Проблема нравственной свободы и ответственности в этике

Размещено на http://www.allbest.ru/

26

Размещено на http://www.allbest.ru/

СПбГУАП 10 ф-т (заочное отделение)

РЕФЕРАТ

на тему: «Проблема нравственной свободы и ответственности в этике»

студента 1 курса

Семенова Алексея Сергеевича

шифр 2010/3146, группа № z0822k

Санкт-Петербург

2011 год

Содержание

• Введение 3
• 1. Проблема свободы в этике 6
• 2. Свобода и необходимость 9
• 3. Моральная ответственность личности 20
• Заключение 25
• Список использованной литературы 26


Введение

Основные понятия морального сознания служат для выражения различных сторон нравственного отношения человека к действительности, производства общих оценок самой реальности и поступков отдельных людей с точки зрения их желательности или, наоборот, нежелательности для нормального существования общества и для счастья самого человека.

В самом общем плане основные понятия, или категории, этики (они же категории морального сознания) могут быть разделены на категории, отражающие общие оценки действительности с точки зрения их желательности или нежелательности для человека: «добро», «зло», «справедливость», «счастье и смысл жизни»; категории, фиксирующие способы упорядочивания совместной жизни людей: «норма», «принцип», «оценка»,«идеал»; и категории, отражающие индивидуальные механизмы работы нравственного самосознания: «долг», «совесть», «стыд», «честь и достоинство», «моральные чувства».

Такое разделение, конечно, относительно. Дело в том, что многие категории, например, такие, как долг, совесть, честь и достоинство, нравственные чувства одновременно выражают как сами, взятые в общем виде контрольные механизмы нравственного сознания, так и конкретное содержание, состояния сознания субъекта нравственного действия. Так, долг (должное) это одновременно и представление о форме предъявления нравственного требования и представление о личных моральных обязанностях, совесть - и взятая в общем виде способность критически оценивать собственные поступки и состояние личного морального сознания (спокойная неспокойная), достоинство и честь - также и общий мотив поведения и конкретное представление о форме, в которой нужно утвердить достоинство или сохранить честь. По отношению к отдельной личности понятия общественного морального сознания нередко приобретают нормативный смысл. Усваивая представления о том, что такое совесть, долг, достоинство, личность одновременно формирует собственное понимание того, как нужно прожить, чтобы иметь спокойную совесть, в чем заключается ее личный долг, каковы пути утверждения личного достоинства и т. д.

В автономной этике такое совпадение доходит до тождества. Так, например, в кантовской этике из понимания того, что такое мораль, что такое свободная автономная воля, добровольно принимающая на себя нравственные обязательства, т. е., попросту говоря, воля, осознающая, что мы живем в сообществе других равных нам людей,- следует и содержание требования, т. е. запрещение использования другого человека в качестве средства, запрещение поступать по отношению к другому недолжным (недозволенным) образом. Фактически это означает запрещение превращать одинаковую для всех ситуацию равного отношения друг к другу в особенную ситуацию неодинакового отношения одних людей к другим людям. Но такой предельный универсализм, как уже говорилось, признается не во всех этических теориях. Этот подход часто обвиняется в формализме.

В тех теориях, где так или иначе допускается историческая относительность моральных требований, содержание категорий получает более определенное выражение, соотносится с историческими задачами, решаемыми обществом на данном этапе его развития, с социальной и профессиональной принадлежностью личности, из чего следуют ее особые обязанности перед обществом. Категории морального сознания, конечно, отражают представления о механизмах моральной регуляции, но не только так, как это сделал бы теоретик морали. В обыденном сознании они всегда наполнены таким личностным смыслом, который оказывает непосредственное влияние на мотивацию поведения.

Некоторые категории традиционно выделяются парами. Это, например, такие категории, как: добро (благо) и зло; долг и склонность; любовь и ненависть; любовь и дружба; стыд и совесть; честь и достоинство; свобода и ответственность; счастье и смысл жизни. Смысл объединения категорий по парам заключается в том, что одна и та же реальность общественной жизни фиксируется в них с разных сторон. Иногда это прямо противоположные понятия, радикально противопоставленные друг другу оценки (добро - зло), иногда - разные стороны отношения к явлениям в целом оцениваемым положительно и близким по своему характеру (честь и достоинство, любовь и дружба).

Далее необходимо рассмотреть некоторые основополагающие категории морального сознания как в их противопоставлении друг другу, так и в оттенках их собственного содержания. Основной целью рассмотрения будет поиск ответа на вопрос о специфике нравственной мотивации.

1. Проблема свободы в этике

В наиболее обобщенной форме результат диалектико-рационалистического исследования данных категорий выглядит следующим образом: свобода есть осуществление субъектом (трактуемым, обычно, полимодально: личность, социальная группа, общество, человечество) власти над необходимостью, приобретение определенной степени независимости по отношению к ней, что требует особой организации человеческой активности, нацеленной на познание необходимости; выработку соответствующей программы деятельности; реализацию этой программы на практике.

Данная методологическая установка, задавая общие параметры и целенаправленность изучению проблемы свободы, не препятствует творческому осмыслению ее многочисленных аспектов. О некоторых из них следует здесь упомянуть, т.к. они способствуют интерпретации свободы как нравственного феномена. Так, например, можно вести речь об абсолютной и относительной свободе, употребляя первое понятие в качестве обозначения некоторого идеального состояния, существующего всегда в перспективе и связанного с предельной самореализацией субъекта. Абсолютная свобода не является абсолютной фикцией, поскольку в качестве регулятивной идеи может оказывать вполне ощутимое влияние на реальность, в практических воплощениях которой наиболее явно представлена свобода относительная. Субъект всегда ограничен объективно, многие обстоятельства его бытия - за пределами его власти, поэтому свобода как полная автономия и независимость от необходимости - это феномен иллюзорного сознания.

Можно также зафиксировать понятия потенциальной (готовность субъекта к самоосуществлению) и актуальной свободы, анализ взаимоотношений которых обычно побуждает философов к созданию вариантов классификации форм свободы. Один из таких вариантов, например, представляет следующие «модели» свободы: органическую (цели субъекта - в данном случае в этом качестве выступает личность - не противоречат социальным, поэтому самореализация происходит более-менее благополучно); страглистскую (субъект для реализации своих целей активно борется со всеми социальными препятствиями); эскапистскую (субъект бежит от мира, реализуя себя в каких-то внутренних формах);адаптивную (субъект, приспосабливаясь к обстоятельствам, модифицирует свое "я"). Такие модели поведения имеют, конечно, и свою нравственную окраску, поэтому не случайно в истории этики можно найти концепции, ориентированные на предпочтительность какой-то из них.

За всеми этими и другими, не обозначенными здесь, гранями проблемы свободы «прячется» возможность стратегической линии ее интерпретации, связанной с различием свободы «от» и свободы «для». Первая «ипостась», наиболее, кстати, притягательная для обыденного сознания, воспринимающего свободу как независимость от всего, в философии рассматривается в рамках взаимоотношения свободы и необходимости, о чем уже говорилось. Вторая сопряжена с осмыслением целевого предназначения свободы, которое, в том или ином содержательном наполнении, сводится к самореализации субъекта.

Не имея возможности более глубоко внедряться в сферу философского анализа свободы, возьмем пока на заметку очерченные здесь пунктиром методологические установки, оговорившись еще раз относительно их рационалистического характера. Внерaционалистические способы приобщения к чему угодно, в том числе к таким «предельным» феноменам как свобода, имеют, конечно, право на существование и выявляют нюансы, разуму неподвластные, однако при попытке выведения их на уровень «практической философии», часто обнаруживают свою беспомощность. Мир морали, в который мы сейчас должны погрузиться с целью исследования нравственной свободы, не может выразить и реализовать себя без посредства разума, хотя, несомненно, не исчерпывается им ни в познании, ни в воплощении; Это обстоятельство особенно актуализируется в нынешнюю эпоху, поскольку сама моральность современного человека связана с его способностью к рационально аргументированному поведению.Тот путь к общезначим ости моральной истины, который в предшествующие эпохи гарантировался религиозно-культурным монизмом общества, в современных условиях пролегает через рациональную обоснованность поведения,"

Вместе с тем, нельзя не учитывать того пафоса свободы, которым пронизаны идеи индетерминистских моделей ее интерпретации, в частности, экзистенциальной философии. Именно в философии существования впервые столь выразительно была представлена идея понимания жизни человека как «открытого проекта», не предзаданного фатальным образом, а предполагающего творение самого себя. В связи с этим следует подчеркнуть, что духовный статус человека позволяет ему противостоять детерминизму: если он не волен изменить обстоятельства своего бытия, то, по крайней мере, волен определять свое отношение к этим обстоятельствам. Кроме того, важно понимать, что свобода (в том числе нравственная) - это своего рода «зона риска», в которой нет «твердой почвы под ногами»; нет «командира», указывающего цель; нет «контролера», наказывающего за ошибки. В этой зоне все приходится делать (думать, поступать, оценивать) самостоятельно, без всякой гарантии от ошибок и без надежды избежать груза ответственности.

Совершая переход в плоскость этического исследования свободы, нельзя не обратить внимание на дискуссионный характер всех вопросов, входящих в такое исследование. Более того, сами его границы достаточно размыты и фиксируются (по сравнению, например, с философским ракурсом проблемы), преимущественно интуитивно. Имея в виду проблематичность любой концептуальной схемы по определению нравственно свободной деятельности, можно все же предложить читателю приемлемые направления размышлений на этот предмет, которые способны помочь ему в оформлении собственной позиции.

2. Свобода и необходимость

Моральная свобода является ценностью, к достижению которой человек стремится и обладание которой есть для него благо. Вместе с тем она одновременно и условие проявления его моральности, совершения им нравственных поступков и действий. Это та точка отсчета, от которой можно прийти и к разнузданному «беспределу», и к бегству от действительности, и к ее безоговорочному принятию, и к рациональному нравственному поступку.

Проблема свободы -- одна из самых сложных нравственных проблем, встающих перед человеком и человечеством. Что значит это понятие? Насколько человек свободен в своих действиях? Чем ограничивается его свобода и чем она чревата? Все эти вопросы философия и этика традиционно решали с позиций соотношения свободы и необходимости.

Необходимость является для морального субъекта теми внешними условиями и обстоятельствами, в которых он вынужден действовать. При этом в качестве необходимости могут выступать как объективные факторы и ситуации жизни (гражданская война, цены на рынке, землетрясение), так и устоявшиеся нормы и традиции морали и даже капризы другого человека, предписывающие субъекту определенный тип поведения. В какой мере человек свободен в рамках заданной ему необходимости?

Существуют, по крайней мере, две крайние и непримиримые точки зрения на эту проблему -- этический фатализм и этическийволюнтаризм. Первый, абсолютизируя необходимость, ставит человека в полную -- фатальную зависимость от объективных обстоятельств, превращает его в запрограммированное устройство, действующее по строго определенной (Богом, судьбой, космическими силами и т.п.) схеме. Поэтому человек несвободен в своих поступках: вся его жизнь заранее предопределена, он не в силах ничего изменить в ней, но зато он и не несет никакой ответственности за свои действия. Следствием такой позиции выступает, как правило, нравственная пассивность, покорность обстоятельствам и зависимость от них: «Чему быть, того не миновать».

Другая, казалось бы, противоположная точка зрения -- этический волюнтаризм -- отрицает всякую необходимость и утверждает, что человек абсолютно свободен в своих моральных решениях и должен поступать лишь в соответствии с собственной волей. Такое понимание свободы приводит, в конечном счете, к полному отказу от нравственных норм, а это, в свою очередь, позволяет человеку утверждать произвол собственных действий как образец поведения.

Но свобода отнюдь не равнозначна произволу. В отличие от него свобода невозможна без ограничений. Более того, наличие этих ограничений -- необходимое условие свободы каждого. Дело в том, что запреты обращены ко всем людям, и поэтому, ограничивая, они в то же время защищают нас от возможного произвола других, создают в обществе атмосферу реальной безопасности и обеспечивают право на спокойную жизнь каждому члену общества.

Американский философ Дж. Дьюи считает поэтому, что рассматривать все общественные институты «как врагов свободы - значит отрицать единственное средство, с помощью которого можно обеспечить позитивную свободу деятельности». Только на первый взгляд может показаться, что отказ от моральных запретов и ограничений увеличивает свободу человека. Подобное «освобождение» на практике означало бы возврат к животному состоянию, при котором существует одно право -- право сильного. Поэтому, как отмечает другой американский ученый Дж. Кэмпбелл, «...общество не может в любом случае настаивать на свободе. До тех пор, пока мы отрицаем... такой смысл свободы, как свобода грешить, вредить, ошибаться, мы признаем, что временами свободу необходимо и ограничивать».

Как это ни парадоксально, оправдание произвола есть не что иное, как отрицание свободы, ибо человек в этом случае превращается в раба своих страстей и прихотей. Он попадает под власть случайных влияний, его цели не согласуются с окружающей его действительностью. В результате, как утверждал Спиноза, стихия захлестывает человека, отнимает у него волю, лишает его достоинства и смысла жизни.

Таким образом, и фаталистская, и волюнтаристская концепции в конечном счете отрицают нравственную свободу (фаталист, абсолютизирующий необходимость, становится ее рабом; волюнтарист, отрицающий роль необходимости, становится жертвой собственного произвола). Где же выход из этой ситуации? Как всегда, его следует искать между двумя крайностями.

Идея необходимости как внешней или внутренней обусловленности человеческой деятельности имела в философских учениях различные толкования: например, в древнеиндийской философии она выступает в виде кармы, в китайской -- как дао -- путь, по которому идет все сущее. В религиозной философии Фомы Аквинского это моральный закон -- ориентация на христианские добродетели, воплощающие общечеловеческие ценности добра. Именно понимание необходимости как морального закона -- над нами и внутри нас -- кажется нам наиболее приемлемым.

Такому пониманию, на наш взгляд, отвечает и категорический императив Канта. Одна из его формулировок -- «Поступай так, чтобы максима твоей воли всегда могла быть вместе с тем принципом всеобщего законодательства». Но этот принцип по сравнению с христианским моральным законом несет в себе больший элемент долженствования и принуждения. «Проигрывает» моральному закону и традиционное марксистское понимание необходимости, ибо оно указывает на непосредственную детерминированность морального поведения общественными отношениями и выступает, по сути, антитезой свободе.

Следование моральному закону -- это менее всего исполнение внешних требований долга. Основная черта этого закона -- его разумность, мы бы даже сказали, целесообразность. Он не создает моральных обязательств, а обращен к разуму субъекта, призывая человека обнаруживать эти обязательства в существующих ценностях. Этот закон не требует автоматического подчинения, он не лишает человека моральной независимости. Он лишь учит различать добро и зло. Поэтому это не закон-предписание, это -- закон свободы, оставляющий человеку право по собственной воле выбрать Добро и следовать ему.

Предписывающими -- запретительными («неубий», «не укради») или, наоборот, обязательными («чти отца и матерь своих») -- являются лишь основные заповеди морального закона, причем большинство из них имеет негативную формулировку («не...»). Они исключают только то, что запрещено, оставляя все остальные пути свободными для нравственного творчества человека.

Такие пути свободной моральной инициативы, не попадающие в поле прямых запретов или долга, даются моральным законом человеку в гораздо большем, практически неограниченном количестве. Они-то и являются наиболее человечными и показательными в моральном отношении. Ведь предписывающие установки оставляют в стороне и не затрагивают таких важнейших аспектов человеческого бытия, как счастье, дружба, призвание, творчество.

Нельзя, например, обязать человека стремиться к счастью: желание счастья заключено внутри нас, независимо от каких-либо обязательств. Точно так же дружба возникает не из долженствования, а из естественного и свободного стремления к общению. Более того, попытки внедрения предписаний в эти сферах или заранее обречены на неудачу, или носят антигуманный характер. Вспомним хотя бы печальный опыт нашего детства, когда нам запрещали дружить «не с тем» и «не с той», а мы чувствовали себя глубоко несчастными и были вынуждены лгать, изворачиваться, притворяться. Или стремление сторонников коммунизма насильно «осчастливить» все человечество, вплоть до физического устранения противников такого счастья «как исторической необходимости».

Современная гуманистическая этика, как и христианский моральный закон, отдает предпочтение действиям, продиктованным свободным выбором, а не действиям, регулируемым предписаниями. При этом внутренняя свобода обеспечивается только стабильной ориентацией на подлинное добро, при которой возникает привычка отдавать ему предпочтение. В силу этого в человеке развивается добродетельность, делающая его выбор необременительным и доставляющим удовольствие.

Такая ориентация на подлинное добро становится тем реальнее, чем больше расширяются в обществе права и свободы личности, обеспечиваются гарантии ее основных жизненных прав и интересов, таких как право на безопасность, свободное проявление и развитие способностей, уважение достоинства и др. Однако это не означает, что в условиях отсутствия или слабой развитости таких гарантий не может или не должно быть свободной ориентации на добро; напротив, сами эти условия создаются человеком именно благодаря его ориентации на них.

Свободная творческая добродетель выше простого повиновения заповедям. Христианство учит, что человек добродетелен, когда он принимает Божественный моральный закон сознательно и с любовью. И трудно не согласиться с тем, что подлинный переход от морального закона к добродетели осуществляется именно благодаря желанию добра у а не под влиянием страха перед наказанием. Действительно свободен тот, кто отвергает зло не потому, что оно запрещено, а потому, что оно зло. Это так называемая качественная свобода, идея которой была разработана великим теологом Фомой Аквинским еще в XIII в. и сохранилась в современной католической философии. Почти одновременно, в XIV в. другим теологом, У. Оккамом, была высказана идея об индифферентной свободе, еще более усиливающая акцент на свободе выбора. Согласно первой концепции, свобода ориентирована на добро, а добродетель -- динамическое качество, необходимое для достижения свободы; согласно второй, свобода есть индифферентный выбор между добром и злом, а добродетель лишь мешает абсолютной свободе выбора. Для первой нравственный закон -- это необходимое условие развития свободы, для второй -- это враг, с которым она находится в состоянии постоянного конфликта. По сути, спор между концепциями качественной и индифферентной свободы -- это спор о детерминации свободы.

На наш взгляд, моральный закон является решающим фактором в создании духовного и психологического климата, в котором протекает свободная нравственная деятельность человека. Моральный закон -- это призыв к сотворчеству и к самореализации человека, обеспечивающий ему возможность нравственного развития. Он не исключает, а предполагает свободу -- такое поведение человека, которое зависит от его собственных действий, сознания, воли.

Что же представляет собой «механизм» свободы, как она осуществляется? Формой проявления свободы выступает выбор, который делает человек. В свою очередь, свободный выбор обеспечиваетсяволей -- духовной побудительной силой -- и разумом. Поэтому выбор зависит от уровня познания и сознания личности, ибо решение принимается прежде всего разумом, подготавливающим почву для свободного выбора. Достоинство свободной личности заключено не только в осуществлении действия, но и в распознавании его цели и средства, осуществляемом разумом. Не случайно молитва Иоанна Кронштадтского гласит: «Господи! Дай мне терпение вынести то, что изменить невозможно; дай мне силы изменить то, что возможно; и дай мне мудрость, чтобы отличить первое от второго».

Дж. Дьюи, отмечая, что «свобода -- это богатство многообразного и гибкого роста, изменение исходного состояния и характера в результате разумного выбора», подчеркивал: «Мы свободны в той мере, в какой действуем со знанием того, что собираемся делать». Подлинная свобода «интеллектуальна, она скрыта в тренированной силе мышления, в способности к «перевертыванию вещей», к размышляющему взгляду на деле...»

Однако само «выбирание» реализуется все же информированной волей: она движет разумом, предписывая ему принятие определенных решений, а разум предоставляет воле соответствующие цели и средства выбора. Следовательно, выбор является вполне человеческим и свободным, когда к нему подключены все интеллектуальные и волевые способности личности. Он ограничен и несвободен, когда место разума занимают чувства страха или долга, вызванные внешним принуждением или произволом.

Среди множества конфликтов выбора, с которыми сталкивается человек, пожалуй, один из самых острых и коварных, особенно в детском и юном возрасте, это выбор между «можно» и «нельзя». Нарушение запрета, отказ от «нельзя» может привести к изменению судьбы, серьезно повлиять на будущее человека. Человек же, не принимающий запретов, не привыкший к ним, живущий по принципу «все дозволено», в конце концов вступает в противоречие с устоявшимися основами жизни и становится или антисоциальным типом, или глубоко несчастным. Но с другой стороны, молчаливая покорность запретам лишает человека свободы и делает его конформистом. Еще более сложной проблемой является столкновение внутреннего «хочу» и внешнего «надо».

Героиня рассказа Чехова «Спать хочется», маленькая девочка, служащая нянькой при хозяйском ребенке, мучается единственным желанием:хоть раз выспаться. И настолько оно сильно и неодолимо, что она душит подушкой младенца и в наступившей тишине блаженно засыпает... Но проблема выбора между «хочу» и «надо» возникает не только в исключительных ситуациях. В повседневной жизни мы решаем эту проблему на каждом шагу: хочется пойти погулять, а надо сидеть на лекции, хочется смотреть ТВ, а надо готовиться к семинару и т.д.

В зависимости от того, с какой легкостью мы выбираем между «хочу» и «надо», можно судить о силе воли и степени внутренней свободы или несвободы. Причем степени эти могут быть разными: 1) моральные требования воспринимаются как внешнее принуждение -- отсутствие свободы; 2) моральные требования осознаются как долг -- внутреннее принуждение, также делающее человека несвободным; 3) моральные требования сливаются с внутренними потребностями личности -- свободный выбор. Конечно, даже свободный выбор связан с самоограничением, но это не означает утраты свободы, а напротив, выступает показателем подлинной свободы воли, фактором самоутверждения личности.

Таким образом, нравственная свобода -- это не просто выбор вариантов поведения, а превращение моральных требований во внутренние потребности, в убеждения человека. Свобода не является чем-то непреложно данным человеку. Это программа его саморазвития. Человек достигает свободы по мере того, как он осуществляет акты свободного выбора, воспринимая ценности, которые сам учится распознавать, иными словами, в той мере, в какой он способен сознательно принимать решения, учитывать последствия собственного поведения и управлять им. Итак, нравственная свобода проявляется в умении: 1) делать осознанный моральный выбор действий и поступков, 2) давать им нравственную оценку, 3) предвидеть их последствия, 4) осуществлять разумный контроль над своим поведением, чувствами, страстями, желаниями.

У каждого человека есть свобода выбора. Более того, вся его жизнь может быть представлена как цепь выборов, где каждый сделанный выбор погружает человека в новую ситуацию и влечет за собой необходимость нового выбора. Выбор начинается с самого детства и продолжается до последних минут человеческой жизни. Характер этого выбора определяется самим человеком, поэтому его действия могут расцениваться соответственно как добро и зло, и следовательно, рассматриваться под углом зрения его заслуги или вины -- в первую очередь, перед самимсобой. Поэтому вся наша жизнь и судьба есть результат нашего выбора -- более или менее свободного. И благодарить или винить за них нам следует прежде всего самих себя.

Особое внимание проблеме выбора уделяется в этике экзистенциализма, который утверждает, что человек отличается от других природных существ именно способностью «выбирать самого себя», быть самим собой и, следовательно, нести ответственность перед собой за свой собственный выбор. Более того, «выбирая себя», человек тем самым «выбирает» и судьбу другого, а через него -- и человечества. Так что выбор -- не просто частное дело каждого. Критерием выбора выступает совесть, которая есть призыв к человеку выбирать себя подлинно, найти себя, быть самим собой. Быть свободным -- значит не делать так, как «поступают и думают все». Отказаться от свободы -- значит перестать быть самим собой, перестать быть личностью, стать «как все». Поэтому человек -- если он человек -- «обречен быть свободным» (Ж.-П. Сартр).

Вместе с тем свобода не столько факт, сколько возможность -- подлинное завоевание человеческой личности. Она должна достигаться вопреки препятствиям и неблагоприятным обстоятельствам, с которыми мы сталкиваемся. Быть свободным -- значит завоевать свободу. Едва ли можно сказать, что свобода существует, скорее, свободы мы добиваемся. В этом смысле свобода есть проявление человеческого достоинства, самой природы человека, того, что он собой являет и на что он способен, превозмогая препятствия, преграды и ограничения.

Тейяр де Шарден считает, что эти препятствия существуют в виде «позитивных аффектов» и «коверкающих страстей» (страх, ужас, слабость, старость, смерть). Подлинная свобода -- в «завоеванных страстях», противостоящих им. «Уставшие», «робкие», пессимисты не могут завоевать свободу для себя (хотя каждый из нас несет в себе как оптимистическое, созидательное, так и пессимистическое начало). Только «вдохновленные свыше» -- верящие в жизнь, ее непреходящую ценность и святость, несущие в себе независимость и любовь -- способны добиться ее.

И тогда оказывается, что быть свободным гораздо труднее, чем отказаться от свободы: ведь экзистенциалистское понимание свободы требует все время идти против течения, восставать против общепринятых норм, быть «чужим среди своих». Не каждому по , плечу это «тяжкое бремя свободы», которое должен нести человек. Только отдельные личности, несмотря на соглашательство большинства и сопротивление официальных структур, реализуют свое право на свободу в моральном творчестве, инакомыслии или диссидентстве.

Такого человека не остановят устаревшие догмы господствующей морали, он не будет считаться с тем, «что скажет княгиня Марья Алексеевна». Он сможет бросить вызов благополучному и добропорядочному общественному мнению, хотя и знает, чем это может грозить ему. Как близки в этом, казалось бы, столь отличающиеся друг от друга Чацкий из «Горя от ума» Грибоедова и ХолденКолфилд из повести Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Как трогательны и беспомощны в своей попытке установить «новую религию любви» хиппи 1960-х годов. Жаль только, что бунт этих людей, как правило, оказывается неоцененным, а сам «бунтующий человек» (А. Камю) часто бывает обречен на неудачу и трагическую судьбу.

Поэтому-то свобода, объявленная Т. Гоббсом «естественным», то есть неотъемлемым правом человека, несмотря на свою желанность -- за нее шли на смерть, оценивая ее дороже жизни, -- зачастую отпугивает нас.

Причины и механизм отказа от свободы раскрываются в книге Э. Фромма «Бегство от свободы», написанной еще в 1941 году, но остающейся актуальной и сегодня. Фромм считал, что свобода -- «эта величайшая тайна богов и людей», -- действительно не до конца «освоена» человеком. По Фромму, свобода имеет два аспекта: негативный и позитивный.

Негативная свобода -- это «свобода от»: свобода как отсутствие зависимости от сил природы, общественных и моральных догм и установок. Это свобода, отрицающая зависимость, и ее-то человек и считает подлинной свободой, за которую надо бороться и к которой следует стремиться. Но, достигнув такой свободы, он оказывается, по сути, предоставленным самому себе. Такая свобода приносит человеку независимость и в то же время изолирует его, пробуждает в нем чувство одиночества, бессилия и тревоги. И человек вновь оказывается перед выбором: либо избавиться от этой свободы с помощью новой зависимости, нового подчинения, либо дорасти до позитивной свободы -- «свободы для», дающей возможность полной реализации интеллектуальных и эмоцирнальных способностей, более того, требующей от личности этой реализации, свободы, основанной на неповторимости и индивидуальности каждого человека.

Таким образом, считает Фромм, перед современным человеком, обретшим свободу (в «старом», негативном смысле) и, как следствие, одиночество, открываются два пути. Первый -- дальнейшее движение к «новой», позитивной свободе, основными способами достижения которой Фромм считает любовь и творчество и к которой не каждый человек готов. Второй путь -- «бегство» от этой подлинной свободы, которое имеет определенные психологические корни в самой природе человека и осуществляется в разных формах. В условиях тоталитарного общества -- а) в виде авторитаризма, проявляющегося как в стремлении к подчинению, так и к власти (садомазохистский комплекс); б) в виде разрушительности, деструктивности, направленной на себя или вовне, которую Фромм оценивает как «результат непрожитой жизни». В демократическом обществе формой «бегства от свободы» обычно является конформизм -- полное усвоение личностью общепринятых шаблонов и стереотипов поведения, в результате чего человек становится «как все», исчезает различие между собственным «я» и окружающим миром, но вместе с тем -- и страх перед одиночеством и бессилием, появляется чувство «причастности». Однако за все это приходится платить утратой собственной личности и свободы.

Правда, здесь возникает ряд вопросов. Например, если человек делает свободный (осознанный, добровольный, желательный для себя) выбор, всегда ли он получает свободу? Так, немецкий народ в 1930-е годы добровольно и с энтузиазмом выбрал национал-социализм и, следовательно, Гитлера. Очевидно, что свобода выбора не всегда означает выбор свободы.

Другой вопрос: почему конформизм, с точки зрения гуманистической этики, является бегством от свободы, если человек считает приспособление и принятие господствующей системы ценностей наиболее приемлемым и естественным и выбирает этот путь для себя! Кроме того, и в рамках конформизма существует некоторая вариабельность выборов, которые человек может осуществить в соответствии со своими способностями и интересами.

Трудно найти однозначные и «правильные» ответы на эти вопросы, каждый человек должен сам искать и выбирать эти ответы для себя.

моральное сознание нравственная свобода этика

3. Моральная ответственность личности

С проблемой свободы тесно связан вопрос о нравственной ответственности, которая проявляется как обратная сторона свободно принятого решения, как естественное следствие свободы выбора. Быть свободным, самостоятельным -- значит быть ответственным. Более того, свобода и ответственность находятся в прямой зависимости: чем шире свобода, тем больше ответственность. Эта связь и дала основание философам называть свободу не благом, а трудной участью человека.

В некоторых этических концепциях связь между свободой и ответственностью разрывается. Так, фрейдизм отрицает ответственность человека на том основании, что все его поступки носят, в основном, бессознательный характер. Экзистенциализм утверждает, что личность ответственна только перед самой собой, перед своей сущностью.

Зачастую и в нашем сознании эти понятия разделены: свобода относится нами к области прав личности, и без нее невозможно счастье, а ответственность воспринимается как одна из нелегких и малоприятных обязанностей. Нередко люди смешивают стремление к независимости с желанием избежать ответственности, а совершенный поступок оправдывают, объявляя его своим личным делом, которое никого не касается.

Нам кажется, противоречие между свободой и ответственностью не будет таким острым, если иметь в виду, что существуют разные виды и разная мера ответственности. Виды ответственности определяются, на наш взгляд, тем, перед кем (чем) и за что человек несет ответственность. В этом смысле можно выделить:

- ответственность человека перед самим собой: я делаю выбор и в конечном итоге «выбираю себя», свою жизнь, свою судьбу и поэтому несу за нее ответственность; этот вид ответственности проявляется в наших сомнениях, чувстве вины, страха и пр.;

- ответственность человека за свои конкретные действия и поступки перед другими людьми, особенно если затрагиваются их интересы; здесь моральная ответственность (угрызения совести, боязнь общественного мнения) зачастую совпадает с правовой и административной ответственностью;

- ответственность человека перед миром и человечеством, проявляющаяся, пользуясь терминологией экзистенциализма, как забота о мире, вызванная тревогой о нем. Это наиболее сложный и трудноидентифицируемый вид ответственности, выражаемый обычно формулой «Я отвечаю за все». Здесь не может быть ни административной, ни правовой ответственности, более того, эта ответственность может отрицаться и не осознаваться человеком.

Из этих трех видов ответственности наиболее распространенным и общепринятым является второй -- он конкретнее, понятнее и привычнее. Попытки внушить человеку ответственность первого и третьего вида, как правило, вызывают негативную реакцию.

Инстинкт самосохранения заставляет человека в первом случае стремиться всю ответственность за свои ошибки и неудачную жизнь возлагать на судьбу, обстоятельства, родных, близких и т.д. Ответственность третьего вида отпугивает своей глобальностью. Она требует особой самовключенности человека в систему естественных и социальных связей, их осознания, именно она является характеристикой нравственного состояния, «лика» человеческого сообщества. Это не ответственность-долженствование, а ответственность-готовность. Порождается она многообразными и множественными связями личности и общества, преемственностью поколений. «Мы, живущие сегодня, образуем человечество, вышедшее из прошлого... Блага цивилизации, которые мы больше всего ценим, не наши. Они -- плоды труда и страданий непрерывной человеческой общности, к которой причастны и мы. Наша ответственность -- ответственность за сохранение и передачу, чистоту и распространение ценностей, унаследованных нами» (Дж. Дьюи). Чаще всего эта ответственность носит опосредованный характер. Например, ответственность педагога перед обществом за состояние экономики или окружающей среды обусловлена, грубо говоря, тем, что он (или его коллеги) плохо научили и воспитали будущих политиков, экономистов, инженеров.

Ответственность второго вида определяется тем, что человек, живущий среди людей, своими действиями всегда как-то влияет на окружающих. Мы должны учитывать это, а значит, и нести ответственность за каждый свой поступок, затрагивающий интересы других людей. Диапазон и мера ответственности здесь чрезвычайно широки -- от так называемой «трамвайной этики» до отношений в любви. Примеров тому множество.

Так, безответственное решение, принятое инженером на производстве, может обернуться катастрофой для предприятия, материальными убытками для рабочих, неприятностями для людей, связанных с ним. Безответственное отношение к любви, случайная, ни к чему не обязывающая связь может искалечить судьбу другого человека, привести к появлению на свет третьего, ни в чем не повинного человечка, оставить в душе на всю жизнь чувство горечи и разочарования.

Поэтому быть ответственным -- значит думать о других, о последствиях своих действий -- не будут ли они в ущерб другому. Основанием здесь выступает «золотое правило» нравственности.

Мера моральной ответственности у разных людей в различных ситуациях неодинакова. Зависит мера ответственности прежде всего от самостоятельности совершаемого действия. Однако наличие принуждения не снимает ответственности с человека. И если он совершает подлый, низкий поступок под принуждением, то все равно должен нести моральную ответственность: действительно порядочный, честный человек никогда не пойдет на подлость и предательство.

Поэтому сфера моральной ответственности не совпадает со сферой личной безопасности -- даже угроза смерти не может, например, оправдать предательство, совершенное ради спасения собственной жизни. В военных повестях В. Быкова (например, «Сотников») анализируется механизм предательства и моральная расплата за него: презрение, осуждение, моральная изоляция, нравственное падение.

Мера ответственности зависит также от значимости совершаемого деяния для судеб других людей. Так, в экстремальной ситуации, когда нужно немедленно принять решение, от которого может зависеть жизнь людей, мера ответственности намного выше, чем в обычное время.

Трагические последствия Чернобыльской катастрофы в значительной степени -- результат безответственности людей, которые обязаны были в критический момент принять соответствующие решения, но побоялись взять на себя ответственность. Побоялись потерять должность, партбилет, нажитое благополучие. Вовремя не было проинформировано население, не начались эвакуационные работы. В условиях повышенного радиационного фона проводились торжественные первомайские демонстрации, подвергавшие людей дополнительной опасности.

Мера ответственности определяется и масштабами принимаемых решений: она может быть различной в зависимости от того, идет ли речь о судьбе отдельного предприятия или о судьбе государства (например, принятие решения о ведении военных действий).

Наконец, она определяется влиятельностью, авторитетом, общественным положением или должностью личности, принимающей решения: ответственность президента страны намного выше, чем ответственность трамвайного диспетчера.

Вместе с тем моральная ответственность -- не придаток к должности или служебному положению. Каким бы ответственным ни было дело, порученное человеку, оно не способно автоматически наделить его чувством ответственности, ибо это особое качество личности, у одних людей развитое, у других находящееся в зачаточном состоянии.

«Быть человеком -- это значит ощущать свою ответственность», -- писал А. де Сент-Экзюпери. Неравнодушие, сопричастность жизни общества, страны, всего мира, тревога и забота о том, что было, есть и будет на Земле, -- вот что порождает чувство ответственности и осознание самого себя в мире.

Заключение

Моральная свобода является ценностью, к достижению которой человек стремится и обладание которой есть для него благо. Вместе с тем она одновременно и условие проявления его моральности, совершения им нравственных поступков и действий. Это та точка отсчета, от которой можно прийти и к разнузданному «беспределу», и к бегству от действительности, и к ее безоговорочному принятию, и к рациональному нравственному поступку.

Проблема свободы -- одна из самых сложных нравственных проблем, встающих перед человеком и человечеством.

С проблемой свободы тесно связан вопрос о нравственной ответственности, которая проявляется как обратная сторона свободно принятого решения, как естественное следствие свободы выбора. Быть свободным, самостоятельным -- значит быть ответственным. Более того, свобода и ответственность находятся в прямой зависимости: чем шире свобода, тем больше ответственность. Эта связь и дала основание философам называть свободу не благом, а трудной участью человека.

В некоторых этических концепциях связь между свободой и ответственностью разрывается. Так, фрейдизм отрицает ответственность человека на том основании, что все его поступки носят, в основном, бессознательный характер. Экзистенциализм утверждает, что личность ответственна только перед самой собой, перед своей сущностью.

Список использованной литературы

1 Венедиктова В.И. О деловой этике и этикете, М., 1999.

2 Зеленкова И.Л., Беляева Е.В. Этика, Минск, 2000.

3 Золотухина-Аболина. Курс лекций по этике, Ростов-на-Дону,1998.

4 Кондратов В.А. Этика. Эстетика. Ростов-на-Дону, 1998.

5. Философский энциклопедический словарь. М., 2000.

6. Этика. Конспект лекций.- Ростов-на-Дону: Феникс, 2004

Размещено на Allbest.ru