Трактовка Ледового побоища

Под летописной Узменью следует понимать сравнительно узкий проток, соединявший Псковское и Чудское озера и носящий в настоящее время название Теплого озера. Это последнее образовалось из разлившейся Узмени как следствие протекающего на протяжении многих столетий медленного, хотя и неравномерного тектонического процесса, в результате которого происходит подъем северо-западной части Прибалтики и, в частности, района, лежащего между Чудским озером и Финским заливом. Воды Чудского озера при этом перемещаются в юго-восточном направлении, что вызывает подъем их уровня в Теплом озере (Узмени). Изменение конфигурации берегов Узмени происходило главным образом за счет систематического размыва восточного торфянистого берега -- его постепенное затопление продолжается и в настоящее время. Берега Узмени были покрыты вековым лесом (преимущественно дуб, сосна, ель) и густым кустарником (ивняк), исключавшими возможность, особенно в условиях глубокого снежного покрова, движения значительного войска с обозом без дорог. Многочисленные остатки этого леса обнаружены экспедицией на дне Теплого озера при подводных изысканиях.

Ледовый режим заставлял к началу апреля прекращать движение через Узмень в наиболее ее узких местах, т. е. между деревнями Мехикорма и Пнево, и особенно в той части ее, которая находится в настоящее время между северной оконечностью мыса Сиговец, о.Станок и западной оконечностью о. Городец. Наименее благоприятны были условия движения по льду на этом последнем участке Узмени, где на крепость льда при его образовании, кроме ускорения течения и нагонных явлений, оказывали отрицательное влияние выходы на дне напорных грунтовых вод. Вследствие этого лед в этом месте имел пористую, менее прочную, структуру и этим резко отличался от ледяного покрова на остальной поверхности озера. В теплые зимы тут оставались незамерзающие полыньи. Этот участок озера с давних времен получил название «сиговица». Наоборот, состояние льда между мысом Сиговец на севере и дер. Пнево (исключительно) на юге позволяло в начале апреля еще совершенно уверенно переправляться через Узмень.

Непосредственно у восточного берега Узмени находилась широкая полоса мелководья, на которой вода промерзала зимой до дна. Как показали гидрологические изыскания, на этой полосе образовались едва покрытые водой мели. Подобные мели, обычно поросшие камышом, -- частое явление и в настоящее время. Зимой, при замерзании воды, на ледяной поверхности остаются торчать из-под снега, подобно островкам, поросшим траво'и, заросли камыша.

Район юго-восточной части побережья Чудского озера и северо-восточной части Узмени не был в XIII в. глухим. Он находился на пересечении водных и сухопутных торговых путей, связывавших Новгород и Псков с Дорпатом (древний Юрьев, ныне Тарту), Ригой и побережьем Финского залива. Этот район !был, по материалам археологических изысканий, заселен значительно гуще, чем остальное побережье. Кроме того, летописный текст приводит под 1459 г. такие данные об этих местах, которые позволяют предполагать, что они уже в то время, исстари, занимали особое место в экономике Пскова. В летописи говорится, что «князь Александр Черторизьский ч посадники и псковичи, ехавше на землю и воду святые троица на Озолицю и на Жалочко... и сено покосиша и ловцем своим повелеша рыбы ловити по старине».¹

Слова «ловцем своим повелеша» и «по старине» говорят о том, что в указанном районе находились, по-видимому, обширные угодья, на которых со стародавних времен производились заготовки рыбы, сена и других сельскохозяйственных продуктов. Все вместе взятое делало район северной части Узмени с устьем р. Желчи и островами Озолица (ныне от нее остались небольшие острова Станок и Лежница), Жалочко (затопленная юго-восточная часть о. Пириссар) и Городецкий весьма удобным местом сосредоточения значительного по своей численности войска; район этот (главным образом Озолица и Жалочко), имея в стратегическом и экономическом отношениях важное значение как для новгородцев и псковичей, так и для немецких рыцарей, был предметом постоянных споров и вооруженной борьбы между ними. Он был поэтому укреплен в соответствии с тем уровнем военного искусства, на котором оно находилось в XHI в.

Согласно данным, полученным в результате археологической разведки, можно считать, что к середине XIII в. единой системы обороны восточных берегов Чудского озера и Узмени еще не существовало. Она состояла в основном из возникших разновременно, и притом значительно раньше, укрепленных городищ, расположенных в труднодоступных местах, отступя на несколько километров от берега озера. Городища эти сооружались на возвышенностях в непосредственной близости от воды. На них отчетливо видны остатки валов, следы эскарпирования склонов и т. п. Не случаен, по-видимому, и выбор места для городища с таким расчетом, чтобы можно было сообщаться с Чудским озером водой (по реке). Хотя на территории городища на Глебовой Горе (рис. 1) и обнаружен культурный слой с керамикой XIII в., можно полагать, что подобные городища, использовались преимущественно в качестве городищ-убежищ, куда при нападении врага спасалось местное население. Характерна в этом отношении дер. -- Городище, находящаяся среди непроходимых болот между Лахтинским заливом Чудского озера и низовьем р. Желчи.

В районе устья р. Желчи, прикрывая доступ в нее, находились, по-видимому, укрепленные поселения. К ним следует отнести и ныне существующую дер. Кола, которая в XIII в. имела, вероятно, вид большого укрепленного посада. Непосредственно в устье реки, на небольшой возвышенности, носящей название Старые Гривки, находился в те времена небольшой выселок, население которого могло нести сторожевую службу. Как на территории дер. Кола, так и на Старых Гривках обнаружена в культурном слое керамика XIII в.

Крупнейшее значение для выполнения стоявших перед экспедицией задач имело определение с помощью геологических и подводных археологических изысканий места, упомянутого летописцем в качестве ориентира, -- Вороньего Камня.

Его местонахождение на западной оконечности о. Городецкий и большие размеры не могли не обратить на него внимания. Доказательством этого служат обнаруженные у подножья Вороньего Камня остатки искусственного вала, как можно предполагать, ограждавшего находившееся здесь укрепление -- «городец». Возвышаясь над окружающей местностью, Вороний Камень обеспечивал ее широкий обзор и был очень удобным местом для сторожевого поста, наблюдающего за скрещивавшимися в этом районе озерными путями сообщения и за противоположным берегом Узмени, где начинались владения Ливонского ордена. Находившееся у его подножья сооружение играло, по-видимому, роль пограничной заставы и одновременно прикрывало вход в устье р. Желчи. Наличие укрепленных поселений и «городца» у Вороньего Камня в районе низовья и устья р. Желчи, как показали экспедиционные изыскания, объясняется особым значением, которое имела в XIII в. эта река. Будучи единственной судоходной рекой, впадающей в Узмень с востока, она вместе с тем представляла собой удобный путь (летом на судах, зимой по льду) для проникновения во внутренние области Новгородского княжества. Как выяснило изучение бассейнов pp. Желчи, Плюссы, Луги и отчасти Шелонн, по этим рекам и их притокам проходила в древности сеть местных водных путей, соединенных между собой волоками. Результаты исследований показали, что в середине XIII в. эти пути были уже освоены населением и связывали южную часть Чудского озера с Новгородом.

Все это дает достаточно оснований считать, что место для решительного сражения с немецко-рыцарским войском, как его определяет летописный текст -- «на Чюдьскомь озеръе, на Узмени, у Воронья камени»²--было избрано русским командованием не случайно.

Если, учитывая все это, внимательно исследовать очертания береговой линии островов Узмени, какими они были в XIII в., согласно произведенным экспедицией гидрологическим изысканиям, становится очевидным следующее:

1) непосредственно у Вороньего Камня битва произойти не могла вследствие слабости льда на Сиговице;

2) к северу от Вороньего Камня, т. е. между ним и Подборов-ским мысом, это тоже исключается, так как в летописи сказано, что разбитого врага «гоняче, биша ихъ на 7-ми верстъ по леду до Суболичьскаго берега», а к западу от этих мест простирались обширные поросшие лесом острова, и, таким образом, вести преследование «по леду» не представлялось возможным;

3) к юго-западу от Вороньего Камня находился полуостров, значительная часть которого в настоящее время затоплена; он носит теперь название Сиговец (мыс), так как своей самой северной оконечностью соседствует с «сиговицей».

Этот участок восточного берега Узмени находился в XIII в. (как и сейчас) против самой широкой ее части -- до противоположного берега, если смотреть прямо на запад, к дер. Парапалу в настоящее время более 6 км, а до мыса Ухтинка, куда, весьма вероятно, бежали разбитые остатки немецко-рыцарского войска, -- до 8 км. Таким образом, в этом отношении участок у западного берега мыс Сиговец очень близко подходит к указанию летописи. Он находится, вместе с тем, неподалеку от Вороньего Камня -- менее 1.5 км; это вполне объясняет то обстоятельство, что летописец при указании места битвы назвал именно этот широко известный в данном районе ориентир.

Необходимо, кроме того, иметь в виду, что расстояние между берегами в те времена никто не измерял и оно могло быть названо лишь очень приблизительно теми участниками победоносного похода, которые потом, по памяти, рассказали о нем летописцу. Кроме того, в связи с тем, что описание битвы, помешенное в летописи, приукрашено религиозными измышлениями летописца, закономерно предположить, что и цифра «семь» названа им в данном случае как апокрифическая с тем, чтобы выразить полноту одержанной над врагом победы.

Среди других географических названий, упомянутых в летописях при описании Ледового побоища, а позднее утраченных, мы встречаем «Суболичьский берег», до которого русские воины преследовали остатки разбитого рыцарского войска. Как известно, этот вопрос первым исследовал Ю. Трусман, который отнес данное название к местности, прилегающей к юго-западному побережью Чудского озера. Ближе к истине подошел Э. К. Паклар, распространивший его и на западный берег Узмени в ее северной части. О том же рассказывают долгожители дер. Чудская Рудница, связывая происхождение этого названия с водившимся в старину в лесах западного берега соболем.

Обращают на себя внимание, кроме того, слова летописи «а иных вода потопи». Стремясь вернуться как можно скорее на свой берег, спасавшиеся от преследования рыцари и «чюдь» бежали, придерживаясь, естественно, того направления, которым они оттуда шли. На этом направлении лед был вполне надежен, и трудно предположить, чтобы они стали под него проваливаться. Гораздо вероятнее, что русские воины, зная о соседстве слабого льда на участке «сиговицы», намеренно старались загонять их туда в одиночку или небольшими группами.

Таким образом, место Ледового побоища довольно точно определяется из сопоставления результатов экспедиционных изысканий и тех топографических данных о нем, которые содержатся в летописном тексте. В связи с тем, что береговая линия у мыса Сиговец к настоящему времени изменилась и отодвинулась на 300--400 м к востоку, под местом битвы следует подразумевать участок Теплого озера, находящийся примерно в 400 м к западу от современного берега мыса Сиговец, между его северной оконечностью и широтой дер. Остров. Именно здесь немецкие рыцари атаковали ставшее на защиту своих родных рубежей новгородско-псковское войско. В летописи об этом говорится: «... и наехаша на полк немци и чюдь. и прошибошася свиньею сквозе полк, и бысть сеча ту велика немцемь и чюди».

При выборе места для битвы Александр Ярославич и состоявшие при нем военачальники руководствовались следующими соображениями:

1. Выбор места на ледяной поверхности Узмени обусловливался тем, что глубокий снежный покров и лесисто-болотистый характер окружающей местности не позволяли развернуть боевой порядок на суше. В то же время известно, что постоянные ветры сдувают излишний снег с ледяной поверхности озера, а тот, который остается, бывает настолько уплотнен, что хорошо выдерживает тяжесть не только пехотинца, но и всадника. Таким образом, именно ледяная поверхность озера, примыкавшая к тогдашнему восточному берегу Узмени, была наиболее благоприятна для вступления в бой с врагом.

2. Лесистый характер берега позволял в известной мере не обнаруживать до момента решительного столкновения действительный численный состав войска. Издали он определялся лишь очень приблизительно по числу дымов от костров. Непосредственно же на берегу находилась только «сторожа», т. е. охранение. Что касается до немецко-рыцарского войска, то расположением русского войска на восточном берегу Узмени оно вынуждалось к лобовому движению по ее совершенно открытой ледяной поверхности и должно было при этом издали не только заблаговременно показать свои силы, но и свое боевое построение и направление удара.

3. При развертывании боевого порядка русского войска на Узмени, у восточного ее берега, правый фланг его был защищен благодаря наличию севернее, примерно в километре, «сиговицы», через которую немецко-рыцарское войско не могло пройти. Что касается до левого фланга, то его обход был невозможен, так как гладкая поверхность льда Узмени просматривалась вплоть до дер. Изменка (ныне Мехикорма) и даже дальше.

4. Данный участок Узмени в качестве поля предстоящего сражения имел существенные выгоды еще и в том отношении, что .в случае успеха опрокинутого врага можно было при благоприятном обороте дела потеснить к северу, на слабый лед «сиговицы», который не мог выдержать тяжести рыцарского войска. В том же случае, если бы обстановка сложилась неблагоприятно, у русского командования сохранялась возможность отступить вверх по р. Желче во внутренние области НовгородскСго княжества и вывести, таким образом, свое войско из-под удара врага.

5. Непосредственно боевой порядок русского войска строился, конечно, с трезвым учетом особенностей боевых действий немецко-рыцарского войска, его сильных и слабых сторон. Русские военачальники хорошо знали большую пробивную способность компактного построения (летописная «свинья») рыцарской кавалерии, устоять перед которой пехота, как правило, не могла. В том случае, если бы это произошло, рыцарская конница оказалась бы перед занесенным глубоким снегом лесистым берегом Узмени, который был для нее непроходим. Русские военачальники не могли не знать при этом о неповоротливости этого вражеского построения на поле боя, невозможности его движения в лесу по глубокому снегу, уязвимости его флангов. Русское командование не могло не учитывать, кроме того, невысокие боевые качества вражеской пехоты, набранной главным образом из местных прибалтийских племен и игравшей в рыцарском войске лишь вспомогательную роль.

Кроме приведенных военных соображений тактического характера, русское командование не могло не учитывать и других благоприятных для расположения войска условий, имевшихся в той части Узмени, которая примыкала к устью р. Желчи:

1) более плотная заселенность этого района обеспечивала снабжение войска продовольствием и фуражом: последнее было особенно важно в условиях зимнего времени года;

2) расположение войска за замерзшей водной преградой, т. е. за Узменью, облегчало обеспечение его от внезапного нападения врага;

3) наличие в тылу р. Желчи, связанной с сетью внутренних водных путей, позволяло русскому командованию сообщаться с Новгородом непосредственно, минуя Псков;

4) сосредоточение русского войска в районе северо-восточной части Узмени имело еще и то важное значение, что лишало не-мецко-рыцарское командование возможности предпринять поход в южном направлении, на Псков, не вступив с ним в решительное сражение.

Из всего сказанного видно, что результаты произведенных во время экспедиции комплексных изысканий не только позволяют убедительно раскрыть и уточнить летописный текст о месте Ледового побоища, но и впервые устанавливает ряд таких факторов, которые не могли не учитываться русскими военачальниками. Все это дает веские основания для утверждения, что как сосредоточение русского войска в районе северо-восточной части Узмени, так и выбор места Ледового побоища являются взаимосвязанными составными частями общего плана русского командования, нашедшего в сложившихся к весне 1242 г. трудных условиях политической и военной обстановки правильное решение и сумевшего использовать те все же значительные возможности, которые в этих условиях имелись.

Нерешенные вопросы Ледового побоища

Какова же может быть в настоящее время трактовка Ледового побоища? Дают ли результаты, полученные на основе экспедиционных изысканий, возможность, кроме определения места битвы, уточнить и дополнить те ее описания, которые до настоящего времени были опубликованы?

Какие обстоятельства предшествовали Ледовому побоищу и как, хотя бы в основных чертах, оно произошло. Изучая летописный текст, сопоставляя его с теми данными, которые содержатся в ливонской «Рифмованной хронике», исследуя на месте район сосредоточения русского войска, местные природные условия, с учетом тех данных XIII в., которые получены в результате экспедиционных изысканий, глубже вникаешь в события того далекого времени, лучше понимаешь обстановку, в которой они происходили. Возникающие при этом гипотетические предположения, соответствующие тем сведениям, которые дают первоисточники (летописи, данные археологических изысканий и т. п.), заслуживают, на наш взгляд, внимание историка.

К числу вопросов этой категории прежде всего следует отнести вопрос о том, какое место по отношению к Ледовому побоищу занимают предшествовавшие ему события.

Из Новгородской первой летописи старшего и младшего изводов мы знаем, что:

1) изгнав немцев из Пскова, князь Александр Ярославич «сам поиде на чюдь. И яко быша на земли, пусти полк в зажития», т. е. вторгся в пределы владений Ливонского ордена;

2) Домаш Твердиславич и Кербет были выдвинуты вперед для разведки; «у моста» они встретили немцев и вступили с ними в бой; Домаш был убит, а его отряд разбит; остатки отряда прибежали к Александру Ярославичу;

3) узнав о том, что отряд Домаша разбит, князь Александр Ярославич «въспятися на озеро», т. е. отступил обратно на озеро;

4) «Немци же и Чюдь поидоша по них», т. е. стали его преследовать.

Об этом же ливонская «Рифмованная хроника» рассказывает так:

князь Александр ворвался «в землю братьев»,³ имея при себе войско из Суздаля и лучников;

вторжение сопровождалось пожарами и уводом населения в полон;

3) узнав об этом, епископ сразу же направил своих воинов в состав рыцарского войска, чтобы вступить в борьбу с русскими;

4) рыцарское войско быстро изготовилось и выступило в поход.

О столкновении с отрядом Домаша и Кербета ливонская «Рифмованная хроника» не упоминает. Можно предполагать поэтому, что оно не было по своим размерам значительным.

Из сопоставления этих двух источников можно видеть, что:

а) Александр Ярославич, вторгнувшись во владения Ливонского ордена, «пусти полк весь в зажития». т. е. разместил находившееся при нем войско по населенным пунктам, не углубляясь далеко в рыцарские земли;

б) вперед, по-видимому в сторону Дорпата, был выслан в конную разведку отряд Домаша и Кербета;

в) говоря о составе русского войска, совершившего нападение, ливонский хронист упоминает «her von Susdal», что может быть понято как дружина Александра Ярославича и лучники, т. е. легкая пехота;

г) вторжение русского войска вызвало сильную тревогу в Дорпате; для отпора ему были мобилизованы все силы ордена, вплоть до епископских копейщиков;

д) рыцарское войско быстро собралось и выступило против русских;

е) оно встретило отряд Домаша и Кербета и разбило его; остатки отряда «к князю прибегоша в полк»;

ж) узнав о приближении рыцарского войска, князь Александр Ярославич отступил обратно на озеро.

Эти данные опровергают убедительным образом утверждения тех авторов, которые трактуют вторжение Александра Ярославича на территорию ордена как завоевательный поход, нацеленный на овладение Дорпатом, с переносом всех военных действий в пределы вражеской земли.

Такой образ действий русского войска был бы в явном противоречии с политической обстановкой, сложившейся в это время в Новгородском княжестве. Слишком тяжело было положение русской земли, подавленной и разоренной монголо-татарами, с разграбленными и сожженными городами, с погибшими в огне пожаров многочисленными памятниками культуры и зодчества, чтобы возможно было в такую годину бедствия и великого испытания народного думать о походе, целью которого был бы захват орденских земель. Тем более, что орден меченосцев к этому времени, после жестокого поражения, нанесенного ему литовцами при Шавлях в 1236 г., утратил былую самостоятельность и признал свбю зависимость от Тевтонского ордена. Последнее означало, следовательно, что при походе на Дорпат затрагивались непосредственно интересы не только ордена меченосцев, но и его могущественного в то время сюзерена -- Тевтонского ордена.

Не считаясь с этим важным обстоятельством, игнорируя сложившуюся к весне 1242 г. политическую обстановку в Восточной и Центральной Европе, некоторые авторы видят в произведенном князем Александром Ярославиием вторжении во владения рыцарей-меченосцев начало похода против Ливонского ордена.

Так, например, А. А. Строков по этому вопросу прямо пишет: «После взятия Пскова Александр не стал ждать немцев и повел войско в орденские владения. Не ждать врага, а перенести военные действия в занятую немцами Эстонию -- таков был стратегический план русского полководца». К этому мнению присоединяется и Е. А. Разин, указав, что «Александр решил продолжать войну на территории самого ордена». Еще дальше пошел в этом отношении М. С. Ангарский. Не имея к тому никаких оснований, он стал утверждать, что «ближайшей задачей предпринимаемого похода было овладение городом Юрьевом, где находились главные силы немецких рыцарей».

Нет никакой необходимости доказыввать, что приписывать русскому командованию подобные «решения» означает явно не учитывать той исключительно тяжелой обстановки, в которой приходилось русскому народу в это время вести борьбу против агрессивного немецко-рыцарского ордена в Прибалтике.

В очень сложной международной обстановке было необходимо, не откладывая, найти такое стратегическое решение, которое упреждало бы намерения врага и обеспечивало бы надежную защиту западных границ новгородско-псковских земель в Прибалтике.

Это решение не приведено ни в русской летописи, ни в ливонской хронике. Его содержание, однако, довольно отчетливо видно из тех военных действий, которые последовали после освобождения Пскова. В основном оно могло сводиться к следующему:

1) не ждать врага в Пскове и не подвергать город новому нападению, так как было совершенно очевидно, что понеся перед тем поражение, рыцарское командование произведет летом 1242 г. новое нападение на Псков, собрав для этого большое войско;

2) выступив из Пскова возможно скорее, упредить врага в готовности к военным действиям; использовать это для того, чтобы захватить в свои руки инициативу;

3) произведя при этом вторжение в пределы владений Ливонского ордена, вызвать его на сражение с решительными целями в благоприятных для русского войска условиях.

Прямым результатом, вытекавшим из такого решения, и явилось сосредоточение русского войска за Узменью, между нею и устьем р. Желчи. По своему положению на скрещении зимних путей сообщения, не говоря уже о требованиях хозяйственного характера, этот пограничный с Ливонским орденом район мог лучше, чем какой-либо другой, отвечать требованиям русского командования.

Не вдаваясь в рассмотрение вопроса о том, какими силами было произведено Александром Ярославичем вторжение во владения ордена,, можно утверждать, что оно не ставило своей целью глубокое проникновение в орденские земли, а тем более захват Дорпата, так как вместо Движения к этому последнему войско расположилось «в зажития».

Это не было, по-видимому, и обычным набегом, так как произведя тревогу во вражеском стане и захватив «полон», Александр Ярославич не торопился с возвращением в свои пределы. Лишь после того как отряд Домаша и Кербета вступил в бой с рыцарским войском и выяснил его силы, Александр Ярославич «въспятися на озеро», т. е. отступил за Узмень.

Образ действий русского войска на территории Ливонского ордена, упоминание в «Рифмованной хронике» о «войске из Суздаля», а также слово «въспятися», употребленное русским летописцем применительно к отходу Александра Ярославича за Узмень, позволяют предполагать, что в нападении на ливонскую приграничную территорию участвовало не все русское войско, а лишь часть его, может быть, сильный конный отряд с пехотой. Главная задача его была" в выяснении сил врага, для чего передовая часть -- отряд Домаша и Кербета -- вступила в бой с рыцарским войском. Слово «въспятися» означает примерно «вернуться назад», «отступить туда, откуда пришел» и наводит на мысль о том, что русские военачальники предприняли вторжение во вражеские владения из-за Узмени, т е. из района сосредоточения за ней русского войска, и затем вернулись обратно туда же, полностью выполнив стоявшую перед ними задачу.

В пользу того предположения, что в предпринятом Александром Ярославичем вторжении на территорию ордена участвовало не все русское войско, говорит и то обстоятельство, что рыцари, предприняв преследование, не сумели воспрепятствовать его быстрому возвращению на Узмень. В том случае, если бы в нападении участвовало все войско, состоявшее, как известно, преимущественно из пехоты, ему было бы гораздо труднее, если не сказать невозможно, оторваться от преследующего его конно-рыцарского войска и оно, вероятнее всего, оказалось бы вынужденным принять бой в явно невыгодных условиях.

О последующих событиях Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов сообщает:

1) Александр Ярославич «поставиша полкъ на Чюдьскомь озере, на Узмени, у Воронья камени», т. е. построил войско в боевой порядок для встречи врага;

2) «и Hatxama на полкъ Немци и Чюдь и прошибошася свиньею сквозъ полкъ» -- рыцари в сопровождении пехоты атаковали русское войско и своим компактным боевым построением прорвали его строй;

3) произошла «сеча ту велика Нъмцемь и Чюди», т. е ожесточенный бой, в котором рыцари и находившаяся с ними пехота из прибалтийских племен подверглись избиению; «немци ту падоша, а Чюдь даша плеща», -- сообщает летопись;

4) «и, гоняче, биша их на 7-ми верстъ по леду до Суболичь-ского берега» -- битва закончилась избиением бегущих по льду на протяжении семи верст до противоположного Суболичского берега.

Это свидетельство русского летописца очень интересно сопоставить с записью, сделанной ливонским хронистом. В «Рифмованной хронике» читаем:

в начале битвы было видно, как войско рыцарей, подавив стрелков, проникло в расположение русского войска, т. е первый успех был на стороне рыцарей;

затем завязалась ожесточенная сеча -- «был слышен звон мечей и было, как рассекались шлемы С обеих сторон убитые падали на траву»;

3) «wer in der brudere her was, die wurden urpmeringet gar» -- это свидетельство врага о полном окружении всех, кто находился в рядах рыцарского войска, существенным образом дополняет русские летописные источники.

Далее ливонская хроника сообщает, что рыцари дрались очень хорошо, но были перебиты.

Как можно видеть, описание Ледового побоища в Новгородской 1-й летописи старшего и младшего изводов в целом ряде моментов совпадает со свидетельством ливонской «Рифмованной хроники». Учитывая, что авторы этих первоисточников не только не знали друг друга, но и не были знакомы с текстами сделанных ими записей, следует исключить возможность какого-либо заимствования. Это заставляет отнестись к обоим источникам с доверием. Как же протекала битва, если сопоставить русский летописный текст с «Рифмованной хроникой» ливонского хрониста?

а) местоположение поля сражения в хронике совпадает с определением, имеющимся в летописи; отсутствие упоминания о Вороньем Камне вполне понятно, так как ливонцы, естественно, о нем не знали;

б) в обоих источниках упомянуто о первоначальном успехе, который был одержан рыцарским войском;

в) в обоих говорится в дальнейшем об ожесточенной сече, в ходе которой, видимо, успех перешел на сторону русского войска;

г) большой интерес представляет свидетельство «Рифмованной хроники» об окружении рыцарского войска; поскольку это войско было в основном конным, трудно предположить. что окружение его могло быть произведено силами только русской пехоты, гораздо вероятнее, что это было осуществлено с участием конницы, т. е. дружины Александра Ярославича, его брата Андрея и др.;

д) оба источника одинаково свидетельствуют далее о том, что немецкие рыцари дрались стойко, но были перебиты;

е) русская летопись дополняет это последнее сообщением о бегстве «чуди», т е пехоты рыцарского войска, и преследовании, которому она подверглась на ледяной поверхности Узмени.

Таким образом, при сопоставлении текста Новгородской первой летописи старшего и младшего изводов с теми сведениями, которые сообщает ливонская «-Рифмованная хроника», мы получаем весьма полное и достаточно достоверное описание Ледового побоища. Это описание можно только дополнить некоторыми гипотетическими соображениями

Ни тот, ни другой источник не сообщают нам, в каком боевом порядке вступило в битву русское войско Небольшой намек на это делает то место «Рифмованной хроники», в котором говорится о том, что было видно, как войско рыцарей проникло в ряды русских. Учитывая те боевые порядки, которые применялись русским войском в XIII--XIV вв., и приведенное свидетельство ливонского хрониста, можно предполагать, что пехота, т. е. ополченские воины, среди которых было немало добровольцев из местного населения, была построена широким флагообразным много шереножным строем. Конница, основу которой составляла новгородская княжеская дружина, судя по ходу битвы, могла быть помещена за одним из флангов, вероятнее -- левым флангом, с тем, чтобы, используя свою подвижность, вступить в сражение там, где это окажется наиболее необходимым. Не исключается при этом и ее помещение не за одним, а эа обоими флангами.

Окружению рыцарского войска способствовало искусно выбранное русскими военачальниками место битвы. Дело в том, что своим тылом боевой порядок русского войска почти примыкал к лесистому восточному берегу Узмени. Когда в начале битвы рыцарское войско одержало успех и прорвало боевой порядок русского войска, оно уткнулось в непроходимый для него, занесенный глубоким снегом и покрытый лесом и густым ивняком берег и вынуждено было остановиться Утратив в ходе боя четкость своего первоначального компактного боевого построения, оно оказалось под ударами обступивших его с боков русских воинов. В это примерно время, как можно предполагать, вступила в бой русская конница. Обладая повышенной подвижностью, она могла не только охватить тот или другой фланг рыцарского войска, но и захлестнуть его тыл.

Это создавало для рыцарского войска страшную угрозу полного окружения. Первой увидела эту опасность, попав под удары дружинников, «чюдь», т. е. следовавшая за рыцарями пехота. Она обратилась в бегство и этим поставила меченосцев в еще более тяжелое положение, так как обнажила их тыл. После этого меченосцы сбились в плотную массу и утратили способность к маневру. С этого момента исход битвы был уже предрешен

Текст ливонской «Рифмованной хроники» сообщает нам при этом интересную подробность, имеющую прямое отношение к определению места Ледового побоища

Дело в том, что, рассказывая о кровавом побоище, которое развернулось на льду Узмени, хроника сообщает, что с обеих сторон убитые падали на траву. Как уже упоминалось выше, построившись на примыкавшей к восточному берегу Узмени полосе мелководья, русское войско оказалось среди торчащих из-под снега зарослей камыша, который упомянут в хронике как «трава». Будучи и в настоящее время весьма распространенными на мелководных местах, эти камышовые заросли, находившиеся на месте Ледового побоища (рис. 6), являются лишним доказательством того, что битва произошла именно на том участке современного Теплого озера, который определен в результате экспедиционных изысканий.

Весьма интересно в этом последнем отношении и то дополнение, которое по сравнению с цитированной выше Новгородской 1-й летописью старшего и младшего изводов содержится в тексте Софийской 1-й летописи При описании Ледового побоища, говоря о преследовании разбитого противника «на 7 веръст по леду до Суболичьеского берега», летописец добавил: «а иных вода потопи».

Это свидетельство приобретает особое значение, если учесть, что определенный в результате гидрологических экспедиционных исследований участок «сиговицы» находился примерно в одном километре к северу от места Ледового побоища. Построив свой боевой порядок на мелководном, промерзшем до дна прибрежном участке Узмени, русское войско вполне могло воспользоваться близостью «сиговнцы» и загонять на ее слабый лед пытающихся спастись от его ударов врагов.

Таким образом, и это свидетельство подтверждает правильность определения места Ледового побоища согласно тому, как это произведено на основе экспедиционных полевых изысканий.

Одержав полную победу над немецко-рыцарским войском и оградив этим западные пограничные рубежи новгородско-псковских земель от новых вторжений со стороны агрессивного Ливонского рыцарского ордена, князь Александр Ярославич и состоявшие при нем военачальники, несмотря на полную к тому возможность, не предприняли завоевательного похода в рыцарские владения -- русское войско вернулось в Псков, а затем и в Новгород.

Это последнее обстоятельство является еще одним, если не прямым, то весьма убедительным дополнительным доказательством того, что предшествовавшее Ледовому побоищу вторжение русского войска в пределы Ливонского ордена никак не следует рассматривать как поход на Дорпат и т. п. После же одержанной победы, воздержавшись от такого похода, русские военачальники во главе г князем Александром Ярославичем проявили глубокое понимание той общей политической обстановки, в которой находилось Новгородское княжество, и государственную мудрость

Литература

1. Козлов В.Г. Грани российской государственности. Сер. "История". М., 1993.

2. Карамзин Н.М. Об истории государства Российского. М., 1990.

3. Ключевский В.О. Курс русской истории. Т. 1. М., 1987.

4. Юшко А.А. Московская земля. М., 1991.

5. Хрестоматия по истории России. В 4-х т. М., 1994.