Трансформация общественно-географического пространства метрополиса в постсоветской России

Наряду с этим, комплексы каждого типа могли образовываться с использованием разных «технологий». Существует, по крайней мере, три основных механизма всех типов территориального комплексообразования: на основе центра тяготения, территориальной кооперации и спонтанного комплексообразования.

Процесс пространственного насыщения выступает индикатором перехода от трансформации к посттрансформации в городском развитии. Автор считает, что трансформация для пространственного «слоя» третичного сектора заканчивается при достижении состояния насыщения городского пространства потребительскими товарами и услугами и одновременным приходом международных бизнес-форм, принципов размещения и капитала.

5. В большинстве городов Запада быстрый рост третичного сектора означал не что иное, как переход от насыщенного спроса индустриального общества к насыщенному спросу постиндустриального общества. Трансформация торговли и услуг в российском метрополисе определила смену ненасыщенного спроса индустриального общества к насыщенному спросу общества, переходного к постиндустриальному. Трансформация соединила несколько процессов, которые западный город либо переживал в разные, достаточно длительные периоды времени, либо вообще никогда не пребывал в таковом. Российский же метрополис в течение 20-летнего периода должен был одновременно пережить переход от фордизма к постфордизму, от централизованной плановой экономики к рыночной - равно, как и адаптацию общества потребления и постиндустриальные модели.

Можно утверждать, что отличительной чертой посттрансформационного города является существование уникальных гибридных пространственных структур, сочетающих социалистические, трансформационные и международные бизнес-формы в особую взаимозависимую систему, которую автор называет «слоем» третичного сектора посттрансформационного городского экономико-географического пространства.

Три критически значимых пространственных индикатора отличают описанные периоды: это - пространственная модель шопинга, специфические бизнес формы и принципы размещения третичного сектора. Модель шопинга, сильно зависящая от социально-экономических характеристик населения, сама формирует спрос на определенные типы местоположения в третичном секторе.

В российском метрополисе за последние 20 лет наблюдались несколько драматических смен потребительского поведения. Если в социалистический и трансформационный периоды преобладало по одному типу потребительского поведения, то посттрансформационная стадия ознаменовалась разделением моделей шопинга на несколько типов, соответствовавших социальной стратификации. Различные требования меняющихся моделей шопинга, разные стадии развития рынка (капитализация имеет особое значение) и регулирование - все это воздействовало на развитие определенных бизнес форм, подходящих для каждой стадии (рис. 5).

Рисунок 5. Система факторов, воздействовавших на размещение третичного сектора Санкт-Петербурга: a) социалистический период, 1988; b) трансформационный период, 1996; c) посттрансформационный период, 2001.

Таким образом, явление «посттрансформация в экономике» существует и действительно формирует городское пространство, отличное как от общей модернизационной модели, так и от предыдущих стадий развития бывшего социалистического города. Суммируя основные черты посттрансформационного пространственного «слоя» третичного сектора, можно утверждать, что посттрансформационную систему факторов, воздействующую на пространственную организацию бизнеса в российском метрополисе, отличают от предыдущей, трансформационной, следующие черты. Во-первых, размещение бизнеса более не регулируется только рынком. Во-вторых, городские власти приобрели роль рыночного регулятора процесса размещения. В-третьих, существенно уменьшилось значение неформального регулирования. Лидирующая роль факторов морфологии городской среды и транспортной модели вытеснила некогда полное доминирование принципа пространственной иерархии, преобладавшее при социалистическом планировании.

Развитие традиционных международных бизнес-форм, составляющее основу посттрансформационной стадии, вынуждено протекать в условиях, требующих учета специфики наличия социалистического и трансформационного наследия. Специфические трансформационные формы торговли в своем современном виде представляют собой реальных пространственных и бизнес соперников приходящему международному и крупному российскому ритэйлинговому капиталу. Развитие специфических форм торговли, возникших при трансформации, еще далеко от завершения.

Существуют три главных отличия между процессами, управляющими пространственной организацией третичного сектора в российском метрополисе в посттрансформационный период. Во-первых, если при трансформации процесс насыщения потребительского спроса формирует новую модель размещения третичного сектора, посттрансформационный период отмечен завершением насыщения и началом попыток передела рынка в условиях насыщенного спроса. Во-вторых, структура спроса и соответствующих ей моделей шопинга становятся более диверсифицированными и отличными от трансформационного периода. В-третьих, возникающие посттрансформационные бизнес-формы размещаются согласно совершенно иным пространственным принципам.

6. Динамика внутригородских пространственно-временных систем «слоя» массового электорального поведения в обоих главных метрополисах определялась электоральными перегруппировками, которые перемежались периодами стабильной структуры ценностно-идеологических ориентаций. Такие периоды (как в России в целом, так и во внутригородском пространстве метрополисов) формировали собственные устойчивые пространственно-временные системы, которые в работе именуются электоральными системами. Как и в других странах мира, российские перегруппировки могут носить региональный характер. Пример последней по времени лоялистской перегруппировки показывает, что в то время как она имела место в Санкт-Петербурге, в Москве таковая в те же сроки не зафиксирована.

Применение как экологического подхода, так и теории критических выборов, на российском материале дает неплохие результаты и позволяет делать выводы о процессах, изучение которых иными методами было бы крайне затруднительно. За период наблюдений с 1989 по 2004 гг. в Москве произошла одна, а в Санкт-Петербурге - две электоральные перегруппировки, разделявшие три электоральные системы (табл. 3).

Таблица 3. Хронология электоральных перегруппировок и систем в Ленинграде - Санкт-Петербурге

* Появление данной системы в исследованный период в Москве зафиксировано не было.

Тот факт, что наблюдались две электоральных перегруппировки на протяжении всего 15-ти лет, свидетельствует об очень высокой (по сравнению с зарубежными аналогами) динамике электоральных процессов. Главным признаком каждой из систем было наличие устойчиво воспроизводившейся от выборов к выборам особой системы ценностно-идеологических ориентаций у петербургских избирателей, толкавшей различные социальные группы электората к принципиально разному поведению на выборах, а также схожей картины распределения сторонников определенных ориентаций по территории города от выбора к выборам.

Каждая электоральная система, помимо прочего, формировала свою устойчивую картину географических различий в электоральных предпочтениях разных частей города, составлявшую очередную электоральную пространственно-временную систему. Отдельные части города на протяжении одной и той же электоральной системы отличались от прочих особым типом электорального поведения жителей. Этот тип поведения отличался комбинацией повышенной и пониженной (по сравнению со средними для города значениями) поддержкой альтернатив разных полюсов. Различия в типе поведения были связаны с определенными социально-экономическими особенностями населения таких территорий. В табл. 4 представлена типология городских территорий по типу голосования.

Таблица 4. Типология территорий по устойчивым тенденциям голосования за альтернативы основных полюсов ценностно-идеологических ориентаций на общегородских голосованиях 1995 - 2004 гг.

* В разных округах голосование за эти альтернативы могло быть устойчиво повышенным, устойчиво пониженным или неустойчивым.

Очевидно, что можно было найти соответствие социально-экономических характеристик населения разных городских территорий устойчивому типу их электоральных предпочтений (табл. 6).

Таблица 6. Зависимость типа голосования от обобщенного показателя качества городской среды, 1995 - 2004 гг.

7. Трансформация привела к отчетливому разделению пространства обоих российских метрополисов между людьми разного социального статуса. Это относится не cтолько к селитебной пространственной сегрегации, сколько к пространствам деятельности, состоящим из личных ежедневных, еженедельных, ежегодных маршрутов передвижения и объектов посещения. В последние годы процессы социальной самоорганизации общества в метрополисах стали оказывать непосредственное воздействие на изменение параметров физического пространства - в виде активного ограничения публичного доступа к его частям. Скорость и масштабы этих процессов в Москве и Санкт-Петербурге были различными, однако направленность основных трендов - общей.

К трансформационным процессам, формировавшим социальные пространственно-временные системы, относятся:

- Селитебная социально-пространственная дифференциация, выражавшаяся в усилении различий в социальной стратификации населения в разных частях города. Параметры данного процесса зависели от типа морфологической структуры жилой застройки. Речь идет не только и даже не столько о типе отдельного здания, сколько именно о структуре застройки. Связанным фактором такого влияния выступала рыночная привлекательность определенных типов застройки и жилья. В районах массовой жилой застройки тренд был однонаправленным - чем выше рыночная привлекательность типа застройки, тем более социальная стратификация жителей смещалась в сторону преобладания верхних имущественных страт. Это относилось как к районам советской, так и постсоветской постройки. В историческом центре и пригородах присутствовали иные процессы (они будут описаны ниже). Зафиксировано также, что население зон с разным типом жилья демонстрировало разную динамику «социального лифта» - изменения жителями материального положения и профессионального статуса за последние несколько лет. Проведенные исследования позволяют утверждать, что в Санкт-Петербурге еще не произошло полной социальной элитизации или, наоборот, - маргинализации на уровне достаточно крупных (измеряемых кварталами) компактных частей города - явления, которые фиксировалась исследователями в Москве. Это позволяет сделать вывод об отсутствии в Петербурге отчетливой социально-пространственной сегрегации. Тем не менее тренд, направленный на социальную поляризацию кварталов и даже целых зон, как и в Москве, присутствует.

- Параметры классического субурбанизационного процесса переселения в пригород более состоятельных слоев (рис. 6). В Петербурге данный процесс не был массовым. Анализ рыночной информации и косвенные данные из наших исследований позволяют предположить существование также тренда «вынужденной» экономической миграции в пригороды и менее обеспеченных слоев.

- Борьба двух одновременных трендов - селитебной «джентрификации» и социальной деградации в историческом центре. На фоне очевидной элитизации отдельных домов и кварталов исторического центра Петербурга продолжалось перемещение туда населения низших имущественных страт. За последний период минимальная среди всех рассмотренных типов жилой застройки доля среднего имущественного слоя переехала в центр. Туда переезжали практически в равных долях как «бедные», так и «богатые» (рис. 6). Очевидно, что ни тот, ни другой процесс не стал доминирующим, устойчивый баланс между этими трендами пока в Петербурге не достигнут. Действия этих трендов в Москве носят принципиально иной характер, в котором очевидно преобладает процесс селитебной «джентрификации».

Рис 6. Доля различных имущественных групп среди переехавших в новое жилище в 1998 - 2007 гг. (по модельным зонам, в %)

Источник: результаты опросов домохозяйств, проводившихся под руководством автора в рамках международного проекта Института Страноведения им. Лейбница (Лейпциг), при поддержке Германского исследовательского фонда (DFG) (2007).

Различия в типах пространств личной деятельности между разными социальными группами и сходство таких пространств внутри групп. Можно утверждать, что процесс социальной сегрегации пространств личной деятельности и пространственно-временной составляющей поведения разных социальных групп присутствует в российском метрополисе, и эта сегрегация - очевидное следствие процесса трансформации (табл. 7, 8).

Повсеместно в жилых зонах Санкт-Петербурга и Москвы под воздействием трансформационных процессов развернулась борьба двух противонаправленных трендов - сжатия и расширения публично доступного пространства. Тип жилой застройки и бизнес активность на конкретной территории оказывают разнонаправленное действие и позволяют дифференцировать жилое пространство города по степени его сжатия. Проведенное исследование показало, что рыночная привлекательность типа жилья прямо коррелирует со степенью сжатия публично доступного пространства. В целом же можно констатировать, что в борьбе упомянутых трендов безоговорочную победу одерживает тренд сжатия публично доступного пространства.

Таблица 7. Тип личной активности во времени и пространстве, характерный для наиболее обеспеченной группы

* Доля богатейших, выбравших данный вариант ответа

Таблица 8. Тип личной активности во времени и пространстве, характерный для наименее обеспеченной группы

* Доля беднейших, выбравших данный вариант ответа

Во всех исследованных областях пространственной организации социальной сферы под влиянием трансформационных процессов происходило образование пространственно-временных систем разного иерархического уровня. Несомненно, город в целом во всех исследованных случаях выступал как системообразующий макроуровень. Примеры иерархии систем, возникших под воздействием описанных процессов в исследованных областях, представлены в табл. 9.

Таблица 9. Иерархия трансформационных социальных пространственно-временных систем российского метрополиса

Описанные в работе системы представляли собой пространственно-временные системы разных типов. Селитебные системы представляют собой тип преимущественно пространственных систем, которые имеют признаки, выявляемые в одномоментном пространстве. Системы пространств личной деятельности - преимущественно временные, они выявляются только с учетом временного измерения. Описаны и «межотраслевые» социально-экономические пространственно-временные системы, связывающие, например, тип жилой застройки, бизнес-активность зоны и характеристики публичной доступности пространства.

В нескольких социальных пространственно-временных системах одним из пространственных элементов выступал тип морфологии жилой застройки территории. Очевидна значимость данного элемента как системообразующего - каждый такой тип образовывал пространственно-временные системы мезоуровня для разных социальных процессов. Сущностные социальные признаки этих типов обобщены в табл. (табл. 10).

Из данных таблицы очевидна многомерность социальных трансформационных систем и воздействий на городское социально-географическое пространство.

Таблица 10. Ранг морфологического типа жилых территорий по некоторым социальным признакам (1 - максимум)

8. Москва и Санкт-Петербург завершили процесс трансформации из стадии социалистического города в город, включенный в общий контекст модернизации, и могут рассматриваться как неотъемлемая часть глобальной урбанистической системы. В работе определен ряд критериев завершенности трансформации: наличие и действенность институциональных структур, унаследованных от социализма; схожесть/специфичность результатов и механизмов реформирования по сравнению как с «целевыми» образцами западных обществ, так и с прочими постсоциалистическими странами (в пользу вывода о завершенности процесса трансформации свидетельствует сходство с западными образцами и различия с образцами на постсоциалистическом пространстве); необратимость, т.е. недостижимость исходного «дотрансформационного» состояния общества.

По всем критериям (табл. 11) и во всех секторах рассмотренных сфер общественной жизни российских метрополисов трансформацию можно считать завершенной. Под ее воздействием сформировались сущностно новые принципы организации внутригородского пространства. Как время начала трансформации, так и скорость ее протекания, были неодинаковы в разных областях общественной жизни. Кроме того, в Москве и Санкт-Петербурге параметры также различались.

За последние 20 лет мы стали свидетелями трех стадий развития внутригородской пространственной структуры российских метрополисов. Между собой они различались по пяти параметрам: динамике пространственных структур, регулированию их изменения, мере включенности в глобальный контекст модернизации, вопросам собственности и мере пространственного насыщения товарами и услугами. Условно эти стадии названы «социалистическим городом», «трансформационным городом» и «посттрансформационным городом».

Таблица 11. Критерии завершенности трансформации общественно-географического пространства российских метрополисов

Наряду с традиционными западными структурами и формами, порожденными модернизацией, возникли некоторые черты, являющиеся специфическими для посттрансформационного городского пространства. Эти специфические пространственные формы и структуры имеют два варианта происхождения. Первый - это продолжающееся присутствие унаследованных социалистических материальных и нематериальных структур (от закрепления массового явления дачных массивов - до закрепления элементов общей системы ценностей, влияющей на массовое поведение). Второй источник специфичности заключается в самом процессе трансформации. Его уникальность (связанная по крайней мере с одновременным течением различных фаз модернизации) привела к появлению определенных особых форм пространственной адаптации, которые были унаследованы посттрансформационными структурами.

Материалы исследования, наглядно демонстрируют наличие принципиально иных общественных и пространственных форм в новый, посттрансформационный период по сравнению с предыдущим, трансформационным. Подтвержденное, таким образом, наличие в определенный период времени в российском метрополисе специфических пространственных форм организации общества, связанных именно с процессом трансформации, указывает на принципиальное отличие пространства трансформационных городов от городов, не прошедших трансформации.

Сделанные в работе выводы позволяют сформулировать ряд практических рекомендаций для органов государственной власти и местного самоуправления:

1. Существующая модель размещения третичного сектора экономики российских метрополисов (Санкт-Петербурга - в большей, Москвы - в меньшей степени) снижает степень пространственной конкуренции. Политика властей обоих главных городов способствует усугублению этого процесса. Важные сегменты пространственного спроса оказываются все более и более ненасыщенны предложением. В первую очередь это относится к описанным в нашей работе трансформационным формам организации третичного сектора и связанным с ними типам размещения. Изученные нами виды посттрансформационных моделей шопинга свидетельствуют о сохраняющемся у очень значительной части населения метрополисов потребности в киосково/павильонно/рыночных формах торговли и услуг. В характерных для их размещения местах сохраняется устойчивый спрос на их услуги. Уничтожая эти формы торговли, власти наносят адресный удар по наименее защищенным социальным стратам, что потенциально усиливает социальную напряженность. Кроме того, резко сужается площадка для расширения доли малого бизнеса в экономике, создания нового стартового капитала, в конечном счете - динамики социального лифта. Рекомендуем незамедлительно переориентировать политику, направленную на борьбу с киосково/павильонно/рыночными формами торговли и услуг, на борьбу с определенными нежелательными сторонами их функционирования, не уничтожая эти формы в целом, а также востребованную значительной частью общества систему их размещения.

2. Органам власти Российской Федерации следует разработать систему мер, направленных на то, чтобы, как и на рубеже первой и второй электоральных систем, накапливающийся в обществе потенциал «нового протеста» был бы эффективно поглощен и направлен в конструктивное русло именно институтами избирательной системы. Это не позволит ему принять опасные формы, дестабилизировать политическую систему, что на постсоветском пространстве происходило не раз.

3. Настоятельной рекомендацией властям российских метрополисов является выработка системы мер, направленных на предотвращение социально-пространственной сегрегации - формирования изолированных зон проживания социально разнородных групп населения. Описанное нами явление пространственного резонанса, возникающее в случае территориальной концентрации носителей социального конфликта, резко усиливает формы протекания такого конфликта, часто не позволяя нивелировать его деструктивные формы и последствия. Максимально возможное дисперсное расселение потенциально конфликтных групп населения - едва ли не самый эффективный инструмент предотвращения социальных конфликтов и снижения их амплитуды. У Санкт-Петербурга, где по сравнению с Москвой процесс социально-пространственной сегрегации находится на существенно менее развитой стадии, пока есть больше шансов использовать данный пространственный инструмент управления социальными конфликтами.

4. Рекомендуется также незамедлительно разработать и применить систему мер, направленную на регулирование процессов сокращения публично доступного пространства в жилых кварталах метрополисов. Неприменение таких мер будет способствовать в будущем росту общественной напряженности и усилению социально-пространственной дифференциации и сегрегации.

Основные публикации по теме диссертации

Монографии:

1. Аксенов К., Брадэ И., Бондарчук Е. Трансформационное и пострансформационное городское пространство. Ленинград - Санкт-Петербург 1989-2002. - СПб: Геликон-плюс, 2006. - 284 с.

2. Аксенов К.Э. Тайны избирательного бюллетеня. Электоральные бури и штили Северной столицы, 1989-2004. - СПб: Изд-во СПбГУ, 2008. - 333 с.

3. Axenov K., Brade I., Bondarchuk E. Transformation of Urban Space in Post Soviet Russia. - London, New York: Routledge, 2006.- 196 р.

Публикации в изданиях из перечня ВАК:

4. Аксенов К.Э. Понятие места в политической географии и особенности пpостpанственной организации власти в США // Известия ВГО. 1990. Т. 122. Вып. 1. - С. 99-105.

5. Аксенов К.Э. Сущностный характер политической географии // Известия РГО, 1992, Вып.4. - С. 331-337.

6. Аксенов К.Э. Протестная мотивация избирателей: два периода электоральной истории Санкт-Петербурга // Социологический журнал. 1998, №1-2. - С. 196-201.

7. Аксенов К.Э., Вендина О.И. Москва и Петербург: реорганизация городского пространства как индикатор изменения модели развития // Проблемы прогнозирования. 1999, №5. - С. 103-121.

8. Аксенов К.Э., Бондарчук Е.А., Брадэ И. Территориальные сдвиги в третичном секторе Санкт-Петербурга // Известия РАН. Серия геогр. 2001. №2. - С. 58-70.

9. Аксенов К.Э., Зиновьев А.С., Плещенко Д.В. Крупный город - регион - Россия: динамика электорального поведения на парламентских выборах // Полис. 2005, №2. - С. 41-52.

10. Аксенов К.Э. Изменения в размещении розничной торговли и услуг при переходе к рыночной экономике (на примере Санкт-Петербурга, 1988-1996 гг.) // Известия РГО. 2001. Вып. 2. - С. 58-71.

11. Аксенов К.Э. Социальная сегрегация пространств личной деятельности в посттрансформационном метрополисе (на примере Санкт-Петербурга) // Известия РГО. 2009, №1. - С. 9-20.

12. Аксенов К., Брадэ И., Рох К. Развитие социально-пространственной дифференциации в районах массовой жилой застройки в постсоветском городе (на примере Ленинграда-Санкт-Петербурга) // Известия РАН. Серия геогр. 2010, № 1. - С. 42-53.

13. Brade I., Neugebauer C., Axenov K. Grosswohnsiedlungen in St. Petersburg zwischen sozialraumlicher Polarisierung und Persistenz. // Geographica Helvetica, 2011, Heft 1, - S. 42-53.

Прочие публикации:

14. Аксенов К.Э. «Географические эффекты» голосования и психологическая концепция в американской политической географии // Известия ВГО, 1987, Вып. 2. - С. 182-187.

15. Аксенов К.Э. Геогpaфия голосования на президентских выборах в метpополитенских районах США // Политическая география: проблемы и тенденции. Материалы Всесоюзного совещания. - Баку, 1987. - С. 90-95.

16. Аксенов К.Э. Использование материалов президентских выбоpов для изучения электоральной географии США // Вестник ЛГУ. Сеp.7. 1988. Вып.1. - С. 111-115.

17. Аксенов К.Э. Совpеменные особенности pазвития политико- геогpафического pайона Юга США // Политическая геогpафия и совpеменность: тенденции становления научного напpавления. - Л., 1989. - С. 113-124.

18. Аксенов К.Э., Капpалов Е.Г. География голосования в городах США: опыт микpо-политико-геогpафического анализа // Политическая география и современность: региональные и прикладные аспекты. - Л., 1991. - С.133-150.

19. Маркин Л.В., Суханов О.В., Аксенов К.Э., Каныгин Г.В., Ватуля Т.Н., Шабанов А.И., Кулькинас К., Бубнова В.Ю., Уралов А.С. Инстpументальные и методологические аспекты изучения пpоцесса фоpмиpования pегиональной политики в условиях pефоpмиpования общества. - СПб: ИСЭП РАН, «Петpополис», 1993. - 56 c.

20. Маркин Л.В., Суханов О.В., Аксенов К.Э., Крамник В.В., Юрьев А.И., Ватуля Т.Н., Борисов А.В., Шабанов А.И. От политики элит к политике гpажданского общества. - СПб: ИСЭП РАН, «Петpополис», 1993. - 27 с.

21. Аксенов К.Э. Пpостpанство и политика. Концептуальные подходы к изучению особой пpедметной области // Региональная Политика. 1993, №5. - С. 62-81.

22. Аксенов К.Э. Блок аппаратных стpуктуp власти на выборах в Ленинграде // Региональная Политика. 1993, №3. - С. 89-103.

23. Маркин Л.В., Аксенов К.Э., Каныгин Г.В., Крамник В.В., Суханов О.В., Ватуля Т.Н., Шабанов А.И. Региональное pефоpмиpование в системе общественных пpеобpазований // Теоpетические пpоблемы pегиональной политики и pегиональное pефоpмиpование. Книга пеpвая. - СПб: ИСЭП РАН, «Петpополис», 1994. - С. 70-143.

24. Аксенов К.Э. Двухпаpтийность массового политического сознания и геогpафия избиpательного поведения в Санкт-Петеpбуpге // Региональная Политика. 1994. №6. С. - 24-32.

25. Аксенов К.Э. Избирательное поведение и мобилизационный потенциал коллективных действий //Общественные движения в современной России: от социальной проблемы к коллективному действию. - М.: ИС РАН, 1999. - С. 84-101.

26. Аксенов К.Э., Вендина О.И. Москва и Петербург: закономерное развитие или стихийная трансформация городского пространства?// Москва на фоне России и мира: проблемы и противоречия отношений столицы в контексте рыночной трансформации. - М.: Эпикон, 1999. - С. 87-99.

27. Аксенов К.Э. Устойчивость массовых электоральных ориентаций: Санкт-Петербург и Россия // Выборы-2000: комплексный подход к проблеме маркетинга политического лидера. Материалы конференции. - СПб: Человек и общество, 2000. - С. 60-63.

28. Аксенов К.Э. Устойчивость модели ценностно-идеологических ориентаций электората: Санкт-Петербург и Россия // Выборы в Российской Федерации: федеральный и региональный аспекты. Материалы конференции. Том 1 / Под ред. М.Б. Горного. - СПб: Норма, 2000. - С. 17-23.

29. Аксенов К.Э., Михайлов А.С. Особенности пространственной структуры электоральных предпочтений в России и объяснительная модель избирательного поведения // Политический имидж: секреты манипуляции массовым сознанием. - СПб: ГЦРОС, 2000. - С. 9-29.

30. Аксенов К.Э., Михайлов А.С. Итоги губернаторских выборов 2000 г. и устойчивые тенденции в поведении электората С.-Петербурга // Выборы и проблемы гражданского общества на Северо-Западе России. Рабочие материалы Московского Центра Карнеги. 2001, № 5. - С. 106-112.

31. Аксенов К.Э. Идеи С.Б.Лаврова и основные направления современной российской геополитики // Геополитика: современное состояние и проблемы. Материалы международной конференции. СПб: РГО, 2001. - С. 46-56.

32. Аксенов К.Э., Брадэ И. Трансформационное и посттрансформационное городское пространство: развитие третичного сектора экономики в Санкт-Петербурге // Крупные города и вызовы глобализации / Под ред. В.А. Колосова и Д. Эккерта. - М.: Ойкумена, 2003. С. 76-89.

33. Аксенов К.Э. Третий период новейшей электоральной истории России: пространственно-временной анализ // Труды XII съезда Русского географического общества. Т. 3. - СПб, 2005.

34. Аксенов К.Э. Идеи Л.Н.Гумилева и современная российская геополитика. Этнографическое обозрение. 2006, №3. - С. 44-53.

35. Аксенов К.Э. Пространственно-временные закономерности электоральных перегруппировок и систем в Санкт-Петербурге в 1989-2004 гг. // Региональные исследования. 2009, № 3. - С. 15-21.

Публикации на иностранных языках:

36. Axenov K., Brade I., Papadopoulos A. Neue Einzelhandelsformen in St. Petersburg: Der Ubergang zu marktwirtschaftlichen Bedingungen // Europa Regional. 1996, №4 (3). - S. 13-23.

37. Axenov K., Brade I., Papadopoulos A. Restructuring the kiosk trade in St. Petersburg: a new retail trade model for the Post-Soviet Period // GeoJournal. 1997. №42 (4). - P. 419-432.

38. Axenov K., Papadopoulos A. Long-term tendencies in the electoral behavior and the geography of voting in St. Petersburg: 1989-1995 // GeoJournal. 1997, №8. - P. 433-448.

39. Axenov K., Brade I., Bondarchuk E. The new retail trade and services and their emerging location patterns in St Petersburg // GeoJournal. 1997, №42 (4) - P. 403-417.

40. Axenov K. Spatial saturation as adaptation of a post-socialist city to market relation in retail trade and services: the case of St.Petersburg // In: I.Brade (Hrsg.) Die Staedte Russlands im Wandel. Raumstrukturelle Veraenderungen am Ende des 20. Jahrhunderts. (Beitrдge zur Regionalen Geographie 57), 2002. - P. 212-224.

41. Axenov K., Papadopoulos A. St. Petersburg: Kioske als Mittler der neuen Marktwirtschaft. // In: R. Schneider-Sliwa (Hg.) Staedte im Umbruch. Neustrukturierung von Berlin, Bruessel, Hanoi, Ho Chi Minh Stadt, Hongkong, Jerusalem, Johannesburg, Moskau, St. Petersburg, Sarajewo und Wien. Reimer, Berlin, 2002. - P. 62-81.

42. Axenov K., Rudolph R. St.Petersburg - Postsowjetische Aufwertung von Stadtquartieren. // Geographische Rundschau, H. 12, 2003. S. - 42-48.

43. Bassin M., Aksenov K. Mackinder and the Heartland Theory in Post-Soviet Geopolitical Discourse // Geopolitics. 2006, №1 (11). - P. 99-119.

44. Aksyonov K., Social Segregation of Personal Activity Spaces in a Posttransformation Metropolis (Case Study of St. Petersburg) Regional Research of Russia, 2011, Vol. 1, No. 1, - P. 52-61.

Размещено на Allbest.ru