Эвтаназия как проблема биомедицинской этики

Размещено на http://www.allbest.ru/

Эвтаназия как проблема биомедицинской этики

Эвтаназия (от греч. eu - хорошо и thanatos - смерть) - намеренное ускорение смерти или умерщвление неизлечимого больного с целью прекращения его страданий. Вопрос о допустимости эвтаназии остается дискуссионным.

В наше время, в эпоху социальных, экономических и политических кризисов, как никогда раньше, обостряются многие вопросы эвтаназии. Буквальный перевод слова «эвтаназия»-- «добрая, легкая смерть».

Понятие «эвтаназия» довольно противоречиво истолковывается, да и сам термин преобразуется нередко до неузнаваемости (эутаназия, эйтаназия, эутоназия). Термин «эвтаназия» более приемлем как в научной, так и в художественной литературе. Чаще эвтаназию отождествляют с понятием «приятная, легкая смерть», реже -- с убийством. Профессор Р.Н. Лебедева термин «эвтаназия» трактует следующим образом: «счастливая смерть без страданий и мучений» (1988, с.280), академик В.А. Неговский -- «право врача на убийство с целью облегчения тяжких страдании» пли «убийство по воле безнадежного больного, по согласованию с ним».

Принципиально важны нюансы эвтаназии. Она бывает активной (истинной, позитивной), пассивной; принудительной, добровольной, недобровольной; ассистированной. Вариабельна антиэвтаназия: дистаназия, гистаназия.

Р.Н. Лебедева эвтаназию именуем активной, когда «применяются средства и действия, прямо иди косвенно приводящие к смерти больных, находящихся в безнадежном состоянии, в связи с хроническими, заболеваниями, например, _ погибающих от злокачественных заболеваний» (1988, с.281). Понятие «ассистированная эвтаназия» относится к безнадежным пациентам, которые могут выразить желание добровольно уйти из жизни, но не способны сделать это сами из-за физической немощи или по другим причинам. В роли ассистента, помощника может выступить врач, медсестра, родственник больного. Эвтаназию именуют «пассивной», «негативной», когда воздерживаются от мер, способствующих поддержанию жизни больного.

Профессор Р.Н. Лебедева, один из лидеров реанимации в России, в своей практике широко использует термин «антиэвтаназия», означающий применение всех возможных или хотя бы обычных мер, направленных на поддержание жизни. Специально ею выделяется понятие «гистаназия»> -- «поддержание врачом жизни больного, признанного неизлечимым, хотя и чрезмерно не страдающего, с помощью чрезвычайных, иногда дорогих средств» (1988. с.281).

Многие ученые России и зарубежья, как и профессор теологии В.Е. Мей с соавторами, выделяют эвтаназию добровольную (пациент дает информированное согласие на умерщвление), недобровольную (умерщвление пациента, не способного к даче информированного согласия) и принудительную (умерщвление лица, сохраняющего компетентность и не давшего информированного согласия) (1993).

В последние годы проблемами эвтаназии углубленно занимаются медики и философы, психологи и юристы, теологи и политики, биоэтики и др. И, таким образом, становится очевидным, что в сферу эвтаназии вовлекаются проблемы медико-биологические, этические, идеологические, религиозные, социальные, философские, психологические и др.

«Многие века, -- утверждал около века назад А. Молль, -- существовали антигуманные законы, разрешающие «умерщвлять слабых и уродливых детей и душить дряхлых стариков, чтобы их немощи не могли подать повода к насмешке и издевательству» (1903, с.45). И сегодня, на рубеже XXI века в ряде стран предлагается «умерщвлять» неизлечимо больных людей, постоянно испытывающих физическое страдание; больных в состоянии комы, не способных существовать без искусственного поддержания жизни; больных с необратимым повреждением мозга; новорожденных с тяжелыми врожденными аномалиями; хронических больных с необратимыми возрастными изменениями; больных, по каким-либо причинам сознательно отказывающихся от лечения, в ситуации, когда отказ от лечения неизбежно должен привести к смерти.

В каком случае можно говорить об эвтаназии? Об эвтаназии речь идет лишь тогда, когда мы имеем дело с преднамеренным убийством. В одном случае отнимается жизнь у безнадежно, смертельно больного лица - для того, чтобы избавить его от лишних страданий, - либо при помощи прямого вмешательства (напр., инъекции барбитуратов), либо "оставив его умирать", перестав кормить больного. В другом случае лишается жизни новорожденный ребенок с тяжелыми физическими недостатками, когда его прямо убивают или обрекают на верную смерть, прекращая подачу питания и основного лечения лишь для того, чтобы не причинять новой боли его родителям. Значит, эвтаназия сама по себе ставится на уровень намерений:

· об эвтаназии говорится лишь тогда, когда есть намерение положить конец жизни данного лица или ускорить его смерть;

· об эвтаназии не идет речь, когда стараются облегчить страдания какого-либо лица, находящегося в последней стадии тяжелой болезни, назначая ему медикаменты, которые лишь непрямым образом могут ускорить физиологический процесс умирания. В этом случае не ставят перед собой цели "помочь умереть" пациенту, но пытаются уменьшить его боль при помощи препаратов, которые лишь в качестве побочного эффекта способны ускорить приближение конца. Смерть здесь не провоцируется преднамеренно, прямым образом, но является возможным последствием обезболивающей терапии.

Эвтаназию можно поставить в ряд различных медицинских методов:

· эвтаназия присутствует в том случае, когда употребляется препарат, вызывающий смерть, а также, если больного лишают всего того, что ему необходимо для жизни (еда), или всего того, что для него благотворно (реанимация, которая позволила бы ему прийти в себя и самостоятельно поддерживать жизнь, или такое лечение, которое способно дать шанс на продолжение жизни в нормальных условиях);

· эвтаназии нет в случае, когда прекращается или упускается такое лечение, которое имело бы неблагоприятное влияние на больного (напр., лечение, которое лишь продлило бы саму жизнь в нечеловеческих условиях, не облегчив состояния пациента);

· эвтаназии нет в случае прекращения реанимации, когда состояниецеребральной смерти является необратимым (всякое лечение не дает уже никакого результата, не облегчает страданий, не дает никакого шанса на дальнейшее выздоровление, а только продолжает время агонии и, кроме того, приносит невыносимые страдания семье и несоразмерные расходы государству);

· эвтаназии нет в случае нереанимации плохо сформированного новорожденного ребенка, или в тяжелом патологическом случае, если он естественным образом ведет к смерти (когда лишь искусственно можно продолжать жизнь, без надежды на улучшение и на возникновение способности к самостоятельному существованию);

· эвтаназии нет, если "дают спокойно умереть" больному смертельной болезнью, которая естественным образом приводит к смертельному исходу в краткий срок - в случае, когда всякая терапия позволила бы лишь на короткое время продлить жизнь в невыносимых условиях.

В практике каждого врача нередко остро возникают проблемы: продолжать или прекращать реанимацию больного при гибели мозга? В частности, когда отключают искусственную вентиляцию легких (ИВЛ), кто должен отключать аппараты оживления? И многое другое. В. Петрова, как полномочный представитель медицины, пишет: «При проведении реанимации следует помнить, что за жизнь человека надо бороться лишь до тех пор, пока не погибнет мозг» (1991). По авторитетному суждению академика-реаниматолога В.А. Неговского, «длительное искусственное поддержание кровообращения и дыхания при смерти мозга у так называемого «живого трупа» лишено смысла, так как «бескровная жизнь» противоречит сути человеческого существования» (1986, с. 172). Вместе с тем А.П. Ермолаев делает принципиальное замечание, что и тогда, когда «врачи знают о полной бесперспективности медицинской помощи при смерти мозга, они не имеют ни морального, ни юридического права отключить аппарат искусственного обращения крови и дыхания, ибо в противном случае действие врачей может рассматриваться как эвтаназия (1983).

В нашей стране «Инструкция по констатации смерти на основании смерти мозга» получила законную силу в 1984 г. Глубоко эта проблема обсуждается А.Н. Орловым (1995), И.П. Назаровым (1997) и А.П. Зильбером (1998).

Становится очевидным, что моральная и юридическая ответственность лиц, выносящих смертный приговор, т.е. выставляющих диагноз смерти мозга и прекращающих оживление, более чем серьезна. И должна решаться эта сверхзадача коллегиально. Один врач не вправе брать на себя эту величайшую ответственность. Что же касается состава комиссии, то здесь требования варьируют. Во многих странах установление диагноза смерти мозга возлагается на квалифицированную комиссию в составе реаниматолога, невропатолога, электрофизиолога, если он есть по штатному расписанию, врача, ответственного за лечение основного заболевания, на основе критериев, установленных правовым законодательством. При этом учитываются клинические критерии и по возможности результаты электрофизиологических исследований, электроэнцефалографии -- ЭЭГ, компьютерной томографии, ангиографии сосудов головного мозга и др. (Лебедева Р.Н., 1988).

Вопреки установкам Гиппократа, и сегодня, как и в минувшие века, ряд медиков, юристов, философов, писателей, этиков придерживается утверждения, что существует моральное и юридическое право на легкую смерть. Они более или менее активно отстаивают мнение, что не нужно при помощи чрезмерных, но неэффективных средств искусственно продлевать мучительную агонию обреченных. Повсеместно раздаются робкие и редкие голоса сторонников права на активную эвтаназию. Причем последние считают ее целесообразной не только по отношению к престарелым лицам, к новорожденным детям с тяжелыми умственными и физическими дефектами, к преступникам -- убийцам.

В дискуссии о праве на легкую смерть известный русский юрист А.Ф. Кони заявил: «Где нет возможности совершенно прекратить страдания, не прерывая нити жизни, допустимо с нравственной точки зрения участие врача в успокоении больного навеки» (1928, с. 10). Н.С. Маклейн (известный юрист нашего времени) во многом разделяет взгляд А.Ф. Кони (1984). В статье 33 «Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан» (1993), поименованной «Отказ от медицинского вмешательства», больным предоставляется право отказа от лечения в тех случаях, когда оно лишь длит болезненный и необратимый процесс умирания. Очевидно, это вариант добровольной эвтаназии.

По мнению Н.В. Эльштейна, во все времена были больные, которые стремились к смерти, как к избавлению от тяжких мук, жестоких болей, связанных с болезнью. Но это только тогда, когда они не видели иного выхода (1985).

Весьма популярный французский писатель-моралист Андре Моруа (1885-1967), выступая на съезде французских медиков в 1967 году, утверждал твердо, без колебания, что когда больной, находясь в сознании, терпит жестокие муки, которым может положить конец смерть, -- но смерть среди непрекращающихся страданий, -- попытка искусственно продлить ему жизнь становится сомнительной и бесчеловечной(1979).

В этой ситуации смертельный укол (активная эвтаназия), по мнению крупного американского философа Дж. Рейгельса, более гуманен, поскольку сразу прекратит страдания больного (1993).

Достаточно широкие показания к эвтаназии, как к высшей мере сострадания, отстаивает известный детский хирург, публицист, профессор С.Я. Долецкий. Со свойственной ему полемичностью, энергией и эмоциональностью он спрашивает своих оппонентов: «Вы видели когда-нибудь мучения, страшные мучения и боли, которые приходится терпеть множеству больных раком, инсультникам, парализованным? Вы видели когда-нибудь мучения семьи, в которой кто-то из родственников полностью парализован? Какой смысл в продолжении жизни неизлечимых больных, уставших от боли, если они сами молят о смерти?» (1992).

Аргументы в пользу морального и юридического права на смерть часто дополняются рядом нюансов. Так, сторонники этого закона, именуемого еще и «правом свободы выбора», считают, что эвтаназия морально оправдана в том случае, если действия индивида (больного) не приносят вреда другим. Обращают на себя внимание постоянно проводимые аналогии права на смерть с правом на собственность: человек может распоряжаться своей жизнью, поскольку он является ее «собственником».

В законодательстве многих стран эвтаназия уголовно наказуема. В июле 1993г. Верховный Совет России принял «Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан». Согласно статье 45, эвтаназия в России запрещена: «Медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии -- удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо средствами, и том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни».

Примечательно, что «Основам законодательства РФ» соответствует заявление Церковно-общественного совета по биомедицинской этике Московской патриархии «О современных тенденциях легализации эвтаназии в России». В заявлении сказано, что «эвтаназия в любой форме» неизбежно приведет:

а) к криминализации медицины и потере социального доверия к институту здравоохранения;

б) к поруганию бесценного дара человеческой жизни;

в) к умалению достоинства врача и извращению

смысла его профессионального долга;

г) к снижению темпов развития медицинского знания, в частности разработок методов реанимации, обезболивающих препаратов, средств для лечения неизлечимых заболеваний и т.п.;

д) к распространению в обществе принципов цинизма, нигилизма и нравственной деградации в целом, что неизбежно при отказе от соблюдения заповеди «не убий» (Цит. по: Православие и мы. Мед. газета. 1999,№78, с. 11).

Не менее примечательно и то, что не только теологи, философы, биоэтики, социологи, как отечественные, так и зарубежные всякий раз подчеркивают, что у врачей нет, и не может быть права на эвтаназию, на «милосердное убийство» курируемых больных не только по юридическим, религиозным, но и по многим профессионально-моральным мотивам. На последних я задержу наше внимание.

Наиболее весомым аргументом против эвтаназии тяжелых больных служит то обстоятельство, что в клинической практике возможны «роковые ошибки» в диагнозе и в прогнозе исхода лечения.

Хирургам известна трагическая ошибка самодиагностики и безысходного прогноза известного хирурга XIX века Эрнста Бергмана. Поставив себе диагноз неоперабельного рака кишечника, он отказался от операции. На вскрытии Бергмана выявили лишь «воспалительную» опухоль. Операция спасла бы Э. Бергману жизнь, прояви он мужество и большую мудрость (Ор-лов А.Н., 1985).

Диагностические и прогностические врачебные ошибки якобы неизлечимого заболевания возможны не только в онкологической практике. Еще в самом начале своей работы И.А. Шамов лечил мать своего коллеги, страдающую тяжелым пиелонефритом с признаками «неизлечимой» почечной недостаточности. Больная была выписана по настоянию родственников -- «умереть в кругу семьи». А вскоре она выздоровела (1987).

Е. Сурикова напоминает профессору С.Я. Долецко-му о его ошибке в прогнозе лечения не подлежащей терапии четырехлетней девочки-«калеки», автора статьи: «Сейчас мне 24 года, у меня растет дочь, я жду второго ребенка. Я здоровый человек, профессор», -- заключает с гневом Е. Сурикова (1992).

Конечно, большую роль в выздоровлении безнадежных больных играют их ближайшие родственники. Пример. Известная ленинградская художница Татьяна Лебель 3 месяца была в коме после травмы, несовместимой с жизнью. По мнению Л. Дурнова, ее мать самоотверженной борьбой вернула дочь в жизнь (1998).

Эвтаназия (как пример умерщвления невинного) является моральным злом и не должна быть допустима законом, даже в случаях, указанных общепринятом разрешении.

Общепринятое разрешение на эвтаназию угрожающе нестабильно. Один аргумент в ее пользу допускает умерщвление не только на основании общепринятых медицинских причин, но и в случаях депрессии, стыда и самопожертвования. Другой аргумент допускает эвтаназию не только для тех, кто хочет умереть, но и для тех, кто не хочет.

Современное законодательство в области здравоохранения предоставляет пациентам право выбора согласиться на медицинское вмешательство (ст. 32 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан) или отказаться от него (ст. 33). Право на жизнь, данное человеку в силу его рождения на Земле, не может быть оторвано от его права на достойную смерть. Сказано: "Страшнее ошибки в каком-то конкретном случае может быть только мнение, правильное сегодня, но ошибочное завтра. Это та ошибка, которую нельзя обнаружить в настоящем". Эти мудрые слова можно полностью отнести и к проблеме эвтаназии. Решение ее - задача общая - врачей и юристов, философов и богословов, одним словом, ученых всего мира, в том числе и российских. Последнее же слово всегда должно оставаться за законом.

эвтаназия медицинский законодательство

Размещено на Allbest.ru