Функции денег в современном обществе

Отсюда делается вывод: необходимо перекрыть каналы, порождающие непредвиденную инфляцию. Нужно устранить дефицит государственного бюджета («дефициты бюджета часто служат источником денежной экспансии», «дефициты являются источником инфляции», если «они финансируются путем денежной эмиссии»), ограничить давление профсоюзов, сократить государственные расходы, в том числе средства, выделяемые на поддержание полной занятости («политика полной занятости может стать источником инфляции, если она рождает чрезмерную денежную эмиссию»).

Оптимальный рост цен должен быть стабильным на протяжении длительного времени, этому призвана способствовать денежно-кредитная политика государства. Между темпом роста денежной массы и ростом цен не существует точного, жестко определенного соотношения. В начальный период инфляции денежная масса в обращении растет быстрее, чем цены. Рост цен рассматривается в этот период «жизненного цикла» инфляции как временное, случайное явление. Затем ситуация меняется: «так как покупательная способность наличных денег снижается, то они становятся дорогим способом хранения активов» [7,8]. От «лишних» денег стремятся освободиться. «Потому на данной стадии цены растут быстрее, чем количество денег, и иногда намного быстрее» [7,8].

2. Монетаризм и Россия

Общепризнано, что теоретической и идеологической основой «шоковых реформ» в России служит современный монетаризм. В России же за монетаризм выдается некое теоретизирование по поводу предложения денег, хотя сама возможность существования такой экономической теории подлинным монетаризмом отрицается [9,10].

Обратимся теперь к факторам, определяющим спрос на деньги в трансформируемой экономике вообще и в условиях России в частности, и постараемся показать, какой должна была бы быть постановка этого вопроса в рамках подлинного, а не фальсифицированного монетаризма.

Согласно Фридмену, спрос на деньги определяется действием трех основных факторов: общей суммой богатства, которым владеет общество; издержками, с которыми связано получение дохода от денежной формы богатства по сравнению с издержками получения аналогичного дохода от других форм богатства; целями и предпочтениями собственников богатства. Исходя из предпосылки, что действие перечисления факторов в краткосрочном плане стабильно и способно изменяться лишь постепенно в течение очень продолжительного времени, Фридмен и сделал свой центральный вывод о том, что суммарный спрос на деньги относительно устойчив и не может служить причиной инфляции [7-10].

Для стран Запада за последние 30 лет эта предпосылка оказалась в общем верной. Но верна ли она для стран с централизованной в прошлом экономикой, реформируемой шоковыми методами, и в особенности для современной России?

Начнем с первого фактора - общей суммы богатства. Если оценивать национальное богатство как капитализированный доход (а именно таков подход Фридмена), то уже за два первых года шоковых реформ в России произошел катастрофический сдвиг в его суммарном объеме и структуре. Скачкообразный переход к мировым ценам и стандартам конкурентоспособности резко обесценил и сократил в несколько раз объемы продукции и капитала в основной сфере хозяйственной деятельности - обрабатывающей промышленности. Обесценился и в значительной мере разрушился человеческий капитал - главная форма богатства для подавляющей части населения. При этом, правда, возросла ценность продукции и капитала (несмотря на сокращение их физического объема) в добывающих отраслях и у "естественных монополии [9,10].

Однако в целом капитал России, оцененный как капитализированный доход, «сжался» за последнее пятилетие не менее чем в полтора раза. Следовательно, данный фактор действовал в направлении сокращения спроса на деньги (в их реальном исчислении). Причем такое сжатие проходило не линейно, а подобно волнам землетрясений: с передачей в ходе «обвальной» приватизации очередной «порции» национального богатства из нерыночного в рыночный сектор, где оно начинало обращаться как товар, спрос на реальные деньги резко возрастал, но затем в ходе быстрого обесценения подавляющей части этого богатства по мере углубления кризиса он еще больше падал [9,10].

Сокращение суммарного спроса на деньги не может служить причиной их нехватки; наоборот, оно способно вызвать их избыток и инфляцию даже без дополнительной эмиссии. Общий избыток денег сосуществует с острой нехваткой оборотных средств у значительной части или даже большинства фирм, порожденной их неконкурентоспособностью в условиях новой системы цен, падения уровня доходов и сжатия совокупного спроса.

Дденежный капитал при этом сконцентрирован там, где он способен принести наибольший доход с наименьшими издержками. И здесь мы обращаемся ко второму (структурному) фактору, определяющему, по Фридмену, суммарный спрос на деньги: как влияет "трансформационный кризис" на соотношение по доходности и издержкам между денежными и неденежными формами богатства?

В условиях кризиса и фактической конвертируемости национальной валюты падение доходов от неденежного богатства и обесценение последнего (включая физические блага и человеческий капитал) означают одновременно относительное возрастание доходности (денежной и неденежной) обладания денежной формой богатства и ее относительной ценности. Учитывая, что и соотношение издержек использования различных форм богатства меняется в пользу денежной формы, легко понять, почему владельцы богатства стремятся значительно большей, чем в нормальных условиях, его части придать денежную форму [9,10].

Таким образом, в современной России наблюдаются две противоборствующие тенденции. Первая отражает сокращение суммарного спроса на реальный денежный капитал, а вторая - его увеличение.

Наконец, третий фактор. Фридмен пишет: "Чтобы теория стала эмпирически содержательной, необходимо предположить, что вкусы и предпочтения остаются постоянными на значительных временных интервалах, хотя в действительности они зависят от объективных обстоятельств и, разумеется, меняются. Например, когда люди путешествуют или ждут каких-то потрясений, изменений, они стремятся увеличить денежную форму своего богатства. Эту тенденцию мы часто наблюдаем в периоды войн» [7,8]. Можно добавить: и в периоды гражданских экономических войн, когда одна часть населения, используя силу, политический шантаж, обман и множество явно противозаконных способов, присваивает себе богатство и доходы, принадлежащие другой части населения и всей нации в целом.

2.1 Бюджетная политика правительства в 1992--1998 гг.

Важнейшими параметрами, по которым можно и нужно анализировать особенности проводившейся в России бюджетной политики, являются:

величина фактически перераспределяемых через бюджетную систему финансовых ресурсов;

уровень планируемой властями налоговой нагрузки;

степень реалистичности подготавливаемых и утверждаемых законов о бюджете;

уровень несбалансированности государственного бюджета, масштабы и инструменты его финансирования;

качество управления государственным долгом;

способность властей оперативно вносить корректировки в осуществляемую бюджетную политику [11].

Начнем с рассмотрения величины финансовых ресурсов, перераспределяемых через государственную бюджетную систему, - государственных доходов, в том числе налогов, а также государственных расходов. Для получения полной картины бюджетной нагрузки на экономику - оценки масштабов бюджетной системы расширенного правительства - нельзя ограничиваться параметрами только федерального бюджета. Необходимо учитывать также финансовые ресурсы, перераспределяемые через другие уровни бюджетной системы.

Однако более полный учёт операций на всех уровнях бюджетной системы показывает, что в действительности совокупная бюджетная нагрузка на российскую экономику является гораздо большей. По отношению к официально рассчитываемому ВВП налоги, фактически собираемые правительством в период с 1992 по 1997 удерживались на уровне 29-32%, все государственные доходы - 32-35%, совокупные государственные расходы - 38-45% [11].

Но на самом деле, официальные оценки ВВП существенно преувеличенны. Совокупные налоги, собираемые на всех уровнях бюджетной системы, составляли в этот период - 42-50% ВВП, все доходы расширенного правительства - 44-53, а все его расходы - 52-65% ВВП [11].

Таким образом, удельный вес ВВП финансовых ресурсов, перераспределяемых через российскую бюджетную систему, намного превышает соответствующие показатели стран с сопоставимым уровнем экономического развития и являлся одним из самых высоких в мире. Финансовое бремя государства оказалось непосильной ношей для российской экономики.

Второй важной особенностью проводившейся бюджетной политики является наличие значительной задолженности экономических агентов по уплате налогов в бюджеты разных уровней [11].

Накопление налоговой задолженности сводится к тому, что фактический сбор налогов регулярно оказывается ниже суммы начисленных налогов - на величину прироста налоговой задолженности. Таким образом, начисленные налоги на произведенную в стране добавленную стоимость составляли в последние годы 35-37% (если измерять ее величиной официального ВВП) или 48-60% (если измерять ее величиной реального легального ВВП). С учетом платежей неналогового характера начисленный к получению объем государственных доходов расширенного правительства возрос до 64% ВВП в 1998 г.

Нетрудно видеть, что такой уровень налогообложения экономической деятельности и такой уровень государственных доходов в целом являются редчайшим исключением даже среди стран с гораздо более высокими показателями экономического развития. Для стран же, сопоставимых с Россией по величине ВВП на душу населения, подобных аналогов в мире нет.

Экономическая природа значительной части налоговой задолженности имеет немало общего с упомянутыми выше особенностями функционирования российской экономики. По сути дела, это виртуальные (фиктивные) налоги, начисленные на виртуальную (фиктивную) продукцию. Видимо, не случайно, что доля прироста налоговой задолженности в начисленном уровне налогообложения в высокой степени соответствует доле просроченной дебиторской задолженности покупателей в номинальных объемах производства или доле виртуальной части ВВП во всем легальном ВВП. Поэтому, несмотря на все усилия налоговых и иных властей основная часть просроченной задолженности по налогам вряд ли может быть погашена, поскольку она начислена на несуществующие реальные ценности. За ней нет ни произведенной продукции, ни вновь созданной добавленной стоимости.

Таким образом, собрать налоги выше определенного уровня практически невозможно. Экономическая практика этого периода убедительно свидетельствует, что предельно возможный объем налогообложения в России не превышает 42-50% реально производимого ВВП. Однако при сохранении такого уровня налогообложения реальный объем собираемых налогов будет снижаться, поскольку поддержание непосильной налоговой нагрузки неизбежно ведет к сокращению размеров реального ВВП и, следовательно, самих налоговых сборов.

К особенностям бюджетного процесса в России того периода относятся также устойчивая сверхоптимистичностъ в прогнозировании бюджетных доходов, постоянная завышенность объема государственных обязательств, неадекватность бюджетных притязаний властей. Как результат, в течение последних шести лет страна ни разу не имела реального бюджета - правительство ни разу не разрабатывало, а парламент ни разу не утверждал исполнимые законы о федеральном бюджете [11].

Завышение в законах о бюджете ожидаемого объема доходов по сравнению с фактическим их исполнением составляло в 1993-1998 гг. в среднем 3% официального ВВП или 4,3% реального легального ВВП. Завышение планировавшихся расходов по сравнению с фактически осуществленными было еще большим - 6,5% официального ВВП или 9,2% реального легального ВВП. Другими словами, ожидавшиеся доходы бюджета в среднем были на четверть, а планировавшиеся расходы - на треть выше, чем их фактическое исполнение. К сожалению, и в самые последние годы заметного улучшения в прогнозировании бюджетных параметров не произошло. Постоянное принятие нереальных законов о бюджете серьезно дестабилизировало исполнение бюджетов.

Завышенный объем государственных обязательств, неадекватность бюджетных притязаний властей по отношению к налоговым и иным доходным поступлениям бюджета приводили к регулярному воспроизводству значительных масштабов несбалансированности бюджетной системы, прежде всего (хотя и не только) на уровне федерального правительства. За исключением 1992 г., когда размеры дефицита бюджета расширенного правительства оказались на беспрецедентном, по международным масштабам, уровне - 23,6% реального легального ВВП, в последующие годы его величина, хотя и отчасти снизилась, но сохранялась в пределах 8-14% ВВП, то есть на уровне, исключавшем возобновление сколько-нибудь устойчивого экономического роста [11].

В течение относительно короткого времени российские власти попробовали применить в значительных масштабах и разных комбинациях все три основных инструмента финансирования бюджетного дефицита (денежную эмиссию, внутренние кредиты, внешние займы). Наиболее негативными краткосрочными последствиями отличалось эмиссионное финансирование, приводившее довольно быстро к повышению темпов инфляции. Внутренние кредиты в краткосрочном плане были инфляционно менее опасными, но в среднесрочной перспективе снижали национальные сбережения и внутренние инвестиции. Внешние кредиты в краткосрочном плане являлись наиболее инфляционно безопасными, в среднесрочной перспективе не снижали национальные сбережения, но в длительной перспективе уменьшали доступные для инвестирования финансовые ресурсы, ухудшали платежный баланс, приближали долговой кризис, существенно замедляли долгосрочные темпы экономического роста [11].

Сохранение в значительных масштабах бюджетного дефицита, финансируемого неинфляционными способами (внутренними и внешними кредитами), вело к быстрому росту государственного долга. Причем тот факт, что по отношению к официальному ВВП объем совокупного государственного долга в период 1994-1998 гг. был относительно стабильным и удерживался на уровне, считавшемся почему-то невысоким (около 50%), немало способствовал недооценке властями реальной угрозы долгового кризиса.

На самом деле действительная ситуация с государственным долгом складывалась гораздо драматичнее. Во-первых, по отношению к реальному легальному ВВП совокупный объем государственного долга всегда был существенно выше 50%. Во-вторых, в течение 1995-1998 гг. он стабильно увеличивался - с примерно 65% в 1995 г. до почти 80% на конец июля 1998 г. В-третьих, произошедшая в августе-сентябре 1998 г. девальвация рубля резко повысила отношение государственного долга к ВВП, и теперь оно достигло почти 156%.

Ситуацию серьезно усугубила осуществлявшаяся весной-летом 1998 г. стратегия российских властей по управлению государственным долгом, нацеленная на замещение долговых инструментов, номинированных в рублях, инструментами, номинированными в валюте. В условиях приближавшейся неизбежной девальвации рубля наиболее разумной и ответственной была бы политика ускоренного сокращения валютных обязательств, но ни в коем случае их увеличения. В отличие от этого внешний долг Российской Федерации за восемь месяцев 1998 г. возрос на беспрецедентную в истории страны величину -18,5 млрд. долл. В результате этого, а также последовавшей затем девальвации национальной валюты государственный долг, номинированный в иностранной валюте, за несколько месяцев увеличился более чем втрое, а весь государственный долг - почти вдвое. Качество управления структурой государственного долга оказалось на редкость низким. В итоге Россия за исторически короткий срок вошла в группу стран с весьма высоким уровнем государственной задолженности относительно размеров ВВП.

Постоянный рост государственного долга неизбежно приводил к повышению абсолютных и относительных расходов на его обслуживание. Процентные расходы федерального бюджета увеличились с 0,9% ВВП в 1992 г. до 8,7% ВВП за первые семь месяцев 1998 г. Если в 1992 г. на обслуживание государственного долга уходило только 5,4% федеральных налоговых доходов, то в 1998 г. - уже 60,9%. Процентные расходы возросли с менее чем 2% совокупных расходов федерального бюджета в 1992 г. до почти 35% в январе-июле 1998 г. Таким образом, под воздействием увеличения государственного долга произошло радикальное изменение структуры расходов федерального бюджета. Как следствие постоянного повышения процентных расходов непроцентные расходы федерального бюджета заметно сократились, в том числе относительно как официального, так и реального легального ВВП. В частности, в январе-июле 1998 г. их величина была снижена до 10,1% официального ВВП или до 16,2% реального легального ВВП. Уменьшение непроцентных расходов в 1998 г. осуществлялось в значительной степени не на основе проведения бюджетных реформ и сокращения сети бюджетных учреждений, а путем увеличения задержек платежей, в результате чего просроченная задолженность по оплате государственного заказа за семь месяцев 1998 г. возросла, по данным Госкомстата РФ, в 3,4 раза, а по оплате труда государственных служащих - в 2,7 раза.

Достигнутый летом 1998 г. уровень непроцентных расходов федерального бюджета многими чиновниками и аналитиками рассматривался как предельный, ниже которого дальнейшее снижение непроцентных расходов представлялось и ненужным, и невозможным. С этой позицией нельзя согласиться [11].

Во-первых, даже при таком снижении непроцентных расходов федеральный бюджет продолжал оставаться в высокой степени несбалансированным - бюджетный дефицит достигал 7,6% реального легального ВВП, а государственный долг возрос за несколько месяцев (еще до девальвации рубля) дополнительно на 8,9% ВВП. Следовательно, задача балансирования бюджета по-прежнему оставалась чрезвычайно острой. Однако при невозможности повышения налогового бремени, как было отмечено выше, она не могла быть решена иначе как путем дальнейшего сокращения расходов.

Во-вторых, невозможность дальнейшего снижения непроцентных расходов не подтверждается международными сопоставлениями. В США, например, непроцентные расходы федерального правительства в 90-е годы находились в пределах 12-13% ВВП, то есть на уровне, почти вдвое ниже, чем в России. Даже при исполнении чрезвычайно "жесткого", по российским меркам, бюджета 1998 г. расходы федерального правительства (16,2% ВВП) превышали сопоставимые расходы американского федерального правительства не менее чем на 4 процентных пункта ВВП. Что же касается всех непроцентных расходов консолидированного центрального правительства США (федерального правительства и социальных фондов), то они в 1993-- 1996 гг. составляли 18,4-19,5% ВВП, то есть были на 12-22 процентных пункта ВВП ниже, чем в России (30-41% ВВП). Наконец, совокупные расходы расширенного правительства США удерживались на уровне 35-36% ВВП, то есть в среднем были на 20-30 процентных пунктов ВВП ниже аналогичных показателей российского расширенного правительства. Следовательно, балансирование федерального бюджета путем дальнейшего сокращения непроцентных расходов было не только необходимым, но и возможным, причем как в 1992-1997 гг., так и в 1998 г. Однако власти этого не сделали. Долговой кризис стал неизбежным [11].

2.2 Денежно-кредитное регулирование в России на современном этапе

Основным механизмом стерилизации денежной массы в России пока является Стабилизационный фонд. Отчисления рассчитываются на основе мировой цены на нефть: чем она выше, тем большая доля экспортной пошлины на нефть поступает не в бюджет, а в этот фонд. Такая система, успешно выполняя функцию по стерилизации денежной эмиссии, связанной с валютной выручкой от продажи нефти, не может повлиять на рост денежного предложения, обусловленного притоком иностранного капитала. Не исключена ситуация, когда мировая цена на нефть окажется довольно низкой, а приток капитала достаточно большим. В этом случае отчисления в Стабилизационный фонд будут небольшими и существенно не повлияют на ограничение денежной эмиссии [12,13].

Кроме того, механизм управления Стабилизационным фондом входит в противоречие с задачей стерилизации притока капитала. В качестве агента Правительства РФ Банк России должен отчисления в указанный фонд конвертировать в иностранную валюту для: инвестирования ее в разрешенные активы за рубежом, для чего должен эмитировать рубли. Но в качестве органа денежно-кредитного регулирования он обязан изымать избыточную рублевую ликвидность, образовавшуюся в результате притока капитала. Не исключена ситуация, когда Банку России придется одновременно проводить две прямо противоположные операции, что неправомерно [12,13].

При сохранении за Банком России обеих функций последнее противоречие должно решаться четкой, по-видимому, нормативно закрепленной расстановкой приоритетов между инфляцией и управлением активами Стабилизационного фонда. С точки зрения общеэкономической логики приоритетность борьбы с инфляцией выглядит достаточно обоснованной, но при этом приходится мириться с повышением рисков при вложении средств Стабфонда и с потерей части потенциальных доходов от их размещения. Другим вариантом явилось бы наделение функцией управления его средствами иного агента [12,13].

Для анализа проблем современной денежно-кредитной политики обратимся сначала к международному опыту с целью выявления основных причин появления массового притока капитала, совпадавшего с либерализацией финансовых и валютных рынков. Это явление можно было наблюдать, например, в Испании, в Корее и в новых странах Евросоюза в 1990-е годы. В Таиланде, где эти рынки уже были достаточно либерализованы, приток капитала обусловлен существенным снижением внутренних налогов. Также притоку капитала способствуют ожидание укрепления национальной валюты, а иногда -- ее стабилизация после периода ослабления. Наконец, капитал привлекает возможность арбитража между мировыми и внутренними процентными ставками.

Стоит отметить, что такие причины есть и в России, причем первые две из них являются результатом целенаправленной экономической политики. Плюсы от такого притока существенно превышают минусы, но органам денежно-кредитного регулирования необходимо принять меры по его стерилизации. Следовательно, современные макроэкономические условия в России ставят перед ее монетарными властями новую задачу, с которой до сих пор они не сталкивались [12,13].

Теоретически стерилизация притока капитала может осуществляться с помощью целого ряда инструментов. Главным из них являются операции на открытом рынке, то есть поглощение центральным банком денежной ликвидности в обмен на эмиссию ценных бумаг. В развитых странах рынки ценных бумаг настолько велики, что позволяют своим центральным банкам незаметно, без изменения рыночных процентных ставок предлагать экономическим агентам дополнительные бумаги в обмен на их ликвидность. В большинстве стран с переходной экономикой размер финансовых рынков существенно меньше, а в России его по-прежнему можно считать небольшим, несмотря на бурный рост в последние годы. Это обстоятельство существенно ограничивает действенность операций на открытом рынке.

Ускоренное наращивание предложения центральным банком ценных бумаг на относительно небольшом финансовом рынке может вызвать повышение процентных ставок. Другими словами, операции на открытом рынке могут способствовать как стерилизации притока капитала, так и его дополнительному притоку, причем индикатором являются процентные ставки.

С целью минимизации рисков для подобных операций используются наиболее ликвидные и надежные ценные бумаги, как правило, государственные облигации. Облигации других эмитентов применяются только в исключительных случаях. Российский рынок государственных ценных бумаг является ликвидным, но его объемы невелики. На конец 2006 г. внутренний долг по ОФЗ/ГСО составлял всего 1 трлн руб., или 3,8% ВВП. Для сравнения: рынок казначейских облигаций в США в 2006 г. достиг 37% ВВП, то есть был почти в 10 раз больше даже в относительных показателях. Минфином России предусмотрено постепенное наращивание внутреннего долга. В частности, в 2007-- 2010 гг. планируется выпуск государственных ценных бумаг на общую сумму в 1,6 трлн. руб. Использование операций на открытом рынке для стерилизации притока капитала необходимо, но не достаточно [12,13].

Подобная ситуация довольно часто встречается на рынках переходных и развивающихся экономик. В некоторых случаях, например в Чили и в Колумбии, нехватку государственных облигаций па рынке пытались компенсировать выпуском новых облигаций, проводимым правительством или государственными предприятиями. Однако это не столько расширило возможности центральных банков по проведению операций на открытом рынке, сколько создало дополнительные расходные обязательства бюджета, которые со временем приобрели угрожающие размеры.

В Китае для проведения стерилизационных интервенций активно используется первичное размещение облигаций Народного банка Китая. В середине 2006 г. в обращении находились облигации на сумму 2,9 трлн юаней (13,8% ВВП), что более чем в 2 раза превосходило соответствующий показатель предшествующего года. Такой бурный рост выпуска облигаций имеет свои издержки. В условиях постоянного притока капитала удлиняются сроки погашения: если первые выпуски состояли целиком из трехмесячных облигаций, то в сегодняшней рыночной структуре преобладают годовые. Как результат, начала повышаться доходность этого инструмента, что создало угрозу привлечения дополнительного спекулятивного капитала. Для борьбы с этой угрозой Народный банк начал использовать административные меры. В частности, получила распространение практика нерыночного размещения облигаций среди государственных банков. Народный банк обязывает банки выкупать облигации по завышенной цене, если те позволяют себе избыточный рост кредитного портфеля. Подобная мера дает возможность зафиксировать доходность, но ситуация не выглядит устойчивой.

Таким образом, проблему стерилизации притока капитала следует решать на основе комплекса мер, операции же на открытом рынке являются лишь одним из его обязательных элементов. Рассмотрим перечень мер, которые теоретически могли бы способствовать решению проблемы, оценим возможность их практической применимости и обоснованности.

1. Усложнение и удорожание выдачи центральным, банком ликвидности коммерческим банкам. Эта мера направлена не столько на стерилизацию избыточной ликвидности, сколько на ограничение других ее источников. Теоретически она могла бы быть применена в России, но коммерческие банки привлекают средства Банка России лишь в небольших объемах. Более того, последний целенаправленно работал над совершенствованием механизма предоставления ликвидности .коммерческим банкам, делая этот механизм по возможности удобным и привлекательным. Поэтому вряд ли стоит менять принципы, сложившиеся в последние годы.

2. Повышение нормы обязательного резервирования. Это простой и широко используемый инструмент, но его применение ограничено соображениями развития банковской системы. Обязательное резервирование является по своей сути особым налогом на банковскую деятельность, и его повышение может негативно сказаться на состоянии банковской системы, особенно малых и средних банков. Эта мера может рассматриваться преимущественно как временная. Так, 14 мая 2007 г. Банк России был вынужден повысить нормы резервирования с 3,5 до 4% по обязательствам перед физическими лицами в рублях и до 4,5% по остальным обязательствам.

Введение норматива капитализации банков по отношению к обязательствам перед нерезидентами. В российской практике такого норматива не существует, но примеры его использования можно найти в ближнем зарубежье (например, в Казахстане с апреля 2007 г.). Суть норматива -- увязать внешние заимствования коммерческих банков с размером их собственных средств. На практике это будет означать ограничение внешних заимствований банковской системой.

Повышение депозитных ставок центрального банка. Этот инструмент во многом схож с операциями на открытом рынке. Он способствует стерилизации притока капитала лишь до тех пор, пока депозитные ставки не сравняются с процентными ставками по свободно обращающимся государственным облигациям. Перейдя этот рубеж, депозиты центрального банка могут сами начать способствовать дополнительному притоку капитала.

5. Использование валютного свопа. В рамках валютного свопа центральный банк соглашается продать валюту по текущему курсу и одновременно обязуется выкупить ее в определенный момент времени по заранее согласованному форвардному курсу. Это позволяет центральному банку «передвинуть» избыточную ликвидность в будущее. Форвардный обменный курс должен быть достаточно благоприятным для коммерческих банков, с тем чтобы своп был коммерчески привлекательным. В принципе цена и форвардный курс свопа могут быть смоделированы таким образом, чтобы создать устойчивый отток капитала в необходимый промежуток времени. При этом общая стоимость свопа для центрального банка будет неизбежно выше рыночных процентных ставок, что и является его основным недостатком. Кроме того, необходимо заранее оговаривать невозможность повторного появления законтрактованной валюты на внутреннем рынке, а для этого необходимы либо доверительные отношения с коммерческим банком, либо развитая система мониторинга, а лучше и то и другое.

6. Привлечение иностранных и международных организаций к размещению своих ценных бумаг на внутреннем рынке. Эта мера позволит создать дополнительные инвестиционные инструменты в национальной валюте и тем самым «связать» избыточную ликвидность.

7. Введение депозитных требований на внешние заимствования. Суть этого требования состоит в обязанности заемщика заморозить на некоторое время на счету центрального банка часть привлекаемых им средств в иностранной валюте. Это -- своего рода налог на внешние заимствования. Необходимо отметить, что после либерализации валютного регулирования (1 июля 2007 г.) действующее российское законодательство не предполагает введения подобных требований. Однако теоретически такая мера позволяет снижать приток капитала, не затрагивая процентные ставки. Депозитная норма может быть различной в зависимости от вида заимствований. Например, она должна, быть выше для спекулятивного краткосрочного заимствования. К недостаткам такой меры можно отнести фактическое удорожание средств для заемщиков, что может привести к неэффективному перераспределению инвестиционных ресурсов. Тем не менее, применение подобной меры в Чили оказалось достаточно успешным. Любопытно, что в Бразилии в начале 1990-х годов была применена более жесткая модификация этой схемы -- введение пятипроцентного налога на привлекаемые из-за рубежа средства для уравновешивания стоимости заимствования внутри страны и за рубежом. В результате популярное до введения налога размещение бразильских облигаций за рубежом резко сократилось [12,13].

Не все перечисленные меры применимы в современных российских условиях по причинам экономического, законодательного и политического характера. Но в любом случае придется выбирать наиболее приемлемый комплекс мер по стерилизации притока капитала.

Заключение

В данной курсовой работе были рассмотрены различные подходы к анализу денег и их роли в экономике, изложенных в трудах К. Маркса, Дж. М. Кейнса, М. Фридмена.

Изложены основные факторы, влияющие на спрос и предложение денег, рассмотрены вопросы регулирования денежного обращения и законы денежного обращения.

Приведены функции денег, проанализированы, насколько эффективно деньги выполняют свои функции в условиях инфляции.

На основе изученного материала оценена логичность и эффективность денежной политики, проводимая в российской экономике с начала 90-х гг. и по настоящее время.

Рассмотрен перечень мер, которые теоретически мог бы способствовать решению проблемы денежно-кредитного регулирования в России, и оценена возможность их практической применимости и обоснованности.

Библиографический список

1. Фишер С., Дорнбуш Р., Шмалензи Р. Экономика.

2. Экономическая теория. Учебник / под ред. В.Д. Камаева, Е.Н. Лобачёвой. - М., Юрай-Издат, 2006. - 557 с.

3. Экономическая теория. / под ред. А.И. Добрынина, Л.С. Тарасевича. - СПб., Изд. СПбГУЭФ, Изд. «Питер», 2000. - 544 с.

4. Макконелл К. Р., Брю С. Л. Экономикс: принципы, проблемы и политика. В 2 т.: Пер. с англ. 11-го изд. Т. 1. - М., Республика, 1992. - 399 с.

5. Маркс К. Капитал. Т.1 Гл.3

6. Кейнс Дж. М. «Трактат о деньгах».

7. Фридмен М. Количественная теория денег. М., 1996.

8. Усоскин В. М. «Денежный мир» Милтона Фридмена.

9. Олсевич Ю. Монетаризм и Россия: проблемы современности. Вопросы Экономики. 1997, №8, с.36.

10. Ослунд А. Россия: рождение рыночной экономики. М., 1996, с. 222.

11. Илларионов А. Как был организован российский финансовый кризис. Вопросы экономики. 1998, №11, с.12.

12. Улюкаев А., Куликов М. Проблемы денежно-кредитной политики в условиях притока капитала в Россию. Вопросы экономики. 2007, №7, с.4-17.

13. Улюкаев А. Денежно-кредитная политика Банка России: актуальные аспекты. Деньги и кредит. 2006, № 5, с. 3-8.

Размещено на Allbest.ru