Развитие понятия "справедливость" и возможный компромисс в его реализации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Развитие понятия «справедливость» и возможный компромисс в его реализации

Ш.Г. Сеидов, С.В. Кузнецов

Аннотация

Актуальность и цели. Актуальность исследования основана на вечности проблематики справедливости. Рассмотрены различные воззрения на справедливость в разные исторические периоды и обозначена проблематика, выявленная при анализе. Цель работы - проанализировать понятие справедливости в контексте исторических взглядов и предложить способ максимально соотнести реализацию справедливости с правом. Материалы и методы. Исследование основано на публикациях отечественных и зарубежных авторов. Проведен анализ широкого спектра источников, затрагивающих и современность. Среди используемых методов центральное место занимают анализ и сравнительно-исторический методы. Результаты. Проведен анализ и сравнение понятия «справедливость» в различные исторические периоды, а вместе с тем выдвинут способ возможной реализации справедливости в праве. Выводы. Авторы провели сравнительно-исторический анализ понятия «справедливость» и предложили возможный вариант компромисса соотношения справедливости и права, а именно - постепенное развитие от строгого формализма к договору, схожему с концепциями Д. Локка и Т. Гоббса.

Ключевые слова: справедливость, история философских воззрений, философия, право, проблематика соотношения справедливости и права

Abstract

The development of the concept of “justice” and a possible compromise in its implementation

Sh.G. Seidov, S.V. Kuznetsov

Background. The relevance of the study is based on the eternity of the issue of justice. Various views on justice in different historical periods are considered and the problems identified in the analysis are indicated. The purpose of the work is to analyze the concept of justice in the context of historical views and offer a way to correlate the implementation of justice with law as much as possible. Materials and methods. The research is based on publications of domestic and foreign authors. The analysis of a wide range of sources affecting the present has been carried out. Among the methods used, the central place is occupied by analysis and comparative historical methods. Results. The analysis and comparison of the concept of “justice” in different historical periods was carried out, and at the same time, a way was put forward for the possible implementation of justice in law. Conclusions. The authors conducted a comparative historical analysis of the concept of “justice” and proposed a possible compromise between the relationship between justice and law, namely, a gradual development from strict formalism to a contract similar to the concepts of D. Locke and T. Hobbes.

Keywords: justice, history of philosophical views, philosophy, law, problems of correlation between justice and law

Мы не должны увлекаться состязательным принципом; доведенный до крайних пределов, он приводит к господству бессердечного формализма. В самом деле, если не предоставить суду известной доли инициативы в выяснении дела, то часто выиграет не та сторона, которая права, а та, которая более умело ведет процесс; неопытный тяжущийся неправильно построит свое притязание, не обоснует его достаточными доказательствами и провалит самое правое дело! [1].

Т. М. Яблочков

Приведенная цитата, хотя и косвенно, все же связана с затрагиваемой темой, поэтому мы будем часто к ней обращаться.

Чем больше люди задумывались о «должном», тем чаще им приходилось встречаться с противоречиями между этим «должным» (идеальным) и реальностью, которая не всегда идеальна. Несправедливость - одна из иллюстраций обозначенных противоречий. Антагонистом несправедливости выступает справедливость.

Iustitia, т.е. справедливость - понятие чрезвычайно проблемное и тяжелое (эмоционально в том числе) для понимания, из-за аксиоматической природы оно является, так сказать, «нерешаемым». То есть общепринятого определения этому термину просто невозможно дать, даже в юриспруденции. Можно сказать, что в этом смысле справедливость стоит в одном ряду с такими «столпами», как любовь, добро, «Я» и т.д. Потому в этом вопросе люди вынуждены договариваться о компромиссах.

Представления о справедливости и о справедливом меняются от места к месту, от эпох и от человека к человеку. Во многом отправной точкой можно считать принцип «Глаз за глаз, зуб за зуб», который лежал в основе любой системы правосудия древности - закон Талиона (от лат. Talionis - возмездие, равно по силе преступлению), сложившийся еще в родовом обществе. Наказания же при этом были неким возмездием - причем возмездием, имевшим простую и понятную каждому формулу настолько, что не теряет актуальности в современном мире.

Нельзя не признать, что «Глаз за глаз, зуб за зуб» - универсальная формула, от которой крайне тяжело отказаться, которая схожа с идеей мести. В культуре принято разделять понятия «справедливость» и «месть», но, по нашему мнению, разница лишь в количестве «выгодополучателей», т.е. месть - это справедливость для одного конкретного человека. Само собой, что при усложнении структуры человеческого общежития закон Талиона является пусть и действенным, но весьма затратным методом решения проблем, а потому вместе с усложнением «человеческого общежития» необходимо усложнять механизмы его регулирования. Справедливость претерпевает изменения. справедливость формализм договор

В Шумерских законах (Законах Ур-Намму) уже в приблизительно 2100 г. до н.э. появляются предписания, содержащие в себе некое понимание справедливости, заключающееся в том, что на любой проступок должно быть соответствующее наказание.

В известнейшем из сохранившихся кодексов - сборнике законов Хам- мурапи - наказание за проступки могло изменяться в зависимости от статусов жертвы и обидчика. Как видно на приведенных примерах, понимание справедливого усложнялось и дорабатывалось «надстройками», тем самым начало меняться и понимание наказания, смещая акцент с исключительно карательного правосудия.

С течением времени нормы поведения, являющиеся по сути своей императивами - где-то брали основу в стабильности социального порядка и соответствующих правил «достойного» поведения каждого члена общества с идеологической основой (Конфуций в Китае и Будда в Индии), а где -то в основе стояла религиозная система ценностей (Христианские и Исламские общества, которые все равно под взаимном влиянии культур смягчали и видоизменяли нормы поведения), - начинали нуждаться в некой «дизпозитив- ности», так как стало важно объяснить не только «что нужно делать», но и «почему это нужно делать так» [1, с. 213].

Возвращаясь к Конфуцию, оговоримся, что у него само понятие справедливости разделялось на две области - этическую и политическую, обозначаемые разными иероглифами («И» - «долг» для этики, «Гун» - «беспристрастность» для политики). Понятие «благородный муж» (образ идеальной личности) включало в себя справедливость и предполагало, что такой человек должен поставить эту самую добродетель выше своих личных норм морали [2, с. 72]. А так как Конфуций рассматривал личность и общество как единое целое - благородный муж, занявший высокое социальное положение, неминуемо привьет справедливость обществу, что приведет к реализации социальной справедливости (не путать с равноправием, так как исторический путь Китая на протяжении тысячелетий предполагал строгую иерархию в обществе, воплощенную в рамках традиции).

Развитие категории «справедливость» в античном мире приводит к тому, что впервые озвучивается это понятие как «общий ценностный знаменатель». Еще в трудах Гомера понятие справедливости становится ключевым и приобретает «свое подлинное моральное значение». В своей поэме «Труды и дни» Гесиод критически высказывается об окружающей его социальной действительности. По его мнению, «человек через преодоление зависти на чужое добро, склонности к праздности, обману и нечестной наживе должен достигать счастья, подчиняясь моральному императиву труда и воплощая в своей жизни идеал справедливости, т.е. Пути возвращения утраченного благоденствия» [3, с. 24-26].

Гераклит же считал, что закон этически тождественен справедливости: «Мнений много - закон один, и все положительные людские законы из него черпают силу и правду, свою общеобязательность. На законах основано общество, в них люди познают, что есть справедливость... Народ должен отстаивать тождество законов и справедливости с той же доблестью, с которой отстаивают стены своего города» [4, с. 239].

Демокрит же считал справедливость основой счастья (т.е. Эвдемони- ей - процветание, блаженство). Таким образом, справедливость понимается как вершина нравственной сформированное™ человека: «Венец справедливости есть смелость духа и неустрашимость мысли, предел же несправедливости - в страхе перед угрожающим несчастьем», «Лучше терпеть обиду, чем самому обижать, лучше отказываться от наслаждений, чем отдаваться им» [4, с. 239].

Софисты включали проблематику справедливости в ряд самых важных вопросов древнегреческой философии, тем самым она входила в «действительное пространство морали» наряду с природой, законом и т.д. С того момента понятие справедливости вошло в политику и начало оказывать огромное влияние.

Сократ, поставивший в ядро своей деятельности изучение природы самого человека, определял справедливость так: «Это есть знание того, как вести себя по отношению к законам, а несправедливость - есть сознательное зло. А потому справедливость требует обоснований» [5, с. 322]. Он был убежден в существовании единого для всех определения этого термина, связывал справедливость с разумом, знанием, мудростью: «Справедливость и всякая другая добродетель - есть мудрость. Справедливые поступки и вообще все поступки, основанные на добродетели - прекрасны и хороши» [6, с. 119]. Позволим себе проинтерпретировать это как: справедливость, безусловно, добродетельна, прекрасна и в целом естественна, но ее достижение требует от человека научения (а на самом деле - целого ряда личностных качеств-добродетелей).

Позиция же Фрасимаха больше основывалась на политической данности тех лет. Его тезис звучит следующим образом: «Справедливость - это то, что полезно сильнейшему». А сильнейшим он считал государство: «Установив законы, объявляют их справедливыми для подвластных - это и есть как раз то, что полезно властям, а преступающего их карают как нарушителя з а- конов и справедливости <...> Так вот я и говорю, почтеннейший Сократ: во всех государствах справедливостью считают одно и то же, а именно то, что пригодно существующей власти. А ведь он - сила, вот и выходит, если кто правильно рассуждает, что справедливость - везде одно и то же: то, что пригодно для сильнейшего» [7, с. 93]. Сильнейший не может быть погрешим, иначе он не сильнейший. Сократ, исходя из своего понимания справедливости, выводил то, что, во-первых, справедливость и «слабому» нужна и может им быть воспета; во-вторых, власти сами по себе не безгрешны и могут создавать как «полезное», так и «вредное»; в -третьих, сильнейшие и слабейшие могут ошибаться (в неведении) в выборе лучшего для себя; в-четвертых, зачастую сильнейшие делают полезное для слабейших, не имея никакого корыстного умысла. В том споре победил Сократ, но если посмотреть на этот спор со стороны, то можно углядеть иронию: Сократ, будучи сильнейшим в этом споре, провозгласил свою справедливость, тем самым на практике продемонстрировав позицию Фрасимаха.

Платон включал справедливость в число добродетелей наряду с мудростью, мужеством и умеренность. А Аристотель, в свою очередь, обозначил справедливость самой социальной и совершенной из добродетелей, так как разграничивал это понятие на широкое и узкое: в узком смысле это нравственное распределение тягот и выгод в совместной жизни людей, а в широком - это разумность общественной жизни в целом (по его мнению, справедливость создает и сохраняет благо всего общества, так как она тождественна законности, а законы «предписывают все виды добродетели и запрещают пороки») [3, с. 24-26]. Доминирование справедливости над другими добродетелями заключалось в том, что она позволяет делать добро не только самому себе, но и другому - таким образом она, вводя влияние на жизни других людей, приводит к необходимости постоянного контроля над своими страстями. Во многом именно справедливость (как добродетель) позволяет оценить поступок человека, так как, будучи тождественной законности, она вводит в правосудие равноправие и беспристрастность, т.е. делает право в некотором роде универсальным: «Ведь нет никакой разницы, хороший человек обокрал плохого или плохой хорошего».

Вместе с возвышением христианство естественным образом оказало огромное влияние на понимание справедливости, что нашло отражение в трудах богословов тех лет. Справедливость определялась нравственной сущностью христианства и часто связывалась с праведностью, любовью к Богу и, как описал Климент Александрийский, с «любовью жить вместе с единоплеменниками и сопребывать с ними на земле и на небе». Августин Блаженный определил справедливость свойством души и главным его украшением, которое позволяло относиться к человеку в соответствии с его д о- стоинствами, но при условии соблюдения общей пользы [8, с. 123].

В более поздний период рефлексия по справедливости вновь приобретает охват античного периода. Так, Томас Гоббс гарантией справедливости определял «естественное стремление людей к преодолению состояния вражды и насилия путем договора о создании морально-правовой системы» [9, с. 296], т.е. люди от природы стремятся к равноправию, а различные страсти не являются противоестественными, так как считаются частью человеческой природы, которую обвинять нельзя. Из этого положения Гоббс выводит то, что в момент отсутствия «гражданского» состояния война между людьми идет всегда, а в войне этой понятия справедливого и несправедливого просто не существуют. Таким образом, понятие «справедливость» связывается с позитивным правом, а следовательно - с законом, а без такого закона и не будет «нарушителей», ведь нарушать попросту нечего. Естественным правом Гоббс считал те условия мира, в которых человек в принципе имеет право вообще на все, но из-за страха смерти вынужден соглашаться на компромисс и договариваться с другими людьми. Из этой концепции выводятся «Естественные законы» [10, с. 7] - это такие правила, которые люди устанавливают и соблюдают для сохранения собственной жизни, всего их три: «Основной закон» гласит, что каждый человек ищет мира, но в случае необходимости может защищаться любыми ему доступными средствами; «Второй закон» гласит, что человек отказывается от прав на вещи в той мере, в которой это необходимо для мира и самозащиты; «Третий закон» гласит, что для мира необ - ходимо соблюдение принятых соглашений, в ином случае мирный уклад упраздняется. По итогу мы можем резюмировать, что справедливость по Томасу Гоббсу представляет собой сознательное соглашение людей, основанное на необходимости защиты жизни, свободы и собственности.

Иммануил Кант в своих рассуждениях противопоставлял справедливость принуждению, так как они взаимоисключают друг друга. Но стоит понимать, что в подобных рассуждениях «мы можем постигать лишь моральное отношение человека к человеку, а отношения человека и Бога - выходят за пределы этики и абсолютно непостижимы для нас» [11, с. 378]. Таким образом, справедливость обрамляется и рассматривается в рамках человеческих взаимоотношений: «Справедливость является правом, не предоставляющим никаких полномочий принуждать другого». Кант считал, что закон сам по себе быть критерием справедливости не может, так как ее критерием может быть только она сама. Аналогичным образом Георг Гегель отрицал безусловную связь справедливости и государства - «государство не есть предпосылка, обуславливающая собой справедливость», но при этом он отмечал значимость некоторых государственных деятелей, которые «совершили великий акт справедливости», дав народу законы. Так выходит, что пусть законы сами собой безусловной справедливостью являться не могут, но «хорошие законы» ведут к ней, что приводит общество и государство к процветанию. Также Гегель связывал справедливость с частной собственностью, точнее - с ее наличием, а не равенством этой собственности у всех людей [12, с. 148].

В трудах Карла Генриха Маркса сам термин «справедливость» употребляется весьма редко, из-за чего в некоторых источниках выдвигается мнение, что у Маркса оно практически отсутствует. Например, Аллен Уильям Вуд утверждал: «Маркс считает, что конец классового общества будет означать конец социальной потребности для государственного механизма и юридических институтов, в которых имеют место такие понятия, как “право” и “справедливость”. Поэтому если настаивать на том, что Марксово “реальное” понятие справедливости можно полагать применимым к совершенно развитому коммунистическому обществу, то итогом, вероятно, будет то, что “реальное” понятие справедливости Маркса - это не понятие вообще» [13]. Но нужно обязательно оговориться, что, несмотря на малое использование термина «справедливость», труды Маркса во многом о его понимании справедливости: «Когда вместе со всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права и общество сможет написать на своем знамени - “Каждый по способностям, каждому по потребностям!”» [14].

Но не каждый акт справедливости может быть справедлив и ценен сам по себе, Джордж Мур считал, что справедливость каждого этического поступка может определяться лишь по нравственным последствиям, несущим положительный вклад. То есть таким образом мы приходим к разграничению справедливости на сам поступок и его последствия. Нельзя не согласиться, что не всегда действия с благими намерениями приводят к благим результатам; и это не говоря о так называемой «моральной удаче» [15], суть которой заключается в следующем. Мораль - достаточно подвижная структура, претерпевающая изменения перманентно. Именно из-за непостоянности многих факторов любой наш поступок может быть интерпретирован по-разному, а вместе с этим и моральность этого поступка тоже (вспомним отношение Платона и Аристотель к рабству). Во многом по этой причине предпочтительно определять целый комплекс критериев и обстоятельств (намерения, контекст, результат), чтобы прийти хотя бы к приемлемым выводам, так как абсолютно верными их сделать невозможно - т.е. пойти на компромисс.

Ранее уже упоминалась концепция Гоббса, в современной этике неким продолжением ее можно считать теорию справедливости Джона Роулза. Эта теория больше рассматривает нравственные чувства людей, нежели справедливость государств, законов и т.д. Джон был убежден, что личная свобода человека (в морально-этическом ключе) не может быть попрана ни «нуждами большинства» в общем, ни государством в частности. Таким образом, идеальное государство строится на знании (и согласии с ними) тех принципов и норм, что формируются в обществе; социальные институты соответствуют тем принципам и нормам. Сама концепция представлена «социальным идеалом», согласно которому если люди в результате гипотетических договоренностей придут к соглашению, то возможно появление общей системы правил, определяющих их совместное бытие [12, с. 148]. То есть на практике эта гипотетическая ситуация может выглядеть как правовая глобализация. В современном мире мы видим, что, несмотря на множество проблем и оговорок, глобализация в целом затрагивает все больше сфер человеческой жизни и право - не исключение.

Историческая ретроспектива, самым кратким образом данная выше, позволяет сделать вывод о том, что проблематика справедливости чрезвычайно сложна и обширна и открывает целое поле для рассуждений: справедливость и истина; взаимосвязь и соотношение справедливости и милосердия; нравственность и справедливость; насилие и справедливость; уже упомянутая ранее моральная удача; соотношение справедливости и свободы общества в целом и человека в частности; биологические границы справедливости и многое другое. В юриспруденции же не проще.

В сфере существования и реализации юридических норм, совокупность которых, как известно, составляет право, проблемы справедливости также присутствуют, более того, актуализированы в силу самой регулятивной природы права.

Во многом для правовой системы справедливость есть ядро, к которому право стремится в различных формах, будь это законодательство или практика.

Справедливость есть основополагающая скрепа, к достижению и обеспечению которой направлен весь нормативный потенциал права. К. В. Бабаев выразил это так: «Право - это система нормативных установок, опирающаяся на идеи человеческой справедливости и свободы, выраженная большей частью в законодательстве и регулирующая общественные отношения» [16]. Таким образом, сложившаяся «традиция справедливости» конкретного региона сильно влияет на его систему права, хоть с глобализацией различия и «острые углы» сглаживаются. Справедливость - это то, что общество считает «должным», а право - это форма реализации общего представления о «должном»; и если право вдруг перестает соотноситься с этим представлением, в обществе распространяется явление правового нигилизма [17, с. 114].

Сам принцип справедливости может быть закреплен в множестве актов, например в Уголовном кодексе РФ (ст. 6, согласно которой наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т.е. должны соответствовать характеру степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного); или же может косвенно упоминаться сам термин «справедливость» в Трудовом и Гражданском кодексах РФ (упоминается, но самого определения в указанных кодексах не дается, что может вполне стать проблемой, так как понимание справедливого в Уголовном праве и, например, Гражданском праве может разительно отличаться). Таким образом, в российской системе права принцип справедливости является закрепленным (или «писанным»), но не одинаковым, из -за чего необходимо рассматривать каждую отрасль отдельно (а ведь определение не везде прописано).

Можно заметить, что справедливость в праве является в множестве форм - от идей и принципов до нормативно закрепленных требований, а потому дать понятию «справедливость» общепринятое определение даже юриспруденции весьма трудно. Как мы видим, реализация и регламентация справедливости наиболее проблемно протекает в тех отраслях права, где упор сделан на диспозитивность, т.е. в сфере частного права, где наиболее часто сталкиваются разные понимания справедливого. Повторимся, что в столь быстро меняющемся мире крайне сложно сделать стабильную и непогрешимую систему, тем более с таким многоплановым понятием, как «справедливость». Но вместе с тем отметим, что потенциально самый высокий уровень [18] реализации принципа справедливости возможен как раз -таки в гражданско-правовых отношениях, но лишь в связи с такими же разноплановыми понятиями, как «равенство», «разумность», «добросовестность» и т.д., что, конечно, ситуацию проще не делает, так как соотносить «нравственные идеалы» равноправных участников с формальными требованиями права становится еще сложнее.

По мнению Н. Н. Вопленко, юридическая справедливость - комплексная система, состоящая из законодательства, правовой практики и правосознания, демонстрирующая соответствие нравственного и правового регулирования общественной жизни; элементы которой можно оценивать двумя критериями - легальностью и легитимностью. Также Н. Н. Вопленко выводит виды этой справедливости: регулятивную, проявляющуюся «в оценке и регулировании деятельности субъектов права на основе принципа равенства их возможностей и равной защиты законом их интересов в процессе взаимодействия»; правоохранительную, проявляющую себя «в анализе и оценке неправомерного поведения и его правых последствий»; компенсационную, проявляющую себя в виде «возмещения ущерба, причиненного правонарушением и аморальным поведением субъектов»; процессуальную, основывающуюся на том, «что строгое соблюдение в процессе юридически значимой деятельности процессуальных правовых норм способствует достижение нравственно обоснованного и законодательного результата» [19]. Таким образом, «юридическая» справедливость в правовой сфере формируется изначально из воззрений людей, их «социальных притязаний» и требований к государству, а как итог - требований к праву (справедливость выступает как бы критерием легитимности власть имущих) [20, с. 12]. Причем это характерно не только для современного законодательного процесса, но и времен формирования государственности: «Право - это действительность, ценность которой заключается в том, чтобы служить справедливости» [21, с. 42-44]. Здесь мы снова можем заключить, что общее понятие справедливости можно разделить на идеи (как должно быть), нормативно-оценочную систему (сравнение с должным) и сложившийся на данный момент режим (что имеем на практике) [22].

Как нам кажется, смотря на все многообразие определений, справедливость вне зависимости от своей природы (будь она константой, человеческой добродетелью или средством необходимости) оказывает огромнейшее влияние на правовую систему во всех ее деталях (будь то фундаментальные принципы, процесс или конечный результат регулирования конкретного взаимоотношения).

Из подобных соображений, но с оговоркой о важности правоприменительной практики (т.е. то, что мы имеем и чем пользуемся) Н. Н. Вопленко выводит следующую взаимосвязь: «...нельзя признать справедливым неправомерное, незаконное решение по юридическому делу, как не обладает этим качеством и решение, формально соответствующее требованиям действующего законодательства, но противоречащее нормам морали» [22]. Таким образом, важно не только «что», но и «как».

Выходит, что справедливость в праве таиться в нюансах юридической практики и правового сознания (правовой культуры), например: в правотворчестве - формирование рабочего массива законодательства, учитывающего все сферы жизни общества (экономическую, культурную и т.д.); в правоприменении - деятельность субъектов, уровень понимания прав, свобод и ответственности.

Как уже было сказано выше, проблематика справедливости по сути своей нерешаема, но оставить все как есть человечеству не представляется возможным, а потому необходим компромисс. И потому нам кажется, что наиболее реализуемый и приемлемый на сегодняшний день вариант - дать людям самим, что называется «на берегу», определить для себя справедливое, т.е. через договор - результат добровольного регулирования взаимоотношений полностью самостоятельных и независимых субъектов, но требующий более совершенной правовой культуры, которую мы только взращиваем. Следовательно, прежде чем «ходить», нам нужно научится «вставать» - т.е. освоить в совершенстве сначала формализм, а уже после него переходить к «вольному саморегулированию». Система договоренностей уже связывает каждого из нас - будь то негласные договоры, характерные для каждой этнической культуры, или вполне конкретные обязательственные отношения двух субъектов права. Собственное решение и полное принятие ответственности за него - есть адекватная альтернатива «бессердечному формализму» и «де й- ственному закону Талиона».

Современная Россия, несмотря на огромный исторический путь, в нынешней формации весьма молодое государство. Наша правовая система - динамично развивающая структура, за которой правовая культура пока что просто не поспевает. И потому сейчас необходимо укреплять фундамент путем реализации формализма, о котором была цитата Т. М. Яблочкова в начале нашей работы. Безусловно, формализм не является никакой панацеей, но этапом развития он вполне себе является. По нашему мнению, обращаясь к аналогии «милосердие является надстройкой справедливости», выводим - высокая правовая культура и традиция договора являются надстройкой формализма, В. П. Малахов писал об этом так: «Формализм есть компенсация отсутствия или недостатка культурного компонента» [23, с. 363].

Таким образом, спустя время мы сможем реализовать договор как компромисс между нравственными чаяниями общества («должным») и правовой действительностью («сущим»), при котором государству достаточно быть лишь «молчаливым сторожем».

Список литературы

1. Гражданский процесс : учебник / под ред. М. К. Треушникова. 2-е изд., перераб. и доп. М. : Городец, 2007. 784 с.

2. Переломов Л. С. Конфуцианство и легизм в политической истории Китая. М. : Наука, 1981. 340 с.

3. Гусейнов А. А., Иррлитц Г. Краткая история этики. М. : Мысль, 1987. 589 с.

4. Трубецкой С. Н. Метафизика в Древней Греции. М., 1910. 516 с.

5. Канке В. А. Этика ответственности. М. : Логос, 2003. 352 с.

6. Ксенофонт Афинский. Сократические чтения. М. : Academia, 1935. 419 с.

7. Платон. Собрание сочинений : в 4 т. Т. 3. Государство / общ. ред. А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, А. А. Тахо-Годи. М. : Мысль, 1994. 654 с.

8. Бычков В. В. Эстетика Аврелия Августина. М. : Искусство, 1984. 264 с.

9. Прокофьев А. В. Война всех против всех // Этика. Энциклопедический словарь / Р. Г. Апресян, С. С. Аверинцев, И. Ю. Алексеева, О. В. Артемьева [и др.]. М. : Гардарики, 2001. 671 с.

10. Исмаилов Н. О. Проблема справедливости в философии Гоббса // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2014. № 3. С. 5-10.

11. Гуревич П. С. Этика : учеб. для студентов высших учебных заведений. М. : Юнити- Дана, 2015. 416 с.

12. Гегель Г. В. Ф. Философия права : пер. с нем. / ред. и сост. Д. А. Керимов,

13. С. Нерсесянц. М. : Мысль, 1990. 524 с.

14. Wood A. The Marxian Critique of Justice // Philosophy and Public Affairs. 1972. Vol. 1, № 3. P. 244-282.

15. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения : в 30 т. 2-е изд. М. : Госполитиздат, 1961. Т. 19. 670 с.

16. Нагель Т. Моральная удача // Логос. 2008. № 1 (64). С. 174.

17. Кузнецов А. П. Творческое наследие В. К. Бабаева в исследовании ярославских ученых // Юридическая техника. 2009. № 3. С. 281-285.

18. Общая теория права : курс лекций / под ред. В. К. Бабаева. Н. Новгород, 1993. 544 с.

19. Коновалов А. В. Понятие справедливости в гражданском праве // Lex Russica (Русский закон). 2019. № 8 (153). С. 33-34.

20. Вопленко Н. Н. Понятие и виды юридической справедливости // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 5, Юриспруденция. 2011. № 2 (15). 7-17.

21. Смирнова М. Г. Социальные притязания в праве : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 2011. 12 с.

22. Радбрух Г. Философия права. М. : Международные отношения, 2004. 240 с.

23. Вопленко Н. Н. Понятийный ряд теории справедливости // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 5, Юриспруденция. 2010. № 2 (13). С. 6-17.

24. Малахов В. П. Философия права. Идеи и предложения : учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по специальностям «Юриспруденция» и «Философия». М. : Юнити-Дана, 2008. 391 с.

References

1. Treushnikov M.K. (ed.) Grazhdanskiy protsess: uchebnik = Civil process: textbook. 2nd ed., rev. and suppl. Moscow: Gorodets, 2007:784. (In Russ.)

2. Perelomov L.S. Konfutsianstvo i legizm v politicheskoy istorii Kitaya = Confucianism and legalism in the political history of China. Moscow: Nauka, 1981:340. (In Russ.)

3. Guseynov A.A., Irrlitts G. Kratkaya istoriya etiki = A brief history of ethics. Moscow: Mysl', 1987:589. (In Russ.)

4. Trubetskoy S.N. Metafizika v Drevney Gretsii = Metaphysics in Ancient Greece. Moscow, 1910:516. (In Russ.)

5. Kanke V.A. Etika otvetstvennosti = Ethics of responsibility. Moscow: Logos, 2003:352. (In Russ.)

6. Ksenofont Afinskiy. Sokraticheskie chteniya = Xenophon of Athens. Socratic readings.

7. Moscow: Academia, 1935:419. (In Russ.)

8. Losev A.F., Asmus V.F., Takho-Godi A.A. (gen. ed.). Platon. Sobranie sochineniy: v 4 t. T. 3. Gosudarstvo = Platon. Collected works: in 4 volumes. Volume 3. State. Moscow: Mysl', 1994:654. (In Russ.)

9. Bychkov V.V. Estetika Avreliya Avgustina = Aesthetics of Aurelius Augustine. Moscow: Iskusstvo, 1984:264. (In Russ.)

10. Prokofev A.V. War of all against all. Etika. Entsiklopedicheskiy slovar' = Ethics. Encyclopedic dictionary. Moscow: Gardariki, 2001:671. (In Russ.)

11. Ismailov N.O. The problem of justice in the philosophy of Hobbes. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Severo-Kavkazskiy region. Obshchestvennye nauki = University proceedings. North Caucasus region. Social sciences. 2014;(3):5-10. (In Russ.)

12. Gurevich P.S. Etika: ucheb. dlya studentov vysshikh uchebnykh zavedeniy = Ethics: textbook. For university students. Moscow: Yuniti-Dana, 2015:416. (In Russ.)

13. Gegel' G.V.F. Filosofiya prava: per. s nem. = Philosophy of law: translated from German. Moscow: Mysl', 1990:524. (In Russ.)

14. Wood A. The Marxian Critique of Justice. Philosophy and Public Affairs. 1972;1(3): 244-282.

15. Marks K., Engel's F. Sochineniya: v 30 t. = Essays: in 30 volumes. 2nd ed. Moscow: Gospolitizdat, 1961;19:670. (In Russ.)

16. Nagel' T. Moral luck. Logos. 2008;(1):174. (In Russ.)

17. Kuznetsov A.P. The creative heritage of V.K. Babaev in the study of Yaroslavl scientists. Yuridicheskaya tekhnika = Legal technique. 2009;(3):281-285. (In Russ.)

18. Babaev V.K. (ed.). Obshchaya teoriya prava: kurs lektsiy = General theory of law: a course of lectures. Nizhny Novgorod, 1993:544. (In Russ.)

19. Konovalov A.V. The concept of justice in civil law. Lex Russica (Russian law). 2019; (8):33-34. (In Russ.)

20. Voplenko N.N. The concept and types of legal justice. Vestnik Volgogradskogo gosu- darstvennogo universiteta. Ser. 5, Yurisprudentsiya = Bulletin of Volgograd State University. Series 5. Juridical sciences. 2011;(2):7-17. (In Russ.)

21. Smirnova M.G. Social claims in law. DSc abstract. Saint Petersburg, 2011:12. (In Russ.)

22. Radbrukh G. Filosofiya prava = Philosophy of law. Moscow: Mezhdunarodnye otno- sheniya, 2004:240. (In Russ.)

23. Voplenko N.N. Conceptual series of theories of justice. Vestnik Volgogradskogo gosu- darstvennogo universiteta. Ser. 5, Yurisprudentsiya = Bulletin of Volgograd State University. Series 5. Juridical sciences. 2010;(2):6-17. (In Russ.)

24. Malakhov V.P. Filosofiya prava. Idei i predlozheniya: ucheb. posobie dlya studentov vuzov, obuchayushchikhsya po spetsial'nostyam «Yurisprudentsiya» i «Filosofiya» = Philosophy of law. Ideas and suggestions: textbook. manual for university students studying in the specialties “Jurisprudence” and “Philosophy”. Moscow: Yuniti-Dana, 2008:391. (In Russ.)

Размещено на Allbest.ru