2

МИНИСТЕРСТВО ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ И ТОРГОВЛИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

ТОРГОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Кафедра российской и мировой истории

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

по Отечественной истории

на тему:

«Принятие христианства на Руси. Русская православная церковь и ее роль»

Исполнитель:

Преподаватель:

Москва 2008г.

План

1. Принятие христианства на Руси. Русская православная церковь и её роль……………………………………………………………………………...3

2.Внутреняя и внешняя политика правления Ярослава Мудрого. "Русская правда"………………………………………………………………...12

3.Правление Владимира Мономаха……………………………………16

4.Политический строй Киевского государства. Дискуссия о социальном строе Древней Руси…………………………….………………………………18

Ответы на тест……………………………………………………..…… 31

Список литературы……………………………….………..…………...33

1. Принятие христианства на Руси. Русская православная церковь и её роль.

Крещение Руси -- это крупная научная проблема, до сих пор остающаяся актуальной в исторической науке. Трудность решения этой проблемы заключается в том, что уже в древно-сти существовали и боролись между собой различные версии Крещения. Так, в «Повести временных лет», рассказывая о крещении Владимира в Корсуне, летописец довольно жестко спорит с какими-то анонимными оппонентами: «Се же не све-дуще право глаголють, яко крестилъся есть в Киеве, инии же реша -- в Василеве, друзии же инако скажють». И исследовате-ли вслед за летописцем и его оппонентами заспорили: где кре-стился Владимир? В Корсуне, в Киеве, в Василеве? Или где-то еще? Чаще всего ученые искали однозначный ответ. Однако решение этого вопроса лежит на другом пути -- необходимо понять причину такой странной разноголосицы древнерусских летописцев [3].

Еще одно заблуждение состоит в том, что в самом христиан-стве в X--XI вв. видят противоречия лишь между византийской и римско-католической церквями. На самом деле и в Западной Европе, и на Востоке существовало множество различных толко-ваний христианского вероучения и, как следствие, множество различных общин и церквей. Различия эти были иногда явными (например, какие-то учения объявлялись еретическими), но в других случаях очень тонкими, выражавшимися в определенных предпочтениях -- тех или иных святых, тех или иных книг, бого-словских трактовок, нравственных принципов. Сложность по-нимания раннего древнерусского христианства заключена и в том, что более поздние летописцы или переписчики книг реда-ктировали составляемые или переписываемые ими тексты в ин-тересах официального учения. Впрочем, это им далеко не всегда удавалось, поэтому в древнерусских рукописях, в частности в «Повести временных лет», сохранились, накладываясь друг на друга, разные толкования христианского вероучения. Как уже говорилось, одним из свидетельств подобного положения явля-ется наличие в русских летописях различных космических эр. Следовательно, сами летописцы ориентировались на какие-то противоположные и так или иначе противоборствующие трак-товки христианства.

Одно время в исторической науке почти так же однозначно решался и вопрос о путях проникновения христианства на Русь -- признавалось, что христианство было принято из Визан-тии. Позднее эта позиция была подвергнута критике, и появи-лись иные версии: помимо Византии, в качестве источника древнерусского христианства называли Болгарию, Моравию, Рим, Хазарию. И при всем разнообразии вариантов опять же считалось, что христианство пришло в Киевскую Русь из како-го-то одного источника. Высказывалась (М.Н. Тихомировым) и мысль о возможных перекрещиваниях Владимира по каким-то политическим соображениям. Но и в этом случае необходимо изменить сам подход -- за разными чертами раннего древнерус-ского христианства необходимо видеть интересы различных хри-стианских общин, существовавших в то время и в Киевской Руси, и на Востоке, и на Западе [3].

В свое время Ф. Энгельс назвал христианство первой воз-можной мировой религией, поскольку она обращалась ко всем народам и сословиям как равноценным и равным перед Богом. Он отметил также «революционный» характер новой религии в силу явного осуждения социальной несправедливости, зало-женной во многих верованиях и, в частности, в отвергавшемся христианством рабовладельческом Ветхом Завете.

Христианство, как уже говорилось, изначально распада-лось на множество течений, различно решающих и нравст-венно-идеологические и структурно-организационные воп-росы. Стоит напомнить, что с IV в. только патриаршеств в христианском мире существовало пять: александрийское, ан-тиохийское, иерусалимское, константинопольское и римское. Кроме того, в конце X -- начале XI в. (до 1018 г.) в Болгарии было и самостоятельное охридское патриаршество (с центром в г. Охриде).

Но христианство нигде не вытесняло до конца старые язы-ческие верования, сохраняя их достоинства и пороки. Более то-го, именно старые языческие верования наложили значительный отпечаток на форму христианства у того или иного народа, стали одной из причин специфических черт того или иного варианта хри-стианства. Это явление так или иначе проявилось и в христологических спорах IV--V вв., отзвуки которых будут сохраняться еще почти тысячелетие [2].

Предметом этих христологических споров стало понимание сущности Символа веры -- взаимоотношений ипостасей Святой Троицы: Бога-Отца, Бога-Сына и Бога-Духа Святого. Часть христиан признавало их полное отождествление, что делало бессмысленным и само понятие -- Троица, поэтому это учение, названное «монархиансшвом», было осуж-дено как ересь. Другой крайностью, также обессмысливающей поня-тие Троицы, стало учение патриарха Константинопольского Несшория (Vb.) -- отрицалась богочеловеческая природа Христа и Бог-Сын счи-тался только человеком. Нестория осудили как еретика, но его учение («несторианство») получит широкое распространение в Азии (в част-ности, у степных народов, ведущих кочевой образ жизни), а в Испании в ГХ в. эта ересь приняла и более радикальные формы: «адопциане» не считали Христа Сыном Божиим, а лишь усыновленным.

Христианство у подунайских славян начинает распростра-няться в основном с VIII в. В IX в., когда моравский князь Рос-тислав обратился в Константинополь с просьбой прислать «учителей», князь, согласно Житию Мефодия, пояснил: «Пришли к нам учителя многие христиане от влах и из грек, и из немец, и учат нас различно. А мы, словене, люди простые, и нет у нас такого, кто наставил бы нас истине и просветил разум». Само обращение Ростислава (по летописи, также Святополка и Коцела) в Константинополь объяснялось противостоянием стремлению немецкого духовенства из Баварии утвердить здесь свое нераздельное господство. Под «влахами» в его обращении может разуметься римская церковь, хотя могла идти речь и о готах-арианах (Влахией называлась северная, т. е. готская Ита-лия). Но вот под «греками» здесь разумелись совсем не визан-тийцы, а ирландские миссионеры, которых часто называли «греками» потому, что они в богослужении отдавали предпочте-ние греческому языку перед латинским и вообще тяготели более к древней восточной церкви [2].

Процесс Крещения Руси нельзя рассматривать в однознач-ном ключе, стремясь найти только один источник проникнове-ния христианства в Киевскую Русь. Процесс этот был намного сложнее, что и нашло отражение в «Повести временных лет».

Сложный состав летописного рассказа о крещении Влади-мира достаточно очевиден, хотя привычка считать летопись сочинением одного летописца (обычно Нестора) мешала по-ниманию значения этого факта. Рассказ рассредоточен между 986--988 гг., если ориентироваться на константинопольскую космическую эру (5508 лет от Сотворения мира до Рождества Христова). Но под тем же 986 г. дана «Речь философа», в кото-рой прямо обозначена антиохийская космическая эра (5500 лет). К тому же «Речь» известна и вне летописи. Вне летописи имеется и Сказание о крещении Владимира в Корсуне (Корсунское сказание).

Противоречия в древнерусских памятниках свиде-тельствуют об одном важном факте -- в X--XI вв. в Киевской Ру-си сосуществовали разные христианские общины, так или иначе соперничавшие между собой. Иначе говоря, раннее древнерусское христианство не было однородным и имело разные истоки своего формирования. О разных истоках христи-анства свидетельствует и смешение в летописях разных косми-ческих эр: как уже говорилось наряду с константинопольской, утвердившейся довольно поздно, употреблялась антиохийская, старовизантийская или близкая к ней эра Ипполита, болгар-ская. Кроме того, также вплоть до второй половины XI в. сохра-нялся и традиционный счет поколениями и годами правления отдельных князей, восходящий, видимо, к языческой традиции. Следовательно, понять существенные расхождения в летопис-ном рассказе о Крещении Руси можно лишь на фоне реально существовавших прочтений христианства разными общинами. Причем, что очень важно, некоторые из этих общин оставались вообще за пределами подчинения какому-то из существовав-ших тогда патриаршеств [1].

Признание факта наличия в Киевской Руси разных христи-анских общин необходимо связывает проблему Крещения Руси с проблемой происхождения и этнической принадлежности народов с именем «русь». Существование разных христианских общин уже предполагается сведениями о нескольких крещени-ях Руси, или росов: крещение при патриархе Фотии около 867 г., крещение при патриархе Игнатии (ум. 879 г.), крещение княгини Ольги, различно датируемое источниками, и, нако-нец, крещение Владимира Святославича. Правда, когда источ-ники XVI--XVII вв. говорили о нескольких крещениях Руси, они знали только одну Русь -- Московскую, и потому разно-временные крещения привязывались к одной и той же террито-рии и получалось, что Киевская Русь принимала христианство несколько раз. Но росы, обрушившиеся в 860 г. на Византию (а именно они, согласно Фотию, пожелали принять крещение), явно были выходцами из Руси Причерноморской (Восточный Крым и Таманский полуостров). Что касается русов, крещен-ных Игнатием (об этом упоминают Константин Багрянород-ный и в иной редакции под 886 г. автор XVI в. Бароний), то речь, скорее всего, идет об иной группе русов, может быть, нижнедунайских, где «русские» города, как говорилось, упоми-наются еще в конце XIV в.

Кирилло-мефодиевская традиция -- это особое течение в христианстве, которое учитывает своеобразие славянского мировоззрения и совмещает в себе черты различных хри-стианских учений.

Кирилло-мефодиевская традиция известна нам сегодня лишь фрагментарно, тем не менее можно выделить некоторые ее характерные черты. Прежде всего она сориентирована на раннее, единое христианство как идеальную форму христиан-ской церкви и веры вообще. Идея единства церкви была крайне важна для Кирилла и Мефодия, ибо им приходилось учитывать реальное положение дел с христианской верой в мире славян-ских народов в конце IX в. Поэтому в своем учений они стреми-лись примирить между собой различные христианские общины как организационно, так и на уровне вероисповедания и прин-ципов богослужения [1].

Именно идеи единства церквей, равенства всех народов и веротерпимости были главными в кирилло-мефодиевской тради-ции. Особенно это проявилось в разработке Кириллом и Мефодием славянского церковного лексикона и правил богослуже-ния, которые совмещали черты разных церквей -- и восточной, и западной, и ирландской, и даже арианской. Вероисповедную основу кирилло-мефодиевской традиции составляло право-славное учение, однако более светлое и оптимистичное, чем на Востоке, соответствующее коренным устоям славянского миро-восприятия. Но сама кирилло-мефодиевская традиция не была детально разработана и даже не претендовала на то, чтобы стать отдельной церковной организацией. Тем не менее она оказала значительное влияние на восприятие славянами самой сути христианского учения, была очень популярна среди славянских народов. Когда в 886 г. учеников Кирилла и Мефодия изгнали из Великой Моравии, они продолжили просвещение славян в Сер-бии, Хорватии и особенно в Болгарии.

Правда, Кирилл и Мефодий трактовали основы христианст-ва не вполне идентично. Что касается воззрений Мефодия, то здесь необходимо принять во внимание важный факт -- оппо-ненты Мефодия постоянно будут обвинять его в склонности к арианству. Для такого обвинения основания, видимо, были: и сам он, и моравские русы-ариане выступали против навязывае-мой в Моравии церковной иерархии. У ариан, верных традициям родовой и общинной демократии, церковная иерархия отсутст-вовала, и поэтому епископы не назначались, а обычно избира-лись в общине. Доводы Мефодия строились на иной основе -- он стремился утверждать в своей деятельности идеалы ранней христианской церкви, в которой епископы также избирались чле-нами христианской общины. Но принцип избранности еписко-пов и отрицательное отношение к церковной иерархии сближа- < ли позиции русов-ариан и Мефодия. Именно за это и Мефодий, и моравские русы-ариане подвергались жестоким преследова-ниям со стороны немецкого духовенства, причем борьба при-нимала самые ожесточенные формы [2].

Еще одним свидетельством влияния моравского христианст-ва на христианство Киевской Руси является приведенная в «Ре-чи философа» дата, указывающая на антиохийскую космиче-скую эру. «Антиохийская школа» в богословии противостояла александрийской и отчасти константинопольской, сближаясь в ряде случаев с арианством. Влияние антиохийской школы было особенно заметным как раз на Балканахив Подунавье, т.е. в сла-вянских землях и землях ругов-русов. И из всех направлений в христианстве именно эта школа наиболее естественно наклады-валась на специфическое славянское язычество, дававшее боль-шую свободу верующим.

Древней Руси как свидетельство двоеверия первых киевских христиан. Но, очевидно, не менее важно установить, когда про-изошло переселение значительной группы моравских христиан⁴ на Днепр.

В договоре Олега с греками (911 г.) с собственно киевской стороны христиане не представлены, и по тексту «русские» и «христиане» постоянно противопоставляются. Нет и никаких намеков на борьбу язычников и христиан в Киеве. Следователь-но, христианская община появилась в Киеве позднее.

В конце 50-х гг. X в. (летопись указывает дату 959 г.) в Визан-тии приняла крещение княгиня Ольга. Но уже в 961--962 гг. по ее просьбе в Киев прибыли немецкие миссионеры во главе с «епископом русским» Адальбертом. Следовательно, Ольга не собиралась подчиняться Византии в церковном отношении, а искала иные формы церковной организации. Интересно, что в западных источниках сама Ольга называется «королевой ругов Еленой» (Елена -- христианское имя Ольги). Однако немецкая миссия была изгнана киевлянами. И, скорее всего, изгнание Адальберта осуществили именно русы-христиане из Моравии.

В дальнейшем, до времени крещения Владимира, Русь, похоже, пережила немало резких всплесков религиозных споров. Так, Владимир шел в Киев, опираясь явно на языческие об-щины. Попытка реформы язычества путем создания пантеона языческих богов, предпринятая Владимиром в начале своего княжения, очевидно, предполагала создание заслона против христианства (хотя суть реформы все-таки пока не вполне ясна, поскольку неясны принципы, которые легли в основу создавае-мого пантеона). Расправа с двумя варягами-христианами в 983 г., совпавшая по времени с антихристианским восстанием на южном берегу Балтики, явилась первым открытым выступ-лением язычников против христиан, и погибшие отец и сын ва-ряги стали первыми на Руси христианскими мучениками.

Помимо русов-ариан из Великой Моравии, какой-то след в раннем древнерусском христианстве оставили и варяги [1].

В целом на Севере вдоль Волго-Балтийского пути противо-стояние разных религиозных общин было более острым и же-стким. На Южном берегу Балтики и язычники, и христиане были менее терпимыми по отношению друг к другу и в силу большей организованности язычества (наличие жреческих каст), и благодаря откровенно корыстному характеру христиа-низации по германо-католическому сценарию. Славяне и сла-вянизированные племена неоднократно восставали и разруша-ли христианские храмы. Большое восстание 983 г. привело к ликвидации христианских общин на большей части Южного берега Балтики, и, скажем, поморяне были окрещены лишь в 20-е гг. XII столетия.

В целом же можно считать, что при наличии разных христианских общин в конце X в. основным вариантом хри-стианского вероучения в Киевской Руси стала именно кирилло-мефодиевская традиция, центром которой была Деся-тинная церковь.

Строительство самой Десятинной церкви, по летописи, бы-ло завершено в 996 г. С момента своего освящения Десятинная церковь становится при Владимире главным храмом Киева и всего Древнерусского государства. Позднее, в XI в., при Яро-славе начинается борьба между традицией Десятинной церкви и все более проникающим в Киевскую Русь византийским хри-стианством. В частности, эта борьба выражена в том, что именно при Ярославе строится и освящается собор Софии, ко-торый становится центром византийского христианства. В этих условиях соперничество двух главных центров древне-русского христианства было неизбежным хотя бы потому, что более молодой храм Софии появился сразу как митрополичий в связи с учреждением митрополии греческого подчинения в 1037 г. Десятинную же церковь на протяжении всего правле-ния Владимира будет возглавлять Анастас, который так и не стал даже епископом, но стоял заметно выше всех епископов. С приходом в Киев Ярослава он покинет Киев и уйдет в Поль-шу. Но летописец, упомянувший об этом, такое очередное вро-де бы предательство -- теперь уже единоверцев -- не осуждает. С учреждением греческой митрополии при Ярославе сразу на-чинается наступление и на Десятинную церковь. В 1039 г. ее даже заново освящали, что как бы предполагало очищение от чего-то еретического [2].

Сама Десятинная церковь хотя и строилась греческими мас-терами (впрочем, неизвестно какими «греками»), как отметил в свое время известный знаток архитектуры и живописи Г. К. Ваг-нер, носила заметные признаки западного влияния. И не слу-чайно, что позднее между униатами и приверженцами ортодок-сального православия развернется борьба за «наследие». (Речь идет о церкви Николы Десятинного, построенной на месте раз-рушенной в 1240 г. Десятинной церкви Богородицы).

Институт «десятины» часто служил причиной народных вол-нений и восстаний против новой религии, как это было на Эльбе и в Прибалтике в 983 г. и несколько позднее, когда разру-шались монастыри и христианские храмы. На Руси таких потря-сений этот институт не вызывал, может быть, в силу его уни-кальности. Но когда при Ярославе началось наступление на тра-диции Десятинной церкви, видимо, пересмотру подверглась и сама «десятина». Не случайно в летописном пересказе Корсунской легенды появляется знаменательная вставка. Владимир, давая церкви право на получение «десятины», якобы заключил пожалование словами: «Аще кто сего посудить, да будет про-клят». Совершенно ясно, что Владимир таких слов не говорил и не писал: в конце X столетия в них не было никакой нужды. За-то после учреждения митрополии осуждающих «десятину» должно было появиться достаточно много, и в первую оче-редь -- сама митрополия византийского подчинения, ведь в Ви-зантии «десятину» не признавали. Именно этой борьбой подог-ревалась и летописная деятельность, в том числе составление летописи с прославлением Владимира и корсунскими сюжета-ми. Прославления князей, дававших пожалования в храм, ука-зывают и на время внесения Корсунской легенды в летопись -- это, по-видимому, 80-е гг. XI столетия.

Еще одним аргументом в пользу западных ориентации Деся-тинной церкви служит тот факт, что основная церковная лекси-ка, связанная с утверждением новой веры, восходит не к визан-тийским, а к германо-римским корням (слова «церковь», «пас-тырь», «поп», «алтарь» и др. пришли в русский православный лексикон с Запада). Но в том же виде эти понятия и обозначе-ния имеются и у западных славян, в частности в сербо-хорват-ском языке. Здесь обнаруживаются и другие, чисто славянские по происхождению, параллели: своеобразная форма обозначе-ния имени самого Иисуса Христа -- Спас; обращение к Богоро-дице без «Аве Мария» и др [2].

Кирилло-мефодиевская традиция оказала, несомненно, са-мое большое влияние на западное и южное славянство, и после-дователи братьев-просветителей в разных странах и землях про-должали действовать в условиях уже фактического подполья.

В литературе много спорили о том, кто был первым киевским митрополитом и были ли таковые при Владимире вообще. Меж-ду тем «Повесть временных лет» на этот вопрос отвечает одно-значно: первые полвека после принятия Русью христианства ми-трополии в Киеве не было. А что было? А было сочетание двух не-одинаковых форм, характерных для арианства и ирландской цер-кви. Фактический глава русской церкви не был даже епископом. Это, как отмечено выше, характерно для ирландской церкви, где аббат монастыря (а в данном случае привилегированного храма) стоял выше епископов. Такое положение будет и в Новгороде 30-х гг. XI столетия, когда церковь возглавлял некий Ефрем, также не имевший чина епископа. Да и «русин» Иларион, первый ми-трополит из русских, в 1051 г., в разгар конфликта Ярослава с Ви-зантией, избирался в митрополиты из пресвитеров, минуя епи-скопский чин, что в рамках византийского православия не допу-скалось. Иными словами, ирландская практика на Руси держа-лась довольно долго и повсеместно. Но в заключительном ак-корде, посвященном княжению Владимира, летописец называет и епископов во множественном числе, с которыми князь совето-вался. Поскольку митрополии в это время не было, епископов, очевидно, либо избирали по арианскому принципу из числа чле-нов общины, либо по ирландскому принципу они наследовали чин своих отцов. Вероятнее же всего -- было и то и другое. И в целом это свидетельствует о слабости в Киеве и на Руси в это время общин провизантийской направленности. И хотя Яросла-ву в 30-е гг. XI в. удалось утвердить митрополию византийского подчинения, она не смогла преодолеть сопротивления уже суще-ствовавших местных общин. Об этом свидетельствуют многие известные факты: немного позже митрополия византийского подчинения была фактически ликвидирована; в 1043 г. состоял-ся поход на греков, который возглавлял сын Ярослава Влади-мир; в 1044 г. произошло крещение останков князей-язычников Олега и Ярополка и перенесение их в Десятинную церковь; в 1051 г. советом епископов непосредственно из пресвитеров ки-евским митрополитом был избран Иларион, и его кандидатура не утверждалась в Константинополе [1].

Во второй половине XI в. происходит оттеснение и культа Климента, как заступника Русской земли, а ведь именно Деся-тинная церковь, в которой хранились мощи святого, поддер-живала этот культ. В ней существовал особый придел в честь Климента, а в некоторых западных источниках сама Десятин-ная церковь называется храмом Климента.

Таким образом, со второй половины XI в., кирилло-мефодиевская традиция постепенно утрачивает свое первенствующее положение, а древнерусская церковь постепенно оказывается под покровительством Константинополя. Тому было немало причин, в том числе и претензии Рима на то, чтобы контроли-ровать Русь. Большую роль в затухании кирилло-мефодиевской, традиции сыграло разделение церквей, произошедшее в 1054 г., после которого происходит окончательное закрепление Киев-ской Руси, как одной из митрополий константинопольского патриаршества. Но идеи и настроения, характерные для кирил-ло-мефодиевской традиции, заложенные в ранний период древнерусского христианства, сохранялись очень долго. Мно-гие из них прослеживаются в различных памятниках древне-русской религиозно-философской мысли XI--XII вв. Так, в XII в. мощи святого Климента использовали при поставлении в митрополиты Климента Смолятича, а само поставление проходи-ло вопреки желанию Константинополя. Практически до конца XIV в. в русском месяцеслове не появляются имена новых ви-зантийских святых. И вообще, христианство в его византий-ской интерпретации в полной мере утверждается на Руси толь-ко с XIII-XIV вв [1].

Церковь помогала христианам выжить и сохранить человечность в самые суровые и жестокие времена.

Важнейшей частью православной культуры, её душой было евангельское нравственное учение, в частности -- стремление к духовному единению людей, «соборности». Лучшие люди русской церкви стояли на страже христианской морали. Они смело выступали против произвола «сильна мира сего», публично осуждали их злодеяния, пытались погасить междукняжеские братоубийственные войны, заступались перед самодержцами, за тех, кто впал в немилость.

Православная церковь оказывала огромное влияние не только на духовную, но и на экономическую жизнь России. В лице епископских кафедр, крупных соборов и монастырей она выступала как хороший организатор хозяйственной деятельности населения. При этом настоящие монахи, следуя заветам своих великих учителей Феодосия Печерского и Сергия Радонежского, никогда не чурались физического труда, умели наполнить его глубоким смыслом и одухотворённостью. Труд монашеской общины, во главе которой стоял энергичный и умный руководитель, в раз превращал безлюдные, гиблые места в цветущие угодья. В крупных монастырских хозяйствах чаще применялись различные технические усовершенствования. Монастыри активно чествовали и в торговле, особенно хлебом, рыбой, солью, добываемой в монастырских варницах.

Средневековые монастыри были необходимым элементом общественного устройства Руси не сколько в силу их религиозного значения и организационно-хозяйственной деятельности. Они исполняли также целый ряд социальных и культурных функций. В них велось летописание, обирались и переписывались книги. При монастыре часто имелись больница и богадельня, где призревались престарелые и больные. Здесь кормились нищие и обездоленные -- люди, силою обстоятельств выброшенные на обочину жизни. Кроме того, средневековый русский монастырь время от времени мог выступать в качестве ссудной кассы и тюрьмы, крепости и приюта для умалишённых [2].

2. Внутренняя и внешняя политика правления Ярослава Мудрого. "Русская правда".

15 июля 1015 г. Владимир Святосла-вич скончался, прожив немногим более 50 лет. Он разболелся в тот момент, когда готовился к походу на Новгород после того, как княживший там его сын Ярослав, родившийся от полоцкой княжны Рогнеды, начал против отца мятеж, перестал уплачивать в Киев положенную дань. Ярослав, как когда-то Владимир, обратился за помощью к варягам, но в этот момент и пришло известие из Киева о смерти великого князя.

Наиболее близкими к нему сыновьями были дети от принцессы Анны Борис и Глеб. Особенно отец любил Бориса, держал его при себе, поручал ему командовать своей дружиной. В момент смерти отца Борис как раз находился в очередном походе против печенегов.

Но передать ему престол Владимир не мог, так как тем самым нарушался бы принятый повсеместно порядок наследования трона по старшинству и по прямой мужской линии. Создавалась весьма сложная ситуация с престолонаследием. За возвышением Бориса с тревогой наблюдали опальный Святополк и засевший в Новгоро-де, второй по старшинству из оставшихся в живых сыновей Ярослав.

Едва Владимир умер, как власть в Киеве взял Святополк.

Весть о смерти отца пришла к Борису в тот момент, когда он был с дружиной на реке Альте, так и не найдя печенегов. Ближние люди стали уговаривать его повести дружину на Киев и взять в руки власть.

В Киеве Святополк сформировал отряд воинов во главе с боярином Путшей и приказал им убить Бориса.

Но оставался еще муромский князь Глеб. Святополк направил к нему гонцов с просьбой прибыть в Киев, так как отец тяжело болен. Ничего не подозревавший Глеб с небольшой дружиной отправился в путь -- сначала на Волгу, а оттуда к Смоленску и затем в ладье в Киев. Уже в пути он получил известие о смерти отца и убийстве Бориса. Глеб остановился и пристал к берегу. Здесь на полпути к Киеву на Днепре и застали его люди Святополка. Они ворвались на корабль, перебили Глебовых дружинников, а потом по их приказу повар Глеба зарезал его ножом [3].

Святополк уничтожил и еще одного из братьев -- Святослава, который правил в Древлянской земле. Теперь друг против друга вновь встали Киев, где окончательно утвердился Святополк, получивший в народе прозвище «Окаянного», и Новгород, где оставался Ярослав Владимирович.

Ярослав, которому в это время было 28 лет, удивительно повторил судьбу отца. В начавшейся междоусобице Ярослав тоже обратился за помощью к варягам, собрал войско со всего севера Руси. Он вел на Киев 40-тысячную рать. Святополк выступил навстречу Ярославу с киевской дружиной и нанятой печенежской конницей.

Ярослав в 1017 г. занял Киев. В том же году он заключил союз с германским императором Генрихом II против Польши. Однако борьба на этом не кончилась.

Ярослав вторично двинулся на юг. Святополк не стал искушать судьбу. Слишком велико было против него негодование киевлян, не простивших ему привод в Киев поляков. Он бежал к печенегам. Соперники вновь встретились в открытом бою в 1018 г. На этот раз местом сражения стал берег реки Альты, неподалеку от того места, где был злодейски убит Борис. Это придало войску Ярослава дополнительные силы. Трижды полки враждующих сторон сходились в рукопашных схватках. К концу дня Ярослав одолел соперника и тот бежал. Сначала Святополк оказался в польских землях, потом двинулся в землю чехов и умер в пути.

Междоусобица показала, сколь непрочным еще было объединение Руси, сколь сильны были стремления некоторых земель к отделению от Киева. Эти стремления не могли притушить и сыновья Владимира. Напротив, сами они попадали под влияние той среды, в которой жили и правили. Общую политику той или иной земли определяли не столько правители, сколько общий уклад жизни населения, уровень его экономических, культурных, религиозных связей с центром.

На Руси, которая отличалась своими огромными территориями, по существу никогда не было и не могло быть такого прочного единства, как в небольших государствах Запада. И уровень различия этих земель во всех отношениях, но в первую очередь в развитии хозяйства, культуры, во многом содействовал посто-янной борьбе окраин против центра, децентрализации страны [2].

Став «самовластием», Ярослав пошел по пути отца. Он послал в крупные города и земли своих сыновей и требовал их беспреко-словного повиновения. В Новгород отправился старший сын Владимир, а после его смерти туда был послан следующий по старшинству сын Изяслав, Святославу он отдал под управление черниговскую землю, Всеволоду -- выросший к этому времени в сильную крепость Переяславль. Другие его сыновья были посланы в Ростов, Смоленск, Владимир-Волынский.

Стремясь установить порядок и законность в русских землях, Ярослав-в начале своего правления ввел в действие первый на Руси писаный свод законов «Русскую Правду». В основе его лежали старые традиции, устный «Закон русский», который упоминается еще в договорах Руси с Византией.

«Русская Правде» строго наказывала за умышленное убийство. Причем допускалась еще кровная месть: за убийство человека родственники могли мстить убийце, но это право получали лишь близкие родственники (брат, отец, сын, дядя). Так эта традиция, пришедшая из родоплеменного быта, подверглась уже законода-тельному ограничению. Если же таких ближних родственников не оказывалось, то убийца платил великому князю виру, специальную плату в 40 гривен. Такой же принцип применялся и в наказаниях за увечье, побои. Они также наказывались вирами.

Первый русский писаный закон касался прежде всего вопросов общественного порядка, защищал людей от насилий, бесчинств, драк, которых было так много в это смутное время на Руси..Но уже в нем просматривались черты развивающегося .социального неравенства, которые быстро обгоняли само законодательство. Так, в некоторых статьях денежные штрафы полагались за укрывательство чужой челяди. За преступление холопа виру платит господин. За обиду, которую наносит холоп свободному человеку, последний мог безнаказанно убить обидчика [2].

С большим упорством и настойчивостью Ярослав Владимиро-вич продолжал внешнюю политику своего отца и деда. Но он расширил ее масштабы, совершенствовал методы проведения в соответствии с растущей мощью государства.

Он утвердил власть Руси на западном берегу Чудского озера. Здесь был основан город Юрьев (нынешний Тарту). Город получил свое название в честь Георгия-Юрия, таково было христианское имя Ярослава. Предпринимались неоднократные походы на воинственное балтское племя ятвягов, в летописях упоминается и поход на Литву.

Еще в 30-е гг. XI в. Русь продолжала успешное противоборство с Польшей. Но, после того как были отвоеваны Червенские города, Польша, испытывая давление со стороны Германской империи и Чехии, а также со стороны прибалтийских славянских племен, теперь нуждалась в поддержке со стороны Руси.

Союз двух государств был укреплен династическими браками: польский король Казимир I женился на сестре Ярослава Добронеге (христианское имя Мария), а старший сын Ярослава Изяслав женился на сестре короля. Русь оказала Польше помощь в войнах с Чехией и прибалтийскими славянами [1].

На севере Русь связывали тесные дружественные отношения со Швецией. Ярослав был женат на дочери шведского короля Ингигерде. Добрыми были отношения и с Норвегией, куда была выдана замуж за норвежского короля младшая дочь Ярослава Елизавета.

Ярослав завершил усилия Владимира по борьбе с печенегами. Он продолжал строить на границе со степью города-крепости, а в 1036 г. нанес шэд киевскими стенами сокрушительное поражение печенежскому войску. Битва происходила в том месте, где ныне стоит храм святой Софии. Тогда здесь было чистое поле. Целый день длился бой, и лишь к вечеру печенеги побежали. Многие из них были убиты, многие потонули в окрестных речках, пытаясь спастись вплавь от преследователей и уйти в степь. Это поражение настолько потрясло печенегов, что после него их набеги на Русь практически прекратились.

Но с востока в Причерноморские степи надвигалась новая кочевая орда, теснившая печенегов,-- половцы.

После долгого периода мирных отношений с Византией Русь при Ярославе начала новую войну с империей. Поводом послужила расправа с русскими купцами в Константинополе. Большая русская рать под началом старшего сына Ярослава Владимира двинулась на ладьях к Константинополю. Но около западных берегов Черного моря флот попал в бурю, которая разметала и потопила часть русских судов. Около 6 тысяч воинов во главе с воеводой Вышатой высадились на сушу, другие морем двинулись обратно.

Узнав об этом, император Константин Мономах приказал преследовать русский флот и уничтожить сухопутное войско. Но в морском сражении руссы нанесли поражение грекам и лишь после этого двинулись на родину. Судьба сухопутной рати была трагичной. Греки окружили и взяли в плен воинов Вышаты, многих из них ослепили и отпустили восвояси для устрашения Руси. Долго еще по русским селам и городам брели эти несчастные слепцы, пробираясь к родным очагам [2].

Лишь в 1046 г. Русь заключила мирный договор с Византией: В знак возобновления дружеских связей между двумя странами был устроен брак византийской принцессы, дочери Константина Мономаха, и сына Ярослава -- Всеволода. Этот брак лишь подчеркнул, как вырос за последние десятилетия международный авторитет Руси. Русь поистине стала европейской державой. С ее политикой считались Германская империя, Византия, Швеция, Польша, Норвегия, Чехия, Венгрия, другие европейские страны. На Востоке вплоть до низовьев Волги у нее теперь практически не было соперников. Ее границы простирались от Карпат до Камы, от Балтийского моря до Черного. Периметр территории Руси равнялся 7000 км. К середине XI в. там жило около 4 млн. человек.

Рост международного престижа Руси подтверждали и династи-ческие браки киевского княжеского дома. Все сыновья Ярослава были женаты на владетельных принцессах -- Византии, Польши, Германии. Его дочери были выданы замуж за правителей разных стран. Старшая, Анна,-- за французского короля Генриха I, Анастасия -- за венгерского короля Андрея, младшая, красави-ца Елизавета,-- за норвежского короля Гарольда.

Интересна судьба этих женщин. После смерти мужа Анна Ярославна во время малолетства сына была регентшей Франции, Елизавета после гибели на войне короля Гарольда вторично вышла замуж за короля Дании и играла большую роль в политике [2].

3. Правление Владимира Мономаха.

Восстание 1113 г. После 1111 г. донские половцы надолго потеряли способность к ведению активной войны против Руси, затихли и приднепровские половцы. Но нарастало внутреннее напряжение в русских землях, особенно в крупных городах, вызванное наступлением князей, бояр, дружинников, духовенства на крестьянские земли, на доходы смердов, ремесленников. Все больше людей не имело возможности самостоятельно вести свое хозяйство в сельской местности и в городах; они шли в кабалу к богатым, брали деньги, семена, орудия труда в долг. Потом не могли вернуть этот долг своим заимодавцам, задерживали выплату процентов. Особенно злодействовали ростовщики, которые ссужа-ли нуждающихся людей деньгами, но под долг брали с них высокие проценты. Большим сребролюбцем и жестоким ростовщиком слыл и сам великий князь Святополк.

20 апреля Владимир Мономах вместе с переяславской дружиной вступил в Киев.

Сторонники Мономаха разнесли весть, что теперь князь проведет правый суд и накажет мздоимцев. Это несколько успокоило людей. Но более всего на них произвело впечатление появление грозного князя во главе отборного войска. Мятеж в Киеве стал стихать.

Через несколько дней после совещания с боярами Владимир Мономах дал Руси новую «Русскую Правду», названную «Устав Владимира Всеволодича». Отныне расчеты за взятый долг были изменены. Если человек, взявший долг, заплатит в виде процентов его сумму, то он обязан был вернуть и сам долг, но если проценты в полтора раза превышали сумму долга, то он автоматически погашался. Отныне нельзя было брать более 20% годовых за предоставленный долг. Эти статьи освободили от долгов многих должников, ограничили произвол ростовщиков. «Устав» включал новые статьи об облегчении участи смердов, закупов, рядовичей, холопов. Все это на некоторое время сняло социальное напряжение в обществе. По существу Мономах выступил в истории Руси как первый серьезный реформатор. Он сумел устранить наиболее откровенные язвы складывающихся отношений. Тем самым на время был достигнут социальный мир и упрочены основы развивающегося общества [3].

Незадолго перед этим Владимиру Мономаху исполнилось 60 лет. Для того времени это было немало. Он овладел верховной властью в таком возрасте, когда люди уже расстаются и с властью, и с жизнью. Впереди у него еще было 12 лет правления.

За это время Владимир Мономах показал себя сильным и волевым правителем. Он сумел на время приостановить естественный процесс распада Руси на отдельные земли. Он сокрушил своеволие отдельных князей, заставил подчиняться себе Олега и Давыда Святославичей, которые послушно исполняли его просьбы о помощи в борьбе с половцами. Своих сыновей он рассадил по крупным городам. Они управляли Новгородом и Смоленском, Ростовом и Суздалем. Он подавил мятеж своего племянника, сына Святополка -- Ярослава, который правил на Волыни. В 1115 г. умер Олег Святославич, и с ним на время ослаб клан Святославичей, но уже поднимались к власти его дети -- Ольговичи, которых тоже надо было держать в узде [2].

В 1116 г. Мономах организовал новый большой поход против половцев. Затем посылал на Дон своих сыновей. Он нанес удар по Полоцкому княжеству, где сидели потомки князя Всеслава. Попытался Мономах продолжить балканскую политику своих предков и утвердиться на Дунае. На юг было направлено русское войско, но Византия поспешила прислать Мономаху богатые дары, греки предложили обручить внучку Мономаха, дочь Мстислава Добронегу с сыном византийского императора. Это была высокая честь. Русское войско было отозвано.

Мономах проявил себя не только как видный полководец и властный политик, но и как рачительный хозяин. Его «Устав» был направлен на то, чтобы не только уберечь бояр, дружинников, духовенство, купечество от мятежей, но и поддержать хозяйство смерда и ремесленника, которое составляло основу государ-ственного благосостояния.

Много внимания он уделял строительству, развитию культуры. При нем был создан новый летописный свод, в котором были подчеркнуты все заслуги Всеволодова дома.

На закате жизни Владимир Мономах создал свое знаменитое «Поучение», в котором не только рассказал о своей трудной, полной опасностей жизни, но и поделился размышлениями о смысле жизни, об отношениях между людьми, дал практические советы о том, как вести вотчинное хозяйство. Он писал, что рано или поздно зло будет наказано, а добро восторжествует: «Молод был и состарился,-- писал он,-- и не видел праведника покинутым, ни потомков его просящими хлеба». Отрокам он наказывал: «Еде и питью быти без шума великого, при старых молчать, премудрых слушать, старшим покоряться, с равными и младшими любовь иметь, без лукавства беседуя, а побольше разуметь, не свирепство-вать словом, не хулить в беседе; не много смеяться, стыдиться старших, с непутевыми женщинами не беседовать и избегать их, глаза держать к низу, а душу ввысь, не уклоняться учить увлекающихся властью, ни во что ставить всеобщий почет». «Всего же более убогих не забывайте,-- продолжал он,-- но насколько можете по силам кормите и подавайте сироте и вдовицу оправдывайте сами, а не давайте сильным губить человека. Ни правого, ни виноватого не убивайте и не повелевайте убить его».

Многое в его личной жизни, полной драм и жестокостей, расходилось с этими заповедями, тем более удивительной была эта исповедь, высказанная человеком на склоне лет.

Владимир Мономах умер 19 мая 1125 г. на 73 году жизни на реке Альте, в небольшом доме, который был выстроен рядом с ча-совней на месте убийства святого Бориса. Один древний источник сохранил описание Владимира Мономаха: «Лицом был красен (т.е. красив), очи велики, ростом не весьма велик, но крепкий телом и силен» [2].

4. Политический строй Киевского государства. Дискуссия о социальном строе Древней Руси.

Картину общественно-политического устройства Древ-ней Руси в IX--XI вв. определяли не только и не столько личные качества князей или экономические отношения, сколько этно-социальные традиции различных народов, образовавших Древ-нерусское государство. Мы должны видеть очень сложную картину общественно-политических отношений в Древ-ней Руси IX--XI вв. Она представляет собой не только противоре-чие между «Землей» и «Властью» («родом русским»), как между славянским и неславянским этническим элементами, но и проти-воречия внутри самого «рода русского», как тоже полиэтническо-го конгломерата. Следует также учитывать противоречия между Северной Русью с центром в Новгороде и Южной Русью с цент-ром в Киеве. В обоих центрах сложились во многом различные общественно-политические традиции, которые сохранялись очень долгое время.

В данном случае требуется более основательно рассмотреть институты управления, утвердившиеся в Древней Руси в этот период, их взаимодействия и характер государственности в целом.

Можно обратить внимание на то, что восточные славяне в Х в. были объединены в большие союзы племен, границы меж-ду которыми определяются разными типами височных колец, а никак не укрепленными полосами. И летописное свидетельство v о том, что славяне «живяху в мире», вполне соответствует дейст-вительному положению.

Разные нравственные критерии полян-русов и древлян во времена Игоря зафиксированы не только рассказом об их обы-чаях, но и в летописной статье об убийстве древлянами Игоря и мести Ольги. Симпатии летописца, конечно, на стороне Ольги. Но он сохраняет знаменательную фразу прибывших к Ольге древлянских послов: «Мужь твой аки волк расхищая и грабя, а наши князи добри суть, иже распасли суть Деревьску землю». И еще один важный факт -- «лучьшие мужи, иже держаху Де-ревьску землю» (очередное обманутое Ольгой посольство) были избраны всеми древлянами [2].

Здесь мы подходим к проблеме общественно-политического управления славянских племен, которое определялось их тер-риториально-общинным устройством. Известно, что главным органом управления у славян было вече. Го-рожане собираются на вече, поскольку «от князя помочи нету». Но из легендарного рассказа о «белгородском киселе» следует, что вечевая практика была явлением обычным, хотя в Киеве, видимо, княжеская власть и противодействовала такого рода собраниям.

Собрания проходили весьма организованно и вы-ступать перед ним простому участнику его можно было после того, как председательствующий обратится за разрешением к вечникам, т.е. уча-стникам вече. По старой традиции на подобных собраниях всегда име-ли право голоса жрец, хранитель обычаев и поэт-певец, хранитель па-мяти народной.

В литературе многократно отмечались факты близости об-щественно-политической культуры Северо-Западной Руси со славянским южным берегом Балтики: на Балтике было четыре Старграда, в Северно-Западной Руси -- четыре Новгорода, а система управления одна и та же. Центральное место в этой си-стеме принадлежало общегородскому вече, основу которого составляли, в свою очередь, «кончанские» вече, т.е. вече разных концов города. Необходимо отметить, что в этом случае перед нами выстраивание чисто славянской системы управления по принципу «снизу вверх» (выборность всех органов управле-ния). Именно эта система победила по всему Волго-Балтийскому пути, хотя на этом пути были представители и других народов и иных систем. Весь Север России представлен «круго-выми селами» (только в Рязанском краеведческом музее несколько сот планов расположения этих сел в записях XVIII в.). «Круговые села» -- специфика только балтийских сла-вян. И что удивительно -- по всему Волго-Балтийскому пути не видно зримых следов межэтнических конфликтов, а ассимиля-ция местного населения проходила на жизни нескольких поко-лений. По соседству с Ингрией-Ижорой выросли славянские Плесков-Псков, Изборск (германские названия городов поя-вятся лишь при Петре I). В земле веси появится «Белоозеро». И «призванные» в 862 г. варяги разместятся в славянских горо-дах -- Новгород, Псков, Изборск, Белоозеро, которые они же и построили.

Конечно же властная иерархия на Северо-Западе Руси была. Даже Псков считался «пригородом» Новгорода (хотя фактиче-ски был самостоятелен). Но это была иерархия не личностей, а общин. Как известно, единоличная княжеская власть в Новго-роде так и не утвердилась. Наиболее яркое представление об от-ношениях между «Землей» и «Властью» в Новгороде дает изгна-ние в 1136 г. из Новгорода князя Всеволода Ольговича, которое раскрывает сам механизм такого рода акций, опирающихся на «длительную традицию.

Естественно, что «демократия» предполагала и разных кандидатов на должность «князя». Кто-то пытался привлечь из Пскова Всеволода Мстиславича, кто-то пригласил из Чернигова брата изгнанного Всево-лода -- Святослава. Смута 1136 г. продолжалась и на следующий год, причем с бояр, ратовавших за Всеволода Мстиславича, взыскали по полутора тысяч гривен -- сумма почти равная тому, что Ярослав Вла-димирович в свое время должен был платить в Киев [1].

В целом по Северу и Северо-Западу Древней Руси складыва-лась система, характерная для балтийских славян. Южные области Древней Руси, где центром государства был Киев и прилегающие территории расселения полян-руси, боль-ше зависели от непредсказуемой Степи, постоянных набегов кочевников, с которыми надо было воевать или же откупаться. По летописи, в IX в. дань с южных племен -- полян, северян и вятичей -- брали хазары, что географически -- особенно после разгрома «Росского каганата» на Дону -- понятно.

Появление в Киеве Дира и Аскольда представляется как ос-вобождение от хазарской дани. Но хазарская дань с радимичей, от которой их освобождает Олег (точнее, переводит ее на себя), вызывает сомнения: радимичи, по летописи, жили у Верхнего Днепра, близ Смоленска (если, конечно, им не пришлось пере-селяться откуда-то из Подонья).

Систему общественно-политических отношений на Юге Руси в середине X в. можно проанализировать на примере ле-тописных сообщений о княжении Игоря. В Новгородской Первой летописи есть известия, похоже указывающие на дей-ствительное положение в отношениях полян-руси со своими соседями.

Русы, которые пришли вместе с Олегом и Иго-рем, привнесли в общественно-политическую жизнь Южной Руси иерархический принцип управления, основанный на принципах кровнородственной общины. И свои традиции общественно-поли-тического устройства русам пришлось совмещать с традиционными славянскими традициями общественного управления [2].

Сама княжеская власть в X в. была далеко не абсолютной: князь вся-кий раз должен был доказывать дружине способность обеспе-чить ее трофеями в дальних походах и данями. При этом личное мужество и честность князя далеко не всегда совпадали с инте-ресами земель и социальных слоев. Немного позднее князю Святославу и собственные летописцы сделали упрек: «Ты, кня-же, чужея земле ищеши и блюдеши, а своея ся охабив ...аще ти не жаль отчины своея, ни матери стары суща, и детий своих». Но означало это и оторванность князей от своих земель. Пере-вороты и усобицы X -- XI вв. также свидетельствуют об опреде-ленной и всегда сохраняющейся напряженности между «Зем-лей» и «Властью».

Но при этом центральное место в общественно-политическом устройстве «Земли» на Юге Руси так же занимало вече, как тра-диционная форма самоуправления славянских племен, в частно-сти у древлян. Вече оставалось высшим органом ив Киеве.

У полян-руси прослеживается наличие кровнородственной общины. Разные формы общины неизбежно ведут и к разным фор-мам функционирования вече. Об этом свидетельствует сопос-тавление порядков в земле древлян и в Киеве середины X в. Обычаи древлян -- славянские: древляне на вече выбирают себе князей и «лучших» людей, которые получают, таким образом, возможность управлять Древлянской землей. Но при этом все главные вопросы избранные князья решают только в совете с вече.

В славянских землях и сельская округа, и города в целом де-лились по принципу десятеричной системы, выстраиваясь «снизу вверх». Князь Владимир в свою гридницу от города допу-скал только десятских и сотских. Десятских избирали «му-жи» -- владельцы «дворов», которые у славян тоже отличались от тех, что представлены в летописи, да и в раскопках тоже. Кровнородственная община предполагала большое жилище, способное вместить несколько десятков человек с несколькими очагами (отсюда дань «от дыма»). Славяне, согласно той же ле-тописи, «имяху по две и три жены». Археологические материа-лы показывают, как это выглядело: отмечаются своеобразные гнезда полуземлянок в 2 -- 4, расположенные рядом. Это и есть иллюстрация к летописному сообщению. В результате десят-ский языческой поры (да и после принятия христианства) пред-ставлял 10 «мужей», но несколько десятков семей [2].