Устойчивый банкинг: концептуализация и практика реализации

Подчеркнем, что данные проблемы являются одновременно источником рисков при финансировании клиентов банков и рыночных возможностей, связанных с разработкой новых продуктов. Банки напрямую не подвержены экологическим и социальным рискам. Вместе с тем через своих клиентов (получателей кредитов и инвестиций) они сталкиваются с существенными финансовыми, репутационными и правовыми рисками. Наиболее чувствительна бизнес-модель банков к репутационному риску -- риску возникновения у банка убытков в результате уменьшения числа клиентов (контрагентов) вследствие формирования в обществе негативного представления о его финансовой устойчивости, качестве оказываемых им услуг или характере деятельности в целом.

Обозначенные характерные признаки бизнес-модели устойчивого банкинга, а также проблемы, решению которых может содействовать ее реализация, на наш взгляд, позволяют осуществить попытку дефиниции устойчивого банкинга. Не претендуя на законченность и учитывая развивающийся характер данного феномена, а также разнообразие его операционных бизнес-моделей, в общем виде его можно определить как клиентоориентированный, экологически и социально ответственный, финансово устойчивый бизнес, осуществляемый в рамках особой управленческой модели традиционными и альтернативными банками и финансовыми институтами различных организационно-правовых форм и управленческих традиций, взаимодействующими на долгосрочной основе с широкой группой стейкхолдеров в интересах устойчивого развития экономики и общества в целом.

Драйверы развития устойчивого банкинга

Необходимость активизации драйверов УР. Описанные выше политические меры и банковские инициативы пока еще не способны существенно перестроить мировую финансовую систему и подчинить ее целям УР. Так, в докладе «Необходимая финансовая система» (2016 г.) отмечалось, что многие страны даже близко не подошли к реализации цели по финансированию проектов снижения выбросов парниковых газов и т. п.: «В странах, ставших объектом исследования, только 5-10 % банковских кредитов являются зелеными, а выпущенные зеленые облигации не превышают 1 % от общего объема облигаций» [UNEP Inquiry Report..., 2016, p. 12]. Авторы «Отчета о прогрессе в области зеленого финансирования» за 2017 г. утверждают, что «в настоящее время отсутствует систематическая методология оценки прогресса в области “озеленения” финансовой системы, и число инициатив в этой области относительно невелико» [Green Finance Progress Report., 2017, p. 25].

В докладе европейской «Экспертной группы высокого уровня по устойчивому финансированию» (2018 г.) констатируется наличие существенного разрыва между успешными, но все еще фрагментарными усилиями в области устойчивого финансирования и масштабными экологическими и социальными угрозами, а также подчеркивается необходимость привлечения значительных объемов долгосрочный инвестиций (по оценкам специалистов, реализация обязательств стран ЕС по сокращению на 40 % выбросов углекислого газа к 2030 г. потребует 180 млрд евро дополнительных ежегодных инвестиций в такие секторы экономики, как реконструкция и строительство энергоэффективных зданий, возобновляемые источники энергии и низкоуглеродный транспорт). Поэтому переход стран ЕС к модели УР и превращение устойчивого финансирования в норму по всему Союзу «займет годы, если не десятилетия» [Financing a European Economy..., 2018, p. 2]. В данном контексте центральным вопросом становится выявление движущих факторов (драйверов) устойчивого финансирования и выработка мер по их активизации.

Теоретические исследования драйверов УР восходят к работам сторонников институциональной теории и теории стейкхолдеров. В рамках первой исследовались драйверы организационных изменений применительно к УР и было установлено, что движущими факторами, которые наиболее вероятно влияют на природоохранную практику на уровне предприятия, являются принудительное давление со стороны официальных надзорных служб, нормативное -- исходящее от промышленных ассоциаций и общественности, а также подражательное (миметическое) -- со стороны конкурентов того же сектора экономики [Liu et al., 2010]. Весьма продуктивным является разработанный в рамках стейкхолдерской теории подход, использование которого позволяет выявить характер влияния отдельных групп стейкхолдеров организации на реализацию ею принципов УР. Так, было показано, что внутренние стейкхолеры, к которым относятся менеджеры всех уровней и сотрудники, «подталкивают» (англ. push) свои организации к ответственному ведению бизнеса, тогда как внешние стейкхолдеры (правительственные органы, НПО, потребители, поставщики, инвесторы, кредиторы, промышленные ассоциации, конкуренты) скорее «тянут» (англ. pool) их в этом направлении [Liu et al., 2010; Lu, Abeysekera, 2014].

Обе теоретические школы дают достаточно точную характеристику внешних и внутренних драйверов, определяющих политику и стратегию организации в области УР и ответственного ведения бизнеса, интенсивность и направленность проводимых изменений в деятельности и управлении. Применительно к устойчивому банкингу эти драйверы: а) формируют регулятивные рамки (требования); б) способствуют раскрытию инициативного (инновационного) начала бизнеса; в) обеспечивают рыночное воздействие (давление) на конкурентов. Они включают предметные и субъектные факторы влияния на собственников, менеджмент и работников банка. Применительно к устойчивому финансированию совокупность драйверов, согласно исследованию деятельности китайских банков по расширению зеленого финансирования, проведенному экспертами Pricewaterhouse Coopers (Китай), включает:

- национальные политики и инициативы в области регулирования -- национальные индустриальная и финансовая политики, наряду с банковскими нормативами, определяют профиль кредитных портфелей банков и социально-экологическую направленность их риск-менеджмента, стимулируют банки к зеленому финансированию для реализации политики энергоэффективности и декарбонизации промышленности;

- рыночное лидерство и внедрение новых продуктов -- ведущие китайские банки рассматривают зеленые финансы как потенциальную область для прибыльного роста в долгосрочной перспективе и возможность расширить спектр услуг с целью достижения конкурентного преимущества;

- давление стейкхолдеров -- местные банки подвержены серьезному влиянию внешних заинтересованных сторон с целью расширения ответственных инвестиций; неспособность эффективно управлять социальными и экологическими рисками может вызвать критику неправительственных организаций [Exploring Green Finance..., 2013, p. 22-23].

К этому списку можно добавить внутренние регулятивы, называемые также драйверами микроуровня, создающими давление со стороны внутренней среды банка. Они включают заявленные руководством видение и миссию банка определяющими его стратегическую ориентацию в долгосрочной перспективе [Tan, Chew, Hamid, 2017, p. 240; 253]. Важным стимулом является также возможность: а) снижения издержек и потерь, связанных с эффективным управлением финансовым, правовым и репутационным рисками при финансировании клиентов и их проектов; б) роста доходов за счет расширения клиентской базы, связанного с внедрением новых (зеленых) продуктов, укреплением репутации и бренда банка. В целом можно констатировать, что драйверы -- это движущие силы (факторы), охватывающие деятельность широкого круга лиц, большой спектр формальных нормативных требований, а также финансовых стимулов и механизмов, оказывающих влияние на ответственное ведение банковского бизнеса на принципах УР.

Барьеры интеграции принципов УР. Необходимо отметить, что эксперты достаточно далеко продвинулись в исследовании драйверов УР в целом и устойчивого банкинга в частности. Однако остаются такие важные практические вопросы, как выявление ограничений (барьеров), препятствующих интеграции принципов УР в деятельность финансовых организаций. В данной статье рассмотрены лишь два класса таких барьеров, в разных комбинациях влияющих на предложение устойчивых финансов и спрос на них.

К барьерам объективного характера следует отнести:

- высокую капиталоемкость и длительные периоды окупаемости, характерные для зеленых технологий; зеленые инвестиционные проекты не всегда имеют превосходство над традиционными по производительности и эффективности и менее предсказуемы с позиций рыночного спроса (здесь возможны риски, типичные для инноваций);

- инерционный характер технологического развития, опирающегося на системы стандартизации и прочные технологические связи;

- нехватку собственных финансовых ресурсов и длинных заемных средств; механизм эмиссии зеленых облигаций не отлажен ввиду отсутствия систем оценки качества проектов и трудностей измерения зеленого эффекта; к этому следует добавить трудности выработки критериев уровня «озеленения» проектов;

- высокую стоимость кредитных ресурсов для инвесторов и отсутствие доступного источника длинных заемных средств для национальных финансовых институтов, характерных для развивающихся.

Барьеры субъективного характера включают:

- неготовность собственников и менеджмента крупнейших компаний и банков сменить привычную модель финансового планирования, подчиненную цели максимизации прибыли и ориентированную на внедрение традиционных технологий, особенно в условиях спада и неопределенности рыночных перспектив; многие банки продолжают вести высокорисковые спекулятивные операции и доходный традиционный инвестиционный банкинг;

- недостаточные масштабы политической поддержки зеленых отраслей и процессов, обеспечивающих «озеленение» экономики;

- отсутствие достаточной компетенции для экспертизы экологических и социальных проектов в банках (за исключением банков развития), особенно применительно к инновационным проектам энергоэффективности и ресурсосбережения.

О серьезности влияния данных негативных явлений свидетельствует тот факт, что, согласно выводам «Доклада о глобальных рисках 2019» Всемирного экономического форума, на второе место из пяти наиболее значимых глобальных рисков попал «риск провала государства и частного бизнеса в области принятия мер по смягчению рисков климатических изменений и адаптации к их последствиям» [The Global Risks Report..., 2019]. Особенно важно учитывать данные обстоятельства регуляторам и банковскому сообществу РФ, поскольку здесь все еще доминируют проблемы, связанные с первичным запуском устойчивого банкинга.

Формирование основ устойчивого банкинга в Российской Федерации

В России развитие устойчивого банкинга в целом идет в русле общемировых тенденций, происходит постепенная интеграция принципов УР в стратегии и операционную деятельность банков развития и традиционных банков. Вместе с тем формирование сектора так называемых устойчивых (альтернативных) банков осуществляется неоправданно медленно, затянулся старт исламских финансовых институтов.

Государственные банки (институты) развития. В последние годы в России начала формироваться достаточно эффективная система финансовой поддержки населения, МСП в городе и на селе. Ведущую роль в этом процессе играют государственные банки и институты развития: «Россельхозбанк» (2000 г.), «Федеральная корпорация по развитию малого и среднего предпринимательства» («Корпорация МСП», 2015 г.) и ее дочерний «Российский Банк поддержки малого и среднего предпринимательства» («МСП Банк», ранее в 1999-2016 гг. -- «Российский банк развития»).

Однако реальным лидером устойчивых финансов является Государственная корпорация «Банк развития и внешнеэкономической деятельности» (Внешэкономбанк -- ВЭБ). В 2011 г. он первым из российских финансовых институтов присоединился к Глобальному договору ООН, а в 2013 г. стал председателем Национальной сети РФ Глобального договора. С 2009 г. банк публикует нефинансовую отчетность в соответствии с международным стандартом GRI. Банк также первым из российских компаний в 2013 г. стал участником UNEP FI, а с 2016 г. -- «Исследовательской группы по зеленым финансам». В 2015 г. ВЭБ завершил реализацию «Стратегии корпоративной социальной ответственности на 2012-2015 гг.», направленной на интеграцию в деятельность банка лучших мировых практик в области КСО и УР. В настоящее время эта работа продолжается в соответствии с целями и задачами, зафиксированными в «Дорожной карте Внешэкономбанка по устойчивому развитию» (декабрь 2015 г.).

Микрофинансовые организации. В области развития кредитных кооперативов и микрофинансовых организаций, традиционно относимых зарубежными исследователями к группе устойчивых (социальных) финансовых институтов, ситуация складывается значительно хуже. Практически с первых шагов развитие микрофинансовых услуг в России сопровождается рядом негативных явлений и тенденций. Так, массовый характер приобрели жалобы на попустительство чрезмерной задолженности, непрозрачность информации об условиях контрактов и санкциях в случае просрочки, чрезмерную высоту процентных ставок, агрессивность рекламы и практики взыскания задолженности. При этом изменяется сам характер деятельности организаций, поскольку «большинство МФО не обеспечивают микрофинансирование в традиционном смысле, а скорее предоставляют необеспеченные краткосрочные кредиты с процентами ставками на уровне 2 % в день без надлежащей оценки кредитоспособности» [Financial Sector Assessment..., 2016, р. 27]. Такая социально-экономическая дисфункциональность российских МФО означает наличие в их деятельности феномена «смещения миссии» (англ. mission drift). Данный термин появился в начале XXI в. для обозначения отклонения исходных целевых установок деятельности МФО, их отхода от обслуживания бедного населения и «сдвига» в более выгодные секторы финансового рынка [Christen, 2001]. В России данный феномен особенно ярко проявляется в деятельности МФО, специализирующихся на выдаче «займов до зарплаты».

На этом фоне тревогу вызывает развитие кредитной кооперации. Во-первых, ее доля в финансовой системе страны остается крайне низкой. На сегодняшний день кредитные потребительские кооперативы (КПК) объединяют всего около 1,1 % взрослого населения страны (в кредитных организациях имеют счета около 75 % населения) и располагают совокупными активами в размере около 104,5 млрд руб. (менее 0,12 % активов кредитных организаций) [Развитие кредитной кооперации., 2017, с. 3]. При этом количество кредитных кооперативов и число их членов постепенно снижаются. Во-вторых, в деятельности значительной части КПК нарушаются исходные принципы общности (профессиональной, территориальной, социальной и иной), предполагающие взаимную ответственность членов и их участие в управлении, что может обеспечить устойчивость этих финансовых организаций. При отсутствии четкой правовой регламентации такая «размытость принципов» ведет к потере их кооперативной идентичности и необходимости усиления регулировании и надзора.

В целом современный российский сектор МФО требует серьезных изменений, назрела необходимость перезапуска бизнеса этих институтов, переориентации их бизнес-модели на социально ответственную деятельность [Солодухина, 2015, с. 147]. Этому должны способствовать выполнение требований Федерального закона от 27 декабря 2018 г. № 554-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон “О потребительском кредите (займе)” и Федеральный закон “О микрофинансовой деятельности и микрофинансовых организациях”», которые существенно ограничивают с 1 июля 2019 г. предельную задолженность заемщика по договору потребительского кредита (займа) сроком до 1 года (до двукратной суммы) и ежедневную процентную ставку (до 1 % в день).

Коммерческие банки. О степени вовлеченности российских банков в проблематику УР можно судить по динамике и структуре корпоративной нефинансовой отчетности.

По данным на 15 октября 2018 г., в Национальный регистр нефинансовых отчетов (Российский Союз промышленников и предпринимателей -- РСПП), являющийся библиотекой нефинансовых отчетов, добровольно размещенных организациями, действующими на территории РФ, внесены отчеты 18 финансовых и страховых компаний за период с 2003 по 2017 г. Всего реестр содержит 94 отчета финансовых и страховых организаций, в том числе: социальные отчеты (СО) -- 65, отчеты в области устойчивого развития (ОУР) -- 22, интегрированные отчеты (ИО) -- 7З. За указанный период лишь 7 российских банков разместили нефинансовые отчеты (Альфа-банк -- 15 СО; ФИА-Банк -- 11 СО; ФК «Уралсиб» -- 4 СО, 3 ОУР, 2 ИО; Банк ВТБ -- 10 СО; Внешэкономбанк -- 9 СО; Сбербанк России -- 6 СО, 2 ИО; Банк «Центр-Инвест» -- 2 ИО) [Национальный регистр..., 2018].

Представленные отчеты свидетельствуют о том, что в РФ сформировалась группа банков-лидеров, которые интегрируют принципы КСО и УР в основную деятельность и корпоративные стратегии на регулярной основе, выстраивая их с ориентацией на «Цели устойчивого развития ООН 2030» (ЦУР-2030). Так, Сбербанк РФ публикует социальные отчеты с 2010 г., а в 2016 г. выпустил интегральный отчет. В январе 2012 г. Правление утвердило «Политику в области корпоративной социальной ответственности ОАО “Сбербанк России”. КСО банка в документе трактуется как «совокупность принципов и обязательств, которыми банк руководствуется при осуществлении своей деятельности, в части управления взаимоотношениями с заинтересованными сторонами, оценки и управления воздействием на национальную экономику, социальную сферу и экологию» [Политика в области., 2012, с. 4]. В 2017 г. банк вошел в состав топ-20 лидеров бизнеса по индексам РСПП «Вектор устойчивого развития» и «Ответственность и открытость». В последние годы банк стремится запустить в качестве пилотного продукта зеленые облигации для финансирования проектов, связанных с решением экологических проблем. Конкурентом Сбербанка в достижении лидерства в области УР является ВТБ. В 2009 г. он стал первым российским государственным банком, публикующим социальный отчет. В 2013 г. им был выпущен первый социальный отчет группы ВТБ, прошедший процедуру независимой проверки. В 2012 г. банк утвердил и опубликовал «Политику ОАО “Банк ВТБ” в области корпоративной социальной ответственности», а в июне 2017 г. Наблюдательный совет банка утвердил новую редакцию «Этического кодекса Банка ВТБ».

В качестве примера деятельности частного банка в области УР следует назвать ростовский банк «Центр-Инвест», реализующий модель устойчивого банковского бизнеса с приоритетом обслуживания предприятий малого и среднего бизнеса, предусматривающую экологическую, социальную ответственность и операционную эффективность управления региональными рисками, на базе современных технологий. Банк на практике реализовал концепцию устойчивого банковского бизнеса, которая предполагает: соблюдение экологических требований международных финансовых институтов (акционеров и партнеров банка); финансирование проектов энергоэффективности, модернизации малых предприятий агробизнеса, в результате которых эффективность бизнес-процессов увеличивается в 3-5 раз; повышение эффективности операционных процессов банка на основе лучшей мировой практики за счет прозрачных процедур корпоративного управления, эффективного управления рисками и современных информационных технологий; формирования новой корпоративной культуры и т. п. Работа по последовательной интеграции принципов УР в стратегические решения и операционную деятельность в течение уже более 10 лет позволила банку достичь значительных успехов, отмеченных рядом престижных наград: в 2007 г. он первым из российских банков стал финалистом и серебряным призером конкурса FT Sustainable Banking Awards в номинации Sustainable Banker of the Year; в 2013 г. -- призером конкурса FT/IFC Sustainable Finance Awards 2013: Special Commendation for Leadership in Eastern Europe и провел международную конференцию Sustainable banking business model. В 2012 г. банк опубликовал первый интегральный отчет.

Анализ нефинансовой отчетности банков позволяет сделать вывод о том, что в целом банки придерживаются триединого подхода, осуществляя деятельность в области КСО и УР и оценивая ее результативность в трех сферах (экономической, экологической и социальной). Все больше внимания уделяется ими управленческим аспектам УР. Вместе с тем наблюдается высокая вариативность подходов к трактовке УР, которых придерживаются банки на практике, а также не всегда обоснованная подмена риторики и отчетности в области КСО риторикой и отчетностью по УР. Переход российских банков к модели устойчивого банкинга идет неоправданно медленно, они заметно отстают от своих зарубежных конкурентов. Сказанное свидетельствует о незавершенности процесса формирования в банковском сообществе общепринятой системы взглядов как на УР в целом, так и на устойчивый банкинг в частности.

Это означает, что российская банковская система находится лишь в самом начале трансформации в направлении превращения в устойчивую структуру, обеспечивающую финансовые потребности УР. Данное положение, как представляется, обусловлено рядом проблем, не только снижающих текущую финансовую устойчивость российских банков, но и оказывающих негативное влияние на перспективы ее дальнейшего развития. Эти проблемы вызваны фундаментальными особенностями российской экономки: сырьевым характером, сильной зависимостью от внешнего финансирования и конъюнктуры мирового рынка, неустойчивостью бюджетной системы, зависящей от экспортных поступлений, и т. д. Они определяют слабость национальной банковской системы, которая, как показали кризисные события 2008-2009 гг., к тому же «проводит проциклическую политику, усиливая импульс, поступающий с мировых рынков углеводородов» [Лякин, 2018, с. 18]. Спад экономики в 2014-2016 гг. еще раз продемонстрировал эту негативную зависимость, а сопровождающие его девальвация рубля и сокращение доступности кредита для реального сектора породили ряд чисто банковских проблем, негативно сказывающихся на финансовой устойчивости банков, к которым следует отнести: 1) переток банковских ресурсов в спекулятивные операции; 2) низкий уровень спроса на кредиты со стороны юридических лиц; 3) нестабильность доходов многих банков и попытки выхода в тень для сохранения доходности бизнеса; 4) повышение монополизации и огосударствление банковской системы, снижающие конкуренцию; 5) низкий уровень капитализации банковской системы. Говоря об иных аспектах экономического роста, нужно отметить общее снижение привлекательности банкинга как вида бизнеса и все меньшее участие банков в развитии реальной экономики.

В этих условиях социальные и экологические проблемы развития были вытеснены на периферию внимания даже тех банков, которые доказали в кризисные годы свою финансовую устойчивость. Анализ нефинансовых отчетов большинства банков наглядно демонстрирует это. Однако наметившееся снижение кредитных ставок и оживление экономики, а также меры ЦБ РФ по укреплению банковской системы вселяют определенный оптимизм и открывают «окно» возможностей для начала работы по перезапуску национальной банковской системы на основе принципов УР.

Стратегические инициативы Банка России. Вместе с тем эта работа пока еще не рассматривается финансовыми властями России в качестве приоритетной. Подтверждением этого служат принятые Банком России стратегические документы «Основные направления развития финансового рынка РФ на период 2016-2018 годов» и «Основные направления развития финансового рынка РФ на период 20192021 годов».

В обеих стратегиях превалирует проблематика обеспечения финансовой стабильности. Действительно, в первом документе подчеркивается, что реализация приоритетных целей развития финансового рынка (повышение уровня и качества жизни граждан РФ, содействие экономическому росту и создание условий для роста финансовой индустрии) «возможна при условии обеспечения стабильности его функционирования. Стабильность финансового рынка РФ выражается в бесперебойной реализации финансовой системой своих функций, а также минимизации негативного влияния шоков на экономику» [Основные направления развития..., 2016, с. 4]. В новом документе это положение сохранено с той лишь разницей, что здесь речь идет о «поддержании финансовой стабильности». Данная стратегическая установка отражает тот факт, что в качестве первоочередных мер ЦБ РФ продолжает осуществлять «очистку» банковской системы от нечистоплотных и слабых игроков, борьбу с недобросовестной практикой МФО.

Вне поля зрения ЦБ РФ оказались вопросы финансирования экологических проектов и ответственного инвестирования. Указом Президента РФ от 5 января 2016 г. 2017 г. был объявлен Годом экологии, однако в первом из отмеченных документов эта проблематика даже не упомянута, а во втором речь идет лишь о том, что «России предстоит подключиться к глобальному процессу и проработать вопрос формирования национальной системы финансовых инструментов устойчивого развития» [Основные направления развития., 2018, с. 26]. Ничего не сказано в документе и о создании в РФ специализированного государственного зеленого банка, концепция которого в 2017 г. была создана рабочей группой по экологии и природопользованию Экспертного совета при Правительстве РФ (подготовлена в рамках исполнения перечня поручений Президента РФ по итогам заседания Госсовета РФ 27 декабря 2016 г. в части создания в России системы зеленого финансирования) [Концепция создания., 2017]. Таким образом, российский регулятор существенно отстает от финансовых властей не только развитых, но и развивающихся стран в решении назревших задач по трансформации национальных финансовых систем в направлении УР, стимулировании повышения заинтересованности банков в реализации модели устойчивого банкинга.

В целом же усилия по внедрению пропорционального регулирования, очистке финансовой системы и связанные с ней существенные затраты (по оценке агентства Fitch, Россия только в 2013-2017 гг. направила на это 2,7 трлн руб.) были и остаются абсолютно необходимыми как закономерная реакция на отток капитала, сокращение объемов внешнего заимствования и капитала банков, общее снижение темпов экономического роста. Однако российская экономика постепенно восстанавливается, идут процессы импортозамещения и структурной перестройки. В банковской системе сформировалось устойчивое ядро, состоящее из банков, сохранивших и даже усиливших свои рыночные позиции, успешно осваивающие цифровые технологии и обладающие ресурсами для увеличения капитала. Это позволяет говорить о том, что этап стабилизации банковской системы близится к своему завершению. В связи с этим усилия ЦБ, государственных и частных банков, их профессиональных объединений должны быть переориентированы на внедрение новых бизнес-моделей, разработку и реализацию стратегий УР, формирование финансовой системы, способной отвечать запросам низкоуглеродной, ресурсоэффективной, циркуляционной экономики, инклюзивного экономического роста. Сложность данной задачи требует активизации всех драйверов устойчивого финансирования, призванных стимулировать координацию целенаправленных усилий всех заинтересованных сторон. Без этого, как представляется, невозможна реализация стратегической цели по «достижению уровня экономического и социального развития, соответствующего статусу страны как ведущей мировой экономической державы, занимающей передовые позиции в глобальной экономической конкуренции...» [Основные направления развития..., 2016, с. 5].

Заключение

В настоящее время все более широкое признание получает точка зрения, в соответствии с которой устойчивое (ответственное) финансирование выступает одним из ключевых драйверов устойчивого развития, вектором и основой развития современной финансовой системы, которая должна быть в большей степени привязана к запросам реальной экономики и содействовать УР. В определяющей степени это касается банковского бизнеса и развития банковской системы в целом.

Практическая реализация принципов устойчивого развития в этой сфере осуществляется по нескольким линиям: широкое вовлечение банков (институтов) развития в решение экологических и социальных задач при финансировании масштабных инфраструктурных проектов; активизация деятельности центральных банков стран по внедрению принципов устойчивого банкинга в практику банков; принятие добровольных социальных и экологических обязательств ведущими банками и финансовыми институтами, внедряющими бизнес-модели устойчивого банкинга; расширение деятельности устойчивых банков (социальных, солидарных, ответственных, этических, зеленых, «основанных на ценностях», альтернативных); создание профессиональных ассоциаций и научно-образовательных структур в сфере устойчивых финансов.

В процессе формирования и развития практики устойчивого банкинга можно выделить ряд этапов и соответствующих им направлений: экологическое, социальное, ответственно-инвестиционное и зеленое, в рамках которых банки разрабатывают и реализуют релевантные стратегии, политики, продукты, технологии, процедуры и правила. Для этих направлений характерны также образование отдельных структурных подразделений, подсистем риск-менеджмента и выработка специализированных компетенций. Зарождение зеленого направления по времени совпало с началом сложного процесса трансформации национальных финансовых систем и становления зеленого сектора экономики как глобальных процессов, затронувших практически все страны мира.

Процесс концептуализации устойчивого банкинга в последние годы шел в рамках формирующихся концепций, ассоциируемых с проблематикой КСО и УР и доминирующего в настоящее время триединого подхода к их трактовке. Теоретическое осмысление феномена устойчивого банкинга, практик банков, декларирующих свою приверженность идеям и принципам ответственности, позволило выработать систему релевантных понятий и перейти к формированию целостной системы взглядов на принципы и механизмы устойчивого банкинга. В соответствии с современными подходами к трактовке этого явления устойчивый банкинг может быть определен как клиентоориентированный, экологически и социально ответственный, финансово устойчивый бизнес, осуществляемый в рамках особой управленческой модели традиционными и альтернативными банками, иными финансовыми институтами, имеющими различные организационно-правовые формы и управленческие традиции и взаимодействующими на долгосрочное основе с широкой группой заинтересованных сторон в интересах устойчивого развития.

Важным результатом концептуализации устойчивого банкинга является формирование представлений о нем как об особой модели ответственного ведения бизнеса банками и финансовыми институтами по предоставлению услуг для решения финансовых задач УР.

Бизнес-модель устойчивого банкинга основана на реализации принципов УР как организующего и регулирующего начала, определяющего направленность и характер всех внутренних процессов от стратегических решений и корпоративного управления до мер по экономии ресурсов (зеленый офис). Данная модель может быть реализована на практике как традиционными, так и устойчивыми (альтернативными) банками и финансовыми институтами различных организационно-правовых форм. Для первых характерна трехкомпонентная бизнес-модель с акцентом на ответственное кредитование и инвестирование, управление экологическими и социальными рисками, предоставление зеленых продуктов и услуг, реализацию принципов КСО и надлежащего корпоративного управления, практику зеленого офиса. Для вторых -- прямая социальная направленность бизнеса, ориентация на расширение финансовой доступности услуг, связь с реальным сектором и экономикой местных сообществ, поддержка малого и микробизнеса, некоммерческих организаций и социальных предпринимателей.

Устойчивые банки являются необходимым структурообразующим элементом формирующейся устойчивой финансовой системы, ориентированной на запросы реальной экономики, инклюзивного экономического роста и достижение целей УР.

В России развитие устойчивого банкинга в целом идет в русле общемировых тенденций, происходит постепенная интеграция принципов УР в стратегии и операционную деятельность банков развития и коммерческих банков. Вместе с тем подавляющее большинство последних в силу ряда объективных и субъективных причин еще весьма далеки от внедрения модели устойчивого банкинга, а формирование сектора так называемых устойчивых (альтернативных) банков осуществляется неоправданно медленно. Также затянулся старт исламских финансовых институтов, имеет место «смещение миссии» у большинства современных российских МФО. Одной из основных причин такого положения является то, что драйверы УР, ключевыми из которых являются национальные политики и инициативы регулятора, в РФ практически не сформированы, а рыночное лидерство и давление стейкхолдеров не приобрело еще достаточных масштабов и интенсивности.

В целях повышения роли российских финансовых институтов в достижении целей УР и обеспечении устойчивого (ответственного) финансирования следует предпринять ряд первоочередных мер: 1) законодательно установить обязательные принципы общности в качестве обязательного условия создания и деятельности КПК, что позволит переориентировать их на удовлетворение финансовых потребностей своих членов (пайщиков), существенно снизить ставки и ограничить риски; 2) обеспечить согласованность действий регулятора, СРО и банков-собствен- ников МФО по обеспечению безусловного исполнения требований федерального закона от 27 декабря 2018 г. № 554-ФЗ в части, касающейся ограничений предельной суммы задолженности заемщика и ежедневной процентной ставки; 3) включить обязательный анализ и оценку экологических и социальных рисков в проблематику регулятивных документов ЦБ РФ, касающихся управления рисками, оценки качества обеспечения и формирования резервов; выработать порядок зеленого рефинансирования и сделать его приоритетным инструментом ДКП; 4) ведущим государственным финансовым институтам в лице Внешэкономбанка как оператора и банкам -- участникам «Фабрики проектного финансирования» (Сбербанку, ВТБ, Газпромбанку, Евразийскому банку развития, Международному инвестиционному банку) начиная с 2019 г. в качестве обязательного условия предоставления синдицированных кредитов по проектам с экологическими рисками установить требование использования наилучших доступных технологий (НДТ); целесообразно также провести через советы директоров данных банков решения об их присоединении к обязательствам по УР, сформулированным в Принципах Экватора; 5) в целях выполнения поручений Президента РФ по вопросам экологического развития следует (через представителей государства в Национальном финансовом совете Банка России) обеспечить запуск механизма эмиссии и обращения зеленых облигаций в качестве особого инструмента финансирования проектов по НДТ, для этого целесообразно ускорить разработку национального стандарта для зеленых облигаций и внести изменения в существующую систему рефинансирования банков; 6) необходимо ускорить работу по созданию зеленого банка развития (его проект создан рабочей группой по экологии и природопользованию Экспертного совета при Правительстве РФ в 2017 г. при участии Внешэкономбанка).

Многие из этих мер хорошо проработаны специалистами и имеют реальную перспективу успешной реализации, что позволяет надеяться на масштабное развитие устойчивого банкинга в РФ. Их реализация должна быть дополнена развертыванием экспертной работы, результатом которой должна стать проработка практических вопросов перехода от политики финансовой стабильности к стратегии устойчивого развития отечественной финансовой системы, направленной на изменение режима регулирования и обеспечивающей: рост капитала и долгосрочной ресурсной базы банков; развитие конкуренции; расширение доступности финансовых услуг; защиту финансовой системы от рисков, связанных с экологией;

мобилизацию частного капитала для устойчивого инвестирования и финансирования. Разработка данной стратегии предполагает внесение соответствующих изменений в концепцию «Основных направлений развития финансового рынка РФ на период 2019-2021 годов». Данный документ нужно дополнить дорожной картой, основные параметры которой должны соответствовать современным подходам в области стратегического планирования и программирования развития финансовых систем ведущих стран. Таким образцом может стать «План действий по финансированию устойчивого роста», принятый 8 марта 2018 г. Европейской комиссией [Action Plan..., 2018].

Литература

1. Концепция создания «зеленого» банка в России. Рабочая группа по экологии и природопользованию Экспертного совета при Правительстве РФ. (2017). М. 50 с.

2. Лякин А. Н. (2018) Три кризиса по одному сценарию. Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия Экономика. Т. 34. Вып. 1. С. 4-25.

3. Национальный Регистр и Библиотека корпоративных нефинансовых отчетов. (2018) М.: РСПП. URL: http://www.rspp.ru/simplepage/157 (дата обращения: 05.03.2019).

4. Основные направления развития финансового рынка РФ на период 2016-2018 годов. (2016) М.: Центральный банк Российской Федерации. 75 с.

5. Основные направления развития финансового рынка РФ на период 2019-2021 годов. (2018) М.: Центральный банк Российской Федерации. 61 с.

6. Политика в области корпоративной социальной ответственности ОАО «Сбербанк России». (2012) 18 с. URL: http://www.sberbank.com/ru/responsibility/our-approach (дата обращения: 05.03.2019). Развитие кредитной кооперации. Доклад для общественных консультаций. Центральный банк Российской Федерации. (2017) URL: http://www.cbr.ru/analytics/ppc/Consultation_Paper_171003_01. pdf (дата обращения: 05.03.2019).

7. Солодухина А. В. (2015) Микрофинансовый рынок в России: институциональные провалы в сегменте «займы до зарплаты» и задачи мегарегулятора. Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия Менеджмент. Вып. 4. С. 115-151.

8. Эффективность экономики, экологические инновации, климатическая и энергетическая политика. (2016) Сб. ст. Под ред. Н. В. Пахомовой, К. К. Рихтера. СПб.: Скифия-принт, 2016. 232 с.

9. Action Plan: Financing Sustainable Growth. European Commission. 8.3.2018 COM(2018) 97 final. Brussels, 2018. 20 p. URL: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/PDF/?uri=CELEX:52018DC0097&from=EN (дата обращения: 05.03.2019).

10. Banking on Sustainability. Financing Environmental and Social Opportunities in Emerging Markets. Washington, DC., International Finance Corporation. (2007) 120 p. URL: https://firstforsustainability.org/ media/IFC%20Banking%20on%20Sustainability.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

11. Change the World list 2017. How Fortune's `Change the World' Companies Turn Doing Good Into Good Business. URL: http://fortune.com/2017/09/07/change-the-world-money/

12. Christen R. P. (2001) Commercialization and Mission Drift: The Transformation of Microfinance in Latin America. Occasional Paper, no. 5, January. Washington, DC: Consultative Group to Assist the Poorest (CGAP). 75 p.

13. Elkington J. (1997). Cannibals with Forks: The Triple Bottom Line of 21st Century Business. Oxford: Capstone Publishing Ltd. 402 p.

14. Exploring Green Finance Incentives in China. Final Report. PricewaterhouseCoopers Consultants (Shenzhen) Limited. (2013) 71 p. URL: https://www.pwchk.com/en/migration/pdf/green-finance-incentives- oct2013-eng.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

15. Financial Sector Assessment: Russian Federation. July 2016. World Bank, International Monetary Fund. Washington, DC. (2016) 43 p. URL: http://documents.worldbank.org/curated/en/936001472672149654/ pdfZRussian-Federation-FSA-07272016.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

16. Financing A. European Economy. High-Level Expert Group on Sustainable Finance. Interim Report. July 2017. URL: https://ec.europa.eu/info/sites/info/files/170713-sustainable-finance-report_en.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

17. Financing A European Economy. Final report of the High-Level Expert Group on Sustainable Finance. January, 2018. 100 p. URL: https://ec.europa.eu/info/sites/info/files/180131-sustainable-finance-final-report_ en.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

18. Global 100. The results for the 2017 Global 100 Most Sustainable Corporations in the World index. (2017) URL: https://www.corporateknights.com/reports/2017-global-100/2017-global-100-results-14846083/ (дата обращения: 05.03.2019).

19. Green Finance Progress Report. The Inquiry into the Design of a Sustainable Financial System. Geneva. July, 2017. 32 p. URL: http://unepinquiry.org/wp-content/uploads/2017/07/Green_Finance_Progress_Re- port_2017.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

20. Islamic Finance Outlook 2017 Edition. Standard & Poor's Financial Services LLC. (2016) 66 p. URL: https:// www.spratings.com/documents/20184/0/Islamic+Finance+Outlook+2017/5abbe572-c826-4622- bd13-1aba725281fc (дата обращения: 05.03.2019).

21. Jeucken M. (2004) Sustainability in Finance: Banking on the Planet. Delft, Eburon Publishers. 432 p.

22. Jeucken M. (2001) Sustainable Financing and Banking: The Financial Sector and the Future of the Planet. London: Earthscan Publication Ltd. 336 p.

23. Kanaev A., Kanaeva O., Belousov K. (2018) Transition to the Sustainable Development Model: the Practice of Russian Companies. In: New Challenges of Economic and Business Development -- 2018. International conference proceedings. Riga, University of Latvia, pp. 302-313.

24. Liu X., Liu B., Shishime T., Yu Q., Bi J., Fujitsuka T. (2010) An empirical study on the driving mechanism of proactive corporate environmental management in China. Journal of Environmental Management, vol. 91, no. 8, pp. 1707-1717.

25. Lu Y., Abeysekera I. (2014) Stakeholders' power, corporate characteristics, and social and environmental disclosure: evidence from China. Journal of Cleaner Production, vol. 64. no. 1, pp. 426-436.

26. Meadows D. H., Meadows D. L., Randers J., Behrens III W. W. (1972) The Limits to Growth: A Report for the Club of Rome's Project on the Predicament of Mankind. New York, NY Unverse Book. 205 p.

27. Mesarovic M., Pestel E. (1974) Mankind at the Turning Point: The Second Report to the Club of Rome. New York, NY: E. P. Dutton and Co. Inc. 125 p.

28. Microfinance Barometer. (2017) 16 p. URL: http://www.convergences.org/wp-content/uploads/2017/09/BMF_2017_EN_FINAL-2.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

29. Pure Profit for Russia: Benefits of Responsible Finance. WWF's Trade and Investment Programme report. Moscow, Frankfurt a.M., Johannesburg; WWF, 2010. 236 p.

30. Real Economy -- Real Returns: The Business Case for Values-based Banking. Research on Performance through Yearend. (2016) 1 December 2017. Global Alliance for Banking on Values. 16 p. URL: http://www.gabv. org/wp-content/uploads/2017-Research-Report.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

31. Roadmap for a Sustainable Financial System. UNEP Inquiry-World Bank Group. November 2017. 104 p. URL: http://unepinquiry.org/wp-content/uploads/2017/11/Roadmap_for_a_Sustainable_Financial_System.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

32. Schmidheiny S. (1992) Changing Course: A Global Perspective on Development and the Environment. Cambridge, MA: MIT Press. 375 p.

33. Sustainable Banking Network. Briefing (April 2018) URL: http://www.ifc.org/wps/wcm/connect/a3820a79- 8b43-40b6-b93b-322d5bf3237d/SBN_Brief.pdf?MOD=AJPERES (дата обращения: 05.03.2019).

34. Sustainable Banking with the Poor: A Worldwide Inventory of Microfinance Institutions. Washington, DC. World Bank. July, 1996. 74 p. URL: http://www-wds.worldbank.org/external/default/WDSContent-Server/WDSP/IB/1999/08/15/000094946_99040905052282/Rendered/PDF/multi_page.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

35. Sustainable Banking. (2001) The Greening of Finance. Ed. by Bouma J. J., Jeucken M., Klinkers L. Sheffield. Greenleaf: Publishing Ltd. 80 p.

36. Tan L. H., Chew B. C., Hamid S. R. (2017) A holistic perspective on sustainable banking operating system drivers: A case study of Maybank group. Qualitative Research in Financial Markets, vol. 9, iss. 3, pp. 240-262.

37. Teece D. J. (2010) Business Models, Business Strategy and Innovation. Long Range Planning, no. 43, pp. 172194.

38. The Collevecchio Declaration. January, 2003. 4 p. URL: http://www.banktrack.org/download/collevecchio_declaration_2/0_030401_collevecchio_declaration.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

39. The Global Risks Report 2019.14th Edition. InsightReport. Geneva, World Economic Forum. (2019) URL: http:// www3.weforum.org/docs/WEF_Global_Risks_Report_2019.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

40. The Guide to Banking and Sustainability. 2nd ed. UNEP FI Banking Commission Board. United Nations Environment Programme, October, 2016. 47 p. URL: http://www.unepfi.org/wordpress/wp-content/ uploads/2017/06/CONSOLIDATED-BANKING-GUIDE-MAY-17-WEB.pdf

41. UNEP FI Guide to Banking & Sustainability. Understanding and Implementing Sustainability in your Bank based on the UNEP Statement of Commitment by Financial Institutions on Sustainable Development. United Nations Environment Programme. Geneva, Switzerlan. (2011) 37 p. URL: http://www.unepfi.org/fileadmin/documents/guide_banking_statements.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

42. UNEP Inquiry Report. The Financial System We Need: Aligning the financial system with sustainable development. October, 2015. Geneva. UNEP. 113 p. URL: http://unepinquiry.org/wp-content/up- loads/2015/11/The_Financial_stSyem_We_Need_EN.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

43. UNEP Inquiry Report. The Financial System We Need: from Momentum to Transformation. October, 2016. Inquiry: Design of a Sustainable Financial System. Geneva. UNEP. 140 p. URL: http://unepinquiry. org/wp-content/uploads/2016/09/The_Financial_System_We_Need_From_Momentum_to_Trans- formation.pdf (дата обращения: 05.03.2019).

44. Weber O., Remer S. (2011) Social Banks and the Future of Sustainable Finance. London, UK: Routledge. 238 p.

45. Swiss Sustainable Finance. Glossary. Sustainable Finance. (2019) URL: http://www.sustainablefinance.ch/en/ glossary-_content---1--3077.html (дата обращения: 05.03.2019).

46. World Council of Credit Unions. Our Global Reach. (2017) URL: http://www.woccu.org/impact/global_reach (дата обращения: 05.03.2019).

References

1. Economic efficiency, environmental innovation, climate and energy policy (2016). Sb. statey pod red. N. V. Pakhomovoy, K. K. Rikhtera. St Petersburg, Skifiya-print Publ. 232 p. (In Russian)

2. The concept of creating a “green” bank in Russia. Working group on ecology and environmental management of the Expert Council under the Government of the Russian Federation/ (2017) Moscow. 50 p. (In Russian) Lyakin A. N. (2018) Three crises in one scenario. St Petersburg University Journal of Economic Studies, vol. 34, iss. 1, pp. 4-25. (In Russian)

3. National Register and Library of Corporate Non-Financial Reports. (2018) Moscow, RSPP URL: http://www.rspp.ru/simplepage/157 (accessed: 05.03.2019). (In Russian)

4. The main directions of development of the financial market of the Russian Federation for the period 2016-2018. (2016) Moscow, Central Bank of the Russian Federation. 75 p. (In Russian)

5. The main directions of development of the financial market of the Russian Federation for the period 2019-2021. (2018) Moscow, Central Bank of the Russian Federation. 61 p. (In Russian)

6. Corporate social responsibility policy of Sberbank of Russia. 18 p. URL: http://www.sberbank.com/ru/ responsibility/our-approach (accessed: 05.03.2019). (In Russian)

7. The development of credit cooperation. Report for public consultation. Central Bank of the Russian Federation. 31 p. URL: http://www.cbr.ru/analytics/ppc/Consultation_Paper_171003_01.pdf . (In Russian)

8. Solodukhina A. V. (2015) The Russian payday lending market: institutional failures and the mega-regulator objectives. Vestnik of Saint Petersburg University. Management, iss. 4, pp. 115-151. (In Russian)

9. Action Plan: Financing Sustainable Growth. European Commission. 8.3.2018 COM (2018) 97 final. Brussels. 20 p. URL: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/PDF/?uri=CELEX:52018DC0097&from =EN (accessed: 05.03.2019).

10. Banking on Sustainability. Financing Environmental and Social Opportunities in Emerging Markets. Washington, DC., International Finance Corporation. (2007) 120 p. URL: https://firstforsustainability. org/media/IFC%20Banking%20on%20Sustainability.pdf (accessed: 05.03.2019).

11. Change the World list 2017. How Fortune's `Change the World' Companies Turn Doing Good Into Good Business. URL: http://fortune.com/2017/09/07/change-the-world-money/ (accessed: 05.03.2019). Christen R. P (2001) Commercialization and Mission Drift: The Transformation of Microfinance in Latin America. Occasional Paper, no. 5, January. Washington, DC, Consultative Group to Assist the Poorest (CGAP). 75 p.

12. Elkington J. (1997) Cannibals with Forks: The Triple Bottom Line of 21st Century Business. Oxford, Capstone Publishing Ltd. 402 p.

13. Exploring Green Finance Incentives in China. Final Report. PricewaterhouseCoopers Consultants (Shenzhen) Limited. (2013) 71 p. URL: https://www.pwchk.com/en/migration/pdf/green-finance-incentives-oct2013-eng.pdf (accessed: 05.03.2019).

14. Financial Sector Assessment: Russian Federation. July, 2016. World Bank, International Monetary Fund. Washington, DC. (2016) 43p. URL:http://documents.worldbank.org/curated/en/936001472672149654/ pdfZRussian-Federation-FSA-07272016.pdf (accessed: 05.03.2019).

15. Financing a European Economy. High-Level Expert Group on Sustainable Finance. Interim Report. July, 2017. URL: https://ec.europa.eu/info/sites/info/files/170713-sustainable-finance-report_en.pdf.

16. Financing a European Economy. Final report of the High-Level Expert Group on Sustainable Finance. January, 2018. 100 p. URL: https://ec.europa.eu/info/sites/info/files/180131-sustainable-finance-final-report_en.pdf (accessed: 05.03.2019).

17. Global 100. The results for the 2017 Global 100 Most Sustainable Corporations in the World index. (2017) URL: https://www.corporateknights.com/reports/2017-global-100/2017-global-100-results-14846083/ (accessed: 05.03.2019).

18. Green Finance Progress Report. The Inquiry into the Design of a Sustainable Financial System. Geneva. July, 2017. 32 p. URL: http://unepinquiry.org/wp-content/uploads/2017/07/Green_Finance_Progress_ Report_2017.pdf (accessed: 05.03.2019).

19. Islamic Finance Outlook 2017 Edition. Standard & Poor's Financial Services LLC. (2016) 66 p. URL: https:// www.spratings.com/documents/20184/0/Islamic+Finance+Outlook+2017/5abbe572-c826-4622- bd13-1aba725281fc (accessed: 05.03.2019).

20. Jeucken M. (2004) Sustainability in Finance: Banking on the Planet. Delft, Eburon Publishers. 432 p.

21. Jeucken M. (2001) Sustainable Financing and Banking: The Financial Sector and the Future of the Planet. London, Earthscan Publication Ltd. 336 p.