Этика и мораль

Размещено на http://www.allbest.ru/

ГБОУ СПО «ППЭТ»

Реферат

На тему: «Этика и мораль»

Выполнил: Кислицын А.А.,

гр. КСК-14

Проверил: Десятова Л.А.

Прокопьевск 2016

Содержание

Введение

1. Этика и мораль: основные понятия

2. Природа и функции морали

3. Структура нравственных норм

Заключение

Список литературы

Введение

Понятия морали и этики являются одними из самых распространённых в языке, и в то же время одними из самых многозначных и неопределённых.

Вопросом сущности этики и морали а также их различиями и взаимосвязями задавались многие философы и мыслители, начиная еще с Аристотеля.

Этот вопрос остается актуальным и в наше время, в связи с тем, что в настоящее время в российском обществе происходит определённая «переоценка ценностей».

1. Этика и мораль: Основные понятия

Понятия добра и зла, морали и нравственности, этики являются одними из самых распространённых в языке, и в то же время одними из самых многозначных и неопределённых. Нравственные проблемы при этом предстают одними из самых важных для человека.

Так, великий немецкий философ И. Кант писал, что «все интересы моего разума (и спекулятивные и практические) объединяются в следующих трёх вопросах:

1. Что я могу знать?

2. Что я должен делать?

3. На что я могу надеяться?»

Первый вопрос гносеологический и решается чистым спекулятивным разумом. Второй вопрос нравственный и решается чистым практическим разумом. Первому вопросу посвящена, как многие считают, главная работа

Канта - «Критика чистого разума», представляющая собой очень глубокий и сложный философский труд. Второму вопросу посвящены у Канта «Критика практического разума» и др. этические работы. Но сам Кант отдавал предпочтение чистому практическому разуму перед чистым спекулятивным разумом, т.е. этика по нему имеет определённое первенство перед гносеологией. «Следовательно, в соединении чистого спекулятивного разума с чистым практическим в одно познание чистый практический разум обладает первенством, если предположить, что это соединение не случайное и произвольное». Таким образом, сложнейшая гносеология Канта может быть рассмотрена как введение в этику.

Гениальный художник и великий моралист Л.Н. Толстой писал: «Мы все привыкли думать, что нравственное учение есть самая пошлая и скучная вещь, в которой не может быть ничего нового и интересного; а между тем вся жизнь человеческая, со всеми столь сложными и разнообразными, кажущимися независимыми от нравственности деятельностями, - и государственная, и научная, и художественная, и торговая - не имеет другой цели, как большее и большее уяснение, утверждение, упрощение и общедоступность нравственной истины».

2. Природа и функции морали

Какова природа морали? В этике можно выделить два традиционных направления, которые предлагают разные решения этого вопроса: гетерономную этику и автономную этику. Гетерономная этика считает, что мораль, её возникновение, развитие определяются иными, неморальными факторами: экономическими, биологическими, политическими, религиозными. Автономная этика, напротив, утверждает, что мораль автономна, т.е. независима, не сводима к иным, неморальным факторам. Но в учении того или иного конкретного мыслителя часто идеи той и другой этики переплетаются. И, думается, это предстаёт отражением того факта, что в реальности своей мораль является как гетерономной, так и автономной.

Гетерономная этика представлена разными направлениями. Важнейшими её видами являются натуралистическая и социальная этики. В целом здесь господствует эмпирический подход к объяснению морали, когда она «выводится» из природы или социума.

Нравственность в натуралистической этике понимается как развитие в человеке его определённых естественных качеств. Здесь максимально «раскручивается» идея о том, что человек является животным, хотя и разумным. И всё человеческое по своей природе, или сущности, есть естественное, «животное».

Натуралистическая этика, в свою очередь, представлена разными концепциями. К её разновидностям относятся биологическая этика, гедонизм, эвдемонизм, утилитаризм.

Биологическая этика выводит добро и зло из биологии и психики человека. Так, выдающийся этолог XX века К. Лоренц отстаивал тезис об определённой морали, присущей животному миру в целом. Исследуя поведение рыб, птиц, млекопитающих, К. Лоренц пришёл к выводу, что «Великие Конструкторы эволюции» - изменчивость и отбор - формируют механизмы поведения, которые служат сохранению вида. Важнейшими из этих механизмов являются внутривидовая агрессия, «агрессия в узком и собственном смысле этого слова»[19], и механизмы торможения. Внутривидовая агрессия отличается от межвидовой борьбы, так что «столкновение между хищником и добычей вообще не является борьбой в подлинном смысле этого слова».

Жертва ведь убивается не в силу агрессивности, а по необходимости, и «различие внутренних побуждений ясно видно уже по выразительным движениям», т.е. на мордах хищников нет зла, а «напряжённо-радостное выражение». Ещё Дарвин отметил, что для будущего вида важно, чтобы территорию или самку завоевал сильнейший. И современная наука приходит к выводу о важности экологического фактора. «Что какая-то часть биотопа, имеющегося в распоряжении вида, останется неиспользованной, в то время как в другой части вид за счёт избыточной плотности населения исчерпает все ресурсы питания и будет страдать от голода, - эта опасность проще всего устраняется тем, что животные одного и того же вида отталкиваются друг от друга. моральный нравственный этика

Именно в этом, вкратце, и состоит важнейшая видосохраняющая функция внутривидовой агрессии».

Внутривидовая агрессия в сообществе социальных животных приводит к возникновению здесь определённого порядка, иерархии, - «порядка клевания».

«Простой физиологический механизм борьбы за территорию прямо-таки идеально решает задачу «справедливого», т.е. наиболее выгодного для всего вида в его совокупности, распределения особей по ареалу, в котором данный вид может жить».

«Великие Конструкторы» природы сформировали и механизмы торможения агрессивности у живых существ, «уравнивающими» их орудия агрессивности.

«Ворон ворону глаз не выклюет», хотя мог бы сделать одним ударом своего великолепного клюва, которым его наградила природа. Так же, как волк не перекусит в естественных условиях артерию своего сородича. Важное место в этих механизмах торможения занимают новые инстинкты, переориентирующие внутривидовую агрессивность на безобидные для вида действия. Конрад Лоренц отмечает, что потому уже агрессивность не противоречит, а, напротив, способствует формированию личных связей у высших животных, таких как личная дружба, верность. Так уже в живой и неразумной природе появляется то, что можно определить как «естественную мораль», которая сохраняется и развивается в человеке до своей высшей формы. Однако никому кроме человека не свойственна свободная, осознанная, ответственная нравственность.

К биологической этике относятся и учения о морали Ф. Ницше, З. Фрейда, неофрейдистов К. Юнга, Э. Фромма, учение о добре как «эгоистическом альтруизме» Г. Селье. С генетической природой человека связывают добро и зло некоторые генетики. Такую «генетическую» концепцию морали развивал известный советский генетик В.П. Эфроимсон.

Биологическая этика имеет как свои достоинства, так и недостатки. К достоинствам биологической этики относится то, что она обращает внимание на природный фактор морали, распространяет нравственную оценку и на природу.

В морали, действительно, есть определённая природная основа. К недостаткам биологической этики относится абсолютизация биологического фактора, когда отрицается значимость социальных и духовных основ морали. Однако из биологии живых существ нельзя эволюционно получить высшие нравственные чувства и идеи, свойственные нравственной личности. В живой неразумной природе, конечно, нет ни развитого нравственного сознания, ни подлинной свободы выбора. Здесь, собственно, правомерно видеть не «естественную мораль», а лишь определённую моральность.

3. Структура нравственных норм

Требования отличаются тем, что имеют строго обязательный, категорический характер. В то время как позволения носят желательный, возможный характер. Отличительной чертой требования является также то, что его отрицание невозможно, - нарушение требования выводит субъекта за сферу добра в сферу зла. Требования могут предстать как всеобщие («естественные») и простые обязанности. Всеобщие обязанности должны выполняться всеми. Примером всеобщих обязанностей являются так называемые «общечеловеческие» нормы нравственности типа «Не убий!», «Не укради!», «Почитай отца и мать!». Всеобщие обязанности отличаются среди нравственных норм наибольшей категоричностью. Естественными обязанностями предстают обязанности следовать совести, чувству долга и т.п. В этике считается, что большую императивность имеют отрицательные требования, начинающиеся с частицы «не».

Обязательства как требования являются нормой только для определённых субъектов. Императивность данных норм детерминируется условиями их применения, т.е. обязательства выполняются при определённых условиях.

Такими обязательствами предстают, например, нормы любой «профессиональной» этики или нормы «профессиональных кодексов», которые связаны со спецификой деятельности или социального положения индивида. Так можно и нужно говорить об обязательствах менеджера, преподавателя, следователя, политика и т.п. Среди нравственных норм обязательства отличаются наибольшей гипотетичностью, условностью.

Позволения носят возможный, желательный характер. Среди них выделяются те, которые выходят за пределы «усреднённого долга» или сверхдолжные. Такими, например, являются принципы самопожертвования, «любви к врагам», безбрачия, абстиненства и т.п. Данные «сверхдолжные» нормы предстают как идеал для человека, их исполнение есть несомненное добро, невыполнение не является ни злом, ни грехом, и этим они отличаются от адиафорных позволений.

Сверхдолжные позволения, как и всеобщие обязанности, очень существенны для нравственного бытия человека, ибо через них раскрывается сущность и реальная возможность духовного совершенствования личности, перспективы развития нравственного миропорядка.

Существуют также действия, качества, отношения, сущности, которые безразличны для греха, но не безразличны для добра или зла, что вообще исключено, учитывая всеобщность морали. Подобные феномены можно определить как адиафорные. Понятие адиафоры (в буквальном переводе с греч. - безразличное) играет важную роль в религиозной этике. Этим понятием обозначается здесь то, что считается с христианско-философской точки зрения несущественным и необязательным в некоторых сторонах обряда, обычая.

Адиафорные споры имели и имеют важное значение в жизни христианских церквей. В самом деле, можно ли считать адиафорным богослужение на национальном языке или ношение в церкви женщинами брюк? Является ли грехом курение табака или это адиафорное действие? В XVI веке подобные споры возникли между католиками и протестантами по поводу облачений, икон.

Следующий крупный адиафорный спор имел место у протестантов между лютеранами и пиетистами относительно вопроса допустимости для христиан посещения театра, участия в танцах и играх, курения табака. В этом споре лютеране считали все подобные действия адиафорными и потому допустимыми для христиан, на что пиетисты возражали, что с этической точки зрения нет деяний безразличных.

Отношение к проблеме адиафоры в православии, и в частности в Русской Православной Церкви, если судить по литературе, является противоречивым.

Русское старообрядчество можно воспринимать как учение, отвергающее возможность внеморальных обрядов, обычаев, облачений. Более того, в среде старообрядцев отвергались и возможные адиафорные феномены как безгрешные.

Брить бороду, курить табак, ходить женщине «простоволосой», т.е. без платка, значит не только быть сопричастным злу, но и греху. Так же греховно трёхперстие, совершение церковной службы по «новым» «никонианским» книгам, пропуск в восьмом члене Символа веры слова «истинный», пение «аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя» вместо «аллилуйя, аллилуйя, слава тебе Боже», произношение молитвы Иисуса как «Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас» вместо прежней «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас» и др.

Отрицание адиафор, однако, свойственно и ортодоксальному православию.

Иначе трудно рационально объяснить те жестокие гонения староверов за их старую обрядность, которая с начала раскола, т.е. с середины XVII века, наблюдается со стороны официальной православной церкви.

Данная консервативная тенденция, отождествляющая зло и грех и отрицающая потому адиафоры как безразличные для греха действия, сохранилась и в старообрядчестве, и в ортодоксальном православии до ХХ века. Так, в изданном ортодоксальными православными богословами «Полном православном энциклопедическом словаре», в статье, посвящённой адиафоре, читаем: «С православно-христианской точки зрения, однако, подобное безразличие не допустимо и адиафор быть не может». Несомненно, что не может быть «нравственного безразличия», однако, из этого не следует, что не может быть «греховного безразличия» или адиафор.

Однако и в ортодоксальном православии, и в старообрядчестве с самого начала существовало и иное, либеральное направление, признающее адиафорность, характерное для наиболее просвещенной, элитной части верующих, и которое имело и имеет большое распространение в православии.

Либеральное, и в данном случае более верное, отношение к старым обрядам демонстрирует и современная ортодоксальная Русская Православная Церковь.

Так, Поместный Собор 1971 года утвердил три постановления Патриаршего

Священного Синода от 23 (10) апреля 1929 года: 1) « О признании старых русских обрядов спасительными, как и новые обряды, и равночестными им»; 2) «Об отвержении и вменении, яко не бывших порицательных выражений, относящихся к старым обрядам, и в особенности к двуперстию»; 3) «Об упразднении клятв Московского Собора 1656 г. и Большого Московского Собора 1667 г., наложенных ими на старые русские обряды и на придерживающихся их православно верующих христиан, и считать эти клятвы яко не бывшие» Поместный Собор Русской Православной Церкви 1988 года повторил определение Собора 1971 года и подтвердил «равночестность старых обрядов»«Духовное сокровище «древнего благочестия», - говорится в Соборном обращении, - ныне открывается не только тем, кто исповедует спасительную веру Христову, но и тем, кто ценит в древних памятниках проявление нашей национальной культуры.

Адиафоры признавал и такой авторитетный в вопросах христианского нравоучения и аскетики православный мыслитель, как св. Феофан Затворник.

Он отмечал, что немалое число наших действий «остаётся без определения их значения. Они ни добры, ни злы сами по себе; потому, как безразличные, считаются позволительными всякому».

Нравственные отношения - это отношения, которые складываются между людьми при реализации ими моральных ценностей. Примерами нравственных отношений можно считать отношения любви, солидарности, справедливости или, напротив, ненависти, конфликтности, насилия и т.п. Особенность нравственных отношений - их всеобщий характер. Они в отличие от права охватывают всю сферу человеческих отношений, включая и отношение человека к самому себе. Как уже отмечалось, бессмысленно с юридической точки зрения судить самоубийцу, однако с нравственной точки зрения моральная оценка самоубийцы возможна. Существует христианская традиция хоронить самоубийц вне кладбища за его оградой.

Заключение

Хорошо известно, что слова "этика" и "мораль" близки по смыслу, взаимозаменяемы и нередко взаимодополняемы (как, например, в канцелярско-идеологическом словосочетании "морально-этический"); во всяком случае, отсутствие четкого их различения не приводит к сколько-нибудь значительным недоразумениям в обычном общении. Другое дело - специализированный философский и научный контекст: надобность в ясном разграничении этики и морали обусловлена здесь не только общей установкой теоретического сознания на придание ключевым терминам по возможности более точного и индивидуального (не пересекающегося с другими терминами) значения, но еще и тем, что размытость смысловых границ между этими терминами скрывает за собой ряд нерешенных (а иногда и просто не выявленных) методологических проблем, накладывающих в конечном счете печать на всю конкретную проблематику соответствующей области исследований. Поэтому в данном случае уточнение терминов, т.е. некоторое упорядочение исследовательского инструментария, сопряжено также с формулированием и обоснованием определенного подхода к решению проблем более общего плана (знание - ценность, структура этики, специфика морали и др.).

Безусловно, сохраняющаяся и в обычном употреблении, и в теории широкая синонимия этики и морали не случайна, она имеет свои исторические причины: у этих терминов - единые или, вернее, тесно переплетенные греко-латинские корни: латинское слово moralis является калькой с греческого прилагательного "этический". Тем не менее за формальной идентичностью рассматриваемых терминов уже с самого начала можно заметить некоторое - весьма существенное - различие в содержании и способе употребления рассматриваемых терминов. Это различие выражалось в том, что "этика" и "мораль" фактически использовались для отображения разных сторон той широкой и многоплановой области человеческого бытия, которая у греков и латинян именовалась соответственно "ethos" и "mos" ("mores") и которая в русском языке ближе всего передается словами "нравы", "обычаи", "характеры" и т.п. Под "этикой" с момента ее появления (если брать за точку отсчета Аристотелевы "Этики") понималась особая специализированная, рационально-рефлексивная, мыслительная деятельность внутри (и по поводу) наличного "этоса", причем деятельность не просто познавательная (т.е. описывающая и объясняющая реальные нравы), но и критически-поучительная, - или ценностно-ориентированная, если использовать позднейшую терминологию; при этом использовались оценочные дихотомии типа "хорошее - дурное", "добродетельное - порочное", "справедливое - несправедливое" и пр. Собственно, и "мораль" изначально ассоциировалась с нормами, оценками, принципами, максимами, выражаемыми в указанных понятиях; однако если для "морали" эти специфические нормы, идеалы и пр., сформировавшиеся в структуре этоса и регулирующие в определенной мере человеческое поведение, составляли само ее тело, то "этика" сложилась именно как особая философская дисциплина, как практическая философия, она оперировала нормами и идеалами, выстраивала из них системы или кодексы, основанные на немногих общих принципах или источниках, и провозглашала эти системы в качестве различных, конкурирующих друг с другом жизненных программ.

Список литературы

1. Матюшин Г. Г."Этика. Курс лекций" 2007.

2. Максимов Л.В. «Этическая мысль». - Вып. 4. - М.: ИФ РАН. 2003.

3. Ефимов В.Т. Этика и моралеведение // Вопросы философии. 1982. № 2.

4. Гусейнов А.А. Этика // Новая философская энциклопедия: В 4 т. М.. 2001.

5. Апресян Р.Г. Мораль // Этика: Энциклопедический словарь. М., 2001.

6. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2003.

7. Мораль и рациональность -- ИФРАН, 1995 спокоен

8. Словарь по этике. Под ред. А.А. Гусейнова и И.С. Кона. - М.: Политиздат. - 1989.

9. Энциклопедический социологический словарь. Под ред. Осипова Г.В. - 1995.

10. Этическая мысль: научно-публицистические чтения 1991. - М.: Издательство «Республика». - 1992

Размещено на Allbest.ru