Становление древнерусской государственности

Изучение проблемы образования государства у восточных славян в течение длительного времени было неотделимо от рассказа "Повести временных лет", обычно именуемого "легендой о призвании варяжских князей" (или "норманнской" легендой). В ней говорится о событиях начала 60-х гг. IX в., когда среди ряда северных славянских племен возникли острые разногласия ("встал род на род"). Разрешить этот конфликт, оказалось, возможно лишь с помощью обращения к одному из варяжских князей (конунгов) Рюрику, представителю племени, известного летописцу как "русь", который согласился "княжить и володеть" в Новгороде. Вслед за этим два его боярина Аскольд и Дир обосновались в Киеве, что означало овладение варягами основными восточнославянскими центрами. По сообщению летописи это произошло в 862 г. Через двадцать лет новгородские и киевские земли были объединены князем Олегом.

Именно этот рассказ, обнаруженный немецкими учеными, работавшими в России в первой половине XVIII в. (Г.-Ф. Миллер, Г.-З. Байер, А.-Л. Шлецер) лег в основу теории, получившей название норманизма, и стал отправной точкой длительного и ожесточенного спора, отзвуки которого слышны и до сего дня. Ученые (и не только) разделились на два лагеря - норманистов и антинорманистов по вопросу об образовании Древнерусского государства. Одни из них с большой долей доверия относились к сообщению летописца (Н.М. Карамзин, С.М. Соловьев и др.), другие же - резко опровергали ряд фактов, приводимых "Повестью временных лет", таких, например, как этническая принадлежность Рюрика (его называли и славянином, и финном, и готом и т.д.) или происхождение названия "Русь" от наименования скандинавского племени "русь" (среди наиболее известных антинорманистов - М.В. Ломоносов). Впрочем, сегодня эти споры заметно утратили свою актуальность (хотя следы их еще время от времени встречаются, как правило, в околонаучной литературе). Сегодня все больше центр дискуссии смещается с проблем второстепенных, каковыми несомненно являются вопросы родословной Рюрика или племенного названия, к вопросам более существенным - к действительным причинам возникновения ранних государственных образований.

И здесь, прежде всего, встает вопрос о реальных взаимоотношениях славян с их соседями.

Эти отношения были весьма напряженными. Славяне подвергались натиску с двух сторон: с севера на них оказывали давление скандинавские племена, с юга же им приходилось противостоять нападениям степных кочевников. Но если последние были для славян не просто враждебны, а еще и чужды по образу жизни, то с варягами у них обнаруживались и общие интересы: их связывало единое стремление к совершению грабительских походов на богатые владения Византии. Тем самым, создавались условия для заключения между ними своеобразного соглашения, которое бы установило определенный баланс сил в этой части Европы: славяно-варяжское объединение с целью совместного натиска на Византию и противостояния кочевникам. Конечно, "соглашение" это было весьма условным, оно, во многом было "заключено" под давлением, но все же обоюдная заинтересованность славян и варягов друг в друге была несомненной. К тому же, как видно даже из летописного рассказа, славянское общество все больше погружалось в пучину конфликтов, урегулировать которые самостоятельно становилось все более сложно. Возникла потребность во внешнем арбитре, не могущем быть заподозренным в симпатиях к той или иной конфликтующей стороне.

Таким образом, Древнерусское государство возникло как результат разрастания противоречий внутри славянского общества, не могущих быть разрешиться изнутри самого этого общества и вынужденного поэтому, в целях самосохранения, прибегнуть к помощи внешней силы, с которой оно, к тому же, имело совместные интересы.

Естественно, не варяги создали Древнерусское государство; мы имеем дело с процессом двусторонним (а еще точнее - с многосторонним), в котором внешние и внутренние факторы равнозначны и неотделимы друг от друга. Дело здесь отнюдь не в более высоком уровне культуры того или иного народа (они приблизительно равны, хотя не могут не различаться, но не по линии "выше" - "ниже"), дело в соединении разнородных элементов, синтез которых порождает совершенно новый сплав.

Первые правители Древнерусского государства - Рюрик, Олег, Игорь, Святослав, Владимир I - варяжские по этнической принадлежности князья, активно опирающиеся в своих действиях на варяжские дружины и нередко рассматривающие Русь как временное место пребывания (как, например, Святослав, мечтавший перенести столицу из Киева на Дунай). Однако постепенно, по мере проникновения в дружинную среду славянской племенной верхушки, а также в результате отпора, полученного со стороны Византийской империи, завоевательные устремления стали ослабевать, превращая Русь в самодостаточное, самоценное образование и для самих ее правителей.

Это создало условия и для постепенного становления Руси как государственного образования со свойственными всякому государству функциями.

Первоначально эти функции были крайне примитивны и являлись продолжением тех целей, которые, собственно говоря, и создали Древнерусское государство - они были направлены по преимуществу за пределы Руси.

Основные устремления древнерусских князей - это грабительские походы на земли соседних народов - Византию (Аскольд и Дир в 866 г., Олег в 907 г., Игорь в 941, 944 гг., Святослав в 970-971 гг., Владимир в 989 г., Ярослав в 1043 г.). Болгарию (Святослав в 968 г., Владимир в 985 г.) и др. Речь, однако, шла не только о военной добыче или последующей дани, эти походы являлись одновременно и своеобразным средством выработки стабильной системы торговых отношений (Договоры с Византийской империей 912, 945, 1046 гг.), создания, говоря сегодняшним языком, "режима наибольшего благоприятствования" русско-византийской торговле.

Другой задачей, также вытекавшей из тех оснований, на которых государство возникло, являлась оборона славянских земель от натиска последовательно сменявших друг друга степных кочевников - хазар, печенегов, половцев. Нередко эта борьба со "степью" по форме мало чем отличалась от завоевательных походов и приносила несомненные успехи, как, например, Святославу, сумевшему в 965 г. полностью разгромить Хазарский каганат, или Ярославу, прекратившему набеги на Русь печенегов (1036 г.). Однако давление степи было постоянным и непрерывным на протяжении, по крайней мере, IX-XII вв., а, следовательно, неизменной оставалась и задача обороны древнерусских границ.

Впрочем, границ у этого государства поначалу тоже не было, поскольку не существовало точно очерченной территории, подвластной русским князьям. Им еще только предстояло решить эту задачу формирования государственной территории. Поэтому "внутренняя" политика Древнерусского государства на первых порах мало чем отличалась от тех действий, которые русские князья производили за его пределами. Иначе говоря, наряду с внешними завоеваниями, русские князья активно занимались присоединением, причем, отнюдь не всегда добровольным, тех или иных славянских (и не только славянских) племен. Летопись пестрит сообщениями о походах того или иного князя в соседние славянские земли (Олег присоединил земли древлян в 883 г., северян в 884 г., радимичей в 886 г.; Святослав - вятичей в 966 г.; Владимир - радимичей в 984 г.). Причем, даже присоединение не всегда гарантировало полное их подчинение, о чем свидетельствовало, в частности, восстание древлян против князя Игоря в 945 г. Впрочем, эта борьба (ее можно было бы определить в сегодняшней терминологии как "национально-освободительную") имела и иной смысл: она ограничивала аппетиты завоевателя, создавая основы для формирования более прочной системы отношений в рамках складывающегося государства. То же восстание древлян привело к созданию точных размеров дани с них (а позднее и других славянских племен), что способствовало перерастанию дани как формы военной контрибуции в дань как форму натурального налога, превращая полюдье (сбор дани) из едва ли не военной операции в тривиальную налоговую кампанию. Вырабатывается и другая важнейшая функция государства - посредническая, арбитражная. Князь становится не только олицетворением силы, которому следует подчиняться из страха, князь - это воплощение справедливости, он есть та внешняя "незаинтересованная" сила, которой можно и должно доверить разрешение внутренних споров, суд. В то же время, князь не является источником права, он лишь его носитель, выразитель тех правовых норм, которые были созданы традиционным укладом в славянской и варяжской среде. Это вполне отчетливо проявляется в дошедшем до нас памятнике древнерусского права - "Русской правде". Таким образом, складывается ситуация, в которой князь, как бы принуждая население к заключению с ним договора, сам, в то же время, обязан неукоснительно соблюдать его условия.

Примитивность функций государства порождает и элементарность его структуры. Во главе государства стоит князь, его советниками выступают бояре ("старшая дружина"), основную же исполнительную (по преимуществу - военную) несут рядовые дружинники. Отношения между ними весьма демократичны и ничем не напоминают отношений монарха со своими подданными. Дружина может воздействовать на принятие князем решения, бояре могут иметь собственные дружины и, порой, весьма независимы от князя. Жесткое подчинение ограничивается лишь периодом военного времени, впрочем, достаточно длительного.

Таким образом, функции и структура Древнерусского государства с очевидностью свидетельствуют о несомненном военном характере этого государства, приспособленном исключительно к решению военных задач. Соответственно, в случае перехода к решению невоенных задач, такое государство оказывалось бы неустойчивым, что означает, что оно несло уже в себе самом элементы временности, возможность распада.

Фактически, Древнерусское государство еще не вполне государство, это, скорее, "полугосударство", некое образование с зачатками государственности, зародыш будущего государства.

Образование Древнерусского государства имело существенное значение для международной обстановки конца I - начала II тысячелетия н. э., создав оборонительный рубеж между Западом и Востоком, усилив натиск на Византию, способствовавший ослаблению последней, наконец, фактически завершив оформление "ареала" раннесредневековой западной цивилизации.

Со второй половины XI в. на Руси начинаются новые процессы, характеризующиеся, в первую очередь, распадом единого доселе государства на отдельные, фактически, самостоятельные земли.

Советская историческая наука в течение долгого времени объясняла причины раздробления нарастанием классовой борьбы крестьян против эксплуататоров, что вынуждало последних держать необходимые для ее подавления силы на местах, в результате чего повышалась независимость и авторитет местных князей. Другой причиной - уже экономического порядка - называлось господство натурального (замкнутого) хозяйства.

Однако вышеназванные причины не слишком удачно объясняют распад Руси. Во-первых, у нас почти нет данных о каких-либо крупных массовых выступлениях XI-XII вв. (за исключением известий о событиях в Суздальской земле в 1024 г. и 1071 г., или в Киеве в 1068 г., где волнения весьма сложно определить как классовые), а во-вторых, натуральный характер хозяйства характерен как для удельной, так и для единой Руси, а, следовательно, сам по себе этот факт ничего объяснить не может.

Что касается досоветской историографии, то в ней в качестве главной причины распада называлось ошибочное решение Ярослава Мудрого поделить земли Киевского государства между своими сыновьями. Однако и это утверждение уязвимо для критики: ведь и до Ярослава князья производили подобные разделы, но Русь сохраняла единство.

Видимо, получить ответ на вопрос о причинах распада невозможно без понимания того, чем было продиктовано само единство государства и как изменялись со временем его основные функции.

Древняя Русь была единой, прежде всего, благодаря общности стремления к грабительским походам на Византию. Однако уже к концу Х в. выгода в виде добычи и дани стала заметно уступать по значимости выгодам, получаемым от развития обычной торговли, что стало возможным, во-первых, благодаря заключению торговых соглашений с Византийской империей, а во-вторых, в связи с увеличением богатств в руках князя (от имени которого, собственно, и торговали русские купцы), вызванным ростом сбора дани-налога после стабилизации отношений внутри государства. Таким образом, необходимость совершения военных походов на Византию практически отпала, что привело к их полному прекращению.

Удалось стабилизировать и отношения со "степью". Уже Святослав разгромил хазар, Владимир и Ярослав фактически покончили с печенегами и лишь половцы продолжали беспокоить Русь своими набегами. Однако силы половцев были весьма невелики, поэтому не было необходимости в привлечении войск всего Древнерусского государства для противоборства с ними. Причем, даже те, сравнительно небольшие дружины, которые противостояли половцам, наносили столь внушительные удары, что к концу XII - началу XIII вв. половцы оказались в вассальной зависимости от Руси (точнее, от южнорусских князей).

Что касается внутренних функций, то они действительно с большим успехом могли быть выполнены в рамках отдельных, сравнительно небольших территорий. Усложнение общественной жизни требовало не редких появлений судьи-арбитра из центра, а каждодневного регулирования. Местные интересы все более захватывают сидящих в отдельных землях князей, которые начинают отождествлять их со своими собственными интересами.

Таким образом, к концу XI в. выявилось очевидное исчезновение тех общих, объединяющих всех воедино интересов, которые ранее довольно прочно цементировали государство. Других же связующих нитей, скажем, экономических (здесь, как раз, и стоит вспомнить о натуральном характере хозяйства), просто не существовало. Поэтому-то Русь, потеряв большую часть того, что ее связывало, распалась.

Впрочем, распад не был абсолютен. Наряду с этой центробежной тенденцией сохранялись и центростремительные. Они выражались, в частности, в сохранении престижности титула великого киевского князя (хотя реальной объединяющей роли он уже не играет). К тому же, князьям время от времени оказывалось необходимо собраться на свои междукняжеские съезды для обсуждения возникающих общих проблем.

И все же основной тенденцией несомненно являлась центробежная. Главный принцип распада был зафиксирован уже на первом междукняжеском съезде в Любече в 1097 г.: "каждый держит вотчину свою".

Государственность Руси при этом, конечно, не исчезла, просто она перешла на новый уровень - земельный. Соответственно, произошли изменения и в структурах власти.

На земельном уровне сформировались два основных типа организации власти, которые условно можно определить как "республиканский" и "монархический". Впрочем, важнейшие элементы этих систем одни и те же: вече, князь, бояре. А вот соотношение этих элементов в политических системах различных русских земель весьма отличается.

Если в Новгородской земле, традиционно относимой к числу "феодальных республик", ведущую роль играли вече и бояре, в то время как князь исполнял лишь функции военачальника и гаранта судебной системы (причем с ним заключался договор, невыполнение которого грозило ему изгнанием), то в княжествах, напротив, ведущие позиции занимал князь с его советниками-боярами, тогда как вече лишь на время могло приобретать заметное влияние на власть (как правило, стихийно снизу, либо в случае конфликта между князем и боярами).

Наиболее устойчивые позиции в рамках Древней Руси в XII в. занимали Новгород и Владимиро-Суздальское княжество. Но, если Новгород никогда не претендовал на ведущие роли в политической жизни Руси, то владимирские князья (Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский) весьма активно вели борьбу с другими князьями, как за отдельные территории, так и за получение ведущих позиций (если не вообще верховенство) среди других русских земель. Однако постепенно процесс распада захватывает и Владимирское княжество, которое, как и другие, начинает погружаться в пучину усобиц.

Вообще междукняжеские усобицы являются едва ли не главной темой летописных рассказов и произведений литературы XII-XIII вв., что нередко создает искаженное представление о них как о главной черте удельного периода, рисуя образ постепенного упадка Руси, становящейся беззащитной жертвой любого мало-мальски сильного противника. Порой складывается впечатление фатальной неизбежности гибели Древнерусского государства. На деле влияние усобиц на развитие Древней Руси явно преувеличено.

Удельный период не только не был временем упадка, но, напротив, означал расцвет Древнерусского государства и, прежде всего, в сфере культуры.

Конечно, усобицы ослабляли единство, а значит и возможность совместного отпора крупному противнику, однако в обозримом пространстве такого врага у Руси не существовало.

Распад Древнерусского государства, таким образом, выглядит естественным этапом в развитии древнерусской государственности, формирующим более развитые государственные структуры, закладывающим основы возникновения независимого от государства общества, влияющего на государственную политику.

Заключение