Отраслевые приоритеты капитализации экосистемных услуг в регионах юга РФ

Размещено на http://www.allbest.ru/

Отраслевые приоритеты капитализации экосистемных услуг в регионах юга РФ

Медяник Н.В.

Аннотация

В статье эмпирически верифицирован комплекс уникальных экосистемных услуг, определяющих отраслевые приоритеты развития регионов Юга России, связанных с вовлечением в хозяйственный оборот средообразующих, жизнеобеспечивающих потребительных ценностей экосистемных благ. В практическом аспекте речь идет об экосистемно-адаптационном векторе формирования и развития южнороссийского хозяйства, полагая воспроизводство вкупе с традиционными природно-ресурсными благами экосистемных сервисов.

Ключевые слова: экономика экосистемных услуг (сервисов), средообразующие, потребительные ценности, экосистемно-адаптационный вектор, регионы Юга РФ отраслевые приоритеты.

Medyanik N.

SECTORAL PRIORITIES OF CAPITALIZATION OF ECOSYSTEM SERVICES IN THE REGIONS OF THE SOUTH OF THE RUSSIAN FEDERATION

The paper empirically verifies a set of unique ecosystem services that determine the sectoral priorities of the development of the regions of the South of Russia associated with the involvement of environmental, life-supporting consumer values of ecosystem goods in economic turnover. In practical terms, we are talking about the ecosystem-adaptation vector of the formation and development of the Southern Russian economy, assuming reproduction coupled with the traditional natural resource benefits of ecosystem services.

Keywords: economy of ecosystem services, environment-forming, consumer values, ecosystemadaptation vector, regions of the South of the Russian Federation, industry priorities. экосистемный услуга регион

Возрастающая ценность экосистемных услуг, обеспечивающих энергетическую, ресурсную, средообразующую, информационную (генетическую) основы жизни и деятельности общества, вылилась в формировании отдельной отрасли научного знания "экономики экосистемных услуг"[30, 31, 32], а также в необходимость вовлечения в хозяйственный оборот не только традиционно ресурсных, но и сервисных функций природы [1, 4, 12].

Более этого, в условиях деградации около 60% глобальных экосистемных сервисов, в том числе 70% регулирующих и культурных услуг, усугубляющейся и поныне, как результат роста народонаселения, экономической экспансии, изменений в землепользовании и климатической системе [35], воспроизводство экосистемных услуг, или "зеленой" инфраструктуры [5, с. 30], также является не менее значимым.

В этой связи справедливо замечание, что Россия, выступающая в качестве поставщика экосистемных услуг, или "экологического донора" и другие страны будут вынуждены решать проблему интеграции ценности экосистемных услуг в систему хозяйствования и управленческих решений [22, с. 64].

Между тем, вовлечение в хозяйственный оборот экосистемных сервисов является не менее значимым для российских и в частности южных регионов страны.

Так, уникальность и исключительность экосистемных услуг Юга РФ проявляются, прежде всего, в относительной или/и абсолютной немобильности большинства экосистемных услуг; высоком типологическом полиморфизме (экосистемном разнообразии) и сложной пространственной мозаичности, обусловливая многообразие средообразующих (жизнеобеспечивающих) функций, или мультиполезность (полифункциональность) экосистемных услуг, обладающих одновременно несколькими потребительными ценностями; принадлежностью ряда экосистемных услуг, прежде всего, тех, что являются условиями/факторами производства для профильных отраслей хозяйственного комплекса Юга России к категории ограниченных (например, генетические, почвозащитные, гидрологические, рекреационные).

Это предполагает ориентацию экономической политики и практики хозяйствования на мультиполезность используемых в общественном производстве и жизнедеятельности населения экосистемных сервисов, позволяя максимально реализовать конкурентные преимущества и осуществить отраслевые трансформации на южных рубежах страны.

Важной составляющей сервисного потенциала водного ландшафта юга страны являются прибрежные морские экосистемы, оказывающие не только традиционно востребованные транспортные, рекреационные, промысловые услуги, но также, обладая высоким уровнем биоразнообразия - генетические сервисы. В этом ряду стоят прибрежная Черноморская акватория, характеризующаяся 1100 растительными и 70 видами млекопитающих на каждые 100 кв. км [19, с. 24], а также Каспийский бассейн - "всемирная фабрика осетровых", содержащая 90% мировых запасов этих ценнейших видов рыб [14].

С целью воспроизводства генетической и, как следствие, хозяйственной продуктивности южных водоемов следует возобновить индустрию искусственной репродукции рыб, некогда успешно существовавшую, о чем свидетельствует, например, высокая эффективность восполнения популяций осетровых особями от искусственного рыборазведения в прошлом, долю которых в современных уловах белуги составляет 99 %, осетра - 65 %, севрюги - 45 % [25, с. 103].

Полагаем, что благоприятные экосистемные условия южных водоемов, имеющиеся рыбохозяйственный фонд и рыборазводная база, позволят вывести аквакультурное хозяйство в число отраслевых драйверов устойчивого развития юга страны.

С учетом успешного опыта прошлых лет в акклиматизации в акватории южных морей и речных бассейнов известных промысловых видов (пиленгас/ дальневосточная кефаль, белый и пестрый толстолобики, белый и черный амуры) не исключена в условиях замкнутых искусственных водоемов реконструкция подобных практик и ныне.

Высокой орнитологической ценностью в водном пространстве южных регионов обладают 53 водно-болотных угодья, отвечающие критериям Конвенции о водно-болотных угодьях (Рамсар, Иран, 1971), и включающие морские заливы, лагуны, лиманы, дельты рек, плавневые комплексы, разнообразные озёра и водохранилища, высокогорные болота и ледники в качестве местообитаний водоплавающих птиц на всех стадиях жизненного цикла видов. Среди них 5 объектов: Веселовское водохранилище, Озеро Маныч-Гудило, группа лиманов между реками Кубань и Протока, Ахтаро-Гривенская группа лиманов Азовского моря, Дельта Волги, объявлены водно-болотными угодьями международного значения [2].

Очевидно, что подобные объекты, с одной стороны, должны иметь абсолютный заповедный режим для обитаемых в их границах пернатых видов и запрет на ведение любой хозяйственной деятельности, нарушающей параметры среды существования орнитофауны, а с другой - служить местом организации экологического туризма, а точнее, его разновидности бёрдвочинга.

Не менее значимы водорегулирующие услуги южнороссийских морей, распространяющиеся на многочисленные речные системы и огромные водосборные бассейны. Например, Каспийское море служит приемником в среднем 260 км ³ пресной воды, поставляемой ежегодно более 130 реками, и охватывает водосборный бассейн, превышающий в 10 раз площадь его акватории [3, с. 28]. Подобные сервисы следует иметь в виду, прежде всего, в превентивной водозащитной практике, исключающей загрязнение речных систем, и, как следствие, сброс сточных вод и депонирование токсичных веществ в морских акваториях.

Кроме того, морские объекты, равно как другие экосистемные блага Юга РФ служат источником познавательных (эвристических) услуг, которые несут не только огромное эколого-воспитательное и образовательное значение, но также обогащают науку новыми знаниями. Например, Каспийское море из-за быстротекущих изменений уровня правомерно рассматривается рядом ученых в качестве природной лаборатории для изучения последствий воздействия колебательных процессов на прибрежные комплексы и моделирования подобной динамики в условиях климатических изменений [3], Черное море являет уникальный природный феномен скопления сероводорода.

Нахождение Юга РФ в зоне контакта флор крупных иерархических единиц ботанико-географического районирования обусловливает высокий уровень флористического биоразнообразия и эндемизма (черника кавказская, пихта кавказская), а также наличие третичных реликтов. Например, уровень эндемизма флоры на Кавказе составляет более 25%. На территории Российской части Кавказа выявлено 1255 общекавказских эндемиков, около 180 видов занесены в Красную книгу РФ, из которых 74 вида - эндемики Кавказа [18].

Подобное флористическое многообразие, с одной стороны, продуцирует генетическую полезность южных территорий, оказывающих услуги глобального масштаба (на генетическую ценность диких плодовых культур, произрастающих на Кавказе, и признание последнего в качестве одного из мировых центров их доместикации указывали известные ученые-селекционеры П.М. Жуковский, И.В. Мичурин, В.И. Вавилов, Н.А. Тхагушев - прим. автора), а, с другой - расширяет производственные возможности для мелкого бизнеса и особенно этнических домохозяйств за счет вовлечения в хозяйственный оборот не востребованных ныне ресурсных полезностей флоры южных экосистем.

В этой связи важна репродукция дикоросов многоцелевого назначения, а также создающих ресурсную основу для развития домохозяйственных практик, особенно в горных местностях. Например, разведение медопродуктивной и одновременно фармакопейной флоры (иван-чай узколистный, синяк обыкновенный, шалфей мутовчатый, донник лекарственный) может служить не только возрождению традиционных видов этнического предпринимательства, но также повышению продуктивности пчелоопыляемых сельскохозугодий, созданию полезащитных, водоохранных и противоэрозионных лесных полос (акация белая, гледичия трехколючковая, клен, ива, боярышник, крушина ломкая, кизил обыкновенный, бузина черная, жимолость кавказская), кормопроизводству (окопник, борщевик), озеленению (шиповник, калина, рододендрон желтый и кавказский, липа сердцелистная).

Равным образом, локализованный в пределах Голарктической зоогеографической области и, в частности, в Циркумбореальной и Центрально-Азиатской крупных подобластей, Юг России характеризуется фаунистическим многообразием. В частности, с учетом эндемизма и глобальной ценности пернатых видов в контуре южных регионов локализовано 111 ключевых орнитологических территорий России [11, с. 15], играющих важнейшую роль в сохранении птичьего генофонда Земли.

Неоспоримым преимуществом южных регионов являются богатые почвенно-земельные ресурсы, прежде всего, степных экосистем.

Между тем в силу высокой хозяйственной освоенности в качестве ключевого фактора аграрного производства степные биомы умеренного пояса не только в России, но и во всем мире оказались из всех 15-ти наземных биомов мира наименее защищёнными [34], что лишает их возможности в полной мере производить экосистемные услуги.

Так, многочисленные работы [12, 29, 33] убедительно свидетельствуют, что степные экосистемы имеют не только огромное хозяйственное, но не менее важное экологическое значение, предоставляя мировому сообществу углерод-депонирующие, водо-, климаторегулирующие, противоэрозионные, жизнеобеспечивающие, культурные, генетические услуги.

Их значение особенно велико в степных регионах юга, как Ставропольский край, Ростовская область, Республика Калмыкия, территория которых характеризуется низкой менее 3% лесистостью, высокой более 90% сельскохозяйственной освоенностью [6], а также принадлежностью на четверть к полуприродным агроэкосистемам - степным и луговым пастбищам, сенокосам, залежам [27, с. 84].

Очевидно, что с учетом глобальной и локальной экосистемной значимости степных биомов, а также безальтернативности в качестве факторов аграрного производства их хозяйственный оборот должен предполагать производство вкупе с традиционными сельскохозяйственными благами экосистемных услуг [17]. В частности, это полагает обустройство "зеленой" инфраструктуры, т.е. сохранение и, где необходимо, полномасштабную реставрацию природных естественных участков, а также обеспечение оптимальной пространственно-отраслевой структуры землепользования, где, по оценкам [26, с. 28], до 30 % территории будет приходиться на зоны естественного покоя, полностью выведенные из хозяйственного оборота, а на остальной территории обеспечивается оптимальное соотношение пашни, лесов, кормовых и других угодий, в том числе в целях повышения устойчивости и продуктивности агрохозяйственных систем.

Использование подобных экосистемно-адаптированных приемов крайне важно на степных пастбищах Юга в контексте борьбы с опустыниванием, которое может носить обратимый характер при условии снижения пастбищной нагрузки [9, с. 51-53]. Позитивный пример восстановления ковыльной степи на месте деградированных пастбищ в Калмыкии показывает, что для ее естественного воспроизводства требуется не менее 10 лет [13, с. 14]. Например, по рекомендациям Прикаспийского

НИИ аридного земледелия [10, с. 25], в условиях астраханских степей без ущерба для естественного возобновления изъятие пастбищных растений не должно превышать 50.. .60% их годичного прироста.

Отраслевые перспективы рекреационного развития старейшей туристской дестинации страны в условиях стремительного роста рекреационной активности и привлекательности экологически ориентированных видов отдыха должны быть связаны с особо охраняемыми природными территориями, обладающими не только общественно и экосистемно значимой мультиполезностью, но также рекреационной ценностью.

Например, природный комплекс Западного Кавказа Лагонакское нагорье, являясь традиционно востребованным аттрактором в туризме, между тем оказывает значимые биосферные услуги, служа уникальным в глобальном масштабе природным генофондом, "фабрикой", воспроизводящей из около 600 флористических видов 23 эндемика мирового уровня, 44 - Западного Кавказа, 35 - Главного Кавказского хребта [13]. Кроме того, в границах Лагонакского нагорья в высокотравных и субальпийских фитоценозах наблюдается перекрестная миграция видов Колхиды и Главного Кавказского хребта, сопровождающаяся процессами гибридогенного видообразования и вероятным появлением новых флористических видов.

Таким образом, совмещения в границах южных ООПТ разнообразных услуг, которые в ряде случаев имеют биосферную значимость, актуализирует поиск хозяйственного компромисса между развитием традиционных отраслей, в том числе туризма, и перспективных экосервисных практик в ООПТ, связанных с созданием условий для воспроизводства естественными экосистемами полезных для природы и общества благ, а также их охраной.

Что касается экосистемных услуг лесных благ, то в условиях степных, полупустынных ландшафтов, частично гористой местности Юга РФ характеризуется низкой лесистостью. В соответствие с Лесным кодексом РФ (ст. 102, п. 2) леса, расположенные на подобных территориях, вполне справедливо отнесены к категории защитных. Даже в самом лесном южнороссийском регионе РА, где 36,8% территории занято лесами, доля их защитной категории составляет 97,1% [8, с. 111]. Этим статусом подчеркиваются (ст. 12, п. 4) их средообразующие, водоохранные, защитные, санитарно-гигиенические, оздоровительные и иные полезные функции, на сохранность которых должен быть ориентирован хозяйственный оборот подобных лесов.

Подобная значимая для общества и экосистем, в том числе глобального уровня, многофункциональность южнороссийских лесов признается Лесным попечительским советом (FSC, Forest Stewardship Council), выделяющим в контуре Юга РФ леса высокой природоохранной ценности, имеющие ключевое значение в связи с высокой экологической, социально-экономической, ландшафтной ценностью или для сохранения биоразнообразия.

Так, огромная генетическая ценность лесных массивов, как было отмечено выше, обусловлена нахождение в границах южных регионов различных геоботанических зон. Например, в Республике Адыгее, имеющей самый высокий уровень лесистости (36,79%), богатство флористических ресурсов достигает более 2000 видов, в том числе 134 реликтовые и 150 кавказские эндемики, что обусловлено наличием в пространстве региональной экосистемы двух геоботанических подпровинций (Азово-Кубанская, Кубанская), относящихся не только к двум провинциям (Восточноевропейская, Северокавказская), но и к двум крупным областям (Евразиатская область степей, Кавказская область горных лугов и лесов), а также соседством с Западнозакавказской провинцией Кавказской области горных лугов и лесов [8, с. 110].

В условиях вододефицитности южной части страны важное значение имеют водорегулирующие услуги лесных экосистем, прежде всего, расположенных на пойменных участках. Например, в Астраханской области, лесистость которой составляет 1,8%, подобный сервис выполняют леса, произрастающие в Волго-Ахтубинской пойме и дельте р. Волги [7, с. 175].

Подобный, а также иной общественно и экосистемно значимый сервис в южном пространстве оказывают государственные защитные лесные полосы, закладка которых производилась по водоразделам и берегам крупных рек "в целях преодоления губительного влияния суховеев на урожай сельскохозяйственных культур, предохранения от выдувания плодородных почв Поволжья, Северного Кавказа, центрально-черноземных областей и улучшения водного режима и климатических условий этих районов" [21]. Однако помимо прямой противоэрозионной функции ученые свидетельствуют положительное влияние созданных более полувека назад подобных искусственных насаждений на биологическое разнообразие, структуру и водно-физические свойства почв, уровень залегания солевых горизонтов и гумусообразование, рекреационную привлекательность прилегающих территорий [15, с. 170].

Очевидно, что лесные насаждения, или зеленые зоны внутри и вокруг селитебных территорий, особенно урбанизированных, оказывают крайне востребованные населением средообразующие услуги. В жестких лесорастительных условиях Юга их создание является не только крайне востребованным, но также указывает на конструктивность многофункционального подхода в озеленении. Например, подобная практика в 1950-е годы была реализована в городе Волгограде при обустройстве средозащитных лесных полос на площади 5,2 тыс. га, где в рекультивационных целях использовались преимущественно бросовые земли, в качестве противоэрозионных мер применялась технология террасирования, а для продовольственных нужд были заложены 770 га плодово-ягодных насаждений, урожайность которых уже в начале 1960-х годов составила 36,5 ц/га на сумму 1200 руб. [16].

Кроме того, на основе ретроспективного анализа и математических расчетов убедительно показана климаторегулирующая функция южнороссийских лесов, в частности горных областей Западного Кавказа, где доказывается влияние вырубки наиболее продуктивной древесной растительности во второй половине XX века на процесс переноса влаги воздушными массами в район Черных степей, что, по мнению ученых, является существенным дестабилизирующим фактором, влияющим на процессы опустынивания [23].

Подобный пример констатирует, что, с учетом отмеченной мультиполезности и естественно обусловленного дефицита, сохранение и расширенное воспроизводство южнороссийских лесов должно служить категорическим императивом в экологической политике и природохозяйственной практике в этой части страны.

Это актуально, так как лесная репродукция являлась в южных регионах значимым (например, в борьбе с опустыниванием, суховеями) и весьма трудоемким видом деятельности, особенно в степных экосистемах. Об этом свидетельствую, например, наличие в структуре лесопокрытой площади Астраханской области около 20% искусственных насаждений в виде участков противоэрозионных лесов и государственной защитной лесной полосы [7, с. 175]; в Ростовской области 70% лесных насаждений приходится на искусственные [28, с. 194].

При этом следует иметь в виду, что в экстремальных условиях дефицита влаги, а также иссушающей жары в период вегетации лесовосстановление на юге страны нуждается в инновационных решениях, например, влагосбережение, клонирование, районированные схемы и технологии посадки, обеспечивающие приживаемость молодых насаждений.

С учетом аграрной специализации юга страны развитие лесохозяйственной сферы должно быть связано с агролесомелиоративными мероприятиями на землях сельскохозяйственного назначения, предусматривающими уход и воспроизводство многофункциональных полезащитных лесных полос.

Как показывают расчеты, для агроэкосистем Нижнего Поволжья создание контурных защитно-мелиоративных лесных полос, лесомелиорация пастбищ, сенокосов, эродированных земель, речных долин, водотоков наряду с влагоудерживающими почвозащитными агротехнологиями (мульчирование, залужение неудобий, сильно смытых почв и деградированных пастбищ, склонов и вершин оврагов), а также с мелкими прудами для приема остаточного стока с прибрежных территорий позволяет сократить расход поливной воды на 50-60% и создать запас продуктивной почвенной влаги (125-170 мм), достаточной для формирования 12-17 ц/га дополнительной прибавки урожая зерновых к среднегодовой его величине [20].

Кроме того, следует активно стимулировать мелкий бизнес и домохозяйства к сбору и переработке недревесных, пищевых, лекарственных лесных ресурсов, а также их плантационному разведению в естественных условиях (например, органические фермы). Равно как могут быть востребованы лесные экосистемы для ведения охотничьего хозяйства, пчеловодства, рекреационной деятельности. Например, в Чеченской Республике возрождение пчеловодства, дававшего в прошлом ежегодно более 100 тонн меда и других сопутствующих продуктов, демонстрировавшего высокую доходность (рентабельность на уровне 44-53%), рассматривается как отраслевой приоритет в развитии хозяйства в Ачхой-Мартановском, Веденском, Гудермесском, Итум-Калинском, Наурском, Шелковском, Шаройском и Шатойском районах [24].

В целях инвентаризации, обустройства, санитарной очистки и расширения площади лесных, в том числе водоохранных, противоэрозионных насаждений, содержания особо охраняемых лесных объектов и лесов высокой природоохранной ценности, а фактически речь идет о воспроизводстве средообразующих и жизнеобеспечивающих экосистемных услуг целесообразны форматы долгосрочных лесных концессий объектов или участков леса.

Таким образом, представленное многообразие экосистемных сервисов, потребительная ценность которых проявляется не только на локальном и/или межрегиональном, но также национальном и глобальном уровнях, определяет очевидные конкурентные преимущества южных регионов страны. Их капитализация сопряжена с экосистемно-адаптационным вектором формирования и развития южнороссийского хозяйства, полагая, прежде всего, ориентацию профильных секторов: сельского хозяйства, водной, лесной, рыбной отрасли, туризма на воспроизводство вкупе с традиционными природно-ресурсными благами экосистемных сервисов.

Библиографический список