, - говорилось в одной корреспонденции, - полицейский бил дубинкой по лицу одного из забастовщиков до тех пор, пока тот не упал на пол, а затем продолжал избивать его ногами".Впоследствии, на специальном судебном разбирательстве отмечалось, что полицейские действовали крайне жестоко и безжалостно, оставляя без помощи людей, истекавших кровью. "Мне было стыдно смотреть на все это", - заявил М. Руже, фотокорреспондент американских журналов Тайм и Лайф.

В 6 часов 45 минут при входе в местную церковь было зачитано постановление о нарушении общественного порядка, в соответствии с которым любые сборища людей белее трех человек приравнивались к бунту. После этого полиция арестовала всех не разошедшихся по домам людей. Затем аресты стали происходить на улицах города, в кафе, магазинах и частных домах, причем многие даже не знали, за что они арестованы, так как не присутствовали при зачтении специального постановления. Общее число арестованных в этот день достигло 200 человек. Во время допроса многих из них жестоко избивали. Полицейские запугивали забастовщиков, угрожая снова арестовать их, если те не выйдут на работу. Журналистам всячески мешали выполнять свои профессиональные функции, угрожали, задерживали, высылали из города. По свидетельству очевидцев, полицейские преследовали забастовщиков даже в самой церкви, более того, собранные и хранившиеся там продукты питания для семей рабочих были съедены самими полицейскими.

Позднее, в марте 1950 г. Дюплесси признался на заседании Законодательного собрания Квебека, что содержание 250 полицейских в Асбестосе обошлось для налогоплательщиков в 115 тыс.дол. Кроме того, инспектор Лаббе, который руководил действиями полиции, случайно проговорился перед членами муниципального совета, что в период забастовки регулярно, раз в неделю каждый из его людей получал от компании КДМ деньги на свои расходы.

Характерно, что многотиражная канадская пресса долгое время сознательно умалчивала об «асбестовой забастовке». Первый комментарий о ней представлявшей интересы крупного капитала, появился только 6 мая. В этом номере, вводя в заблуждение читателей, газета осуждала забастовщиков за то, что у них якобы нет четко сформулированных требований. Не случайно забастовщики не доверяли корреспондентам таких газет. Так, 5 мая пикетчики не пропустили в Асбестос корреспондента другой крупной канадской газеты Файненшел пост, Р.Уильямса, который, по его словам, был рад, что еще так легко отделался и смог уехать невредимым. Репортер из Газеты Ф.Кауфман, который, по свидетельству Пелетье, даже не знал французского языка, тоже был выдворен из города вместе с другим журналистом. "Не говорите по-английски и не возвращайтесь сюда еще раз", - советовали задержавшие их рабочие. Позднее руководитель Федерации рабочих горнодобывающей промышленности (ФРГП) Р.Амель отказался дать интервью корреспонденту Газетт, прямо сказав последнему: "Нам не нравится ваше присутствие здесь. Все знают, что вы представляете крупный капитал".

Постановление о нарушении общественного порядка было отменено 8 мая и рабочие получили право проводить профсоюзные собрания. Сопротивление забастовщиков, не смотря на три дня полицейских репрессий, оставалось стойким, однако положение было серьезным. Многие рабочие были арестованы и заключены в тюрьму, к ним не допускали адвокатов, они не предстали перед судом в течение 48 часов, как того требовал закон. Но все это не сломило рабочих Асбестоса: на своем профсоюзном собрании вечером 9 мая они единодушно решили продолжать борьбу.

Правительство Дюплесси продолжало придерживаться жесткой линии. 10 мая пять забастовщиков, обвиненных в запугивании штрейкбрехеров, были приговорены к 1-2 месяцам тюремного заключения. 14 мая полиция арестовала Р. Амеля, председателя профсоюза в Асбестосе А. Лариве, секретаря ФРГП Д. Лессара, сотрудника аппарата ККПК в Монреале Р.Рока и 16 других забастовщиков. Всем им были предъявлены стандартные обвинения в заговоре и подстрекательстве рабочих к бунту. В ответ ФРГП обратилась к федеральному правительству с просьбой провести специальное расследование в отношении жестокостей, совершенных провинциальной полицией. 24 мая четверо забастовщиков потребовали у КДМ выплаты 25 тыс.дол. в качестве компенсации за увечья, нанесенные им полицейскими в здании компании.

21-22 мая Асбестос посетили руководители американского профсоюза одного из самых значительных предприятий компании «Джонс Мэнвил» (г. Мэнвил, штат Нью-Джерси, США). Ознакомившись с условиями труда местных шахтеров и причинами конфликта, они заверили забастовщиков в справедливости их действий и призвали бороться до победы, подчеркнув, что американские рабочие солидарны с ними и готовы разделить все тяготы этой стачки.

Новый раунд переговоров между КДМ и профсоюзами Асбестоса, проходивший во второй половине мая, окончился безрезультатно. В канадской прессе высказывалось сожаление о провале переговоров, возглавлявшихся А. Барретом, а вся вина за это возлагалась на местный профсоюз, тогда как в действительности виноват был не "строптивый" профсоюз, а правительство Дюплесси, которое всецело поддерживало американскую компанию. В этой связи интересно отметить, что представлявший КДМ на переговорах её юридический советник И. Сабурен одновременно являлся тогда лидером Прогрессивно-консервативной партии в Квебеке и в этом качестве мог оказывать прямое политическое давление на ход переговоров.

Между тем забастовка продолжалась уже около четырех месяцев. Все финансовые возможности ККПК были исчерпаны. 12 июня 1949 г. Бюро ККПК приняло крайнее решение: в течение недели передать месячные взносы всех членов католических профсоюзов забастовщикам Асбестоса. По существу речь шла не об отдельном профсоюзе, а о судьбе самой ККПК. На этот раз ввиду серьезности положения католическая церковь решила активно вмешаться. 13 июня архиепископ Квебека М.Руа провел интенсивные переговоры сначала с Л.Брауном и И. Сабуреном, затем с М. Дюплесси и А.Барретом, потом с Ж.Пикаром, оказывая давление на каждую из сторон в целях скорейшего урегулирования этого конфликта.

По мнению канадского исследователя Ф. Избестера, необходимость окончания стачки уже тогда объективно назрела, так как недовольство рабочих якобы могло обратиться против самих же профсоюзных лидеров, так же как ранее оно было направлено против штрейкбрехеров и полицейских. Поэтому де Ж. Пикар и Ж. Маршан думали теперь лишь о том, как спасти свое положение. Такое совершенно бездоказательное и явно одностороннее объяснение лишь искажает существо вопроса. На самом же деле длительная забастовка в асбестовой промышленности принесла огромные убытки КДМ и другим компаниям, которые были готовы пойти на любые уступки, лишь бы она скорее закончилась. Провинциальное правительство тоже сознавало необходимость быстрейшего прекращения «асбестовой забастовки», учитывая то мощное воздействие, которое она оказала на общественное мнение Квебека, обратив внимание на проблемы трудящихся.

Именно благодаря упорству забастовщиков в их справедливой борьбе за свои права, компании «Асбестос», «Флинткот» и «Джонсон» согласились 24 июня 1949 г. выполнить условия профсоюза и забастовка в г. Тетфорд-Майнс завершилась. Продолжала упорствовать лишь КДМ. Последним актом вероломства стало заявление Л.Брауна, в котором тот угрожал шахтерам Асбестоса перевести предприятия компании из Квебека в Онтарио. В комментариях многотиражной прессы подчеркивались серьезные последствия для Квебека, если такое решение будет принято. Однако позднее другая крупная газета отмечала, что то была только шутка, мистификация, которую никто не принял всерьез. И действительно, 1 июля 1949 г. КДМ была вынуждена согласиться на повышение заработной платы своих рабочих на 10 центов в час и гарантировала работу для всех забастовщиков без какой-либо дискриминации.

Так закончилась эта одна из самых продолжительных забастовок в истории канадского рабочего движения, но конфликт между профсоюзами и предпринимателями не был урегулирован окончательно. Понадобилась ещё долгая и упорная борьба, прежде чем коллективные договоры в асбестовой промышленности были наконец подписаны в начале 1950 г.

Подводя итоги, центральный орган ККПК газета Ле Травай справедливо отмечала, что эта самая крупная и беспрецедентная в Квебеке забастовка закончилась убедительной победой шахтеров главным образом благодаря их стойкости, единству и решительности в своей справедливой борьбе. Согласно той же газете «асбестовая забастовка», несомненно, стала одним из самых значительных событий в социальной истории Французской Канады, а её подлинный смысл четко проявился в исключительно высокой солидарности и сознательности организованных в профсоюзы рабочих.

Представлявшая интересы левых католиков и франко-канадской интеллигенции влиятельная газета Девуар, которая, по мнения ККПК, наиболее полно и объективно из всех средств массовой информации отражала ход событий «асбестовой забастовки», тоже обращала внимание на серьезные последствия этого события, в частности на рост массового социального сознания. «Асбестовая забастовка» получила широкий резонанс и в англоязычной части Канады. Так, издающийся в Торонто популярный общественно-политический журнал либерального направления Кэнэдиан форум отмечал, что эта беспрецедентная для Квебека забастовка была в то же время одним из наиболее драматических эпизодов в истории канадского рабочего движения, а её социальные, экономические и политические последствия имели общенациональное значение.

Показателем влияния «асбестовой забастовки» на общественное мнение страны может служить и неоднократно использованный в этой главе одноименный коллективный труд, подготовленный очевидцами событий под редакцией П. Трюдо, и специально написанный по этому поводу роман Ж.-Ж. Ришара Огонь в асбесте, отдельные отрывки из которого были опубликованы в начале 1955 г. в газете Рабочей прогрессивной партии Канады Комба. Этот остро социальный роман вполне заслуженно получил высокую оценку как канадских. так и наших отечественных специалистов.

Забастовка в Асбестосе привлекла внимание и современных исследователей. Так, по мнению прогрессивного канадского ученого Г. Типла, «асбестовая забастовка» 1949 г. с точки зрения общенационального значения во многих отношениях равноценна всеобщей стачке 1919 г. в Виннипеге. Другой специалист по этой проблеме, Ф.Избестер, хотя и сводил результат данной забастовки лишь к "психологической победе" рабочих, тем не менее признал, что она явилась вызовом не только для крупного капитала, но и для всего существовавшего тогда экономического, социального и политического порядка. И наконец, отдельные аспекты «асбестовой забастовки» были подробно рассмотрены в диссертационных работах американских и канадских ученых, что также свидетельствует о её значении.

Одним из важнейших последствий «асбестовой забастовки» стало падение влияния католической церкви на рабочее движение. Как отмечал Г. Типл, забастовка в Асбестосе буквально потрясла католическую церковь и обусловила устранение священников от руководства в ККПК. Начавшаяся секуляризация ККПК привела к росту активности и боевитости этого профцен-тра в последующие годы. Кроме того «асбестовая забастовка» существенно ослабила позиции католической церкви и во многом способствовала падению её роли внутри Квебека в 50-60 годы.

Хотя многие представители католической церкви, как среди низшего, так и среди высшего духовенства, публично поддержали шахтеров Асбестоса. некоторые авторы все же явно преувеличивали роль церкви, считая, что без её поддержки «асбестовая забастовка» окончилась бы неудачно. Не следует забывать, что духовенство заботилось прежде всего о своих интересах, боясь утратить влияние в массах трудящихся-католиков. С другой стороны, нет никаких оснований рассматривать в тот период католическую церковь Канады как единый консервативный институт; как и в любой другой организации, в ней были как левое - умеренно-либеральное, так и правое - ультраконсервативное крылья.

«Асбестовая забастовка» вызвала раскол между ними. Большая часть духовенства, понимавшая необходимость перемен для сохранения своего влияния, так или иначе поддержала забастовщиков, тогда как консервативное меньшинство выступило на стороне «закона и порядка». Убедившись, что в Канаде они не встречают поддержки, представители правого крыла католической церкви решили обратиться за помощью прямо в Ватикан. С этой целью был подготовлен специальный доклад под анонимной подписью на латыни «кустос» (страж, надзиратель), весьма недвусмысленно характеризующий цели его составителей.

Этот специфический документ своего времени представлял собой сборник различных тенденциозно подобранных или откровенно сфальсифицированных материалов об «асбестовой забастовке» с резкими выпадами и обвинениями в адрес отдельных членов духовенства и руководства ККПК. В результате сговора Дюплесси с отдельными членами квебекского епископата он был направлен в Ватикан в качестве полуофициального документа, но не нашел там ожидавшейся поддержки, и весь этот инцидент не имел каких-либо видимых последствий. Правда, последовавшая в феврале 1950 г. отставка по состоянию здоровья архиепископа Мореаля Ж. Шарбонно в некоторых кругах массовой информации прямо связывалась с позицией, занятой им в период «асбестовой забастовки», хотя официальный представитель Ватикана в Канаде И.Антониутти категорически опроверг это. Если это и так, то официальные власти Квебека и отдельные представители католической церкви все-таки, несомненно, пытались повлиять на Ватикан в этом вопросе. Достоверно известно, что Дюрлесси лично оказывал давление на высшие звенья церковной иерархии. Так, в письме папскому легату И. Антониутти от 13 февраля 1950 г. он оправдывал действия правительства во время известных событий в Асбестосе тем, что это была не просто забастовка, а "анархическая революция против законно установленной власти".

Все это следует учитывать при характеристике позиции католической церкви, которая, хотя и вмешалась в ход событий, происходивших в Асбестосе, но действовала, как признал Ж.Дион, "с большой осмотрительностью и осторожностью", в результате чего её влияние в массах трудящихся-католиков существенно пошатнулось, и в попытке сохранить остатки былого могущества она была вынуждена пойти на большие уступки. В этом смысле опубликованное в 1950 г. специальное пастырское послание квебекского епископата Рабочая проблема в свете социальной доктрины церкви было прямым следствием «асбестовой забастовки», привлекшей внимание общественности к этой важной проблеме и заставившей духовенство официально отказаться от руководства католическими профсоюзами.

Другим серьезным последствием забастовки в Асбестосе был несомненный рост солидарности канадских рабочих, укреплявший позиции организованных трудящихся и межпрофсоюзные связи. До этой забастовки три группы профсоюзов, объединенных в ПРКК, ККТ и ККПК были глубоко разделены и больше соперничали между собой, чем помогали друг другу. Фактически до этого момента ни о каком межпрофсоюзном сотрудничестве не могло быть и речи. Кроме всего прочего, рабочие, объединенные в двух других профцентрах, прежде не считали католические профсоюзы способными вести такую ожесточенную и продолжительную борьбу и доводить её до победного конца. В этом смысле «асбестовая забастовка» обозначила вершину межпрофсоюзного сотрудничества. Никогда прежде вся совокупность рабочего движения в Канаде не помогала так активно какому-либо одному профсоюзу. Именно поэтому забастовка в

Асбестосе стала одной из ключевых стачек канадских рабочих в первой половине XX века.

Более того, после второй мировой войны ККПК строго говоря уже не была чисто конфессиональным профцентром, объединявшим только католиков; в своей практической деятельности она явно сделала акцент на производственный принцип организации, хотя раньше группировала профсоюзы в основном по цеховому принципу, и стала активно укреплять свои позиции в тяжелой промышленности. Однако вся эта внутренняя эволюция ККПК была мало заметна до 1949 г. Кроме того, в общем контексте борьбы с антирабочей политикой правительства Дюплесси «асбестовая забастовка» стала символом единства всего канадского профсоюзного движения. Она вскрыла изменения, произошедшие внутри ККПК, доказала способность католических профсоюзов вести упорную борьбу в защиту своих интересов и существенно повысила авторитет ККПК среди рабочих двух других канадских профцентров. В результате этой забастовки внутри профсоюзного движения сложились новые отношения, пропитанные взаимным доверием и осознанным стремлением к более эффективному и взаимно полезному сотрудничеству.

Помимо всего прочего забастовка в Асбестосе явилась ярким доказательством реальности, жизнеспособности и перспективности национального юнионизма, его внутреннего динамизма и растущего влияния и популярности в рабочем движении Канады. Видимо это событие в определенном смысле побудило одного из руководителей Рабочей прогрессивной партии Канады У. Каштана высказать тогда ещё невероятное для многих предположение, что наступит момент "когда профсоюзы в Канаде перестанут быть приложением к профсоюзам в Соединенных Штатах".

Таким образом «асбестовая забастовка» 1949 г. как проявление глубоких социальных изменений внутри франко-канадской общины во многом способствовала подъему рабочего движения в Квебеке, росту социального сознания трудящихся-католиков, их солидарности с другими канадскими профцентрами. Упорная борьба шахтеров Асбестоса показала реальную силу и возможности профсоюзов в защите интересов трудящихся и заставил правительство Дюплесси и крупный капитал считаться сними. Католический синдикализм был признан как важная социальная и общественная сила, однако, как показала эта забастовка он существенно видоизменился по сравнению с замыслами его создателей. Борьбу шахтеров католического профсоюза, входящего в ККПК, поддержали все канадские профцентры, благодаря чему ККПК приобрела официальное признание и поддержку общественного мнения всей страны. Именно в силу этого обстоятельства проблемы отношений труда и капитала, долгое время остававшиеся в тени, приобрели важное значение в общественной жизни Французской Канады. В этом то и состоял подлинный, скрытый за поверхностью событий, глубокий смысл «асбестовой забастовки» 1949 г., действительно ставшей переломным моментом в развитии католического синдикализма в Канаде и в истории всего франко-канадского народа.