Французский революционер Максимилиан Робеспьер

МАКСИМИЛИАН РОБЕСПЬЕР (1758-1794)

Робеспьер (Максимилиан Мари Исидор Robespierre) - известный франц. революционер, род. в Аррасе 6 мая 1758 г., обезглавлен в Париже 28 июля 1794 г. (10 термидора II-го года).

Фамилия Р., кажется, ирландского происхождения; его отец и дед часто подписывались Derobespierre. Отец Р. - адвокат, мать - дочь пивовара. Оставшись сиротой, Р. поступил в коллегию гор. Арраса, где отличался трудолюбием и примерным поведением. Среди его товарищей был Камилл Демулен. Состоя адвокатом в Аррасе, Р. много работал в области юриспруденции и литературы. Энциклопедисты, Монтескье, в особенности Руссо с одной стороны, условная манерность сентиментализма - с другой: вот почва, воспитавшая Р.

Он писал много стихотворений, в сентиментальном духе, часто посвящая их дамам Арраса, и в 1789 г. был избран директором аррасской академии. Ко времени открытия генеральных штатов он опубликовал брошюру, где требовал реформирования местного провинциального собрания Артуа. Выбранный депутатом от третьего сословия, Р. сначала обращал на себя мало внимания. Он говорил против военного закона, против разделения граждан на активных и пассивных, за допущение евреев к занятию общественных должностей. Жил он очень скромно, но всегда тщательно одевался. Постепенно. он сделался наиболее влиятельным членом якобинского клуба; в июне 1790 г. был выбран одним из секретарей собрания. Бегство короля вызвало речь Р., сразу прославившую его.

В бегстве короля Р. видел противореволюционный заговор, составленный многими из членов национального собрания, врагов свободы, чтобы, при помощи короля и тиранов, подавить патриотов. Истина, свобода и общество, говорил он, для него дороже жизни, против которой, как ему мерещилось, были уже направлены "тысячи кинжалов". "Мы все умрем с тобою", восторженно воскликнул Камилл Демулен. Но Р. не высказался за республику: он ограничился предложением предать короля суду и спросить страну о форме правления. Во время народного мятежа на Марсовом поле (17 июля) Р. дрожал за свою жизнь и скрылся у одного из якобинцев. 30 сент. учредительное собрание разошлось, объявив, по предложению Р., что члены его не могут быть избираемы в законодательное собрание.

В ноябре 1791 г. Р. был избран в Париже публичными обвинителем (accusateur public) и стал главой якобинского клуба. В апреле 1792 г. он сложил с себя обязанности обвинителя и основал якобинский журнал: "Defenseur de la constitution". В это время начались острые столкновения между жирондистами и монтаньярами по вопросу о войне. Р. был против войны и нападал в якобинском клубе и в печати на Бриссо и жирондистов. В народном движении 20 июня Р. не принимал участия. 11 июля состоялось провозглашение "отечества в опасности" (речь Верньо), а 20 июля Р. произнес в якобинском клубе речь, в которой уже развивал программу терроризма. Корень всех страданий - говорил он - в исполнительной власти и в законодательном собрании. Необходимо исчезновение призрака, называемого королем, и учреждение национального конвента.

10 августа Р. сохранял выжидающее положение. Когда восстание удалось и вожаками его была образована коммуна, к ней, после других, примкнул, 11 августа, и Р. Главой ее, однако, был не он, а Дантон. 17 августа Р. был выбран в члены чрезвычайного суда, учрежденного Дантоном для наказания сообщников двора, но Р. отказался от участия в нем. 21 августа Р. был выбран одним из 24 депутатов Парижа в национальный конвент, но не получил преобладающего числа голосов; перевес был на стороне умеренных. В первые же дни существования конвента в нем вспыхнула вражда между жирондистами и якобинцами, обвинявшими друг друга в стремлении к диктатуре. 24 сентября Ребекки горячо напал на Р. и якобинцев. В ответ ему Р. произнес длиннейшую речь, в которой тщательно изображал свои "подвиги", "спасшие" отечество. Возражение Луве, страстное и остроумное, смутило Р.: он просил отсрочки и только 5 ноября ответил Луве мастерски обработанною, эффектною речью, увлекшею собрание своим революционным декламаторством.

Когда был поставлен вопрос о предании короля суду, партии еще сильнее разделились. Р. произнес 3 декабря речь, где отвергал юридическую точку зрения, становясь на политическую. "Людовик - не подсудимый, а вы - не судьи", говорил он; "вы государственные люди, представители нации... Ваше дело - не произносить судебный приговор, а принять меры в видах общественного блага, выполнить роль национального провидения". Он требовал "смерти Людовика, чтобы жила республика". 27 декабря Р. снова говорил о необходимости "наказанием тирана скрепить общественную свободу и спокойствие". Долг перед отечеством и ненависть к тиранам коренятся, по его словам, в сердце каждого честного человека и должны взять верх над человеколюбием. Воззвание к народу (appel au peuple), которого требовали умеренные, угрожало бы ниспровержением республики; роялисты и враги свободы могли бы повлиять на народ и даже одержать победу. Главным образом речь Р. была направлена против жирондистов, которые "виновнее всех, кроме короля".

9 марта 1793 г. Р. удалось настоять на отправлении в департаменты, в качестве комиссаров, 82 депутатов, выбранных из якобинцев и всюду распространявших их учение. Когда одна из парижских секций внесла в конвент адрес об изгнании из него жиронды (10 апр.), Р. обрушился на жирондистов ядовитыми намеками, вызвавшими блестящую импровизацию Верньо. 24 апр. Р. представил в конвент проект декларации прав, в которой говорилось, что "люди всех стран" суть "граждане одного и того же государства", обязанные помогать друг другу, а "монархи, аристократы, тираны, каковы бы они ни были" - рабы, бунтующие против природы. 2 июня жирондисты пали; настала эпоха террора. Главную роль в комитете общественного спасения с 27 июля играл Р.

Под его влиянием конвент в заседании 1 августа декретировал целый ряд чрезвычайных мер. Террором заведовали триумвиры, как их называли - Р., Кутон и Сен-Жюст. От них исходили декреты о проскрипции и казнях. Все выдающиеся предложения излагались, большей частью, Р. Он говорил, что нужно истреблять среднее сословие, "снабжать санкюлотов оружием, страстью, просвещением". Враги, с которыми следует бороться - люди порочные и богатые, пользующиеся невежеством народа. Так как просвещению народа мешает "продажность писателей", "которые каждый день обманывают его бесстыдной ложью", то "надо объявить в опале писателей, как опаснейших врагов отечества", и издать хорошие сочинения. 3 окт. член комитета общественной безопасности Амар предложил конвенту предать суду 73 депутатов, протестовавших против изгнания жирондистов. Р. вступился за них, имея в виду, опираясь на равнину, разбить партию горы, т. е. Дантона. Это не помешало ему подписать варварский декрет об уничтожении Лиона и одобрять усилившиеся именно в то время казни (жирондистов, Марии Антуанетты, герц. Орлеанского и др.).

Когда образовалось течение враждебное христианству и было устроено празднество в честь Разума (10 ноября), Р. произнес в якобинском клубе (21 ноября) сильную речь против атеистов и "крайних". Не смотря на это, парижский общинный совет постановил закрыть церкви в Париже. Тогда, 6 декабря, Р. и Дантон постановили запретить все действия, направленные против свободы богослужения. 12 декабря Р. выступил против Анахарсиса Клоотса, который, вместе с Шометтом, предложил заменить католицизм культом разума. Началась очистка клуба якобинцев: Клоотса и его друзей исключили из клуба. В самый разгар террора католическое богослужение, благодаря Р., продолжалось; в соборе Notre-Dame молились за Р.; цензура строго следила за атеистическими сочинениями и нападками на церковь.

К концу 1793 г. роялисты были подавлены, вандейская армия уничтожена, федералисты рассеяны; но Р. думал не о спасения государства, а об удержании за собою власти, для чего необходимо было уничтожить фракцию эбертистов, которая намеревалась подчинить себе комитет общественного спасения. За эбертистами должен был погибнуть Дантон, так как он мог положить конец террору и организовать республику. Р. боялся и Камилла Демулена, который в своем журнале "Le vieux Cordelier" остроумно осмеивал учрежденный Р. комитет справедливости, противополагая ему комитет милосердия. Когда между крайними, т. е. эбертистами, девизом которых был террор, и умеренными, т. е. дантонистами, требовавшими милосердия, произошел явный разрыв, Р. занял середину между ними и выставил девизом справедливость, поддерживаемую, однако, путем террора.

25 декабря Р. произнес речь против эбертистов и дантонистов, где говорилось о необходимости направлять корабль между двумя подводными камнями - модерантизмом и излишеством. 5-го февраля 1794 г. он прочитал в конвенте доклад "Об основаниях политической нравственности", доказывая опасность существования двух партий. "Одна из них толкает нас к слабости, другая - к крайностям"; необходим террор, который, по определению Р., есть "быстрое, суровое и непреклонное правосудие". 14 марта были арестованы, а 24-го казнены эбертисты (21 чел.). 31 марта были арестованы Дантон, Демулен, Лакруа, Филиппо. Перед началом суда над ними конвент, по предложению Р., декретировал, что каждый обвиняемый, противящийся судьям, будет лишен слова.

5 апреля Дантон и Демулен, а за ними и другие, были казнены. Настало время личной диктатуры Р. На другой день после казни было объявлено, что приготовляется празднество в честь Верховного Существа. Р. старался расположить в свою пользу пролетариев, замышляя меры к уменьшению крупных состояний, помощи нуждающимся и единообразию воспитания. Городское управление было теперь всецело в его руках. Два покушения на жизнь Р. лишь способствовали усилению его значения. 3 прериаля его хотел убить Ладмираль. На другой день в его квартире застали молодую девушку Сесиль Рено с двумя ножами. Рено была казнена, а спасение свое Р. приписывал Верховному существу.

18 флореаля (7 мая) он произнес длинную речь против атеизма и фанатизма. "Республика есть добродетель" - таково ее начало; далее идут разглагольствования против врагов добродетели и доказывается необходимость провозглашения деизма. "Французский народ - провозгласил, по предложению Р., национ. конвент, - признает Верховное Существо и бессмертие души. Он признает, что достойное поклонение Верховному Существу есть исполнение человеческих обязанностей. Во главе этих обязанностей он ставит ненависть к неверию и тирании, наказание изменников и тиранов, помощь несчастным, уважение к слабым, защиту угнетенных. оказывание ближнему всевозможного добра и избежание всякого зла". Разрешено было праздновать воскресенье, вместо декады.

В Европе стали видеть в Р. усмирителя революции; Пруссия изъявила готовность вступить в переговоры с ним. По желанию Р., конвент декретировал торжественное празднество в честь Верховного Существа (8 июня). В голубом фраке, с большим букетом из цветов, плодов и колосьев, Р. шел, как президент, впереди других членов конвента. На другой день Р. представил ужасный закон (22 прериаля), на основании которого всякий гражданин обязан был донести на заговорщика и арестовать его. Судопроизводство было крайне упрощено, наказание - смерть. Настали семь страшных недель: казни удвоились (с 20 июня до 27 июля в Париже казнено 1366 чел.). Р. перестал появляться в комитете общественного спасения; комитеты усилили террор, чтобы возбудить ненависть против Р., но все еще не решались вступить с ним в борьбу.

Распускали о Р. всевозможные слухи, обращали во вред ему пророчество полоумной старухи Екатерины Тео, которая называла себя богородицей, а Р. - своим сыном. Убежищем от политики для Р. была семья столяра Дюпле, дочь которого боготворила P., называя его спасителем. Вообще у Р. было много поклонниц (tricoteuses de Robiespierre). Распространялось убеждение, что Р. приготовил списки новых проскрипций. Всегда боязливый Р. стал выходить из дома в сопровождении якобинцев, вооруженных палками. 1 июля Р. произнес речь, касавшуюся развращенных, снисходительных, неистовых и непокорных.

Целью речи было внушить мысль о необходимости очищения комитетов. 11 июля он снова говорил о проскрипциях. 60 депутатов боялись ночевать у себя на квартирах. С 19 июня до 18 июля Робеспьер не показывался в конвенте, постоянно заседая в якобинском клубе. Тщательно отделав новую громовую речь, он произнес ее в конвенте 8 термидора (26 июля). Вместе с новыми выходками против "партии дурных граждан", Р. указал на существование заговора против общественной свободы в недрах самого конвента. Необходимо, говорил он, возобновить состав комитета общественного спасения, очистить комитет общественной безопасности, создать правительственное единство под верховною властью конвента. Обвинения были настолько неопределенны, что в конвенте никто не был уверен в своей жизни. В смущении конвент постановил напечатать речь Р., но Бийо-Варенн настоял на предварительном рассмотрении ее комитетами. У Р. потребовали, чтобы он назвал имена обвиняемых. Он отказался. Вечером он прочел ту же речь в клубе якобинцев, с восторгом принявшим ее.

На другой день, 27 июля (9-го термидора), последовало падение Р. "Гора" освистала его, речь его прерывала криками: "долой тирана". Р. арестовали и отвели в тюрьму. За него вступился общинный совет. Несколько якобинцев освободили Р. и привели в ратушу; за ним туда беспрепятственно проникли жандармы. Один из них выстрелом из пистолета раздробил челюсть Р. По пути к казни, совершившейся 10-го термидора, чернь иронически приветствовала Р. криками: "король" и "ваше величество". Террор, который народ отожествлял с личностью Р., прекратился. Вместе с Р. были казнены ближайшие его сподвижники - брат его Огюстен, С.-Жюст, Кутон, Леба. Р. был полной противоположностью Дантону, и физически (чистенькая, тщедушная фигура, тонкий голос, монотонный и бесстрастный), и нравственно.

В Р. не было ничего творческого; он жил чужими идеями, самодовольно кичился своею добродетелью и "неподкупностью", прославлял себя за свое постоянство. "Чувствительный" на словах, он был холоден и суров до жестокости. Он верил в свою миссию, но не был государственным человеком и смотрел на жизнь сквозь теорию Руссо. Вся революция сливалась в его уме с якобинизмом, т. е. с ним самим. Его мысль была узка и прямолинейна, как у сектанта. Гуманные соображения были для Р. своего рода вероотступничеством.