Восстание Малой Азии против персидского ига

2

Российский Государственный Университет им. И. Канта

Реферат

«Восстание Малой Азии против персидского ига»

Выполнил:

Студент I курса

исторического факультета

по специальности «История»

Гавриленко Сергей Викторович

Калининград 2009г.

Восстание началось еще с осени 500 года. Зимой нужно было подумать о том, чтобы быть готовыми к борьбе следующей веской. Аристагор отправился зимой в греческую метрополию, чтобы там приобрести союзников.

Итак, Аристагор, тиран Милета, прибыл в Спарту, когда царем там был еще Клеомен. Вступив с царем в переговоры, Аристагор, по словам лакедемонян, принес с собой медную доску, где была вырезана карта всей земли, а также “всякое море и реки. И вот, явившись к царю, Аристагор сказал ему вот что: Клеомен! Не удивляйся, что я столь поспешно прибыл сюда. Наше положение ужасно. То, что мы, дети ионян, стали из свободных людей теперь рабами - величайший позор и скорбь не только нам самим, но и для всех остальных эллинов, и особенно для вас, потому что вы стоите во главе Эллады. Поэтому заклинаю вас эллинскими богами: спасите единокровных ионян от рабства! Этого вы легко можете добиться. Ведь варвары вовсе не отличаются мужеством, вы же достигли высшей военной доблести. А сражаются варвары вот как: у них есть луки и короткие копья, в бой идут в штанах, с островерхими шапками на голове. Поэтому вы легко можете одолеть их.

Продолжая разговор Аристагор показывал земли на карте, вырезанной на меди, которую он принес с собой, он рассказывал Клеомену какие в этих землях плодородные почвы, богатые ресурсами территории, какие там живут народы, указал Аристагор также и на Сусы, где правит великий царь и много сокровищ. Также он сказал: “Если есть возможность легко овладеть всей Азией, то к чему вам завоевывать другие земли? Так говорил Аристагор, а Клеомен отвечал: “Друг из Милета! Подожди три дня, и я дам тебе ответ!”

На этом тогда дело и кончилось. Когда же наступил назначенный день для ответа и они встретились в условленном месте, Клеомен спросил Аристагора: “Сколько дней пути от берегов Ионийского моря до [столицы] персидского царя?”. Тут Аристагор, человек, впрочем, хитрый, который сумел бы ловко обмануть царя, совершил ошибку. Ведь если он хотел завлечь спартанцев в Азию, то ему следовало бы скрыть истину, а он все-таки решил сказать правду, именно, что идти до царской столицы надо три месяца. Тогда Клеомен, не дав Аристагору закончить дальнейшую речь об этом пути, сказал: Друг из Милета! Покинь Спарту до захода солнца! Ты хочешь завести лакедемонян в землю на расстоянии трехмесячного пути от моря: это совершенно неприемлемое условие для них!. Но Аристагор попробовал уговорить Клеомена еще раз, на что ему сказали, чтобы он уходил.

Как раз во время такого враждебного настроения к персам прибыл в Афины милетянин Аристагор, изгнанный из Спарты царем Клеоменом. Ведь этот город был тогда после Спарты самым могущественным из остальных эллинских городов. Аристагор явился в народное собрание и повторил то же самое, что он уже сказал в Спарте. Он говорил о богатствах Азии и о персидской военной тактике, о том, что в бою они не применяют ни щита, ни копья и поэтому их легко одолеть. К этому он добавил еще, что Милет - афинская колония и что долг Афин как могущественной державы спасти город. Аристагор давал всевозможные обещания и просил так настойчиво, пока не убедил афинян. Ведь многих людей, очевидно, легче обмануть, чем одного: одного лакедемонянина Клеомена ему не удалось провести, а 30000 афинян он обманул. И вот, афиняне постановили поэтому послать на помощь ионянам 20 кораблей под начальством Меланфия, одного из самых уважаемых афинских граждан. А эти корабли стали началом всех бед для эллинов и варваров.

Помощь Афин выглядит очень странной, потому что для полноценной поддержки союзников в восстании, нужны были приличные по численности военные и экономические силы. Если посчитать на одной триере помещается 200 человек экипажа, 170 гребцы 30 солдаты, то на 20 триерах 600 солдат, не считая гребцов. Как видно для полноценной поддержки этих сил мало. Не ясно на что рассчитывали Афины посылая такие незначительные силы, потому что если посмотреть на Персию то эта держава обладала мощнейшим экономическим и военным потенциалом. И в случай восстания какой то сатрапии персидские сила превосходили по всем параметрам.

Причиной войны являлось систематическое и неуклонное продвижение Персидской державы на Запад. Уже при Дарии I в состав этой монархии входили огромные территории, простиравшиеся от Индии до Эгейского моря и от Кавказа до Египта. Это был насильственно составленный завоеваниями конгломерат мало связанных друг с другом разноплеменных народов с чрезвычайно различным уровнем развития и с различными интересами. Обильно стекавшееся из подчиненных стран в виде дани золото не только перечеканивалось в золотую монету, но и заливалось в глиняные сосуды, оставаясь в течение многих десятилетий в подвалах царских дворцов.

Персидская знать стремилась к подчинению и эксплуатации других соседних народов, к приобретению новых земель и рабов. Непосредственно заинтересованной в этом была та часть персов, которая превратилась в господствующую социальную группу: царские советники, предводители военных ополчений, большая масса чиновников, через которых осуществлялось управление захваченными землями.

Персидскую экспансию поддерживала также торговая и рабовладельческая аристократия Восточного Средиземноморья, в особенности торгово-рабовладельческие круги Финикии. Сочувствовала персам также часть торгово-промышленных кругов греческих городов Малой Азии, которая была заинтересована в богатых восточных рынках. Благодаря завоеванию Финикии, Лидии и целого ряда греческих городов Малой Азии Персия превратилась в могущественную морскую державу. Этому содействовал также наступательный союз с Карфагенской республикой. Флот Карфагена, в случае наступления персов на Запад, должен был напасть на Сицилию, чтобы лишить ее возможности оказывать помощь балканским грекам.

Вторжение персов в Европу началось в 513 году, когда Дарий I предпринял поход против скифов с целью подчинить себе Северное Причерноморье не удался.

Однако в результате этого похода, несмотря на неудачу в Скифии, персам удалось подчинить себе оба берега Геллеспонта, соседние области Фракии, Византий и Халкедон, являвшиеся ключом к Понту, благодаря чему прекратилась связь Греции с Северным Причерноморьем и вся торговля, находившаяся ранее в руках Афин, Мегар и малоазийских городов, перешла в руки финикийских купцов. Одновременно персы покорили ряд островов у малоазийского побережья (Хиос, Самос и др.) и поставили в зависимое положение Лесбос, нарушив, таким образом, также торговые связи малоазийских городов с балканской Грецией. Но это только первая причина. Вторая причина это Гистией и Аристагор Милетские.

Прошедши и покоривши Фракию и страну гетов, Дарий переправился со своей армией через Дунайский мост, охранение которого при вторжении в землю скифов поручил греческим тиранам с их контингентами. Он дал им ремень с 60 узлами и сказал: «С этого дня развязывайте ежедневно по одному узлу, и, если я не явлюсь к тому времени, как развязан будет последний узел, вы возвратитесь в свое отечество, но до тех пор стерегите понтонные мосты и употребите все ваше усердие для их защиты и охранения». В том случае, если бы он не возвратился снова к Дунаю, Дарий рассчитывал пройти в свою землю по восточной стороне Черного моря.

Поход Дария совершенно не удался. Скифы заманили его армию в бесконечные степи, и когда он, не сделавши ничего, повернул было назад, то сбился с дороги и не мог явиться к назначенному сроку. Зашедшие вперед скифы потребовали у греческих начальников разрушения моста, имея в виду погубить царя со всем его войском. Тираны держали совет. Мильтиад Афинянин, бывший тираном в Херсонесе Фракийском и принужденный подчиниться Дарию, говорил за разрушение моста, ибо вследствие погибели царя и его армии персидское господство получило бы такой удар, что на будущее время уже ничто не могло бы угрожать свободе греков. Но против этого восстал Гистией и доказал тиранам, что их собственная власть в городах держится только при помощи персидского владычества, что уничтожение персидской армии есть в то же время и их собственное уничтожение. Его мнение взяло верх, и Дарий был спасен Гистиеем. Он быстро отступил за мост, но скоро должен был очистить и Фракийскую страну, куда последовали за ним искавшие мщения скифы. Его полководец Мегабаз потратил еще несколько лет труда, пока снова принудил к покорности народы Фракии. Царь македонский, Аминта, тоже присягнул в верности Дарию, так что персидское господство, по крайней мере по имени, расширилось до северных границ Греции.

Возвратившись через Геллеспонт в Сарды, Дарий вспомнил о благодеянии Гистиея; он призвал его к себе и позволил ему просить у себя какой угодно награды. Гистией выпросил себе Миркинскую область во Фракии, чтобы основать там милетскую колонию. Страна эта изобиловала корабельным лесом, серебром и золотом и имела превосходные гавани и бухты; она лежала почти совсем вне персидских владений. У большого озера, через которое река Стримон течет в море, находился город Миркин. Гистией расширил его, обнес высокими, крепкими боевыми стенами и мечтал уже о подчинении соседних городов и фракийских племен, о господстве над всем Фракийским морем; но поблизости тут проходил Мегабаз, полководец Дарий; он увидел огромные приготовления Гистиея, и в нем зародились подозрения о намерениях честолюбивого человека. Возвратившись в Сарды к Дарию, полководец рассказал, что видел, и советовал царю сделать Гистиея безвредным. Царь призвал грека к себе и сказал ему: «Я убежден, что нет драгоценнее сокровища умного и благонамеренного друга; двумя поступками ты доказал мне это на деле. Я предлагаю тебе поэтому следующее: не езди в Милет и в новопостроенный город во Фракии, а ступай со мной в Сузы, раздели со мной все, что я имею, и будь моим всегдашним товарищем за столом и в совете». Гистией последовал за Дарием в Сузы, но скоро понял, что при дворе царя под видом почести был только пленником.

Вместо Гистиея тираном Милета сделался его двоюродный брат и зять Аристагор, сын Мольпагора. В 501 году к нему пришли изгнанные аристократы из Наксоса и просили его возвратить их в отечество. Наксос был самый большой остров между Кикладами, отличавшийся таким плодородием, что древние называли его Малой Сицилией; население его было так велико, что он мог выставить в поле 8000 гоплитов. Аристагор объявил, что собственных его сил недостаточно для покорения острова и что он хочет склонить в пользу этого предприятия Артаферна, брата и царского наместника в Сардах. Изгнанные предлагали дать Артаферну большой подарок и покрыть издержки на войско.

Аристагор отправился в Сарды и представил наместнику положение дела. Он описал ему богатство острова, указал, как легко могут быть покорены после завоевания Наксоса все остальные Киклады; затем легко было сделать нападение на Эвбею и подчинить царю этот остров, по богатству и величине не уступающий Кипру. Ста кораблей будет достаточно, чтобы покорить все эти острова. Таким образом, грек не видел ничего дурного в том, чтобы помочь подчинению греческих островов владычеству варваров и показать им дорогу в греческую метрополию; в награду за измену своему народу он надеялся получить по меньшей мере господство над Наксосом под верховной властью персов.

Артаферн охотно принял предложение Аристагора; он выхлопотал согласие Дарий и велел в следующую же зиму снарядить не 100, а 200 военных кораблей. Во главе экспедиции поставлен был Аристагор, но при нем находился еще персидский полководец в качестве предводителя персидских сухопутных войск, Мегабат, человек царской крови. После того как приготовления были окончены со всевозможной осторожностью и распространен слух, что флот идет в Геллеспонт, весной 500 года он поплыл от Милета на север по направлению к Геллеспонту до Хиоса. Здесь у мыса Кавказского он стал на якорь и ожидал благоприятного северного ветра, чтобы быстро и неожиданно появиться у Наксоса.

Между тем как флот стоял у Кавказа, однажды Мегабат объезжал корабли, и на палубе одного миндосского корабля он не нашел стражи и приказал своему телохранителю наказать начальника этого корабля Скилака, друга Аристагора. Скилак был связан и втиснут в весельную уключину, так что его голова торчала вон, а тело свешивалось внутрь. Как скоро Аристагор услышал о случившемся, то отправился к персу и стал просить за друга; когда же просьба была отвергнута, то он сам своей властью освободил его. Вследствие этого между обоими предводителями дело дошло до неприятного объяснения, в котором Аристагор напомнил персу, что тот должен ему повиноваться как главнокомандующему. Перс принужден был уступить, но, чтобы отомстить Аристагору, в следующую же ночь послал судно к Наксосу и известил жителей его о грозящей им опасности.

Жители Наксоса, не предполагавшие, чтобы флот, стоявший у Кавказа, назначался против них, поспешно собрали все, что было па поле, в город; запаслись достаточно провизией и водой, заперли гавань и приготовились к защите. Неприятельский флот, появившись пред Наксосом, нашел все в наилучшем оборонительном состоянии и должен был простоять четыре месяца пред городом, не достигши ничего. После того как касса Мегабата истощилась и Аристагор истратил много своих собственных средств, осада была снята и флот возвратился в Милет. Изгнанные аристократы, для которых выстроено было небольшое укрепление на западной части острова, остались здесь, чтобы опустошать и беспокоить отечественную страну.

Вследствие неудачи этого предприятия Аристагор находился в опасном положении; и лучшем случае он мог ожидать потери тирании и конфискации его имущества. В то время, когда он находился в таком затруднительном положении, не зная, что предпринять, он получил известие из Суз от своего тестя, Гистиея. Гистией с нетерпением переносил свой бездеятельный плен; он сильно рвался в отечество, в Греческое море. В случае, если бы поднялось восстание ионийцев, он надеялся добиться от царя, чтобы тот послал его в отечество дни усмирения этого восстания. Поэтому Гистией решился письмом побудить своего зятя произвести восстание. Письмо, чтобы его не открыли, было написано особым способом. Он наголо остриг голову своему вернейшему рабу, нацарапал на ней свое воззвание к восстанию, приказал ему снова отрастить волосы и тогда уже послал к Аристагору в Милет.

Получивши это странное письмо, Аристагор имел тайное совещание со своими друзьями. Между ними был также милетиец Гекатей, известный у греков как историк и совершавший далекие путешествия, человек отличного ума и больших знаний. Он советовал не производить восстания, потому что считал недостаточными средства ионийцев против ресурсов богатого, обширного персидского государства. Когда же его мнение не было принято, то дал совет всеми мерами стараться приобрести для войны денег. С этой целью милетийцы должны были взять и обратить в деньги сокровища храма Бранхидского Аполлона, и между ними богатые подарки Креза, так как иначе все равно рано или поздно храм этот попадет в руки персов. С ним не согласились и на этот раз.

Аристагор отказался теперь от своей тирании и призывал милетцев и всех вообще ионийцев к свободе. Все было готово к нападению; велика должна была быть ненависть греков к персам, а свобода всегда была драгоценна в их глазах. К ионийцам присоединились эолийцы и дорийцы и вообще все греки азиатских берегов; Кипр и некоторые из малоазиатских варварских племен тоже восстали. Тираны греческих городов при самом начале восстания были схвачены; друг Аристагора отправился к флоту, бывшему еще в сборе после возвращения от Наксоса, возмутил матросов и овладел находившимися на кораблях тиранами; они были выданы отдельным городам, но те дали им свободу, только жители Лесбоса вывели своего тирана Кеса за город и побили камнями.